Текст книги "Фатум (СИ)"

Автор книги: Miss_Windrunner

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 83 страниц)

– Черт, – об этом она даже не думала. – Да ну нафиг! Вот народу заняться больше нечем, кроме как за нами наблюдать, да??? Туда вообще-то похавать ходят, а не шпионажем заниматься! – Каролина старалась убедить в этом саму себя, потому что то, о чем говорил ее приятель, лежало на поверхности, но она даже и не размышляла в эту сторону! Да о чем тут вообще можно думать? Они с Оливером специально выбирали людное место, чтобы не привлекать к себе внимания: парень с девушкой вместе обедают – обычное дело, ну!

– Одно другому не мешает, – пожал плечами тот, уничтожив сэндвич. – Конечно, пожрать в столовке – дело первостепенной важности, но, скажем так, если в зале был кто-то, у кого на вас был зуб, или же кто-то, с кем вас связывали дела, – Альт указал на себя, – то они вполне могли обратить на вас внимание. Не с тем, чтобы проследить, а просто потому что увидели знакомые лица. Так что сиди и думай, кому вы еще успели нагадить в кофе. И лучше не торопись, подумай хорошенько, прежде чем лететь на следующий допрос: я к твоему перманентному ПМС привык, но если ты будешь так вламываться ко всем подозреваемым, то визита через два-три тебя отправят подлечиться. Ну, или сразу в Нокс, что не так уж и плохо: там ты хоть увидишься со своим мажором.

– Ой, иди ты! – отмахнулась брюнетка, вспоминая подробности прошедшего дня. Может, она бы и попыталась сделать так, чтобы ее арестовали, если бы не одно «но»: таких, как она, в Нокс не сажают. Разве что, если только очень сильно накосячить. Да и то, это будет билет в один конец: вперед башкой в колодец смертников.– Блин, да там столько народу было… Если каждого пробивать, на это уйдет год, не меньше!

– Не уйдет, – Альт промокнул губы салфеткой и довольно откинулся на спинку стула. – С твоей памятью и наблюдательностью повезет, если ты хоть десятерых вспомнишь.

– А мне не нужно напрягать память. У меня очень кстати есть один друг, который может показать мне видео с камер наблюдения…

– Серьезно? Друг? Это, случайно, не та черномазая крыса, которая…

– Альт, – протянула девушка и состроила моську. – Перестань! Ты знаешь, я не хотела этого говорить! Я просто была злая, думала, что ты меня слил… Тем более, я же подстилку тебе не припоминаю…

– Потому что это был комплимент, – парень прощелкал себе пальцы и усмехнулся. – Ты единственная из моих знакомых, кому вообще удалось затесаться в компанию этих суперменов.

– Ну, так что, ты поможешь?

– Я посмотрю, что можно сделать, – нарочито снисходительным тоном, который подразумевал, что дело плевое, но он хочет поломаться, ответил Альт. – А ты пока посуду помой что ли…

– Эй! У тебя же есть кухонный дро…

– И что? Знаешь, как я порой устаю от всех этих машин??? – продолжал ломать комедию хакер, переходя к интонациям клуши-домоседки. – Иногда так хочется простого человеческого участия и заботы…

– Видео! – Каролина уперла руки в бока, но, оценив ситуацию, сдалась и принялась собирать посуду. Черт, мог бы и из контейнеров есть, как все нормальные, невыпендривающиеся люди.

– Руки вымыть можно? – Альт поднял свои конечности, которые все еще были чуть не по локоть в масле.

– Нужно, я бы сказала, – протянул третий голос из дверного проема. Лениво облокотившись на дверной косяк, Лора плавно стягивала длинные белые перчатки, переводя насмешливый взгляд с одной физиономии на другую: хакер, который тут же принялся поправлять футболку (оставляя на ней еще больше жирных ляпок), выглядел удивленно-восхищенным, девушка – озлобленной.

– Ты что здесь делаешь?! – Каролина с грохотом поставила посуду обратно на стол и вышла вперед к незваной гостье.

– Я? – Палмер невинно похлопала глазками и, включив обворожительную улыбку, повернулась к хозяину квартиры. – Проходила мимо, услышала шум… Смотрю, дверь – настежь, крики какие-то, вот и решила зайти. Мне не рады???

– Нет, что ты… Вы, – Альт неловко мялся в стороне, завороженный красотой блондинки. – Может, хотите чего-нибудь…

– Подними челюсть и вытри слюни, – бросила Каролина через плечо. – А ты, – девушка вновь переключилась на блондинку, – вали отсюда, пока тебе ускорения не придали!

– Фу, как некрасиво, – Палмер предпочла игнорировать указания: оттолкнувшись от косяка, она прошла внутрь скользя по обстановке оценивающим взглядом. – Я по-человечески пришла поговорить, вообще-то.

– На-а-а-до же! Ваше Величество решило обратить свое внимание на простых смертных???

– Нда, – закончив осмотр, Лора наконец-то прямо посмотрела на собеседницу: ничего кроме брезгливости в ее глазах не читалось, – меня упрекают в высокомерии, однако, ты, Сандевал, только что доказала, что нормального языка вы не понимаете. Не хочешь по-хорошему, ладно – меня такой вариант устраивает даже больше.

– Значит, все-таки, с ускорением? – брюнетка начала наступать на гостью: может, Палмер и была провидцем, но здесь и сейчас этот дар был бесполезен. Возможно, в ее блондинистой голове и было что-то уникальное, зато про ее владение рукопашным боем этого не скажешь.

– Я смотрю, на ошибках совсем не учимся, да? – Лора подняла руку и повернула к Каролине ладонь так, чтобы та увидела индикатор: Палмер собиралась позвать подмогу. – Утром ты уже попыталась нахамить мне, Сандевал, и в итоге…

– Пытаешься ты, а мне это удалось, – несмотря на дерзость в голосе, обороты брюнетка убавила.

– О да, оговариваться – это тоже твое, детское, – лениво подметила собеседница, намекая на совсем юный возраст брюнетки: Каролина была не только единственной девушкой не-хранителем в компании, но еще и самой молодой – ей было всего двадцать три. – Так вот, еще утром вас было двое, потом Оливер соскочил с дистанции, – она в соответствии загибала пальцы, – и ты прибежала сюда предложить вакансию следующему бедолаге. Вас снова двое, пока что, – Лора улыбнулась. – И теперь ты хамишь мне… Опять. Как, чувства дежа вю нет еще?

Палмер с удовлетворением наблюдала за смятением девушки.

– А теперь напряги извилины, и подумай, стоит ли со мной связываться, – блондинка по-хозяйски уселась в кресло и закинула ногу на ногу: маневр весьма рискованный, учитывая, что теперь на ней была юбка с разрезом, не оставлявшим простора для воображения. Альт мгновенно это оценил. – Я всего лишь шепнула пару слов о том, что видела, как какой-то икс втирал что-то Крипу, нужному человеку, и вуаля: менее чем через сутки Саммерс устранен. Сидит себе на нарах и бамбук покуривает, – девушка, поглощенная рассматриванием собственного маникюра, вещала все это абсолютно безразличным тоном. – Но ты только представь, что будет с вами двоими, если узнают о том, что вы тут обсуждали! Вы же никто, ты это понимаешь? Сожри вас завтра какая-нибудь очередная тварь во время задания, про вас и не вспомнят. А тут-то целый букет: преступный сговор, взлом системы… Красота! – холодные глаза на миг скользнули к Каролине. – Все еще хочешь, чтобы я ушла?

– Что тебе нужно?

– Вот это другое дело, – блондинка начала баловаться со своим белокурым хвостом. – Дипломатия, переговоры – это уже по-взрослому. Ты прекрасно знаешь, что мне нужно, Сандевал: ответы. Мне нужно знать, где Крис, что с ним случилось и что вообще происходит в ордене. Зачем Саммерс проник в Нокс…

– Так, стоп! Помедленнее, – Каролина села напротив, вперив недовольный взгляд в провидицу. – Во-первых, что мне за это будет?

– В смысле? – блондинка вскинула брови. – Как минимум, ваши грязные хакерские делишки останутся в тайне.

– Порожняк, – бросила брюнетка, скрестив руки на груди.

– Чего-чего?

– Не прокатит, говорю. Видишь ли, пока ты занимаешься маникюром, прической и прочей фигней, наша планета как бы, самую малость, – она сделала характерный жест пальцами, – становится непригодной для обитания. Плюс, учитывая прогнозы вашего отдела, нас ждет долгая и очень мучительная смерть. Так что сигануть в колодец смертников – не самая худшая перспектива.

Альт выдал что-то среднее между смешком и всхлипом и вцепился в плечо Каролины; та лишь смахнула трехпалую конечность.

– Блефуешь.

– Проверь и узнаешь, – брюнетка кивнула на ладонный компьютер Лоры. – Вызывай сюда наряд, пусть арестовывают.

– Ты хоть знаешь, что такое тюрьма, хамло малолетнее?

– Нет, – веселилась Каролина, наблюдая за тем, как Палмер зеленела от злости. Ей бы трубочку в шею вставить, чтобы яд с желчью выводить: а то так захлебнуться недолго. – Но в минуты отчаянья и тоски я буду вспоминать твое лицо и представлять, как ты ворочаешься без сна от неизвестности и нескончаемых вопросов. Кстати, ты вообще должна быть благодарна за то, что они в твоей голове появились. Хоть что-то там должно быть, правда?

– Ну хорошо, и что же ты хочешь? – после некоторой паузы Лора все же продолжила.

– Вытащи Оливера из Нокса.

– И как, по-твоему, я это сделаю?!

– Меня это мало волнует. Как посадила, так и вытащишь. И вообще, это очень даже щадящие условия, дорогуша: тебе нужны ответы, а у меня их нет – Оливер всем заправляет. Так что тебе по-любому придется его вытаскивать. Видишь, фактически, ты ничего взамен и не отдаешь: ты лишь добываешь собственную награду.

– Даже так? Но знаешь что, если ты все равно ничего не знаешь, зачем ты мне нужна? Какой мне смысл договариваться с тобой? – Палмер подалась вперед, пронзив собеседницу презрительным взглядом.

– Не тупи, блонди, – Альт снова заскулил, но брюнетка была непробиваема. – Ты же не думаешь, что Уолли станет сотрудничать с человеком, грохнувших его корешей?

– А этот, – она кивнула на хозяина квартиры, который переводил очумевший взгляд с одной девушки на другую и боялся лишний раз пошевелиться. Двухметровый амбалистый парень боялся даже дышать. В собственной квартире. – Он тоже ваш, как ты выразилась, кореш?

– Мой, только для тебя это мало что меняет.

Лора оценивающе посмотрела на теперь уже делового партнера.

– Тупость, – констатировала она.

– Ты сама в это полезла, – Каролина развела руками и назидательно покачала головой. – Хотя я все еще не понимаю твои резоны: с Крисом или без него ты все равно в шоколаде. Найти нового «избранного» тебе раз плюнуть: я думаю, вы, провидцы, там у себя вообще наугад тыкаете – кто хороший, кто плохой; будет завтра жарко или не очень… Потеряла одного «избранного» – нашла другого: в чем проблема? Зачем тебе все это? Что ты так прицепилась к Арчеру?

– Не твое дело.

– Ну окей, – брюнетка безразлично пожала плечами и поднялась на ноги. – У тебя три дня. Четыре – максимум. К тому времени, как поисковый отряд отправится на Землю, Оливер должен быть в строю. Это не шутки, дело очень важное. Альт, – она развернулась к парню и легонько треснула его по челюсти, чтобы тот захлопнул рот, – ты ничего не видел и ничего не слышал.

– Да мне все равно никто не поверит…

– До скорого.

====== Глава 31 Погоня ======

Кто бы ни говорил, что все глупости начинаются со слов «спорим, я смогу…» или «фигня! я могу круче…», Николь была в корне с ними не согласна: если человек дебил, то это не лечится, и никакие стимулы, споры тут ни при чем. С катализатором или же без него, дурак все равно сделает глупость, потому что по-другому он в принципе не может. Ну, или, в данном случае, дура.

Осознание масштабов собственной глупости к беглянке пришло далеко не сразу. Когда Николь вслепую ползла по туннелю, собирая локтями и коленками каждый выступ и каждую неровность, она не придавала этому значения: обида затмевала все – и злость, и боль, и здравый смысл. Никки не думала о том, что будет после того, как пещера кончится и она попадет к «черному выходу» из убежища. Для девушки существовало лишь здесь и сейчас. И, разумеется, она была уверена, что поступала правильно, ведь она не дура! Какой нормальный человек будет добровольно сносить подобное отношение? Какой адекватный индивид останется в замкнутом пространстве с инопланетным маньяком, который мог одним взглядом переломить ему хребет?

Второй намек судьбы, который девушка проигнорировала так же, как и предыдущий, настиг Николь на выходе их пещеры: препятствием номер два стала стена воды, которая и отделяла беглянку от долгожданной свободы. Разогнувшись и встав в полный рост, Никки потянулась и взглянула на свои многострадальные конечности: кожа на ее коленках была содрана, такие же кровавые «заплатки» украшали ее локти; возможно, ущерб, нанесенный ее телу, был гораздо больше, но Николь не могла этого знать: единственным источником света на выходе из ущелья был лунный свет, бликовавший на мини-водопаде, который и скрывал пещеру от посторонних глаз. При любых других обстоятельствах девушка бы просто улыбнулась и насладилась видом: освещенная ночным светилом, вода казалась жидким серебром. Однако сейчас внутренний эстет беглянки находился в анабиозе, уступив бразды правления своим коллегам: уязвленному эго и ослиному упрямству. К несчастью для девушки здравый смысл не прошел в финальный этап голосования, а потому не мог встать у руля; не мог предупредить свою горе-хозяйку о том, что карабкаться по скользким скалам ночью, без обуви и с не совсем функциональными конечностями было, мягко говоря, неразумно; твердо говоря – попахивало самоубийством. А потому Николь, ведомая исключительно одними эмоциями, находила подобную перспективу даже забавной: она сразу вспомнила популярные тв-шоу, где похожую полосу препятствий проходили разные певцы, актеры и олигархи: если уж эти заплывшие жиром денежные мешки справлялись с подобным, то и у нее получится. Тот факт, что на участников шоу одевали специальную экипировку и страховку, да еще и приставляли к ним по парочке спасателей, девушка благополучно забыла. Забыла Николь и то, что, вообще-то, она всегда считала подобные программы невероятной глупостью, ибо она постоянно задавалась одним вопросом: что двигало теми селебрити, которые соглашались на участие? Неужели их жадность обладала над ними такой властью, что они были готовы рисковать собственными жизнями ради каких-то, по их меркам, грошей? В итоге Николь всегда приходила к выводу, что эти, так называемые, звезды – дураки, ибо только дебилы намеренно подвергают себя опасности без какой-либо необходимости.. Но она не такая! Нет, она рисковала не ради денег! Она рисковала ради свободы! И плевать, что на ней были всего лишь растянутые физкультурные штаны (вполне возможно, что мужские) и не менее растянутая борцовка, вместо гидрокостюма и наколенников. А обувь так и вовсе для слабаков. Николь нисколько не сомневалась в собственном успехе: ведь у нее было то, чего не было ни у одного участника шоу – страх. У нее не будет второго шанса. За кустом не прячется каскадер, который в любой момент выпрыгнет из укрытия и спасет ее. Первая же ее ошибка, вероятно, станет последней, а потому у нее был один выход: не косячить.

Осознание того, что она все-таки дура, обрушилось на девушку лишь тогда, когда она в позе человека паука застряла на скале. Мокрая одежда, как целлофан, прилипала к телу и сковывала движения, но, что еще хуже, даже слабенький ветерок теперь казался ледяным. Стуча зубами от холода и рыдая от безысходности, Никки все равно продолжала карабкаться, но толку было чуть: босые ноги кровоточили, а руки все время норовили соскользнуть. Раньше Николь никогда не испытывала проблем с высотой, но только теперь она просекла фишку: она не боялась высоты только тогда, когда не смотрела вниз. Вверх смотреть тоже не хотелось, потому что спасительный обрыв казался таким близким, будто стоило только руку протянуть и…. На деле же Никки уже несколько часов карабкалась по сырому камню, но скала все не заканчивалась. Тихий внутренний голосок настойчиво предлагал ей вернуться обратно, но сначала Николь из принципа не желала слушать, а потом она только и могла, что слушать, ибо пошевелиться сил уже не было. Только когда на горизонте забрезжил рассвет, рука девушки нащупала траву: она добралась. Продолжая реветь – вот уж к чему у нее был явный талант – беглянка, не веря собственной удаче, из последних сил подтянула свою вымокшую, закоченевшую тушку наверх и, свернувшись калачиком, отключилась.

Когда Николь проснулась, солнце уже заявило права на небосвод. Но пробудили девушку не первые лучи светила, а тот факт, что ее ногу кто-то… жевал. Никки рассмеялась, не открывая глаз, не в силах бороться с истерикой: человек, спортивная подготовка которого сводилась к членству в группах о здоровом образе жизни в социальной сети, смог преодолеть сеть туннелей, водную стену, несколько метров отвесной скалы, только ради того, чтобы быть съеденным заживо на финише?!! Девушка смеялась все громче, перекатываясь на спине, а жевание начало сопровождаться утробным рычанием. Николь вовсе не было больно: либо «жеватель» решил продлить себе удовольствие и пожирать добычу медленно, либо после своих ночных игр в человека-паука девушку разбил частичный паралич, и потому она не чувствовала всей гаммы ощущений, которые обычно сопровождают расчлененку. Неизвестно, что было хуже: первый вариант предполагал ну очень долгую смерть; второй же делал смерть самым гуманным выходом. От подобных мыслей беглянка зашлась в очередной порции истерического смеха, которому, казалось, не будет конца.

Наконец, хохот отступил, Никки распахнула глаза и с кряхтением села: «жевателем» оказалась большая, черно-белая пастушья собака. Увидев, что его застукали на месте преступления, пес замер и посмотрел на Николь – ланч своими печальными карими глазищами; ногу он больше не жевал, но и не выпустил. Николь не менее грустно пялилась в ответ в ожидании незнамо чего: вряд ли животное собиралось что-то ей объяснять; да даже если бы и собралось, то это мало что меняло: Никки хоть и училась на переводчика, но собачьего диалекта в ее программе не было. С другой стороны, у девушки выбора не было: если она хотела получить свою ногу назад, нужно начинать переговоры. Она уже открыла рот, готовясь выставить вербальный белый флаг, как вдруг за ее спиной зашевелилось другое пушистое тело; вторая псинка той же масти попала в поле зрения Николь, и тогда до девушки дошло: это вовсе не утреннее солнце ее согревало все это время; ее грели животные. Прямо, как в фильмах.

– Привет! – несмотря на то, что она чувствовала себя совершенно разбитой, преисполненная благодарностью девушка улыбнулась и осторожно протянула руку к ближнему черно-белому обогревателю. Тот, приподняв уши, понюхал протянутую конечность и, видимо, оставшись довольным учуянным, позволил себя погладить. Восторженная Николь тут же подалась к животному всем телом, запуская руки в длинную, сваленную шерсть. Ей было наплевать на грязь: ее руки тут же стали пыльными от контакта с мехом, но оно того стоило. Жизнь уже не казалась таким дерьмом, а проблемы перестали выглядеть как приговор. – Это вас подкармливает дядя Фил? А? – Николь совсем по-детски обхватила вытянутую мордочку пса и повернула ее к себе. Да, перед девушкой определенно были, в каком-то смысле, ее коллеги – еще одни подопечные Монро.– Да мои вы лапки, мои хорошие! – сюсюкала девушка, радуясь, как ребенок. Вскоре она уже играла с обеими собаками – Лизуном и Грелкой – самозабвенно смеясь, напрочь забыв о всех проблемах. Все-таки собаки были лучше людей: если бы не они, она бы замерзла этой ночью на радость Зомби. Они спасли ей жизнь! – Откуда вы здесь, ребята? Вы…– псы вертелись и виляли хвостами, видимо, соглашаясь со всем, что она говорила, а ее, между тем, пронзила догадка: так ведь это собаки с ее псарни. Точнее, с псарни дяди. – Так вы ж как бы мои, да?

И снова псы завиляли своими меховыми метелками, прыгая вокруг нее. Николь приняла это за положительный ответ, хотя и не исключала такую возможность, что животные просто усыпляли ее бдительность, чтобы потом, когда она уснет, быстренько ее слопать. Их можно понять – когда им еще еды принесут? Дядя Фил еще спал, наверное…

– Черт! – на безоблачном небе радости вновь замаячили тучи проблем: девушка вспомнила, что она, вроде как, была в бегах. Сеанс собачьих ласк завершился. Неуклюже поднявшись на ноги, беглянка осмотрелась: на востоке, озаренный рассветными лучами, виднелся дом ее дяди. Николь не сдержала удивленного вздоха: этой ночью она прошла немалое расстояние, ибо усадьба Ричарда Прайса, огромная каменная крепость, выглядела, как опаленный спичечный коробок. Лизун и Грелка принялись прыгать вокруг девушки, оставляя грязные ляпки на ее штанах (точнее на том, что от них осталось), возвращая Никки к реальности. – Нет, ребят, у меня нет ничего поесть, – огорченно пробубнила она, отвернувшись от усадьбы. Нужно уходить. Пока она спала, Зомби мог обнаружить ее пропажу. Возможно, он уже начал погоню. Нда. Все-таки она была непроходимой тупицей: ну вот выбралась она, а дальше-то что? Взять дубинку, грохнуть мамонта, сделать из его шкуры набедренную повязку и залезть на дерево? Ибо только это Николь и оставалось, потому что у нее не было с собой ничего, кроме раненного самолюбия и головной боли: ни денег, ни еды, ни нормальной одежды, не говоря о документах, которые, небось, так и остались лежать в ее сумке за портретом деда. А в худшем случае их нашел Зомби, и, следовательно, теперь имя Вороной Вероники Андреевны было рассекречено. Вот и получалось: идти в дом – нельзя, там Зомби; остаться с личными обогревателями – тоже, ибо дядя Фил рано или поздно придет их кормить; идти прочь – а куда? На трассу ей путь заказан: поймать-то попутку ей, может, и удастся, но вот добраться до пункта назначения – навряд ли: она же теперь, вроде как, маньяк-убийца. Идти в лес – чистое самоубийство. Пусть медведей она не встретит, но вот на волков или бешеную лису вполне может наткнуться. Классный заголовок в газете получится: «Психопатка, спалившая собственный дом, умерла от бешенства».

Плетясь вдоль обрыва в сопровождении своих пушистиков, Николь погрузилась в раздумья. Вот только ничего путного серое содержимое ее черепушки выдать не могло: единственное, что Николь знала наверняка, это то, что с каждым днем список того, что могло ее убить, становился все длиннее. Гипотермия. Голод. Бешенство. А может, она, вообще, умрет от заражения крови: у нее же все стопы исполосованы. Вспомнив про свои «трофеи», полученные во время ускоренного курса скалолазания, Николь опустила глаза на свои ноги и удивленно вскинула брови: вообще-то, ее раны стали выглядеть лучше. Возможно, Лизун вовсе не пытался отхряпать ей ногу – он зализывал раны! Бывает же! Еще пара таких сеансов, и ножки будут как у младенца! Николь покачала головой, издав нервный смешок: она уже начала думать рекламными слоганами. И это при том, что в одиночестве она провела менее суток. Черт!

Потерявшись в собственных размышлениях, девушка не заметила, как остановилась. Она вновь смотрела на дом своего дяди, усиленно вытягивая шею, один-в-один как сурикат в саванне, в то время как собаки перестали путаться у нее под ногами и потрусили куда-то в сторону деревьев. Они периодически останавливались и оглядывались на девушку, очевидно предлагая следовать за ними. И Николь пошла, решив довериться судьбе: в конце концов, если дела пошли совсем плохо, то можно по-быстренькому записаться в фаталисты – чему быть, того не миновать. Если ей суждено быть съеденной собаками в темном лесу, да будет так. Весь груз ответственности за свои решения всегда можно переложить со своих плеч на Провидение: Николь не виновата в том, что она дура – так в ее судьбе написано. Она не виновата в том, что с ней произошло; просто так сложились звезды. Да, определенно, с такой позицией жизнь казалась гораздо легче.

Вскоре оказалось, что, вопреки худшим ожиданиям беглянки, собаки вовсе не заманивали ее на обед в качестве основного блюда: они уверенно пробирались сквозь заросли по только им знакомой тропе, продолжая следить за тем, чтобы Николь не отстала. Интересное дело, они совсем не лаяли, будто знали, что девушка избегала лишнего внимания. Наконец деревья стали редеть, и процессия вышла на небольшую опушку. Николь приходилось идти медленнее, потому что пожухшая трава ранила босые ноги. Под сенью деревьев идти было проще: трава, скрытая от жаркого солнца, была зеленее, мягче и сочнее. Опушка же, незащищенная от палящих июльских лучей, была покрыта пожухлой травой, среди которой кое-где пробивались мелкие цветочки: розовые, белые, желтенькие. Выглядело красиво, конечно, но ступни Николь были крайне далеки от получения эстетического кайфа; они бы не отказались от пары обуви с хорошей, плотной подошвой.

Опушка была практически полностью окружена деревьями: стена из стволов была такой плотной, что Николь с трудом верилось в то, что она находилась рядом с жилой территорией. Однако мохнатые проводники держались уверенно и продолжали идти вперед: туда, где поляна плавно переходила в огромный овраг. Сначала девушке показалось, что внизу был свален какой-то хлам, но, подойдя ближе, она поняла, что это был старый, полуразвалившийся сарай. Лизун, который первый добрался до конечной точки, остановился у перекошенной двери и, топая лапками на месте, довольно вилял хвостом. У девушки вновь проснулась совесть: пушистики наверняка проголодались и ждали награды за свои старания, но Николь могла предложить им разве что себя.

Старое сооружение не внушало девушке доверия: деревянные стены светили дырами, а крыша частично провалилась: доски явно были гнилыми, и, судя по виду, могли сломаться в любой момент. Но решительность, с которой оба пса вошли внутрь, передалась и девушке: животные же более чувствительны к опасностям, правда? Если они вошли, то там безопасно. Да и вообще, кого она обманывала, с кем торговалась? Альтернативы у нее все равно не было. Осторожно приоткрыв дверь, Николь шагнула внутрь, чувствуя, как пол застонал под ее весом. Внутри все было примерно так, как девушка себе и представляла: паутина свисала со всех поверхностей, из-под гнилых досок пола пробивались сорняки, и Николь могла поклясться, что некий комок соломы под крышей был птичьим гнездом. От прежних хозяев остался лишь полуразвалившийся стол и сено. Много сена. Неудивительно, что Лизун с Грелкой облюбовали это место: после ночи, проведенной на сырой, холодной земле, Николь и сама бы с удовольствием прикорнула на соломенной постельке.

Итак, теперь девушка была свободна, вот только проблем от этого возникло еще больше. Она не знала, куда податься и что делать. Кому верить? Она чувствовала себя так, как будто ее выбросили из самолета, но оба ее парашюта не раскрылись. И теперь она с бешеной скоростью летела вниз, прекрасно осознавая, что, что бы она ни предприняла, результат будет один и тот же: она разобьется. Идти к Дэвиду? Страшно. Николь мыслями вернулась к их второму знакомству там, в клинике: она вспомнила тот внутренний трепет, недоверие и настороженность, которое царили в ней, когда Дэвид подошел к ней. Если подумать, он врал ей буквально с первой минуты их встречи: какова вероятность того, что он не продолжит в том же духе? То, что она о нем узнала от Зомби и Монро, проливало свет на многое, однако, она все еще ломала голову над тем, зачем Дэвид спас ее. Если раньше он добывал информацию, то потом, после пожара, она стала бесполезна, так? Спас ли он ее просто так, по доброте душевной? Хватит ли этого его поступка для того, что выбрать его в союзники? У Николь не было ответа. Сама мысль о том, что Дэвид мог влезть ей в голову, сводила ее с ума. Даже сейчас, сидя в кипе сена в Богом забытом месте, она не могла с полной уверенностью сказать, были ли ее мысли…ее мыслями.

Пойти в полицию? Изначально Николь и планировала так поступить: одна бы она никогда не справилась с Зомби, не смогла бы распутать преступление. Но после встречи с Ребеккой, Николь была не так уверена в правильности данного поступка. Женщина, которая знала ее с детства, которая заплетала ей волосы в школу и готовила ее любимые кексы по праздникам, смотрела на нее так, что Никки почувствовала себя кем-то средним между Гитлером и Джеком Потрошителем. Если уж Ребекка поверила в то, что Николь причастна к преступлению… Да какой там, если она поверила в то, что Николь убила собственную тетю, то что уж ждать от полиции? И здесь появляется другая загвоздка: если Никки уверена в том, что она невиновна (а она уверена), это могло значить только то, что Ребекка была под внушением. А кто мог сделать это, кроме Дэвида? Никто, насколько ей было известно.

За этими думами Николь провела весь день, очнувшись только тогда, когда Лизун вновь вцепился в ее ногу. Девушка попыталась отстранить животное, но тот, видя тянущуюся к нему руку, сразу отступал. Стоило же Николь отвлечься, как он снова приступал к жеванию.

– Да что ж ты делаешь, а?? А?? – девушка перешла в наступление: какой пес устоит перед почесыванием животика? Вот и Лизун не стал исключением. Все-таки ее лохматый пастух отощал: не нужно быть ветеринаром, чтобы это понять. За счет шерсти псы выглядели массивными и мощными, но, на самом деле, время, проведенное в самоволке, не пошло им на пользу.

Все повторялось снова и снова: стоило Николь оторваться от чесательных процедур, пес с утробным рычанием накинулся на ее ногу. Девушка не знала, смеяться ей или плакать. Сначала она думала, что собака пыталась исцелить очередную рану, но мохнатый лекарь и не думал этого делать: вся его деятельность сводилась к двум этапам – обнюхивание участка кожи и жевание. Отцепив пса от ноги, Николь подтянула к себе свою слюнявую конечность, и легонько пропальпировала ее. Опухоли после вывиха уже не было, да и при ходьбе нога ее практически не беспокоила. Единственное, что напрягло девушку – маленький холмик над пяткой. Насколько Николь помнила, там она ногу не травмировала, да и опухоль была какой-то странной. Она не болела, не чесалась и не покраснела. На ощупь же она была твердой и холодной. Нахмурившись, девушка подтянула пятку как можно ближе к себе, что с ее ужасной растяжкой было трудновато и местами болезненно. Лизун снова потянул свой влажный нос к любимой игрушке, но Никки твердо отпихнула его. Как ни странно, пес послушно отскочил, а потом и вовсе вышел на улицу. Грелки тоже нигде не было.

– Что за хрень? – Николь вновь склонилась над стопой, зажав новообразование двумя пальцами, будто собиралась выдавить нарост, как прыщ. Тот не поддался, но болезненно стрельнул. – Какого…

Но тут внимание девушки привлек лай. Мега-прыщ был забыт, и Николь вся обратилась в слушание. Вот только, как назло, после того, как лай оборвался, кроме собственного учащенного дыхания и бешеного сердцебиения она ничего не слышала. Гребя конечностями как в бассейне, девушка продралась сквозь сено и приникла к зазору в стене между двумя гнилыми досками; где-то совсем рядом жужжала оса, пчела или еще какая-то бука, от которых девушка обычно бегала, как от чумы, но в этот раз она и бровью не повела. Взгляд Николь метался по тому скудному клочку опушки, что просматривался сквозь просвет, цепляясь за каждую деталь: то птица вспорхнет на другую ветку, то ветер прогуляется в листве… Девушка невзначай поняла, что пора бы ей зрение проверить: что-то как-то слишком сильно деревья у нее сливались перед глазами.