Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 89 страниц)

Снег на акварелях совсем не белый – светло-серый, голубоватый, розовый и бежевый, а лёд – сиреневый и лимонный… Только кровь – алая, почти такая же, как в жизни…

Он лежал без сил, с сорванными о камни ногтями, на краю узкой глубокой расщелины во льду, чудом умудрившийся не свалиться следом за до последнего цеплявшимся за него врагом… чудом или молитвами его будущей жены Полумны… и думал, что вернуться в палатку в пропитанном собственной и волчьей кровью неподъёмном комбинезоне просто не сможет… Вот на этом рисунке – арктический призрак, полуголый человек, едва не превратившийся в ледяную скульптуру, показался на горизонте. Буран гонит позёмку, швыряет в лицо пригоршни колючего снега, а он идёт, с трудом переставляя ноги, к той, которую любит… к той, которую не уберёг…

Знахарка Кавихак Кавак (или просто Софи… этот кусок рисунка – явно остатки её экспромт-портрета) сказала, что ребёнка белой женщины надо обещать в жертву духам Белой земли – тогда младенец родится не волчонком и роженица не умрёт. Поэтому они с Полумной и остались в Алерте, а ещё потому, что категорически отказавшаяся делать аборт изнасилованная Луна просто не желала возвращаться с животом в Англию. Расписались молодые супруги Долгопупс в Калгари, свадьбу не устраивали вовсе, организовали для друзей праздничное чаепитие с красивым тортом и сделали для Ксенофилиуса Лавгуда и бабушки Августы несколько торжественных колдо – этим и ограничились.

Невилл так сильно ненавидел то, что зреет в чреве у жены, что решился на ужасный, наверное, непростительный поступок. Потом тысячу раз пожалел о своём малодушии и жестокости, но разве всякий молодой мужчина, страстно влюблённый и боготворящий юную супругу, над которой безжалостно надругались, был бы в состоянии абсолютно спокойно и правильно размышлять в сложившихся тяжелейших условиях, да ещё и принять то чудовище, которое должно было появиться на свет? Он нашёл семью зарегистрированных оборотней (которых на севере оказалось не так уж и мало) и договорился, что те примут новорождённого сородича, разумеется, за крупное вознаграждение. Пусть отродье Странника живёт среди себе подобных, оно же не виновато, при каких обстоятельствах его зачали; но видеть этого ублюдка, а тем более держать на руках, слышать его голос и даже допустить, чтобы любимая женщина кормила его своей грудью, Невилл не мог.

«Волчонок», мальчик, вполне так человеческий детёныш, только очень страшненький, как огромная сморщенная жаба, родился недоношенным – этому поспособствовала старая Кавихак Кавак (плод был очень крупный и мог убить Луну, которая двадцать девятую неделю беременности едва пережила). Луна родами впала в горячку, через пару дней Невилл сообщил ей, что младенец умер, а на самом деле просто отдал его тем оборотням. Если честно, она даже не плакала… Не разговаривала целый месяц, почти не ела, превратилась в ходячее привидение – тогда и взялась впервые за краски, принялась с каким-то нездоровым азартом рисовать цветы и облака, много-много сперва кривых и неуклюжих цветов и облаков, с каждой неделей превращавшихся в настоящие талантливые картины…

Он так и не понял, окончательно ли Луна оттаяла душой или просто старалась жить, улыбаться и даже следить за собой исключительно для него, для любимого мужа. Она много помогала ему в исследовании арктической лихенофлоры, стала очень заботливой и хозяйственной, только часто обижалась, возможно, непроизвольно, плакала по пустякам, замыкалась от малейших намёков на ссоры или конфликты – и замирающий в такие моменты, сам как леденеющий Невилл просто перестал перечить жене, так им обоим было и проще, и приятнее, так они всегда чувствовали друг друга и вполне успешно делали вид, что никакой трагедии у них не случилось.

Через три года, завершив большой научно-исследовательский труд и всерьёз соскучившись по родным местам, супруги Долгопупсы перед тем, как вернуться в Англию, усыновили в одном из маггловских приютов английской Канады мальчика. Очень красивого, послушного, славного и отзывчивого белокурого малыша назвали Гаем, он по странному стечению обстоятельств был похож на отца Луны. В Лондон они прибыли полноценной счастливой семьёй, намереваясь жить дружно и воспитывать Гая в любви…

Все эти воспоминания обрушились на него тайфуном, арктическим бураном, выстудили сердце, которое всё сильнее и сильнее болело, замерзая… Больше десятка полумниных рисунков – и в них то, что они пытались забыть, делали вид, что забыли. Прошлое нельзя перечеркнуть или стереть. Прошлое – это тоже мы.

Листок с экспертизой, почему-то пришедшей не на руки директору Долгопупсу, а на его домашний адрес (видимо, в Аврорате что-то перепутали, раззявы!) дрожал в пальцах у Невилла. Образцы для сравнения… взяты у оборотня Гая Арфанга Долгопупса, мага Невилла Долгопупса и волшебницы Полумны Пандоры Долгопупс, урождённой Лавгуд… вероятность отцовства Невилла Долгопупса – 0%, вероятность материнства Полумны Долгопупс – 99, 9%...

Не может быть.

Его будто замуровали заживо в узком каменном межстенке. С каждой секундой воздуха вокруг становилось всё меньше. Он уже не читал дальше про магический статус сына, про насыщение его крови агрессивными антителами, про цитопатические коэффициенты, про нулевую вероятность обратимости запущенного по объективным причинам процесса ликантропии – буквы сливались в тёмные полосы и прыгали.

«Неужели те вервольфы, семейка чёртова, меркантильная?.. А ведь вроде бы волки щенков не бросают? Как, как сын… – сердце, разрывающее грудь несчастного отца и мужа, сжалось от горя и… злобы, – тьфу, не сын, оказывается… а выблядок насильника, как он попал в тот приют? Сдали, деньги получив? Или это месть мне за убийство? Поистине древнегреческая месть. Верил бы в богов – так и подумал бы. Но ей-то, невинной, за что?! Дважды, трижды – за что, Мерлин?»

Невилл, плача, разглаживал на коленях полусгоревшие акварели жены и думал, как его бедная Луночка смогла пережить это? В одиночестве. И его снова не было рядом… И куда – упори всех арагогова палица! – она пропала?!

*

Попытка связаться с бабушкой оказалась безрезультатной. Невилл узнал у двух полумниных приятельниц, не у них ли она – оказалось, что нет; поинтересовался в галерее «Серпантин», не там ли Полумна – миссис Долгопупс не видели больше недели; напугал своим неожиданным поздним визитом тётушку Улалию; долго стучался под закрытой на большой навесной замок кондитерской, где жена любила пить чай и покупала фисташковую халву… Оставалось только (срочно!) связаться с Гарри Поттером: аврор он, в конце концов, – или нет, власть – или не власть? Друг – или… Собственно, связаться с Гарри Невилла подмывало сразу, однако… он не мог на это решиться…

«Если с ней что-нибудь случится, то убью этого недоношенного зверёныша!» – думал Невилл почти спокойно (и от этого ему самому с каждой минутой становилось всё более жутко…), подходя к больнице Святого Мунго. На пороге его встретил настороженным взглядом дежурный аврор, но узнав в позднем хмуром посетителе директора Хогвартса, кивнул и пропустил в холл.

«Если с ней что-нибудь случится, то размажу волчонка Авадой – а дальше всё равно. Не хочу без неё, – шевелил он губами, будто уговаривая самого себя, когда поднимался по лестнице на нужный этаж. – Если с ней что-нибудь случится… – Невилл встал как вкопанный в коридоре. – То у меня останется только этот выблядок? Мерзкая тварь мерзкой твари?.. Лунин младенчик, кровь от крови, плоть от плоти её… мой единственный сын?..»

До палаты №34, где лежал ликантроп Гай, он доковылял еле-еле, на автомате, держась за стену. Шёл туда, упорно переставляя непослушные ноги, только потому, что садиться на пол было стыдно, звать на помощь – ещё хуже. «Ничего, там, на диванчике, отсижусь…»

Охранник, дремавший возле кадки с фикусом, тем не менее, оказался бдительным: сразу встрепенулся на постороннее шуршание и, опознав в приближающемся странной походкой типе Долгопупса-старшего, бросился к нему на помощь. Возражать Невилл уже не мог и позволил усадить себя на стул возле двери в палату. Отдышался, поохал сквозь зубы, но звать целителя не разрешил. Сердце, кажется, отпустило – вот и нечего попусту беспокоить занятых людей. Аврор крутился возле него в замешательстве.

Двери палаты раскрылись – и из них, поддерживая друг друга, выплыли две дамы. У Невилла будто камень упал с души – Луночка!

Она оглянулась в палату, посмотрела на миссис Августу, с которой шла под руку, и заметила мужа. Сделала к нему несколько лёгких шагов и опустилась на колени. Так естественно, словно присела перед маленьким ребёнком. Прижалась к ногам мужа, взяла в свои тонкие синеватые пальчики его крупные, тяжёлые, неподъёмные ладони, заглянула снизу вверх в глаза:

– Не сердись. Извини. Я тебя очень люблю. Больше жизни. Для тебя живу. И для него. – Полумна кивнула в сторону палаты. – Мы ведь его не бросим?

– Это ты меня из… вин… и… – горло Невилла пересохло, показалось, что глотнул горячего морского песка.

– Всё будет хорошо, я верю, – ворковала Луна, как читала заговор. – Не знаю, как именно, но хорошо. Да?

– Да.

– Что вы тут расселись, мистер Долгопупс? – недовольно спросила приблизившаяся Августа. – Дай руку, Невви, помоги же мне, наконец, спуститься с этой дурацкой лестницы! Устроили бы, что ли, лифт, как магглы, ан нет – заставляют пожилых дам скакать по ступенькам, безобразие! Напишу жалобу Главному целителю! Луна, дорогая, ты обещала навестить меня и посмотреть мою новую Диплопрору (4), – миссис Долгопупс-старшая словно не замечала, что Полумна всё ещё стоит перед мужем на коленях, – что-то она, бедняжка, приболела. Наверное, плохо перенесла переезд. Я приготовила заливного угря и испекла смородиновые слойки. Пальчики оближете! – Под не терпящим возражений взглядом миссис Августы стушевался даже дежурный аврор и отошёл в сторонку. – А утром все вместе ещё раз посетим Гая. Ты, мальчик мой, можешь сегодня переночевать не в школе, а дома! – заявила пожилая дама внуку и, не дождавшись, пока тот возьмёт её под руку, решительно направилась к выходу, грузно опираясь на зонтик-трость. – И вообще утро вечера мудренее!

Невилл поцеловал жену в испачканное краской запястье, помог ей встать и заглянул в палату к сыну.

На белоснежной кушетке, весь в ремнях, со связанными передними и задними лапами, лежал косматый, местами выбритый, покрытый свежими шрамами белый волк. Он спал и жалобно поскуливал во сне, из-за огромных клыков высовывался кончик розового языка, лапы подрагивали, как если бы волк бегал… Может быть, по весенней траве, по пушистому снегу, по морскому мелководью… Может быть, преследуя добычу или спасаясь от погони… Рядом с ним на тумбочке, в большой, немного кособокой рамке стояла акварель: белокурый, загадочно улыбающийся малыш огромными, удивлённо распахнутыми глазами разглядывает лицо молодого Невилла…

Долгопупс-старший сглотнул ком в горле, взял жену под локоть и поспешил догонять бабушку.

…………………………………………………….

(1) Лихенология – наука о лишайниках.

(2) Особые бугры из мерзлого льдистого грунта, типичны для Крайнего Севера, возникают под влиянием вытаивания жильного льда, залегающего в грунтах в виде объемной решетки на участках с трещинно-полигональным микрорельефом. Размеры байджарахов от одного до многих метров по высоте и от 3-5 до нескольких десятков метров в диаметре основания. Являются останцами минерального грунта, слагавшего ядро мерзлотного полигона. (Лично я, Smaragd, ничего не поняла, но ведь мне и не нужно что-то там искать в Арктике…)

(3) В значении «хутор».

(4) Орхидея.

Ледяной Странник http://www.pichome.ru/e41

====== Глава 40. Гриффиндорский покер ======

Как же это здорово – чёрт! – и правильно: Рон, Гермиона, и на каждого можно положиться, как на самого себя и даже больше, а впереди – только хорошее, только победа!

Поттер сделал огромную серьёзную ставку на эту встречу старинных друзей. (Мерлин, да они почти три десятка лет вместе, пусть и не всегда рядом, но до сих пор вместе – это стало понятно сразу, лишь только Гермиона шагнула навстречу и, поправив выбившуюся из непослушной причёски каштановую прядь, улыбнулась… и физиономия Рона тотчас же расплылась в дурацкой, но искренней улыбке… и Гарри захотелось улыбаться вместе с друзьями!..) Но ставка не сыграла: они успели обменяться всего несколькими фразами – и Главного аврора вызвали на службу. Стриж-мейл несколько раз с каким-то настырным треском стукнулся в оконное стекло и начал как сумасшедший молотить по нему крыльями. Гарри, толком не попрощавшись, выскочил из роновой халупы и тут же аппарировал. Оставлять Гермиону наедине с бывшим мужем было, конечно же, свинством, но ничего… она – взрослая девочка и всё поймёт. Заодно пообщаются. Хорошо бы только пьяный Рональд не насобирал от своей бывшей сварлей на собственную худосочную задницу!

Официальное кодовое сообщение дежурного Аврората озадачило Поттера: «Покушение на Министра. План “перехват-красный”». Кто это умудрился так набедокурить? И, главное, зачем? При брусовой-то охране к нему даже мозгошмыг незамеченным не подползёт. Неужели Кингсли кому-то наступил на совсем больной мозоль и нарвался на отмщение? Кому-то чрезвычайно влиятельному? Тогда непонятно, должен ли Гарри, отыскав этого робингуда, подружиться с ним или, наоборот, опасаться его? Второй вариант: этот «мститель», напротив, шпана-шпаною, незаметный субъект, к которому Министр не относился всерьёз, но очень удачливый – и тогда Главному аврору точно стоит к нему присмотреться…

Всё оказалось гораздо проще, банальнее и хуже: покрутившись по отделам вверенного ему ведомства, наспех пошлявшись по кабинетам, насобирав официальной информации и слухов, Поттер понял, что покушение на себя Брус придумал. То есть так уверен в собственном авторитете и власти, что не гнушается откровенной публичной ложью и не особо ловкими подтасовками? Значит, совсем плохо дело: Кинг обнаглел.

Получается, что Гарри как чувствовал – вовремя вызвал Гермиону и решил взять в дело Рона; в одиночку, даже с преданной командой, без тайных козырей в рукаве в новой войне не победить... Буквально дело выглядело так: мистер Бруствер не смог своими силами справиться с повреждением интимного места, полученным вчера при прекрасно известных Поттеру обстоятельствах, и был вынужден обратиться за помощью в Мунго, где произошла незапланированная огласка (сенсация же – у Кингсли Бруствера травма пениса!). Пришлось на ходу сочинять это якобы покушение. Ага, неизвестные молодчики в маггловских балаклавах напали на Министра магии, он геройски отбивался, но получил бейсбольной битой в пиписун. Теперь две роты новобранцев и Третий Отдел в полном составе рыщут по Британии в поисках несуществующей тайной организации врагов (ни хрена же у Кинга масштабы!), посмевших покуситься на самое дорогое для каждого английского мага – репутацию первого лица государства.

– Пиздец! – случайно выдал глубоко задумавшийся Поттер, пытающийся одновременно анализировать происходящее и подписывать ворох каких-то, наверное, важных бумаг, поочерёдно подсовываемых под его перо Главным дознавателем Криминального отдела Мортоном.

– Что? – тут же включился тот и услужливо раскрыл блокнот – записывать за шефом указания.

– Говорю, не повезло господину Министру. – Гарри чуть было не показал пошлый жест.

– Это да, – вполне серьёзно согласился следователь. – Только… – как-то неоднозначно поморщился он и даже скривился, – не знаю, что именно господину Министру отбили бандиты, гениталии или голову… вот это тоже надо подписать.

Гарри подмахнул поданный ему листок (всё равно от его мнения сейчас ничего не зависело) – и только потом вчитался, что подписал.

– Да он что, сбрендил? Это-то какое отношение имеет к Аврорату? И вообще…

– Да, мистер Поттер, с завтрашнего дня при нас организуется Отдел по учёту и надзору за крапами и собаками Соединённого Королевства Великобритания и Северная Ирландия. Задача номер один, поставленная перед новым отделом господином Министром: срочная подготовка проекта Закона об ужесточении правил содержании магами крапов и собак в домашних условиях, о выявлении и строгом лицензировании владения крапами и собаками социально-опасных пород и о…

– Я понял, – грубо перебил ни в чём не виноватого подчинённого Гарри. – На крапов же и так сложно лицензию получить… Посмотри-ка, в перечне социально-опасных пород значится вельш… (как там его?) корди?

– Вельш корги? – Следователь сверился с записями. – Пемброк и кардиган, есть такие. Класс опасности – первый, содержание в домашних условиях категорически запрещено… Хм, это же не бойцовые породы, с короткими ножками? Весёленькие такие, их королева Елизавета любит? – Его брови удивлённо поползли на лоб.

– Всё! – Шумно выдохнул Гарри, оставляя недоумение Мортона без пояснений. – Всё-о-о, первая гайка завёрнута до отказа.

Мортон молчал, напряжённо смотрел на шефа.

– Потом объясню. – «Теперь ещё и собачонку нашу спасать, прятать, что ли? Лилища огорчится…» Тот взял себя в руки. – Мелочи это всё, Министр лучше знает, какие принимать законы и создавать отделы. Билл, давай сегодня со всеми бумажульками разберёмся? Поможешь мне спихнуть завал? Потом сочтёмся, проси, что хочешь.

– Да я… – Мортон немного насупился. – Конечно, помогу, чего тут такого…

Гарри стало даже стыдно: хороший парень, кажется, надёжный, трудяга и опытный кабинетный червь (кому-то нужно и этой работой заниматься!), никогда не подводил – нужно бы с Мортоном чуть потеплее, что ли.

– Спасибо, дружище, – максимально искренне улыбнулся он, – что бы я без тебя с Люпином и без всех наших делал?

Билл ухмыльнулся с нескрываемой гордостью и продолжил деловито доставать одновременно из нескольких папок документы для начальственной резолюции.

Почти последней бумагой, на которой Главный поставил свою многое решающую закорючку, было расписанное по пунктам Основание для возбуждения следственного дела за каким-то там очередным шестизначным номером. Бегло пробежав глазами по казённым строчкам и выслушав краткую аннотацию Мортона, Гарри вдруг замер… В его голове сейчас, как в котле, кипела и плавилась самая разнообразная, подчас не связанная между собой информация, позволявшая Поттеру составлять свою версию криминальной обстановки на вверенном ему для охраны куске почвы, много миллионов лет назад отколовшемся от Европы и застрявшем в Атлантике. И вдруг в этот котёл бросили нечто совершенно неожиданное, сразу же запахшее смутной тревогой.

Множественные, серийные сбои в электросетях. Аврорат обязан этим заняться, потому что причины маггловскими аварийными службами не установлены. Пострадало более 1000000 человек, убытки оцениваются по предварительным подсчётам в… Во сколько фунтов стерлингов?! Нифига себе! Первый случай зафиксирован 7 сентября, эпицентр – западные окраины столицы, последний… Та-а-ак. Далее пострадала Шотландия, Аргайл и Бьют, ещё четыре района, включая Глазго. Есть все основания подозревать сильные, но не зафиксированные вспышки магии. Эпицентр – недалеко от Порт-Аппина, залив Лох-Лейх, точка с координатами 56°34?17? с. ш. и 5°23?11? з. д. Предположительные места вспышек – замок Данстаффнэйдж или замок Сталкер…

Эту информацию Гарри, сидя молча и неподвижно, обдумывал так долго, что Билл даже кашлянул, не понимая, свободен ли он или шеф ещё нуждается в его помощи. Остро заточенный кончик гарриного пера давно высох, на изящно раздвоенном основании блестела радужными разводами тёмная синева чернил, несколько наглых клякс уселись на ровные строчки, написанные каллиграфическим почерком секретаря. Хотелось пририсовать им ножки, хвостики, ушки и с помощью волшебной палочки заставить забавно шевелиться, танцевать прямо на важном документе, намёками и прямым текстом сообщавшим Поттеру, что поломки в электросетях соответствуют по времени и месту тем моментам, когда они с Саем… Не может быть, наверняка совпадение!

– Кхе-кхе, сэр, всё в порядке? – уточнил Мортон. – Это «электрическое дело» кажется вам особо важным? Я могу взять его себе?

– Нет, я сам. Ну чего ты, Билл, удивляешься? Тряхну стариной, хочу вспомнить молодость и расследовать это интересное дельце. А ты – мой зам, подключайся.

– Есть, сэр! – Следователь заметил, что Главный сегодня как-то особо настроен на работу, и отрапортовал по-военному, только что каблуками не щёлкнул.

«Ох, и расстроится же Скорпи, – подумал Гарри, покачиваясь на кресле и провожая взглядом спину Мортона. – Соколиный охотник придётся законсервировать. Временно, но это необходимо: нельзя пускать туда экспертов. А с электричеством придётся подробно разбираться. Неужели это мы с моим мальчиком наделали столько бед?»

Весь вечер, уже дома, Гарри провёл, сверяя отчёты и всевозможные графики по новому делу, и убедился: электричество у магглов вырубалось примерно там и тогда, когда они с Сольваем занимались сексом. Вообще-то так не бывает. Или нечто похожее описано в специальной литературе? Стихийная магия, будь она не ладна?

Уже к ночи доклад о действиях Министра прислал Люпин – и Поттер, вспомнив о брошенной им сегодня Гермионе, назначил ей на завтра ещё одну встречу. И заснул за столом в своём кабинете. Около полуночи тихо скрипнула дверь, Кричер впустил к хозяину давно смиренно ожидавшего под дверью Коржика. Тот протрусил к гарриным ногам, обнюхал тапки и носки и улёгся возле, на ковёр, покрутившись на месте, как и положено любой уважающей себя собаке.

*

Утром болела шея (кресло – не кровать), гудела голова; бреясь, Гарри порезался, словно впервые взялся за станок, за завтраком пролил на себя кофе, потом, перед самым уходом, изгваздал мундир коржиковой шерстью, на улице, задумавшись, наступил в лужу и заодно был обрызган проезжавшим мимо фургончиком. Но тратить себя на бесполезное раздражение не хотелось, и Гарри спокойно воспринял все эти мелкие «радости жизни», и даже к визиту Нарциссы, поджидавшей его в приёмной, отнёсся почти без нервов: сам ведь дал ей визитку-пропуск.

Она поднялась к нему навстречу с диванчика, стройная, элегантная и величественная, будто фрейлина королевы или сама представительница монаршего семейства – и невольно притянула к себе взгляды всех присутствовавших поблизости. Поттер, чтобы не привлекать внимания, побыстрее впустил миссис Малфой к себе. Она отдала ему многоразовый портключ:

– Благодарю, мне он больше не пригодится…

Вот тут Гарри стало не по себе.

– Что с Драко? – Почему-то ему в голову прыгнул образ помирающего Хорька или уже похороненного…

Нарцисса быстро успокоила:

– Он переехал ко мне. А вам же, господин Поттер, надо отчитаться за эту, как вы говорили, «мышку»? Дом в Орхусе мы продали. И вот, я принесла деньги, что вы так любезно одолжили нам на лечение. – Она протянула мешочек с настоящими галлеонами, сделала паузу и продолжила, не то чуть смущаясь, не то тщательно подбирая слова: – Господин Поттер, Гарри, вы столько сделали для нашей семьи... Помогите мне разыскать внука... Можно ли снять с него чары Ненаходимости? У вас же есть связи, специалисты, я слышала, что невыразимцы совершают чудеса. Ему угрожает опасность – я знаю... Чувствую… Он без своей волшебной палочки – она пропала, возможно, сгорела в Адском пламени... Драко не помнит. И мой кулон… нет-нет, это не чары распадаются – кулон помутнел...

Гарри даже не от слов миссис Малфой, не от голоса, которым она прекрасно владела, а от её пронзительного просящего взгляда прошибло током – Нарцисса была испугана не на показ, а сильно и глубоко, страх изменил её природу: будто ваза, по которой пошли не узоры кракле, а настоящие трещинки – форма еще цела, но достаточно просто сквозняка, порыва ветра или легчайшего прикосновения, чтобы она рассыпалась каскадом дрожащих осколков... За внука эта мраморно прекрасная стойкая женщина боялась больше, чем за сына... и готова была на любое унижение, любые жертвы...

Он попытался что-то пообещать взволнованной Нарциссе, успокоить, начал подбирать нужные, нейтральные слова о Скорпи – как вдруг в его камине пшикнул летучий порох и в зелёном свете проявилось лицо Гермионы Уизли.

Миссис Малфой сразу же поджала губы и засобиралась. Беседа завершилась скомкано, Гарри не сказал ей и десятой доли того, что хотел, на что уже почти решился…

Закрыв за Нарциссой дверь, он обнял шагнувшую в кабинет Гермиону и поцеловал в щёку, а та просто села напротив.

– Извини, Герми, что вчера оставил тебя у Рона. У нас тут такие дела, типа покушение на Министра, заговор.

– Типа? – с ходу уловила самую суть Гермиона. – Ничего, мы с ним мило пообщались.

– Правда? – недоверчиво поинтересовался Поттер.

– Гарри, не старайся казаться глупее, чем ты есть, не получится. Мы с Роном без тебя не поссорились – уже отлично. Он почти сразу демонстративно ушёл спать. Ничего, пусть эта пьянь проспится – с ним вчера не о политике, а поллитре только и можно было говорить. А я попыталась немного разгрести его бедлам…

– Ты убиралась у Рона? Своими руками? – Удивление Поттера было вполне искренним.

– А ты не заметил, какой там кавардак? Зачем руками, ведьма я или погулять вышла?

– Нормальный дом холостяка.

– Не заговаривай мне зубы. Пыльное логово. Лучше расскажи, что за дела у тебя с миссис Малфой?

– Подслушала? – В ответ на эту реплику Гарри получил укоризненный взгляд подруги. – А вот не надо было ко мне через камин подкрадываться.

Гермиона рассмеялась так легко и беззаботно, что у Гарри стало легче на душе.

– Ты же меня позвал, а время не назначил. Открыла в себе талант шпионки. Помнишь, ты назвал меня «Снейп в юбке»?

– О, да когда это было?

– Было, было! Когда мы в Чехии ловили Гарбуса Кроули.

– Четыре года назад, что ли? Вот неймётся же тебе на теоретической работе, тьфу, на аналитической. Всё, в бой давай!

– Про бой надеюсь услышать от тебя подробности. Мне с континента последние британские перемены показались… неоднозначными, но хочу узнать твоё мнение. И ведь зачем-то ты меня позвал?

– А если, чтобы с Роном вас свести? Пропадает же мужик.

– Нет, – чуть прищурилась Гермиона, – в наши дела ты бы не полез. Рон… Он не пропадает, он назло мне спивается.

– Любит? – полуутвердительно предположил Поттер, рискуя нарваться на вполне справедливый гнев, которого, впрочем, не последовало. Странно…

– Гарри, не надо про любовь. – Как-то болезненно дёрнула плечиком Гермиона. – Если бы он меня любил, то не отпустил бы.

– Ну… у меня другая версия вашего разрыва.

– Ронова? Да, конечно. – Гермиона согласно, хоть и весьма иронично качнула головой. – У каждого из нас свои версии… Но… это всё не важно. – Она поджала губы, как-то вдруг вся подобралась. – Потому что… я решила к нему вернуться. Да, не делай такие глаза. Я сама так решила. Не уверена, что он меня любит так, как мне бы хотелось. Но по-своему, наверное, любит. Важно другое: я его люблю. Мне ещё до твоего вызова, примерно с неделю назад, сон приснился. Такой реалистичный, неправдоподобно. Про то, что Рон погиб. Не хочу рассказывать, но я проревела весь день. Даже на службу не пошла. И поняла, что не могу, не готова, не хочу его отпускать. Того, кого бросаешь, – как бы хоронишь, соглашаешься на его смерть. А я не согласна на смерть Рона…

– А… чего вообще ушла? – Гарри слегка опешил от такого поворота. – Он, конечно, не сахар и в последние годы вёл себя неважнецки, но неужели ты с твоим характером не могла прижать его к ногтю?

– А надоело, веришь? – устало сказала Гермиона и закурила. Поттер удивился, но ничего не спросил. – Потом у меня роман был на стороне...

– Рон мне не говорил… А теперь?

– А теперь я решила вернуться – и всё. Вопрос закрыт. Лучше ответь про Нарциссу. Я и не знала, что у Драко сын есть.

– Есть, но… – Нет, всей правды Гарри не решился раскрыть даже лучшей и самой верной подруге, только что поделившейся с ним сокровенным. – Его зовут Скорпиус. И я… В общем, я его люблю. Мы вместе.

– Встречаетесь? – обыденно и как бы даже без особого интереса спросила Гермиона. Артистка!

– Нет, живём вместе. Хотя он сейчас в отъезде, да и я занят, как видишь, по уши. – Поттер показал на папки с документами, которыми была заставлена половина его стола.

– А сколько ему лет? – Всё-таки совершенно равнодушной Герми не могла оставаться, даже если очень этого хотела.

– Через месяц – семнадцать.

– Гарри, ах, Гарри-Гарри. – Покачала она головой. – Ну что ты творишь?

– Презираешь?

– Нет, конечно, но, Гарри! Он же ребёнок! Надо было подождать!

– Я тебе потом всё объясню, он не ребёнок, повзрослее меня будет кое в чём. И да, я и сам думал, что надо подождать. Только… оно само…

– Ох. Кто-то знает о вас?

– Его друзья, кажется; мои сыновья. То есть один Альбус, блин! – Гарри резануло понимание, что много, много еще «морально-этических» разборок с близкими предстоит. – Больше – никто.

– И молчи. Не торопись с этой правдой. Вот, например, Рон… Ты же понимаешь, как он может отреагировать?

– А как? Ржать будет? – усмехнулся Гарри. – Герми, я не просто сплю с этим мальчиком, он – очень дорог мне, не могу сейчас придать огласке наши отношения, на то есть веские причины. Но хочу, чтобы самые близкие знали о Сае.

– О ком?

– У Скорпиуса псевдоним: Сольвай Сванхиль. Мне нужно, чтобы… если что-то случится, со мной или вообще, чтобы рядом с ним остался кто-то, кто бы знал, как сильно я его люблю, защитил, помог, просто поддержал его и миссис Малфой.

– Не говори глупостей, что с тобой случится? – Очень строго взглянула на него Гермиона. – Всё будет отлично! Сванхиль? Что-то очень знакомое, на слуху… Погоди, а это не нашумевшие музыканты, как же их?.. Кrom fendere? Датчане? Гарри, это он? Скорпиус Малфой?

– Ага.

– Я его видела по телевизору, странный парнишка… Ничего себе – сын Драко… Но если говоришь, что… Надеюсь, Гарри, ты полностью отдаёшь отчёт своим действиям и чувствам?

– Полностью, – прозвучал серьёзный уверенный ответ.

Гермиона что-то прикинула в голове, внимательно глядя на Поттера, и вынесла вердикт:

– Тогда всё в порядке. Можешь на меня рассчитывать.

В дверь почти без стука шумно ввалились авроры – разумеется, по какому-то неотложному делу. Гарри назначил Гермионе и Рону встречу у себя на Гриммо, вечером; и, когда она вышла, вот только тогда облегчённо выдохнул: разговор, как оказалось, дался ему ценой огромного нервного напряжения. Теперь можно было и унять предательскую дрожь в руках, расслабиться: сначала сердито поорать на подчинённых (а чтобы жизнь малиной не казалась!), а потом угостить лихих парней капелькой коллекционного огневиски из личных запасов Главы Аврората.

*

Рон, узнав о сути происшедших с Драко событий (ну… почти всех) и об отношениях Гарри и юного Скорпиуса Малфоя, сначала некоторое время сидел с открытым ртом и внимательно разглядывал марку под термоусадочным колпачком бутылки «Калема» (1). А потом и правда принялся громко ржать: