Текст книги "Фатум (СИ)"

Автор книги: Miss_Windrunner

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 83 страниц)

Мгновенно напрягшись, Николь инстинктивно выставила вперед руку, и наруч тут же, повинуясь немой команде, выпустил полупрозрачный мерцающий неоновым светом щит. Да уж, в чем-чем, но в оружии хранители знали толк!

Медленно, стараясь не наступать на крупные осколки и на воду, девушка двинулась к чулану. И снова она пожалела о том, что не могла носить огнестрельное оружие: вести ближний бой с Маской будет куда трудней, чем пристрелить его с приличного расстояния. Если он сидит в засаде, то как только Николь откроет дверь, он набросится на нее: хорошо, если ее щит выдержит удар, однако, что будет, если он свернется? Что если Николь не хватит концентрации, чтобы удержать оружие активированным?

– Раньше надо было об этом думать, – отчитала Никки саму себя и, собрав всю волю в кулак, открыла дверь. Кладовка встретила ее шипением и волной воды, которая тут же хлынула в лабораторию. Никки в последний момент отпрыгнула в сторону, на случай если вода была наэлектризована: пройдя такой путь, было бы очень глупо поджариться, как курочка гриль, из-за собственной небрежности.

Продолжая прыгать на месте, как взбесившийся кролик, Николь оторвала глаза от подступающей воды и заглянула в «кладовку» – пропажа нашлась. «Аквариум», искрящийся и шипящий, стоял посередине чулана и зиял пустотой. Провода, которые некогда опоясывали «ихтиандра», безвольно свисали из пробитой в стекле бреши, напоминая щупальца гигантской медузы. Кислородная маска, вообще, валялась на полу, где-то у подножья капсулы. Не веря своим глазам, Николь опустила щит: клона не было. И, что бы Маска с ним ни сделал, досталось ему конкретно: стекло капсулы было разбито в нескольких местах, и на сколах блестела кровь. Острые стеклянные зубья алели в тусклом свете ламп, напоминая кровавый оскал акулы; акулы, которая только что полакомилась жертвой.

Маска забрал и клона. Но зачем? Зачем ему бездушная оболочка? Кусок мяса, от которого было больше пользы, разве что, за обеденным столом, чем где-либо еще! Это же было просто тело; красивое, конечно, но пустое и… Николь, ахнув, прижала руку ко рту. Нет, это было слишком даже для Маски. Нет, он просто не мог додуматься до такого! Да и потом, для этого же нужна лаборатория, техника, оборудование специальное: он же разгромил ее к чертям, так что подобный план был неосуществим. Если только…

Если только он уже его не осуществил.

…

–…В общем, я это к тому, что…, – Николь была готова взвыть от молчаливого шипения наушника. – Что будет, если в тело Арчера вселится кто-то другой? Это возможно? Или же вы все-таки встроили в вашего клона какой-нибудь защитный механизм там, я не знаю, – Никки не верила, что говорила нечто настолько бредовое, – или ментальный фильтр какой-нибудь, который пропустит только сознание Кея? – девушка запнулась. Странно, она никогда не называла Малика Кеем. Само как-то вырвалось, но звучало как-то…знакомо, даже естественно. – Черт, Оливер, хорош отдыхать! Я же говорю, у нас проблемы! – Николь пнула осколок от бессилия: сама виновата, сама усыпила своего последнего союзника. – Оливер, Маска…. Он забрал клона, и мне кажется, что он хочет «вселить» в него кого-то из своих. Я знаю, как это звучит, но другого объяснения я не нахожу. Да и если закрыть глаза на то, что это настоящее сумасшествие, это имеет смысл: если Риверс предъявит всем Арчера, мы потеряем своих людей; тех, что пока еще с нами. Если у них появится свой Арчер, тогда даже Малик нам не помо…

Договорить девушка не успела: внезапно раздался резкий хлопок, и лаборатория тут же погрузилась в полнейшую темноту – свет погас. Черт! Вот только этого ей сейчас не хватало!

– Саммерс, скажи, что это ты вырубил свет, а? – со смешком прошептала Никки, юркнув в ближайший угол. Со всей этой суматохой и экстренным усыплением Оливера, Николь даже не экипировалась, как следует: линзы с тепловизором и функцией ночного видения она оставила в центре управления. Еще один косяк: сегодня явно был «ее день».

Обратившись в слух, Николь начала медленно продвигаться вдоль стены: ее глаза потихоньку адаптировались и цеплялись за очертания наиболее крупных предметов. Провода перестали искрить, но вот вода (или кровь?) продолжала капать, служа прекрасным прикрытием для шагов врага: Маска с равным успехом мог быть на другом конце базы или же у Николь за спиной. Да уж, очки бы ей пригодились. Или пистолет. Черт! Даже мертвый этот упырь Пол умудрялся портить ей жизнь: и почему ее так впечатлило его самоубийство??? Или…. Секундочку! Или это было не самоубийство? Николь остановилась и зажмурилась от резкой боли, вспыхнувшей в висках: стоило девушке сосредоточиться на своем видении, как в ее голове просыпался «дятел» и начинал изо всех сил долбить ее многострадальную черепушку. И чем усерднее Николь цеплялась на детали, тем ослепительнее была боль – сейчас явно было не самое подходящее время для подобных вещей! Сейчас, когда рядом рыскал маньяк с телепатическими способностями, ей, вообще, не стоило думать: Малик постоянно говорил, что ее мысли слишком громкие, что они выдают ее, так что Николь должна была выкинуть Пола из головы и…

– П-пол? – ошеломленно выдохнула Николь. Да, кажется, так звали того блондинистого упыря из ее видений. Пол. Пол Братт. Но откуда она знала это? Кто он такой?

«…не шучу. Говорят, у них даже толчки из золота… Ну, не везде, конечно, но парочка точно есть…»

Танцы. Смех. Музыка. Праздник.

Люди, много людей: нарядные, веселые, они кружатся по мраморному полу; улыбаются, пьют вино. Дорогое вино, красное…. Дядя всегда любил красное вино. В его погребе нет ни одной бутылки белого вина, только красное. Красное, как кровь….

Кровь, очень много крови. Он выстрелил. Он приставил пистолет к виску и спустил курок. Упал.

Он плакал.

«…Он самый настоящий демон, рыбка… и он здесь…..Я чувствую его….Он всегда здесь, от него не скрыться… Ты…ты не з-знаешь, каково это…ты…ты…»

Он боялся. Он был омерзителен, но и жалок. Он был так напуган. И убил себя. Но… Он был не один. Есть еще кто-то. Там есть еще кто-то, и он смотрит, наблюдает, ждет… Ему нравится это. Он демон. Он….

– Г-господ-ди, – простонала Николь, баюкая свою голову, и рухнула на колени. Их тут же пронзила острая боль, но она не шла ни в какое сравнение с той, что разрывала череп девушки на части. – Нет, нет, нет, только не сейчас… пожалуйста, т-только не с-сейчас….

Она закричала. Завопила во всю мощь своих легких, забыв обо всем на свете. Казалось, будто тысячи кинжалов разом вонзились ей в голову и теперь ввинчивались все глубже и глубже. Терзали, кромсали все на своем пути и не думали останавливаться. Видений не было. Ни картинок, ни голосов, ни теней – только боль, боль и больше ничего. Николь ничего не видела, и дело было даже не в том, что отключили свет; Николь ничего не слышала, и вовсе не оттого, что вода с пола заливалась ей в уши. Она просто… Она умирала. Каждая клеточка ее тела разрывалась на части, снова и снова, снова и снова…

Дышать, нужно дышать.

– Николь!

Приятный голос. Неужели среди этого ада нашлось место для чего-то приятного?? Видимо, дела совсем плохи, раз уж мне дали поблажку… Все очень и очень плохо.

– Николь!

Говори еще. Не молчи. Пожалуйста! Не знаю почему, но твой голос кажется мне знакомым. Я уже слышала его раньше... Может, и в прошлый раз, когда я умирала, ты говорил со мной? Может, поэтому мне так нравится слушать тебя?

– Забудь! Забудь все, отпусти, ты слышишь меня?!

Конечно, слышу. Легко сказать – «отпусти»… Оно само не хочет отпускать, и, порой, мне кажется, что мое прошлое не отпустит меня никогда. Но знаешь, что? Я тоже не хочу отпускать его…

– Не думай! Хватит думать, черт возьми! Не зацикливайся на видениях – это убьет тебя!

Я боялась, что больше не услышу тебя.

– Николь, скажи мне, где ты?!

Это ведь конец, да? Ну и ладно, мне уже не страшно. Больше нет.

– Где ты, Николь?!

Я ждала тебя, Зомби. Я знала, что ты придешь.

– Вот ты где! – неестественно веселый голос Риверса в одно мгновенье разрушил ту сказочную иллюзию, которой с таким упоением предавалась Николь. Безжалостно, жестоко, Маска выдернул девушку из прохладных вод беспамятства, чтобы низвергнуть ее в жар преисподней под названием «реальность». И потому ненависти сильнее той, которую испытала Никки в этот момент, наверное, не испытывал никто и никогда. Если бы не чудовищная всеобъемлющая слабость, Николь попыталась бы убить Риверса. Активировать наруч, всадить Маске в шею какой-нибудь осколок или же просто душить его, пока он не посинеет – все равно, лишь бы он испытал ту же боль, что и она после пробуждения.

– Н-не-н-навижу, – еле слышно выдавила девушка, не в силах даже приоткрыть глаза. Она чувствовала себя так, словно только что шмякнулась с небоскреба на сырой асфальт. Ее одежда промокла до нитки, кости ломило, голова раскалывалась. Каждое слово стоило ей невероятных усилий, потому что ее горло кололо, а легкие будто бы сводило судорогой при каждом вдохе. – Я…я б-была счастлива, сукин ты сын, – Николь почувствовала, как ее подняли на руки, но ничего не смогла сделать: сил не было даже на то, чтобы поднять веки. – З-зачем ты заговорил со мной? П..почему не дал ум-мереть?– голова девушки начала тяжелеть: кажется, Маска перекинул ее через плечо, точно мешок картошки, и теперь, видимо, нес на огород – закапывать.

– Всему свое время, – все тем же безумным голосом откликнулся Риверс. Надо же, значит, он все-таки ее слушал. – Всему свое время, Николь Кларк.

Он продолжил говорить что-то еще, но Никки не слушала: она физически была на это неспособна. Как бы она ни старалась, она не могла сосредоточиться на чем-то одном: в ее голове вдруг образовалась какая-то пустота. Ни мыслей, ни переживаний, только пустота и чувство потери – то же самое она испытывала раньше по утрам после очередного ночного кошмара. Николь вовсе не врала, когда говорила, что была счастлива: она знала, что это было так. Но теперь, свисая вниз головой и покачиваясь в такт шагам Маски, девушка никак не могла вспомнить, что именно она видела и слышала; что именно ее осчастливило; почему из ее глаз продолжали струиться слезы.

Не успела девушка, как следует, прийти в себя, как ее мир снова перевернулся с ног на голову, правда, на этот раз буквально: Риверс стащил ношу с плеча, и та тут же бахнулась на пол. Ну что ж, по крайней мере, пол был сухим, и никакие осколки не впились девушке в руки – это обнадеживало. Сделав над собой усилие, Николь все же разлепила веки, но потом тут же зажмурилась: там, куда ее притащил Риверс, с электричеством проблем не было – Николь, которая до этого работала в «режиме крота», свет казался просто ослепительным. Маска же явно не испытывал никакого дискомфорта: с неизменной маниакальной улыбкой он наклонился к Никки и отнюдь неделикатно вытащил наушник из ее уха. Затем, подмигнув в камеру наблюдения, Риверс надел наушник и уселся на ближайший стул.

– Прием, Саммерс, – не отрываясь от камеры наблюдения, пропел Маска. – Слышишь меня? Мы на пятом уровне, в столовой. Блок А3. Центральная камера. Она пока что работает.

Николь, убрав ладони от глаз, огляделась вокруг и попыталась подняться на ноги, но тут же потерпела фиаско: она не смогла встать даже на четвереньки. Без сил, девушка прислонилась к ножке ближайшего стола и закрыла глаза. Ее била мелкая дрожь. Сознание ускользало от нее, точно трепещущая рыба из рук горе-рыбака: девушка не могла даже сконцентрироваться на том, что говорил Маска. Губы Дина шевелились – он все еще разговаривал с кем-то: возможно, Оливер уже пришел в себя, а, возможно, его уже не было в живых, и база оказалась полностью захваченной врагом. Как бы там ни было, Николь была не в силах ничего сделать: как она и предполагала, Николь Кларк старого образца подвела-таки ее в самый последний момент. В решающий момент, когда человечность была, скорее, минусом, чем плюсом; когда нужно было быть машиной для убийства, а не человеком.

Кажется, ее снова оторвали от земли. Куда-то понесли. Положили.

Холодно.

Сделав над собой колоссальное усилие, Николь приоткрыла глаза.

– Здравствуй, Незабудка, – холодные глаза Крыши были первым, что увидела девушка. И не сказать бы, что это была приятная неожиданность и услада для глаз. – Давно не виделись.

Николь нахмурилась: этот сон ей не нравился. Пусть предыдущий она не помнила, но тогда, по крайней мере, она чувствовала спокойствие и тепло – вещи, абсолютно несовместимые со Стужевым. Какого черта он забыл в ее предсмертных видениях?

– Это не сон, Незабудка, – словно читая ее мысли, продолжил мужчина, не сводя с собеседницы пристально-изучающего взгляда. Между его кустистых бровей залегла складка, свидетельствующая о бурной мыслительной активности, развернувшейся за широким лбом. Взгляд холодных глаз был настолько тяжелым, что Николь начала всерьез опасаться, как бы на ее собственном челе не прожглась дырка. – Мне жаль, что тебе пришлось столько вынести. Как ты себя чувствуешь?

– Не..не знаю, – честно ответила девушка, приподнявшись на локтях. Ее голова все еще была свинцовой, однако, эта тяжесть была пустяком по сравнению с тем, что девушка пережила до этого. Осмотревшись, Николь поняла, что лежала в медицинской капсуле. Снова. Вот только где именно находилась сама капсула, девушка понять не могла. Никаких сводчатых каменных стен, мраморных полов и яркого света: тесное помещение было обшито металлическими пластинами и освещено одной-единственной тусклой лампой. Прямо напротив девушки висело огромное зеркало, и Николь сразу же поняла, что это зеркало Гезелла*. Она находилась в комнате допроса.

– Где я? – все же решила спросить девушка, отбрасывая неприятные мысли: в конце концов, она была со своими. По идее, ей ничего не угрожало. А ее интуиция просто заразилась паранойей, а потому вопила, как ненормальная, о том, что нужно было срочно делать ноги.

– Мы на борту «Андромеды», – после некоторой паузы ответил Стужев, продолжая сверлить собеседницу взглядом. – Первой космической станции «Зари».

– Космической станции? – Николь осторожно села, стараясь не выдавать собственного напряжения. Опустив глаза, она внезапно осознала, что ее переодели: на ней был неизменный темно-синий спортивный костюм, который выдавали всем пациентам на «Заре». По привычке, девушка начала теребить завязки штанов. – Я не знала, что у нас есть космическая станция…

– Ее запустили в прошлом году, – Крыша был на удивление словоохотлив. Он тут же выдавал девушке интересующую ее информацию, несмотря на то, что прямого вопроса Николь не задавала. Она лишь пыталась прозондировать почву, и та оказалась на удивление податливой; настолько мягкой, что Никки всерьез начала опасаться, что угодила в зыбучие пески.

Подняв на Стужева глаза, она напрямую спросила:

– Геннадий Аркадьевич, что происходит?

– А это, Незабудка, я хочу спросить у тебя, – мужчина медленно встал из-за стола и начал описывать круги вокруг собеседницы. – Два года назад я послал двух своих лучших агентов на космическую станцию «Танвит – 3» для того, чтобы выяснить все о дальнейших планах беженцев с Эстаса, – Николь чувствовала, как ее затылок горел под пронзительным взглядом кирпичфейса. Что-то шло не так, и дело было даже не в том, что Стужев назвал Николь с Вороновой лучшими агентами. – Однако не прошло и дня с момента начала операции, как мне приходит сообщение о том, что корабль, на котором они находились, был уничтожен в результате столкновения с каким-то космическим телом неизвестного происхождения. Странно, согласись. Но еще более странным было то, что передатчики агентов продолжали посылать сигнал, согласно которому они оба находились прямо в открытом космосе в тысячах парсеков от Земли и в сотнях парсеков от «Танвита – 3», – описав вокруг Николь несколько кругов, мужчина сел на место и, положив сцепленные в замок руки на стол, продолжил. – А дальше и вовсе начался какой-то цирк. Один из передатчиков выходит из строя. Второй, продолжая подавать сигнал, оказался чертовым фантомом: сигнал есть, координат нет. Как бы мы ни пытались определить точное местоположение агента, нам никак не удавалось сократить радиус поисков. Затем и этот сигнал исчез, – Никки, которая до этого слушала очень внимательно, внезапно напряглась: видимо, ее многострадальная голова окончательно выходила из строя. Стужев, который сидел напротив девушки буквально в нескольких метрах, начал расплываться прямо у нее перед глазами; словно, кто-то поставил мокрое стекло между ней и мужчиной, и теперь Николь могла видеть только мутный, размытый силуэт. – За этим последовало два года полного затишья, пока однажды, в один прекрасный день, нам не пришло зашифрованное послание с того света – от одного из пропавших агентов, после чего в том месте, откуда в последний раз был принят сигнал, каким-то образом материализовалась планета, которую все давным-давно считали мертвой. Более того, из мертвых воскрес и сам повстанец, затеявший переворот на этой самой планете, – как бы Никки ни пыталась вернуть себе нормальное зрение, у нее не получалось: вместо Крыши перед ней был все еще непонятный силуэт. Силуэт, очертания которого явно не подходили закоренелому земному солдату. Вместо коренастого широкоплечего громилы Николь видела некого худощавого и очень бледного человека. Но это было не все: вслед за зрительными галлюцинациями к девушке пришли и слуховые: голос Стужева начал меняться, и вместо низкого мощного баса зазвучал сипловатый скрипучий голос. – И теперь тот самый агент, который пару дней назад каким-то чудом воскрес из мертвых, спрашивает у меня, что происходит? – с едва скрываемой иронией поинтересовался мужчина, вперив свои чудовищные глаза в Николь. Чудовищные, кроваво-красные глаза.

Граф.

Николь, изо всех сил пытаясь скрыть свой ужас, пялилась на собеседника, который наконец-то перестал расплываться перед ее взором: за столом, прямо напротив нее сидел магистр Валтер Морт. На том самом месте, где пару минут назад был Стужев, теперь сидел бывший глава ордена хранителей и вел себя так, будто бы ничего не произошло. Будто бы это не он только что из русского амбала превратился в вампира-альбиноса. Или же… Догадка внезапно пронзила девушку: или же он всегда был им?

Николь вспомнились слова Малика и Оливера о том, что Морт мог с помощью внушения управлять Стужевым и быть фактическим руководителем «Зари», однако, что если… Что если Морт и был Стужевым, а под внушением он держал всех остальных: Воронову, Николь и так далее?? Что если новые способности Никки-клона помогали ей не только защитить свой разум от вторжения, активировать оружие хранителей, но и видеть правду, как она есть? И… Девушка замерла, поняв кое-что еще. Наручи. Их на ней больше не было. А это могло значить только то, что Стужеву было известно гораздо больше, чем он озвучил; те, кто переодевал Николь, наверняка сообщили Крыше об оружии, которое они сняли с нее. Граф явно что-то подозревал и проверял ее. Он пытался понять, кто сидит перед ним, потому что, очевидно, он больше не мог просто залезть к девушке в голову и найти все ответы там.

Теперь Николь, кажется, поняла, что скрывалось за этим тяжелым пронизывающим взглядом: видимо, Граф все это время пытался проникнуть к ней в черепушку и, судя по тому, что он до сих пор ломал комедию, ему это не удалось. Значит, он не знал, что Николь поняла, кто сидел перед ней в данный момент. Может и догадывался, но наверняка знать не мог.

– Я рассказала все в сообщении, что передала Вам через Берга, – придя в себя, как можно тише и спокойнее заговорила девушка. – Это все, что я знаю, – Морт поджал губы, всем своим видом показывая недоверие. Плохо. Николь нужно было доверие этого монстра, чтобы понять, как уничтожить или хотя бы ослабить его. – Правда…, – девушка потупила взор и вновь принялась теребить завязки своих брюк. – Геннадий Аркадьевич, мне кажется, что со мной что-то не так.

Искорка заинтересованности промелькнула в красных глазах, но лицо Графа было по-прежнему бесстрастно.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не знаю, как это объяснить… Просто…чувствую, что во мне что-то не так. С тех пор, как я очнулась…

– Очнулась? – и снова Морт вылупился на собеседницу так, что ей стало не по себе.

– Да, сэр. Видите ли, после смерти Вороновой, я перешла к активным действиям и… Я попыталась устранить Малика, но потерпела неудачу. Очнулась я лишь чуть больше полугода назад, – Николь подняла голову и послала собеседнику свой самый честный взгляд: это было не так уж трудно, ведь пока что она говорила правду. – Я ничего не помню, но мне кажется, что они что-то сделали со мной. Меня держали взаперти все это время: не убивали, но и не разрешали вернуться. Я не знаю, зачем, – грустно вздохнув, Николь вновь повесила голову.

– А как обстоят дела с твоей памятью? – после очень долгой напряженной паузы поинтересовался Граф.

– Никак, – слукавила девушка. – Если честно, стало только хуже: меня вновь мучают мигрени. Только головная боль и никаких воспоминаний.

И снова комната погрузилась в тишину. Николь украдкой поглядывала на зеркало, гадая, снимали ли этот разговор на камеру или наблюдал ли кто-нибудь за ними. Хотя, конечно, они наблюдали: иначе какой смысл был запирать ее здесь, в комнате для допроса?

– Сэр, как я попала сюда? – поняв, что графу Стужеву было вполне комфортно пребывать в безмолвии, Николь решила взять инициативу в свои руки. В конце концов, если бы она не знала, кто сидел перед ней, если бы она продолжала слепо верить Крыше, она бы радовалась чудесному избавлению. Облегчение, радость и спокойствие – вот что, по идее, чувствуют люди в подобных ситуациях. – Последнее, что я помню, это то, как меня схватил один из них, телепат Дин Риверс. Я не могла ничего сделать, у меня случился очередной приступ мигрени и…

– Не волнуйся, – Граф прервал всхлипывания девушки поднятой рукой. – Мистер Риверс работает на нас.

– Что?? – изобразила удивление девушка. – Как это?

– После вашего исчезновения стало очевидно, что мы недооценили противника и что своими силами справиться с ним для нас не представлялось возможным. К счастью, мы успели подстраховаться, послав на станцию еще одного агента. Он и наладил связи с местными и завербовал пару рекрутов.

Еще один агент? Николь напряглась: кажется, она понимала, о ком шла речь, но очень не хотела в это верить.

– Анна Стивенс, – подтвердил Стужев худшие опасения девушки. – Вы знакомы, насколько мне известно.

– Она… она тоже с «Зари»? Странно, я не видела ее среди воспитанников.

– Она из персонала.

– Ясно, – Николь заторможено кивнула. – Это многое объясняет.

Это, действительно, многое объясняло. Например, то, откуда «журналистка» знала столько об Эстасе и ее обитателях; о строении и системе управления Нокса. И как раньше Николь не поняла, что информация, которой владела Стивенс, была недосягаема для непосвященных; для обыкновенных земных журналистов??

– То есть, Дин Риверс – наш человек? – уточнила Никки и получила кивок. Тогда она решила проверить свою следующую гипотезу. Абсолютно невероятную, а потому, учитывая происходящее, вполне возможную. – И.. и Райли тоже? Райли – тоже наш человек?

Глаза Графа на мгновенье распахнулись шире, но потом вновь превратились в мерцающие недобрым огоньком щелочки.

– Да, – наконец, ответил он. – Ты знаешь его?

– Он как-то помог мне, – «избавиться от ноги», мысленно закончила девушка, стараясь сохранить контроль над голосом. – Мне показалось это странным: Райли, вроде как, опекал меня какое-то время, – в принципе, он ведь охранял ее в яме, так? Так что это было не совсем вранье.

– Тогда тебя, вероятно, огорчит известие о его смерти?

– Нет, – тут Николь не стала врать: не смогла бы. Райли был настолько омерзителен, что даже если бы он основал фонд помощи бродячим котятам, она бы все равно устроила дикие пляски на его похоронах. – То, что он пару раз выручил меня, не изменит его сущности.

– И какова же его сущность?

– Он чудовище, – озвучила девушка то, что должна была. И, судя по еле заметному кивку Крыши, ее расчет оказался верным. – Как и они все. Бездушные монстры.

– Я рад узнать, что твоя вера в наше дело не пошатнулась, – Граф встал и направился к двери. – Я тебя оставлю на какое-то время. Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя. Я бы рад сказать, что все кончено, Незабудка, но, к сожалению, это не так. Боюсь, твоя миссия еще не окончена.

– Если Вы имеете в виду вирус, то…

– Нет, – мужчина жестом прервал девушку. – Дело не в этом. Я объясню все чуть позже, а сейчас, – он открыл дверь и кивнул кому-то, кто находился по ту сторону, – сейчас тебе нужно вернуться к нормальному состоянию. Мисс Уайт, – Морт снова повернулся к двери, – прошу за дело.

И до того, как Николь успела хоть что-то спросить, в комнату вошла Селена. Все такая же высокая и бледная, она осторожно шагнула внутрь и вперила свои огромные голубые глаза в свою бывшую соседку по комнате. У Никки защемило в груди: Селена была для нее как призрак, тень более или менее спокойной жизни; жизни до Малика, Эстаса и всего остального. Николь и подумать не могла, что будет так рада видеть свою коллегу, подругу по несчастью.

Стужев удалился, оставив девушек друг с другом наедине. Но даже когда дверь за его спиной закрылась, Селена не сделала и шага навстречу Николь. Она так и осталась стоять у порога в молчаливой задумчивости. Тогда Никки сама встала и на нетвердых ногах подошла к подруге. С минуту они продолжали разглядывать друг друга, а потом Николь, повинуясь внезапному порыву, подалась вперед и обняла девушку. Крепко-крепко, так, что у той, наверняка, ребра затрещали.

Наконец-то Николь не была одна. Наконец-то рядом с ней снова был человек, который мог понять ее по-настоящему; жизнь которого – не меньший кошмар, чем ее собственная; который, так же, как совсем недавно и Никки, пребывал в полнейшем неведении относительно происходящего вокруг.

– Я так соскучилась! – призналась Николь, продолжая сжимать в объятьях Селену, которая, в свою очередь, продолжала стоять каменным изваянием – холодным и неподвижным. Никки, справившись с эмоциями, отстранилась и внимательно вгляделась в лицо подруги. – Ты что, совсем не рада меня видеть?? Могла бы хотя бы притвори…

– Я думала, ты умерла, – еле слышно прошептала та, продолжая сверлить Николь горящими глазами. Теперь, когда они стояли совсем близко, Никки поняла, что все-таки кое-что в Селене изменилось. И дело было не в подросших волосах, которые из иссиня-черных стали вдруг темно-каштановыми, а в облике девушки в целом: Селена выглядела старше. Гораздо старше. Ей должно было быть около двадцати шести, но выглядела она на все тридцать шесть: изможденное лицо, синяки под глазами, заострившиеся скулы: что бы ни происходило на «Заре» во время отсутствия Николь, это точно не было сказкой: Никки, которую несколько раз пытались убить (один раз даже успешно), систематически поколачивали и морили голодом, и та выглядела гораздо лучше. – Я два года считала тебя погибшей, – ровным абсолютно безэмоциональным голосом продолжала та. – Думала, что и сама приложила руку к твоей смерти. А теперь ты появляешься здесь во всей красе и ждешь хлопушек и поздравлений? Извини, вся мишура ушла на твои похороны.

– А я уже и забыла, насколько острый у тебя язык, – усмехнулась Николь, узнавая свою знакомую: если Селена начинала грубить, значит, она пыталась замаскировать свои переживания. – Что я пропустила? Надеюсь, ничего интересного?

– Нет.

– Как ты?

– А ты как думаешь?

Никки тихо рассмеялась. Она понимала, что Селене нужно было время для того, чтобы привыкнуть. Вот только, с другой стороны, времени у них совсем не было. Николь нужно было как можно скорее выяснить, что произошло с тех пор, как Риверс доставил ее на борт; сколько она валялась в отключке; были ли какие-то новости от Малика.

– Нас ведь пишут, да? – Никки кивнула на зеркало и камеру наблюдения, что висела над ним.

– Да, – Селена усмехнулась, становясь похожей на прежнюю себя. – Кажется, у Крыши поехала крыша на почве паранойи: следит за всеми, даже за своими. Он, в последнее время, вообще, не в адеквате, – последнюю фразу девушка произнесла на ангорте, видимо, надеясь, что Стужев или те, кто наблюдал за ними, не говорили на этом языке. Эх, Николь так и подмывало сказать, что это бесполезно: Стужев не просто знал ангорт; ангорт был его родным языком. И, вообще, Стужев был вовсе не Стужевым…

– Эй! – Николь вздрогнула, когда Селена начала щелкать пальцами у нее перед глазами: видимо, Никки снова уплыла в бездну своих размышлений. – Вот, держи, здесь все, что нам известно об Эстасе на данный момент, – девушка протянула планшет. – Вникай, спрашивай, если что. Скоро нас вызовут.

Никки приняла планшет, не совсем понимая, что от нее требовалось: если уж у кого-то и было больше информации по этому делу, то это у нее, у Николь, а не у Крыши. Видимо, скептицизм отразился у девушки на лице, потому что Селена сделала шаг вперед и выразительно посмотрела на планшет.

– Поверь, тебе надо это просмотреть.

– Как скажешь, – осторожно ответила Никки и опустила глаза на экран.

«Что-то происходит. Стужев – не тот, за кого себя выдает...»

Николь напряглась и встретила не менее напряженный взгляд Селены. Та едва заметно кивнула, побуждая подругу читать дальше.

«… Он знает гораздо больше, чем говорит. Это он послал за тобой и Вороновой агента, чтобы убить вас. Тебя не должно здесь быть, Николь. Тебе нельзя здесь оставаться».

– И…давно это известно? – Николь сделала вид, что что-то приближает и листает, стараясь говорить спокойным, слегка заинтересованным голосом.

– Нет, это недавние сведенья, – подыграла Селена. – Но из очень надежного источника, – она забрала планшет обратно.

– Непростая ситуация, – хмыкнула Никки. Она не была удивлена. Точнее, если ее что и озадачило, так это то, как Селена могла догадаться и при этом остаться в живых. Николь была готова ей аплодировать. – Ты позволишь? – она вопросительно посмотрела на гаджет, который Селена собиралась засунуть в чехол на поясе.

– Держи, – в голубых глазах читался вопрос.

– Спасибо, – повернувшись так, чтобы камера не могла видеть то, что она делала, Николь встала рядом с Селеной, делая вид, что ей нужно было что-то уточнить. – Смотри, я не совсем поняла, что это такое?

«Ты знаешь, кто такая Анна Стивенс? Ты когда-нибудь видела ее?»

– Это пустошь, – Селена тоже склонилась над экраном. – Ее территория после катастрофы значительно уменьшилась…

«Нет. И никто не видел. Такого имени, вообще, нет в базе – я проверяла»