Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 89 страниц)

Почти каждый день в течение многих тысячелетий Демон спускался на землю и подолгу сидел на своём излюбленном камне. Размышлял. Огромный валун, словно созданный для того, чтобы на нём мог удобно и в меру величественно устроиться Демон, поначалу был угольно-чёрным, по цвету Первозданной материи мрака, из которой и зародился, затем приобрёл глубокий фиолетовый оттенок и стал похож на глаза Демона, лет за двести выгорел до буро-красного (да, солнце в те годы шпарило немилосердно...), в итоге, посветлев до предела, стал прозрачным. Драгоценная глыба альмандина. Гранат, заряженный энергией Демона. Его спокойствием, ледяным презрением, бесстрастностью, силой его магии и его мечтаний, его зависти и боли бессмертной души. Камень Огня. Скоро люди доберутся до него, растащат по своим норам и пещерам, по хижинам и дворцам, познают его чудодейственную мощь, станут приписывать этому карбункулу свойства регенерации, кровообращения и сексуальной силы, посчитают защитником от болезней и ран; Ной установит большой его осколок на своём ковчеге, и тот будет источать яркий свет по ночам; целые народы примутся почитать альмандины и приписывать им способность отгонять печаль, приносить радость, врачевать сердце и мозг, возбуждать страсть; маги заметят, что эти камни способствуют любви, укрепляют волю... Демон, озябнув (на земле всегда было неуютно), плотнее завернулся в тяжёлый пурпурный плащ и решил, что любыми способами должен получить то, что есть у людей и чем его самого не наделили при сотворении.

Он пошёл в поселение людей и выбрал себе деву, вскрыв ей горло клыками, отросшими по его воле, выпил крови её – и познал любовь, свободу, смерть без смерти; огонь, что бушевал в нём прежде, стал жидким и потёк по его венам.

Создатель, узнав об этом, не стерпел своеволия Демона и, дабы укротить и свободу его, и любовь, день ото дня делавшиеся всё сильнее и приближавшие Демона к Повелителю, послал ему Жажду, такую великую, что вскоре от неё глаза Демона потухли, и сердце перестало биться... Лишь маленький осколок его Альмандина давал ему силы и желание жить. Ему, оставшемуся бессмертным, но познавшему смерть...

Ким раньше так часто видел в своих снах этого несчастного прародителя рода вампиров. Легенда или быль – какая разница. Все предки Кима верили в Первого Демона, некоторые даже утверждали, что знали его лично и вступали с ним в разнообразные контакты, включая брачные. Прадед Йонс-Куллэ Лейфер Зоргэн сражался с ним за сердце грозной дочери короля Вотана Первого, то есть буквально за сердце, которым и полакомился после победы, а внучатая племянница кимовой тётки Бриггит Далэ Бродлегунд, жившая уже в XVIII веке, вроде бы скинула от этого самого Первого Демона несвоевременного младенца, да и маму в определённых кругах почитали, как очень сильно разбавленную, но, тем не менее, наследницу Первого... Хм. Ким не верил в эту чушь, отец в детстве рассказывал ему, что вампиризм – болезнь, так же, как и наличие в организме человека магии, просто вампиры – дети этой заразы, то бишь переносчики магического вируса, а маги – слуги её, активно заражённые, вот и всё отличие. Ким не очень понял и не хотел вдумываться в эти заморочки, он хотел просто жить. И с годами прогнал Демона из своих снов. Силы воли у Кима Мартинсена всегда хватало – Демон ему больше не снился. А вот старинный альмандиновый перстень он всё время носил с собой – как впервые взял его совершенно случайно, найдя в пыльных залежах родовой сокровищницы, так и не расставался больше никогда, вплоть до 19 августа 2020 года...

*

Всё это брехня собачья, или жалкие выдумки тех, кто почерпнул свои знания из книжек и, того хуже, из фильмов, о том, что древние замки это – мрачные, вонючие и сырые каменные застенки с вечными сквозняками, с неисправными, чадящими каминами, с уродливой циклопической кладкой и тёмными узкими коридорами.

В Средневековье, естественно, так оно и было. Но обитаемый замок растет и меняется за тысячелетия вместе со своими хозяевами, и, если у последних есть тонкий художественный вкус, воображение и... неограниченные финансовые возможности (а вампирской расе во всем этом не откажешь!), то их обитель цветет и преображается, век от века становясь прекрасней, как живой складень с сокровищами.

Каждая половица наборного пола, каждый изысканный локон винтовой кухонной лестницы, крохотный мраморный балкончик на стенах бального зала, старинная фреска или вышитая шелком занавеска там поёт о роскоши и уюте, двух столь трудно совместимых совершенствах быта.

Замок Драгсхольм – твердыня рода Зоргэн – был именно таким, по крайней мере, его надземная часть: ввысь рвались колонны необъятных церемониальных залов и сплетались там ветвями ажурных арок; персидские ковры личных покоев приглушали звуки шагов, делая их приятными, как шелест моря; хрустальные стекла огромных окон дробили свет на бриллиантовые россыпи... Короче, жили родители Кима неплохо.

Аккумулировав в своих руках богатство и власть, Арнбьёрг Лейф правила немногочисленным кланом Зоргэн твёрдой рукой. И содержала большой, почти королевский двор. Абсолютный суверен, она установила новые правила и обычаи, а именно: ни один вампир не мог и шагу ступить без её дозволения. Поэтому никаких нападений на магов и магглов не было уже лет тридцать. Обращения были разрешены только добровольные и исключительно в форме браков с волшебниками, для продолжения рода.

В современных условиях носферато приспособились не только к дневному образу жизни, но и к цивилизованному способу питания. А родившийся у самой Главы рода наследник так и вообще был негемозависимым (1) сквибом.

Семья скорбела... Хотя в супруги графиня Зоргэн выбрала (да что там говорить, «Влюбилась, дура!» – плевалась её мать, упокоит Тьма её душу...) себе очень сильного мага, знаменитого на всю Скандинавию зельедела, Пера Ивера Мартинсена, потомка могучей в прошлом магической семьи, ведущей свой род от корня асов (2). Но молодой отец был так рад, что сын родился «уродом», что Арнбьёрг сразу заподозрила, а не приложил ли тот к делу зачатия не только... гм, скажем так, свои гены, но и часть плодов научных изысканий? Супруги тогда всерьёз поссорились, но быстро помирились – Пер обладал лёгким характером, вполне уравновешивающим властный и бурный нрав жены, и... знал к ней подходы...

Их семейные скандалы и страстные примирения, украсившие детство Кима, были феерическим зрелищем: красавица-вампирша ревновала любимого к каждой юбке, и скоро женщины в замке совсем перевелись (исключение было сделано только для няньки наследника, столетней Кайлы Мунгреттсен).

Однако помещения и залы родового гнезда частенько требовали ремонта или полной перестройки. Так Драгсхольм обновлялся и хорошел с каждой драк... ссорой.

Светловолосый и синеглазый великан-Пер по натуре был добрым, смешливым и, кстати, совсем не тюфяком. Поговаривали, что именно благодаря алхимическим открытиям и изобретению кровезаменителя Мартинсена, поголовье неспящих вампиров резко сократилось, а оставшиеся полностью подчинились клану Зоргэн, попав в пищевую зависимость... Но это так, к слову, вранье, наверное.

Дома же Пер Ивер прекрасно умел подыгрывать своей половине, когда (частенько и с удовольствием!) супруги орали и кидались заклятиями друг в друга, чтобы потом, мирно обнявшись, попить чай у камелька. И кто кем крутил, еще очень даже было неясно, но вот такая семейная гармония их обоих вполне устраивала.

И пару слов о детстве наследника...

Появившийся на свет в новогоднюю ночь, дивно ладный и красивенький первенец Великой дочери Тьмы был омыт и сразу поднесен к груди кормилицы. Сама роженица, проколов себе ритуальным пунцером (3) запястье, обмазала кровью сосок молодой дебелой служанки, стоящей на коленях возле её постели.

Но младенец грудь не принял ни в какую, почти сутки оглашая дикими воплями своды старинной опочивальни, так впервые продемонстрировав свою несогласную с обычаями родни волю. Вскармливать Кима пришлось... молочными смесями, которые в своей лаборатории собственноручно готовил безмерно счастливый папаша.

Необыкновенно резвый и своенравный мальчишка, тем не менее, вырос крепким и смышленым. Уступив матери только в одном: в занятиях музыкой, которую полюбил с малолетства. В остальном же был просто неуправляем и ленив, учился Ким Мормо Мартинсен преотвратно, предпочитая целыми днями шляться по замку, безобразничать или носиться с толпой шведских троллей по графским угодьям.

Надо сказать, что у самих носферато национальности как таковой и собственного языка не было. Поэтому датской семью Кима считать можно было только условно, а вот их слуги, в незапамятные времена выловленные в горах и попавшие в вечное рабство вампиров мелкие горные тролли, обладали тонким лингвистическим даром и многими тайными умениями; так что к возрасту десяти лет наследник свободно болтал на трех скандинавских наречиях, на английском и латыни, знал все виды оружия, прекрасно дрался. Но на этом образование Гуля и закончилось...

*

– Пер! – Тяжелые двойные бронзовые двери разлетелись, как крылья бабочки, от прикосновения руки хозяйки дома.

В комнате её супруг и кузен Карл играли в кости «по маленькой».

– Да, дорогая, что случилось? – Мартинсен поднял глаза от выпавшей неудачно комбинации янтарных кубиков и, незаметно проводя над ними ладонью, быстро поднялся навстречу взбешенной жене.

– Ким! Я говорю Ким! Этот гад непокорный, лживый, как сам Локи (4), наш негодяй-сын обручился! Камнем Ночного Воинства! – выкрикивала Арнбьёрг, заламывая руки. – И теперь...

– Погоди, – прервал её рассудительный Пер и усадил в своё кресло. – Карл, извини, продолжим позже, твой проигрыш 20 крон и... тот старый «Бентли». Ты же видишь, у нас неприятности.

– Как же?.. Однако! Ну и жучара ты... – Родич, взглянув на нахмуренный лоб лорда, быстро опомнился. – Я удаляюсь, господин. – И с поклоном вышел.

– А теперь послушай меня, Арника. – Белокурый вампир подсел на ручку кресла и нежно приподнял за подбородок женино заплаканное лицо. – Ты почувствовала это за... почти шесть тысячь миль? Понимаешь, что это значит?

– Пер! Как он посмел?

– Ну, Ким всегда был... своеобразным. – В голосе отца звучала гордость. Но убитая горем графиня Зоргэн этого не услышала. – Может, не стоит паниковать раньше времени?

– Ты же понимаешь, этот мальчишка налево и направо не кроны золотые раздаёт, а отдал то, чему цены нет – Альмандин Марцелла Киллистрата, предка семи линий носферато!

– Можно было ожидать, что он вывернется из ситуации. Я же говорил, что не стоит загонять Кима в такие условия, сами виноваты!.. А, может, нашёл свою пару, настоящую, любовь, бывает же такое, как думаешь? – спросил Пер с мягкой улыбкой.

– Похоже. Чувствую, он тоже получил кольцо, чьё – не ясно, но сильное. Эту помолвку мне уже не сломать... А как же наследие? Кто она? Убить можно? Что делать, Ивер? – Прекрасные агатовые глаза дочери первородных вампиров с мольбой смотрели на мужа.

– Посетить новую родню, что же ещё, – ответил тот спокойно и подумал с тревогой и смутной тоской: «Я подарил тебе долгую отсрочку, сынок, теперь разбирайся сам...»

................................................

(1) Негемозависимый – не нуждается в крови для синтеза собственного белка.

(2) Асы – древнескандинавские боги.

(3) Пунцер – немецкий трехгранный стилет, напоминающий шило.

(4) Др.-сканд. Loki – бог хитрости.

Пер: http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/81180898.jpg

Арнбьёрг: http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/81181089.jpg

Комментарий к Глава 20. Альмандин вбоквел

====== Глава 21. Карусель слов ======

– Ага... – рассеянно сообщил Суслик, переводя взгляд с отца на Гуля и с Гуля на Джеймса. Внимательный и умный Суслик... – Ага, – весомо завершил он дедуктивный процесс. Предположение, родившееся в его кудрявой голове, было нелепым, странным, лишённым здравого смысла, но Альбус был уверен, что оно верно: этот красавчик-брутал Упырь, один из звёздных Мотыльков, – и есть трагическая любовь его старшего брата. Но... раз он здесь, раз они беседуют с отцом (или делают вид, что беседуют... а сами во время беседы решили заняться изменением дизайна ландшафта и покидаться мебелью?) в присутствии полуголого (!) Джеймса, раз у Джеймса на пальце сверкает огромный перстень... И что бы это значило?.. Природная смекалка и привычка к построению логических цепочек подсказали умозаключение: не такая уж и трагическая эта любовь...

Пауза затянулась, Ким под сканирующим взглядом Поттера-младшего слегка сконфузился – если бы на него так пялился кто-то другой, то давно уже получил бы или по шее, или по ушам – отборным матом, но не дерзить же брату своего будущего супруга? Джеймсу, который замер, как артистка кордебалета в белой пачке на заднем плане, тоже почему-то стало неловко: он вдруг посмотрел на всё произошедшее будто бы со стороны – и зрелище ему не слишком-то понравилось. А Гарри явственно ощутил, что надо привести мысли в порядок: на горизонте замаячила о-о-огромная проблема, летящая в сторону его семьи вихрем неопределённости и отсутствия заведомо правильных решений. К проблемам ему, конечно, было не привыкать, однако сегодняшнего концерта даже для Гарри Поттера было слишком много...

«А если обо всём этом узнает Джинни? – печально разглядывая дымчато-бирюзовый горизонт с тёмными точками судов, подумал он. – А она узнает! Чёрт, свозил деток отдохнуть! Она меня убьёт; плюс её гормональное состояние – убьёт медленно и болезненно; и Визенгамот её оправдает... Куда спрятать Джея? Про Школу Аврората придётся забыть, как минимум, на первое полугодие... – Рассеянно улыбнулся Гарри Киму, в притихшем состоянии производящему весьма приятное впечатление. – Экий очковтиратель! Настоящий вампир – я вот уже почти не против всей этой байды, не иначе как попал под его внушение... Так куда же Джеймса деть? Может, с Вудом договориться? Или к Чарли на куличики отправить? Лучше к родственникам Гермионы, в Австралию, кенгуру хвосты крутить?” – Лихорадочной, дёрганой каруселью неслись в его голове зачатки планов по спасению старшего сына, умудрившегося попасть в такой капкан...

Взгляд Гарри наткнулся на физиономию Альбуса, на которой тоже были отчётливо заметны следы мозгового штурма. Этого ещё не хватало!

– Ал, э... ты сходи за Лили, а то она на пляже в головешку превратится... А мне надо позвонить... Так. И господин Мартинсен пришёл поговорить по делу, о бизнесе, с Джеем, не будем им мешать. Лучше приготовь там гостю чаю или что он предпочитает по утрам?

– Пап? Так уже ужин скоро, – не удержался Альбус.

– Ну тогда бифштекс организуй... с кровью... В холодильнике была упаковка. – Поттер мрачно извинился, хотя это было больше похоже на рык движка его Роллса и, подталкивая среднего сына к лестнице, оставил Гуля и Джеймса на разгромленной веранде...

Сам поднялся к себе и набрал номер Сая...

*

– Правда не снимется? – Джеймс некоторое время без особого энтузиазма подёргал на пальце кимово кольцо – просто не знал, чем себя занять и что говорить.

Мартинсен молча пожал плечами.

– А я... – начал было Джеймс и вдруг сообразил... то есть посмотрел... нет, увидел, наконец... в общем, проследив за взглядом Гуля, внезапно словно врезался в реальность: одет он всё это время был всего лишь в трусы... Ой!

Как проснулся, встал с кровати – так, в чём был, и бросился разнимать драку.

«Хорошо ещё, что вчера зачем-то надел свободные боксёры, вернее, не снял теннисные трусы, одеваясь на вечеринку, а то в любимых брифах смотрелся бы сейчас... ага, соответствующе моменту: меня пришли сватать, а я уже и готов!»

Ё-ё-ё... опаный пикси! Трусы-то пёстренькие такие, с белым кантом, с гульфиком и контрастными пуговицами, с брэндовой резинкой и актуальным принтом сезона – последним писком британской молодёжной моды – жёлтыми цыплятами... И Ким таращится на них во все глаза – похоже, тоже только что сообразил! А розовое, это что? Отец убрал магией следы крови, но, кажется, не до конца. Да ладно! Джеймс махнул рукой и выпрямился: помирать так с музыкой, а снявши голову, по волосам не горюют... короче, по трусам не плачут! Вот! Пусть смотрит Ким! Чего он там не видал?

«Мальчишечка, – мысленно улыбнулся тот, с удивлением ловя себя на странном трепетном волнении, – заспанный и полуголый. Мой, никогда такого не видел. Красивый, забавный. С характером. А если бы я его не встретил, ну совсем бы не встретил – чё делал бы? Вот вопрос... – Гуль высмотрел на стройном поджаром торсе Джей Эс, пониже поясницы (тот стоял боком, переминаясь с ноги на ногу и усиленно строя из себя культуриста), полоску белой кожи – мятые атласные теннисные шорты от перипетий этого дикого жениховства и драчной прелюдии сползли. – Великоваты, что ли? Приятно как», – с неожиданной теплотой подумал Гуль, незаметно потирая сбитые в кровь костяшки правой руки.

Молчание-любование явно затянулось.

– Теперь веришь мне? – просто спросил Гуль. Хотелось подойти к Джею и обнять, но что-то останавливало. Слова сейчас были важнее – редкий случай, уникальный. Они могли многое прояснить, решить, а могли... Вот каруселька раскрутилась, разогналась, железный скрип и лязг слился в звон ветра, в лёгкую песню судьбы... и совать в неё пальцы – самоубийство: оторвёт, раздавит, всё должно идти так, как должно...

– Тебе серьёзно ответить? Или поюморить?

– Живот болит?

– Немного... нет. При чём тут живот? – отчего-то занервничал Джеймс и разозлился за это на самого себя.

– Нескладно как-то вышло, Джей Эс. Я не так хотел.

– А как? Думал, прийти к отцу, очаровать его или загипнотизировать и с кондачка получить согласие на брак? Типа, хочу в «жёны» вашего сына, не возражаете ли вы, мистер Поттер? – приторно сладко, но колко, в конце фразы уйдя в надрыв, спросил полуголый сын героя.

– Перестань, не надо. Я предложил, официально предложил свою кандидатуру для вступления в брак, всё честь по чести, вернее... хотел предложить. Но твой отец чего-то сегодня не в духе.

– Сам ты не в духе!

– Стоп! Закрыли тему. С мистером Поттером я разберусь, адекватный мужик, можно иметь с ним дело, – Ким помял ушибленную гарриным кулаком челюсть, – меня сейчас другое интересует. Отвечай без нервов: веришь мне?

– Отвечаю. Без нервов: не знаю я! Да пошёл ты...

– Отлично. И какие у нас в связи с этим планы на будущее?

– Ну, ты же браком сочетаться хотел? Передумал?

– Никогда не передумаю, я тебя... выбрал, – Гуль прямо, уверенно, без капли иронии или вызова взглянул Джеймсу в глаза. У того вспыхнули румянцем щёки. – Но и насильно к алтарю не потащу. Буду ждать.

– А если не дождёшься? – Хотел было упереть руку в бок и надменно взглянуть на него Джеймс. Но в одних трусах надменным чувствовать себя было проблематично – и он ограничился усмешкой, чертовски надменной усмешкой.

– Ни хера ты о вампирах не знаешь! – констатировал, ухмыльнувшись, Ким. – Плохо вас, магов, учат. – И добавил как-то грустно, тягостно, безысходно: – Мне на самолёт пора. Я Саю обещал, там ребята, я их не могу подвести. У нас тур меньше трёх недель. Седьмого буду в Лондоне. Встретишь меня?

– Давай так, – Джеймс сначала не решался смотреть Киму в лицо, но всё-таки сделал это – уж больно хотелось увидеть его глаза... вдруг в последний раз?.. – Давай проверим себя, ну хорошо, меня. Я сам себя хочу проверить. Вернусь домой, 1 сентября продолжу занятия в Аврорате, вот если смогу без тебя... – Он не выдержал вспыхнувшего чёрным огнём и вдруг потухшего взгляда Кима и, отвернувшись, подошёл к столу, взял там что-то, сам не понимая, что именно, принялся сосредоточенно вертеть в руке. – А если не смогу – то встречу тебя в Лондоне. Седьмого? Обещаю.

– Идёт! – почти не задумываясь, бросил Гуль и, оправив пиджак, быстрым шагом, не попрощавшись, поспешил прочь. Уже перед воротами виллы на миг обернулся и, широко улыбнувшись, махнул Джеймсу.

*

Сай был озадачен (позвонил не вовремя? может, совсем не стоило? И, главное, при чем тут Гуль?), но сразу вспомнил, что Мартинсен действительно остался в Калифорнии... Какая тут связь? Что это значит? Чёрт, вопрос – просто хит сезона... И хотя никакого похмелья у Сольвая не наблюдалось, вопреки явному перебору по песням-баням-возлияниям прошлой сумасшедше-счастливой ночью, однако тонус всё утро был пониженный, ни душ, ни кофе не помогали, слегка познабливало от смены климата и мысли ватно-вялые текли сами по себе. Суета размещения в отеле и брифинга его как бы не коснулась – всё взял на себя Свечка... Тогда что так беспокоит? Да и Гарри нормально вроде ответил – ну, занят... чем-то...

Ему показалось, всего на миг, на какой-то миг, что всё случившееся вчера и в предыдущие дни, и вообще этим летом – его выдумка. Ну, у него же богатая и местами экстравагантная фантазия – вот и вынесло малехо из реала. Нет? Так было в детстве: Скорпи катался в парке на красочной карусели, «скакал» на самой красивой лошадке, рядом бренчали пропеллерами самолётики, шевелили пластмассовыми ушами рогатые олени, напротив него в позолоченной карете-тыкве ехала прелестная румяная девочка, бабушка махала ему рукой из-за ограждения с красно-белыми флажками... Радостная музыка, смех, ветер в лицо, жёсткая, почти как настоящая, грива его коника – здорово! – и вдруг он совершенно взаправду почувствовал себя на настоящем, живом, брыкучем пони, девочка превратилась в принцессу в сверкающей короне, бабушка – в добрую прекрасную фею в воздушном пышном платье и с полупрозрачными крыльями за спиной, сидящая у лавочки чёрная собака обернулась не очень крупным, но вовсю огнедышащим драконом, а ворона, недовольно каркающая на ветке дерева, – птеродактилем... Миг – и всё вернулось в прежнее состояние, но маленькому Скорпи показалось, что он только что прожил какую-то очень интересную и важную, хоть и слишком короткую жизнь... Так и сейчас, с Поттером – было ли это всё на самом деле, или детская волшебная карусель унесла его, далеко-далеко? Если он всё это выдумал – то... то... он, наверное, сам себя возненавидит...

Сай не то чтобы ждал поттерова “перезвоню”, но ди-фон выложил на стол и, ничего не решив, сел есть спагетти с сыром, которые приготовила тихая и печально-прозрачная Мати.

Аппарат взорвался трелью всё равно неожиданно (жди-не жди!), Сольвай неловко его схватил, чуть не уронил на пол, плюхнул накрученные на вилку янтарные макаронины мимо тарелки и, едва не поскользнувшись на разлитом соусе песто, выскочил за дверь.

– Ну, что там у вас случилось? – Он зачем-то прикрыл динамик ладонью.

Гарри на другом конце засмеялся:

– Сай-Сай... твой голос! А где «здравствуй»? Блин... я уже соскучился!

Начало было положено. Сай расслабился: «Всё хорошо!», и сказал:

– Я... проспал перелёт и переезд тоже, меня просто как оборудование притащили. Позвонил вот... как проснулся. Я вчера сильно накуролесил?

– Ничего не помнишь? – Голос Гарри поскучнел, «искорки» пропали.

– Всё, что надо, помню. – Сольвай хотел ответить солидно, получилось высокомерно, поэтому он суетливо добавил: – И я тоже уже... ждал. Так что там с Гулем? Ты пошутил?

– Какие шутки, подраться пришлось. Даже не знаю, как рассказать, у самого ещё в голове не уложилось. Давай ты мне про себя лучше скажи, у тебя прямо сегодня концерт?

– Угу, да! Но это ничего. Гарри?

– Слушаю. Что? Хочешь, я тебе скажу сентиментальную чушь? – Поттер, кажется, поднёс ди-фон ближе к губам. Совсем близко... – Нет?

От его голоса внутри у Сая всё защекотало... именно так он определил это ощущение.

– Почему это нет, очень хочу! Блин... – Он сел, по-турецки скрестив ноги, прямо на полу в общем коридоре и постукал легонько затылком по стене. – Я тоже глупость могу тебе сказать... Потом. Давай ты первый.

– Я встречу тебя в Хитроу ровно... погоди, через... ну? Через... девятнадцать дней – это сколько? 456 часов! Вечность! Или меньше? Я с этими часовыми поясами запутался.

– Долго еще! – вздохнул Сванхиль. – Я... даже не знаю... Подождем? И арифметику повторим.

– Тебе когда можно звонить, чтобы на что важное не попасть? На пресс-конференцию, репетицию...

– Гарри. – Сай помолчал.

– Что?

– Вот моя глупость – лови. Готов?

– Погоди, галстук, в смысле, бабочку поправлю и сачок возьму. Валяй!

– Ну, что там поправлять, так сойдет. Ты мне и в натуральном виде нравишься. Звони почаще... Если не занят сам.

– Да, конечно... Это и есть твоя «глупость»? – Поттер не был разочарован, но съязвил.

– Нет, я слажал в формулировке. Это – самая большая моя мудрость, умность, в жизни, – Сай сделал паузу и потрогал хрустальную подвеску у себя на груди. – Влюбиться в тебя, – сказал быстро, чтобы не передумать. И зажмурился.

Ответ прилетел сразу, в голосе Гарри не было ни заминки, ни трещинки сомнения:

– Я тоже тебя люблю, Скорпи.

– Уф! – Тот выдохнул, улыбнулся. – Тогда пофиг, что полтысячи часов? Да?

– Считай, уже меньше чуток. – Поттер прокашлялся и, чтобы избежать взаимного неудобства, сменил тему: – Скажи, я тут спросить хотел: Ким, он у вас вменяемый, не провокатор, что за... человек?

– Ким? Мартинсен? Доверяю ему как себе. А что?

– Я тебе после концерта позвоню. Тогда расскажу, идёт?

Сольвай почувствовал себя проще, хоть и удивился, но ему понравилось, что Гарри «съехал» с амурных объяснений. Приятно, конечно, но лучше в глаза. Это всё будет, это потерпится.

– Я сам звякну, часа в два ночи по Калифорнии.

– Хорошо, Сайка, отбой?

– Да, пока.

Гарри закашлялся и вышел покурить, трубку он раскуривал, так и не выпуская из руки ди-фона; а в это время Сольвай несколько минут не отрывал от уха молчащий аппарат – сидел с закрытыми глазами и слушал тишину, тишину Гарри Поттера...

*

Поразмышляв ещё немного над визитом Гуля, Суслик утвердился в своих выводах и решил после пляжа поводить Лили по городу: нечего занозе там под ногами у влюблённых мужчин и взволнованных отцов путаться...

– Лилища, а что ты хочешь на день варенья? Пятнадцать лет ведь стукнет, старушка? – Альбус медленно брёл следом за сестрой, которая, отказавшись от его помощи («Еще бальзам и лосьон разобьешь! Знаю, откуда у тебя руки растут!»), волокла новую, расшитую цветными аппликациями, бусинами и ракушками сумку, доверху набитую косметическо-загоральным скарбом, и с интересом разглядывала витрины.

– Ещё не решила, но что-нибудь особенное. Я же уже невеста.

Ал споткнулся:

– Че-чего?

– Брачный возраст! Заметь, я не удивлюсь, что скоро папа... – она запнулась, – с мамой станут получать предложения моей руки и сердца.

– Бестолковка, это даме должны руку и сердце предлагать. – Засмеялся Суслик. – Ну, ты и нахалка. С таким самомнением!

Лили надулась и упрямой тёлочкой, будто собираясь бодаться, выставила вперед свой крутой, слегка зашелушившийся лобик. Но, не произведя на ржущего брата никакого устыжающего эффекта, отвернулась и стала пинать носком сандалии пеструю пляжную сумку, сбросив ее на тротуар с голого плечика.

– Испортишь, ты же так долго это мастерила. Пошли, по мороженому сообразим, я угощаю. – Потянул «барышню на выданье» младший Поттер.

«Да, киношная вамп из тебя никакая! Эх, солнышко ты наше белокожее, курносое! – подумалось ему. – Вамп... А это, кстати, не такие уж нелепые мысли... Что там ещё было... было, на террасе, кроме явной драки? Почему отец с трусов Джея что-то... кровь сводил?..»

– А?

– С кешью, я уже пятый раз говорю, не буду! Калорий полно. – Рыжая красотка устроилась за самый крайний столик кафе, залитый косыми лучами садящегося светила, так, чтобы сочетать, как ей казалось, приятное с полезным... загаром.

– Жарко же, Лил, – простонал было отвлекшийся Альбус. – Так что тебе заказать?

– А давай я тебе кое-что расскажу, а за это ты возьмешь себе мохито и дашь мне попробовать? – она заговорщицки понизила голос и прилегла грудью (которая стала за эти три недели... заметна!) на стол. – Заключим взаимовыгодное соглашение. Союз.

– Ну зачем это тебе? – Ал был слегка шокирован.

– Надо привыкать к светской жизни, – гордо сообщила сестра. – Кстати, возможно папа скоро женится.

– Откуда ты знаешь? – Ал аж подскочил.

– Просто прими к сведению. – Лили Поттер элегантно облокотилась о спинку пластикового кресла. – Больше ничего не скажу, просто вам, мужчинам надо больше времени, чтобы привыкнуть к переменам. Я желаю папочке только счастья!

– Слушай, ты же у нас умная девчонка, – начал братец-Суслик. – Понимать должна, что с этим шутить нельзя. То есть можно и пошутить, но как бы беды не натворить.

– Я знаю, Ал, если ты про себя и Мати. Могила! – Лили посерьёзнела, но не настолько, чтобы позабыть об обещанном угощении. – Закажи мне с лаймом – он жир сжигает. Я никому ни о чем не проболтаюсь. Я же Поттер!

– Ты пока мини-Поттер. Я и про отца, если не выдумываешь.

– Вот только скажи мне, раз такой взрослый, – не обидевшись, продолжила сестра, когда принявшая заказ официантка удалилась, стрельнув глазами в черноволосого красавчика Альбуса. – Как разобраться, любит ли тебя человек?

– Спросить.

Помолчали. Вечер подбирался к ним незаметно, как серый, перегревшийся на крыше кот.

– А если не любит, а ты уже втюрилась, скажем, или втюрился? Напридумывал себе всякого... – Лили хмуро взглянула на подозрительно быстро вернувшуюся с полным подносом девицу.

– Если не любит? Любовь нельзя заслужить, завоевать – она возникает сама, спонтанно и необъяснимо. Любви невозможно добиться. А если не любит, значит, это – не твоя половинка. И нужно отпустить, – Альбус говорил нежно и осторожно, как бы вглядываясь в свою действительно повзрослевшую за каникулы сестрёнку.

– Как это? – зачарованно выдохнула она. – А говорят, любви надо добиваться.

– Нет, это хорошая проверка, Лил! Сама подумай, как это – твоя половинка и не любит тебя? Неверно по определению, понимаешь?

– Прямо арифмантика какая-то! – Девочка привстала и уселась иначе, подвернув под себя ногу. Одинокая желтая сандалька осталась на асфальте.

Альбус посмотрел вдаль, на бухту. Синие неряшливые мазки облаков старательно раскрашивали малиновый горизонт, за который уже вот-вот собиралось нырнуть солнце... Надолго же он запомнит калифорнийские закаты...

– А если постараться, настоять? Или подстроиться?

– Я так считаю, Рыженькая, если приходится себя ломать и подстраивать, то что-то не так, это не любовь. Работать над отношениями можно и нужно, но когда они есть, когда связь половинок очевидна. А сначала – никакого насилия, и над собой в первую очередь.

– Пошли домой. – Вздохнула Лили. – Я, кажется, тебя поняла, но ещё подумаю...

– Ага, это полезно, – с умным видом разрешил Альбус, и получил сумкой пониже спины...

Вернувшись на Бриттни, они сразу же разошлись по своим комнатам. Вечер прошёл в тишине и покое.