Текст книги "Фатум (СИ)"
Автор книги: Miss_Windrunner
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 83 страниц)
– Они пытались атаковать? – Оливер снял очки и потер переносицу.
– Нет, но у них и не было возможности: мы заблокировали все входы и выходы из отсека.
– Это недопустимо! – вскинулся другой хранитель, которого Николь видела впервые в жизни. Среднего возраста, с заостренными чертами лица, он выглядел абсолютно обыкновенным. – Они не животные, чтобы держать их в загоне!
Николь подавила желание высказаться: своих, значит, взаперти держать недопустимо, а вот землян держать в каморках, размером в солярий – то, что доктор прописал, так что ли?! Оливер, видимо, почувствовав настроение девушки, послал ей предупреждающий взгляд и еле заметно покачал головой. Да, Никки понимала, что ей лучше не отсвечивать: положение Саммерса и так было шатким после исчезновения Арчера, а если выяснится, что он работал с серой мятежницей, он лишится последних крупиц авторитета.
– Эти не-животные, – заговорила единственная женщина совета: коренастая, с короткой ассиметричной стрижкой, она была, пожалуй, единственной из всего сборища, кто внушал Николь доверие. Ну, помимо, Оливера, разумеется, – при первой же возможности откроют по нам огонь.
– Синтия права, – кивнул Оливер. – Пока что пусть все остается, как есть. Что у нас по остальной базе?
– Мы удерживаем порт, – продолжила Синтия. – У нас дюжина людей и припасов на пару недель…
– Черт, Кокс, ты говоришь так, будто мы на войне, – хмыкнул тот самый «гринписовец».
– Мы и есть на войне, – отрезал Саммерс. – Я хочу понять одно: сколько стратегически важных объектов осталось под нашим контролем? Порт, пункт управления и..?
Все собравшиеся мрачно переглянулись.
– Понятно, значит, за нами только порт, – подытожил Оливер. – Хорошо, с этим разобрались. Следующее: сколько у нас людей?
– Ну, – Морган вольготно откинулся на спинку кресла, – я думаю, сотня-то наберется.
– Мне нужны точные данные, – Саммерс раскрыл голографическую карту базы: все отсеки и уровни были подсвечены либо красным, либо зеленым цветом, причем последнего было в разы меньше, чем первого. Николь подалась чуть вперед, проверяя догадку: да, она оказалась права: красным цветом обозначались захваченные объекты, зеленым – свободные. Дела, действительно шли из ряда вон плохо. – Значит так, делаем следующее: Дингл, – «гринписовец» встрепенулся, – ты со своими людьми присоединишься к отряду Моргана: будете присматривать за «зоопарком».
– Принято, – без особого энтузиазма откликнулся тот.
– Магистр Крип, – тут в голосе Саммерса явно зазвучало чуть ли не благоговение. Николь посмотрела на последнего члена совета, который за время заседания не произнес ни слова. Дряхлого вида старик с чудовищно тяжелым пронзительным взглядом. Он был магистром? Николь никогда бы не подумала. – Я хочу, чтобы Вы соединили свои силы с силами Синтии Кокс: порт может вскоре понадобиться. Мы не можем его потерять.
– Принято, – проскрипел тот, тоже не выказывая особого рвения.
– Могу я поинтересоваться, что будешь делать ты, Саммерс? – напрямую обратилась Синтия, задав вопрос, вероятно, интересовавший всех присутствующих.
– Разберусь с Риверсом, – Оливер свернул карту и надел очки обратно. – По возможности, потороплю Арчера.
– Что значит « по возможности»? – не унималась та. – При всем уважении, но у Риверса хотя бы есть тело, пусть искалеченное и обгоревшее до неузнаваемости, но все же. У нас же есть только твои обещания о скором возвращении Арчера, который даже не удосужился подключиться к этой конференции.
– Как я уже говорил, он находится…
– На задании, цели и задачи которого известны узкому кругу лиц, – закончила за него Кокс, не пытаясь скрыть сарказма. – Да, это мы уже слышали, и этого, Саммерс, недостаточно. Может, Арчер действительно мертв? Если так, то лучше скажи нам сразу, чтобы мы не рассчитывали на его помощь.
Саммерс тяжело вздохнул и переглянулся с Николь: Кокс задавала правильные вопросы. Вопросы, на которые они и сами бы хотели знать ответ. Фишка была в том, что корабль Малика продолжал подавать сигналы, но не отвечал: связь была односторонней. Корабль был цел, и он приближался к орбите Эстаса, но пилот был по-прежнему нем, как рыба. Ни Оливер, ни Николь не могли ничего сказать о том, жив ли Малик или нет.
– Риверс устроил шоу, – ответил, наконец, икс. – Тело, которое вы видели, принадлежало коматознику из нашего медицинского центра. Вероятно, Дин выбрал его, потому что оно обезображено, и, следовательно, его нельзя опознать. Это все, что я могу сказать на данный момент.
– Это не ответ, – констатировала Кокс.
– Мы тебя услышали, – вмешался Огуст Крип, и все присутствующие тут же приосанились и обратились в слух. Видимо, магистр пользовался уважением всех присутствующих. – Свяжись с нами, как только тебе будет, что сказать.
– Принято, – кивнул Саммерс. – На этом все. До связи.
Постепенно все голограммы исчезли. Николь вышла из тени.
– И только? – вскинув брови, поинтересовалась она. – Это все, что вы можете? Собраться на чаепитие и обсудить новостные сводки?
– А что ты предлагаешь? – вскинулся Саммерс, вскакивая на ноги. – Что ты, вообще, понимаешь о том, как управлять страной?!
– А ты? – усмехнувшись, не осталась в долгу та. – Нужно действовать, а не языком чесать!
– Ты говоришь, в точности, как Малик, – без тени одобрения заметил Саммерс.
– Спасибо, – для Николь же это был комплимент. – Значит, хоть у кого-то в вашем совете есть яйца. Ну, кроме той блондинки. Синтия Кокс, так, кажется, ее зовут?
– Знаешь, что?! – Саммерс треснул по столу так внезапно, что Николь аж подпрыгнула. – Думаешь, ты можешь вот так заявиться и диктовать мне, что и как делать?! Думаешь, раз ты прикончила Берга, у тебя появилось право голоса?! Ты даже представления не имеешь о том, что тут происходит и чем, черт возьми, это чревато!!!
– Ты прав, – Никки встала напротив икса и, повторив его позу, уперла руки в столешницу. Она понимала, что икс был не в себе из-за смерти Сандевал, понимала, что это неслабо подкосило его, но жалеть никого не собиралась. Они успеют оплакать павших. Не было смысла волноваться из-за мертвых: волноваться нужно за живых. – Я многого не знаю. Я не знаю, почему вы все до усрачки боитесь этого вашего Графа. Я не знаю, что конкретно вы с ним не поделили, – Николь подалась вперед, и теперь ее лицо было наравне с лицом Оливера. – Зато я знаю, что где-то там, – она указала пальцем куда-то в сторону, не сводя при этом горящих глаз с собеседника, – в открытом космосе, в гребанной тысяче парсеков отсюда, твой лучший друг, возможно, умирает. А ты, вместо того, чтобы бросить все силы ему на помощь, сидишь на жопе ровно и строишь планы по спасению горстки бывших зеков, которые тебе не то, что «спасибо» не скажут, но еще и попытаются тебя грохнуть при первой же возможности. Вы все сидите здесь, как черепахи в своих панцирях, и боитесь высунуть нос, думая, что вот-вот придет ваш спаситель и все разрулит, – теперь обвиняющий палец Николь был направлен на айтишника. – Так вот не разрулит, Уолли. Он не смог бы, даже если б захотел, потому что вы задраили все люки: он не может вернуться сюда. Это ты понимаешь?!
– Это я прекрасно понимаю…, – начал было Саммерс, но девушка не дала ему закончить.
– Хорошо, что понимаешь, – оценила она. – Тогда скажи мне: какого хрена ты медлишь? Если ты не собираешься отключать поле, значит, ты уже смирился с тем, что твоему другу хана, а, следовательно, вам всем нужно думать о том, как разгрести все это дерьмо самим! Вы же только имитируете деятельность, видимо, надеясь на чудо в лице Малика. Но тогда, милый мой, вы сами себе противоречите: подписав Малику смертный приговор, вы все еще ждете, когда он придет на помощь. Как так-то?
– Мы никому и ничего не подписывали, – процедил сквозь зубы икс, сверля собеседницу яростным взглядом. Да, Оливера Саммерса, как оказалось, тоже можно было вывести из себя. – Я отправил танкер с топливом навстречу Крису, как только получил его сообщение…
– Танкер с топливом? Серьезно?? – рассмеялась девушка, у которой руки чесались ничуть не меньше, чем у Оливера. – А этот танкер и первую помощь ему окажет, в случае чего? И кислорода ему одолжит? Блин, Саммерс, тебе самому-то не смешно? Ты ведь… – смех Николь оборвался: девушка вновь почувствовала тошноту и шлепнулась на ближайший стул, скрючившись от внезапной боли в животе. – Блин, да что это такое-то??!
Закусив губу, Николь подавила стон, продолжая тяжело дышать. Саммерс же, который пару минут назад был готов воспламениться, тут же подскочил к девушке со стаканом воды.
– Держи, – он буквально всунул стакан в непослушные пальцы Николь. – Успокойся. Тебе нельзя…
– Я в порядке, – выдавила из себя девушка, сделав пару маленьких глоточков. Спазм потихоньку ослабевал. – Наверное, траванулась чем-то. Вашу эту еду в пакетиках можно использовать, как биологическое оружие.
– Николь, дело не в еде, – осторожно начал икс, обеспокоено вглядываясь в побледневшее лицо собеседницы. – Дело в том, что…
– Я не могу просто так сидеть и ждать, – Николь отставила стакан и, откинув назад свою непослушную гриву, встретила взгляд айтишника. – Не могу, Саммерс. И ты тоже, я же вижу. Я знаю, что ты сейчас только и можешь думать о том, как бы найти и свернуть шею Риверсу…
– Николь, мне нужно сказать тебе кое-что, это важно, – предпринял очередную попытку тот.
– Но ты не можешь сейчас все бросить, – не обращая никакого внимания на слова Оливера, продолжала девушка. – Ты – единственный человек на этой планете, который способен хоть что-то здесь понять, – она обвела рукой многочисленные мониторы, проекторы, провода и пульты. – Теперь, когда Берг мертв, ты, реально, единственный, Саммерс. А потому ты нужен здесь. Ты, но не я, – тошнота отступила, и девушка смогла разогнуться и сесть нормально. – Так позволь мне выйти отсюда и разобраться с Маской.
– Я не могу, – последовал категоричный ответ. – Этого не будет, Николь. Только не в твоем состоянии.
– А что не так с моим состоянием?! – снова вспылила девушка. – Если я справилась с Бергом, то и с Риверсом как-нибудь разберусь. Я знаю, что вы все считаете меня заигравшейся в шпионские игры Барби, но это не так. Я два года провела на военной базе, Саммерс. Я умею драться. И, что самое главное, сейчас я хочу драться.
– Проблема не в том, что я сомневаюсь в твоих навыках, – слукавил хранитель: на самом деле, он не представлял девушку в бою; в настоящем, жестком сражении. То, что произошло с Бергом, было неожиданно, но опять же: Николь просто повезло. Она загнала зверя в угол и пристрелила его, находясь на своей территории. Да и эффект неожиданности тоже взял свое: Берг и подумать не мог, что девушка осмелится на что-то подобное. Да что там говорить, Оливер подозревал, что и Николь сама была в шоке от того, что сделала. Здесь же, в Гладиусе, у нее не будет никаких преимуществ. Ни одного. – Проблема в тебе, в состоянии твоего здоровья. Я уже который раз пытаюсь сказать тебе, что ты…
– Я все знаю, – устало перебила девушка. – Ты же все норовишь открыть мне тайну моих внезапно открывшихся способностей, так? – мужчина кивнул. – Ну так можешь не трудиться, я все знаю. Я же говорила, Малик все мне рассказал.
– Так он в курсе?? – изумился икс.
– Разумеется, он в курсе, – усмехнулась Николь. – В конце концов, он же, вроде как, сделал это со мной: еще бы ему не знать.
Оливер на какое-то время завис: подобный подход к сложившейся ситуации для девушки был явно нетипичен. Особенно для землянки: ведь, как слышал сам айтишник, появление ребенка на Земле считалось чем-то особенным. Николь же звучала так, будто рассуждала о погоде.
– То есть, – мужчина все же рискнул разобраться, – даже несмотря на свое…положение, ты хочешь встретиться с Риверсом, я правильно тебя понимаю?
– Я хочу не просто с ним встретиться, – подыграв мужчине, Николь тоже наклонилась и снизила тон, будто бы намеревалась сообщить Оливеру страшную тайну. – Я собираюсь замочить этого ублюдка.
– Крис ни за что бы не позволил подобное, – мягко, но твердо возразил Саммерс, показав, что дискуссия закончена. – И потому, как бы близки мне ни были твои стремления, мой ответ – нет.
– Да к черту Малика! – Николь встала и вперила в удаляющуюся спину Саммерса пронзительный взгляд. Она, в принципе, не рассчитывала на другой ответ. Но попытаться-то стоило. Так, для очистки совести, чтобы не прибегать к «плану Б», не дав шанса дипломатии. – Когда он делал это со мной, он меня ни о чем не спрашивал! – девушка достала из кармана иглу и очень аккуратно сняла с нее колпачок. – Он не поинтересовался, хочу ли я становиться клоном или нет! – Саммерс замер, и Николь ускорила шаг, чтобы сократить расстояние между ними до того, как мужчина обернется и заметит дротик. – Он, действительно, самый большой эгоист из всех…
– Постой, что ты сейчас…, – начал было Саммерс, но, за мгновенье до того, как он повернулся, его шею что-то кольнуло, и он отшатнулся назад, выдергивая дротик. – Какого черта?! Что…что это за...хрень? – виноватое лицо Николь вдруг начало расплываться перед глазами мужчины.
– Без понятия, как это называется, – девушка поддержала сползающего по стенке икса, чтобы тот не ударился. – Паралитик какой-то, нашла у вас в арсенале. Тебя вырубит на пару минут, но потом все будет в порядке. Не волнуйся, я на себе проверяла, – уложив мужчину на пол, девушка вложила ему в руку передатчик. – Но если вдруг что-то пойдет не так, то вот, свяжешься с кем-нибудь, позовешь на помощь, – с наигранным энтузиазмом добавила она, чувствуя себя крайне неуютно под изумленно-остекленевшим взглядом хранителя. – Прости Уолли, – Николь поднялась на ноги и направилась к выходу, – но ты не оставил мне выбора.
– Ник..Нихол, – полупарализованный язык икса отказывался слушаться, – ты м-мел-леменна…
– Тш-ш-ш, – девушка прижала палец к губам, – не надо, не говори, я знаю, это тяжело. И, вообще, – она шагнула за порог, засовывая в ухо передатчик, – меньше драмы: я туда и обратно. Убью этого мудака и вернусь, – она улыбнулась и подмигнула стонущему на полу хранителю. – Лучше пожелай мне удачи!
====== Глава 60 Козырь ======
– Оливер, – прокашлявшись, Николь снова обратилась к немому передатчику, – Оливер, кажется, у нас проблемы, – тут она, конечно, слегка приуменьшила. Проблемы – это когда, например, отключили электричество, пока ты ехал в лифте, или когда твоя вторая половинка вдруг сказала «нет» у алтаря; то же, что происходило в данный момент, больше подходило под определение «катастрофа».
Теперь, стоя у пробитого аквариума, измазанная кровью, как минимум, двух человек, Николь весьма явственно осознала, что усыплять Оливера в такое время было ошибкой. Большой и очень глупой ошибкой. Ибо сейчас Николь, как никогда, была нужна консультация икса, который, судя по белому шуму, доносившемуся с той стороны динамика, все еще был парализован, а потому мог только слушать и молча офигевать от происходящего.
– Оливер, скажи, пожалуйста…, – только озвучив свою просьбу, девушка поняла всю ее бессмысленность. – Черт! В общем, суть вопроса такова: вы, вроде, говорили, что эти ваши клоны второго поколения нереально крутые, да? Совершенные и очень качественные, – истерический смешок все же ускользнул из уст девушки, по мере того, как она говорила: дожили, она говорила о клонах, как о какой-то паре обуви! Это при том, что она сама была одним из них! – Так вот, мне интересно, у этих клонов есть…ну…противоугонная система или что-то типа того?? – девушка беззвучно выругалась, осознав вопиющий дебилизм вопроса. – В общем… Я это к тому, что…, – Николь тяжело вздохнула и еще раз обвела разбитый «аквариум» потерянным взглядом. Она пялилась на него вот так уже минут десять, но в ее голове так и не просветлело. Сколько бы она ни пыталась понять, какого черта здесь произошло; сколько бы раз она ни пыталась восстановить хронологию событий, ее сознание терпело одно фиаско за другим, и изменений не предвиделось.
…
Еще спускаясь в лабораторию, Николь готовила себя к тому, что этот поединок будет на порядок сложнее предыдущего. Устранить Берга оказалось на удивление легко, но то было элементарное везение: Николь вовсе не обхитрила хакера и не завела его в ловушку. То, что она с ним сделала, было неожиданностью, как для Берга, так и для нее самой: никакого хитроумного плана, никакого расчета – чистейшая импровизация. С Маской все обстояло иначе – абсолютно противоположный расклад. Во-первых, на эффект неожиданности надеяться не приходилось: Риверс прекрасно понимал, что за ним придут; этого он и добивался. Во-вторых, игра проходила на чужой территории и с чужими игрушками: пусть Николь успела изучить планировку подземелий Гладиуса, пусть она хорошенько исследовала все коридоры, но Маска был тут своим. Он жил в этих стенах с раннего детства, а потому ему здесь был знаком каждый камешек и уголок. Да и с оружием хранителей он был «на ты», в то время, как Николь пользовалась им всего раз, да и то непроизвольно. Но, самое главное, Риверс был знаком с «оригинальной» Николь Кларк, что, в купе с его телепатическими способностями, давало хранителю просто огромное преимущество в схватке.
Посему Николь не питала особых надежд на успех своей вылазки: возможно, то спокойствие и безразличие, с которыми она покинула Оливера, были признаками не храбрости и уверенности в себе, а элементарной трусости. Возможно, она пошла не за победой, а, наоборот, за смертью, которая избавит ее от послевкусия того, что она уже сотворила.
Она была убийцей.
Она стала олицетворением того зла, с которым, по идее, ей нужно было бороться; которое, по ее мнению, и представлял собой Малик. И если убийство Райли и мистера Ссыкла Николь могла списать на самооборону, то Берг – это стопроцентно намеренное убийство. Хладнокровное убийство, о котором, что самое страшное, Николь нисколько не сожалела. Более того, девушка с кристальной ясностью осознавала, что вернись она в прошлое, она поступила бы точно так же, разве что не стала бы дожидаться, пока Берг наведет на Эстасе свои порядки. Убила бы его еще при первой встрече.
Николь тихонько рассмеялась: и давно подобные мысли стали для нее привычным делом? Давно ли она стала воспринимать убийства, клонирование – как нечто, само собой разумеющееся? Она уже не помнила. Она упустила тот момент, когда изменения пустили в ее душе корни, и опомнилась только тогда, когда они уже расцвели.
Она стала другой.
И дело было даже не в том, что ее клонировали, нет; метаморфозы начались задолго до этого. В тот момент, когда она очнулась в больнице, в окружении постных незнакомых лиц и с зияющей дырой внутри. Никто. Ничто. Просто какая-то пылинка на ветровом стекле мироздания, у которой не было ничего, кроме фальшивых воспоминаний и ложных надежд на светлое будущее.
По-хорошему, Николь всегда знала, что с ней было что-то не так. Еще до того, как ее положили в психиатрическую клинику, до того, как к ней пришел Стужев с его, так называемой, правдой, до того, как она стала пешкой в игре, масштабы которой она так до конца не осознала. Она начала меняться уже тогда, когда каждое утро просыпалась в холодном поту из-за несвязных кошмаров, мутных образов и видений. Они сулили только боль и какую-то непонятную тоску, но вместе с тем были такими яркими и живыми, что вскоре Николь всерьез начало казаться, что ее жизнь – это сон, а сон – настоящая жизнь. Каждый день, просыпаясь, она жила лишь тем, что дожидалась ночи; каждый день она глотала таблетки от головной боли, с которой не расставалась ни на миг, но все равно мечтала о том, как бы побыстрее окунуться в настоящий, живой мир. И так по кругу. Каждый день. Каждый день она просыпалась в слезах, с сиплым из-за ночных стенаний голосом, с опухшими глазами. Каждый день она повторяла себе, что так больше не могло продолжаться; что она больше не могла слышать эти странные голоса, видеть какие-то непонятные картинки, которые она с рассветом все равно забывала… А потом появился Стужев.
И как только он появился, ее кошмары вдруг исчезли. Как сквозняк, который рассеивается, когда поплотнее закрываешь дверь. Вот только вместо облегчения и благодарности Николь почувствовала лишь потерю. Это было настолько абсурдно, что она не осмелилась признаться в этом даже самой себе; она уверила себя в том, что Крыша помог ей избавиться от боли и страданий, которые она заменила сарказмом и полнейшим безразличием. Она стала машиной, равнодушной ко всему марионеткой. Может, именно поэтому она так спокойно приняла смерть Берга; поэтому не испытывала угрызений совести по поводу Райли и компании: в ее душе были лишь тлеющие угли. Стужев вовсе не помог ей. Он закрыл дверь, убрал сквозняк, и огню, который когда-то был в девушке, не осталось кислорода, чтобы гореть. Пламя начало гаснуть.
И оно бы, в конечном счете, погасло, если бы на сцене не появился Малик: появился и распер чертову дверь настежь. Он разбередил те несчастные угли, что мерцали во мраке души девушки, и заставил ее снова проходить через боль и смятение прошлых дней. На Эстасе Николь снова стали сниться кошмары, и если бы не режим сна, придуманный этими пришельцами, она бы просто не смогла заснуть. Чем больше времени она проводила с Маликом, тем ярче и болезненнее были видения. Раньше Николь никак не могла понять, откуда в ней взялось отвращение к огнестрельному оружию, но совсем недавно, буквально несколько дней назад, ей приснился странный сон про какого-то парня неприятной наружности, который выпустил себе мозги прямо посреди горной тропы. Этот сон снился ей так часто, что она запомнила его – такого с ней раньше не случалось. Возможно, дело было в таймере «режима сна»: умные постели не давали девушке проснуться раньше определенного часа, и если раньше Николь вскакивала среди ночи, задыхаясь от слез и ужаса, то здесь у нее не было выбора: она смотрела «фильм» до самого конца.
И эта женщина в горящем доме. Это был даже не сон, а самое настоящее видение, которое не давало девушке покоя. Она чувствовала, что знала эту женщину. Как чувствовала она и то, что эта незнакомка была мертва. И почему-то, по какой-то необъяснимой причине, это осознание причиняло Николь боль. Необъяснимую горечь.
Но то было чувство. Пусть неприятное, но настоящее, идущее не от разума, а от сердца. Чувство, которое вернул ей Малик. Ох и как же она ненавидела его за это! И была благодарна. Больше, чем могла себе представить.
Кто бы мог подумать, что их судьбы были так тесно связаны? Кто бы мог подумать, что у жизни настолько извращенное чувство юмора? Ведь получалось, что это не Малик все это время пребывал в забвении; что это не принца заколдовали, превратив в чудовище, нет, нет и нет. Получалось, что все наоборот, и это красавицу усыпили. И все это время Малик неустанно пытался открыть ей глаза, упрямо пробивался сквозь стену отчуждения и апатии, чтобы достучаться до той, которую когда-то знал. Вот только…. Малик не был принцем, а Николь – красавицей. Они оба были, скорее, чудовищами, а потому рассчитывать на счастливый финал было бы очень и очень глупо. У таких, как они, не могло быть хэппи энда; таких сказок нет.
Николь понимала это. Понимала и была готова принять свою судьбу. А вот к чему она не была готова, так это к тому, чтобы отсиживаться в сторонке, пока Маска играл с жизнью очень важного для нее человека. Пусть этот гад и уничтожил тело Арчера, но то было всего лишь тело. Арчер мог быть еще жив, и, пока Николь не убедится в обратном, она не отступит. Ни за что.
Лаборатория встретила девушку мигающим светом, каким-то шипением и многочисленными искрящими проводами: что бы Риверс тут ни творил, он совершенно не стеснялся в своих действиях. Помещение выглядело так, будто бы здесь прошло торнадо. Несколько раз. Полупрозрачные сенсорные мониторы, которые невесомо поблескивали над пультом управления, теперь искрились и потрескались. У некоторых даже были обуглены края – Николь оставалось только гадать, что можно было ними делать. Сам пульт управления больше не пестрил многочисленными кнопочками, а лишь проступал сквозь завесу дыма своим безликим серым дисплеем. Половина ламп-софитов, закрепленных под куполом пещеры, была разбита, уцелевшие же постоянно «моргали», грозясь в любой момент потухнуть. Казалось бы, лаборатория имела при себе все атрибуты кровавой бани, кроме самых главных – трупов. На месте преступления было все: разбитые стекла и техника, жуткое освещение в лучших традициях фильмов ужасов, море крови на полу и на стенах, брошенные в суете вещи, но тел не было. Ни одного.
Стараясь производить как можно меньше шума, Николь осторожно ступала по захламленному полу, сканируя глазами местность.
– Оливер, я на месте, – отчиталась девушка, памятуя о том, что Маска вывел из строя все камеры наблюдения, а потому Оливер был полностью отрезан от происходящего. – Риверса нет, – Николь еще раз обвела глазами лабораторию, и ее взгляд наткнулся на кровавое озеро, в котором она стояла. Подавив рвотный позыв, девушка аккуратненько выпрыгнула из лужи, стараясь не думать о том, как долго Сандевал оставалась в сознании, прежде чем полностью истечь кровью; было ли ей больно, или же на пороге смерти боль осталась позади, уступив место долгожданному успокоению.
– Вообще-то, тут никого нет, – продолжила отчет Николь, присев на корточки. Неподалеку от кровавого озера валялась винтовка, что тоже было странным: кто же разбрасывался оружием в такое время? Это же трофей! Не страдай Николь от непереносимости огнестрельного оружия, она бы обязательно подняла бы винтовку, наплевав даже на то, что она-таки утопала в крови. – И мне это не нравится, Оливер. Совсем не нравится.
Вероятно, кровь принадлежала Сандевал (даже если бы Арчер и очнулся, он бы вряд ли успел добежать до выхода), и ее количество не оставляло никаких сомнений в том, что девушка была мертва. Вот только на кой черт Риверс утащил ее тело? Очередное извращение, или же все-таки каким-то чудом брюнетка выжила? Николь решила ничего не говорить Оливеру, дабы не давать ему ложных надежд.
Когда тянуть время созерцанием кровавой лужи было уже невозможно, девушка встала и, взяв себя в руки, двинулась дальше. Она максимально долго оттягивала тот момент, когда ей нужно будет подняться на подиум к погорельцу и его клону, потому что не знала, как она на это отреагирует. Расплачется или взорвется от гнева? Впадет в слепую ярость или полное отчаяние? Конкретики у Николь не было, но очевидно, что зрелище, что ждало впереди, в любом случае, не оставит ее равнодушной: когда дело касалось Арчера, Малика или кем он там был на самом деле, Никки не могла здраво мыслить, в принципе.
Ступеньки под ее ногами были скользкими от крови. Пару раз Николь чуть не навернулась, исторгая из себя при этом весьма цветастые ругательства. Ее кеды уже насквозь промокли от крови и непонятно откуда взявшейся воды и отвечали хлюпаньем на каждый новый шаг: двигаться бесшумно Николь больше не могла. Однако, судя по всему, Маска и не собирался заходить на огонек: кажется, его планы шли гораздо дальше убийства Сандевал и Арчера, и девушке оставалось только гадать, до чего додумался воспаленный мозг Риверса на этот раз.
С горем пополам Николь наконец-то преодолела подъем и теперь стояла напротив того, что осталось от «гроба» и ее обитателя. В каком-то смысле, Никки повезло: ее нервная система осталась в порядке – погорельца, так же, как и Сандевал, не было. Не было растерзанной окровавленной плоти, которую так старательно рисовало воображение девушки; не было оторванных конечностей и искаженного в предсмертной муке обгоревшего лица. Железная усыпальница Арчера утопала в крови: темная и густая, она поблескивала в мигающем свете приборов и капелью падала на пол, образуя многочисленные бордовые лужи. Она была свежей, наверняка, еще теплой; Риверс ушел совсем недавно. Но куда? И зачем? К чему было устраивать публичную казнь, демонстрировать тело поверженного врага всему Эстасу, если потом все равно собираешься смыться вместе с трупом в неизвестном направлении?? Но, опять же, несмотря на все странности, Николь повезло, что погорелец пропал: по крайней мере, она могла сохранить трезвый рассудок, вместо того, чтобы лить слезы над обгоревшим трупом. Скорее всего, Николь Кларк старого образца так бы и отреагировала. Николь нового образца, в свою очередь, сосредоточилась на кое-чем другом; точнее, на кое-ком другом – на клоне. Клоне Арчера, который, видимо, решил не отрываться от коллектива и тоже исчез. Но если от двух предыдущих пропаж остались хоть какие-то следы, то клон просто-напросто испарился, причем вместе со своим аквариумом: на подиуме был лишь окровавленный «гроб» погорельца, в то время как вторая капсула испарилась. Николь выпрямилась и осмотрелась вокруг, но ничего нового не нашла: тот же погром, та же кровь. Ни следа Риверса, ни следа клона.
– Оливер, ты все еще паралитик? – без особой надежды спросила девушка, спускаясь с подиума. И снова ответом ей стала тишина: видимо, Саммерс еще не очухался.
Спустившись вниз, Николь выбрала самый целый на вид компьютер и подошла к нему: на мониторе плясали какие-то помехи, но сенсорная клавиатура выглядела более или менее целой. Да и сам аппарат выглядел неплохо, более того, он даже не дымился –для Николь, которая в технике не секла вообще, это были очень даже весомые аргументы. Недолго думая, девушка хорошенько треснула по монитору ладонью, как она это делала со старыми микроволновками на «Заре», и, невероятно, но это сработало: помехи никуда не делись, но теперь Николь хотя бы могла разобрать, что именно было написано на экране. Правда, это мало что дало: Никки и так знала, что герметичность капсулы была нарушена и что произошла утечка кислорода в…
– Секундочку…, – девушка нахмурилась. Присмотревшись внимательней, она поняла, что на мониторе отражались показатели капсулы – «аквариума», а не «гроба», ведь в «гробу» не было никакой амниотической жидкости и прочей прелести; там был только погорелец, да и тот помахал ручкой. – Оливер, если бы ты только знал, что за хрень тут творится…, – Николь пыталась разобрать еще что-то, но помехи делали свое дело. Единственная команда, которую девушка могла осуществить, это «разблокировать», однако, она не имела представления о том, что случится с клоном, если она разблокирует его «аквариум». Вдруг она убьет его? Хотя, с другой стороны, если верить показателям, то кислорода у «ихтиандра» и так не осталось, так что…
Вздохнув, Николь нажала на кнопку. Сначала она не поняла, что изменилось: потолок не обрушился, ничего не взорвалось, никакая сигнализация не сработала. Однако буквально через пару секунд откуда-то сбоку раздался металлический скрежет и шипение, словно кто-то окунул раскаленное железо в воду. Обернувшись на звук, девушка уткнулась глазами в какую-то дверь, которую раньше даже не замечала. Точнее, она знала, что там была дополнительная секция, но не обращала на нее внимания, ведь она использовалась как кладовка: там не было ни дверей, ни камер, ни энергетических щитков – ничего важного или интересного. Однако раньше ее никто не запирал.
