Текст книги "Фатум (СИ)"
Автор книги: Miss_Windrunner
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 83 страниц)
– Я тоже.
– Иди ты, – мужчины рассмеялись и взяли паузу. Первым нарушил молчание Арчер. – Я устал, Уолли. У меня ни черта не получается, и меня это бесит. Со мной никогда такого не было: все, за что берусь, валится из рук. Буквально, – он снова кивнул на парализованную конечность.
– Ты слишком требователен к себе, приятель. То, что ты остался жив, уже чудо.
– Я остался жив только потому, что успел включить экран после первого выстрела, – устало возразил Кей. – Никаких чудес, а банальная скорость реакции. И не самая высокая, надо сказать: не будь я таким самонадеянным тугодумом, я бы давно понял, что этот сопляк под меня копает.
– Кому еще доверять, если не своему собрату?
– Действительно, – на лице Кристиана появилась сардоническая улыбка.
Оливер с той стороны экрана тяжело вздохнул.
– Знаешь, может, дело не столько в нас, а в ситуации вообще? В конце концов, когда находишься на грани гибели, сложновато думать о мире во всем мире. Кстати, тебе там случайно ничего про нас не снилось?
– В смысле?
– В прямом. Смотри, у тебя был кошмар о том, что ты тонешь, правильно? И ты чуть было не утонул. Причем ты сам сказал, что скалы в твоем сне были почти как те, об которые ты чуть не разбился при падении. Совпадение? Не думаю, – айтишник сделал еще один глоток. – Вот я и спрашиваю, не снился ли тебе какой-нибудь апокалиптический пейзажик? Здание сената в огне, задыхающиеся люди или что-то вроде того…
– Ты сейчас серьезно?
– Абсолютно.
– Я притворюсь, что ничего не слышал.
– Окей… Но если вдруг что-то приснится…
– Саммерс! – Кристиан пронзил приятеля уничтожающим взглядом, и тот замолчал, правда, не переставая улыбаться. Для него это были шутки. А вот Кею было совсем не до смеха: скалы были не «почти как те», это были те самые скалы. Когда Арчер оказался под водой, он убедился в этом. Все, что снилось ему с такой кристальной ясностью столько лет, он испытал вживую в ту самую ночь. Тот же ужас, смятение и отчаянье стали явью.
– …как считаешь?
– Что? – Кей выплыл из рассуждений и понял, что Оливер продолжал ему что-то втирать. – Можешь повторить последнюю фразу?
– Эй, ты там как?
– Все нормально, связь плохая, – соврал мужчина. – Так что ты говорил?
– Хочу напроситься в отряд вместе с Дином. Прихвачу тебе новое оружие, лекарства…
– Нет, – отрезал Кристиан. – Ты нужен мне в Танвите. Лекарства мне не помогут – только операция. А оружие… Моя боевая рука в нерабочем состоянии, а левой я банан еле могу почистить.
– Банан?
– Это еда такая, не забивай голову, – отмахнулся Кей левой рукой. – Это опасно. Я имею в виду, лететь сюда. Если честно, я удивлен, что невидимка дал Дафне уйти, учитывая, что все, что он делал до этого, он делал чтобы попасть на Эстас. Есть вероятность, что он попытается напасть на отряд и занять шаттл. Так что пусть набирают команду из тех, кого не жалко потерять.
– Думаешь, один необученный хранитель способен в одиночку справиться с отрядом наших солдат?
– Да, – прикинув, заключил Кей. – Не забывай, кто его отец.
– Гены решают не все.
– Нет, но, в данном случае, многое. Я сталкивался с ним всего пару раз, но каждый раз меня скрючивало так…, – мужчина вспомнил эпизод в картотеке и помотал головой.. – И это при том, что мы даже не сражались, а просто находились рядом. Я чувствовал нечто подобное только раз, тогда, в Ноксе. Поверь, такой силы я еще не встречал…
– В Ноксе, говоришь? Неужели все реально крутится…
– К тому же он еще и телепат…
– …вокруг Малика…
– …что делает его вдвойне опасней…
–…Крис, ты меня не слушаешь!
– …ибо нам только Троянского коня не хватает…
– Черт, причем тут лошади?
– Ни при чем, это выражение такое. Троянский конь – это..
Внезапно их разговор был прерван пиканьем.
– Что случилось?
– Отключаемся, – Оливер отставил чашку, и нахмурился. – Они опять проверяют сеть.
– Хорошо. Держи меня в курсе, Уолли. И спасибо.
– До скорого.
Лицо Оливера исчезло, и пещера погрузилась в полумрак: единственным источником света был костер в противоположном конце, вокруг которого хлопотал Филипп. Его продолговато-причудливая тень следовала за ним по пятам, скользя по неровным сводам каменного убежища. Вот ведь неутомимый человек! И как ему удавалось так бодро сносить все удары судьбы? Кей не мог им не восхищаться. Подвергавшийся побоям, регулярным промываниям мозгов и запугиваниям, проживший столько лет с клеймом сумасшедшего, Филипп Монро умудрялся не только держать нос по ветру, но и нянчиться с Кристианом. Двое суток старик не отходил от мужчины, искал еду, перевязывал его раны, а Кей только и делал, что психовал и злился – не лучшая благодарность.
Старик, будто почувствовав на себе пристальный взгляд, подал голос:
– Уха готова, парень.
– Не сейчас, Монро. У меня тренировка, – Кей встал и в подтверждение своих слов начал натягивать наручи, что теперь занимало у него очень много времени.
– Кто ж тренируется на пустой желудок? – старик прошаркал к мужчине с керосиновой лампой в руках. – Тем более, ты опять все перепутал.
Проследив взгляд Филиппа, Кристиан понял, что тот имел в виду, и забористо выругался: он надел наручи правильно, что, конкретно для Кея, с недавних пор стало неправильно. Теперь мужчина был вынужден носить правый наруч (боевой) на левой руке, а левый (защитный) – на правой, ибо сражаться парализованной конечностью хранитель больше не мог.
Наручи представляли собой металлическую пластинку, закрывающую руку от локтя до пальцев, которая крепилась при помощи прочной эластичной материи. Активированный наруч левой руки создавал щит – невидимый энергетический заслон, способный, если верить производителям, выдержать прямое попадание небольшой ракеты. Сам Кристиан, правда, в это не очень верил, но желания проверять, чтобы быть уверенным на все сто процентов, у него не возникало: даже если он не умрет непосредственно от заряда, то превратится в лепешку только от одной силы удара. Наруч правой руки – оружие, имеющее несколько режимов. Основная масса оных представляла собой мечи разной длины и толщины, выдвигающихся с внутренней стороны руки. Кею же больше нравились режимы плети или цепей, когда меч распадался на сегменты и удлинялся почти до двух метров. В Гладиусе Арчер был абсолютным чемпионом в схватках в «гибких» режимах, а в остальных держался в группе лидеров. Раньше. Теперь, когда он был вынужден драться левой рукой, он едва ли выдержал бы пять минут против средненького эфебуса.
– Парень, ты мне вот что объясни, – пока Кристиан переодевал наручи, старик оперативненько накрыл на стол. – Вот вы такие продвинутые, у вас и техника, и наука развивается десятимильными шагами, пока мы за вами семеним… Так какого лешего вы, солдаты, на мечах сражаетесь?
– Это благородно, – Кристиан улыбнулся, видя, как вытянулась физиономия Филиппа. – Плюс, это показатель статуса. Хороший и сильный хранитель не должен зависеть и доверять свою жизнь оружию. В противном случае это будет не хранитель, а обыкновенный солдафон. И, кстати, эта вещица, – он продемонстрировал наруч, – в каком-то смысле уникальна: она обладает тактильной памятью. У наручей может быть всего один владелец – тот, кто первым их надел. Так что это оружие никогда не сможет быть использовано против меня, ибо я единственный, кому оно…подчиняется, скажем так.
– Все это конечно красиво звучит, – старик, кряхтя, уселся на пол и с начал орудовать ложкой, – но на практике – это бред сивой кобылы. Думаешь, ваше благородство и сила, с которой вы владеете этими стеклянными палочками, спасут вас от старой доброй пули, выпущенной, как ты выразился, обыкновенным солдафоном?
– Зависит от обстоятельств.
– Глупо, – констатировал Филипп и выхлебал очередную ложку ухи. – Вас и так мало, а вы из-за своей гордости на тигра с рогаткой прете.
– При всем уважении, Монро, – Кристиан, кряхтя ничуть не меньше старика, опустился на пол и взял ложку. Левой рукой, – но Вы утрируете. Я лишь сказал, что меч – это благородно и что он – показатель статуса, однако, я не говорил, что мы не пользуемся другим оружием. Хранители не просто пользуются всеми доступными гаджетами и оружием, но и непосредственно участвуют в их разработке.
– И все же ты не взял с собой ничего кроме этого средневекового барахла, – подметил старик, назидательно покачивая ложкой. – И вот к чему тебя это привело.
– Даже если бы я хотел взять что-то из не средневекового оружия, то не смог бы: первое – согласно условиям соглашения между Эстасом и Землей, высадка вооруженных инопланетных граждан на территорию обоих планет запрещена.
– Говорит хранитель, – пробормотал старик, уткнувшись в миску. Кристиан улыбнулся, но ничего на это не ответил: Монро был прав, Кей не имел права находиться на Земле.
– Второе – попади наше оружие в руки землян, то есть в ваши, вы бы смогли воссоздать эти технологии, что нам крайне невыгодно.
– Ну да, зачем вооружать собственных врагов, – продолжал бурчать старик.
– Мы вам не враги, Монро.
– Неужели?
– Скажем так, недопонимание между нашими планетами обусловлено недостаточной осведомленностью с вашей стороны.
– А нельзя ли поподробнее? – Филипп, который изначально завел разговор исключительно для того, чтобы отвлечь мужчину от плохих мыслей, теперь начал проявлять живейший интерес: прежде всего, как ученый, которым он когда-то был.
– Простите, Монро, но нет, – это был один из тех редких случаев, когда Кей действительно считал себя виноватым, а потому он решил пояснить. – Видите ли, несмотря на нынешнюю ситуацию и на то, сколько вы для меня сделали, я все же не могу обсуждать подобные темы с Вами, потому что…
– Ты мне не доверяешь, – старик был готов к подобному ответу, но все же не смог скрыть разочарования.
– Я не доверяю Вашему сыну, – уточнил Кей, – который на протяжении многих лет промывал Вам мозги. Монро, согласитесь, ведь даже Вы сами не можете сказать наверняка, почему Вы все еще здесь. Ваш ли это выбор, или же установка, внушенная Вашим сыном.
– Ты считаешь его монстром, не так ли? – старик, отложив ложку, наклонил миску и выхлебал остатки ухи через край.
– Он и есть монстр, – холодно откликнулся Кристиан, который не осилил еще и половины порции.
– Совсем недавно ты хотел помочь ему, поговорить с ним, – заметил Филипп.
– А Вы совсем недавно намекали на то, что лучше убить его при первой же возможности, – Кею совсем не нравилось русло, в которое перетекал разговор. – «От него пощады не жди» – Вы повторяли это с тех пор, как я вытащил Вас из психушки.
– Совершенно верно. Но я имел в виду то, что тебя-то он точно не пощадил бы. А ты, парень, сейчас думаешь явно не о себе.
– Боюсь, я не совсем пони…
– Он не тронет ее, – старик устремил на мужчину пронзительный взгляд выцветших глаз. – Если бы он желал ей смерти, он бы давно убил ее. Поверь, он с такими вещами не затягивает.
Черт, Кей ведь так и знал, что этим все закончится!
– Она была нужна ему, – хоть Кристиан пообещал себе более не поддаваться на провокации Филиппа, он все же не выдержал. Мужчина не знал, что бесило его больше: то, что Монро при каждом удобном случае указывал на то, что судьба Николь по какой-то необъяснимой причине стала ему, Кею, небезразлична, или то, что старик вечно выгораживал невидимку. – Он использовал ее и сохранял ей жизнь. Раньше. А теперь ее нет, она исчезла. И мы оба знаем, что ей в этом помогли.
– Мой Адам не убийца…
– Его зовут не Адам! – Кей вскочил, наплевав на больную ногу. Миска с грохотом упала на пол, изливая остатки ухи на каменный пол пещеры. – И Вы правы, Монро, он не убийца. Он просто манипулирует сознанием людей, выжимая из них все, что ему нужно, а затем бросает их умирать. Так он сделал с Вами, с Мэриан и черт знает со сколькими еще людьми! Так что да, – мужчина еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик, – формально он никого не убил! Своими руками.
– Я не отрицаю того, что мой сын пошел по неверному пути, – Филипп тоже встал и упрямо посмотрел на метающего молнии Кристиана. – Но у него была тяжелая жизнь. Он глубоко несчастен. Ему нужна помощь.
Кей холодно рассмеялся и потер переносицу. Когда он снова заговорил, в его голосе звенел металл.
– Может он и несчастен, – внешне мужчина оставался спокойным, и лишь ледяная ярость синих глаз выдавала его истинное состояние. – Может у него и была тяжелая жизнь. Но я скажу Вам вот что, Монро: я последний человек на этой гребанной планете, у которого Ваш сын может вызвать жалость или сострадание. А если у него еще и хватило ума навредить Ник… Милосердия он тоже не дождется. Я усвоил урок, Монро; и я не дам невидимке второго шанса.
Кристиан не стал дожидаться ответа старика: развернувшись (что вылилось в очередную порцию боли), он стремительно прохромал вон из пещеры. Почти сразу же, а именно, когда ему, согнувшемуся в три погибели, приходилось преодолевать узкий рукав, ведущий ко второму выходу из укрытия, мужчина пожалел о своей горячности. Черт, эта девчонка умудрялась выводить его из себя, даже не находясь рядом! Кей не мог точно сказать, когда он стал так остро реагировать на все, что так или иначе было с ней связано, и уж тем более он не знал, как положить этому конец. Головой он понимал, что это глупо – волноваться и переживать из-за какой-то малолетней землянки, которая, на секундочку, считала его чудовищем и пыталась убить. Вот только поделать с собой ничего не мог. Конечно, он успокаивал себя тем, что это ответственность за нее не давала ему покоя: он поставил ее меж двух огней, из-за него она попала под перекрестный огонь. Теория была хорошей, но кое-что в нее все же не вписывалось. Например, то, что она стала ему сниться. Не так, как прыжок в воду, нет, по-другому. Это были скорее сны-воспоминания. Например, он частенько видел ее стоящей на карнизе в кабинете дяди: упрямая, с развивающимися на ветру волосами и яростно горящими глазами. Другое видение переносило его в тот момент, когда он обнаружил ее в том самом синем платье, которое чуть позже собственноручно уничтожил: как же он тогда испугался! Черт, он ненавидел себя за это открытие, но иначе как страхом свое состояние мужчина назвать не мог. Почему, если не от страха, он запаниковал? Почему до него так долго доходило, что стряслось с этой девчонкой, пока она задыхалась у него на руках? Ведь каких-то двадцать минут назад Ди, облачаясь в собственное платье, рассказывала ему про то, как барышни девятнадцатого века, бывало, даже ломали ребра, затягивая корсет… Но чаще всего Кристиан вспоминал ее лицо при их последней встрече. Хотя нет, встречей это назвать было нельзя, так как девушка его не видела. Это было в ту злополучную ночь, когда на девичнике зажгли так, что спалили весь дом. Когда Ричард Прайс встал, чтобы пригласить гостей в большой зал, ниса ворвалась в столовую, и у нее был такой потерянный и жалкий вид, что мужчина чуть было не остался. Он знал, что она искала его. Зачем, правда, он так и не понял, но как же был велик соблазн остаться и выяснить!
Наконец, Кристиан, собрав головой все неровности «потолка», преодолел узкий коридор и смог выпрямиться. Было ужасно холодно. Там, где жили они со стариком, было гораздо теплее, ведь Филипп всегда поддерживал небольшой костерок, да к тому же на стенах горели керосиновые светильники. Там, где мужчина находился сейчас, стоял ледник. Несмотря на то, что на дворе было лето, изо рта Кея струился пар, а босые ноги начинало сводить от долгого стояния на холодном камне. Мужчина раньше не знал про второй выход: он предполагал, что чисто гипотетически он должен был быть, но практически в нем не было надобности, ведь он входил через камин в доме Прайса. Теперь же, необходимость заставляла Кристиана каждый раз преодолевать полосу препятствий, чтобы выйти наружу. В принципе, это было даже неплохо, ведь ему требовалось поддерживать себя в тонусе, но вот последний рубеж этой полосы давался ему труднее всего. Уступ в плато, куда выходило их убежище, и где на данный момент находился Кей, был скрыт от посторонних глаз стеной воды, небольшим водопадом. С точки зрения маскировки, это было очень удобно: не зная наверняка, что за водным барьером было что-то кроме твердого камня, никто бы и не подумал бы об этом, и уж точно не полез бы проверять – опасно. С точки же зрения самого Кея, такое соседство было ужасным. Несмотря на то, что теперь мужчина понял, что его ночные кошмары были предупреждением; что он тонул в них, не потому что не умел плавать, а потому что один сукин сын расстрелял его в упор, его отвращение к воде никуда не делось. И каждый раз, чтобы выйти, ему приходилось снова и снова наступать себе на горло и проходить сквозь этот злополучный водопад. Конечно, камин в доме Прайсов все еще функционировал, ведь дом, черный как головешка, выдержал натиск огня: камень не горит. Зато внутри обосновались чертовы журналюги и полиция, которые все еще пытались что-то пронюхать, и что-то подсказывало Кристиану, что они весьма бы удивились, если бы у них на глазах из стены вышло двое чудиков, один из которых месяц назад наложил на себя руки в психбольнице, а второй вообще был не с Земли. Нет, камином в доме Прайсов Кей пользоваться пока не мог.
– Обуйся, ненормальный! – за спиной мужчины послышалось кряхтение: Филипп, упрямый старикан, как хромой паук пытался выбраться из тоннеля. Кей поспешил на помощь, не веря собственным глазам.
– Монро, Вы…
– Не обольщайся, парень, – гаркнул тот и грубо всучил Кристиану ботинки. – Я о себе забочусь. Вот схватишь воспаление легких, придется снова тебя выхаживать! Давай, давай, обувайся.
Мужчина, который все еще привыкал к буйному нраву своего товарища по несчастью, выполнил приказ.
– На вот, раз уж все равно собрался уходить, покорми собак, – Кей, теперь уже с полностью отвисшей челюстью, наблюдал как старик, отвязав от пояса веревку, начал выуживать второй ее конец из тоннеля: паровозик кастрюлек с оглушительным грохотом начал выплывать из темноты. Когда «состав» прибыл, Филипп вручил веревку мужчине и полез обратно. – Только не шуми, пиявок разбудишь.
Пиявками, как только недавно выяснил Кей, старик называл журналистов.
====== Глава 23 Туристка ======
– И все равно, я не понимаю, – Николь раздраженно поправила челку, к которой никак не могла привыкнуть, и продолжала смотреть вниз из иллюминатора, – как это возможно? Как они могли даже подумать в эту сторону? Как насчет правосудия, а?
– Правосудие, – повторил Дэвид, листая газету, – правосудие… Это такой же миф, как и справедливость, бескорыстность и прочая лабуда. Все очень просто: следствие заходит в тупик, подозреваемого нет – какой отсюда следует вывод? Главный и единственный свидетель занимает место последнего, – мужчина отложил газету и прошел к мини бару. – Не ты первая, не ты последняя.
Девушка наблюдала, как он с видом истинного ценителя рассматривал надписи на бутылках.
– Ты крутой, – констатировала она и на вопросительный взгляд мужчины пояснила. – Путешествуешь по миру, имеешь подвязки в криминальном мире, летаешь на частном самолете…
– Ну, во-первых, путешествовать я начал с тех пор, как попал в сиротский приют, что, поверь мне на слово, далеко не круто, – наконец, он остановил свой выбор на бутылке с темно-янтарной жидкостью. – Во-вторых, никаких подвязок лично у меня нет, это все начальство, да и самолет служебный.
Он вернулся на место и сделал глоток, под изучающим взглядом девушки.
– И много домов ты сменил?
– Как тебе сказать? – отложив стакан, он залез в карман пиджака и вытащил оттуда объемистый бумажный конверт. Затем протянул его девушке.
– Что это? – Дэвид лишь кивнул на конверт, мол, смотри сама. Внутри, на первый взгляд, была куча разномастных карточек, но при ближайшем рассмотрении, Николь поняла, что это были водительские права, несколько паспортов и прочих документов, удостоверяющих личность. Девушка краем глаза заметила российский триколор, американского орла, «крест» Великобритании… Но более всего ее удивило то, что не только страны, но и личности, которые эти документы удостоверяли, были разными. – Это все твои? Неслабо…А ты их все время с собой возишь?
– Да.
– Зачем?
– В этой жизни нужно быть готовым ко всему, – философски заметил тот. Какое-то время Николь молча рассматривало документы, но потом внезапно разразилась хохотом. – Это ты??? Ты красил волосы???
– Дай сюда! – Дэвид выругался, увидев фотографию, на которую указывала девушка, и отобрал документы. – Это было давно и…
Но его объяснения тонули в звонком смехе Николь, которая, согнувшись настолько низко, насколько позволял ремень безопасности, лихорадочно утирала слезы, брызнувшие из глаз. Дэвид, наблюдая за этим цирком, лишь поджал губы и запихнул конверт обратно в карман.
– Ты обиделся? – просмеявшись, Николь немного смутилась. – Да ладно, я никому не скажу…
– Премного благодарен.
– Все-таки обиделся, – констатировала девушка, наблюдая, как мужчина залпом допил скотч. – Ну я же не специально, Дэвид. Кстати говоря, тебе не так уж и плохо…
– Николь, я тебя предупреждаю…
– Я серьезно! Ты мне даже кого-то напомнил. Дай, я еще раз гляну, и скажу…
– Николь! – мужчине явно было не до смеха. – Иногда ты ведешь себя, как…
– Как кто?
– Сама знаешь, – он снова взялся за газету. – Я тебе раньше говорил, скажу и сейчас: тебе нечего здесь делать.
– Мне выйти? – девушка подняла брови. – Правда, должна предупредить, я никогда прежде не прыгала с парашютом…
– Вот об этом я и говорю, Николь! Ты ведешь себя как глупый ребенок! – Дэвиду надоело притворяться, что он читал: он развернулся к собеседнице. – Не надо цепляться к словам! Я сотый раз пытаюсь тебе объяснить, что то, что ты делаешь неправильно, нелогично. Да, она твоя тетя. Да, завтра ее похороны. Я понимаю, для тебя все это тяжело, но, черт возьми, Никки, ты что, не понимаешь, что тебя будут ждать? Ты даже на гроб посмотреть не успеешь, как тебя скрутят. И поверь, что бы ты им ни сказала, они не станут слушать: это система. Считай, что тебя уже осудили и приговорили.
– И, тем не менее, ты перехватил меня в аэропорту, посадил в свой самолет, нарядил, – Николь указала на парик и одежду годов так 70-х, разве что без моли. – Но при этом не упускаешь ни малейшей возможности напомнить мне, как глупо я поступаю. Хочешь сказать, ты логичен? Если ты, мягко говоря, не одобряешь мои действия, так зачем ты мне помогаешь?
– Потому что без меня ты и дня там не протянешь! А зная твое упрямство, не трудно было догадаться, что ты все равно все сделаешь по-своему. Так пусть уж лучше под моим присмотром, чем исподтишка.
– Да брось, – Николь отстегнула ремень и полностью развернулась в кресле. – Давай начистоту. Мы, конечно, в детстве дружили, да и тут, можно сказать, сражались бок-о-бок, но только не надо мне говорить, что ты летишь обратно только ради меня!
– Мои дела тебя не касаются, Николь, – отрезал мужчина и вышел в соседнюю каюту.
– Не очень-то и хотелось! – прокричала ему в спину та. Черт. Они снова поссорились. В последнее время у них это стало частым явлением. С тех пор как она выписалась, Дэвид очень изменился: ходил вечно хмурый, рычал на всех, срывался на Николь. Поначалу девушка думала, что у него были проблемы на работе: возможно, начальство было недовольно тем, что Дэвид так и не смог поймать Зомби. Но каждый раз, когда она спрашивала его об этом, мужчина уверял ее в обратном, мол, все хорошо, просто устал. Но если все действительно было так хорошо, зачем он возвращался обратно? Неужели Зомби не улетел? Он остался? Жаждет мести?
– Пристегните, пожалуйста, ремень, – длинноногая стюардесса слегка наклонилась и одарила Николь вежливой улыбкой. – Мы идем на посадку.
Интересно, улыбка входила в униформу или девушка просто мастерски овладела этим навыком? Николь, например, никогда бы не смогла улыбаться каждому пассажиру, или же ходить в юбке, длина которой едва ли могла соперничать с ремнем.
Вскоре Дэвид вернулся и сел на свое место.
– Не забудь, ты – русская туристка. Говори только на английском, еще лучше – на хромом английском. На родной язык не переходи. В идеале – вообще помалкивай.
– А кем будешь ты? – Николь пыталась говорить беззаботно, чтобы разрядить обстановку.
– Собой.
– А кто ты? – вырвалось у Николь.
– Что? – нахмурился тот.
– Шучу – шучу, – девушка улыбнулась и отвернулась к иллюминатору. Но вот только…шутила ли она? Или ее мозг сыграл с ней злую шутку, облачив в слова ее тайные переживания?
– Еще раз, – Дэвид мягко отвел ее в сторону, – опиши мне свои действия.
– Ну, – девушка нахмурилась, не совсем понимая, чего он от нее добивался. – Я зарегистрируюсь в отеле…
– Конкретнее.
– В смысле?
– Конкретно сейчас или, точнее, через минуту, что ты сделаешь?
– Сейчас, – Николь во все глаза смотрела на собеседника, гадая прикалывался он или же говорил на полном серьезе. – Сейчас я войду в отель…
– Так, – он кивнул. – Дальше.
– Подойду к стойке регистрации…
– Как?
– Что – как? – девушка тряхнула головой в полнейшем недоумении. – Ну, ногами…
– Окей, – Дэвид, еле сдерживаясь от смеха, решил пожалеть свою протеже. – Слушай внимательно. Ты – туристка. Ты здесь впервые в жизни. Ты прилетела и тут же вызвала такси, а потому весь твой опыт пребывания в этом городе ограничивается проходом от зала прибытия самолета до выхода к таксисту. Он, таксист, высаживает тебя здесь и уматывает, а ты еще с минуту стоишь у тротуара и разглядываешь улицу с открытым ртом. И только потом ты входишь, замешкавшись чуть-чуть, чтобы понять, тянуть дверь от или на себя…
– Там швейцар, – вставила Николь.
– Вот! – он выставил вперед палец. – Забудь об этом. Ты не знаешь абсолютно ничего абсолютно ни о чем, ясно? Именно поэтому, когда ты войдешь в отель, осмотрев швейцара с ног до головы, как какую-то диковинку…
– Дэвид, я туристка, а не дикарка.
– Слушай и не перебивай, – мужчина чуть повысил голос, сохранив менторский тон. – Все равно ты половину забудешь, как только мы разойдемся. Так вот, и к ресепшену ты будешь идти не уверенно и целенаправленно, а медленно, оглядываясь по сторонам. Теперь поняла, что к чему?
– Угу,– девушка снова поправила норовившую попасть в глаза челку. – Слушай, у тебя другого парика нет, а? Все равно, какого цвета, лишь бы без челки.
– Нет, – отрезал тот. – Твое лицо должно быть максимально скрыто, но при этом не вызывать подозрений. Везде натыканы камеры, так что сама понимаешь.
– Ну а нельзя солнечные очки напялить?
– Нет, – последовал категоричный ответ. – Основная масса камер, которые тебе отныне надо будет избегать, находится в помещении, и если ты будешь щеголять в солнцезащитных очках двадцать четыре часа в сутки, да еще и под крышей, тебя заметят. Запомни, ты ни в коем случае не должна…
–…привлекать к себе внимание, – закончила Николь: это правило она уже вызубрила наизусть.
– Именно, – Дэвид слегка кивнул и улыбнулся. – Вот, держи, – он протянул ей мобильник. – Это твой новый телефон. Пока мы здесь, пользуйся только им. Я забронировал нам номера на разных этажах, так что сталкиваться мы с тобой тут не будем. Если буду нужен, мой номер есть в памяти.
– А что с моим старым телефоном? – только сейчас девушка вспомнила, что ее собственный мобильник Дэвид ей так и не вернул.
– Если тебя интересует сам аппарат, то я его выкинул: у него треснул экран, да и подкоптило его неслабо. Хочешь, купим тебе другой такой же, только позже.
– А с симкой?
– Я ее уничтожил, – просто ответил тот.
– Что? Но зачем? – Николь, в принципе, ожидала чего-то подобного, но все же она не думала, что сказано это будет таким будничным тоном: будто он пожелал ей приятного аппетита.
– Затем, что ты все равно больше не смогла бы ей пользоваться: не забывай, ты в розыске. Нужно отсекать любые ниточки, по которым тебя можно выследить. Еще вопросы?
– Мы с тобой вообще не должны пересекаться?
– Ну что значит «не должны»? – он почесал подбородок и кивнул куда-то в сторону улицы. – Мы с тобой уже пересеклись. Любой прохожий, повернув голову, увидит нас вместе. Но это не значит, что мы должны сейчас резко отшатнуться друг от друга и делать вид, что мы не знакомы. Не стоит ко всему подходить с такой…как сказать-то…параноидальной педантичностью.
– Говорит человек, почитавший целую лекцию, посвященную правильному входу в отель…
– Это другое, – он улыбнулся и поправил девушке челку. – Просто запомни, что ты меня не знаешь, вот и все. Я – такой же клиент, турист в отеле, как и ты. Скажи, ты шарахаешься от своих соседей по лестничной клетке? Ну вот и от меня не надо. Я – просто прохожий, незнакомец. Но, повторяю, если вдруг тебе понадобится помощь, просто позвони мне, окей?
Николь кивнула.
– Что-то еще?
– Нет…то есть да, – девушка неуверенно посмотрела на собеседника, теребя в руках новый телефон. – Ты уверен, что Зомби тут нет?
– Да, – мужчина вмиг стал серьезным. – Конечно, я не видел своими глазами, как он садился в самолет, или на чем они там прибывают, но не думаю, что он решился бы остаться здесь без своих друзей. Плюс, за последний месяц здесь больше не было никаких происшествий. И вообще, – он мягко взял ее за плечи, – думаешь, я привез бы тебя сюда, предварительно не убедившись, что это безопасно? Ну, насколько это возможно, в данных обстоятельствах.
– Ясно, – Николь сделала над собой усилие и улыбнулась. – Тогда, вроде, все.
– Отлично. Тогда, прощаюсь с Вами, мисс Кларк.
– Я не мисс Кларк, я – Воронова Вероника Андрэ…
–Андреевна, – подсказал тот. – Совершенно верно. Молодец.
В последний раз Николь так выкладывалась во время школьных сценок по литературе, только на этот раз она не играла дерево, на фоне которого, Гамлет разговаривал с черепом: сегодня был ее дебют в качестве главной героини, моноспектакль, так сказать. Рот открывать девушка, конечно, не стала, но качать головой как китайский болванчик и глазеть по сторонам она все же попыталась. Ее голова была забита внутренними восклицаниями из серии: «Ух ты, какая красивая колонна!», «Боже мой, какой чудесный ковер», «Вот это мозаика на потолке!» и так далее, что было весьма кстати, ибо, если бы девушка начала думать о том, как она выглядела со стороны, она бы не выдержала и рассмеялась. Или заплакала. Да и вдохновения ей хватило только на половину пути: потом ее мозг вышел из образа – то есть начал нормально функционировать – и начал сбивать ее с настроя ремарками типа: «А на колонне трещина, там у основания. Жмоты, цены поднимают, а на ремонт раскошелиться не могут!» или «Ага, они так и не вывели пятно с ковра! А ведь прошло уже почти три года с тех пор, как…».
– Добрый день, – девушка на ресепшене лучезарно улыбнулась, когда Николь подошла к стойке. – Чем могу помочь?
