Текст книги "Фатум (СИ)"
Автор книги: Miss_Windrunner
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 83 страниц)
– Я никогда об этом не задумывалась, сэр, – и тут девушка не лукавила.
– Хорошо, – Крыша встал и облокотился на спинку своего стула. – В таком случае, слушай внимательно и не перебивай – нам предстоит долгий разговор. Если возникнут вопросы, черкани их где-нибудь, задашь позже, когда я закончу. Ясно?
Николь неуверенно кивнула, чувствуя, как страх уступает место чему-то другому; предвкушению. Стужев, поняв, что внимание слушательницы было полностью завоевано, начал:
– Три года назад связь с Эстасом была потеряна: никаких предупреждений, никаких сообщений – ничего. Однако буквально через пару недель пришельцы снова вышли на связь, но уже с одной из их космических станций – «Танвита-1». Они сообщили о бедственном положении и попросили помощи, гуманитарной. Ни о каком переселении на нашу планету не могло быть и речи: вовсе не потому, что Земля бы не потянула – потянула бы; просто жители Эстаса по необъяснимым причинам были привязаны к своей родной планете, а для того, чтобы преодолеть эту зависимость, требовалось время. И средства, которыми Земля продолжает делиться до сих пор. Пока все ясно?
Николь кивнула.
– Наверное, у тебя, как и многих других, возник вопрос, а какого, собственно говоря, черта мы вызвались помогать этим пришельцам? Альтруизм отпадал сразу, ибо с самого момента своего существования люди только и делали, что драли друг другу глотки, причем зачастую без всякой видимой причины. Мочить друг друга, но помогать чужакам? Нелогично, согласись. Однако Земля с готовностью откликнулась на зов о помощи, и вот уже три года мы с Танвитом состоим в альянсе. Почему? Все просто: они уязвимы. Все их технологии и ресурсы – все, что давало им преимущество над нами, осталось на Эстасе. Ежегодно под предлогом обменных программ, туристических поездок, десятки наших агентов внедряются в ряды пришельцев и добывают нам информацию. Последние, кстати, об этом знают, но опять же ничего поделать не могут: мы им нужны, они нам – нет, – Крыша взял со стола стакан воды и промочил горло. – Ты только что пересказала мне то, чем пичкают нас СМИ, Незабудка: о происшествии и об инопланетных беженцах. Красивая сказочка, но все-таки сказочка. То, что я собираюсь тебе рассказать, навсегда изменит твое представление о том, что на самом деле происходит в мире. Даже сейчас, когда ты знаешь, чему подверглось твое сознание; когда ты знаешь, сколько только на этом континенте подобных тебе людей – ведь все они здесь, на «Заре», ты все еще можешь вернуться к нормальной жизни. Я могу дать тебе имя и отпустить: и пусть ты никогда не забудешь то, откуда ты и что с тобой приключилось, ты сможешь смириться с этим. Или, – Крыша вперил в девушку напряженный взгляд, – ты рискнешь выйти из зоны комфорта и согласишься помочь не просто этой стране, но и всей планете, как я и обещал тебе, когда забирал из очередной психушки. Подумай хорошенько: обратного пути не будет.
Никки нахмурилась. Какая-то часть ее сознания, которая выбрала в друзья иронию и сарказм, настойчиво вопила о том, что сейчас кирпичфейс превратится в лысого негра, предложит ей две таблеточки и скажет, что на самом деле они находились в Матрице. Более рациональная часть рекомендовала Николь соглашаться на имя и валить ко всем чертям, пока это было возможно. Но, к счастью или к сожалению, Никки никогда не считала себя рациональной.
– Сэр, – она подняла глаза и решительно вздернула подбородок. – Я знала, на что подписывалась, когда пошла за вами: я не для того три часа стояла на остановке, чтобы потом сдаться и сесть на первый попавшийся автобус. Если понадобится, я буду ждать еще три часа, но не сдвинусь и с места.
– Я очень надеялся на этот ответ, – улыбнулся тот, и девушка поймала себя на мысли, что ни разу не видела Крышу улыбающимся. И еще она поняла, почему: страшнее хмурого кирпичфейса, был улыбающийся кирпичфейс. – Продолжим. Первое: никакого несчастного случая не было. То, что подорвало всю экосистему Эстаса, всего-навсего выполнило свою основную функцию; просто изначально целью была другая планета, – мужчина выразительно посмотрел на теперь уже завербованную девушку.
– Вы хотите сказать, что…
– Полгода назад нашим программистам, наконец-то, удалось расшифровать код и взломать протоколы системы безопасности Эстаса: ТФ-41 – первая действующая установка по терроформированию была запущена 20 августа 2*** года с одной целью: сделать из Земли второй Эстас; сделать так, чтобы жители Танвита смогли переселиться сюда, не выкашляв при этом собственные легкие.
Николь почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Теперь она была бы даже рада двум таблеточкам и Матрице.
– Установка была запрограммирована так, чтобы отменить протокол было невозможно. Это было сделано намеренно, хоть я и не представляю зачем. Тем не менее, менее чем через час после запуска была дана другая команда: так как установку невозможно было остановить, ее развернули. Развернули и направили обратно на Эстас. Это – то, что мы знаем абсолютно точно. Второе: если верить тому, что говорят выжившие, то ответственен за произошедшее хранитель по имени Кристиан Арчер. Он, имея связи в сенате, успел предупредить о надвигающейся опасности, но, что характерно, позаботился лишь о том, чтобы на спасательные корабли взошли все, кроме мутантов. Кроме его собратьев. Никто не знает, что им двигало и почему он поднял мятеж. И теперь, я полагаю, уже никогда не узнает: центр управления располагался в Гладиусе, где и находился Арчер во время столкновения ТФ-41 с Эстасом. Он мертв. Третье, – Крыша глотком осушил стакан и со звоном поставил его на стол, – я, как и мои коллеги, склонен полагать, что… Мы думаем, что Николь Этель Кларк была знакома с Кристианом Арчером и что именно он стер ей, то есть тебе, память.
На секунду в зале воцарилась мертвая тишина.
– Что, простите? – сначала девушке показалось, что она ослышалась, однако, Крыша был сам серьезность.
– Ты была знакома с Кристианом Арчером.
Николь чуть было не сказала, что это невозможно, но осеклась: а было ли оно так на самом деле? Чисто теоретически это было возможно. Невероятно, но чем судьба не шутит.
– Николь Этель Кларк: родилась в Тулузе в 2***году. В возрасте пяти лет стала сиротой и переехала в Испанию к родственникам: к тете по линии матери, ее мужу и дочери. Эта часть твоей прошлой жизни совпадает с твоими воспоминаниями, верно? – Николь заторможено кивнула. – Затем, по твоим словам, тебя определили в школу-интернат, и с родственниками ты виделась лишь по праздникам, а потом и вовсе перешла на общение-переписку. После школы ты поступила в российский университет, твой дядя помог тебе с гражданством и новым именем и открыл на твое имя счет, с которого и списывались средства на твое обучение и прочие нужды. Это то, что помнишь ты. А вот это, – кирпичфейс указал на черную папку, про которую Никки и думать забыла, – то, что было на самом деле. Разумеется, тут далеко не все, ибо кто-то очень сильно постарался, чтобы замести следы существования девушки по имени Николь Кларк. Я отдам эту папку тебе чуть позже, как мы закончим. Но если вкратце, то ты никогда не училась в школе-интернате, и твой дядя никогда не посылал тебя за границу. В данный момент, Ричард Прайс отбывает пожизненное заключение за государственную измену. Все его имущество конфисковано, что автоматически делает невозможным обеспечение твоего проживания в России. Твоя сестра, Эмбер Прайс, теперь уже Эмбер Уорингтон, живет с мужем в Лондоне. Твоя тетя мертва и… в ее убийстве обвиняют Николь Кларк. Ты в розыске.
Удивление, даже не шок – вот что отразилось на лице девушки. Головой Никки понимала, что Крыша говорил о ней: он называл знакомые ей имена, рассказывал знакомую историю, вот только это по-прежнему была история. Николь не чувствовала абсолютно ничего, что должна была бы чувствовать нормальная девушка, которой только что рассказали, что ее семья разрушена и что она – убийца. Нет, ей не было все равно, но она примерно с таким же участием переживала о том, что сообщалось в новостях. Грустно – да, страшно – да, больно – нет. И это осознание ранило ее куда больше, чем все, что она услышала до этого.
– Ты в порядке? Я могу продолжать?
– Да, сэр, – и, черт возьми, Никки не лгала, какой бы противоестественной правда ни была.
– Следы Николь Этель Кларк резко обрываются как раз в тот момент, когда в больницу попадает Воронова Вероника Андреевна: кто-то очень сильно постарался, чтобы тебя не нашли. Этот же человек и спонсировал твое обучение в университете и всю твою жизнь в России, – Стужев выжидательно посмотрел на собеседницу. – Не знаю, как ты, но у меня есть лишь один подозреваемый.
– Арчер? Почему именно он?
– Потому что его имя три года назад засветилось в нескольких организациях, в Испании. В то время и в том районе, где проживала Николь Кларк: в психиатрической клинике, в отеле, например, – Стужев опустился на стул и потер переносицу. – Я не верю в совпадения, Незабудка. Что бы ни связывало тебя с этим мутантом, это имеет отношение к тому, что он сделал со своей планетой. Для пришельцев он стал худшим злом, для нас – благодетелем. Если честно, отправляя тебя на курсы ангорта, я надеялся, что твоя память откликнется, и ты сможешь пролить свет на эту тайну.
– То есть вы вызволили меня из дурки только для этого?
– Разумеется, нет. Тогда мы еще не знали, насколько ценный кадр попал нам в руки: Незабудка, мы помогаем абсолютно всем, кого находим. Продолжим?
– А это еще не все? – Никки только сейчас поняла, как сильно устала, несмотря на то, что, по сути, она лишь сидела и слушала.
– Нет. Ведь мы только подобрались к тому, зачем я вызвал тебя, – Крыша тяжело вздохнул. – Три дня назад мы взломали еще один секретный протокол и поняли, что терроформирование было не самой большой опасностью. Эти гады создали вирус, способный уничтожить все население нашей планеты меньше, чем за месяц. Нам удалось получить формулу, но проблема в том, что мы не можем ее декодировать, а, соответственно, мы не можем создать вакцину. Это плохая новость. Хорошая новость состоит в том, что образцы вируса остались на Эстасе, и, боюсь, это единственная причина, по которой мы все еще дышим.
– Единственная, но достаточная, разве нет? – и вновь Никки с грустью поняла, что сейчас она была охвачена куда большим волнением, чем тогда, когда Крыша вещал о ее семье. – Эстас больше необитаем: если там что-то и осталось, оно погребено вместе с…
– И здесь следует еще одна плохая новость, – перебил ее Стужев. – Как известно, галактика Гелиодор является зеркальным отражением Млечного пути, а Эстас – Земли. Эти планеты имеют одинаковую площадь, но, если у нас шесть материков, то на Эстасе – всего один, и тот…
–…размером с Австралию, – с чувством дежа вю прошептала девушка. Она не знала, откуда ей было это известно; слова сами сорвались с ее губ. Она поймала себя на мысли, что каждый раз, когда кто-то говорил об Эстасе, она представляла себе Землю с одним-единственным материком. Всегда с одним и всегда с Австралией.
– Совершенно верно, – Крыша прищурился, но ничего не сказал. – Но из-за озоновых дыр люди Танвита не могли отходить от материка на очень далекие расстояния, а дроны, которых они посылали, либо возвращались ни с чем, либо не возвращались вовсе. Стопроцентной гарантии того, что кроме Танвита на Эстасе не существовало других очагов жизни нет и никогда не было, и если они были, то…
– То они могли уцелеть? – продолжила та, ловя мысль.
– Совершенно верно. И мы практически абсолютно уверены, что они уцелели.
– Что вы имеете в виду?
– Танвит был уничтожен три года назад мутантом, который создал Воронову Веронику Андреевну и обеспечил ей новую жизнь. Мутант погиб, однако, средства продолжали поступать на твой счет вплоть до того момента, пока Вероника не умерла от опухоли мозга.
– Это ни о чем не говорит, – голова девушки кипела.
– Это, может, и нет, но то, что сразу после твоей смерти тебя начали разыскивать – очень даже говорит. Да, Незабудка, – кирпичфейс кивнул, отвечая на изумленно-неверящий взгляд Николь, – тебя искали. Все базы данных, начиная от психиатрических клиник, заканчивая больницей, где тебя якобы неудачно прооперировали, были взломаны. Мы не смогли отследить ни источник кибер-следа, ни его конечный пункт, но то, что Воронову искали – очевидно. И кто бы за этим ни стоял, он неплохо запутал следы: он не хочет, чтобы его нашли.
– А..а Вы уверены, что..
– Арчер мертв? Абсолютно. Но, судя по всему, где-то либо на космической станции, либо на Эстасе, либо даже здесь, на Земле, есть кто-то, кто следил за твоей судьбой. И, очень даже может быть, этот кто-то знает что-то о вирусе и о том, что именно произошло три года назад. Вот мы и подошли к тому, зачем ты здесь. Мы хотим воскресить Воронову Веронику Андреевну.
– Что??? – Николь выпустила завязки своего костюма и уставилась на Стужева так, будто он только что признался в том, что убил Кеннеди.
– И не просто воскресить, а отправить ее на стажировку на «Танвит-3» в качестве студентки одного из интернациональных университетов.
– Вы хотите, чтобы на меня вышли? – девушка прищурилась, не веря собственной догадке, но все же подаваясь вперед.
– Именно, – Крыша встал и подал сигнал тем, кто сидел в кабинке. Николь уже напрочь успела про них забыть. – Потому что если оставить тебя здесь, то это ничего не даст: мы снова упустим след, однако, на вражеской территории, где технологии гораздо совершенней…
– Когда? – Никки даже не ожидала от себя подобного рвения или готовности, однако, теперь что-то изменилось. Она так долго уверяла себя в том, что все ее беды в прошлом, что ответы ей были не нужны, потому что сами вопросы уже давно пропахли нафталином, что не питала ни малейшей надежды на то, что загадка ее прошлого могла быть разгадана. Теперь же она будто вновь ожила: спокойное течение ее мыслей превратилось в бурную реку, на которой, волна за волной, танцевали все новые и новые вопросы. – Что от меня требуется?
– Постой, Незабудка, это не все. Во-первых, это опасно, и мой долг предупредить тебя о возможных последствиях…
– Думаете, меня еще можно чем-то напугать? Все, что со мной могло случиться, уже случилось.
– Это – слова маленькой обиженной девочки, – его менторскую речь прервал стук в дверь. – Заходи.
Николь на автомате бросила беглый взгляд на дверь и тут же вернула его к Крыше, однако потом, когда ее мозг переварил увиденное, девушка вновь переключилась на ту, чей приход прервал дискуссию. Во все глаза уставившись на вошедшую, Никки остолбенела, не в силах сдержать изумленного «ого»; она так и сидела с открытым ртом, пока ее пиратская копия располагалась на соседнем от Крыши стуле. Сначала Николь приняла девушку за своего клона – издалека она была точь-в-точь Никки, однако, по мере того, как расстояние между ними сокращалось, Незабудка замечала все больше отличий: «копия» была чуть ниже ростом, ее волосы были тяжелыми и прямыми, в то время, как у «оригинала» они были менее густыми, что компенсировалось непослушными волнами, и, наконец, глаза незнакомки были, хоть и серыми, но отдавали голубизной, а не зеленью, как у Николь. Но общее впечатление было просто шокирующим: если не ставить двух девушек рядом, то их вполне можно было принять за продукты конвейерного производства.
– Знакомьтесь, – Крыша дал Никки время, чтобы та снова вошла в адекватный режим, – Незабудка, это – Вероника, Вероника – Незабудка.
– Очень приятно, – вежливо улыбнулась «копия», но Никки, игнорируя все правила приличия, уставилась на то, что незнакомка держала в руках.
– Какого хрена у нее делает мой дневник?! – она вперила разъяренный взгляд в Крышу и вскочила на ноги. – Что здесь происходит вообще? Кто она такая?! И почему, черт возьми, она выглядит, как я?!
– Успокойся, – уже строже ответил Стужев, пригвоздив Николь к месту взглядом. – Это – Воронова Вероника Андреевна; новая версия, скажем так.
– Неужели? – брови Никки поползли вверх. Она не знала, смеяться ей или плакать. – А я, простите, кто тогда? Устаревшая версия??!
– Сядь на место!
Николь не пошевелилась.
– СЯДЬ! – громыхнул кирпичфейс и девушка, нехотя, подчинилась. – Если ты помнишь, в тот момент, когда ты согласилась принять мою помощь, ты отказалась от своей старой жизни и от имени в том числе. Ты больше не Воронова и не Кларк, ты – никто, тебя не существует, ясно?
Никки, стиснув зубы и скрестив руки на груди, отвернулась.
– Я НЕ СЛЫШУ! – вновь гаркнул тот, и девушка была готова поклясться, что даже толстенные стекла кабинки, что примыкала к залу, зазвенели.
– Да, – все же откликнулась она, не в силах скрыть злости и обиды.
– Так-то лучше. Не заставляй меня жалеть о том, что я посветил тебя в это дело, Незабудка.
– А могли и не посветить, значит??? – иронично осведомилась та, вновь проигрывая схватку с гневом.
– Если ты не заметила, у нас уже есть Воронова, так что да, мы могли провернуть все и без тебя. Это было моей личной просьбой – включить тебя в операцию, так как я посчитал тебя достаточно зрелой, чтобы суметь поставить интересы дела перед своими собственными.
– Да, она похожа на меня, – Николь одарила «копию» оценивающим взглядом с ног до головы, – но не более того. Тот, кто знаком со мной лично, не поведется на этот театр двойников.
– В таком случае, то, что единственный мутант, который знал тебя лично, мертв, очень кстати, верно?
С этим Никки поспорить не могла.
– Ну и зачем вам я?
– Незабудка, – сказал Стужев уже мягче, – начнем с того, что ты неправильно все восприняла. Вероника, – он указал на «пиратку», – вовсе не пытается тебя заменить, она – твоя защита. Мы не знаем, зачем тебя искали, понимаешь? Да, я склонен полагать, скорее даже, надеяться, на то, что у тебя в стане врага есть тайный покровитель, но ведь я могу и ошибаться. Мы не засылаем очередного агента, мы выбрасываем наживку – а это не одно и то же. Эта девушка, – он вновь кивнул на двойника, – когда-то была такой же безымянной, как и ты. И она идет на огромный риск, так же как и ты. Более того, ее положение еще более шаткое, чем твое.
Никки проглотила колкую реплику, готовую сорваться с ее губ и сделала глубокий вдох.
– Сэр, я… я просто не понимаю: если у вас уже есть Воронова, то зачем вам я? Если вы отправляете на станцию ее, то от меня-то какая польза?
– Ты тоже отправишься на «Танвит-3», но под другим именем. Вы с Вероникой будете работать в тандеме, страховать друг друга. Не исключено, что что-то или кто-то со станции сможет простимулировать твою память; ты можешь вспомнить что-то, о чем немедленно должна сообщить своей напарнице. Это все детали, и в них вас посвятят позже. Если ты согласишься на это задание.
– А в чем оно состоит? – успокаивающе-миролюбивые интонации Крыши сделали свое дело: Николь начала успокаиваться. Более того, теперь она видела в «копии» не столько соперницу, сколько жертву: действительно, а к чему ей было ревновать? Никки вовсе не было жалко своей жизни, она бы с радостью обменяла ее на чью-нибудь еще. Возможно, когда-нибудь и обменяет. Просто ее задевало, что ее личность отдали кому-то другому, не удосужившись, если не спросить ее, то хотя бы предупредить. – Или мы тупо смотаемся туда, проведем пару недель, обучая врагов земным реалиям, в надежде, что какой-нибудь боец сопротивления поможет нам уничтожить своих же?
– Нет, разумеется, нет. Ваша задача, помимо того, чтобы мозолить глаза пришельцам, будет состоять в том, чтобы выяснить как можно больше о вирусе. Что и как, тебе объяснят позже; как я уже сказал, все зависит от того, пойдешь ли ты на это.
– Да, – ответ не заставил себя ждать. – Разумеется, я пойду на это. Я в деле.
– Это еще не все, – предостерег Крыша. – Ты же понимаешь, что мы не можем пустить на борт двух практически одинаковых девушек? Особенно, учитывая, что по легенде вы будете не знакомы друг с другом, и, более того, будете представлять разные страны. Вероника – Россию, ты – Францию.
– Что я должна сделать? – ненависть к «пиратке» вновь вернулась.
– До завтрашнего дня ты должна продумать свой новый образ, – Стужев достал из ящика планшет и протянул Николь. – Здесь есть специальное приложение. Загрузишь свое фото и будешь экспериментировать: цвет и длина волос – вот, что должно измениться в первую очередь, – Никки подавила стон: она обожала свои волосы. – Когда закончишь, покажешь готовый вариант нашим стилистам. Они сделают все остальное. Это ясно?
– Да, – прошептала та, принимая планшет.
– Хорошо. В таком случае, я вас оставляю: пообщайтесь, это будет полезно. Особенно тебе, Вероника: постарайся перенять интонации, движения, ну ты сама знаешь. Как закончите, разойдетесь по своим блокам и соберете вещи. За вами придут, – Стужев встал и направился к двери. – И да, я надеюсь, мне не стоит напоминать, что все, что было сказано, должно остаться в этой комнате?
Комментарий к Глава 41 Безымянная *фид-бэк(англ.Feedback) – ответная реакция, отклик
====== Глава 42 Хамелеоны ======
Как только дверь за Крышей закрылась, в комнате, как будто бы, стало гораздо больше пространства; даже дышать стало легче. Николь перевела взгляд на двух «диджеев», но те и не думали никуда уходить: разумеется, даже тет-а-тет на «Заре» проходил в присутствии свидетелей.
– Слушай, – Николь прочистила горло, силясь устранить неловкость между ней и собеседницей, – извини, что я накинулась на тебя. Я просто… не ожидала, что…
– Откажись, – «копия» вперила в свой прототип ледяной взгляд. От того вежливого дружелюбия, с каким было сказано «очень приятно» несколько минут назад, не осталось и следа.
– Что? – с запозданием Никки поняла, что Воронова говорила на ангорте. – Почему?
– Ты уже сломала жизнь мне, – на идеальном вычищенном ангорте продолжала та, игнорируя недовольство и знаки «диджеев», которые явно не понимали ни единого ее слова, – не губи еще одну.
– О чем ты говоришь? – Николь же перешла на интеръяз: она не могла так свободно говорить на ангорте. По-хорошему, она вообще на нем не говорила: благо, хоть на слух воспринимала и читать научилась.
– Я живу здесь почти двадцать лет, и если бы не наше с тобой сходство, я бы уже давно получила имя и свалила отсюда на все четыре стороны. Но вместо этого я отправляюсь в космическую жестянку, чтобы сгинуть среди этих чертовых инопланетян. Думаешь, я этого хотела? Думаешь, я хотела превращаться в какую-то серую мышь? В гробу я видала и тебя, и это задание, – она подалась вперед, склонившись над столом и понизив голос: «диджеи» начали записывать их разговор, о чем свидетельствовала мигающая красная лампочка над камерой наблюдения. – Все, чего я хочу, это избавиться от этой личины и найти своих родителей. И все. А ты со своей дремлющей памятью и невинными глазами мне совершенно ни к чему.
– Двадцать лет??? Сколько же тебе сейчас?
– Ты меня не слышишь? Или до тебя просто не доходит? О т к а ж и с ь, – последнее слово она произнесла, а точнее прошипела, по слогам.
– Я прекрасно тебя слышу, – жалость и симпатия к «пиратке» исчезли окончательно. Может, Никки и не смогла выучить на «Заре» ангорт, но вот плеваться ядом она умела всегда. – И знаешь, что? Не впечатлило. Ни капельки. Если ты реально думаешь, что сможешь разжалобить меня подобной историей, то подумай еще раз: тут таких несчастных и обделенных человек сто живет, большинству из которых в разы хуже, чем тебе. В моем отряде есть мальчик, который каждый день будто бы рождается заново: у него нет никого и ничего, а даже если бы и было, то он этого никогда не вспомнил бы. И ему, судя по всему, никогда не светит получить имя и уйти отсюда, потому что на воле он не выживет. Максимум, что ему светит – этой койка в какой-нибудь богадельне, – Николь тоже перегнулась через стол, и теперь девушки сидели нос к носу, точно человек и его отражение: одинаковая злость в глазах, одинаково искаженное неприязнью лицо. И да, все же при более близком рассмотрении, «копия» была совсем не похожа на «оригинал». Прическа и грамотный мейкап смогли немного сгладить черты лица Вороновой, делая ее чем-то похожей на Николь, но всего лишь «чем-то».
– Ну что же, раз меня тебе не жаль, то как быть с невинной французской студенткой, чье место ты займешь?
– В смысле? – Николь нахмурилась. Теперь она чувствовала себя уязвимее, потому что в глазах Вороновой явно читалось превосходство: «пиратка» явно знала гораздо больше, чем Никки.
– Только не говори, что думала, что тебе просто так сделают новый паспорт на имя, выданное генератором имен. Или думала? – губы Вероники искривились в саркастичной усмешке. – Спустись на землю, безымянная: каким бы крутым Стужев ни казался, у него нет волшебной палочки, чтобы из воздуха создавать новых людей и, уж тем более, чтобы внедрять их туда, куда ему нужно, без последствий. Я скажу тебе, как все будет: согласившись на эту авантюру, ты автоматически займешь место какой-то левой, ничего не подозревающей французской студенточки. Ее похитят, отберут документы и посадят тебя на ее место, и то, что с ней будет дальше, будет зависеть только от Крыши и всех тех, кто этой конторой управляет. В лучшем случае, ей промоют мозги и отпустят, в худшем – устранят, и она станет очередной пропавшей без вести девушкой. Если тебе не жаль меня или себя, то пожалей хотя бы ту несчастную, что пострадает ни за что.
– Уже лучше, – Николь откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, всем своим видом показывая безразличие, хотя на самом деле какие-то струны ее души были задеты словами Вороновой. Они имели смысл. – Я почти поверила, правда. Вот только, если бы все действительно было так, как говоришь ты, мне бы не доверили самой изменять свою внешность, – она указала на планшет. – Что если я захочу побриться наголо и продырявить себе все лицо пирсингом? Что-то сильно сомневаюсь, что они найдут максимально похожую на меня девушку. Кончено, подделать фото в паспорте гораздо проще, чем сделать новый, однако, к чему им лишний геморрой, если они могли бы, не спрашивая меня, подделать меня под фото, а не наоборот? Тебя же вот подделали. Не очень удачно, кстати.
– Знаешь, – «пиратка» покачала головой, – я подозревала, что ты – та еще дура, когда читала твой дневник. Я правильно поняла, ты вела его, находясь в психушке??? – Николь проигнорировала укол. – Ну так вот, даже эта ненормальная, что вела эту тетрадку, была куда более адекватной, чем та, что сидит сейчас передо мной. Та, что марала бумагу своими излияниями, хотя бы понимала, что доверие – роскошь непозволительная, и потому полагалась только на себя, а ты… Ты в рот заглядываешь Стужеву и веришь всему, что он говорит. Тебе самой-то как, а? Ты ведь осознаешь, что все, чему здесь учат, все, что нам говорят, проходит через Крышу? Одни лжецы учат нас, простачков, не верить другим лжецам. А ты, детка, никакая не Незабудка, а губка, которая впитывает все, что только можно, – Воронова швырнула дневник Николь. – Держи. Кажется, не только мне стоит узнать, кем была настоящая Вероника.
– Настоящая Вероника?? – Никки, хоть и подобрала дневник, сдаваться не собиралась. – Ее не было. Она была создана мутантом, одним из тех, кто хочет нас уничтожить, а…
– Это тебе Крыша сказал, да? – усмехнулась та, не дав Николь закончить. – Вот об этом я и говорю, губка. Ты разучилась думать сама. Как и все, кто находится здесь. Из нас делают адептов, сектантов, как те, что взрывают сами себя в общественных местах, в борьбе за какие-то ложные идеалы. Категоричность суждений – признак глупого человека, детка. Чем меньше ты знаешь, тем легче принять ту или иную сторону.
– Ты же понимаешь, что нас записывают? Наш разговор.
– Разумеется. Только это уже ничего не изменит: я, по-любому, отправлюсь на «Танвит-3», потому что другого твоего двойника у них нет, как и времени на его создание. Что бы я ни сказала сейчас, они все проглотят, а если нет… Если после этого разговора со мной что-нибудь случится, даже тебе с твоей завидной твердолобостью и слепым патриотизмом будет трудно спорить с тем, что меня просто-напросто заткнули. Торчащий гвоздь забивают, как говорят на востоке.
Девушки замолчали, сверля друг друга зеркально-враждебными взглядами. «Диджеи» наблюдали за ними из своей кабины с не менее хмурым выражением лица. Наконец, Воронова встала.
– Когда успокоишь себя и свое упрямство, подумай над тем, что услышала. Мой тебе совет: откажись. Поумней уже и научись думать самостоятельно. Возможно, ты еще не так увязла, и тебе дадут уйти.
И, будучи такова, девушка покинула конференц-зал. Николь тупо уставилась на закрытую дверь, зависнув: что это сейчас было? Обида и злость мешали ей быть объективной, однако, как она ни хотела признавать это, но в чем-то Воронова была права. Никки почти не помнила себя прежнюю; ту, что кочевала из дурдома в дурдом, выпав из жизни и балансируя над пропастью безумия. Она была так потеряна, что та стабильность, что предложил ей Крыша, стала для нее спасением, ответом на немые мольбы. Но что случилось потом? Неужели она действительно разучилась сомневаться и стала одной из легковерных дурочек, болванок, на которую записывают нужную информацию, удалив при этом предыдущую?
Николь собрала все со стола и покинула кабинет вслед за копией, все еще злясь: эта самозванка своей полемикой не только разбередила старые раны, но и подставила ее. Воронову, может, и отправят на «Танвит-3», а с ней-то, с Николь, что сделают? Даже тот факт, что Никки не поверила «пиратке», не изменит того, что сомнение было посеяно. Пусть и не проросло, но все же. Да, жизнь становилась все интереснее.
Миша сидел на подлокотнике дивана и тоскливо смотрел в окно. Вокруг – на диване, на полу – были разбросаны фантики, шуршание которых оповестило мальчика о том, что Николь вернулась. Девушка, сама неравнодушная к сладостям, для протокола покачала головой и поцокала языком, мол, нехорошо, но даже не потрудилась их подобрать. Плюхнувшись на диван, она включила торшер и улыбнулась своему подопечному.
– Помнишь меня?
Мальчик ответил усталой улыбкой и протянул девушке кулон. Никки кивнула в немом «спасибо» и приняла цепочку. Однако она замешкалась, прежде чем надеть ее: камень принадлежал Вороновой, а так как Николь больше ею не являлась, возникал вопрос – должна ли она была отдать камень самозванке? С точки зрения операции, для чистоты эксперимента Николь была обязана передать алмаз Веронике, но… Внутренний голос девушки воспротивился одной мысли об этом.
– Фотоаппарат с собой? – Николь все же надела цепочку и теперь гладила покоящийся на груди алмаз. Миша поник, услышав вопрос, и стал казаться еще более больным и зашуганным. Он кивнул и вытащил из-за одной из бархатных диванных подушек полароид. Щелчок – и аппарат выдал квадратную карточку, с которой смотрела незнакомка. Никки была просто шокирована: кажется, за тот час, что ее не было, она постарела лет на десять и осунулась. Более того, Николь поняла, что ее взгляд отзеркаливал взгляд мальчика: загнанность, тоска и обреченность – вот что читалось в ее потухших серых глазах.
