Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 89 страниц)

Чтобы хоть что-то увидеть через алую пелену, пришлось долго моргать, а вот откашливаться было нельзя – нужно терпеть першение в горле. Когда зрение освоилось, Гарри увидел, что попал именно туда, куда и хотел – в гостиную Когтеврана. Только в этот очень ранний (или слишком поздний) час она была, конечно же, пуста. Надежда на то, что сын, отправив в Лондон сову, будет сидеть у камина и ждать отца, разумеется, не оправдалась. Гарри, с трудом повертев головой, огляделся. Рядом, на стене, заметил два портрета, женских. Обращаться в такой час к Миллисенте Багнолд с просьбой позвать ученика из спальни – бесполезное занятие: бывший Министр магии славилась строгостью и принципиальностью – вон, как недобро косится на физиономию Поттера, мигающую оранжевыми язычками пламени в камине. Того и гляди поднимет тревогу или нажалуется на незваного гостя, нарушающего покой «воронят» задолго до подъёма. Не кричать же на всю школу Почти Безголовому Нику, призывая его на помощь? Может быть, другая когтевранская знаменитость, Лаверн де Монморанси, согласится помочь? Это ведь, кажется, она (миловидная, густо напудренная пожилая дама в роскошном платье Викторианской эпохи с пышными рукавами, рюшами и кружевным воротничком), узнав Поттера, улыбается со второго портрета?

– Миссис Монморанси…

– Мадам, – поправил Поттера портрет.

– Извините, сударыня. Не соблаговолите ли вызвать мне для срочной, совершенно неотложной беседы юношу из комнаты мальчиков? Альбуса Северуса Поттера? Буду вам, мадам, безмерно признателен.

Пожилая прелестница исчезла из рамки, а через несколько мгновений в нужной спальне сам собою упал со стены и стукнулся о кровать Ала, не спавшего, но сидевшего в темноте, будто в оцепенении, портрет Гаррика Олливандера. От шума Поттер-средний очнулся и выглянул в гостиную.

– Пап… Это ты? – Увидел он лицо отца в камине.

– А кто же ещё? – Тот не удержался и чихнул, обдав пол и сына искрами, после чего его огненная «маска» существенно искривилась и очертания человеческого лица почти исчезли. – Не бузи. Видишь, из-за тебя закон нарушаю. Слушай меня, сын. Хорошо, что ты мне написал. И хорошо, что не поверил Мати, вернее, в искренность её письма. И не стал рубить с плеча. У меня нет времени всё объяснять подробно. Тут вообще жарковато. – Гарри попытался улыбнуться. – Но верь, эта девушка тебя любит – поэтому и решила от тебя отказаться, для твоей же пользы. У неё, оказывается, из-за той твоей аппарации проблемы со здоровьем. Тихо! Молчи! Я сам не знал. Но обещаю, что всё выясню и постараюсь разобраться. Главное, не сомневайся – она тебя любит. Завтра приходи ночью сюда же, часа в два, ваши уже угомонятся? Буду держать тебя в курсе. И не смей творить глупости! Сейчас твоей невесте как никогда нужен серьёзный парень, строгий и стабильный. Всё будет хорошо. – У Гарри так сильно засвербело в носу, что пришлось, чтобы не устроить своим чёхом пожар в Когтевране, срочно вынуть голову из пламени.

Громоподобное:

– А-а-апч-ч-чхи! Пчхи! – он выдал уже в своей комнате.

Альбус так и остался стоять возле синего полосатого дивана с бронзовыми орлиными головами; подумав некоторое время, он тихо ответил опустевшему камину:

– Я всё понял. Главное, что она меня любит. Спасибо, пап.

====== Глава 44. Гамбургский счёт. 44-1 ======

– А вообще – натварь (1) всё! – Поттер, вытаскивая голову из огненного портала и чихая, сильно приложился о каминную решетку локтем и зашипел сквозь зубы, неэстетично вытираясь перемазанным в саже рукавом: – На работу сегодня придется положить...

– Хозяин, уважаемый Кричер приказал лёд приложить. – Носатая физиономия Гребби являла усердие и подобострастие. – Вот, милорд! – Эльфёнок с поклоном (и когда успел научиться?!) протянул Гарри замотанные в полотенце холодные кубики.

– Кто уважаемый? – не сообразил тот сразу. – Вы за мной следите, что ли? – недовольно рыкнул Поттер, но пакет взял. – Тащи мне ди-фон из кабинета. Плоская такая коробочка, понял?

Обрадованный доверием мелкий тут же исчез и через мгновение явился с требуемым предметом.

Так, всё еще сидя на полу и похлопывая по немного «подгоревшим» щекам, Гарри вызвал Тедди. Посмотрев на часы – рань-то какая! – чертыхнулся.

Однако крестник ответил сразу же и бодрым голосом:

– Да? Что-то меняется?

– Нет, просто… Тед, я тебе сейчас перешлю запись последнего по времени разговора, и что там ещё... – Поттер отстранился от динамика и покрутил головой, ища глазами Саево письмо. – Скажи, хватит два параметра на то, чтобы координаты для аппарации снять?

– Сложно, но можно. – Люпин покашлял.– А попроще ничего нет? Ну, город там или что-нибудь конкретней.

– Гамбург. Концертный зал… Отставить – утро уже, отель ищи. Скорее всего, немагическая зона.

– Есть, шеф. – Было слышно, что Тедди снимал волновую копию с присланной фонограммы разговора – жужжал магический сканер. – А ничего, что я о чём-то… – он выделил тоном последнее слово, – догадаюсь?

– Догадывайся, что с тобой делать, умник! – Поттеру и правда было всё равно, не до конспирации. Тедди – взрослый, надёжный, свой, если и от него таиться… Гарри был, говоря без ложной скромности, хорошим аврором, солдатом, бойцом, даже руководителем, наверное, – сносным, заговорщиком – тоже ничего так, однако необходимость жить за глухим забором тайн и скрывать от близких самое заветное забирала у него слишком много сил.

– Так, готово, записывай…

Гарри хватился было бумаги, но, не обнаружив ничего подходящего поблизости, прямо на так и валявшемся на полу плакате вывел два ряда цифр кончиком волшебной палочки.

– Спасибо, Тедди, буду через пару часов.

– Прикрыть, шеф? – донеслось из трубки. Было слышно, что собеседник улыбается.

Ну-ну, почему бы и не поржать в двадцать с небольшим над старым влюблённым идиотом? Впрочем, Гарри не обиделся, хотя в профилактических целях ответил с металлом в голосе:

– Прикрывай… рот, референт. Отбой. – Он потер лоб, хватая за «хвост» мелькнувшую вдруг догадку. – Стой! Вот ещё что – забери все протоколы допросов Гая, сам внимательно пересмотри и, не привлекая внимания, кто там его ведёт, спроси под Веритас… ну ты понял, не пил ли он чего с теми хмырями, которые ему в конце августа перстень Джея заказали?

Люпин мигом утратил игривость:

– Думаешь?..

– Думаю, спровоцировали ликантропию Волчьим зельем. По идее, будь младший Долгопупс активным оборотнем, должен был бы проявиться раньше, как минимум, на пару-тройку лет. Впрочем, я же не особо разбираюсь, это ты у нас спец по волкам. Но тогда это совсем другая статья, смекаешь? Вот теперь точно – всё. Работай, аврор, и спасибо.

Поттер поднялся к себе, зачем-то проверил кабинет, прошёлся вдоль библиотечного стеллажа, задумчиво трогая корешки книг, посидел за письменным столом, покрутил в руках подаренное сослуживцами бронзовое пресс-папье, выполненное, конечно, в виде льва. Наблюдать за поднимающейся за окном зарей и никуда не торопиться было приятно… Самообман, мечты, иллюзия покоя. Никуда не бежать, никого не спасать, погрузиться в себя, написать поучительные мемуары, крутой экшн или даже любовный роман… Он усмехнулся: нет, жить в вымышленном мире, защищённом от бурь и невзгод стенами собственного разума, – это не для Гарри Поттера, увольте! Душа требует справедливости, сердце – любви, а губы – поцелуев одного белобрысого паренька, надёжно занявшего своё законное место в неспокойной жизни героя… «Если бы Скорпи не встретился мне в реальной жизни, то пришлось бы его выдумать…»

Гарри решительно прошёл в спальню и распахнул дверцы платяного шкафа.

– Лорд прикажет подать одеваться? – Рядом возник эльф, Чикки, кажется.

– Угу, сам справлюсь, – не глядя на того, буркнул Гарри. – А впрочем, достань-ка мне джемпер какой потоньше и брюки маггловские, чёрные, такие без завязок, с другой ширинкой, погладь. – Отвернувшись к полутемному зеркалу, он стал натягивать свежую сорочку.

– Щас! Сию секундочку! – обрадовано пискнул рыжий домовенок и с порывом сквознячка ринулся в глубины шифоньера, бодро там зашуршав. Вскоре вернулся: – Вот, милорд!

Поттер надел брюки, потянул вверх молнию и удивился непонятной плотности ширинки:

– Что тут за хрень? – Света в комнате не хватало, и он раздвинул ночные занавески.

– Гладь, как приказывали! – гордо доложил Чикки.

Вся передняя часть строгих шерстяных брюк от Мюррея и Стимсона была вышита яркими купавками, розами и окантована жестким шнуром с кистями, как на гуцульском народном костюме!

Гарри даже открыл рот.

– Дурдом! – И вдруг рассмеялся (перепугав эльфёнка, поджавшего уши и уменьшившегося вдвое). Громко и от души! Всё напряжение последних суток выходило, испарялась с каждым глубоким вдохом и выдохом. Смех вытеснял, выдавливал серый неприятный осадок, прочищал душу, исправлял исковерканное настроение, выметал всю гнусную пыль. Даже зеркальное отражение Поттера помолодело.

Отсмеявшись почти до слёз, Гарри понял, что спокоен, спокоен по-настоящему: что бы ни произошло и чему ни суждено было бы сбыться – он сдюжит, сможет преодолеть.

А теперь – документы, палочка и в Германию, навстречу грядущему дню!

*

У отеля Ritz Morgen Stern было безлюдно, время в Европе на час запаздывало. Поттер притормозил; не таясь от маловероятных в приятных лиловых сумерках прохожих, накинул на себя верную отцовскую мантию, просто прошёл мимо ресепшен и поднялся по лестнице на чертвёртый этаж, где располагались апартаменты Мотыльков. У лакированных дверей дремали на стульях телохранители в шикарных костюмах и дорогущих ботах. А ничего так живут звёзды шоубиза, хоть и не скромненько, но со вкусом.

«Нарушать, так всё и с музыкой!» – подумал невидимый лондонский лазутчик и добавил франтоватым амбалам пару Конфундусов вдогонку к усиленному Сомниусу. Двери бесшумно открылись и закрылись, пропуская его внутрь.

А таиться-то, собственно, было и не от кого…

– Дрова!.. – Гарри присвистнул. – Ничего себе вы, детки, погуляли! Вот же тролли, алкашня малолетняя!

Стоящий в помещении один характерный запах и отсутствие намёков на другой характерный запах избавило Главу Британского Аврората от необходимости волноваться, не баловались ли крутые датские парни наркотой: если сто-о-олько выпить, то уже на более опасные приключения не потянет.

В огромном пафосно-роскошном зале сьюта во всей красе валялась мужская часть Кrom fendere. На перевёрнутом на попа белом кожаном диване висели оборванные портьеры, часть мебели вообще превратилась в руины; осколки стекла и – глядите, даже люстре не повезло! – дюжины пустых бутылок, какие-то тряпки и куски еды устилали громадный светлый овальный ковёр, залитый чем-то липким и, слава Мерлину, ароматным. Среди всего этого побоища в художественном беспорядке раскинулись в невообразимых позах пять тел. Ничего так мальчики… Хорошо, что раздеться у них, похоже, не хватило сил или времени… Поттер сразу нашёл глазами Сольвая и стал к нему пробираться. Мантию-невидимку пришлось снять и засунуть в карман: гулявший по номеру лихой сквозняк (бронированное окно было треснуто и в одном месте заткнуто подушкой…) подхватил её лёгкие полы и попытался завернуть Гарри на голову.

Блядь. А они живы вообще? Щенки безмозглые! Воняют, как куча пиратов, полгода отсиживавшихся в самом гнилом трюме. Вон, кажется, дышат, ещё и лыбятся, Ким чего-то мычит, вроде, приятное во сне видит. Петух гамбургский! Одно слово – беспризорники!

Вертя головой, Гарри споткнулся о нечто, что поначалу принял за валик или опрокинутый пуфик. На полу, сжавшись в комочек, спала Матильда Вантуле.

– Ну, здравствуй, сноха, – прошептал присевший на корточки Гарри и брезгливо поморщился. – И ты туда же? Эхе-хе. Как пить, так здорова, а как…

Тут девушка застонала, полуразбуженная его словами, и выпростала из-под пледа, в который куталась, тоненькую и почти прозрачную руку.

– Альбус, – прошелестела она. – Больно, милый.

– Бля! – Поттер подхватил пьянчужку на руки и оглянулся вокруг, ища, куда положить это чудо. Подошёл к ближайшей двери, открыл пинком – оказалось, ванная. И тут почувствовал, что в рукав джемпера течёт что-то липкое. Он развернулся, быстро прошёл через арочный пассаж, ведущий, видимо, в личные комнаты артистов, и, толкнув плечом дверь, попытался уложить свою ношу на покрытую атласным покрывалом монструозную кровать. Сдернул с Матильды плед, распрямился и уставился на неё – обе девичьи ноги до колен были замотаны бинтами, пропитанными сукровицей.

Гарри так и застыл. Машинально поднял с пола какой-то немного помятый листок, вытер им руки и, не задумываясь, запихал, скомкав, в карман. Потом тихонько сел на стоящий рядом с кроватью стул, потёр небритый подбородок, почесал мочку уха. В его ладони сама собою оказалась волшебная палочка.

– Вот, значит как…

Вдруг, поддавшись импульсу, Гарри вновь подхватился с места, склонился к самому лицу девушки и принюхался к дыханью:

– Трезва! Бедняжка. Значит, черт побери, всё правда.

Он задумался, а потом решительно зашептал, проводя широким замахом палочки над спящей:

– Glaciem armaturam (2). – Ледяное заклятье нежно окутало замораживающей дымкой истерзанные икры и ступни невесты Альбуса Поттера.

Откладывать было нельзя.

«Ну эти пусть проспятся, голубчики. Что с бревнами разговаривать! – решил Главный мракоборец Британии и набросил на двери двойного люкса номер 004 личные Запирающие чары. Подумал и добавил: – Максима! Чтоб никто не вышел и от расплаты не ушел! Разберусь я с вами, чмошники музыкальные!»

Чуть подождав, пока над Вантуле образуется легчайший, но крепкий, как титан, анестетический панцирь – такой применялся для попавших под перекрестные заклятия авроров, – и глубоко вздохнув, Поттер поднял бессознательную девушку на руки и трансгрессировал в приёмный покой магической больницы Святого Мунго.

*

Главный аврор ворвался в знаменитую лондонскую лечебницу как вихрь. Прибежавшие на аларм (3) колдомедики устроили было вокруг него привычное броуновское движение, но он невежливо рыкнул:

– Через час проверю! Пошевеливайтесь и Доджсона сюда! – Фамилия начальства произвела нужный эффект: Матильду тут же покрыли лечебным куполом и трое санитаров отлевитировали ее в отсек диагностики...

Гарри прошёлся туда-сюда по коридору, убрал с одежды запекшуюся кровь и присел на диван возле кадки с декоративным родственником мантикоры. С деревца к нему тут же дружелюбно потянулись светленькие глазастые цветочки. Гарри только отмахнулся от них. Сидеть было не очень удобно: брюки из-за эльфийского рукоделия превратились на ширинке почти что в спортивный, да ещё и неэластичный панцирь, на бедре что-то мешалось. Рука нащупала в кармане большой бумажный ком. Гарри хотел выбросить его, но не нашёл взглядом урны, развернул перемазанный кровью листок.

Почерк Мартинсена. Странно, Ким такое не выкинул бы. Стихи. Смутно вспомнилось, что где-то в разгромленном мотыльковском сьюте, кажется, попался на глаза приоткрытый скрипичный футляр, что лежал в углу, заботливо укрытый чем-то мягким. А из него торчали уголки вот таких же, только немятых бумаг. И этот, похоже, выпал случайно из того же хранилища.

У тебя будут длинные косы,

Чтобы ветер их нес,

Поспевая за нами,

Обрывая дыханье.

Мы скользим под откос,

Замирая в желании,

Не жалея сапог,

Поднимаясь холмами,

Вверх, не чувствуя ног.

Вечным северным небом

Нас обнимет простор,

Я отдам тебе время,

Плеск волны, крепи гор.

Разделю свое детство

В шумной радости воли,

И бессмертья наследство,

Если только позволишь.

Припев:

Рисует солнце, чередуя тень со светом –

Лучи забором, если смотришь сверху,

В толпе друзей, где много голосов и смеха…

Где наша встреча – памятная веха.

Уже наверно догорело это лето,

С тобой мне рядом осень незаметна…

Я дождь благословлю, снега и ветры,

За то, что я люблю не безответно!

Твои глаза мне говорят сейчас об этом…

Твои любимые и нежные глаза…

Пойдем со мной…

«Ха, небось, Джею накарябал… талантливый, гад… И остальные… талантливые, черти! Какие же они талантливые! И любимые. Любящие. Не боятся жить нараспашку. Не боятся напиваться до упада. Не боятся дарить себя своим. Не боятся прошлого, настоящего, будущего. Ничего – забодай их Минотавр! – не боятся. Мальчики. Пацаны. Мужчины. Металлические Мотыльки…»

Гарри волшебной палочкой бережно расправил и очистил от пятен листок с новой песней Кrom fendere, аккуратно сложил и убрал в нагрудный карман. Потом, видимо, что-то решив, зыркнул на стажёра-целителя, заполнявшего бумаги за стойкой в конце коридора, приказал ему громко:

– Эй, мо’лодец, скажи Главному – мне нужен свободный экстренный камин до Хогвартса. Стоять! – остановил он готового бежать по поручению парня. – Зайду-ка я сам, пожалуй, тема есть. – Поттер неспешно поднялся. – А ты давай сюда всё, что написал. Изымаю. Имя поступившей пациентки не указывай. – И направился в кабинет мунговского Асклепия.

И уже… да почти в ноль-фазе времени оказался в кабинете Невилла Долгопупса. Тот как раз собирался в Большой зал:

– Гарри! Р-рад тебя видеть. Я спешу, уже был колокол на завтрак.

– Нев, два вопроса, – не обращая внимания на суетливые подергивания друга, гнул свою линию Гарри. – Первый: вызови, пожалуйста, с занятий… блин, то есть из спальни – сколько сейчас времени? – Альбуса моего вызови. Я его забираю с собой. Хотя, нет, отправь его одиннадцатичасовым в Лондон – пусть меня дома ждёт. Скажи – всё хорошо. И второе: в деле у Гая могут появиться смягчающие обстоятельства… Что это у тебя на столе? – Он кивнул на стоящий там подстаканник.

– Чай… – проблеял, стирая со лба испарину, дезориентированный директор. – Да, точно, чай.

Гарри взял стакан и пригубил из него, Невилл словно под наркозом наблюдал, как медленно – вверх-вниз – движется поттеровский кадык. Время превратилось в кисель.

– Ничего гарантировать не могу, – продолжил Поттер спокойно, – Луне – пока ни слова, но похоже на то, что генетическую память твоего сына чуток подтолкнули, понял?

– Нет! – честно ответил Долгопупс.

– Ну и отлично. Бывай! – Поттер вернул на его стол пустой стакан и шагнул обратно в не успевший погаснуть колдовской огонь.

………………………………………………………

(1) Поттеровский неологизм: на хуй!

(2) Ледяная броня (лат.)

(3) Чрезвычайный сбор войск, переполох.

http://www.pichome.ru/36B

====== 44-2 ======

44-2

Нарцисса отступила на шаг от окна и даже приложила ладонь к глазам. Утро было яркое, совсем не осеннее. И солнце, заливавшее комнату, слегка ослепляло. За спиной раздались мягкие шаги.

– Снова не застал, – отчитался вошедший. – Поттер, его постоянно где-то носит!

– Возможно маневры, или что там бывает у авроров. Не стоит беспокоиться.

– Не знаю, третий раз впустую. – Драко повесил плащ на спинку стула и посмотрел на мать с непонятным выражением. – Пришёл ответ из лечебницы?

– Да, они назначили консилиум; но… не только это. – Она наконец обернулась, зябко передернула плечами, хотя в комнате было натоплено. Старинный тюдоровский дом в близком пригороде столицы, куда они въехали совсем недавно, несколько лет стоял нежилым, и на первом этаже еще слегка пахло отсыревшей штукатуркой. Нарцисса вздохнула:

– Вот, доставили, едва ты отправился в город. – И протянула сыну конверт коричневого пергамента. – Открой, пожалуйста: я – волнуюсь.

– Да что такого? – Драко взял конверт из её подрагивающих рук, не спеша уселся за похожий на конторку стол, и, придавив локтем здоровой руки, принялся было вскрывать послание. – Обратного адреса нет.

– Осторожно! – Нарцисса встала у него за плечом.

– Некому, поверь, желать нам зла. Слишком мы мелкие сошки. Но то, что тут только твоё имя… Возможно, это не для моих глаз, мама. Ты ждёшь от кого-то вестей? – Старинный нож для писем, уже начавший своё скольжение в углу конверта, застыл в руке Малфоя.

– О, ради Мерлина… Я боюсь, это от Скорпиуса! – Она прижала к губам платок. – Открывай же!

Драко кивнул и одним махом располосовал взвизгнувший под бронзой пергамент:

– Прочти сама, я… – Он встал с намерением покинуть гостиную.

– Читай! – голос матери был спокоен и строг.

Драко некоторое время сомневался, однако развернул письмо.

– Дорогая бабушка! – начал и откашлялся. – Да, его рука, присядь…

«Увы, всё, что я пока могу, родная, это только бумага и чернильные привидения моих чувств – слова. Заклятие и взятые на себя обеты держат меня вдали от тебя.

Сердце мне говорит, что ты меня не винишь и ждешь. Оно, правда, говорит и о другом, печальном и тревожном… Сохрани себя, пожалуйста.

Скажи, при возможности, отцу, если он еще мне отец, что я его пытаюсь простить, изо всех сил пытаюсь и, кажется, начинает слегка получаться. Я и сам… если мы встретимся, попробую попросить прощения.

Я снова стал думать о вас – значит, встреча скоро (эта фраза может показаться двусмысленной и обидной, я знаю!).

Да, о деньгах: тут недостаточно, чтобы выкупить мэнор, но возможно, что получится заплатить стряпчему и оспорить закладные… если это для тебя… для вас еще актуально. В любом случае не храни эти золотые, я их заработал сам и честно, потрать с пользой для себя.

Мне жаль, но не получу твоего ответа, поэтому не задаю вопросов.

Твой Скорпи».

Драко замолчал и откинулся на спинку стула:

– Вексель, то есть чек на двадцать тысяч новых галлеонов. И пластиковая карточка маггловского банка. На твоё, мама, имя. У тебя теперь есть счёт в гамбургском HSH Nordbank (1).

– С ним. Всё. В порядке, – Нарцисса произнесла эту фразу нарочито медленно, показывая, что тема закрыта. – Теперь давай обсудим твою будущую операцию.

– Денег едва хватит на… У меня есть сбережения в Данск-банк, ты знаешь. Однако нужно ли?.. – Малфой, принимая невысказанные матерью условия, настаивать не стал и тут же согласно перевёл разговор в нейтральное русло. – Нужна ли мне операция? Лишние хлопоты. Работать я и так смогу. Только слегка обрасту, чтобы не пугать почтеннейшую публику. – Он даже улыбнулся, кривя покрытую подживающими шрамами левую щеку. – Так надоело накладывать на личико иллюзию, ты не представляешь!

– Ты по-прежнему красив, дорогой. Шрамы украшают мужчину. – Нарцисса попробовала улыбнуться в ответ. Двадцать четыре года отчуждения и холодности, почти семнадцать лет непонимания, три года открытой вражды и противостояния было нелегко преодолеть за пару недель. Но они с сыном уже взошли на этот хрупкий хрустальный мост и двинулись друг к другу… Пусть дорога скользкая, одежду рвёт колючий ветер, но руки тянутся навстречу и глаза смотрят в глаза. Без упрёков и стыда. Хотя быть рядом всё ещё больно до жжения.

– Всё будет хорошо, Драко! – голос матери почти не дрожал. – Время лечит и не такие раны.

Она была не права…

Нарцисса Кассиопея Малфой, последняя из природных Блэк. Она так никогда и не узнает, что виновником её тяжёлых лет, её горя и бед, был тот человек, которого когда-то выбрала ей в мужья мать. Тот, который подарил ей единственного любимого сына; который, следуя своей страстной, но недоброй натуре, заигрался в выборе стороны и сотворил столько зла. И который спит вечным сном под одинокой серой плитой на скромном сельском кладбище в Уилтшире. Люциус Малфой. Кого она без ума будет любить до самой смерти…

Момент был тяжёлым.

И тут – как знак спасения – прозвучал дверной звонок…

На пороге стояла мисс Милтон, единственная ученица, продолжавшая брать уроки фортепьяно у миссис Малфой, несмотря на то, что та жила теперь почти за городом, вместе с попавшим в автомобильную аварию сыном. Тот, не очень пожилой ещё мужчина, был таким странным, дико волнующим и пугающим… Илайле Милтон с большим трудом, победив в нелёгком противостоянии, удалось уговорить отчима, преуспевающего столичного бизнесмена, не только позволить ей продолжать занятия музыкой, но и трижды в неделю использовать лимузин для поездки в Восточный Кройтон… И вот теперь замирающая от смеси сладкого предвкушения и страха девушка стояла у красной лакированной двери и, покусывая нижнюю губу, с волнением ожидала, чтобы ей открыл сам таинственный, как падший ангел, мистер Драко Люциус Малфой…

…………………………………………….

(1) Банк федеральных земель Германии, отделения расположены в Гамбурге и Киле.

*

Гантер Глен Доджсон был самым молодым Главой госпиталя Св. Мунго за всю историю британской колдомедицины – всего лет на пять старше Поттера, – и Гарри ценил его не только за профессионализм и неискоренимое душевное отношение к пациентам, но и за то, что с ним «просто можно было иметь дело». Вот и сейчас, когда Главный аврор вернулся из камина в его кабинете, Доджсон не стал задавать лишних вопросов, а, вглядевшись в Гаррино лицо, просто предложил огневиски. Поттер хмыкнул, собрался было отказаться, но кивнул:

– А, давайте, Гантер! Полста мне сейчас не навредит. В крайнем случае, вы же меня и приведёте в норму.

– Полста – может, и навредит, – спокойно усмехнулся Главный целитель, наполняя янтарным напитком два шота, – а унция – будет в самый раз.

– Залпом? – Гарри взял свою стопку и, переглянувшись с Доджсоном, проглотил одним махом. – Спасибо. Хорошо пошло.

– Отдохнуть не хотите? – не переигрывая и не изображая из себя особо заботливого, как бы между прочим поинтересовался Доджсон, закусывая виски крупными маслинами. – Могу организовать удобную кровать, массаж и тишину.

Гарри закинул в рот сразу горсть маслин и поблагодарил с набитым ртом:

– Видно, что устал? Нет, если лягу и расслаблюсь, то до вечера меня и пушкой не разбудите. А дела не ждут. Спасибо, как-нибудь в другой раз специально всё брошу и сдамся вашим эскулапам.

– Не сдадитесь, знаю я вашего брата-аврора, – махнул на него немного разочарованно Доджсон, – просто берегите себя, Гарри.

Поттер слегка задумался. В голове приятно зашумели «волны шотландского прибоя».

– Скажите откровенно, Гантер, – прищурился он по-кошачьи, чем вызвал улыбку собеседника, – могу я рассчитывать на вас в случае серьёзной заварушки? На вас лично и на ваш госпиталь? И… я не о лояльности, а о том, согласитесь ли вы поддержать меня, лично меня, при любых обстоятельствах?

Задав вопрос, Поттер тут же пожалел: нет, всё-таки пить – это пиздец, огневиски развязывает любые языки! Но Доджсон, сделав паузу, ответил серьёзно:

– Не знаю. Под любыми обстоятельствами вы имеете в виду… пойду ли я против своей совести или гуманных принципов, если получу такой приказ от властей? – Они поняли друг друга и почти синхронно покивали. – Нет, мистер Поттер, я при любых обстоятельствах буду действовать в интересах своих пациентов.

– И не сомневался в вашем ответе, – сказал Поттер и, попрощавшись, отправился побеседовать с лечащим врачом Матильды.

Тот, вернее, та, оказалась, в противовес своему начальнику, мало того, что дамой, так ещё и очень пожилой. Гарри, быстро «срисовав» глубокие морщины, абсолютно белые, реденькие кудряшки под накрахмаленным чепцом, водянистые старческие глаза и вязаные чулки под длинной шерстяной юбкой, подумал, что перед ним настоящее ископаемое – от этого слегка разочаровался. Однако голос у ровесницы Дамблдора оказался моложавый, взгляд цепкий, а нрав крутой. Она не дала Поттеру даже рта раскрыть, сразу же накинулась, гневно сверкая глазами снизу вверх:

– Не ожидала от самого Гарри Поттера такой безалаберности! Довели бедную девочку, ещё пара дней – и ей бы ничто не помогло. Лечили вампирской магией? Где же это видано, безумие просто! Вас, сэр, надо судить! Или выпороть, розгами!

– Стоп, мадам, – попытался остановить её Поттер, прочитав на именном значке целительницы: «Лямкинс-Боткин, Ациклата, Зав. Отделением». – Миссис Лямкинс, применять к аврорам, находящимся на службе, телесные наказания строжайше запрещено.

Но не тут-то было – старушка гордо огрызнулась:

– Мисс! И не ампутируйте часть моей фамилии, молодой человек. – И в весьма экспрессивных выражениях высказала Главному аврору всё, что думает о нём лично, его ведомстве и вообще о мужчинах. «Бездельники, шалопаи, ротозеи, легкомысленные типы» – это были самые приличные слова обвинительной речи. Гарри, чувствуя определённую часть своей вины за случившееся с Матильдой и просто не желая скандалить с прыткой бабулькой, в ответ промолчал. И правильно сделал – вскоре услышал от неё нечто важное:

– Ваша протеже – сиротка? Нет? – Ациклата удивлённо подняла брови. – Странная у неё аура. Как будто покалеченная. Это требует серьёзных исследований, боюсь, не обойтись без коллег из Отдела Тайн. Но у девушки в роду явно были очень сильные ведуньи, ворожеи, знахарки, возможно, даже не подозревавшие о собственной принадлежности к магическому миру. Такие изредка встречаются среди магглов, те, кто не вступает в волшебное сообщество. Например, ведьмы из недостаточно развитых стран. В общем, – мисс Лямкинс-Боткин задумалась и неожиданно ткнула Поттера в грудь острым пальчиком, – скажу вам, господин Главный аврор, так. Вылечить вашу… Матильду? Это имя ей дали при рождении? Хм, интересно, значит, волевая, общительная, верная, ценит семью, доведёт до конца любое, самое непосильное дело, – целительница словно читала по памяти учебник, – ей легче что-то сделать, чем рассказать об этом; с детства сильная, но в своём окружении нуждается в психически уравновешенных людях, легко зажигается, её нравственность не поспевает за действиями, как интендантский обоз за армией; пациентка считает, что обладает лошадиным здоровьем, поэтому не щадит себя, мало спит, нерационально питается, слишком много работает; её слабые места: вегетативная нервная система и половые органы; сексуальна, независима; в Матильдах кроются тайная сила и мощь...

Гарри хотел было спросить, а что Лямкинс знает о его собственном имени, но передумал: мало ли…

– Я поработаю с вашей протеже, но вылечить не смогу, – подытожила целительница свои размышления и развела руками. – Трудный случай. Проклятия нет, она сама изменила свою магическую ауру. Если бы у девушки была большая семья, если бы её охраняли силы нескольких переплетающихся древних родов, то было бы легче. И ей в сложившейся ситуации очень пригодился бы фамильяр, их же не для развлечения привязывали к деткам, а для защиты, главным образом, для защиты от своей же неуправляемой магии. Но поскольку Матильда как бы ничейная…

– Как это ничейная? – неожиданно обиделся Поттер. – У неё друзья. Правда, охламоны… Мать есть, брат. Но… они далеко и… – он запнулся. – А скажите, уважаемая… доктор, вступление в брак или церемония магического обручения поможет? Введение Матильды в род избавит от болезни?

– Разумеется, мистер Поттер, это же азы. Не избавит, но купирует рецидив. Однако кто же из родовитых волшебников теперь захочет взять больную девушку замуж?

– Да нашёлся тут один, как раз, пожалуй, самый психически уравновешенный из Поттеров… – пробурчал себе под нос Гарри.