Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 89 страниц)

– Моя математическая голова просчитывает и учитывает все обстоятельства. – Нахмурился Альбус. – Не вижу ничего ужасного ни в однополых связях, ни в шоу бизнесе. А Сольвай безумно талантлив, и музыка у них отменная. Настоящая, искренняя и сильная. А в жизни...

Джею спор младших о Сае был неприятен, но не волновал. А вот развратник ли другой, чернявый, длинноволосый, член, тьфу, участник группы «КF», волновало, и даже очень.

«Развратник, конечно. Как иначе с его внешностью, популярностью и харизмой, – решил обреченный... обрученный курсант. – И чем это грозит мне, Джеймсу Поттеру?». Вот о чём он задумался и к концу полета просто озверел от раздумий.

*

– Лилища, – притворившись только проснувшимся, Гарри протянул руку через ряд к дочери. – Дай мне с фонами твою букашку, хочу какую-нибудь транс-медитивную программу послушать.

– А ты умеешь, пап? – влез Альбус.

– Что ты отца за кретина-то держишь? – подал голос в защиту Джей. – На, пап, возьми мой, мне всё равно без надобности, спать буду; уже осточертело, ей-Мерлин, как овощи: то есть, то спать.

Найти композицию “Вальс” было плёвым делом, её крутили все музыкальные станции, а вот стереть из истории прослушивание не удавалось; потом Гарри подумал: «А зачем? Джеймс так своими проблемами занят, что ничему не удивится, ну подумаешь – песня...» И вдруг сообразил, что на пару со старшим сыном подцепил двух мотыльков... Ну и наворот! Дальше Поттер думать не стал, даже запретил себе, просто послушал ещё пару мотыльковских песен, которых до этого не знал. Одна как-то не понравилась – слишком злая, а вторая зацепила мелодией и виртуозным гитарным соло. Тьфу, вот хочется гитариста похвалить, талантище же, а теперь язык не поворачивается. Как же неприятно чувствовать себя адептом двойных стандартов.

Ну ладно, всё – входим в воздушное пространство Родины. Под мелодию чертовски красивого вальса, привязавшуюся теперь, похоже, надолго. И голос Сая, почему-то чуть хрипловатый, как будто какой-то ком перекрывает исполнителю глубину диафрагмы... Так и хочется кого-нибудь обнять, подхватить и закружить легко в танце... Или не кого-нибудь...

Вальс

Раз... Два... Три! (Поехали!)

*

Дома... Вечер... Ты говоришь: “Пойдем в кровать”.

Томно... Ветер... И просто невозможно спать.

Только... Верю... На остальное наплевать.

Дай мне... вечность, чтоб эти губы целовать!

Припев:

Уходит день – пускай идет куда подальше.

Закроем дверь и, не скорбя о настоящем,

Сыграем страсти тихий джаз, как раз о нас,

Исполним секса нежный вальс. И раз...

Раз... Два... Три...

Столько... Звука... У нашей ночи нет конца.

Звезды – суки... летят шрапнелью у лица.

Светит скупо Луна, как ободок кольца.

Столбик скуки... стряхнем, как пепел у крыльца.

Припев:

И вот мы вместе, ты уже снимаешь галстук.

И яхты рук шальных закладывают галсы,

По морю тела посылая волны ласки,

И в венах кровь танцует вальс. И раз...

..........................................................................................

(1) Букашка – к 2020 году модифицированный гибрид ноутбука и планшета со стерео звуком и трехмерным изображением. (Завидно?)

*

«Америка покорена, раздавлена и напугана любовью к Мотылькам!!!» – в это самое время версталось для передовиц большинства газет и глянцевых еженедельников Нового Света...

Даже через плотно закрытую дверь гримёрки проникал рёв обезумевших фанатов, свист, звуки полицейской сирены.

– Так, хватит жра... лопать! Скоро в сценические костюмы не влезете, господа нехорошие. Сели быстренько кружком, тётя Свечка будет политинформацию проводить. – Джимми растолкал спящего Сая и угнездился на виниловом подлокотнике его кресла, разложив на коленке стопку газет и журналов. – Всех касается, не коси под уставшего работягу, командир. Вот что пишет «Нью-йоркер» и «Пресс тудей»... Мать твою, Мати, быстро упала, отжалась, а не прижалась и упала! – шикнул он на Вантуле, от усталости неловко привалившуюся к его ноге. – Собьешь с пьедестала. Ну, прямо как дети недрессированные!

– Лапу давать? Пи-пи по свистку? – спросил Кит. – Или сразу в морду услужить? Что раскомандовался, у нас вопли вопить только Саю положено, у него это красиво получается.

– Что было положено, то должно встать. Потыкайте там Гуля, вдруг живой? – Ульмер кивнул на Кима, валяющегося в серебристом костюме с малиновым шлейфом прямо на голом полу.

– Сам в шоке, – вдруг отозвался тот, почему-то басом, приоткрыв один глаз. – Вот по всем правилам не должен вроде. Папу помню, маму знаю, родственников целый вагон – никто не разлагается, живехоньки-здоровёхоньки, а говорят, вампиры – нежить. Как понять?

– Так, личные вопросы, товарищ кровосос, это второй пункт повестки дня.

– Не, это по продовольственной части, – присоединился, зевая во всю пасть, Бамси.

– А вас, член в ячейке, Александр Йосефсен, и ваше аморальное поведение, подрывающее безупречный, я бы сказал, светло-голубой и незапятнанный имидж коллектива, мы обсудим позже, на закрытой части заседания.

Медвежонок заржал:

– Ну тогда я пока тоже полежу, у меня спячка начинается.

Свечка хотел пнуть его свободной ногой, но покачнулся и продолжил:

– Ударник трахального труда, дорвался!

– Не, ударник у нас ты! – Хихикнул тот. – Тык да тык! А ритмичный скрип кровати – новая тема в арсенале звуков ударных инструментов?

– Не нарывайся, Урс (2), шкуру сдерёт – будешь голым по сцене плясать, – якобы шепотом посоветовал Сольвай по-датски. Шутки на родном языке получались смачней, да и телохранителям, которых пришлось нанять из-за участившихся нападений на группу, были непонятны, значит, и не обидны.

– Я ж несу вам свет знания, оболтусы! – перетряхнув пачку развернутых на рецензиях и статьях о «Кром Фендере» газет, строго рыкнул Джимми.

– Свечечка, неси скорей, а то писать очень хочется. – Матильда пересела к Андрису и сунула ему щетку. – Расчеши меня пока, а? А то я с блёстками переборщила.

– Ладно, валяй, неси там, чего хотел, всё равно охране еще минут сорок фанатов разгонять. – Сванхиль поёрзал на жестком сидении и подпер голову рукой. – Слушаю.

Джимми солидно продолжил:

– Дядя с непонятной, ё-моё, америкосной фамилией как раз об этом и пишет: «...вспоминаются события более чем пятидесятилетней давности, когда Америку накрыла волна европейского рока. «Битлз», «Роллинг стоунз», «Квин», «Скорпионс» или «Дип Перпл». Такая восторженная реакция на «неместных» исполнителей поражает. На концерты группы «Хромовые крылья»...

– Еще бы назвал «Цинковые гробы»! – вставил Гуль.

– Молчать, удалю с собрания! – грозно цыкнул вошедший в роль докладчик. – Так, где я читал? «...приходит потрясающее воображение число слушателей, не все ведут себя мирно, и на двух последних концертах в «Обама-холл» вспыхнули драки и беспорядки. Гитариста Мортинсо’на фанатам удалось стащить со сцены, когда того на выдвижной стреле новой площадки проносило над головами зрителей...»

– Брехня! – Ким прыснул от смеха. – Не проносило, даже на их сраной жрачке! У меня нормальное пищеварение! И фамилию переврали, янки тюкнутые. В суд подам за оскорбление древнего рода!

– Не галди, газета пишет – ей виднее! – резонерствовал Ульмер. – Теперь легче пачпорт твой переписать, чем доказать, что ты не «мор» и тем более не «сон».

– Некрасиво так говорить про поклонников, мальчики. Подумаешь, порвали тебе одёжку... несколько раз, но они же любя... – голоском маленькой девочки просюсюкала Вантуле.

– Может, эти, аборигены, никогда датчанина голого не видали? – спросил Бюлов. – Да, грешно, Мати права, фаны нам добро, то есть бабло несут. И вообще без них скукотища. А на Гуле заживёт, не сахарный... Читай дальше!

– «...Ворвавшись со своими свежими песнями на североамериканский поп-Олимп, славные скандинавские парни, однако, принесли с собой эстафетную палочку полузабытой фанатской истерии, которая всегда сопутствовала выступлениям зарубежных идолов. Соединенные Штаты, конечно, свободная страна, но побоища, учиняемые толпами молодых людей, не могут не вызывать опасений мирных граждан. Ночное шествие на Парк-сквер во вторник...», так, «...Стоит, возможно, усилить контроль за общественным порядком, власти города даже предоставили гастролерам специальную охрану из состава...» Это неинтересно, хотя те мальчики в камуфляже и в касках очень даже, у чёрненького на бицухе тату чёткая такая... Проехали, – быстро свернул Джимми тему под прищуром Бюлова. – Вот ещё пишут... ага, «...прекрасный вокал смазливого солиста «Металлических мотыльков» не может извинить вызывающе сексуального и хамского поведения последнего на сцене...»

– Я не последний выступал, – обижено вякнул Сай, – после меня еще Андрис раздевался... А что, это разве не стрип-клуб был? Упс! Извините, трусы верните!

В дверь просунулась помятая в боях с фанами рожа их единственного «своего» телохранителя, латыша Валдиса:

– Горизонт чист, леди! – Тот побренчал кольцом с ключами от бронированного джипа. – На выход... – И поправил съехавшую наплечную кобуру.

......................................................................

(2) Урс – медведь.

Комментарий к 22-2 Публикация совпала с др ГП. Поздравляю всех наших читателей и друзей Гарри!)) ему сегодня – 34.

====== 22-3 ======

– Сайчик, к тебе можно? – Утром Матильда Вантуле поскребла длинными ноготкамим косяк двери номера Сванхиля. – Я на минуточку.

– Заваливай, крошка. Открыто, – крикнул голос из глубины комнаты. – Тоже не спится? – Сольвай сидел на перилах балкона, его волосы, как белый платочек в руках морячки, трепетали на фоне казавшейся бурным океаном панорамы Нью-Йорка.

– Я тут хотела попросить. Знаешь, – Мати, зацепившись ногой за прутья балюстрады, уселась рядом, – я ведь в школу толком не ходила, то есть, пока там Кнуд пьянствовал один и нас с мамой из дома выгонял, как-то не до того было. Я у двоюродной бабки часто ночевала. А потом Эрик родился, и отчим с мамой на пару пить стали, но я уже ушла... Танцами подрабатывала.

– Бедная моя птичка. – Погладил подругу по голове Сольвай. – Что тебе надо-то?

– Письмо. Уже шесть дней пишу, а всё не выходит... Стыдно так. Посмотришь? – вздохнула Синеволоска.

– Мати, так ведь это личное. Кому пишешь?

– Поттеру. – Она спрыгнула с витой металлической ограды, отделявшей балкон двадцать пятого этажа от неба, которое уже розовело то ли от восхода, то ли от количества рекламных огней.

Сай было нахмурился, но тут же тряхнул головой:

– Альбертусу, – сообразил он.

– Альбусу, конечно. У него такое красивое второе имя – Северус. Помоги, а? Пожалуйста. Я потом перепишу.

Сванхиль взял у неё помятую бумажку, соскочил со своего «поста» и, читая, пошел за Матильдой в гостиную.

«Мой дарагой Алодин. Как у тебя получаеться уже двараза ко мне пришли твои писма, а я все немагу ответит. Ты очень умный любимый!!Мне есть много сказать тебе, у меня всё моё сердце заполнено тобой, и голова, даже ночю думаю только о тебе, и предтсавляю твои глаза, они, как алмазы, не потомучто дорогие очень и ювелирка, а потомучто самыя прекрасные и любимые!! А вот когда биру в руку ручку и сматрю на бумажку тогда все слова прячються. Я когда увижу тебя объязательно тебе всё расскажу и все слова сами скажутца, потомучто моё любящее серце можгет говорить, а я нетт. Я вабче ни когда письма ни писала, потомучто мне не кому писать. По этому и даже непредставляю о чём в них писать. Можетбыть надо расказать про себя, а то ты веть не всё про меня знаеш. Или про то надо как мы выступем с ребятами? Ну выступаем мы отлтично, только силно устаем. Авобче мне амеррика не очень понравилось, тут не всё хорошо придумано, все улыбаются а глаза пустые, но наши фанаты нас очень любют и с деньгами Сай разобрался в этот разз хорошо – наверно нам удастса чтото скопить, а не толко на костюмы и инструменты. Я ещё очень скучаю по брату, и по тебе, мой любиммый Алодин!!!! Очень длино получаеться, толко не так ровнокак у тебя. Я забыла тебе расказать,, что очень хорошо умею готовить тебе должно понравится а ещё я шить умею даже брюки магу ссшить мужские а это считаеться очень сложным шытём. И визать я умею. И вообче много чего. А сны мне знаешь каки сняться? Все только с тобой, мой любиммый!! Ты меня очень нежно обнимаешь и мне с тобой очень хорошо. Как твои дела, расказывай мне болше, а то мне надо все мелочи знать. Очень крепко тебя цилую, моего любиммого Алодина. И всем сердцем жду встречи с твоими ясными ачами!! Матильда Вантуле, ваша новеки! А ещё у нас под окнами в самом низу большая клумба с розами и я всё время думаю что ты бы мне их обязательно подорил, а я поставела б в самую красивую вазу. Можно я тебе свяжу шарфф? И перчатки? Ты не обидися? В вашем ЛОНдоне холодно и сыро. Много-много разов целую в губы и жду. Но не плачу – я же вам Алодин обещала».

«Бред! Сюр какой-то, доморощенный гротеск! – подумал Сольвай, но постарался удержаться от комментариев. – Господи, ну как мы не замечали, остолопы! Девочка же реально в школу не ходила! Она же совсем не дурочка, умненькая по-своему, мудрая даже, всё на лету схватывает, но нулевой уровень образования! А мы и рады, что попой эротично крутит и танцует по двенадцать часов в день! Надо как-то деликатно с ней позаниматься или Киту поручить, она его уважает. Может, лучше репетитора хорошего нанять? Точно, так и сделаю».

– Ну как? Очень плохо? – опечалилась Мати, заметив выражение лица Сая. – Ой, ну что же делать?

– А почему Аладдин? Хотя, хм, это не моё дело... Нет, не плохо, просто ты нечто очень важное забыла. Про погоду. С англичанами нужно почаще говорить про погоду, они это обожают, прям кайф ловят. Отставить слёзы! Я про погоду пару строчек добавлю и ошибки исправлю – твой Северус глаз не оторвёт и станет хранить письмо под подушкой.

– Зачем? – растерялась Мати, привыкшая к постоянным незлобным шуткам парней.

– Ну, как зачем, перечитывать по ночам, при свете Люмоса, тебя вспоминать, – максимально серьёзно ответил Сванхиль.

– Ах, как романтично! Но... если он из-за моего письма не будет высыпаться...

– Тебе, старушка, не угодишь! – фыркнул Сай. – Вот скажи, ты с ним так же... разговаривала, как написала?

– Ну что ты, Сайчик, устно у меня всё получается, гладенько так, будто душа песенки поёт. Я даже о словах не думаю, хоть и по-английски говорим... говорили. А как писать начну – будто тараканов давлю.

– Фу! – Засмеялся Сольвай. – Ладно, напишу так, чтобы он под твоё письмо засыпал и видел тебя во сне? Годится?

Влюблённая недоучка радостно закивала.

*

Сай провёл сорок приятных минут, сочиняя для Матильды любовное письмо. Закусив кончик ручки и перечитывая своё произведение, он толкнул ногой дверь и ввалился в общую гостиную, где вовсю развлекались его друзья.

– А где Мати? – вынимая изо рта рабочий инструмент пиита, спросил слегка дезориентированный Сванхиль.

– Наше чудо в перьях сказало, что тортик хочет собственноручно сварганить, на кухне у шеф-повара работу отбивает, – лениво ответил Ким.

– Медвежонок, да ты у нас настоящий медведь, медведище! Самец, покоритель, задрать – это к тебе! – Джимми состроил страшную гримасу и показал пару неприличных жестов, пародируя о-о-очень злобного и сексуально озабоченного гризли.

– Свечка, ну хватит. – Отвернулся от него Бамсе.

– Чего хватит? Это ты своей мадамочке скажи «хватит». – Дал ему Джимми щелбан. Но наткнулся на несколько укоризненных взглядов (даже Упырь невесело нахмурился) и пожал плечами. – А чего она таскается на наши концерты? Взрослая тётка, даже пожилая...

– Ей всего тридцать шесть! – насупился Бамсе и поднялся в полный рост. Его гневно раздувающиеся ноздри, недобро блестящие глаза и крепко сжатые кулаки не оставляли никаких сомнений: юный рыцарь готов драться за честь своей дамы даже с заведомо более сильным и ловким другом!

Обстановку удачно так разрядила подушка, прилетевшая от гримёрного столика Сольвая; она своевременно врезалась в насмешника и чуть не сбила с ног – Свечка продолжил плаксиво, попискивая как мышонок:

– Ай, ой, уй! За правду страдаю! А эта фру Медведица, между тем, портит нам в зале атмосфэру, таскается на все концерты, сидит в первом ряду, дышит своими... – Джимми оформил на себе скруглёнными ладонями пятый или шестой размер женского бюста, потом подумал и показал два земных полушария, для максимальной убедительности, – в общем, буфера у неё что надо, только смотрится она в своём шанелевском костюмчике и в брюликах как норвежский партизан в тылу вьетнамцев. Фанаты пугаются и начинают вести себя прилично, я сам видел сегодня, как один чел подобрал ей с пола упавшую перчатку и извинился! Так что, Медведик, угомони свою Медведицу, пусть не приходит, не смущает публику. А если ещё и её муженёк прознает о ваших шашнях! Не похож он на свингера, а скандалов неохота. Только жрать нормально начали, и чего, снова переходить на гамбургеры без сыра?

И ведь как в воду глядел Ульмер...

– Чтобы никто не ел! – торжественно и строго распорядилась впорхнувшая в комнату Матильда. Без привычных каблуков она стала гораздо ниже ростом, потеряла всю свою напускную агрессию и казалась очень хрупкой. Фея!.. – Я говорю, не ешьте, не перебивайте аппетит бутербродами и конфетами, подождите торт, я вам та-а-акую вкуснотищу испеку! Торт «Ночи Багдада»!

– Кто бы сомневался, что не «Утро Болотной Канавки», – тихо сострил Сольвай, перебивать радостный кулинарный настрой влюблённой Элизы Дулитл не входило в его планы. – Иди сюда, вот, всё сделал. – Отвёл он Мати под локоток в сторонку. – Читай. – И вручил лист дорогой мелованной бумаги, надушенной специальным парфюмом.

«Мой милый Аладдин.

Как у тебя так получается, любимый? Я два твоих письма держу в руках (целую каждое словечко многократно), а всё ответить толком не могу. Ты очень умный, Альбус дорогой! Хочу я много так тебе сказать, но только... боюсь казаться глупою, простушкой.

Что я умею? Шить меня учили, да, быстрой нитке следуя, вязать, и петли спицами в узоры превращать... Что я готовить мастерица похвалиться? Нет-нет, будет для того и день, и час... Смешно тебе не станет, что я сказать хочу, как сердце всё моё наполнено тобою и голова; и даже ночью думаю бессонно о тебе: глаза твои мне снятся, если сплю, как дорогие, чудные алмазы, которые ценой того дороже, что самые любимые они. Но прячутся слова и убегают, как только руки до пера доходят. Когда тебя увижу, расскажу... нет, всё слова расскажут сами, поскольку лишь сердце любящее может говорить. Я писем никогда и не писала, мне прежде было некому писать...

И что сказать, ну, может, о себе немного, а то ведь ты немногое и знаешь, или не много знаешь про меня... Или о том, как славно выступаем? Нет, правда, здорово, но очень устаем. Америка мне как-то не по нраву: удобная страна, но люди... красиво улыбаться и умеют, глаза пустые – страшно тех людей... Иное дело бойкие фанаты, они нас любят... И с долгами Сай почти что разобрался: останется не только на костюмы, мы инструменты тоже думаем купить. Скопить удастся, и смогу послать немного брату. Скучаю по нему и по тебе, любимый Аладдин!

А сны мне снятся, хочешь знать, какие? Ты нежно обнимаешь, обнимаешь... и мне с тобою очень хорошо.

Рассказывай мне всё-превсё и даже больше, я знать хочу любую вашу мелочь.

Целую крепко, сердцем всем жду встречи, чтобы мои глаза с твоими повстречались. Твоя навеки Вантуле Матильда.

P.S. Еще одно: у нас под окнами цветет большая клумба, и я, глупышка, думаю всё время, что ты бы мне те розы подарил, а я поставила бы их в большую вазу... А хочешь... Можно шарф тебе свяжу? Чтобы любая, хмурая погода вдруг стала ясной, солнечной и теплой. Или перчатки – руки согревать... так холодно у вас, и Лондон мокрый, серый. Пока не встретятся все наши двадцать пальцев, и друг друга стиснут, пускай твои тепло хранят двойное, мои вязали, чтоб твои хранить... И много-много раз тебя целую в губы. Не плачу, я ведь Аладдину обещала».

– Всё слово в слово, – заключил Сольвай, заметив, что Матильда, старательно шевелившая губами, добралась взглядом до последнего слова и улыбнулась. – Довольна?

– Ах, ах, можно я тебя поцелую? Именно так и хотела сама написать! – Мати, не дождавшись разрешения, чмокнула Сая в обе щеки, в лоб и даже в уголочек губ, и под пошлые, но не злые шуточки парней выпорхнула из комнаты, бережно держа заветный листок, будто самую дорогую драгоценность.

*

Так вот, про то, в какую воду глядел Ульмер...

Через день Саю позвонили. И назначили встречу с новым продюсером. Со встречи он вернулся хмурый, вопросы ребят игнорировал, как-то странно глянул на Йосефсена и подозвал Бюлова, «пошептаться». Перед носом Джимми, направившегося в комнату Сольвая вместе с Андрисом, грубо захлопнул дверь:

– Тебе пока знать не надо, а то натворишь чего лишнего. Дай с умным челом посоветоваться.

Свечка не обиделся, а нагло приставил к двери пустой стакан, прижался ухом к его донышку:

– И никакого колдовства, – довольно хмыкнул он, прислушиваясь к разговору Сая и Кита. – Чего? – Поморщился через некоторое время. – Сколько? Нихуя себе. И если Бамсе откажется, то чего? Чего-чего?! Ну охуели они! Да за такое их!.. – Он едва успел отскочить от резко распахнувшейся двери.

– Ладно. Всем слушать, пришла беда, откуда не ждали, – провозгласил, сосредоточенно поджав губы, Андрис, за его спиной маячил злой Сванхиль. – Объявление. Нашего Бамсе хотят купить. Для нужд однополого секса. Сиречь или он ляжет, или мы сядем. И что забавно, предлагают заплатить... сумму... потом скажу какую, а то вы сейчас, представив такие деньжищи, потеряете соображательную способность. Если откажемся – обещают скормить нас всех диким свиньям.

– Ой. Как неприятно. – Зажала рот ладошкой Матильда.

– Свиньи – это да, серьёзная угроза, – весомо подтвердил Гуль. – Они сначала сгрызают жертве нос и рожу, а потом вспарывают клыками живот и выедают изнутри.

– Спасибо, Упырь, важное пояснение... Так вот, поскольку дело касается всех нас, и предложение о покупке нашего коллеги было сделано официально Сольваю, как руководителю группы, то, наверное, уместно будет узнать мнение каждого. Итак, Бамси, ты первый. Что думаешь?

– Я? – Было видно, что Алекс застыл в глубокой растерянности, не понимая, шутят ли ребята, как обычно, или говорят о серьёзных вещах. – Я не знаю. Да за что на нас так наехали? Варварство какое-то!

– Уточню, – переглянулся Андрис с Саем, – эти торги устроил муженёк фру Медведицы. Стало быть, мстит, рогоносец, и вряд ли отступится. И интересно было узнать, кем является означенный рогач. Бамсе своей писькой посягнул на собственность Бенни Мирковца, смекаете?

– Ой. – Побледнел Медвежонок.

– Именно, что «ой»! – Кивнул Бюлов, взявший инициативу у отмалчивающегося, задумчивого Сольвая. – Я бы даже сказал, ой-ой-ой! Для неграмотных поясняю: означенный дядя – отец крестной матери... тьфу крестный отец местной мафии. А официально занимает скромную должность генерального судьи штата Нью-Йорк, на территории которого славный город Яблоко и стоит. Сразу скажу, Саю даже статью назвали: педофилия с прочими отягчающими... И фото девочки, которую Алек изнасилует, тоже показали заранее...

– А... ей ничего не будет? – понуро спросил Бамсе.

– Девчонке? Ты что, ничего не понял, геноссе? – рыкнул до этого стоящий в позе Мефистофеля Мартинсен.

– Твоей любовнице? – Махнул на того рукой наконец-то прервавший молчание Сольвай, поворачиваясь к бедному Казанове. – Думаю, что нет. Насколько я помню из твоих рассказов, у неё с мужем какой-то хитрый брачный контракт, и тот не может причинить ей вреда. А вот на тебе оторвётся по полной, с такой статьёй и в тюрьме долго не живут. Предупреждали же: крути передним хвостиком, соблюдая конспирацию.

– Ни фига себе в гости сходили (1)! – свистнул Джимми. – Бля, вот засада.

– А что ему надо? За что такие деньжищи? – На Бамсе лица не было.

– Ну, деньжищи, думаю, для того, чтобы мы принесли ему тебя на серебряном блюдечке, – снова заговорил Сай. – А нужна ему изощрённая месть и твоя задница, что же ещё. И чтобы ты сам её подставил. Вряд ли он станет тебя трахать собственнохуйно, скорее всего, пригонит отморозков. А удовольствие будет получать от созерцания процесса. Чего побледнел? Кит, подержи его, а то сейчас упадёт.

– Я натурал, – совсем тихо и почему-то виновато пискнул Алекс.

– А это легко исправить, – заржал Свечка.

– Отставить ржач, – скомандовал Сай, – не время. Нам всем обещали в случае отказа такие серьёзные неприятности, что даже о половине из них не хочу говорить при Мати. Я так, кстати, и намекнул покупателю, что Бамсе у нас не по мальчикам, предложил даже, в шутку, конечно, воспользоваться... э... Вот, послушайте. – Сольвай сделал несколько пассов волшебной палочкой, сосредоточился, шевеля губами, – и по комнате поплыли нечёткие, забиваемые помехами голоса, как на старой граммофонной записи.

«Вот незадача, наш Алекс – единственный натурал в группе, – спокойно, с ленцой вещал Сольвай, – если хотите, могу предложить другие четыре задницы, включая свою, на выбор или все вместе. У меня очень заводные парни».

«Натурал? Отлично. Обожаю распечатывать натуралов, – отвечал ему хрипловатый басок. – Вам, пидорам, это доставляет удовольствие, а я не собираюсь ни с кем делиться своим удовольствием. Кроме того, ваши растянутые дырки так дорого не стоят. А этот толстячок – лакомый кусочек, пухленькая сдобная булочка. Он очко бреет?»

«Не проверял, – не задумываясь, легко сказал Сай. – Не волнуйтесь, если надо – побреем, везде. Всё, как вам нравится!»

Бамсе покраснел как рак и не сбежал только потому, что Свечка крепко обхватил его за плечи.

– Я же говорил, что тебе, пухлянчик, надо худеть, – зло заметил Гуль. – Вот на мои мослы и тощий фронт никто с таким энтузиазмом не зарится. А я бы не против, обидно даже.

Матильда нервно засмеялась.

– В общем, я правильно понял? – Обвёл всех взглядом Сольвай. – Медвежонка не отдаём?

– Он ещё нам самим пригодится.

– Но и отказываться от... мероприятия не станем? – По-дьявольски лукаво улыбнулся Сай. – Я вообще-то дал согласие... – Хитро прищурил он один глаз и стал чертовски сексуален.

– Растёте, min generelle (2), взрослеете, – одобрительно похлопал его по плечу Андрис, – раньше вы дали бы этому херу в морду или плеснули дорогого пойла в рожу, а теперь научились дипломатии. Пора вас замуж выдавать.

Сай показал ему кулак и пошлый жест, потом подошёл вплотную к Бамси:

– Ну, нормально мы все решили? – спросил спокойно. – Но у тебя ещё есть время передумать и добровольно вступить в ряды продажных геев. Нет?

– Спа-сибо, ре-ребята, – было слышно, что Бамсе сглотнул ком в горле.

– А девчата? – капризно протянула Матильда, незаметно смахивая слезинку, и подумала: «Что-то у меня всё время глаза на мокром месте, а Аладдина ещё две недели не увижу, почти две! Небось, в рёву-корову превращусь, морщинки появятся, у-у-у...»

– Я больше никогда-никогда, клянусь! – искренне воскликнул Медвежонок.

– Сейчас, я сейчас вернусь! – кинулась к двери Мати.

– Ты куда? Что такое? – крикнул ей вслед Сольвай.

– Нитки принесу, у меня от упаковки какой-то или букетов остались, – послышалось из холла. – Зашьём там всё ему, раз никогда...

– Ладно хохмить. Иди назад, шутница, – громко позвал, покачав головой, Бюлов. – Половую абстиненцию потом обсудим. Садитесь, будем раздавать партии в нашем маленьком спектакле. Когда премьера? – Он поглядел на Сая.

– После завтрашнего гала, – ответил тот. – Есть у меня одна мыслишка...

В дверь постучали, и вошёл Валдис, сдержанно откашлявшись, сообщил:

– Там к вам посетитель. На фаната не похож, я эту рванину за версту чую. А тут джентльмен, букет передал... – из-за его спины возникла огромная охапка... камелий, красных, не очень крупных, не меньше сотни штук.

Сольвай застыл с открытым ртом, у него бешено застучало сердце.

Мати подхватила тяжёлый букет и, с предвкушением погрузив довольную рожицу в оказавшиеся совершенно лишёнными аромата лепестки, удивлённо отстранилась, вложила цветы в руки Саю. Тот их чуть не уронил.

– Он говорит, что знаком с вами со всеми, – добавил Валдис, – ещё по Гамбургу. Визитки у него нет, я записал... – он поморщился, разбирая собственный почерк на бумажке. – Л... Лукас Фен... Лукас Фейн. Пускать?

........................................................................

(1) Английский аналог русской присказки «Ни фига себе за хлебушком сходили».

(2) Мой генерал (дат.)

http://www.pichome.ru/image/mWB

И ещё арт, к ДР фф-ка. Больше Поттеров хороших и разных, или Гарри в кругу новых членов своей семьи: http://www.pichome.ru/image/dMT

Комментарий к 22-3 http://www.pichome.ru/image/mWB

И ещё арт, к ДР фф-ка. Больше Поттеров хороших и разных, или Гарри в кругу новых членов своей семьи: http://www.pichome.ru/image/dMT

====== 22-4 ======

Всё-таки есть в старых родовых домах нечто особенное. Собственно, всё в них особенное: шорохи, скрипы, запахи, тени, отражения в разных полированных предметах, виды из окон, иногда забывающие фокусироваться на настоящем... – одним словом, атмосфера. А ещё старые дома хорошо умеют баюкать...

На восемнадцатом тезисе рука Люпина вяло опустилась, продолжая медленно тащить ручку по блокнотному листу, чернильная замысловатая кривая соскользнула с плотной бумаги и остановилась уже на светлой брючине спящего писателя, обозначив свою роль во вселенной фиолетовой кляксой. Тедди, не подозревающий об испорченных дорогих брюках, надетых по случаю, сладко причмокнул и согласно закивал на голос Кричера, качавший его в колыбели красочных нереальных образов. Лошадки, шпаги, игрушечный паровоз, бабушкины шёлковые юбки; золотое зарево над Хогвартсом (заря, пожар?), громы и молнии – не бой, не Авады, а летняя гроза, ливень. Рыжая девчонка под зонтом, сейчас промочит ноги, пока бежит до дома по лужам, чем помочь? Наколдованные на её ножки яркие резиновые сапожки вызвали заливистый смех, глубоко-глубоко врезавшийся в сердце юного мага, а поцелуй в щёку, совершенно невинный, заставил раз и навсегда признать эту забавную, неуклюжую, чуть угловатую попрыгунью в рваных маггловских джинсах своей принцессой...

– Жениться лорду надо, – вещал эльф, но не с привычным брюзжанием, а заботливо, с какой-то странной гордостью.

– Какому лорду? – недовольно спросил сквозь сон Люпин. Непонятные слова Кричера прогнали образ рыжей девочки... Ну вернись, прошу! Хочешь, донесу тебя до крыльца на руках? Мне это раз плюнуть, ты как пушинка!

– Мистер Гарри Поттер теперь глава славного рода – все условия выполнены по завещанию: в возраст вошёл, военная слава есть, магия сильная и растет всё, возрастает, государственная должность есть, потомство полноценное родил. Значит, их лордство. Ах, как хорошо! Дождался Кричер!