Текст книги "Фатум (СИ)"
Автор книги: Miss_Windrunner
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 83 страниц)
– Эй! – девушка помахала рукой перед носом хранителя – ничего. – Райли, ку-ку!
Тот лишь рыкнул и с размаху всадил плеть в истерзанную кровать. Николь не смогла сдержать улыбки: нет, ей определенно сегодня везло! Знать бы, что эти красавчики забыли в комнате мутанта… Может, это и были его любовники???
– Обыщите каждый сраный угол, – наконец прошипел Райли, обращаясь к своим товарищам. Николь навострила уши. – Он должен быть где-то здесь.
– Райли, – подал голос Мистер Ссыкло, – лучше уйдем отсюда, пока не поздно. Если Арчер…
– Он, мать твою, не Арчер! – взорвался тот, хлестанув плетью рядом с плечом соратника. – Ты не хуже меня слышал, что сказал Риверс!
– И давно мы следуем указаниям уголовников? – Никки вздрогнула, потому что не заметила третьего хранителя, стоявшего «на стреме».
– А давно ль ты сам перестал быть уголовником? – Райли убавил децибелы: видимо, отыгрываться он мог только на своем товарище с не самой толстой кишкой. – Берг, он здесь, я знаю. Я видел этот чертов камень собственными глазами! Если бы я только знал, что это такое, я бы содрал бы его с горла этой сраной землянки, даже если бы мне пришлось для этого отсечь ей голову!
Николь напряглась: кажется, она поняла, о чем шла речь. Вот только, на кой черт этим придуркам сдался ее камень?! Ну ладно, не совсем ее; амэл Арчера.
– Ну да, а алмазы нынче – редкость, – хмыкнул Берг и повернулся к товарищам: Никки вздрогнула – это был тот самый тип с жутким глазом. Она запомнила его еще с их первой встречи, когда они высадились на Эстасе – такую рожу хрен забудешь. Только тогда, вроде, оба его глаза были ненастоящими. – Мне, так-то, плевать: хочешь подставлять свою задницу ради призрачного шанса на успех – ради Бога, только делай это быстрее, у меня дела. И да, я, конечно, тут не главный, но что-то мне подсказывает, что камня тут нет. Сам подумай, будь ты самозванцем, претендующим на роль Арчера, стал бы ты оставлять без присмотра доказательство его смерти, способное разоблачить тебя? Лично я бы с ним не расставался, в принципе: я бы даже срать с ним ходил, а ты…
Он запнулся, а сердце Николь пропустило удар.
– Сучка сказала, что камень хранится здесь, – Райли, казалось, даже не заметил замешательства собрата. – Все, что она говорила до этого, обычно сбывалось, так что… Эй? Ты в норме?
– Да, – отрывисто кивнул тот, а его губы искривились в усмешке: он смотрел прямо на Николь, и девушка была уверена, что он ее видел. Значит, глаз Берга быль столь же мощным, сколь и уродливым; интересно, хранитель мог только видеть сквозь барьер или же и пересечь его тоже. Никки начала отступать назад. – Раз так, попробуй расспросить его шлюху: возможно, он мог подарить камень ей под видом цацки. Вряд ли кому-то в голову придет искать амэл Кристиана Арчера на шее земной шлюхи.
– А это идея, – вклинился Мистер Ссыкло.
– Идите, – Берг лениво кивнул на проход. – Я подожду здесь.
Поразмыслив немного, Райли кивнул и вышел; Ссыкло – за ним. Теперь в комнате остались только Николь и Берг.
– Не волнуйся, птичка, – опасения девушки подтвердились: хранитель обращался напрямую к ней. – Я не самоубийца, чтобы причинять вред той, кого Малик подпустил к себе так близко. За этим барьером ты в безопасности: его может пересечь только тот, кто имеет доступ. Ни у кого из нас его нет.
Николь открыла рот, чтобы начать выстреливать одним вопросом за другим, но хранитель прервал ее жестом.
– Не трудись: барьер звуконепроницаемый. Я не могу тебя слышать, – он усмехнулся. – К сожалению, у меня нет супер-уха. Только супер-глаз.
К счастью, подумала Николь. Оставалось только гадать, как бы жутко выглядело металлическое ухо. Видимо, ее мысли отражались на ее лице, потому что Берг тихо рассмеялся.
– Сиди тихо, птичка. И все будет хорошо.
И почему она тогда не послушалась его совета?
Их односторонний разговор был прерван появлением Райли. Весьма эффектным появлением Райли: как торнадо, он ворвался в комнату, волоча за собой вопящую Первую. Николь вздрогнула: она очень хорошо помнила вкус плети хранителя – на ее лодыжке вроде бы до сих пор остался от нее шрам, с которым не смогла справиться даже Каролина Сандевал и медицинская капсула.
Протащив ревущую землянку до середины комнаты (за ней по полу волочился алый след), он остановился и убрал плеть: нога, которую та обвивала, грохнулась на пол кровавым окороком. Николь не была уверена, что Первая когда-либо сможет ходить: ей срочно нужно было в медицинскую капсулу.
– Где камень, дрянь?! – проревел Райли. – Покажи!
Та лишь что-то промычала в ответ. Сердце Николь сжалось: как бы она ни недолюбливала Первую, такого она бы и врагу не пожелала. Взгляд Никки начал метаться по черной спальне в поисках хотя бы какого-то оружия. Тяжелый предостерегающий взгляд Берга с той стороны барьера девушка игнорировала.
– Где, мать твою, камень!??!! – Райли занес руку для нового удара. Ссыкло, сморщившись, отвернулся. – Отвечай мне, шваль!!!
Николь вдруг увидела знакомый блеск. Бросившись прямо на исполинскую кровать, она подгребла к стене и запустила руку в шов между стеной и матрацем: ее рука сомкнулась на уже знакомой рукояти…Вот ведь больной мутант! Хранить шпаги в изголовье кровати!
Вооружившись, Николь спрыгнула на каменный пол и припустила к барьеру.
– Стой! – рыкнул Берг: и Райли, и Николь замерли. Грозно зыркнув на Никки, хранитель перевел взгляд на товарища. – Да ты на нее посмотри: не знает она ни черта! Она тут кучу сейчас наложит, если уже не наложила. Оставь ее, пошли проверим другие комнаты.
– Она нас видела.
– Да, – согласился тот. – Она и еще полсотни камер, натыканных здесь на каждом углу. Я бы не рассчитывал на то, что нам удалось обнаружить и обезвредить их все.
– Легко рассуждать, когда у тебя иммунитет, да? – усмехнулся Райли. – Ты – ловкач, Берг, всегда выигрываешь.
– В смысле? – Мистер Ссыкло навострил уши. – Ты о чем?
– Я о том, что даже если нас повяжут, то этому, – Райли кивнул на товарища с супер-глазом, – ничего не будет: он скорешился с Арчером или тем, кто им притворяется. Вот уж не знаю, чем ты его подцепил, Берг, но за жабры ты его держишь конкретно. Но, так как мы подобных привилегий не имеем, нам придется зачищать все концы, – хранитель снова выпустил плеть и направился к Первой, та заскулила и сжалась в комок в луже собственной крови. Николь сжала рукоятку и нацелилась прямо на Райли, когда вдруг Первая заголосила:
– Я ЗНАЮ, ГДЕ ОН!!! – Райли замер, Никки тоже. – То есть, я…, – она подняла свои черные миндалевидные глаза на палача, – я…я знаю, кто знает.
– Кто? – выдохнул тот и присел перед женщиной на корточки. – Назови мне имя, и я оставлю тебя в живых.
«Не оставит» – предостерег Берг взглядом.
«Я знаю», ответила тем же Николь и приготовилась к атаке.
– В-в-вторая, – проревела Первая, заставив Никки замереть у самого барьера. – Есть еще од-дна сер-рая. Здесь, – она переводила умоляющий взгляд с одного хранителя на другого. – Ее зовут…Николь..или…как-то так….Она д-должна знать. Он..он часто г-говорит о н-ней.
– Кто? – одновременно спросили Николь и Райли.
– Г-господин.
Вот, значит, как? Значит, этот гад еще и обсуждает ее со своей шлюхой?! И когда они только успевают, интересно?!
– Где она, эта твоя Вторая?
– Д-должна быть где-то здесь, – Первая дрожала всем телом. Ее смуглая кожа теперь приобрела серый оттенок, губы посинели: она теряла слишком много крови. – Ей нельзя покидать это место.
– Ты уверена? – мягко спросил Райли, и от этого тона Николь стало не по себе: приговор вынесен.
– Да.
– Хорошо, – хранитель встал и занес руку для последнего удара: Первая издала истошный вопль и припала к земле, сотрясаясь от рыданий. Плеть, материализовавшись из наруча хранителя, рассекла воздух и…вновь растворилась в нем, когда клинок Николь вошел в предплечье палача.
– ТЫ?! – в изумлении взревел он, отскакивая назад.
– Я! – подтвердила девушка и, до того, как Райли успел сориентироваться, она вонзила шпагу прямо ему в глотку: фонтан крови тут же брызнул из отверстия, стоило Николь вытащить клинок из его тела. С жуткими хрипами хранитель рухнул назад, лихорадочно зажимая рану.
Она ударила со спины. Он не видел ее, когда заносил плеть, и она этим воспользовалась. Это было низко, подло и совершенно нечестно. Вот только Николь не было стыдно. Может, это и делало ее очень плохим человеком, но все-таки один урок на Эстасе она усвоила: в бою побеждает не честный, а хитрожопый, а потому сражаться честно явно не было резона. Особенно, когда тебе противостояли трое профессиональных бойцов с навороченным оружием, на фоне которых ты – лысый дикобраз с факелом.
Все произошло в какие-то секунды: раз – и на полу уже два кровавых озера с бьющимися в предсмертных конвульсиях рыбками. В следующее мгновение Николь уже отражала новый удар (как оказалось, когда дело доходило до схватки с девушками, Мистер Ссыкло переставал быть Мистером Ссыкло) и тут же потерпела фиаско: из чего бы ни были сделаны чудо-игрушки хранителей, земная шпага была к этому не готова: с пронзительным звоном меч Ссыкла рассек клинок, точно серп – колос; девушка отпрыгнула назад.
– Кто ты такая, мать твою?! – Ссыкло перешагнул через своего дергающегося товарища, продолжая оттеснять девушку к стене. Атаковать он не спешил: видимо, считал, что без оружия Николь была беспомощна. Ошибка. Большая ошибка.
– Я Вторая, – выплюнула Никки и сделала то, что она думала, никогда в жизни не сделает: она отключила защитные экраны. Пульт управления силовыми полями и прочей кибернетикой девушка обнаружила там же, где и шпагу: это была маленькая, прозрачная карта с сенсорным дисплеем, который реагировал далеко не на каждый пальчик. Николь не была уверена, что он сработает: она просто прихватила пульт с собой, на случай, если он откликнется на ее команду, точно так же, как барьер откликнулся на ее присутствие и впустил в спальню Малика.
Получилось, он сработал.
Вот только Гелиодор, что пылал за окном, не отличался подобной избирательностью.
Как только силовые поля исчезли, девушка почувствовала, как ее рука начала взрываться изнутри. Она закричала. Ее воплю вторил похожий агонистический вой – Ссыкло тоже попал под лучи, но если у девушки на солнце (Гелиодоре) оказалось только плечо, то хранителю повезло куда меньше: лучи ударили ему в лицо.
Но все это Николь рассмотрела позже. Когда экраны исчезли, все, о чем она могла думать, была боль: адская, всепоглощающая боль. Она была такой сильной, что сознание девушки нашло лишь один способ абстрагироваться от нее – отключиться. И если бы не Берг, который, матерясь на свой инопланетный лад, вытащил ее из-под смертоносного света, то она бы была уже мертва.
– Идиотка чертова! – пыхтел он у нее над ухом. – Какую часть фразы «не рыпайся» ты не поняла, дура?!
Николь открыла глаза. Она лежала на полу, придавленная жутким хранителем сверху. Ее затылок был мокрым, и в воздухе явно пахло металлом: повернув голову, девушка зажмурилась, ее чуть не вырвало – она лежала рядом с Первой, точнее, с ее трупом. Та часть ее тела, что находилась за пределами досягаемости солнца, была покрыта кровью и упиралась Николь в бок. Та, что была у окна, уже обзавелась золотистой корочкой: ее плоть реально пеклась на солнце, испуская соответствующий аромат.
– Поднимайся, амазонка недоделанная! – Никки посмотрела на Берга. Красный, как рак, он, стиснув зубы, пытался подняться на ноги. И, судя по тому, как он пыхтел, это было нереально сложно: словно невидимая нога вдавливала его спину в пол; тяжелая, гигантская ножища. – Закрой эти чертовы окна!
– Я не…, – Николь тоскливо посмотрела на пульт управления: он остался лежать у самого края окна. И он уже не был прозрачным: он помутнел и обуглился по краям. Черт, да что это за солнце такое?!!
– Идиотка!
Николь почувствовала новый запах: плавящийся пластик. И только теперь она поняла, что делал Берг: он активировал свой щит и закрывал им их обоих, но, кажется, его экран не был рассчитан на такую мощность. Он начал покрываться копотью, совсем как пульт, и девушка поняла, что через пару минут они присоединятся к Первой, Райли и Ссыклу. Им конец.
– Поднимайся и делай то, что я говорю! – превозмогая боль, девушка подчинилась, и теперь они оба сидели на корточках, под тающим щитом. Краем глаза Николь заметила, что кожа с ее плеча частично осталась на полу: как расплавленный в микроволновке сыр, она тянулась от ее плеча к полу. Ее вновь чуть не вырвало. – Слушай сюда! – прокричал ей на ухо Берг. – Сейчас мы подберемся в Ворму, – видимо, так звали Мистера Ссыкло, – и ты отцепишь от него пояс, напялишь его на себя и его рукой нажмешь на центральную кнопку, тут, на пряжке, усекла?
– Д-да.
– И потом, когда щит включится, ты валишь нахрен отсюда и ищешь любой сраный угол, где нет окон, ясно?!?
– Д-да, – Николь хотела было спросить, мол, а что будешь делать ты, но не стала: какой в этом смысл? Это все равно ничего не изменит ни в ее планах, ни в его. Этот жуткий тип, кажется, пытался спасти ей жизнь, но делал он это явно не по доброте душевной – спасая ее, он, в каком-то виде, спасал себя. Ну, или он так думал. И, словно в подтверждение ее мыслям, Берг продолжил:
– И да, если вдруг ты выживешь, не забудь передать Малику, кому ты этим обязана!
Да, Райли был прав: Берг был тем еще ловкачом, он явно не собирался так просто сдаваться. Что же, Николь оставалось только пожелать ему удачи.
Берг начал обратный отсчет, и, когда он произнес заветное «три», Николь пулей понеслась выполнять его инструкции: хранитель прикрывал ее ровно до тех пор, пока ее собственный экран не включился, а потом припустил к телу Райли, видимо, с теми же мародерскими целями. От Николь, кстати, не укрылось удивленное торжество, что появилось в его собственном, немеханическом глазу, когда щит активировался: видимо, Берг не был уверен, что это сработает; что доспехи хранителя будут реагировать на прикосновения своего обладателя, даже если тот мертв.
Как бы то ни было, Никки не стала ждать особого приглашения и выбежала вон из белой комнаты. Это была очередная, очень смачная ошибка: она могла бы вернуться в черную спальню, окна в которой были целы, или нырнуть в темный коридор и вернуться в лабораторию, где, во-первых, не было окон, и, во-вторых, была медицинская капсула. Но она этого не сделала: паника и боль затмили ее разум.
Покинув спальню Малика, девушка рассчитывала сразу же найти спасительную тень, но не тут-то было: кнопка, которую нажала Николь, отключила ВСЕ экраны в апартаментах; абсолютно все. А это означало то, что вся квартира Малика была «заражена» лучами, потому что стен в ней почти не было: Малик предпочитал тонированные экраны. Черт! Николь вновь почувствовала знакомый запах – ее щит вот-вот расплавится.
– Эдди! – отчаянно завопила девушка на бегу. – Эдди, ты меня слышишь?
Робот знал апартаменты лучше, чем кто бы то ни было. И если и был кто-то, кто знал, где можно переждать солнечную бурю, так это он. Правда, если он сам успел спрятаться.
Не успел.
Точнее, он даже не пытался, потому что ему оторвали голову еще до того, как началась вся эта заварушка. Николь обнаружила обугленного расчлененного робота в одном из коридоров. Больные ублюдки! Робота-то за что?! За вежливость? За то, что он предложил им чаю??
Николь продолжала бежать. Она и подумать не могла, что апартаменты Малика были такими огромными. Ее щит шипел, плавился, Никки уже чувствовала жар лучей на своей спине. Она бежала к своему «сейфу», но что-то ей подсказывало, что до финиша ей не дойти. Этим чем-то был здравый смысл: щит исчез буквально через несколько секунд, после того, как она поняла, что до своей «комнаты» ей не добраться.
Девушка смутно помнила, что было потом. Самым ярким воспоминанием была боль и жар; животный страх и снова боль; отчаянье и жар. Она чувствовала, как ее рубище коптилось прямо у нее на спине. В какой-то момент ее рукав загорелся и отвалился, подставив смертоносным лучам нежную кожу. А потом она каким-то образом оказалась здесь, в этом темном, душном месте, один-на-один со своей паленой плотью.
Ей не следовало выходить из черной комнаты. Она должна была послушаться Берга. Она должна была послушаться Малика, который еще во время их второй встречи говорил, что спасать нужно, в первую очередь, себя. Нет, в общем, Николь не была с ним согласна; но в частности… Первая, даже если бы и выжила, не оценила бы поступка Никки. Более того, окажись наложница на ее месте, она бы и не подумала рыпаться, как выразился Берг. По крайней мере, Николь так думала. И сейчас, и тогда: но все-таки вмешалась. Почему? Неужели жизнь ее так ничему и не научила? Ведь они даже не были с Первой подругами, скорее, наоборот – они молча друг друга ненавидели. Антипатия с первого взгляда, так сказать. И все же Николь не смогла стоять в стороне. Тупо не смогла. Видимо, она безнадежна. Может, она была Второй серой, но дурой она была самой первой. Была такой и останется. И умрет такой же.
Николь чувствовала, как стена, на которую она опиралась, становилась все горячее и горячее. Девушка рассмеялась. А потом заплакала, поражаясь тому, как нелепо заканчивалась ее жизнь. Неужели она прошла столько испытаний, чтобы испечься заживо в огромной инопланетной духовке? Неужели все было зря? Уж лучше бы она согласилась вернуться на Землю с болванкой вместо мозгов.
– Золотые слова, малышка, – процедил откуда-то сверху знакомый бархатистый голос. Николь распахнула глаза и только тогда поняла, что больше не была зажата в железном чулане. Ее спина все еще горела огнем, но не от соприкосновения с раскаленным железом, а потому что ее кожа срасталась заново. Те самые жуткие инструменты, что лежали по обеим сторонам от операционного стола, теперь порхали над ней, словно в руках невидимых хирургов; кололи, резали, жгли ее. Но девушка не обращала на них внимания: ее взгляд был прикован к тому, кто возвышался над капсулой и сверлил ее тяжелым взглядом. Малик.
Он нашел ее.
Он чинит ее тело. Снова.
Долбанное дежа вю.
– И не говори, – все так же сквозь зубы ответил он на немые рассуждения девушки. – Кажется, скоро это станет моим хобби.
Он шутит? Он это умеет?
– Шутка и сарказм – разные вещи, – Малик сделал шаг вперед и склонился над израненной девушкой. – Отдыхай, ниса. Отдохни хорошенько, потому что, когда в следующий раз ты придешь в себя, я тебя, нахрен, сам убью. Задушу голыми руками.
====== Глава 52 Клуб Самообманщиков ======
Не задушил.
Но задушит, по-любому. По крайней мере, Николь так бы и поступила, будь она на его месте.
Девушка смотрела на своего тюремщика и не верила своим глазам; она прислушивалась к собственным ощущениям и понимала, что медленно сходила с ума. На секундочку, она должна была торжествовать. Она должна была разжечь огромный костер и устроить вокруг него ритуальные пляски, благодаря всех известных человечеству богов за избавление. Вместо этого она хотела закричать. Громко так, надрывно, чтобы вина, которая сдавливала все ее существо, вырвалась наружу и помучила кого-нибудь еще.
Теплая ладонь Оливера опустилась на ее плечо и слегка сжала его, мол, не волнуйся, все будет хорошо. Николь так и подмывало выкрикнуть – «Я и не волнуюсь!» – но это было бы ложью. Видимо, мазохизм был у девушки в крови: последний месяц жизни она провела, купаясь в лютой ненависти к Малику, но теперь, когда ненавидеть было практически уже некого, до нее вдруг дошло, что если этот мутант умрет, легче ей не станет. Ее ненависть никуда не исчезнет: просто если сейчас она громадными волнами билась о скалу под названием Малик, то потом она просто-напросто найдет другую; она утопит Николь, накроет ее своей толщей, и вот тогда все действительно будет кончено.
Малик был жив и, если верить Уолли, чувствовал он себя гораздо лучше, чем выглядел; просто у него случился очередной припадок, который не имел абсолютно никакого отношения к незапланированной радиоактивно-солнечной ванне, которую устроила Николь. Оливер повторял это не один и даже не два раза, вот только девушке в это верилось с трудом. Она вновь была в черной спальне, вновь стояла над гигантской шелковой кроватью, но, на этот раз, ее взгляд пленило не черное великолепие ткани, не изысканный вкус обстановки и не манящая мягкость подушек; ее взгляд был прикован к хозяину всей этой роскоши, точнее, к тому, что от него осталось.
Правая половина тела Малика была безупречна: Николь приблизительно так его себе и представляла в своих недо-эротических фантазиях, когда была в этой комнате в прошлый раз. Так и должен выглядеть хищник: сильные рельефные руки, широкие плечи, плоский живот – это тело было одновременно пластичным и мощным. Смуглая грудь мужчины была покрыта черной порослью, и, хоть Николь и не была любительницей густого волосяного покрова у парней, на теле Малика она смотрелась более, чем гармонично. Точнее, на правой его половине. Левая же половина была больше похожа на реквизит к фильмам ужасов. Смуглая кожа на левой руке была бордовой от многочисленных ожогов и ран. Она была похожа на потекший воск, который вновь попытались остудить, но чуть опоздали: бугристая и воспаленная, поврежденная кожа чудовищным узором охватывала наружную часть левой руки хранителя, его левый бок и, наверняка, большую часть спины. Ожоги понимались вверх по шее мужчины и чуть затронули его узкое, точеное лицо: длинный серповидный шрам тянулся от левой скулы до подбородка. Малик коротко остриг (или же опалил?) свои темные волосы: его уши и шея оказались открытыми, и лишь макушка была слегка удлиненной. Он стал выглядеть моложе. И опаснее. И (это пугало девушку больше всего) уязвимее. Начать следовало с того, что Николь была уверена, что Малик неубиваем, в принципе. Что, если уж он пережил апокалипсис, находясь в самом его эпицентре, то вселенной оставалось только вытащить белый флаг и смириться с тем, что даже у нее не было власти над Кристианом-Дэвидом Маликом-Арчером.
Оказывается, была.
– Когда Каролина говорила, что ты всегда рядом с ним в такие…моменты, – Никки перевела взгляд на собственное отражение в зеркале. Все-таки, если не считать того, что экраны служили аналогом створок духового шкафа – единственным, что отделяло тебя от неминуемой, адско-огненной смерти – они были весьма удобны: они могли быть прозрачными; могли быть сплошными и заменять обои; а могли быть и зеркалами, как сейчас, – я не думала, что все происходит именно так.
– Как? – мягко спросил тот, подняв на девушку усталые глаза.
– Ну вот так! – Николь развела руками, не в силах смотреть на свое свежее и отдохнувшее лицо; на свою гладкую, абсолютно здоровую кожу. Ту самую, которая каких-то пару дней назад плавленым сыром свисала с ее плеч. – Что ты будешь сидеть, как курица-наседка над телом «великого и ужасного», и просто ждать! Я думала, что ты, не знаю, будешь как-то помогать ему…не знаю, шаманить, обкуривать комнату травками…
– У тебя весьма извращенное представление о нашей медицине, – хмыкнул тот. – Я ничем не могу ему помочь. Да ему и не нужна помощь: говорю же, он в полном порядке. И я здесь только для того, чтобы присмотреть, чтобы с его телом ничего не случилось, пока он…
– Но это «ничего» уже случилось! – Николь не могла понять, что с ней происходило. В последний раз она чувствовала себя такой разбитой тогда, когда Саммерс рассказал ей об амэле. Черт, если бы она знала, что Николь Кларк из ее прошлого была такой плаксивой сентиментальной дурочкой, черта с два она бы стала бороться за возвращение воспоминаний. Она не хотела быть слабой, а эта Кларк, видимо, такой и была. – Посмотри на него! Его можно спокойно сажать в аквариум рядом с Арчером-погорельцем!
– Он в порядке, – все так же невозмутимо откликнулся он. – Ожоги – это пустяки.
Николь лишь стиснула зубы и начала мерить комнату шагами.
– Какого черта вы не сказали мне, что ваше долбанное солнце такое, блин, солнце!
– А это что-то изменило бы? Знай ты о том, что произойдет, ты дала бы Ворму себя схватить?
– Разумеется! – девушку накрыла очередная волна вины. Да, ее первой ошибкой было то, что она покинула черную спальню. Но и тогда все можно было исправить. Если бы она не поддалась панике и страху, если бы она хоть на секунду включила голову, она бы поняла, что ее жизни, по сути, ничего не угрожало. Да, Райли хотел убить ее; и да, он бы ее убил, но вот только она напала первая. Она опередила его, и на этом можно было бы остановиться. Оглядываясь назад, Николь прекрасно понимала, что вероятность того, что Ворм убил бы ее, была практически нулевой: кишка тонка. Он не мог даже наблюдать за тем, как его товарищ истязал Первую, что там говорить о том, чтобы убивать самому. Нет, Никки не сомневалась в его таланте убийцы – хранителей убийствам обучали с пеленок – но она не была простой серой: она была личной серой Малика, что автоматически делало ее чуть ли не неприкосновенной. Ворм не стал бы ее убивать. А даже если бы и попытался, Николь была больше, чем уверена, Берг бы ему не позволил. Этот хитрый плут был достаточно умен, чтобы делать ставки на правильную лошадку; он бы не пошел против Малика, а значит, он бы защитил ее от Ворма. При любом раскладе было очевидно: риска для жизни Николь не было. Следовательно, не было и необходимости убирать силовые экраны.
– Я не сказал, потому что не думал, что это важно. Я про солнце, – загадочно улыбаясь, ответил Оливер. Иногда он смотрел так пристально, что Никки казалось, что Малик каким-то образом поделился своими телепатическими способностями с товарищем. – То, чему ты стала свидетельницей, это, скорее, исключение.
– В смысле?
– Как думаешь, где ты находишься?
– В апартаментах Малика, – с интонацией капитана Очевидность ответила та.
– Это понятно, – кивнул мужчина. – Где, по-твоему, находятся эти апартаменты? Только не говори «на Эстасе».
Николь захлопнула рот, Уолли тихо рассмеялся.
– Помнишь, я говорил, что радиация – это сказочки, призванные отпугнуть любопытных? – девушка кивнула. – Так вот, в каждой сказке есть доля…
– Вообще-то говорят: « В каждой шутке есть доля..»
– Неважно, – отмахнулся икс. – Важно то, что, может, на Эстасе и нет радиации, но это не делает зоны пустоши обитаемыми: они потому и называются «пустошь». Эстас окружает не только озоновый слой: есть еще один, носящий длинное, трудновыговариваемое даже для нас название, который защищал нас не только от ультрафиолета, но и от жары. И этот слой, так же как и озоновый, истончился. Апартаменты Малика находятся в центре бывшего Танвита, Николь. И Крис не просто так выбрал это место: сюда чертовски сложно пробраться – далеко не всякий корабль способен выдержать подобные температуры. Сюда добраться может только тот, кто знает куда и, самое главное, как идти. Два дня назад ты активировала аварийный протокол: это была крайняя мера, последний рубеж защиты. Признаться, я даже представить себе не мог, что должно произойти, чтобы Кей его активировал. И тем более, я не думал, что кому-то еще, кроме него, хватит ума это сделать. Без обид, – Оливер сделал какое-то движение рукой, и одна из стен тут же стала прозрачной. Николь отшатнулась, точно кошка от воды. – Смотри, – мужчина, как ни в чем не бывало, продолжал. – Ты думаешь, что вокруг нас пустыня?
– Ну да, – Никки нехотя перевела взгляд на красную пустошь. – Потому что это реально пустыня.
– Верно подмечено, – грустно улыбнулся тот. – Но, представь себе, раньше это был самый оживленный район Танвита. Первый сектор, центр. Здесь всегда бурлила жизнь, – девушка тупо уставилась на красные дюны, крошащийся, весь в трещинах камень: не хватало только перекати-поля и цепочки бедуинов на горизонте. – Можно сказать, – мечтательно-тоскливо продолжал Оливер, – здесь никогда не было ночи: огни горели так ярко, что, наверное, их было видно с соседних планет. Не верится, что это все еще где-то там, внизу.
– Внизу? – Николь начинала чувствовать себя полной идиоткой. Было два варианта: либо у Саммерса были галлюцинации, либо у Никки – чудовищные проблемы со зрением, ибо ничего, кроме бескрайней пустыни, она не видела.
– Внизу, – подтвердил мужчина. – Под песком. Под камнями. Для справки: пентхаус Арчера входил в тройку самых высоких точек Танвита. Он, как и Нокс, и нижние уровни Гладиуса был выщерблен в скале, а не построен нами – потому и выстоял. До катастрофы земли из этих окон не было видно. То, что под нами – это могила, огромная песчаная усыпальница.
Николь подавила стон: видимо, и до конца света Малик был больным на всю голову – какой нормальный человек согласился бы жить на такой высоте???
– Ладно, не будем о грустном, – Оливер «потушил» окна, и спальня вновь погрузилась во мрак. – Зачем они приходили?
– А? – Николь все еще бродила по закоулкам своего разума.
– Райли и компания. Зачем они приходили?
– Искали амэл Арчера, – девушка перевела взгляд на Малика. Тихого, неподвижного. Какого черта она делала?? Она уже сто раз могла убить его! Покончить с ним, а не охранять его тело на пару с Саммерсом! – Видимо, длинный язык Маски начал подбираться к некоторым из ваших: Райли был уверен, что Арчер мертв. Только я никак не могу понять, как его смерть связана с его амэлом?
– Ну, это-то как раз просто: амэл – талисман хранителя, с которым, по правилам, мы не имеет права расставаться, – он одарил девушку взглядом, отчего той стало не по себе. Она прекрасно помнила о том, как к ней попал «ее» камень. Можно было бы обойтись и без напоминаний. – Единственное оправдание – смерть. Хранителя только тогда могут признать погибшим, когда будет найдено его тело или его амэл.
– Что за бред? А если хранитель его потеряет, а кто-то другой найдет, то что? Хранителя отправят на тот свет, даже если он во плоти явится на собственные похороны??
– За всю историю еще ни один хранитель не терял своего амэла, – пожал плечами тот. – Никогда.
– О да, это меняет дело, – сарказмом сочилось каждое слово девушки. – Высшая раса, тоже мне… Вы хоть понимаете, насколько нелепы некоторые ваши предписания?
– Наше дело блюсти их, а не судить.
Николь ничего не сказала, а лишь покачала головой: и эти существа еще землян называли ограниченными недо-людьми!
– И это все? Им нужно было только это? Больше они ничего не упоминали?
– Вроде нет. А почему бы тебе просто не посмотреть записи с камер наблюдения, а? Ни за что не поверю, что их тут нет.
– Невозможно. Пульт управления расплавился вместе со всем, что попало под удар. Доступ к запасному пульту есть только у Криса.
Николь сделала себе пометку о том, у злого гения кабинетик-то свой был. Наверняка, к нему вел один из двух коридоров, которые девушка не успела проверить.
