Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 89 страниц)

– Не засветил, говоришь? – Прошипел тот и покраснел, явно не от смущения, потому как сжал кулаки и качнулся в сторону Альбуса. – Да ты, поганый пидор, и не можешь мне навредить. А вот я могу! И друзья у меня покруче всяких геройских сынков нашлись.

Ал вдруг тоже разозлился, будто омытый неожиданной ненавистью бывшего приятеля. Он-то подумал сначала, что Долгопупс его просто цепляет, а оказывается, это гораздо глубже и неприятнее?

– Ты сам хорош, зачем брехал? Я тебя за язык не тянул. Теперь дружками прикрываться будешь? А у меня девушка есть, это совсем другое дело, ошибся я тогда и... в тебе ошибся! – Зачем он это говорил, Альбус и сам не знал, но вот удержать в себе не смог. – Просто забыли бы... по-свойски, – попытался он исправить ситуацию. – Давай, а? И разойдемся.

– Чего-о-о? Девушка? Да какая у тебя может быть девушка! – Долгопупс заржал, даже голову откинул. – Педрила, и семья твоя такая же – братца старшего из аврорской своры и то попёрли, несмотря на папочку-начальничка. Думаешь, не знаю, что Джей ваш – гомик и с гомиком за деньги живёт? Или надеешься, что молчать буду? Весь Хог уже в курсе.

– Заткнись, урод! – будто выплюнул Поттер. К такому повороту «беседы» он был не очень готов. Обида подкатила к горлу плотным комком, гнев забарабанил в виски. «Гад, да как он смеет!» Любые оскорбления и провокации в свой собственный адрес Альбус Северус стерпел бы, стиснув зубы, потому что считал сдержанность чуть ли не главным мужским достоинством, да и Гаю на каком-то подсознательном уровне давал право высказывать нелицеприятные претензии, но... но гадости об отце и Джеймсе... Совсем не помня себя, Суслик яростно сверкнул глазами и вытащил волшебную палочку. – Силенци...

Внезапно что-то шибануло по ушам, потолок резко приблизился, ударив куда-то в горло, дыхание перекрыло, как печной заслонкой, стены схлопнулись, больно стиснув грудную клетку (сделать вдох – невозможно!), а огни факелов слились в один вертящийся хула-хуп. Альбус почувствовал ужасный приступ тошноты, сознание начало ускользать, он захрипел и... всё кончилось.

– Это Круциатус, – лениво сообщило белое пятно, склонившееся над ним, лежащим на полу. – Слабенький, потому что физический. Кстати, выпущенный из твоей палочки, так что доказать ничего не сможешь. И не забывай, я папаше своему легко голову задурю – он мне поверит! И я с тобой еще не закончил, поттеровское дерьмо. – Долгопупс поддел носком туфли подбородок корчившегося на полу Ала. – А кому пожалуешься – помни, гнида кучерявая, что в гриффиндорской башне крутые ступеньки, да и расположена она в другом конце замка; так что если что-то пухлое рыжее оступится там или упадет... нечаянно, тебе, бедняжка, на помощь не добежать... – Нагнувшись, Гай вложил в руку своей жертвы его же палочку; потом помедлил секунду и наступил каблуком на судорожно скрюченные пальцы Альбуса. Тот хрипло выдохнул на одной ноте и закашлялся от невозможности закричать...

– Ой, случайно получилось, прости-прости! – В притворном раскаянии прикрыл рот сын самого толерантного директора школы. – Ну ничего, вообще-то тебя братик научит девятью пальчиками дрочить, ведь у него их на один меньше осталось...

Когда стихли шаги... (кого теперь? Врага? «Бывший» только что обернулся в нечто абсолютно незнакомое Альбусу – так из куколки вылупляется не бабочка, а страшный рогатый плотоядный жук...), Поттер-младший сел, неаккуратной кучей привалившись к основанию пилона. Ему было очень плохо, но мозги работали ясно и чётко. «Может, я и заслужил? Хотя не думаю... – сплевывая горечь и накладывая Эпискеи на размозженный сустав большого пальца, совершенно спокойно размышлял самый умный отпрыск Главного аврора Великобритании. – Вот только зря ты, Долгожоп, считаешь меня дурней и трусливей себя. Мы же очень давно знакомы – мог бы и уяснить, кто такие Поттеры вообще и Альбус Поттер в отдельности. И уж совсем напрасно (кстати, надо уточнить про его приспешников!) стал угрожать моей сестре...»

– И последнее, – сказал он вслух, неловко поднимаясь на ноги и постанывая, – откуда ты, собака неумная, узнал о нападении на Джеймса?! – В его голосе слышалась крайняя степень удивления, но ни капли растерянности или замешательства. – Нельзя быть таким... болтливым, Пупсик, прокол у тебя вышел! – Глаза Альбуса Северуса, нехорошо сощурившись, ярко блеснули зеленым. А возможно это просто ожили блики от огня факелов, который рвала в клочья разыгравшаяся к ночи непогода.

*

По-стариковски подобрав полы мантии, коридорами, затем по переходу, через лестничный пролет... ползла чёрная согбенная тень...

«Но, но самое главное, пропуск в Хогсмид по «неотложному семейному делу» подписан и заверен личной магической меткой декана», – так думал Альбус, одной рукой сжимая в кармане заветный кусок пергамента, а другой держась за стенку, когда мелкими перебежками, с остановками, всё еще кривясь от боли, одолел последний поворот пандуса, ведущего в спальню шестикурсников.

К счастью, там все были заняты делом. Приветливо кивнул только Герберт Корнер, который именно в этот момент оторвал зомбированный взгляд от плавающей перед ним в воздухе лучевой саморасширяющейся таблицы сочетаемости ментальных воздействий.

– Контрольную сделал? – спросил он.

– Ох, блядь! – ответил его несчастный одноклассник, со стоном заваливаясь к себе на кровать.

– Оригинально, Поттер, бранные слова имеют коэффициент не больше тройки, сильнее заклинания икоты, но слабее полноценного... А... Что с тобой? – вдруг всполошился Октавий Одинс, еще один обитатель спальни номер D 6 дробь 4/3 точка м. (В Когтевране всё имело свои четкие параметры, например, это означало: мужской дормиторий шестого курса, число спальных мест – четыре, присутствуют трое).

Альбусу быстро была оказана помощь. Право слово, если не в родном гнезде, то где? И никогда ничто подобное, даже дуэли, не выходило за пределы факультета, вот такие традиции... Поэтому магическое нападение старшекурсника Долгопупса на Альбуса Поттера тоже должно было остаться неизвестным ни директору, ни преподавателям. Неизвестным... но не неотомщенным! Месть Ал оставил для себя. Не вдаваясь в детали, рассказал друзьям только о произошедшем (иначе те, не спрашивая, всё равно разузнали бы всё сами: в Когтевране ценят личное пространство друзей, но никому не разрешают вторгаться в него с кулаками, а тем более – с непростительными заклятиями), а не суть конфликта с Гаем, да и планов своих пока не раскрывал. Друзья на подробностях не настаивали – было не принято...

– Понадобится помощь, любая – только намекни, – серьёзно посмотрел на Альбуса Одинс. – Трое когтевранцев – всяко лучше одного.

Поттер просто кивнул.

«Гай... Я его имя однажды написал восемнадцать раз... кажется, это было на Истории магии, в середине апреля... Что случилось с тем человеком, которого я знал с детства, с тем простым и весёлым мальчишкой, пусть и чуток трусливым, в которого меня даже угораздило влюбиться? – думал он, пока ребята суетились вокруг него, даже немножко перебарщивая с лечебными заклинаниями. – Когда эти изменения произошли? Откуда жестокость, высокомерие, злость? И как же слеп был я, придурок...» – закончил он вяло, потому что Сонное зелье уже начинало действовать, оставалось только послать одно важное сообщение. Письмо Матильде он сегодня не напишет, ничего, завтра извинится и пошлёт послание в два раза длиннее и наконец-то поговорит с любимой, а вот ещё одну особу нельзя оставлять без весточки.

Спустя полчаса после излечения пострадавшего, его «самый главный друг» Октавий по прозвищу «Восьмёрка» погасил в комнате все огни и, приоткрыв на мгновение не скрипнувшую дверь, выпустил в коридор еще одну маленькую и хвостатую тень, полетевшую в годрикову башню.

*

Утро девятого сентября в Шотландии выдалось ясным, ливший весь прошлый день дождь наконец прекратился, и над всей горной страной раскинулся лучистый синий плат осеннего неба.

– Так что случилось? – Лили, трусцой бежавшая за братом, почти у выходных дверей вестибюля наконец-то ухватила его за рукав мантии. – Стой!

– Ты меня поняла, Лилища? Ни одного шага к, и ни одного слова с... Гаем Долгопупсом.

– Я прочла твою записку, Суслик. – Закивала головой сестра. – Но...

– Слушайся! – отрезал серьезный Ал. – Приду – всё расскажу. Это не игра и не розыгрыш. Ты взрослая и знаешь, что когда я не шучу – то я не шучу.

Лили просто ответила:

– Да.

Филч внимательнейшим образом, недовольно шевеля бровями, изучил пропуск Поттера-младшего, неохотно поднял тяжелые запоры, убрал скрипучие задвижки – и Альбус поспешил навстречу своей судьбе.

*

Сегодня судьба не особо благоволила к нему: Кириоса, молодого работника «Кабаньей головы», с которым Альбус договорился об аренде ди-фона, услали в Лондон за специями, потому что во всей деревне уже два дня барахлила каминная связь. Вот напасть!

Суслик повздыхал, заказал чаю с марципановыми ёжиками и, чтобы скрасить неопределенно долгое ожидание, стал листать свежий «Балабол». Прочитал передовицу (и до развлекательных изданий добралась политика! Противно...), повествующую о падении нравов среди молодежи, и редакторский комментарий новых постановлений Министерства на этот счет, якобы способствующих укреплению морали и правопорядка в стране. Чего они все, взбесились, что ли? Пару-тройку месяцев назад с моралью и нравами в магической Британии всё обстояло нормально, ну, как минимум, не критически, а теперь вдруг в одночасье – приехали, типа прозрели? Эпидемия падения нравов? Спасайся кто может?

Страдающий от нетерпения Альбус открыл газету на предпоследней странице – ну хоть о спорте почитать. Во весь разворот на колдофото пылали покорёженные останки вертолёта, суетились магловские спасатели; и надпись красным: «Крылья разврата не спасут в небе Англии»...

Нет, буквы не слились сплошной полосой, напротив, стали четкими и даже объемными... Статья бойко и радостно повествовала... радостно – может, и не так, просто подробно, взахлеб, смакуя детали, информировала широкую общественность о трагедии, случившейся над Лондоном: «...в результате теракта взорвался и рухнул вертолёт, перевозивший участников знаменитой рок-группы Кrom fendere из Хитроу в столицу...» – а еще не несчастный, пока только крепко выпавший из реальности Альбус как будто одновременно читал, слышал и видел это кошмарное событие во всех деталях – падающую машину с огромным винтом, взрыв, крики (а было ли, кому там кричать?..) и горящие обломки. Всё, что осталось от большого маггловского летательного аппарата, от людей, от... его любви. Мати, Мати, Мати... Не может быть! Нет! Это какая-то злая шутка... очень злая... НЕТ!!!

– О господи! И Ким тоже! Бедный Джеймс... И Сай... все! – вырвалось у Альбуса вслух. Почти нормальным голосом, немного задумчиво.

Шок был так силен, что Ал ещё не познал, не почувствовал всю горечь утраты. Мозг лихорадочно метался в поисках решения: куда бежать, что делать. Ну надо же что-то делать!!! Не сидеть же, прилипнув задницей к стулу в баре! С окончательностью смерти Альку еще не приходилось сталкиваться. Когда умер кот Базилька, ему было всего четыре года и...

– Мерли-и-и-ин! – простонал он, мгновенно охрипнув. – Я не верю... Но...

Не раздумывая больше, чувствуя, что голова закипает от нахлынувшей безысходности и страх начинает замораживать кончики пальцев, Поттер-младший смял газету и уткнулся лицом в пахнущие типографской краской листы; потом выскочил на улицу, задохнувшись от первого приступа подошедших к горлу рыданий. Даже не достав из кармана волшебную палочку, напрочь позабыв о ней, крикнул прямо в бессердечное эмалевое небо: «Аппарейт!» И исчез.

В кабинете директора школы истошно завопил и истерично забился маленький колокольчик в специальной рамке: в окрестностях Хогвартса самовольно аппарировал несовершеннолетний маг.

............................................................

Гай Долгопупс: http://www.pichome.ru/atd

====== 27-2 ======

Встряхнувшись по-собачьи, Гуль поднялся в полный рост. Неловкости в присутствии Поттера-старшего он не испытывал, тем более что чётко срисовал его настроение: на незваного гостя не злится, скорее, испытывает реальную усталость и какую-то сильную душевную тяжесть… смятение, тщательно маскируемый эмоциональный упадок. Не похоже на аврора, неужели это как-то связано с Саем? Гуль озадачился, однако не видел повода вмешиваться в любовные дела друга, понадобится тому – сам расскажет и попросит помощи. Хотя… Сай-то как раз вряд ли попросит… На сердце Мартинсена стало неспокойно, и, сделав несколько шагов к выходу, он сообразил про ещё одну причину такого своего волнительного и непонятного состояния: а куда ему, собственно, идти? Вот олухи, они же с Джеем даже не договорились. В гостиницу к ребятам возвращаться, где ему, как члену группы, разумеется, забронирован номер? Теперь Джей Эс точно не согласится, да и впускать его в эпицентр фанатского ажиотажа – не лучшая идея. Значит, снять апартаменты в другой гостинице? Или квартиру? Как-то теперь это кажется… пошло, что ли. Ким даже передёрнул плечами. Ему никогда не было особой разницы, где трахаться – хоть в такси, хоть на крыше, хоть в трансформаторной будке (ага, его тогда знатно шибануло током – хер потом два дня не опускался, парни ржали, аж голоса посрывали), но сейчас почему-то подумалось, что таскаться с любимым человеком по отелям… таскаться…

Гуль дерзко улыбнулся сам себе и спросил:

– Мистер Поттер, а можно я ненадолго останусь? Мне у вас нравится, я ж с тринадцати лет бездомный – отели и хостелы, ну задолбало совсем.

– Чего? – почти поднявшийся к себе хозяин дома даже повернулся от неожиданности. Но внезапно не выдал гневную тираду, не обозвал патлатого нахала, не отпинал его до двери, а поводил бровями, потёр глаза, очень тяжело вздохнул и сказал:

– Ну ладно. Тебе же и правда идти некуда? Оставайся, иначе где Джеймсу тебя по Лондону искать? И как тебя всё же звать, Зоргэн или Мартинсен?

– Мартинсен – фамилия отца, а Зоргэн титул наследный. Ну, как у вас – лорд Блэк.

– Хм, да какой я лорд… да еще Блэк? – Поттер устало потянулся.– Короче, нечего по чужим углам шариться, всё равно на днях надо к вам на помолвку собираться. – Ещё более тяжёлый вздох. – Только это… чтобы копыта свои на подушки не клал, – кивнул Гарри на диван, – и… того… причешись, а? Хотя… – он как-то рассеянно махнул рукой, – делайте что хотите. – И ушёл в свою спальню.

Гуль пожал плечами, глядя ему вслед, и отправился на кухню – очень хотелось есть. Саю решил не звонить – неудобно вмешиваться, тем более в такой щекотливой ситуации.

*

Гарри в своей комнате сразу как будто сдулся, прямо в одежде и туфлях повалился спиной на кровать. Полежал немного с закрытыми глазами, потом достал из кармана сложенный узким прямоугольником пергамент с печатью Отдела Тайн, развернул, пробежал глазами и отбросил в сторону, на покрывало. Вот и рухнули его надежды на спасение Драко.

Главный аврор с утра пораньше привёл своих ребят мракоборцев в Лондон – учения пора сворачивать; уладил пару дел на службе, подписал накопившиеся бумаги, переговорил с Тедди и с Биллом Мортоном, а потом отправился к невыразимцам. Надо было решать что-то с Малфоем, как можно быстрее (подозрительно неспокойно покалывало сердце; многие годы почти и не вспоминался Хорёк – никакой маяты по поводу несостоявшихся юношеских отношений, а сейчас, через столько лет, – как прорвало!), и в свете нового положения Поттера-старшего, как главы клана Блэков, ситуация изменилась в лучшую сторону. У Гарри появился магический рецепт, обнаруженный в родовой книге, но требовалась консультация. По редким ингредиентам и, главное, по некоторым условиям предполагаемого колдовства. Например, больше всего Поттера интересовало, где можно раздобыть «иную хрень», перечисленную в рецепте снятия проклятья Ледяного сердца (он и названий-то таких за свою тридцатилетнюю «магическую карьеру» не слыхивал…), и когда именно альфа Змееносца Расальхаг сместится в синий спектр эты Сабик, потянув за собой бету Малого Пса Гомеису.

Нет, невыразимцы не отказали ему начисто... Наоборот, очень воодушевились, увидев блэковский рецепт, принесённый Поттером, чуть ли не до потолка прыгали; про ингредиенты успокоили: найти действительно трудно, но при достаточном ресурсе времени и галлеонов – вполне возможно. И про альфу-эту-бету подробно всё объяснили: не волнуйтесь, дескать, господин Поттер, в ваших руках оказалась уникальнейшая сигнатура, теперь решить означенную проблему – раз плюнуть, и Змееносец посинеет и войдёт во взаимодействие с Псом очень скоро, имеются даже точные данные, нужный нам астрономический цикл начнётся минута в минуту в 01.35 25 ноября 2065 года…

Вот и на тебе! Конечно, у Гарри Поттера всё должно быть через жопу: если счастья – то навалом, если проблемы – то гуртом! «Тряхнем стариной, мальчик мой, как говаривал один бородатый чародей четверть века назад! Или не говаривал? А что говаривал? Что нет ничего сильнее любви? Господи, тьфу, Мерлин! Да есть, есть на этом долбаном свете много чего сильнее любви: неизлечимые болезни, несчастные случаи, массовые катастрофы, ложь, ненависть, жажда наживы, равнодушие, глупость, время, едрить его под зад горгулье! Время – самый опасный враг любви, с которым ей не всегда под силу справиться. Сорок пять… Сорок пять лет ждать, чтобы избавить Хорька от проклятия его родного отца?! Ну ты, Слизеринский принц, и влип. Ладно мне потерпеть – всего-то полвека, а вот Драко вряд ли дождётся. А если и дождётся, то в каком состоянии?..»

Гарри чувствовал поражение. Трубы герольдов ещё не просигналили капитуляцию, знаменосцы ещё держат штандарты высоко над головами, гвардейцы рвутся в бой, но главнокомандующий уже знает – фиаско, и даже не умереть с честью, как подобает воину…

Что же делать? Что же делать? Что же делать?

А как же Скорпи?

Он больше ни о чём не мог думать, но заставил себя оторвать взгляд от «дырки» в потолке, прожжённой силой собственных мыслей, увязших в безысходности реала, встать с кровати, переодеться и отправиться в ванную. Надо смыть с себя это всё, освежиться – казалось, что к телу налипла противная паутина. Пауки живут в склепах… Пауки – свидетели смертей наших душ… Блядь, какая же это всё гадость! Вечная война, вечная бойня, вечно одни жрут других, а ты должен не только пытаться выжить в этом аду, а ещё и сберечь свою любовь, своих детей, друзей, всех, кто тебе дорог, и помочь тем, кому больше никто кроме тебя не поможет. Избранный, с самого детства, с рождения, навсегда. Кто, где, на каких небесах решил, что у обычного мальчишки Гарри Поттера хватит на всё это сил? Но вот если он сейчас не вытянет Хорька, то сможет ли наслаждаться счастьем со Скорпи? Малфой-младший – как основание весов, точка равновесия. На одной чаше – Гарри со всеми его проблемами, на другой – Драко, которого Скорпиус считает отцом. Пока гиря «Драко» тянет Скорпиуса, сгибает на одну сторону, пусть и не ломает, но долго ли тот сможет выдерживать на своих хоть и крепких, но юношеских плечах такую ношу?

Неторопливо снимая одежду, Гарри приложил руку к груди, опустил на живот, показалось – так реально, просто жуть! – что это ладонь его любимого мальчика. Гладит, дразня, выпрашивая ответную ласку, успокаивая, придавая силы. От невозможности именно сейчас обнять Сая и посмотреть ему в глаза Гарри даже зарычал, стиснув зубы, и ударил кулаком по подушке. «Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив рядом со мной! Всё!.. Но ждать сорок пять лет, чтобы освободить Драко… это… настоящее родовое проклятие! И я, как старший Блэк, разделю его вместе со всеми членами моего рода!»

Никакого конкретного решения принять не вышло – его просто не было, или оно пока ускользало, но решимости прибавилось, дыхание окрепло, безысходность начала отступать. Привыкший бороться Гарри Поттер просто в очередной раз вступал на уже знакомую дорогу неизвестной войны, войны, в которой необходимо победить, а как – неясно.

После душа он уселся на кровать и, растирая себе мышцы ног, взял телефон, чтобы позвонить Саю. Соскучился же до чёртиков. Тот не брал трубку... Десять гудков, пятнадцать, сброс. Снова гудки. Снова сброс. Поттеру показалось, что услышь он сию секунду голос Скорпи – и всё бы непременно изменилось к лучшему! Всё и у всех!

– Спит, что ли? – вслух подумал он. – Ну пусть спит, лишь бы не подался куда, на подвиги… Надо к нему Следящие похитрее прицепить… Ага, а потом надеть на парня ошейник и водить на поводке. Гарри, а ну прекратил свои аврорские штучки! Лучше отдохни, тоже поспи, хоть полчаса.

Поттер подошёл к большому зеркалу и отсалютовал своему отражению:

– Есть, сэр, слушаюсь!

Кое-что вспомнив, он отправился в кабинет, достал из потайного ящика секретера футляр с волшебной палочкой Скорпи, которую получил от Драко при последней встрече. Кусочек навскидку неопознанного дерева мягко улёгся в ладонь, будто узнал мага. Невероятное ощущение! Сай не держал её в руках около трёх лет, а «волшебница» льнёт, как если бы была хорошо знакома с Поттером. Дюймов двенадцать или даже тринадцать, простенькая, но изящная, какая-то совсем не малфоевская… С ней Скорпиус творил своё первое настоящее колдовство, скучал по ней в разлуке… Спящая, нет, усыплённая магия, лишившаяся хозяина. Надо бы вернуть её владельцу? Надо, но Гарри никогда не сможет этого сделать. Даже держать её в руке трудно – тоска по любимому давит на грудь и горло. Ну, что же он расклеился, как зелёный, впервые влюблённый романтик? И нескольких часов потерпеть не может? Что за ребячество? А… собственно, в первый и есть…

Палочка заняла своё прежнее место в тайнике. Позвав Кричера, Гарри попросил приготовить еды и побольше.

– И этого шалопая волосатого накорми. Графа? Ага, графа. Меня не беспокой, только камин разожги и упакуй в коробку вина, ну там хлеба, чего без холодильника хранится, макароны можно, а лучше что-то из готового, стейков, хаггис твой фирменный, холодный паштет и посуду какую…

– Хозяин собирается на пикник? В одиночестве? – прищурился эльф.

– Пикни мне ещё! Да, полотенца не забудь. И быстро с глаз моих, моралист замшелый!

Кричер медленно поклонился и направился к камину; через минуту бойкий огонёк уже плясал на аккуратных, сложенных в виде колодца поленьях. Наверное, среди дров попалась ёлка – по спальне поплыл запах смолы, Гарри любил, когда первый дымок после растопки заполнял помещение, ластился к ногам, а потом рассеивался, сменяясь особым духом огня, теплом, уютом, верой в то, что в любые холода есть способ согреться… Природа наказывает, испытывает людей промозглой сыростью, студёными сквозняками, морозами, и сама же дарит им согревающий тела и души огонь – как гармонично устроен мир. Значит ли это, что и на проклятье Ледяного сердца найдётся какой-то свой огонь, который рано или поздно растопит колдовской лёд? Лишь бы не слишком поздно… А то ведь не все в лютую стужу добираются до горячих каминов…

Кажется, он задремал. Конечно же, увидел в коротком сне, обрушившемся на усталый мозг, любимого. Было так хорошо… Слишком резко дёрнулся от какого-то постороннего шума, от гневного гула в трубе, от бешено расплясавшегося за каминным экраном пламени. Зелёного, магического… Чувствуя боль в шее (потянул мышцу в любовных играх), Гарри вскочил с кровати как раз в тот момент, когда закалённое стекло экрана треснуло и разлетелось вдребезги, осыпаясь на пол грудой осколков, а в комнату ворвался вихрь изумрудных искр, в беспорядке разлетевшихся во все стороны. Гарри выставил волшебную палочку, готовый отражать любую атаку, но к его ногам из мечущегося всполохами жерла камина выпала всего лишь скатка пергамента. Язык пламени, словно вдогонку за посланием, лизнул Поттеру лицо, отчего пергамент подскочил и, тлея, принялся носиться по воздуху, как живая птица, пытающаяся вырваться на свободу. Гарри подпрыгнул и поймал «птаху», та буквально на глазах обращалась в пепел. Читать пришлось очень быстро.

Он сперва даже не узнал почерк.

«Наша последняя встреча. Нет, предпоследняя… (В последний раз ко мне приходил какой-то почти незнакомый человек…) Ни слова не было сказано, только кивок узнавания. Две параллельные жизни. Твоя – взбирающаяся по спирали успеха и признания: перспективы, чаяния, легкая поступь в будущее, семейные радости, геройские будни необременительной службы, возможно, любовь… И – моя…

Гарри, ты любишь эту женщину? Эту чрезмерно гордую своим положением супругу и хозяйку дома, мать твоих детей? А рядом друзья – привычные, верные, как собственные руки... ни сомнений, ни колебаний… Счастье. Твоё счастье, от которого у меня что-то шевелится слева в груди (нет, не сердце – его, твёрдый кусок льда, ничем не расшевелить), на которое я не хочу смотреть, но не могу оторвать глаз.

Счастлив ли ты, Гарри? Надеюсь, что да, надеюсь, что нет...

Как же иначе мне оправдать свое НЕсчастье, свой НЕпокой и НЕприкаянность в этом чертовом мире? Жалкое существование после... после жизни.

Я очень хотел жить. Выжить. Зачем?

Больше всего боялся могильного холода. Зря. Есть холод пострашнее.

Не то чтобы я особенно жалел себя, спасает скепсис и… – странно, но правда – …забота о хлебе насущном.

Но, Гарри, Гарри, какая мука притворяться живым! Моё полудохлое нутро скользит по спирали вниз, острым жалом шурупа уходит в тупую древесину повседневности.

Я был хорошим сыном, хороший ли я отец? Думаю – нет.

Хороший ли я работник? Безусловно. Аккуратный до педантичности, сдержанный и исполнительный, несколько миллиграммов инициативы и четко вымеренная щепотка вдохновения и творческого подхода. Безотказен, работящ – Драко Малфой… Смешно?

Моя жена меня умеренно презирает, но я регулярно исполняю свой долг в постели и не забываю совместных дат.

Гарри, Гарри Поттер. Сейчас надену перчатки, предложу руку своей супруге и, проводив поезд, увозящий наших детей в школу, уйду в свой мир, где каждый вечер я сочиняю нашу жизнь... твою и мою. В ней есть всё – приключения, борьба и страсти, любовь, такая разная... счастливая и не очень; наша совместная жизнь и наши ссоры... Я выдумываю и описываю места, где всё происходит, рисую пером пейзажи и страны (но чаще это бывает Англия), отвечаю на твои реплики, глажу твои волосы или бью тебя по роже... Мы ненавидим и любим друг друга, соединяем в единую плоть тела, кричим в пароксизме единой страсти, орошая семенем и потом мятые простыни, расстаемся и предаем... Спасаем мир, говорим глупости, напиваемся, смеемся. Даже жарим друг для друга тосты. О, я жарю лучшие тосты во всём Боринге, с яйцами пашот, с сыром…

В этих рассказах есть всё, в них есть абсолютно всё, Гарри, в них нет только тебя.

А вся правда в том, что даже нашу предпоследнюю встречу я тоже сочинил, выдумал. Кивок узнавания, твой взгляд, пусть мельком, но остановившийся на моём лице, мой сын – ученик Хогвартса, мои, даже такие, но отношения с женой. Больно. Слишком больно смотреть в глаза реальности. Я мог бы вытерпеть очень много боли, теперь мог бы. Но слишком холодно, надо согреться, надо…»

Последние буквы Поттер читал уже на рассыпающемся шелковистыми хлопьями пепле. Или Драко не дописал, или окончание письма сгорело.

Гарри не моргая уставился в камин и непроизвольно прикрылся волшебной палочкой: зелёный цвет пламени сменился на перемешанную в дикой ярости палитру алого, оранжевого и белого, дымоход отозвался сначала далёким голосом, кажется, мужским, не то рыдающим, не то проклинающим в отчаянии, а затем заревел голодным зверем – из под каминной полки на хозяина комнаты выглядывало безжалостное свирепое око отлично известного ему змея – Огненного, воплощения Адского пламени.

Не раздумывая, лишь стерев с глаз морок перепачканными в пепле пальцами и укрывшись магическим щитом, Поттер шагнул в камин.

.......................................

http://www.pichome.ru/bTn

====== 27-3 ======

– Ваш всегда так эффектно на службу уходит? – Гуль почувствовал мощный толчок воздуха, со второго этажа раздалось дикое завывание и ударило вонью или, скорее, гарью, специфической такой; он поперхнулся индюшиной ножкой, которую тщательно обгладывал под умилительные вздохи домовика.

– Всем бы такой аппети… – Кричер, наблюдавший за удалым едоком, пребывал в блаженной прострации. – Что?! – Встрепенулся он, выронил разделочный нож, коим отрезал от румяной птицы очередную «добавочку» возлюбленному графу, и рванул в спальню хозяина.

Гуль дёрнул следом, перепрыгивая через три ступеньки, мгновение – и он уже на втором этаже.

Комната Гарри полыхала. С потолка осыпалась штукатурка и торчали черные «рёбра» стропил, прогоревшие насквозь доски чердачного пола; стены обнажились до красного камня, из которого триста лет назад Бетельгейз Блэк построил свой городской дом. Однако вся мебель, ковры, портьеры и даже каминные часы остались целехоньки – только пеплом припорошило.

– Мистер Поттер? – на всякий случай позвал Гуль и, склонив голову, спросил у Кричера: – Ну, и что это значит? Тушить будешь? Или мне пожарных вызывать?

Эльф обиженно поджал губы:

– Беды нет. Чужой огонь, не взаправдашний, нам вреда не сделалось. Через минуту само потухнет и заживёт. – Он поднял кверху свой большущий острый нос и втянул запах пожарища. – Хозяин жив. А вот беспорядку! И Чарли нету, и порядку в доме нету!.. Но надобно гобелен проверить, господин граф. – Виновато поглядел Крич на Мартинсена. – Я мигом, минуточкой, сэр. – И исчез.

Пламя и правда будто бы втянулось в стены и пол, Зоргэн с удивлением наблюдал, как комната приобретает обыденный вид, – для него такие «простенькие» фокусы старинных жилищ волшебников всё же были непривычны, в его собственном замке правили совсем другие магические стихии.

Помахав своей волшебной палочкой, чтобы чуть разогнать дым, Гуль пробурчал беззлобно, скорее, даже довольно:

– Я же говорю, что с Поттерами не соскучишься, и дом у них клёвый. – И отправился было доедать индюшку...

Прямо посередине гостиной, рядом с перевёрнутым стулом лежал Альбус Поттер.

Гуль растерянно нахмурился, глянул по сторонам, но уже в следующую секунду почуял запах свежей человеческой крови. Даже ноздри защипало! И увидел, что светлый напольный ковёр под телом брата его супруга начинает медленно пропитываться тёмно-красным.

Одним прыжком Ким оказался рядом, склонился, поднял Ала за плечи. У того были в ужасе широко раскрыты глаза (два агатовых блюдца!) и рот шевелился в беззвучном крике. Альбус пытался дышать, но у него из горла поднималась кровавая пена. Только сейчас Мартинсен заметил, что всё тело младшего Поттера покрыто глубокими порезами, а местами вообще превратилось в кровавое месиво. «Расщепился!» – Ухнуло куда-то вниз сердце графа Зоргэна, наслышанного страшилок об опасностях аппарации.