Текст книги "Фатум (СИ)"
Автор книги: Miss_Windrunner
сообщить о нарушении
Текущая страница: 82 (всего у книги 83 страниц)
– КЕЙ! КЕЙ, СЮДА, БЫСТРЕЕ!! КЕЙ, ПОЖ…
– Пощади мои барабанные перепонки, Никки, – Малик приоткрыл глаза. Что же, она докричалась хоть до кого-то. – Он тебя и в первый раз прекрасно слышал. Он не придет.
– Что?? – охрипшая и ничего не понимающая, девушка впала в ступор. Это что же получалось, Зомби был в курсе происходящего?? Это об этом они переговаривались в «телепат-режиме»?! И он одобрил подобный план, в чем тот ни заключался?!
Исключено. Абсолютно исключено.
– Ответ лежит на поверхности, Никки, – устало продолжил Малик. – Прямо у тебя под носом. После кораблекрушения выжило трое: морячок, калека и пассажир. Спасательная шлюпка рассчитана только на двоих: кого оставить за бортом? Черт, Никки, ответ же очевиден.
Это так, ответ был очевиден. Даже для Николь, которая никогда особо не была сильна в головоломках. По сути, эта задачка и головоломкой-то не была: Малик был прав, ответ лежал на поверхности. Ответ, который был настолько прост, отчего и казался подвохом.
Действительно, только идиот, оказавшись в открытом океане, выкинет за борт морячка. Выкинуть пассажира – тоже не самый лучший вариант: в конце концов, каким бы бестолковым он ни был, от него наверняка будет больше толку, чем от того же калеки. Но выбросить калеку? Действие, абсолютно бесчеловечное с моральной точки зрения, было объективно единственным разумным – с практической. И, вероятнее всего, у морячка и пассажира будет гораздо больше шансов выжить, чем у калеки и морячка и, тем более, чем у пассажира и калеки; другой вопрос – стоит ли оно того?
– Безусловно, – вклинился Малик в мысленные рассуждения девушки. – Мораль была придумана человеком, но на грани смерти лишь единицы остаются людьми. Рассуждать о жизни и смерти, не находясь на грани между ними, абсолютно бессмысленно: ты никогда не узнаешь, как себя поведешь, когда наступит тот самый час. Останешься ли человеком, или же превратишься в зверя: что бы ни произошло с тобой, одно останется неизменным – места для всей этой моральной чепухи в твоей голове не будет. Ты либо смиришься, либо нет – и это зависит не от выбора человека, а от его сущности. Так что не забивай свою головку этой идеалистической херней и не мни из себя мученика. В этой загадке все просто, как дважды два: это такая же математика, Никки. И ответа тут всего лишь два: умрет либо один, либо все трое. Так какой из них будет правильным, на твой взгляд? Кого ты выбросишь за борт?
– Я не…
– Скажи это, – неумолимо потребовал Малик. – Произнеси это вслух.
– Ты знаешь.
– Я-то знаю, – хохотнул мужчина, оттолкнувшись от стены, и приготовился спускаться дальше.
– Стой! – Николь едва заметно покачала головой. Малик был в каком-то метре от нее: протянув свободную руку, она почти смогла бы прикоснуться к нему, но… В какой-то момент мужчина стал недосягаем для нее. Он был обманчиво близко, но девушка вдруг почувствовала какую-то непонятную тоску; она чувствовала, что как бы она ни пыталась дотянуться, как бы она ни хотела дотронуться до хранителя, она не сможет этого сделать. Как бы близко к нему она ни подошла, как бы сильно ни тянулась к нему, все было бесполезно: в каком-то смысле, Малика уже не было. Словно мираж, призрак из параллельного мира, выглянувший из-за невидимой завесы, он был реален и нереален одновременно; он был совсем близко и, в то же время, очень и очень далеко. – Дэвид… Дэвид, ты… Стой. Просто, останься и… я все сделаю. Правда, я смогу. Ты не должен…
Она умоляюще протянула мужчине руку: ее подрагивающие пальцы замерли в нескольких сантиметрах от него. Малик улыбнулся и сочувственно-нежно посмотрел на девушку: впервые за долгие годы Николь встретила подобный взгляд. Его лицо было черным от ожогов, а не от земли, как в тот раз; его руки были измазаны кровью, а не грязью, как тогда; и сейчас они сидели не под сенью только что посаженного деревца, обмениваясь клятвами.
– Почему? – сокрушенно прошептала Николь, не желая опускать руку. Слезы огромными каплями наворачивались ей на глаза. – Почему все так? Я не понимаю, Дэвид…Почему??
Она упрямо продолжала тянуться вперед, предлагая мужчине руку.
– Просто останься, слышишь?! Останься!
– Мне жаль, – прохрипел Малик, поднеся свою здоровую руку к дрожащим пальцам девушки. Остановившись в паре миллиметре от них, она замерла на несколько секунд, а затем снова опустилась. – Мне, правда, очень…
– ПОЧЕМУ?! – взвыла Николь, не в силах больше бороться с подступающими рыданиями. – ПОЧЕМУ?! Зачем ты это делаешь, а? А??? Если тебе так жаль, то зачем ты делаешь это?! Зачем?! Почему, Дэвид?! Скажи, что нужно делать! Скажи, я все сделаю, только…, – девушка начала задыхаться, давясь рыданиями. Тоска стальными обручами сжимала ей грудь, отчаянье мертвой хваткой сжимало ей горло. Страх накрывал ее с головой, мешая связно мыслить и говорить. Она боялась, что если она хоть на секунду отведет от Малика взгляд, если она хоть на мгновенье перестанет говорить с ним, чтобы позвать на помощь Кристиана, то Дэвид просто-напросто исчезнет. Молча, печально улыбнувшись, но ни сказав больше ни слова, он уйдет. Навсегда. На этот раз действительно навсегда, – …только не бросай меня. Не сейчас! Не сейчас, Дэвид, когда мы уже так близко….
– Мне жаль, – повторил Малик, глаза которого подозрительно заблестели. Или девушке показалось?
– НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ, ЧТО ТЕБЕ ЖАЛЬ! – слезы в глазах мужчины и вовсе заставили девушку обезумить. – НЕ СМЕЙ! НЕ СМЕЙ, СЛЫШИШЬ?!
Хранитель, здоровой рукой схватившись за край люка, начал спускаться вниз.
– ДЭВИД!
– Люк неисправен, – пронесся в голове девушки едва-слышный шепот. – Закрыть его можно только вручную.
– Дэвид! – в исступлении проревела девушка, распластавшись на полу. Ее рука безвольно упала на пол, продолжая тянуться к пока еще открытому люку. – В-вернись…Я вс..все с-сделаю, только…
–Снаружи, Никки, – сделал тот контрольный выстрел. – Его можно закрыть только снаружи.
Подвох. Вот где таился подвох в этой задачке. А ведь она знала, что все было не так просто.
Озарение, внезапное, пусть и не своевременное, ввело девушку в оцепенение: пустота постепенно окутывала каждую клеточку ее тела, заполняя Николь всю, без остатка. В одну секунду все стало на свои места. Вот что означал тот взгляд Кристиана, от которого Никки стало не по себе; вот с чем Малик собирался разобраться; вот к чему была эта глупая загадка. Они все знали. Пусть на пять минут, но они оба узнали, что из этого ада было только два билета, раньше и… Неужели они серьезно позволили ей выбирать??
Нет, конечно. Малик остался верен себе и единолично принял решение, а затем лишь подтолкнул к нему Николь, что было не так-то легко, учитывая то, с какой легкостью она выкинула за борт «морячка»… Если бы все зависело от нее, если бы загадку загадывал Зомби, вероятно, именно он сейчас и оказался бы снаружи; именно он обрек бы себя на смерть из-за ее бездумного ответа. А ведь он вполне бы мог выкинуть что-то подобное… Получалось, Малик спас их дважды. Спас их от самих себя с их, как он выразился, «идеалистической херней»; и спасал их сейчас, решив пожертвовать собой…
Николь почувствовала легкое касание на своей закованной руке: секунда – и ее запястье перестало нестерпимо жечь. Вздрогнув, словно очнувшись от долгого и изнурительного кошмара, девушка открыла глаза. На мгновенье, всего на одно мгновенье, в ее сердце забрезжил луч надежды; всего на миг она понадеялась, что ничего этого не было: не было ни Графа, ни зверски убитого Саммерса, ни сенатора с ее сломанной шеей…Понадеялась, что она в какой-то момент просто отключилась, и ей приснился кошмарный сон, только лишь сон; гнилой плод ее изможденного подсознания…
Нет, это был не сон. Девушка прочитала это в темно-синих, почти черных, глазах Зомби, склонившегося над ней. В его взгляде она видела отражение своей собственной тоски и боли, обреченности и смирения, всепоглощающей опустошенности. Постепенно сознание девушки возвращалось к ней: вокруг было очень тихо, истребитель больше не пыхтел и не трясся, запаха гари в кабине не было. Николь не нужно было оглядываться, чтобы понять, что люк был закрыт. Спасательные тросы, змеиными тушками распластались на полу, слегка почерневшие от огня. Разумеется, их «пасти» были пусты: Малика больше не было. Вообще, не было. Видимо, Николь, на самом деле, отключилась, вот только после того, как весь этот кошмар закончился.
– Мы живы? – одними губами вымолвила Николь, взор которой снова подернулся пеленой слез. Она, скорее, чувствовала, как Кей поднял ее с пола и положил себе на колени.
Он ничего ей не ответил. Да и что он мог сказать? Николь поняла, насколько бессмысленен был ее вопрос, только после того, как озвучила его. Да, они дышали. Да, они видели и слышали, но означало ли это, что они живы?
Кто знает. Они выжили – вот, в чем девушка была уверена.
Закрыв глаза, Николь уткнулась в грудь мужчины, жадно вдохнув до боли знакомый запах. Она была бы худшей лицемеркой, которую только знал мир, если бы стала отрицать то, что она была рада тому, что Кристиан был жив. Она была бы самой бессовестной обманщицей обеих планет, если бы сказала, что не испытала облегчения, почувствовав знакомый запах, услышав стук его сердца. Как такое было возможно?
Опять же, кто знает.
Боль от потери одного, казалось, становилась более терпимой от любви к другому, однако, именно эта любовь будет постоянным напоминанием о том, кого она потеряла. Каждый раз, смотря на Кристиана, она будет вспоминать Дэвида; каждый день, проведенный с Арчером, она будет помнить о том, кому она всем этим обязана. Они оба. Ведь, в конце концов, не только Николь было больно, не только у нее ныло сердце, и не только на ее плечах лежала тяжелейшая ноша. Справедливости ради, она не могла не признать того, что Кею пришлось в сто крат хуже, чем любому персонажу этой истории. Одного вида спасательных тросов, этих подпаленных змеиных тушек, было достаточно, чтобы все понять, прийти к единственному возможному выводу… Ведь эти тросы сами по себе в кабине не оказались бы. Втащить их внутрь можно было лишь изнутри. И если Николь задыхалась от одной только мысли о жертве Дэвида, то каково же сейчас было Кристиану, который собственными руками втащил тросы обратно на корабль? Что же творилось у него внутри тогда, когда он забивал последний гвоздь в крышку гроба собственного брата, и что творилось в его голове сейчас, когда все было кончено?
Кто знает.
Вновь открыв глаза, Николь откинула голову назад и взглянула в лицо хранителя. Оно было похоже на маску. Казалось, Кей был спокоен и серьезен, но Никки чувствовала, что то была лишь видимость. Она не могла объяснить как, но она просто чувствовала, что за маской отсутствующего безразличия спрятался раненый, полностью разбитый человек. Маленький мальчик, чей мир был полностью разрушен; из-под ног которого ушла земля. И если Николь могла позволить себе почувствовать себя слабой, укрыться за сильной и надежной спиной, то для Кея это было роскошью; он сам был той самой «стеной», что защищала девушку. И будет защищать. Да, именно так.
Протянув руку, Николь нежно дотронулась до щеки хранителя, чувствуя, как тот слегка наклонился навстречу, и слабо улыбнулась. Ее не покидало чувство, что она упускала что-то важное; что-то, что балансировало на периферии ее сознания, назойливо стучась и просясь внутрь; воспоминание, звуковой образ, оставленный Дэвидом в ее ускользающем сознании….
– Да, но ведь ты – моя младшая сестренка, так? А это значит, что если он – мой брат, то он и твой брат тоже. Старший брат.
– Правда? Честно-честно?
– Да. И он тоже будет тебя защищать.
Комментарий к Глава 66 Конец *Отсылка к саге Дж. Толкина “Властелин Колец” (герой сравнивает пистолет с кольцом всевластия, которое можно было уничтожить только в огне Роковой горы, т.е. в месте, где оно было создано)
====== Эпилог ======
Два месяца спустя
– Поздравляю, магистр Арчер, Вы официально мертвы, – безо всякого веселья констатировала Николь, зачитав новость вслух: – «На последнем межгалактическом совете канцлер Мильтус официально подтвердил сообщение о том, что глава террористической организации, ответственной за уничтожение государства «Танвит», магистр Арчер, был убит в ходе освободительной операции. Оставшиеся в живых сепаратисты заключены под стражу и ожидают приговора суда…», – пробежав глазами еще пару строчек, девушка нашла то, что искала: – «..однако, ввиду огромного количества жертв с обеих сторон, советом было принято решение о временном прекращении сотрудничества с представителями внеземной цивилизации. Напряженная внешнеполитическая обстановка делает дальнейшие экономические и иные отношения с вышеупомянутой цивилизацией нецелесообразными…», – завершила девушка чтение и отложила планшет на заднее сидение. – Стало быть, Тропворт сдержал слово?
Николь послала вопросительный взгляд водителю. Кей, не отрывая взгляда от дороги, пожал плечами.
– Ты ему веришь? – предприняла девушка вторую попытку. – На следующем перекрестке направо, кстати.
– Я верю в то, что Тропворт не заинтересован в моем возвращении на Эстас. Сообщить сенату о том, что я жив, для него равносильно самоубийству: если он расскажет обо мне, ему придется рассказать обо всем, что произошло в тот день, включая его альянс с Мортом. Иными словами, ему придется сознаться в государственной измене, за что его сразу же отправят на эшафот…
– Направо, – вклинилась девушка, опасаясь, как бы они снова не проехали нужный поворот. Зомби быстро учился: меньше, чем за месяц, он научился водить машину, однако, с навигацией у него все же случались проблемы. – Но не факт, что подобная перспектива его пугает.
– Не имеет значения. После официального расторжения всех возможных связей между нашими планетами любое вторжение на территорию Земли со стороны Эстаса будет несанкционированным: даже если Тропворт снова предаст меня и сообщит сенату о том, что я жив, он не сможет ни представить доказательств, ни, тем более, добраться до нас. Не говоря уже о том, что сейчас приоритетной задачей выживших стала новая планета – Малик. Не думаю, что им есть какое-то дело до парочки хранителей, укрывшихся на планете, утратившей для них всякую привлекательность.
Уверенность в голосе Зомби успокаивала девушку гораздо сильнее, чем сами слова, однако, тревога надоедливым паразитом все равно вгрызалась в ее мысли. Было ли это следствием беременности, на почве которой Николь переживала буквально из-за всего подряд, или же пережитого ужаса – неизвестно; наверняка девушка знала лишь одно: пройдет еще немало времени, прежде чем она перестанет оглядываться назад и опасаться собственной тени. Если, вообще, перестанет.
Как бы они ни бежали, где бы они ни прятались, они все равно не смогут сжечь за собой абсолютно все мосты. Они оба были клонами; они оба были хранителями и, что самое главное, у них скоро появится ребенок, который тоже будет носителем особого гена. От одной мысли о том, что ждало их впереди, Николь становилось страшно. Однако время шло, и то, что казалось непосильным, становилось вдруг реально осуществимым: их новые тела не отвергли магнитное поле Земли; им удалось обзавестись удостоверениями личности без проблем с законом (не без помощей связей Дэвида); более того, Кею даже удалось внедриться в особый отдел ОМБ, тем самым, получив возможность контролировать происходящее на межгалактической арене, не привлекая к себе пристального внимания.
Все было не так гладко, конечно: вынужденный союз с Кастером Тропвортом не внушал Николь никакого доверия; ей было ужасно неуютно от осознания того, что именно этот человек был хранителем их тайны. Пусть смерть сенатора Никс и подкосила его, в глубине души, Никки не верила, что люди менялись: горечь раскаяния и чувство вины – сильные переменные, но не настолько, чтобы изменить сущность человека. Другой сложностью стало то, что вернуть имя Николь Кларк было чревато последствиями: считавшаяся без вести пропавшей, она все еще носила на себе клеймо убийцы. Кристиан вплотную занимался этим вопросом, хоть Никки и не представляла, что именно он собирался делать, но, тем не менее, за те полтора месяца, что они пробыли на Земле, еще никто не попытался арестовать девушку. Вероятно, срок давности привлечения девушки к ответственности истек, что автоматически освобождало ее от оной. Сам Кей жил под именем Дэниела Абрамса, то есть под своим собственным, хоть он и не воспринимал его таковым. Используя связи Дэвида (в который раз), ему удалось вписать свое имя в реестр, тем самым, убив сразу двух зайцев: во-первых, у Кея появилось собственное законное имя, а во-вторых, он избавил Мэриан Абрамс от клейма сумасшедшей; правда, последняя была еще не в курсе – им только предстояло вытащить женщину из клиники.
Связи Дэвида. Это, пожалуй, самое приятное и самое невероятное происшествие, с которым Зомби пришлось столкнуться после того, как они с Николь покинули Эстас. По какой-то необъяснимой причине некоторые воспоминания Дэвида остались с Кристианом даже после их «разделения»: это мог быть как конкретный образ, так и просто чутье и интуиция, подсказывавшая Кею, что и как делать. Именно благодаря этому «чутью» Кристиан очень быстро научился водить машину, например. Навыки и умения Малика телесной памятью возвращались к Арчеру, что было просто поразительно и немного пугающе. А вот способность к телепатии, к счастью или к сожалению, у Кея не проявилась, однако, в последнее время ему начали сниться очень странные, но красочные сны. Позже оказалось, что это были не столько сны, сколько воспоминания: воспоминания Дэвида о приемных семьях, о своих делишках и связях, которыми Кристиан поначалу пользовался вовсю, и так далее. Удивительно, но даже после смерти Малик, казалось, продолжал помогать брату.
Вот и сейчас они ехали вслед за очередным «сном» мужчины. В своих видениях-воспоминаниях Кристиан очень часто находился в каком-то старом, возможно, заброшенном доме. Как мужчина ни старался, он не мог понять, что же в том месте было такого особенного, пока однажды на этот вопрос не ответила Николь. Как-то ночью, застав Кея за рисованием – хранитель пытался запечатлеть место, так упорно всплывающее в его подсознании – девушка взглянула на набросок и с удивлением узнала одну из комнат – гостиную дома Мэриан. Пусть Зомби и не мог похвастаться талантом художника, но на его рисунке было кое-что, что Никки ни с чем не перепутала бы – циновки с цветочным узором, огромное количество вышивок с орнаментом, которому няня так усердно учила ее и Эмбер, и который так люто ненавидела сама Никки – он у нее никогда не получался…
– Здесь направо, – инструктировал «штурман»-Николь, оторвавшись от размышлений и повернувшись к окну, чтобы полюбоваться пейзажем. Опустив стекло, девушка сделала глубокий вдох и, откинувшись на спинку сидения, в блаженстве закрыла глаза. Шум прибоя, доносившийся издалека, нестройные трели птиц, шелест листьев – сейчас эти звуки казались ей настоящим чудом. То, что для других было настолько обыкновенным, что не стоило и капли внимания; то, что принималось ими, как данность, для девушки стало настоящей сказкой.
Она была дома. Она. Была. Дома.
Вдруг Николь почувствовала, что автомобиль увеличил скорость. Закрыв окно, девушка озадаченно повернулась к Зомби.
– Узнаешь место?
– Видимо, да, – с не менее растерянным видом хмыкнул тот, не требуя дальнейших инструкций.
Через пару минут они были уже на месте. Отстегнув ремень безопасности, девушка выждала пару минут и затем предложила:
– Ну что, идем?
Ей редко когда доводилось видеть Зомби в замешательстве, но это был как раз один из тех моментов. Девушка, на самом деле, даже представить не могла, что мужчина чувствовал в этот момент: впервые оказаться где-то, осознавать, что ты никогда прежде тут не был, но в то же время знать, что это место из себя представляет, где оно находится, и так далее… Свихнуться можно.
Обыкновенный деревянный дом с мансардой, он почти полностью утонул в зарослях: плющ обвил бревенчатые стены от земли до самой крыши, и лишь мутные стекла окон мерцали на пробивающемся сквозь кроны деревьев солнце. Деревянный забор превратился в настоящую живую изгородь под натиском все того же плюща, а выложенная камнем тропинка заросла травой. Здесь явно уже очень давно не ступала нога человека, однако, в этом запустении было нечто очаровательное: дом не был похож на хижину с привидениями из ночных кошмаров, он был, скорее, как сказочный теремок. Кристиан, одетый во все черное – черный костюм, черная рубашка, черный галстук – смотрелся на фоне «избушки» совершенно неуместно, олицетворяя собой столкновение двух временных эпох. Наблюдая за ним, за тем, как он внимательно осматривал строение, как осторожно ступал и как напряженно держался, Николь в очередной раз про себя отметила то, что Кей порой очень напоминал Дэвида. Может, дело было в том, что Кристиан перенял любовь брата к темным цветам, а, может, сознание Николь просто играло с ней: они оба – и Арчер, и она сама – изменились; и это естественно, и тут нечему было удивляться.
Поднявшись на крыльцо, Кристиан потянул за дверную ручку – не поддалась. Николь, переминавшаяся с ноги на ногу на ступеньках, собиралась было отойти, чтобы не мешаться под ногами, пока мужчина будет выламывать дверь, но Зомби в очередной раз удивил ее (и, возможно, самого себя): на автомате он наклонился и отодвинул в сторону одну из половиц… Выпрямившись, он в недоумении посмотрел на ключ, который оказался у него в руке; который он сам только что достал. После мимолетного замешательства хранитель вставил его в замочную скважину. Ему пришлось повозиться какое-то время – ключ был ржавый, да и замком давно уже не пользовались, однако, вскоре тот сдался, и с глухим щелчком дверь открылась. Облако пыли встретило вошедших своим удушливым объятьем: закашлявшись и отгоняя пыль руками, гости осторожно вошли, сопровождаемые стоном прогнивших половиц. В доме было темно и сыро; кое-где из-под деревянного пола выбивалась трава, а в стенах зияли дыры, невидимые снаружи из-за плюща. Определенно это место отличалось от того, что помнила Николь, и что видел во снах Кристиан: однако, как бы сильно опустошение ни затронуло этот дом, он все еще был узнаваем. Хотя бы благодаря тем самым циновкам, которые по-прежнему украшали изъеденный кем-то диван.
Освещая себе путь телефоном, Николь уже начала подниматься на второй этаж, на мансарду, но Зомби тут же оказался рядом, буквально «сняв» девушку с лестницы.
– С ума сошла?!
– Да нет, – не спеша слазить «с ручек», возразила та. – Помнишь шкаф, который ты рисовал чаще других? Он в комнате наверху, в спаль…
– Я знаю, – оборвал мужчина, ставя Николь на пол. С его губ чуть не сорвалось «я помню». Странные ощущения, однако. – А еще я знаю, что эта лестница – труха. Ты когда-нибудь научишься думать головой?
– Не будь занудой, – шутливо огрызнулась девушка, но потом осеклась: нехотя она процитировала Дэвида. И, судя по тяжелому взгляду Зомби, тот подумал о том же самом. С минуту в комнате воцарилось напряженное молчание, после чего Николь еле слышно промямлила: – Я на улице, – и вышла.
Усевшись на ступеньки крыльца, девушка апатично осмотрелась вокруг, цепляясь взглядом то за пару бабочек, вальсирующих в зарослях, то за цепочку муравьев, тянущих за собой мелкие веточки и листочки. Все шло своим чередом, медленно размеренно: везде вокруг бурлила жизнь, все менялось, но в то же время перемены эти были неизменны; сам факт того, что все кругом менялось, оставался неизменен, как бы парадоксально это ни звучало. Вероятно, когда Дэвид был здесь в прошлый раз, а, судя по всему, наведывался он сюда часто, этот дом по-прежнему был здесь, так же, как и последние лет семьдесят или сто, но, вместе с тем, выглядел иначе. Этих работяг-муравьев здесь не было, как наверняка не было и стены плюща или семейки сусликов, потрудившейся над новым «дизайном» дивана в гостиной. Очевидно, этот дом очень много значил для Малика, раз даже Кристиан вспомнил о нем; очевидно, что Дэвид оставил здесь что-то ценное, но знал ли он, что ему уже не доведется лично забрать этот «клад»? Знал ли он, что его прошлый визит родительского дома станет последним? Что бы он сказал, оказавшись здесь сейчас?
Внезапно, Николь замерла, в пятый раз перезавязывая «бантик» на своих кедах. Неожиданная мысль, идея воспламенила девушку, заставив ее буквально подскочить. Необъяснимое желание, непреодолимая тяга заставила ее сорваться с места и по знакомой с детства тропинке умчаться в лес.
Оно должно было быть там. Определенно, оно должно было быть там, и ей нужно было увидеть его. Спустя почти двадцать (или больше?) лет она наконец-то удосужилась вспомнить о нем; об их с Дэвидом секрете, об их маленькой тайне.
Оказавшись на опушке, Николь сбавила темп и отдышалась: ее темно-серая толстовка была вся усеяна веточками и листьями, ее джинсы где-то затесались в древесную смолу, но девушку это не особо волновало. На негнущихся ногах, шаг за шагом, на ходу вытаскивая листья из волос, она доковыляла до середины опушки, а затем без сил упала на колени. Все звуки вокруг Николь, казалось, исчезли; время будто бы замедлило свой ход: не веря своим глазам, девушка улыбнулась сквозь слезы, не в силах отвести от него взгляда. Молоденькое, одетое в свеженькую зеленую листву, высокое деревце качалось в такт весеннему ветру, одиноко возвышаясь над «той самой», их с Дэвидом поляне…
Все верно – это было оно: то самое место, та самая комната, тот самый шкаф.
Увидев цель, Кристиан моментально пересек комнату, искренне надеясь, что пол под его ногами не рухнет, ограничившись лишь предупредительным треском: было бы ужасно глупо сломать себе шею в заброшенном доме, после всего, через что ему пришлось пройти, чтобы оказаться здесь. Одним уверенным ударом проломив двойное дно полуразвалившегося шкафа, Кей сразу же нащупал «клад»: отсыревшая железная коробочка оказалась ничем иным, как сейфом с кодовым замком. Мужчина с облегчением выдохнул, потому как опасался, что Дэвид мог малость извратиться в стремлении скрыть свои секреты и приобрести сейф со сканером отпечатков пальцев или сетчатки. К счастью, содержимое сейфа охранялось всего лишь обыкновенным девятизначным кодом, который пальцы хранителя набрали быстрее, чем тот успел осознать, что именно он делал: так происходило каждый раз, когда дело касалось воспоминаний Малика.
Поначалу эти самые воспоминания не на шутку волновали хранителя: то, что Эйдан Малик сделал со своими сыновьями – беспрецедентный случай, а потому Кей, как ни старался, не мог найти никакой информации о том, чем могли быть вызваны его видения: ни на Эстасе, ни, тем более, на Земле. Последний специалист, к которому Кристиан обращался уже здесь, на этой планете, был немногим оригинальней предыдущих: диссоциативное расстройство идентичности или, проще говоря, расщепление личности – вот до чего он смог додуматься. Но это был не тот случай: у Кристиана не было провалов в памяти, он никогда не терял над собой контроль и не выпадал из реальности. Просто, по какой-то необъяснимой причине, в его голове, помимо его собственных, всплывали и воспоминания Малика, и от этого мужчине, порой, казалось, что Дэвид никуда не исчезал; казалось, что они по-прежнему делили одно тело на двоих. Оттого-то Кей частенько и ловил себя на том, что мысленно проигрывал возможную реакцию Дэвида на ту или иную ситуацию; представлял, что и как бы тот сказал. Совсем как ниса несколько минут назад, с той лишь разницей, что Кей эти реплики не озвучивал.
Как бы там ни было, Кристиан относился к своему состоянию, как к прощальному подарку Малика. В конце концов, именно благодаря этим заблудшим и появляющимся из ниоткуда воспоминаниям, их с нисой дела шли сравнительно хорошо и гладко. Возможно, «наследие» Малика было, своего рода, квестом, и, как только Кей обнаружит все тайники, видения прекратятся. А, может, ему придется жить с этим всю жизнь – этого никто не знал. Это – первый и единственный случай в истории, а потому ответы на все интересующие его вопросы мог найти только сам Кристиан.
Спустившись вниз с сейфом в руках, мужчина вышел на крыльцо: нисы не было. Должно быть, она вернулась в машину: после возвращения на Землю девушка спала чуть ли не по двенадцать часов в день – как кошка, ей-богу – и Кей не мог ее в этом упрекнуть. То, что и она, и ребенок, остались целы – уже чудо.
Усевшись на ступеньки, Кристиан вытащил содержимое сейфа – два увесистых пластиковых пакета – и углубился в изучение. В первом мужчина обнаружил несколько паспортов, водительских прав и прочих документов, удостоверяющих личность: имена у всех были разные, но с фотографий смотрело одно и то же лицо – Дэвид. Однако не это вызвало неподдельное изумление Арчера: помимо документов, в конверте оказалась целая стопка распечаток банковских счетов, каждый из которых был открыт на разные имена, и на каждом из которых была весьма круглая сумма денег. На то, чтобы разобраться в этой платежной системе, у Кея ушло минут двадцать, однако, стоило ему распутать этот клубок, сотканный из огромного количества хитроумных банковских схем и переводов, как уважение к брату вспыхнуло в хранителе с новой силой.
– Умный гад, – усмехнувшись, покачал головой Арчер, мысленно добавив «был»: «Умный гад был». Несмотря на то, что прошло уже два месяца, мужчина все еще не мог привыкнуть к тому, теперь о Малике следовало говорить в прошедшем времени.
Согласно найденным документам, все те баснословные деньги, которыми успел разжиться Малик (явно не самыми законными способами), в конечном итоге, в определенном соотношении раскидывались по нескольким счетам, в том числе и на счета, открытые на имена «Николь Кларк» и «Мэриан Абрамс». Помимо этих имен в документах мелькали и другие фамилии, такие как «Монро», например: Кристиан с изумлением понял, что последние несколько лет Дэвид продолжал перечислять деньги на счет дочери Филиппа Монро, о чем последний так и не узнал. Видимо, то была попытка Дэвида искупить свою вину за убийство старика (Кей «вспомнил» и это, почти сразу после возвращения на Землю). Были и другие имена, которые Арчеру не говорили абсолютно ни о чем, однако, хранитель был более чем уверен, что если он сравнит эти фамилии с фамилиями на многочисленных паспортах Малика, многие из них совпадут.
Во втором конверте Кристиан нашел-таки то, ради чего он и затеял поиски изначально: документы на «липовую» фирму, с помощью которой Малик подставил компанию Ричарда Прайса. Последний месяц Кей был занят тем, что пытался разобраться в сфабрикованном против мистера Прайса деле, и, в конце концов, сузил количество возможных сценариев до двух. Согласно первому, Малик просто внушил всем участникам судебного процесса «нужную» информацию, заставил подделать «нужную» документацию и так далее. Это был худший из возможных вариантов, потому как в этом случае Кристиан был бы бессилен хоть что-то исправить. Согласно второму, который только что был подтвержден, Малик ввел в дело «липовую» фирму, с помощью которой он и подставил Прайса. Передав эти бумаги в нужные инстанции, Кей вполне сможет добиться оправдательного приговора.
