Текст книги "Фатум (СИ)"
Автор книги: Miss_Windrunner
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 83 страниц)
Девушка не сразу поняла, что произошло. Вот они возвышаются над раскиданными по земле отморозками, вот зачинщики собираются ретироваться, и вот тот самый отморозок, в которого она врезалась, заносит нож над спиной Кристиана. Нож?! Повинуясь непонятному порыву, девушка оттолкнула мужчину в сторону и отступила назад. Лезвие прошло буквально в миллиметре от ее лица. Она закричала, и, закрыв лицо руками, повалилась назад. А дальше – темнота и звуки продолжающейся драки. Николь так и сидела на земле, обхватив голову руками, когда поняла, что что-то пошло не так: звуки сражения изменились. Она слышала глухие удары, множество ударов, которые сыпались один за другим на нечто мягкое. Вскоре они начали сопровождаться отвратительным хлюпаньем. Пересилив себя, девушка все же убрала руки от лица и вскрикнула: Зомби, придавив главаря к земле, обрушал на его лицо удары, один за другим. Если раньше потасовка напоминала скорее танец, в котором Арчер плавно и легко уворачивался от ударов, в самый последний момент выскальзывая из зоны риска, то теперь перед девушкой разворачивалась бойня. Черты лица парня были так обезображены ссадинами, что их просто невозможно было угадать. Его нос и губы кровоточили, один глаз заплыл.
– Стойте! – взвизгнула Николь, бросаясь к ним. – Перестаньте! Что вы делаете?! Вы же убьете его!
Но мужчина, казалось, ее не слышал. Девушка обернулась назад, надеясь на помощь других парней, но к своему изумлению поняла, что они были одни: все остальные отморозки сбежали.
– Хватит! – она снова бросилась к Зомби, не зная, что же ей сделать, чтобы достучаться до него. Она с ужасом наблюдала, как лицо бандита превращается в фарш, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. – Пожалуйста, прошу Вас, перестаньте его бить! ХВАТИТ!
И, о чудо, Кей остановился. Как робот, он медленно опустил руки, встал, достал из кармана платок и преспокойненько начал вытирать окровавленные пальцы. Никаких эмоций, никаких чувств. Зомби. На стонущего на земле отморозка Арчер не обращал никакого внимания. Точно это не он только что делал из парня отбивную.
– Ранена? – не глядя на нее, осведомился мужчина. Николь же продолжала пялиться на окровавленного бандита. – Он жив, если тебя это волнует.
– Нужно вызвать скорую, – просипела девушка, шатаясь, отступая назад.
– Нет, – отрезал тот и начал разматывать руки: только сейчас Николь заметила, что Кристиан обмотал костяшки пальцев собственным галстуком. – Предоставим эту честь его друзьям.
– Они убежали.
– Тем хуже для него, – закончив с рукой, он отбросил испорченный галстук в сторону. Все еще не глядя на девушку, он снял пиджак и протянул его ей. Но Николь отпрянула: даже в сумерках было видно, что рукава были окрашены кровью. Увидев ее реакцию, мужчина в два движения оторвал рукава. Вот так вот просто. Как будто они были бумажными. – Надевай.
– Мы не можем его тут оставить.
– Неужели? – ровным спокойным голосом спросил мужчина. Затем он подошел и буквально впихнул девушку в то, что когда-то было пиджаком. – Хочешь поспорить?
– Как В-вы можете быть таким…
– Каким? – он все еще не смотрел на нее, и девушку начало это раздражать.
– Монстром, – выплюнула Николь ему в лицо. На секунду его руки, занятые застегиванием пуговиц замерли, затем он продолжил ее «упаковывать». Молча. Не смотря ей в глаза. – Да посмотрите же на меня! – взорвалась девушка. – Как Вы можете быть таким спокойным?! Как Вы можете? Вы только что чуть не убили человека! Вы хоть понимаете, что творите?! Или Вы думаете, что Вам все дозволено! Думаете, Вы – Бог?! Вы чудов..
И тут он поднял на нее глаза: огромные, кроваво-черные глаза. Теперь до Николь дошло, зачем он носил очки, которые теперь, разбитые, лежали на асфальте. Неподалеку лежал раскуроченный мобильник. Видимо, Арчеру все же прилетело разочек.
– Все сказала? – ледяным тоном спросил он. – А теперь закрой рот, сделай милость. Пошли.
Мужчина попытался взять ее за локоть, но та увернулась. Кристиан начинал терять терпение. Да, возможно, она спасла, если не его жизнь, то его спину от очередного шрама, но у всего есть предел. А он и так позволил ей слишком многое. Кей понимал, что она в шоке, что, возможно, она не соображала, что говорит, но он-то был в своем уме. И он из последних сил сдерживался, чтобы на самом деле не бросить ее тут. Одну. Ночью.
– Я никуда с Вами не…
– Заткнись и слушай внимательно. Мне наплевать, кем ты меня считаешь: пришельцем, психом, монстром – мне плевать. Но если ты не заметила, то этот монстр только что спас тебя от банды ублюдков. И прежде чем вызывать этому отродью скорую, подумай хорошенько, был ли он так же добр по отношению к тебе? Это первое. Второе: если бы я хотел убить эту мразь, я бы убил его. Это не угроза, и не понт: в каком-то смысле убивать – это моя работа. И я в ней, как и во многом другом, лучший. Третье: если у тебя под юбкой не спрятан радиотелефон, сигнальная ракета, или хотя бы заряженный мобильник, то сильно сомневаюсь, что ты сможешь вызвать ему скорую. В колокол звонить будешь?
На это девушке было нечего ответить.
– И да, – добавил Кристиан, разворачиваясь. – Мне дозволено все. Постарайся уже усвоить это.
Он не стал больше ждать: просто пошел дальше. Мужчина никак не мог понять, какое дело этой девчонке было до судьбы того гада. Тем более, что все с ним будет в порядке. Все, кроме его лица. Может, хоть так смысл произошедшего впечатается в его память. В следующий раз он дважды подумает, чем приставать к слабым или же нападать со спины. Да и друзей будет тщательнее выбирать. С какой стороны не посмотри, Кей оказал этому землянину одолжение. Мужчина преподал ему урок, который он сам усвоил еще в детстве: не стоит наживать противника, которого не сможешь одолеть.
Николь смотрела на удаляющуюся фигуру Кристиана, гадая, кто он все-таки такой. Она опустила взгляд на «свой» пиджак, затем – на стонущего на земле парня. Как в одном человеке могли уживаться такие разные стороны? Как он мог быть одновременно жестоким и заботливым, опасным и надежным? Как ни крути, Зомби был прав: он действительно спас ей жизнь…Хотя, нет, все правильно. Все логично. Девушка не могла его понять, потому что он не человек. Он – чужой, зомби, инопланетянин. Он не такой как она, так что не стоит даже пытаться понять его поступки и мотивы. Но куда Зомби собрался? Он же в городе абсолютно чужой! Вот, пожалуйста, еще один оксюморон: вроде умным себя считал, а делал глупости. Ну, вот куда он пошел? Разве она могла позволить ему уйти одному?
–… три,…два,….один, – и стоило ему закончить отсчет, как за спиной послышались знакомые шаги. Кей усмехнулся: все же девчонка была ужасно предсказуемой.
====== Глава 9 Давняя история ======
Женщина, еще раз оглянувшись назад и убедившись, что ее никто не видел, открыла дверь и проскользнула в палату. Конечно, она договорилась с медсестрой, чтобы та не тревожила ее ближайшие двадцать минут, но все же осторожность лишней не бывает. Да и Николь, которая, судя по убранству палаты, тоже могла наведаться, не должна была ее тут видеть: это вызвало бы много вопросов, ответов на которые у Эбигейл Прайс не было. Она сама не до конца понимала, зачем пришла и чего хотела добиться. Для извинений слишком поздно – почти тридцать лет прошло – да и был ли в них смысл, если Мэриан все равно их не услышит.
Эбигейл тихонько закрыла дверь и прислушалась: в коридоре было тихо. Тогда женщина медленно развернулась и посмотрела на ту, перед кем она больше всего боялась предстать. К своему стыду она понимала, что не будь Мэриан в коме, она бы никогда не решилась прийти сюда. Она так и видела укоризненный, полной боли взгляд ореховых глаз: тот самый, который преследовал Эбигейл все эти годы. Женщина, не торопясь, обошла вокруг палаты, с преувеличенным интересом изучая обстановку. Как опытный искусствовед, она останавливалась около каждого цветочного горшка, около каждой вышитой салфеточки – в общем, как можно дольше оттягивала тот момент, когда ей придется предстать перед своей бывшей няней.
Да, можно сказать, что Мэриан Абрамс воспитала целую династию. Живя по соседству, двадцатилетняя Мэри помогала ухаживать за Эбигейл и Этель – мать Николь. Начиналось все с того, что она сидела с девочками, когда их родители были заняты, но потом их мать тяжело заболела и умерла: постепенно вся забота о несчастных сиротках легла на ее плечи. Прикипев к воспитанницам всем сердцем, девушка, не колеблясь, бросила учебу, оставила свой дом и посвятила им свою молодость и красоту. Вскоре Этель уехала учиться за границу: несмотря на очень юный возраст, она обладала поразительными способностями к языкам, и отец не мог встать на ее пути – он отправил ее в самый лучший языковой университет. Интересно, поступил ли он так, если бы знал, что больше никогда не увидит свою младшую дочь? Этель никогда больше не возвращалась домой: в Европе она встретила своего будущего мужа, вышла замуж и была счастлива. Она не раз приглашала отца и сестру в гости, но встреча так и не состоялась.
Эбигейл, между тем, продолжала жить под крылом отца, постигая искусство быть хранительницей семейного очага. Мэриан была для нее кумиром. Именно в ней Эбби видела идеал женщины, способной отдать всю себя семье, не растрачивая свои годы на высшее образование, карьеру и прочие вещи, которые диктовало современное общество. У Эбигейл было все: дом, семья, достаток. Мэри тогда заменила ей мать, и лучшей наставницы ей было не найти. То была сказка, но у каждой сказки, как известно, есть одно противное свойство: она заканчивается.
Эбигейл в тот год исполнилось шестнадцать. Ее отец устроил грандиозное торжество: практически вся школа была приглашена в их дом. Конечно, дело было не в том, что Эбби любили и обожали все без исключения, а в халявных угощениях и возможности посмотреть дом ее отца изнутри (их фамильный особняк был одним из самых старинных строений в городе). Но ни пышный праздник, ни горы подарков не смогли сделать девушку счастливой. Мэри – ее наставница, ее вторая мать – не появилась, даже не заглянула на торжество. Ей тогда было уже около тридцати пяти, и, конечно же, у нее вполне могли быть свои дела, но ведь она могла бы хотя бы на секундочку зайти и поздравить Эбби!
Той же ночью именинница тайком выбралась из дома и поспешила к няне. Она не могла терпеть до утра: обида и невыплаканные слезы просто душили ее изнутри. Но то, что она обнаружила у Мэриан дома, она никак не ожидала увидеть. Возможно, то был эгоизм с толикой детской жестокости, но Эбигейл давно для себя решила, что Мэриан принадлежала только ей, а потому ни ее возраст, который уже считался поздним и для брака, и для рождения детей, ни ее обязательства перед отцом Эбби не позволяли ей заводить собственную семью. Тем не менее, когда Эбигейл пробралась в дом няни, она обнаружила, что та была не одна. С ней был незнакомец: высокий, темноволосый и очень красивый. Эбигейл никогда не видела его раньше ни в городе, ни в школе, ни где-либо еще. Но Мэриан принимала его как старого знакомого: они смеялись, смотрели какие-то фотографии – одним словом, вели себя как старые добрые супруги.
На следующее утро, Мэри пришла поздравить свою воспитанницу с прошедшим праздником, но вместо благодарности получила лишь упреки и обвинения. Юная Эбби не могла смириться с тем, что вынуждена делить свою няню с кем-либо еще. Прошло немало времени, прежде чем Мэриан удалось помириться с ревнивой воспитанницей. Она даже познакомила девушку со своим избранником – Эйденом. Тот, правда, показался Эбигейл слишком молчаливым и угрюмым: он совсем не был похож на того человека, что так живо и открыто смеялся, смотря фотографии Мэри. Даже его красота меркла в глазах Эбби, стоило ему посмотреть на нее своими холодными ультрамариновыми глазами. Девушка не понимала, что могла ее няня найти в этом поистине ужасающем человеке, но видя то, как светились ее глаза, как сияла ее улыбка, Эбигейл отбросила все свои подозрения.
Эйден стал их тайной. Эбби не понимала, почему Мэри скрывала мужчину, особенно, после того, как она сообщила, что они были женаты. Какой смысл был в этих тайных отношениях? Но из уважения к женщине Эбигейл хранила этот секрет, как свой собственный. Не раскрыла она его и тогда, когда Мэриан забеременела. Разумеется, всем было интересно, откуда у незамужней затворницы живот. Поползли всякие сплетни, нелепые слухи: ведь они жили, считай, в деревне, а в деревнях каждый считает своим долгом влезть в чужое дело.
Беременность Мэриан сказалась не только на ее репутации, но и на настроении ее мужа. Эбигейл и раньше считала его мрачным и нелюдимым, но после того, как он узнал о том, что скоро станет отцом, он стал просто страшен. Эбби не понимала, чем вызвано подобное отношение, ведь какой смысл в браке без детей? Мэри же, казалось, не замечала реакции своего избранника: она была счастлива, и своим счастьем заражала всех вокруг. Ребекка, которая уже тогда работала в доме Эбигейл, была одной из тех немногих, кто радовался вместе с Мэриан, а не осуждал ее. Она же как-то поделилась своим предположением о том, что у Мэри будет двойня: Ребекка наблюдала беременность своих трех сестер и присутствовала при всех родах – глаз в подобных вещах у нее был наметан. А когда срок близился к концу, уже невооруженным глазом было видно, что живот был слишком большим для одного ребенка. Конечно же, можно было узнать наверняка, но Эйден был категорически против не только УЗИ, но и врачей вообще. И эта его замашка явно шла вразрез со здравым смыслом. Все в голос твердили Мэриан, что рожать самой, без врачей – опасно. Но женщина не слушала: ослепленная любовью и счастьем, она была готова на все ради мужа.
Эта слепая вера в итоге обернулась трагедией. Да и вообще, когда Эбигейл вспоминала те дни, жизнь ей казалась сущим адом. То, что произошло в тот день, когда Мэриан родила, оставило огромный след в жизни очень многих людей. Казалось, будто для Эбби и ее семьи раньше срока наступил судный день. Семейное поместье Эбигейл сгорело в тот день до тла. Никто не мог понять, что произошло: казалось, будто дом в один миг со всех сторон окружило пламя и поглотило его без остатка. Уцелел лишь подвал, который был вырыт в самом плато, на котором был построен дом – но и его завалило. По невероятному совпадению, во время пожара дом был абсолютно пуст: Эбигейл с отцом были в гостях у Прайсов – договаривались о свадьбе, а прислуга была занята в саду – в то время их участок был почти полностью засажен фруктовыми деревьями.
В тот же день родила Мэриан. Она рожала одна, ведь даже Ребекки не было рядом – она вместе с остальными тушила пожар. А когда она все же пришла на помощь подруге, то обнаружила обессиленную женщину с ребенком на руках. Мальчик был абсолютно здоров, что не могло не радовать, но Мэри была ужасно обеспокоена. Она постоянно звала мужа и сына. Второго сына. Никакие доводы, никакие уговоры не могли ее успокоить. Ребекке пришлось вызывать скорую, и Мэриан положили в клинику. То, что было после, и вовсе стало кошмаром. Выяснилось, что никто и никогда, кроме Мэриан, не видел и ничего не слышал о человеке по имени Эйден Малик. В городе, как в центре, так и на окраинах, не было ни одной семьи, носящей такую фамилию. Но Мэри продолжала утверждать обратное: ее муж был реален, как и ее второй сын. И они пропали. Но когда ее попросили предъявить доказательства их существования – свидетельство о заключении брака, например – она не смогла сделать этого. Оказалось, что у нее даже не было обручального кольца. Вместо этого у нее был кулон с неким камнем, который якобы был подарен ее мужем. Но она наотрез отказалась расставаться ним. Но оно и не требовалось, так как к тому времени на нее уже повесили ярлык сумасшедшей.
Узнав о том, что произошло, Эбби немедленно отправилась в полицию и подтвердила каждое слово, сказанное Мэриан. Она подтвердила, что знакома с Эйденом Маликом, и что он, вполне возможно, похитил сына и сбежал. Но ее даже не стали слушать. В ней видели лишь ребенка, отчаянно пытавшегося спасти свою няню. Даже собственный отец не верил ей. Ребекка, полная сочувствия, и рада была подтвердить слова девушки, но не могла: ведь она в глаза не видела мужа Мэриан. Таким образом, на защиту Мэри встала лишь семнадцатилетняя девушка, в то время как весь остальной мир был против нее. Эбби не сдавалась. Она упрямо гнула свою линию, но этим делала только хуже, в первую очередь, самой себе. К ней тоже приставили врача, который ежедневно промывал ей мозги и убеждал, что она выдумала всю эту историю, чтобы выгородить свою няню. Ей выписывали огромное количество таблеток, стремясь заглушить ее голос. Отец, видя, что его дочь медленно сходит с ума, нанимал лучших врачей ради спасения ее разума. Через год терапии, Эбби поняла, что бороться бесполезно. Ее отец, погрязший в долгах, не мог оплачивать ее лечение, хоть сам никогда бы этого не признал. Денег, которые присылала Этель, едва хватало, чтобы оплачивать дом, который они снимали. О ремонте сгоревшей усадьбы и думать было нечего... И вот, Эбигейл замолчала. Она стала соглашаться с врачами во всем, пока сама не поверила в то, что она придумала всю ту невероятную историю, только чтобы выгородить Мэриан.
Сама Мэриан вскоре пришла к такому же выводу, и, как бы противно ей ни было, она тоже отказалась от своих слов. Она, как попугайчик, повторяла то, чему учили ее доктора: у нее не было мужа. Она выдумала его, чтобы уйти от нелицеприятной правды: она не знала, кто был отцом ребенка. Почему – это ей разрешили додумать самой. Приняла она и то, что был у нее лишь один сын, а навязчивая идея с близнецами была порождена догадками Ребекки. Мэриан послушно повторяла эту мантру, но в отличие от Эбби, она ни на секунду в нее не верила. Но женщина была готова согласиться с чем угодно, лишь бы ее не лишили и второго сына.
Время шло, и черная полоса постепенно размывалась и светлела. Несмотря на произошедшее, Ричард Прайс и не думал отказываться от свадьбы. Он не просто женился на Эбигейл, но и отстроил заново ее дом, и разрешил вернуть на работу своих прежних работников. А когда родилась Эмбер, он даже позволил вернуть и Мэриан. Так сильно он любил свою жену.
Но жизнь была б не жизнью, если бы периодически не добавляла ложку дегтя: если с одной стороны жизнь Эбигейл Прайс наладилась, то с другой – начала рушиться. Отец Эбигейл умер на девяносто пятом году жизни. Почти сразу же ее сестра с мужем попала в автокатастрофу, возвращаясь на родину, чтобы похоронить отца. Так к ним в семью попала осиротевшая Николь. Очередная черная полоса; «игра в зебру» продолжалась.
Время шло, снова все наладилось, хотя наученная горьким опытом Эбигейл в глубине души знала, что это ненадолго. Она привыкла жить в постоянном ожидании чего-то плохого, и чем счастливее становилась ее жизнь, тем сильнее был страх : за все нужно было платить – этот урок она усвоила очень хорошо. И вот ее худшие опасения сбылись. Но на этот раз беда постучалась не в парадную, а в давно забытую, прогнившую заднюю дверь... Эбигейл до сих пор помнила несчастное лицо Николь. Помнила то страдальческое выражение, которое годы назад носила сама Эбби на своем лице. Страх и паника своими мерзкими полипами обернулись вокруг ее сердца и сжимали его все сильнее с каждым словом, сказанным ее племянницей: Мэриан рассказала девочке. Она рассказала Николь историю, от которой так долго бежала Эбигейл. Ту историю, которую Мэриан поклялась забыть, вновь переступая порог дома Прайсов.
– Ты вынудила меня, – прошептала Эбби, смотря на мирно лежащую старушку. Ту, что была ей второй матерью. Ту, которую она обожала со всей неуемной детской страстью. Ту, которую она предала. – Я просила тебя, я умоляла тебя забыть об этом. Но ты не послушала меня. Ты в один миг была готова разрушить тот хрупкий мир, который воцарился в моей семье. Ты…, – женщина сглотнула ком, подступивший к горлу. – Зачем ты рассказала все Николь? Кто тебя просил, Мэри?! Эта история отравляла и продолжает отравлять мою жизнь! Ты знала… Ты, как никто другой, знала через что я прошла, защищая тебя! Ты знала, ведь ты сама прошла через все это! Как ты могла обмануть мое доверие? Как ты могла, няня???
Эбигейл отвернулась от кровати и закрыла лицо руками. Перед глазами снова возникло лицо Мэриан, которую среди ночи разбудили и затолкали в машину. В ее ушах снова зазвучали крики Дэвида, мальчишки, который не понимал, куда и почему увозят его маму. Он визжал и бил ногами, вырываясь из крепких рук социального работника. Рыдающим, срывающимся голосом он отчаянно звал мать. А ведь Эбигейл чуть не стала его крестной! Но ярче всего в ее памяти отпечатался взгляд Мэри, которым она посмотрела на Эбби перед тем, как ее запихнули в «скорую». Он пронзал насквозь, и Эбби была уверена, что, несмотря на то, что она сидела в машине с наглухо тонированными стеклами, Мэриан знала, кто именно вызвал неотложку. Эбигейл была уверена, что Мэри видела ее. И то, как она на нее посмотрела… Казалось бы, как могут сочетаться боль, укоризна и прощение в одном взгляде? То был взгляд матери, знавшей, что за пакость собирается совершить ее ребенок, до того, как он ее сделает. И простившей его, до того, как он осознает, что он натворил. Видимо, не только Эбигейл жила в ожидании. Но Мэриан, в отличие от Эбби, была готова.
– Они пичкали меня таблетками, няня – срывающимся голосом прошептала Эбигейл, разворачиваясь к кровати. – Они кололи меня, вливали в меня эту химию, пока я не начала забывать, кто я такая… Имя, няня! Бывали времена, когда я просыпалась среди ночи и не могла вспомнить собственное имя! Ты…ты вынудила меня! Я любила тебя! Я люблю тебя, но… Я ни за что не вернусь в этот ад! Я так долго бежала от всего этого, а ты в одночасье готова была разрушить все, что я с таким трудом выстраивала! Я лишилась отца, дома, здоровья… А ты? Почему ты снова, с прежним упрямством начала доказывать свою правоту? Ты ведь даже не подумала о сыне. Дэвид остался один! Я..я же не думала, что ты вновь примешься за старое, что ты начнешь спорить с врачами, что ты… Я просто хотела напомнить о твоем обещании! Я дала тебе работу, устроила Дэвида в лучшую школу. Ты всегда была званой гостьей в моем доме. Зачем же ты разрушила все это?
Женщина, вытерев слезы, открыла сумку и достала кулон. Это был тот самый кулон, подаренный Эйденом. Эбби получила его через несколько недель после того, как Мэриан забрали в клинику второй раз. Мэри сама отправила ей его вместе с запиской. Записку Эбигейл хранила до сих пор.
– Я знаю, няня, – женщина наклонилась и одела кулон на Мэриан. Это заняло какое-то время, так как застежка была маленькая и путалась в седых волосах. – Я знаю, что это правда, слышишь? Я знаю, и всегда это знала. И мне не нужны были доказательства, ведь я своими глазами все видела, – Эбигейл тяжело выдохнула и машинально поправила прическу. Эбби знала, что ее прическа была идеальна, и что ни один волосок не смел выбиться из шиньона, но ей необходимо было двигаться: иначе напряжение становилось невыносимым. – Но я все же сделала так, как ты мне сказала в записке. И да, ты была права. Ни одно исследование не выдало совпадений: такого камня не существует в природе, и я не имею ни малейшего понятия, откуда он его взял. Это правда. Этот камень одновременно так же невозможен, но, тем не менее, реален, как и Эйден Малик. Но эта правда ни к чему хорошему не приведет. Таков уж наш мир, няня. Здесь правда убивает.
Женщина поцеловала морщинистый лоб, роняя слезы на смуглую кожу.
– Знаешь, няня, я ведь давно хотела увидеться с тобой, поговорить. Но я всегда была трусихой. Я боялась, что ты прогонишь меня, проклянешь меня – и будешь права. Еще больше я боялась снова прочесть в твоем взгляде прощение, которого я не заслуживаю, но которое ты мне подарила. Не было ни дня, чтобы я не вспоминала тебя. В Николь, в Ребекке, в самой себе я видела тебя. До сих пор вижу. Но даже этого было недостаточно, чтобы заставить меня прийти к тебе, посмотреть в твои глаза. Я думала, это мое возмездие – жить с постоянным чувством вины. Я и приняла это. Но, видимо, я ошиблась, – Эбигейл горько усмехнулась, и присела на край кровати, задумчиво смотря в одну точку. – Недавно я встретила кое-кого. Молодого мужчину, иностранца. Он и еще двое его коллег живут у нас дома: у них с Ричардом какие-то общие дела. Будь я смелее и хитрее, я бы попыталась разузнать, в чем дело, но ты сама знаешь: ты научила меня плести великолепные браслеты, корзинки и салфетки, а не интриги. Так вот, я полагаю, что этот человек – и есть моя кара, моя плата за твои страдания. Я вынуждена встречаться с ним каждый день, вынуждена разговаривать с ним, дабы не показаться неуважительной, улыбаться ему… Но каждый раз когда я смотрю на него, Мэри, я вижу его. Если бы ты хоть раз сама встретилась с ним, ты бы поняла, о чем я говорю. Когда я впервые увидела его, я подумала, что твой муж вернулся, чтобы низвергнуть мою душу в ад. Даже сейчас меня не оставляет чувство, что этот иностранец где-то здесь, где-то рядом, и только и ждет случая, чтобы покончить со мной, – женщина содрогнулась. – Знаешь, няня, я перестала видеть во сне твои глаза. Теперь меня преследуют его глаза. Этот парень, конечно же, не может быть Эйденом, но его глаза – они точь-в-точь, как у него. Такие же холодные, бесчувственные и чужие. Иногда мне кажется, что только я одна его вижу. Так же как я одна, не считая тебя, видела твоего мужа, – она нервно рассмеялась, встала и начала мерить палату шагами, сопровождаемыми цоканьем маленьких каблучков. – Представь себе, первые дни я даже хотела остановить кого-то из прислуги и спросить, видят ли они его, или же мне он чудится, – женщина вытерла очередную влажную дорожку, оставленную слезами на ее щеке. – Я не могу так больше, няня. Я не могу простить себя за свою трусость, за то, что сделала с твоей жизнью и с жизнью Дэвида. Но я обещаю тебе, – Эбигейл остановилась и развернулась к Мэриан. Да уж, не так должна была пройти их встреча. – Я обещаю тебе, что когда ты поправишься, я все исправлю. Хочешь ты того или нет, но я заберу тебя из этой дурацкой клиники. И я разыщу Дэвида, слышишь? Я верну тебе твоего сына. И все снова будет хорошо. Я обещаю тебе, няня, я все исправлю. Лучше поздно, чем никогда. Никто больше не пострадает.
Наклонившись и поцеловав руку Мэриан, Эбигейл направилась в ванную, примыкавшую к палате. Там она привела себя в порядок, подправила макияж, потекший от слез, растянула губы в скромную у-меня-все-в-порядке улыбку. Теперь в отражении была не разбитая и сломленная женщина, а уверенная в себе леди: деловой костюм, изысканный макияж, прямой взгляд. Осталось только сделать так, чтобы это перестало быть видимостью; так, чтобы Эбигейл Прайс смогла смотреть своим близким в глаза без зазрения совести; так, чтобы эта история больше никогда не отравляла жизнь ни ей, ни ее близким.
Осмотрев палату напоследок, Эбигейл вышла. Как только дверь за женщиной закрылась, занавеска у окна пришла в движение. Бесшумно, с грацией акробата, мужчина пересек палату и приоткрыл дверь: конечно, он из разговора, а точнее монолога, уже понял, кем была гостья, но, тем не менее, решил убедиться. Да, это определенно была Эбигейл Прайс. Забавно, а он думал, что ему сегодня не везло. Закрыв дверь, мужчина подошел к кровати и склонился над старой женщиной. Осторожно, он кончиком пальца поддел кулон и притянул его на свет. Что ж, одна пропажа нашлась. И более того, к ней прилагался бонус – откровения преступницы, коей, по его мнению, и являлась миссис Прайс. Теперь осталось найти еще одну вещь – дневник Мэриан. Жаль эта вещица не приплыла к нему в руки вместе с камнем: к тому времени, как заявилась посетительница, он перерыл всю палату, но дневника так и не нашел. Он уже собирался уходить… Как же хорошо, что он остался!
Мужчина аккуратно снял кулон, который совсем недавно вновь обрел свою хозяйку, и положил его в карман: глупая провинциальная женщина, должно быть, потратила немалые деньги на исследования этого камушка, и, скорее всего, заплатила еще большую сумму, чтобы заставить исследователей молчать о ее находке. Между тем, она сделала это все напрасно, так как не имела понятия, что конкретно нужно было искать. Тем лучше: если бы кому-то в голову пришло исследовать не минерал, а символы, высеченные на нем, это весьма усложнило бы ему задачу.
А вот где теперь искать дневник? Вариантов было немного – Эбигейл и ее племянница, и мужчина больше склонялся ко второму. Однако, по большому счету, это мало что меняло: какой путь он ни выберет, все они приведут к дому Прайсов. А после того, что он услышал сегодня, ему еще больше захотелось нанести визит этой злополучной семейке. Конечно, Эбигейл ошибалась, полагая, что тот мужчина, что гостил в ее доме, был ее расплатой. Ее карой был он, невидимка, и уже сегодня он был гораздо ближе к ней, чем тот иностранец. Тем не менее, она возбудила его интерес: возможно, он даже пожмет руку тому, кто нагнал на эту тварь столько страха. Это хорошо, что она боялась. Она и должна бояться. Бояться смотреть на себя в зеркало, людям в глаза… Мужчина улыбнулся: в одном Эбигейл Прайс была права – больше никто из-за нее не пострадает. Никто и никогда. Он об этом позаботится.
====== Глава 10 Недолев, ведьма и зубная щетка ======
– Заходите! Быстрее, быстрее, – шептала Николь, лихорадочно жестикулируя в сторону одной из дверей. – Моя комната – вон та, крайняя дверь слева. Быстрее! Идите туда и сидите тихо!
Она буквально затолкала Кристиана в узенький коридорчик и затем пропихнула в комнату. Кей даже не сразу понял, что только что произошло: вот она, постоянно шикая на него (что ужасно раздражало), звенела своими ключами, в темноте пытаясь нащупать замочную скважину (Даже если от этого звука миссис Бриггс, хозяйка квартиры, не проснулась, то от грохота ключей, которые эта девчонка умудрилась уронить на цементный пол, поднялся бы даже глухой). Вот она что-то шипит, как бешеная, размахивая руками, а потом и вовсе хватает его за рубашку, где-то в районе лопатки, и прячет в комнате. Внутри было так темно и тесно, что мужчина тут же вписался коленом в какой-то твердый предмет и выругался. На что дверь снова открылась, и оттуда в него полетел его же пиджак, сопровождаемый очередной порцией шипения. Черт! Арчер и раньше с трудом понимал Николь (его английский был не настолько хорош, чтобы понимать быструю речь или ругательства; и уж тем более быстрые ругательства), а теперь и вовсе перестал понимать, что ей от него нужно. Кристиан все еще задавался вопросом, какого черта эта девчонка отказалась от гостиницы: какая необходимость была идти в это место, которое он даже жильем назвать не решался – таким маленьким оно казалось. Николь что-то говорила про деньги, но он так и не понял, в чем была проблема: ему каждый день переводили суточные на карту, так что пару дней в отеле они могли себе позволить. Опять же, он пытался ей это объяснить, но она и слушать его не стала. И теперь вот они застряли здесь.
