Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 89 страниц)

Но ты – моя особая забота.

С тобою праздник будни и работа!

И если вдруг захочется кого-то

В наш дом на чашку чая пригласить –

Я напеку друзьям всего…

Чудесная нежная фея в грубом кожаном байкерском комбезе с шипами держала динамический микрофон напряжённо, словно гранату без чеки (даже костяшки миниатюрных пальчиков побелели) и пела, казалось, обращаясь к кому-то одному в зале. Многим парням, почему-то притихшим от не слишком сильного, но красивого, трогательного и проникновенного голоса Мати, представлялось, что это сокровище поёт персонально для них… Протяжная с намеком на продолжение пауза – и совсем другая мелодия ринулась в зал, почти речитатив, переходящий в рэп. Губы Мати коснулись микрофона, чтобы снизить пафос, и она, в секунду сменив костюм, начала танец, такой откровенный, что даже у Поттера нехило так погорячело внизу живота. Что уж говорить о тинейджерах, окружавших его, – девчонки запищали от восторга и полезли своим распалившимся парням на загривки. Танцовщица двигалась непринуждённо и будто даже с ленцой: всего-то присела-встала, развела колени, её точеные ноги в высоких, блестящих миллионами фальшивых бриллиантов сапогах делали как бы мелкие па, чуть покачивались стройные бедра, а эффект получался колоссальный – сам соблазн, во плоти, секс в чистом виде!

А когда не хочешь –

Никого не надо,

Покажи взглядом,

И нас – двое.

Пусть так будет –

Только ты рядом.

И меня разбудит

Поцелуй жаром,

Все слова – правда,

Я отвечу – лаской,

Наших тел трепет.

Всё в любви – сказка…

В ней нет места боли!

Великолепная Матильда снова остановилась – вроде бы конец… Простая песня – сойдет для Глобалвидения-2020. Она поправила золотистую бретельку, едва удерживающую микроскопическое платье, оглянулась на группу и, расставив ноги, так, что, кажется, еще несколько дюймов – и шпагат, томно откинула с лица огненные пряди.

Я скажу проще – могу не мыть волосы,

Над слащавой дрянью рыдать в голос,

Говорить «вкусняшки» – а я так чувствую!

Могу в метро еб… целоваться, считай – распущенная.

Но в душе – нежная, любящая, верная.

Мне выпал шанс – я у тебя первая!

Я любовь вижу, вдыхаю запах: в ней лаванда покоя,

Мускус траха, розы радости, каждодневного быта соя.

В ней есть обязательства. Да, черт возьми, в болезни и в здравии!..

(Голос Матильды углубился в хрипотцу – уже не девочка-припевочка дарила свою душу – да что там, всю себя без остатка! – любимому мужчине, который, как были уверены все зрители, наверняка находился поблизости…)

Полет души и кошечки, заботы, ревность, терзания!

В Любви бывают потери – ничего, потерпим!

Но нет наказания. И нет боли.

В настоящей любви, есть всё – в разной доле.

Но пусть, заклинаю, не будет боли!..

– В ней нет места боли-и-и… – Свечка закончил виртуозное соло, чуть не порвавшее слушателям барабанные перепонки. Свет на сцене сошёл с ума, давая ядерные вспышки, пробивающие зал насквозь, пол под ногами зрителей потерял прочность, оказался прозрачным и бездонным – по нему поплыла полномасштабная голограмма, – и все находящиеся вокруг сцены и на трибунах будто ухнули в бездну…

Шквал аплодисментов. Крики восторга. У Гарри заложило уши, Министр поморщился и поправил рядом с мочкой что-то невидимое – портативный микрофон или аналогичный артефакт, догадался Главный аврор.

Снова погас свет, медленно, как в старинном кинотеатре. На сцене зажгли факел и закрепили в золочёной кованой подставке рядом с Гулем – он приготовил смычок своей Гварнери, второй факел вырвал из кромешной, как черная тушь, темноты Сольвая Сванхиля, сидящего на рояльной банкетке. Клавиатура инструмента, ласкаемая бликами огненных языков, гибкие пальцы музыканта интимно трогают клавиши… Первые же звуки дуэта вызвали удивленный ропот настроившегося на возвышенный лад зала: Мотыльки начали залихватски играть какой-то раздолбанный мотивчик, нарочито мультяшный, с привкусом восточного колорита.

Метнулся луч прожектора. На закрытой крышке рояля – стоит Матильда Вантуле… Круглая, как яблочко, коленка в сверхпрозрачных шальварчиках кокетливо выставлена вперёд, на лице – воздушная чадра, всё остальное выглядит, как задумано матерью природой – то есть абсолютно натюрэль, ню, лишь соски целомудренно прикрыты золотыми кистями.

Глаза прекрасной одалиски – нет, юной султанши! – будто колдовские магниты скользнули по залу, не задевая ничьих лиц конкретно. И вдруг в них дрогнуло странное выражение... Стоп! Матильда даже тряхнула головой, прогоняя внезапное наваждение: профессиональная тренировка, как часто повторяет Сай – никогда не отвлекаться на реакцию зрителей. Не помогло – Мати не понимала, почему её всем существом тянет к левому крылу сцены? Туда, где недалеко от помоста – сердце стукнуло... – сжав кулак на груди и широко раскрыв глаза, замер… Она едва не произнесла его имя вслух, чуть не сбила дыхание – он!

– Что она творит? – процедил Гуль, почти не открывая рта. Слегка отвернувшись, он сошёл с размеченной для видеокамер маркировки.

Сольвай поднял взгляд от клавиш и, только теперь заметив, что находится в тени, просто уставился на Вантуле... Чуть ли не приподнимаясь над роялем, она рассыпала с пальцев мелкую золотую пыльцу и, окутанная ею, стала…

– Бля! – прошептал пораженный Сванхиль. – Сейчас взлетит!

Возникла достойная пера юмориста ситуация: Андрис, воспользовавшись тем, что меньше всех на сцене освещён, подкрался к начавшей то ли непроизвольный, то ли умышленный полёт Стрекозе и цапнул её за штанину:

– Давай, детка, по сценарию, да? А то Сай штраф выпишет.

На что летунья счастливо рассмеялась – по залу запрыгали колокольчики серебряного голоска – и как ни в чём не бывало подразнив публику танцем живота, продолжила свою партию.

Ты решил на мне жениться, Аладдин,

Я невинная девица, Аладдин,

Что же скажет твой папан…папаша – злой султан?

У меня от страха леденеет душа!

(Бедра Баядерки сделали круг, а обнаженный живот пошёл волнами).

Ты же был покорный сын, Аладдин!

Посади меня на свой… ковер.

Унеси за кромку гор,

В свой шатер, Аладдин!

(Теперь Мати реально пела одному единственному своему зрителю, не отпуская его глаз ни на секунду. Весь остальной мир перестал для неё существовать).

И у нас родится сын, Аладдин,

И быть может не один…

Ты подумай, Аладдин!

Плавные телодвижения пери, однако, совсем не соответствовали почти невинной песенке, только несколько человек в зале, которым и был сей экспромт адресован, ну и, разумеется, «соучастники» Мотыльки, хорошо поняли заключенный в ней юмористический посыл. А остальная публика просто наслаждалась эротическим шоу.

Мати, конечно же, не ошиблась – из зрительской толпы на неё с замиранием сердца любовался Альбус Поттер. Несносный мальчишка, своевольный юный – если честно, то вообще малолетний! – жених, не внявший приказу отца сидеть с сестрой у Поллаков и не высовывать нос. Как мог влюблённый, окрылённый, да что там, уносимый в облака Ал пропустить самое главное выступление своей любимой? Правильно – никак. Он примчался в Манчестер в последнюю минуту; если бы не Джей, что сейчас топтался рядом под мантией-невидимкой и лупился на волосатого красавчика супруга, – не видать бы ему дорогущего билета как своих ушей, да и аппарировать за пределами Хогвартса несовершеннолетний студент разрешения не имел... Старший брат пришёл к Поллакам (Роджер как раз после службы безвылазно сидел в Мунго у жены и новорождённого сына) почему-то злой и встрёпанный, пробурчал что-то и сунул Суслику билет: «Пойдешь?» «Отец убьёт», – напомнило примерному сыну благоразумие, «Ну и пусть!» – махнуло рукой безрассудство изнывающего в разлуке любящего сердца, итог сих коротких дебатов: Ал без труда уговорил Лилищу поддерживать «на часик» созданный им фантом – типа сидит ответственный ученик Альбус Северус в мансарде и грызёт гранит магических наук, – а сам рванул с Джеймсом на концерт и сейчас, сжимая в кулаке заветный кулон для невесты, совершенно счастливый и почти ничего не замечающий вокруг, стоял посреди беснующейся толпы фанатов и пылал румянцем – такого выступления своей ненаглядной Матильды категорически не ожидал!

*

Теодора выдернули просто как пробку из бутылки: лучи из трёх волшебных палочек, перекрестившись на прутьях клетки, создали узкую «отдушину» – и пленника вынесло, будто от сильного перепада давления. Его бабушка, мало что понимавшая, громко, совершенно неаристократично ругнулась, а миссис Долгопупс, казалось, проснулась от многолетнего сна – такой нетипичной яростью пылало её лицо.

– Беги, милый, – Полумна подтолкнула Люпина к выходу, – там всё очень… не знаю, мутно. Паутина, и в центре – птицы или бражники... Ты объясни, что происходит. Мы поможем.

– Связь! – Тедди без пиетета, резко отобрал у Невилла дифон и рявкнул в динамик: – Код «Мангуст»! – Слушая ответ, изменился в лице. – Где?! Сколько прошло времени? На Главном – Сигнальные, пеленгуйте его палочку. Как это глушат?! – Он замолчал, играя желваками. – Да, продолжайте. Отбой.

Заметно побледневший Люпин тут же набрал ещё один номер, нервно почесал дифоном щёку, потом ещё один… Ему ответили только с шестого раза.

– Лили?! – Он был явно удивлён. – Что делает, моется? То есть… И закрылся изнутри? И повесил Тишину? А Джеймс, случайно, не вместе с ним МОЕТСЯ? – последнее слово, не сдержавший злого ехидства Теодор буквально вбил в динамик. Но тут же продолжил ласковее: – Не ври, любимая. Дело серьёзное. Где братья?.. Так и знал! Прохвосты! – Он едва сдерживал возмущение. – Сиди там, где сейчас сидишь, даже на улицу не выходи! Поклянись! – Дождавшись ответных слов от мисс Поттер, Тедди смягчился и, отвернувшись, шепнул в трубку: – Целую тебя, на этот раз будь послушной девочкой, договорились? Отключаюсь, у меня вторая линия! – Он перешёл на другой канал, молча выслушал звонившего и так же молча нажал кнопку «сброса».

После минутного размышления, всё ещё пребывая в задумчивости, проговорил медленно, как бы выстраивая что-то в голове:

– Звонил неизвестный… по поручению мистера Дурсля… Гарри на стадионе Мансенион… Нет! – Резким движением руки он остановил рванувшуюся было куда-то миссис Долгопупс. – Вам всем лучше оставаться здесь, свяжитесь с Гермионой.

Тедди поцеловал бабушку и мгновенно аппарировал – она не успела даже обнять его.

*

Поимка чуть не улетевшей Мати пробила Скорпиуса на ржач, что добавило градуса в его и так хмельное настроение. По окончании песни, на ходу меняя порядок выступлений, он решил выпустить две группы подтанцовки, те заняли плексигласовые, похожие на чудовищные грибы, светящиеся разными оттенками синего конструкции, выросшие прямо из пола обеих сцен, – трюкачи на невидимых лонжах скользили по сферическим поверхностям и, казалось, нарушали законы тяготения, порой повисая в воздухе вниз головой, тем самым отвлекали публику от приготовлений к следующему номеру. Экран над северной трибуной отразил поочередно лица всех членов группы... Новая композиция Крылышек “Свободу объятьям” была, как и многие другие сегодня, премьерной и вызвала фурор. Музыка и стихи просто взрывали нервы зрителей, в зале стояли крики. Бамсе творил мелодию небывало мощной силы, бесстыдно пользуясь магией всех членов группы, – его миксы вплавляли звуки прямо в кровь слушателей. Взвивающиеся голоса Сванхиля и Бюлова проводились точно в мозг каждому. Получался эффект психической атаки. Экстаз! Паранойя, массовый оргазм. Публика бесновалась.

Старый мир умер. Пора рассвета!

Твоё сердце – новый ковчег завета.

Рвёт скорлупу мира наше совокупление,

Кого любить – само решит поколение.

Свободу объятьям, свободу душам!

Будь с тем, кого любишь, – никого не слушай!..

– Видишь, – сказал Кингсли почти в самое ухо Поттера, – это – опасные смутьяны. Они растлевают нашу молодежь, расшатывают магический мир. Пора выкосить эту мразь. Одним махом. Давай начистоту, не притворяйся, Гарри, вижу, что ты ведь многое понимаешь. Что тебя смущает? Без крови не бывает победы, тебе это известно лучше, чем многим сопливым гуманистам. Приходит момент в схватке, когда не важно, какая цена будет заплачена за победу. Ты жертвовал в войне с Волдемортом слишком многим, в первую очередь собой. Поэтому я надеюсь на тебя. Новый, чистый мир, без всякой маггловской гнили. Вот хотели интегрироваться в двадцать первый век? Телефоны вам, прогресс? Хуй вам! Смотри, – Кинг ткнул пальцем в сторону сцены, а потом развёл руками, показывая на беснующуюся молодёжь, – до чего разврат и так называемый прогресс доводит! Возразишь, что своих жалко? И мне жалко. Погибнут дети чистокровных родов – ну что ж, тем сильнее будет гнев магов. Это не мы, а магглы начали войну. Тебе, Гарри, пора решить, на чьей ты стороне. Иначе… а иначе, Гарри, нам не по пути.

Поттер за время доверительного монолога Министра даже не пошевелился, не моргнул, ни один мускул не дрогнул на его лице, разве что побелели пальцы, до онемения сжавшие волшебную палочку.

– То есть я стою у тебя на пути? – спросил он, позволив себе намёк на улыбку, стараясь спокойным голосом прорваться сквозь запредельно оглушительную музыку. – И куда же ты идёшь, Кингсли Бруствер? В жопу к дьяволу?

Тот шумно выдохнул и отступил в сторону:

– Так, значит? – Недобро прищурился. – Я понял вас, мистер Поттер. – Глаза парня, в шкуре которого сейчас был Бруствер, стали похожи на дула двух пистолетов – любой, взглянувший в них, почувствовал бы, что через секунду из этой сверлящей черноты вырвется смерть… – Мне жаль, – отчеканил Кинг. И, поднеся к губам руку, отчётливо проговорил в металлический кружок циферблата обычных механических часов: – Прелюдия. Повторяю для первого: номерам три, пять и шесть – прелюдия!

...............................................

http://www.pichome.ru/uIz

http://www.pichome.ru/uI9

====== 62-3 ======

Почти следом за Люпином к Мансениону аппарировали ещё несколько авроров. Все выглядели слегка растерянными – доступ магам в спорткомплекс был перекрыт наглухо, и, что там сейчас происходило внутри, знал один лишь Мерлин, и тот – не факт. Информацию удавалось получать только по маггловским каналам, ведущим запись и прямую трансляцию концерта. Однако мирная картинка не могла ввести в заблуждение профессиональную интуицию «поттеровских орлов».

– Я войду! – принял неожиданное решение Люпин, его лицо стало отрешенным, похожим на гипсовую маску. – Отойдите.

Коллеги шарахнулись в сторону – личный референт Главного, сто раз проверенный в передрягах боевой маг Теодор Люпин, отличный друг и свой в доску парень зарычал, обернулся волком, отряхнулся и, принюхиваясь, поджав уши и припадая на лапы, словно в узкую щель двинулся сквозь невидимую преграду. Исчез за дверью-вертушкой.

*

– Хера тебе будет «Прелюдия», ублюдок! – не особо таясь, небрежно бросил сквозь зубы полковник и, скользнув тяжёлым взглядом по своим ребятам, рассредоточенным возле выходов с трибуны, щелчком пальца выключил рацию, пристёгнутую к нагрудному карману. Ещё и снял с уха присоску микропереговорника. Поймав удивлённый взгляд заметившего это и как-то растерянно подобравшегося капрала, ожидавшего приказа стрелять, Дурсль пробрался к нему по ногам парней и девушек, не очень сидящих на своих местах, а больше ритмично ёрзающих или вскакивающих, порываясь танцевать.

– Что, Аткинс? Здорово гавнюки жарят? – Кивнул на сцену. – Вольно, оружие – на предохранитель. Расслабься, сынок. Выходим, отбой всему подразделению. – И достал мобильник.

*

Волк вошёл.

Блокирующая магия, не настроенная на оборотней, нехотя продавила его через свои волокна. Боль – боль – родовые пути чуждого колдовства плющили. Почти свалившись под ноги танцующей толпе, не заскулив лишь потому, что в пасти была крепко зажата волшебная палочка, он стряхнул кровь, заливавшую глаза, и кинулся к заднику сцены, над которой натянулись прекрасно видимые звериным зрением линии намеченной врагом атаки. Люпин сомневался только мгновение – вихрем промчался по закулисью, сыпля налево и направо Ступефаями, чтобы техперсонал, начав паниковать, не мешался. Палочкой он пользовался лишь для направления удара – в волчьей шкуре получалось бить только веерно, однако это не было помехой: недаром в спецакадемии для вервольфов освоил невербальные.

Стало гораздо тише, потемнело… А в зале все слушали музыку Krom fendere…

*

Она застонала. Ещё мгновение – и истомная сладость от дрожания внутренних поверхностей её мокрых от пота бёдер завяжется узлом оргазма...

Он дышал уже рвано и, кажется, из его сцепленных челюстей воздух просто выстреливал ей в волосы...

– А-а-а… – Женское тело напряглось, застыло, как перед прыжком. Но ожгло вдруг не внутри, а снаружи – и пробрало, резануло!

– Стой! Стой, Рон!

– А? – Он пьяно помотал головой. – Что? – слово получилось не сразу.

– Гарри!

Рон резко поднялся на распрямленных руках, тела разъединились с хлюпающим звуком.

– Проклятье... – хрипло и протяжно. – Чёрт!

Гермиона мягко, ну, как могла мягко, оттолкнула мужа от себя:

– Что-то происходит. Скорей, Ронни, вставай.

В соседней комнате тут же вспыхнул камин и пророкотал что-то не очень внятное голосом Невилла Долгопупса.

– Я всё поняла! – воскликнула обнаженная ведьма, выхватив из путаной речи нужную информацию. – Директория есть!

*

Гарри почувствовал в кармане вибрацию дифона, ожившего текстовым сообщением от Дадли: «Мои вне игры. Всё, что могу, братишка». Его мысленная ухмылка «Первый пасс отбит, Кинг!», кажется, отразилась на лице. Бруствер, уже несколько раз прокричавший в свои часы приказ «Прелюдия! Прелюдия, вашу мать!», не мог скрыть паники. Заметив выражение лица Поттера, он безумно хохотнул и выпалил:

– «Вальс»! Вальс! – Сонорус усилил кодовую фразу. – Они все без палочек, бейте на поражение! – Министр, не переставая при этом смотреть прямо в глаза Поттеру, растворился в воздухе… Вот так по-сказочному «пых», легкий дымок и – всё!

И тут же похожие на лазеры спецэффектов зелёные лучи смертельных заклятий полетели со всех сторон.

Словно в замедленной съемке Гарри увидел, как падают люди. Он так же заторможенно (шею свело, позвонки точно припаялись друг к другу) поднял голову – один из лучей летел прямой наводкой в САЯ!

Теддин волчий нюх прижгло резким запахом карбида. Магия смерти! Он доверился инстинктам и, лапами, корпусом и волшебной палочкой опрокидывая людей и отбивая сопротивление маггловской охраны, рванул к чётко проступившему «прицелу». Только успел учуять старшего Поттера, как воздух дрогнул от нескольких… – чёрт! – Авад!

Одно смертельное заклятье, вылетевшее из-за его плеча, ожгло по касательной, запахло палёной шерстью – Люпин успел в долю секунды, замедлившуюся до жеста, кинуть отклоняющую защиту и едва не подставился сам. Но Командора уже не было на прежнем месте – упав на колено, тот прикрывал кого-то на сцене.

Вопли ужаса кинжалами прорезали воздух, сцену залило зелёным.

В прыжке увлекая за собой, Тедди завалил и подмял того, кто стоял ближе, – кажется, маггла, парня или девчонку, не разобрал.

Наступил хаос.

*

Гермиона и Рон аппарировали в Манчестер.

– Почему? – Неловко приземляясь на парковке перед гигантским стадионом, муж повернулся к миссис Уизли. – Может, это только вектор?

– Кингсли их пригласил лично! – Её лицо последовательно просветлело от догадки и сразу же потемнело от неутешительных выводов. – Всё сходится. И в прессе истерия, а тут подходящее скопление людей… Помнишь, в Кенте Сольвай говорил…

Рон неуверенно кивнул:

– И Гарри прибить под шумок? Во гад!

Ни единого звука, ни кванта света не исходило от железобетонной громадины Мансениона – саркофаг.

Внезапно в воротах подземной парковки появились люди в военной форме – Дурсль со своими солдатами.

Гермиона и двое авроров бросились к ним:

– Где проход? Как вы выбрались? Ведите!

Дадли как-то скованно развёл руками. На него чуть ли не с кулаками налетел Мортон, тыча в лицо жетоном Хоум-офиса (1).

– Засунь это фуфло себе в жопу! – Полковник сплюнул на асфальт. – Я тебе таких липовых корочек хоть дюжину нарисую! Вы маги. И там – маги. – Не обращая внимания на почти бесстрастных солдат, он показал рукой на Мансенион. – А я знаю одно: когда колдуны жарят друг друга – не важно, кто из них прав, потому что нам, простецам, похую от чего сдыхать – от пуль или от ваших ёбаных Авад. Посему, ещё и учитывая, что это дерьмо выпустил не Гарри Поттер, а ваш «король»… можете располагать мною и моими людьми, – последние слова Дурсль сказал, обращаясь к Гермионе. – Мы вышли по своему каналу, похоже, он закрылся за нами. Я этого не предвидел. Будем пробиваться внутрь?

Гермиона направила на двери стадиона волшебную палочку:

– Там паника? – Дадли кивнул. – Выйти нельзя. Нужно как можно быстрее снять блокаду со стадиона. Сэр, вызывайте все свои экстренные службы. Мерлин со Статутом, потом разберёмся. Мистер Мортон, у вас есть связь с представителем премьер-министра? Бейте тревогу – одни мы не справимся. Ломаем эту хрень! – Гермиона дерзко ругнулась и выдала из палочки по застеклённым пролётам второго этажа целую очередь заклинаний, отрикошетивших и зашипевших возле её ног разноцветными «угольками». Неудача не остановила миссис Уизли. Рассредоточившись, её примеру последовали остальные маги.

*

Гарри сразу дёрнул к Саю – к прекрасной цели для нападения: Мотыльки были идеально освещены и видны как на ладони со всех сторон зала, – но в центре толпы уже начали падать убитые и раненые, и людская волна отбросила его от сцены. Он вынужден был пробиваться по морю тел, будто пловец, захлёбываясь чужими криками, а зеленые лучи уже совсем не походили на спецэффекты...

Кингсли аппарировал, чтобы руководить захватом снаружи, и прямо при выходе из трансгрессии наткнулся на Гермиону и Рона. Но, не сразу заметив это, сбросил Оборотку и грязно выругался – маггловский взвод не стрелял, снайперы не сыграли своё соло, значит, осечка в его плане или предательство. Бруствер успел дать приказ использовать огонь фаерболлов; он перемудрил с изоляцией и просто кинул отряд внутрь периметра – бить на поражение всех, кто попадет в поле зрения.

– Прикончите Поттера! Поттера! Но не сжигать его – нужен опознаваемый труп!

На этой фразе командование Министра закончилось – супруги Уизли выпустили из своих палочек синхронный залп и…. Кингсли, уже было свалившийся к их ногам, странно дрогнув, исчез в воздухе.

– Голограмма! Сука! – заорал Уизли. – Смотри! Как тараканы бегут – вон новые Кинговы сволочи! А там горит. Идёт хвостом за ними, пока не схлопнулся тоннель. Я вижу… проход?

Атакующие мятежники всё же сумели прорваться на территорию стадиона, правда, оттуда уже начали бежать зрители – те, которые были ближе к внезапно открывшимся выходам. Блокада частично спала из-за перемещения министерских подразделений.

– Ничего не выходит – выталкивает! И теперь эти гады, министерские наймиты, все внутри! – крикнула Гермиона (их разделила людская река)... – А там только Гарри. Один!

– Как нам войти?

– Парковка, подземная стоянка – единственный вариант. За мной! – К ним подскочил полковник Дурсль, и по его отмашке бойцы спецгруппы повели магов к пандусам на нижние этажи.

Внутри стадиона было нечем дышать. Воздух превратился в ядовитую смесь паники, ужаса и густого дыма. Пламя, как бешеный дракон, пытающийся вырваться на свободу, со злостью билось на нижних рядах двух трибун и полумесяцем окружало сцену. Взрывались софиты, под куполом неуправляемо сражались друг с другом алые столбы света. Под слабым противопожарным дождиком метались люди. С высоты сверзилась металлическая конструкция с камерами и микрофонами и рухнула прямо перед вбежавшими в Мансенион магами и солдатами. Рон в последний момент успел оттолкнуть мощным заклинанием всю эту смертоносную громадину.

Самым кошмарным было то, что… шоу продолжалось! С первой Авады Кедавры и начала пожара прошло настолько мало времени, что часть разгорячённой, опьянённой представлением публики всё ещё не понимала, что вокруг разворачивается уже не мегареалистичное театрализованное действо, и лишь усиливала градус буйного восторга. Да и сами Мотыльки в раже (или осознанно пытаясь отвлечь толпу от панического бегства) продолжали свой номер.

– Слепите следящую технику, стреляйте и рубите кабели! Выводите людей из пожара! – громко приказал Дадли. «Весёленькую середину недели мне братишка организовал со своим табором колдунов. Психи, – думал он на бегу. Стрелять в гражданских полковник и не собирался – его целью, поставленной Министром, были так называемые “метки”: артисты и несколько лиц в випсекторе. Невыполнение приказа грозило Дурслю крупными неприятностями, так что случившийся пожар, как это ни чудовищно звучало, был ему даже на руку, пришёлся кстати: теперь можно было честно, без оглядки на закулисные игры начальства с Министерством магической Британии, исполнять свой долг. Полковник Дурсль прошёл не одну горячую точку, что такое терроризм, знал на своей шкуре – и теперь именно террористы мочили мирное население, стало быть, их и следовало обезвредить любыми способами.

– Не, ну хитрожопые, да! Нашими руками хотели могилы рыть и гробы заколачивать. Хуй вам! – Он устроился за опрокинутыми креслами, сплюнул окурок давно потухшей сигары, надел респиратор и нашёл в оптическом прицеле кузена.

*

Кингсли Бруствер в свои шестьдесят с длинным хвостиком был, если честно, не в лучшей физической форме, и сегодняшний марафон выбил из него последние силы. Очутившись в двух кварталах от чертового Мансилона – или как его там? об эти дурацкие маггловские названия все мозги затупишь! – который должен был стать его Аустерлицем, и Берлином, и… Но всё пошло не так! Рекомендованный Фокусником проклятый полковник (Дудль? Паршивый янки!), хренов простец, оказался непрост и предал. Давно надо было заткнуть этих маггловских выскочек туда, где им самое место, а не прятаться от них тысячелетиями. Грязные скоты, без чести и совести, трусы и все сплошь негодяи. Родятся уже испорченными и гнилыми моральными уродцами. Маги в своём постоянном страхе выживания загнали себя в угол и позволили процветать в мире тем, кому самое место на скотном дворе! Как же он ненавидел их всех. Нет, не магглов вообще. А лживых бесчестных магглов. Которых большинство. Ублюдки с замашками божков! Нельзя было делать ставку на них. Нельзя! Надо было ждать, копить силы, воспитывать смену. А потом ударить своим оружием без осечки. Но на всё это не было времени. Время – то, чего магической Британии, её Министру и лично волшебнику Кингсли Брустверу не хватало, как свежего воздуха в душегубке вспыхнувшего, будто прогнивший свинарни,к стадиона. Как же они все визжали! Таращились безумными глазами, готовые топтать друг друга, лишь бы пробить себе путь к спасению… Бедная Британия… Несчастное человечество… Позорное будущее…

Спалить бы всё в Адском пламени! Очищающем. И начать с чистого листа… А что если…

Как быстро мракоборцы и невыразимцы сумеют остановить Adesco fire? Успеет Огненный змей надкусить Лондон? А несколько Огненных змеев?..

*

Направленная в Главного аврора волшебная палочка будто выпрыгнула из руки первого целившегося – пуля Дурсля попала ему в запястье, второму нападавшему на Поттера магу Дадли пробил плечо, третьего снял в голову.

Разметав живой барьер, Гарри рванул к сцене. Обойдя секьюрити и свалив с ног поющего Сая, успел дёрнуть за ремень гитары Мартинсена. Перекат, прыжок, и Андрис валится за колонку. В ту же секунду над тем местом, где он стоял, трассирует зеленая Авада и его прозрачная гитара взрывается тысячами блестящих осколков. Публика ревёт и беснуется: кто-то от восторга, кто-то от ужаса.

Свечка поразил Поттера: даже не привстав с крутящегося стульчика, он создал над своим сектором сцены купол, переливающийся как мыльный пузырь, и, направив одну из барабанных палочек, оказавшуюся его вондом (2), метнул в нападающего Ступефаем, одновременно развоплотил летящий на сцену сгусток пламени. Гарри заметил в разных частях зала небольшие «зонтики» Защиты. Почти неразличимые в дымно-цветовой какофонии, они множились с каждой секундой – значит, авроры на месте и работают. Только их слишком мало, не справиться… Крики боли и ужаса раздавались со всех сторон, однако зеленые лучи мелькали всё реже… Мотыльки вроде бы все целы…

*

Рука старого мага не дрожала, разве что – его губы, точно на пробу шептавшие мощное неудержимое заклинание.

– Адеско… ф…

Кингсли опустил руку. Что-то удерживало его. Сомнения? Откуда им взяться? Он всё делает правильно! Если не он – то кто?

Снова взмах волшебной палочкой, цель – неуклюжий помпезный стадион на берегу Ирвелл. Гроб из стекла и бетона. Крематорий.

Бруствер захлебнулся нахлынувшим ужасом. Вызвать громко и отчётливо Адское пламя так и не смог. Но вдруг покачнулся – в глазах потемнело, в сердце словно впился шип, – и Огненный змей самовольно, воспользовавшись секундным невербальным порывом, от которого маг тут же отказался (поздно…), сорвался с кончика палочки и раскалённым добела копьём понёсся к Мансениону.

– Нет… – Кингсли схватился за сердце и выронил палочку, обжёгшую ему ладонь.

*

Стало нестерпимо жарко, всё вокруг затрещало. Боковым зрением Гарри засёк промелькнувшие рядом лохмы Мартинсена, тот мощными гребками прокладывал себе дорогу куда-то в сторону, по пути просто опрокидывая на пол ревущих юнцов. И тут – ещё одна вспышка, синяя. Поттеру привиделось (на бегу четко разглядеть не удалось) облако или, скорее, сгусток плазмы – огромный силуэт… собаки? Синий свет накрыл значительную площадь мятущегося людского моря, и сделалось тихо, будто кто-то выключил звук в целом секторе объятого пламенем стадиона.

– Пап, мы с Кимом рядом! – четко раздалось сзади. – Прикрываем, строй «альфа», – голос Джеймса звучал внятно.

– Понял, за мной! – Двигаться в фарватере вампирской магии стало легче, втроём они быстро погнали послушных зрителей к вдруг открывшемуся проходу. Гарри оглянулся – тел за ними на полу не было. А над «мертвой зоной» огонь сворачивался клубами и, как будто сам обжигаясь, уходил ввысь, не достигнув земли. Под куполом металась в попытке кого-нибудь сожрать оранжево-жёлтая голова змея и рассыпала вокруг себя белые искры.

– Нихера себе щенок наш творит! – восторженно бросил через плечо Джей.

– Чего? – Гарри понял, что наглотался дыма, и попытался чарами восстановить дыхание.

– Это Корж Адское пламя не пускает. Аж не верится!

– В сторону, рассредоточимся! – приказал Поттер.

Огненные шары вроде тоже изменили траекторию, но продолжали сыпаться на головы мечущихся в ловушке людей, только те, кто оставался на трибунах, получили некое преимущество и, по крайней мере, им не угрожала опасность быть затоптанными. Сай, чуть очухавшись, спрыгнул с авансцены вниз, потому что увидел Гарри, которого снова отнесло паникующей толпой к центру зала, – но над ним уже висела защитная сфера.