Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 89 страниц)

Полюбоваться было на что. Но мысли о Малфоях всерьёз обескуражили Поттера и отвлекли от шоу: не хотел он сравнивать Сая с его отцом, а вот само как-то... Но вывод всё-таки: не так уж и похож, не типичный какой-то Малфой. Ярко-выраженный, но нетипичный. От этой нелогичной мысли Поттеру почему-то стало легко, и он с удовольствием досмотрел концерт до конца; даже фастфудовский кофе вдруг стал казаться вполне сносным.

В заключении Сольвай исполнил новую красивую песню на французском. И не удержался от эпатажа: вышел на сцену в белом фрачном костюме, который казался то белоснежным, то почти прозрачным. Магглы, впрочем, колдовства не заметили, а волшебники были в восторге.

Какая странная у нас с тобой любовь.

*

Не надо говорить, что мы не пара –

И так понятно всем...

То нам друг друга постоянно мало,

То быть не можем вместе мы совсем.

*

Со мной ты забываешь обо всём,

С тобой я не могу забыть о ветре,

Что гладит буквы в имени твоём,

Кружа афиш обрывки в городе рассветном.

*

Какая странная у нас с тобой любовь...

*

Мне станет не вздохнуть, и сердце встанет,

Когда тебе аорту пережать.

А если болью горло МНЕ терзает,

От вдвое большей ТЫ не сможешь спать.

*

Какая странная у нас с тобой любовь...

(Почти шёпот. И мгновение объемной пульсирующей тишины перед оружейным залпом оваций...)

А завершился концерт смято. Уже когда на экране побежали титры и рекламные вставки, было видно, что шоу Мотыльков продолжается. Зрители наградили артистов шквалом аплодисментов, закидали сцену цветами и игрушками, громко скандировали названия самых любимых мотыльковских композиций. И Сай, подавая пример своим ребятам, прямо на сцене артистично, хоть и быстро, разделся, трансформировал брюки в протёртые, рваные джинсы, все в разноцветных рисунках, и начал исполнять одну из своих самых неприличных песен. Половина зрителей взревела от восторга, вторая половина замерла в тихом ужасе. Титры наглухо перекрыли изображение, трансляция завершилась.

Было так странно «вернуться» в обычный мир, снова почувствовать вместо непривычного ветра эпатажной свободы тёплый, чуть затхлый воздух городских будней. Поттер, как проснувшись, с удивлением посмотрел на китаянку-уборщицу, мывшую пол возле его дивана. Симпатичная, хоть и не юная, маленькая, сними с неё этот бесформенный рабочий комбинезон, резиновые перчатки, распусти ей длинные чёрные волосы, собранные под бейсболкой, – и получится привлекательная, даже изысканная, как статуэтка, для кого-то очень желанная женщина... Ведь Сай тоже мог мыть сейчас здесь полы или работать подсобным рабочим вон в том ресторанчике, или торчать, выжигая себе вены героином или коаксилом, грабить стариков... Мальчик-праздник, мальчик-подарок, мечта подростков, да и не только их, о чём-то ярком, настоящем, о жизни, бьющей фейерверками и не дающей сердцу спать в серой унылой постели сдавшихся вчерашних мечтателей, активных деятелей, неугомонных выдумщиков, пиратов, искателей приключений, покорителей галактик и борцов за справедливость. Сколько сил тратишь ты, Лебедь, для того чтобы так высоко и так красиво летать?..

То, что Поттер контрабандой посмотрел концерт... хм, веселило и заводило его, как будто он украл в Эдеме запретный плод, нет, сожрал что-то черт знает какое, – классное! – когда сок раздавленного фрукта течет между пальцев, а ты быстро-быстро заглатываешь его и мякоть прямо с косточками и бархатистой шкуркой... О Сае думалось с удовольствием, с... ожиданием – ничего себе! – и, блин, с нежностью... – дважды блин! Трижды блин: с любовью... И было очень приятно признаваться самому себе во всех этих чувствах, не прятать их, не заталкивать глубоко в тёмные щели подсознания, а принимать их, как хороших друзей, бесшабашных и верных.

– С любовью, Поттер? – всё-таки спросил он себя. И усмехнулся с сомнением. – Да ладно?..

– Боюсь, что так, Поттер, – ответил он же, пожав плечами. Значимый жест: непоколебимая уверенность, завёрнутая в фантик «не хотите – не верьте, я-то знаю». И вслух добавил: – И не шизофрения это совсем. Могу справку показать. Но секрет.

С этим секретом Поттер и явился домой, угадав окончание бурного обсуждения концерта, которое разразилось в гостиной. Ал и Лили так наскакались на стоящих углом друг к другу старых плюшевых диванах, что один из этих потёртых монстров не выдержал восхищения фанов «хромовых крыльев» и пал смертью храбрых, вывернув одну хрустнувшую бочкообразную ножку, и как дохлый бегемот выпустил кишки пружин.

– Ну вот, будет чем заняться. – Поттер был само благодушие и родительская мудрая снисходительность. – Завтра, Джей, снимешь денег в Гринготтс, и с маэстро декоратором Альбусом—Микеланджело купите что-нибудь новое... попрочнее. – Он на секунду задумался. – Сам, впрочем, зайду...

– Не доверяешь? – Джей был тоже подозрительно порозовевший и потный... Уже не строя из себя старого закаленного солдата и моралиста, старший сын явно разделил вкусы младших.

Люпин же с невозмутимым видом трудился над папками с обзором зарубежных финансовых операций Министерства, которые, как он утверждал, совсем не мешали ему насладиться шоу.

Наскоро обсудив с ним дела, Поттер проводил его и поднялся к себе. На столе лежало письмо, но почтовых птиц не наблюдалось.

«Господин начальник, ваши подчиненные нелепы: на них нет штанов... Или для авроров это нормально?

И на кой мне взвод бурундуков? Я предпочитаю парней посерьёзнее.

P.S. Спецпаёк, что был у них в синем вещмешке – удовлетворительного качества и от перелета не пострадал.

С.»

Гарри прочитал записку пять раз, прежде чем положить в заветный ящик стола. Сольвай пишет больше слов – это хорошо, шутит – добрый знак. И он впервые подписал ответ. Одной буквой, одинокой и бесхитростной «С», на самом деле такой многозначной. Сай, Скорпиус, сочинитель, свидание, соблазнение, стояк, солнце, сокровище, судьба, счастье. Так много слов на «с», но Гарри было достаточно и этих...

Он опустил руку себе на живот, подержал в паху, подтянул пресс и просунул ладонь за пояс. Захотелось дрочить, долго, и думать о Сае. Сладко заныло, защекотало под кадыком, в животе стало горячо, ноги напряглись. Гарри потрогал себя – член быстро поднялся, ему стало тесно. Снять брюки? Что за чёрт?!

Обмерев на миг, долгий-долгий миг, Гарри выдохнул стон, вскочил и, уронив стул, побежал в ванную. Картинка, сама собой возникшая перед глазами (обнажённый Сольвай, спокойно и мирно прислонившийся к украшенной гобеленом стене поттеровского кабинета, чуть поигрывая мышцами, водил указательным пальцем по своим губам, по подбородку, медленно опускал руку на грудь, чертил крестики на своём соске, скользил по выпирающей косточке бедра, и вновь возвращался к губам; член его, с почти закрытой плотью головкой, расслабленно покачивался между ног... За его плечом вился вышитый виноград и крестоносцы поили коней у ручья, что протекал перед стенами замка...), эта картинка врубила оргазм на такую мощность, что удержаться Гарри просто не смог, залил себя в трусах спермой, разволновался и смутился как подросток, чертыхаясь, бросился мыться. И снимать «охоту» под струёй прохладного душа...

Так долго он давно сам себя не удовлетворял, да, собственно, наверное, никогда. Не так уж и часто Гарри мастурбировал, особенно в последнее время, но делал это чаще всего быстро: поработал кулаком, кончил, переждал прилив наслаждения – и по коням, готов к труду и обороне. Сейчас же вожделение будто зацепилось крючьями за его внутренности и тянуло, тянуло, а он тянул в другую сторону. Кто кого. Не догадавшись сразу смазаться, он под водой стёр головку и сжимал зубы от щиплющего дискомфорта. Но остановиться просто не мог. Хотелось ещё и ещё пить этот напиток – оргазм. Мелкими глотками или давиться, набирая полный рот удовольствия. Отрывисто поскуливая, запрокидывая голову на кафельную стенку, кусая губы в кровь, таять от внутреннего жара, от необузданной похоти. А перед глазами – улыбка Сая, которому это всё нравится не меньше...

Если бы сейчас рядом был Мотылёк... Уж Гарри сумел бы его приласкать и обучить паре-тройке забавных горячих трюков. Хотя тот сам кого хочешь наверняка научит. Вот и обменивались бы опытом. До утра...

Из ванной он вышел усталый, как вагоны разгружал, но довольный. Ну, как довольный?... В целом – довольный. Хотел тут же завалиться спать, но его ждал ещё сюрприз.

Сюрприз, нахохлившись, сидел у камина в самом тёмном уголке и пощипывал кисти шерстяного пледа. Это был гусь, пожалуй, обычный, Канадская казарка. Довольно крупный – длиной около ярда, серо-коричневый со светлой грудью, чёрной головой, яркими белыми пятнами на щеках и белой полоской на хвосте, гусь как гусь, почтовый.

Сай прислал с ним письмо:

«Увы и ах!

Постигла льва ужасная судьбина:

Его порвал обдолбанный Упырь,

Сорвал на звере зло и пьяный пыл.

А так топтал,

Что шерсть кругом летала!

И хоть царя зверей теперь не стало,

Весь прайд (3) его при том не пострадал.

Оставить лев успел нам крошку-сына

И старичка... (веселая скотина!)».

Гарри ничегошеньки не понял и решил отложить проблему ответа на обе записки на утро.

Утром проспал, вскочил, прищемил дверью Коржика, отругал и его, и себя, и эльфа, стал собираться, как угорелый, даже позавтракать не успел, только выпил густого какао. Но оказалось, что сегодня суббота.

Гарри под невозмутимым взглядом домовика сделал вид, что реально торопится на службу, мало ли что выходные. Сам сначала решил погулять по городу, прийти в себя, позавтракать где-нибудь, а потом на самом деле заскочить в Аврорат – дела там всегда найдутся. Почти случайно оказался среди самых ранних посетителей торгового центра Hamleys, самого знаменитого в мире магазина игрушек. Шесть этажей, заполненных всем, что необходимо ребенку для счастья, Поттер, конечно, не осилил, но по паре отделов погулял от души. Купил дочери плюшевого «Тедди» в костюме индейца (много бисера, – наверняка, Лили оценит – не удержался!), Коржику – «собрата» (пусть дружит). Не забыл и Саю выбрать новую игрушку. На сей раз это была змея. Улыбающаяся. Улыбающаяся змея – это само по себе нехилое зрелище, а пушистая змея с ярко-зелёным хаером на башке, вся в красно-зелёную полоску, приветливо раскрывающая «ротик» с большими острыми зубами – то ещё впечатление, василиски скромно жмутся в норах.

«Животный мир Британских островов разнообразнее, чем вы думаете. И в Аврорате тоже – всякие твари встречаются, включая серьёзных. Г. П.» – Отправил он сову из своего рабочего кабинета. Плюс коробочка шоколадных медалей: белых с воздушной кукурузой, чёрных горьких и перемешанных. Намёк? Какой намёк? Просто шоколад к чаю, шоколад вообще... полезен для молодого растущего организма...

В обед Гарри прочитал ответ:

«Господин Поттер! Перестаньте меня преследовать! Или это намеки, что, вернувшись в Англию, я попаду Аврорату в пасть?» Снова без подписи.

У Гарри испортилось настроение. Вместо премии четверо командиров подразделений получили дополнительные разнарядки на ночные дежурства.

.........................

(1) Квод – мобильный отряд из четырёх солдат для захвата и уничтожения точечных целей.

(2) Гермес – среди прочего вестник богов.

(3) Игра слов: pride – и прайд (семейная стая львов или приматов), и гордость.

8-5

На концерте все так выложились, что решили отложить тусовку на субботу. Охранники едва сдерживали рвущихся в гримёрки фанатов, но Мотыльки, хоть и были очень довольны своим выступлением, чуть не валились с ног, поэтому общаться с поклонниками отказались.

Мати стёрла до пузырей ногу неразношенными новыми ботфортами, и Андрис, ворча, лечил её волшебной палочкой, сам тоже отмачивал натруженные ступни в тазике с успокоительным настоем – костюмеры потеряли его эльфийские «мокасины», пришлось почти два часа топтаться на сцене в чьих-то орочьих «калошах», которые были Киту малы на два размера.

Гуль потянул себе спину и... пах (чем вызвал шквал пошлых дружеских шуточек) – слишком много садился на шпагат, а растянуться как следует перед выступлением, охламон, поленился. Теперь он, полуголый, лежал на диване и монотонным нытьём несчастного зомби пытался уговорить Сольвая позволить ему косячок.

Бамси пребывал в глубочайшей задумчивости, ибо впервые получил от поклонницы личную, именную корзину цветов. Преогромную. И платиновую заколку с алмазным гризли. И приглашение на ужин в люкс Бристоля. Поклонница была, правда, старше Медвежонка лет на тридцать, хотя и роскошно выглядела. Парни решили не мешать ему принять одно из самых нелёгких решений в жизни. Он и без их стёба в последнее время постоянно смущался и краснел.

– А если это любовь?! – Сурово зыркнула романтично настроенная Мати в сторону рассказавшего сальный анекдот про мезальянс Кита.

– А если у нашего пупсика яйца от застоя и перенапряга разорвёт? – Страшно округлил тот глаза.

– Не слушай их, Бамси, – похлопал Сай Алекса по плечу, – ты ж уже не гриб. Спасибо, выручил меня на пятой телеге, я с бардаком передержал, а ты вырулил, молодец. И твоя, Свечка, сбивка на десятой знатно зал прокачала, запомни и так же дальше делай. В общем, неплохо вмазали, парни. (1) – Он, во избежание половой дискриминации, подошёл к Матильде, с трудом стирающей блёстки с лица и с мученическим выражением отклеивающей двухдюймовые ресницы, и галантно поцеловал ей руку.

Администратор приволок очередной мешок цветов и положил на столик перед Саем какой-то лист бумаги. Скорбно застыл в сторонке.

Сольвай быстро пробежал документ глазами – уведомление о срочном погашении задолженности по комиссионным выплатам.

– Извините, мистер Сванхиль, – вздохнул администратор, – я подумал, что это от поклонников и принял. Подловили.

– Ничего, разберёмся, – бодро отмахнулся тот, не желая портить друзьям настроение в такой вечер, – не бегать же от коллекторов в конце концов.

– Деньги? – тихо уточнил, встрепенувшись, Гуль.

– Я сказал «разберёмся». – Слегка погладил его по спине Сай. – Не делай резких движений, а то загипсуем тебя ниже пояса.

– Конечно, разберёмся, да, не дрейфь, – согласился тот и отвернулся к стене, задумавшись.

К себе в гостиницу ехали полусонные, Мати так реально отрубилась, привалившись на плечо Сольвая и щекоча его начёсанными, пропахшими лаком и крепкими духами волосами... Успех, всё получилось, концерт прошёл на высоте. Конечно, есть к чему стремиться и над чем работать, завтра можно устроить подробный разбор полётов, но в целом Сольвай оценил для себя выступление в «Олимпии» на твёрдую «4», а это при его зашкаливающей самокритичности был высочайший балл.

Ночной субботний Париж бликовал яркими огнями на стёклах микроавтобуса, и казалось, что машина не несётся по асфальту, а летит среди разноцветных звёзд. На Сая накатило какое-то космическое настроение: спокойствие и удовлетворённость жизнью. Сделали большое, важное дело, поднялись с ребятами ещё на одну ступеньку лестницы, которая ведёт... Куда? Куда-то, будем надеяться, высоко. Как же трудно подниматься по этим ступенькам, хоть за волосы самого себя тащи! И каждый шаг грозит падением, оступишься или столкнут – лишь бы шею не поломать, ведь чем выше поднимаешься, тем опаснее падать... «А ребята молодцы, как я ими горжусь. Повезло мне – встретил таких хороших друзей. И талантливые, черти! Вот правду говорят: не известно, где найдёшь, а где потеряешь...»

Ввалившись в свои апартаменты, Мотыльки почти сразу разбрелись по спальным местам – сил не осталось даже на разговоры.

Сай обнаружил возле шкафа в пластиковом мешке остатки «льва» (вероятно, горничная просто побоялась проявлять инициативу в уборке такого странного мусора) и загрустил. Хорош был, зверюга! Покататься бы на таком, подурачиться, фоток наделать. Не успел... В детстве Скорпиус мечтал о чём-то подобном, как же Поттер догадался? Поттер... Интересно, в курсе ли он сегодняшнего концерта? Видел ли?

Он с сожалением потрогал разорванную игрушечную львиную голову и решил сообщить Поттеру о том, какая печальная участь постигла царя саванны.

*

– Гуль, вроде ж ты не гей? – преувеличенно серьёзно спросил Свечка, помогая «раненому», стонущему при каждом движении другу устроиться в его комнате на постели.

– А что, прогоните? – Тот с трудом улёгся, не задрав по обыкновению ноги на стену, а ничком, на пузе, даже без подушки.

– Ну что ты! – посмеиваясь, Джимми стянул с него брюки. – А вот скажи, – и присел на краешек кровати, переглядываясь с Андрисом, – ты хоть понимаешь, что не из-за кульбитов на сцене сейчас страдаешь? И вот как там вчера-то на горке с миллионеровой охраной лизался помнишь? Со всеми тремя... Может, это... того... последствия?

– Какие нахрен последствия? – Ким, до этого страдавший на всю катушку, заинтересованно открыл глаза. – Сигарету мне раскури, пока Сай не видит.

– Видишь ли, – смущённо потупился обычно не слишком деликатный Ульмер, чем не на шутку испугал бесстрашного «Геракла», – говорить даже стрёмно. Ты как ширнулся – там такое чудил! На пару с Кнудом в его спальне заперлись, Мати обломали. А с чего это? Ты же раньше с пенсионерами не был замечен, и Кнуд – стопроцентный актив, Мати проверяла.

– Гы-гы-гы-р-р! – не удержался Андрис и быстро сделал вид, что на него напал по меньшей мере туберкулёзный кашель.

– А потом!.. – Джимми не смог продолжать, то ли от невозможности описать словами ужасное поведение Упыря в Скидадалуре, то ли... от душившего его ржача.

– Я?! – Гуль было вскинулся, забыв про производственные травмы, но, несчастный, уронил голову обратно на кровать. – Как «с Кнудом»? Что ты, Свечка?

– А за что он тебе льва живого подарил? Или скажешь, что и это не помнишь? – внёс свои пять кнатов Кит. – Мы ж тебя еле отбили, когда зверь в самолете на тебя кинулся. Ох и здоровенный был!

– Кнуд? – совсем поплохело Гулю.

– Лев! И Сай сам тебя лечил. Ты же проснулся только за полчаса до начала концерта.

– Я думал, игрушка... – голос Гуля звучал неуверенно, даже робко. Его друзья пожалели, что в комнате только втроём.

– Ладно, Свечка, расскажи ему всю правду, – вздохнул очень серьёзный Андрис.

– Будь мужиком, Гуль. – Тот хотел похлопать Упыря по заднице, но передумал, продолжил скорбно: – Трахнул тебя лев. А потом мы останки его (ты ж понимаешь, зона-то маггловская) в разное барахло трансфигурировали: поролон, пластик, очески шерстяные. Камуфляж навели для прислуги, не кишки же с кровищей оставлять – враз повяжут.

– Бля! – Гуль зажмурился. – Что ж будет-то... Зараза.

– Да вот боюсь, ты не в курсе... Это хитрое дело, ну, когда тебя, да ещё такая зверюга. Дисфункцию эректильную придётся после такого стресса лечить, и ректальную тоже: анус мы тебе часа полтора латали.

Несмотря на боль в спине, Гуль резко поднялся на локтях и уставился на парней широко раскрытыми от ужаса глазами. Им показалось, что Упырь вот-вот брякнется в обморок. Или заплачет.

– А перед концертом, – продолжал Джимми, – когда разбудили, Сай на тебя, буйного и израненного, Обливиэйт наложил и болеутоляющих дюжину. Не волнуйся, это не вредно, скоро отойдёт. Короче, вот решили тебя предупре... Сгинь! – осёкся сердобольный рассказчик, когда с феном в руках к ним в номер надумала зарулить Вантуле. Та пожала плечами, фыркнула и скрылась за дверью.

– Всё! Ну, всё! – Схватился за голову побледневший как мел Гуль и чуть ли не начал вырывать свои длинные волосы. – Всё! Нахрен! Завязываю с наркотой!

Андрис и Джимми переглянулись.

– И с выпивкой придётся? – печально спросил Гуль, впрочем, кажется, уже приняв нелёгкое решение.

– Магическую клятву дашь? – сочувствующе поинтересовался Свечка. Железо надо было ковать, пока горячо. Сольвай наверняка не одобрит их методы лечения наркотической зависимости, но грех не воспользоваться подвернувшимся случаем.

– Да, я щас что хочешь дам, лишь бы больше львам там всяким не давать. Ах, я шлю-ю-юха, – сказал тихо Упырь и отвернулся лицом к стенке. Его было жалко.

Но, быстро изобразив в воздухе две магические огненные петли, маги сотворили над сквибом Кимом Мартинсеном Нерушимый обет, правда, не со смертельной компонентой, но довольно болезненный в случае его нарушения. Продвинутая магия. И соединив в победном хлопке ладони, беззвучно сказав друг другу «Йес!», оставили друга страдать в одиночестве.

*

Утром Саю было плохо. Тело ныло, разболелась десна – кажется, начал прорезываться зуб мудрости.

– Я в жизни боюсь двух вещей: темноты и стоматологов! – поддержал его, хмурого, полощущего в ванной рот лечебным отваром, неунывающий Джимми.

– А темноты-то почему? – удивился Сольвай.

– А ты представляешь, сколько в этой темноте стоматологов?!

Смеяться было больно, парни побрызгались водой, поборолись немножко; Сай выдавил на голову побеждённого Ульмера мусс для бритья и, морщась от боли, пошёл досыпать. Не вышло: ни свет ни заря притащился бухгалтер и стал кричать на и без того несчастного Сольвая. В принципе, тот был доволен неравнодушием и служебным рвением бухгалтера, но слушать его нервные выпады на тему душащих счетов и полного разорения группы именно в это субботнее утро просто не мог.

«Деньги. Деньги. Всем нужны деньги. Много денег. А где их взять? И так до минимума урезали собственные гонорары, всю прибыль пускаем в дело. Ребята согласны жить чуть ли не впроголодь и спать на раскладушках, но есть же ещё танцоры, персонал, коллектив большой, они достойны получать хотя бы средние зарплаты, да и питаться надо нормально, а не одними макаронами. Шикануть перед фанатами – без этого вообще никак. Инструменты, костюмы – голова кругом!.. Вот и выходит, что мы в жопе. Причём, в тролльей, где много-много г... Хотелось бы свалить всю вину на Британских авроров, но, если честно, сами виноваты. Кредиты полулегальные выбили, а платить теперь чем? Спонсоров заиметь? Так сначала нужно, чтобы эти спонсоры нас самих поимели. А на такое я и сам не пойду и ребятам не позволю... Но эта гордость может нам дорого обойтись. Слишком дорого. Деньги, и кто их только придумал? Вечная проблема: чтобы сделать что-то стоящее, надо иметь много денег, а чтобы иметь много денег, надо сделать что-то стоящее. Ну, или в соски податься, украсть, убить кого-нибудь, душу дьяволу продать. Эй, дьявол, как тебе моя душа? Только я задёшево не продам! Нет? Не желаешь? Бесплатно возьмёшь? Ну-ну, жди, там видно будет...»

В голове всплыла старая песня:

Money, money, money must be funny

In the rich man’s world

Money, money, money always sunny in the rich man’s world

Aha-ahaaa all the things I could do

If I had a little money, it’s a rich man’s world. (2)

Отличная телега, надо что-то в этом духе забацать.

Да, всё хорошо, сил и желания работать много, идей ещё больше, а денег нет. И взять их негде. А нужны срочно, ещё вчера. Кредиторы, как змеи, подползают со всех сторон, их пёстрые длинные сильные тела шуршат в траве, подвижные языки пугают, равнодушные глазки блестят выпуклыми пуговицами – стало сниться пригревшемуся в подушках Саю. Разбудила его сова от Поттера. Дурацкая записка, шоколадные галлеоны и уродливо-радостная зеленющая змея с крепкими зубами. Настроение испортилось окончательно.

«Господин Поттер! Перестаньте меня преследовать! Или это намеки, что, вернувшись в Англию, я попаду Аврорату в пасть?» – быстро написал он и отправил в Лондон. На почте разоришься с этим Британским Львом!

*

Настроение было ужасным, субботний день испорчен. Домой возвращаться не хотелось. Но Поттер быстро с этим справился и, чтобы не отвлекаться на глупости (с самой главной глупостью во главе списка, имя которой Сольвай Сванхиль), собрался, не откладывая, посетить единственный в мире волшебников Британии банк. Проблему Бруствера надо было решать осторожно, но кардинально и как можно быстрее.

Пересечение Косого и Лютного переулков; разномастная праздно шатающаяся и спешащая по делам публика, всё больше магов в маггловской одежде, некоторые даже на велосипедах; белое здание Гринготтса, возвышающееся над близлежащими магазинчиками, полированные бронзовые двери, ступени из белого же мрамора. Поттер в последнее время бывал тут нечасто, мельком, сейчас ему было странно и интересно смотреть на хорошо знакомую с детства улицу новым взглядом: что-то в маггловском Лондоне не менялось столетьями, а что-то узнавалось с трудом.

Гринготтс не имел служебного входа, то есть так казалось. На самом деле войти туда можно было несколькими десятками способов: некоторые тайные, подземные тоннели, простиравшиеся на много миль, или зачарованные входы были исключительно для гоблинов. Но, став Главным, Поттер потребовал себе и в особых случаях своему личному аврорскому подразделению (двум!) право специального доступа в это странное «лукошко», где все маги Британии хранили свои яйц... деньги.

Если хорошо задуматься (а он ещё тогда так и поступил), то собственный юношеский опыт показал даже таким соплякам, которыми были они с Гермионой и Роном в достопамятную весну 98-го (и ещё раньше, в 91-м, когда в банк проник Квирелл), что при наличии капли мозгов и при отсутствии лени (немного удачи тоже не помешает) твердыню Гринготтс легко можно ограбить... Хорошо, пусть не легко, но можно.

И это есть нехорошо. Магам и гоблинам было друг на друга симметрично плевать (гоблинам на магов чуть больше), но государство... А было ли, собственно, у них государство? Да, Министерство худо-бедно копошилось, судебная и пенитенциарная система процветали и жирели на, как Поттер теперь узнал, капиталах и конфискатах осужденных врагов режима... Вот именно режима! Даже парламентской республикой такое аморфное образование, как магическое сообщество Британии, не назовешь. Но не об этом разговор, сегодня у Поттера были другие задачи. Бирочки вешать не его стезя. Аналитический отдел Аврората, это конечно не FВI, но тоже кое-что соображает. Особенно, если перед спецами-аналитиками поставить узкую и чёткую задачу. А ставить перед собой и подчинёнными задачи аврор Поттер научился, жизнь научила... И маггловское происхождение оказало офицеру Г. Д. Поттеру немалую услугу. Сложенная из «детских кубиков», непродуманная система власти в магической Британии была проста для понимания, но, к несчастью, и весьма уязвима. Оставалось разобраться с финансами. Люпин проделал огромную работу и теперь Гарри знал почти все материальные грешки и слабые места новоявленного кандидата в диктаторы.

Подкуп должностных лиц был виден как на ладони: Гербер, Жослен-Осюр, Барнсон, Кавелли регулярно получали денежные переводы лично от Министра. Только сами счета Бруствера не подлежали проверкам и были (сумел же, сука!) выведены в оффшоры.

«Это мы запросто поправим! – думая так, Гарри легко сбегал по тысячеступеневой лестнице, ведущей в логово Управляющего Гринготтса. – И важно: во время сегодняшней встречи с Главным гоблином Тукмассом Унгахтенфором (Четвертым – не забыть бы ввернуть при обращении!) я должен вынудить его, а лучше полюбовно убедить, подписать блокировку всех денежных потоков, счетов и открыть доступ к сейфам указанных в секретном акте персон! Я смогу».

– Господин Поттер, рад Вам уделить четырнадцать минут. – Глава Гринготтса встал из-за конторки и наклонил уродливую голову в полупоклоне.

– Здравствуйте, уважаемый мистер Унгахтенфор Четвёртый. – Гарри белозубо улыбнулся и, откинув полу мантии, расслабленно уселся на стул для посетителей. Показывая, что он совершенно не торопится и пришел весьма надолго.

Разговор состоялся, и был он труден, но плодотворен. Преодолеть тысячелетние предрассудки, неукротимую гордыню, скрытую и явную, возможно, обоснованную предубежденность племени гоблинов, конечно, не удалось бы, если бы... Если бы у героя магического мира не было в рукаве неоспоримых и грозных козырных тузов. А именно: Поттер изложил не просто свои соображения по поводу неизбежной перспективы крушения всего устоявшегося устройства волшебного мира, к которому принадлежали не только сами маги, но и многие другие магические существа, включая гоблинов, он ещё и ясно дал понять, что выход возможен.

Но только в том случае, если они, Унгахтенфор и Поттер, придут к заключению новой договоренности, пакту, или как угодно это называть, новой экономической парадигмы.

– Галлеон является неконвертируемой валютой, – расслабленно и чуть устало, будто в сотый раз повторяя нерадивым ученикам очевиднейшие факты, вещал Поттер. – Будучи не обеспеченным золотым стандартом с 1873 года. Поправьте меня, господин Управляющий, если я что-то перепутал, так? – Он не намерен был затягивать игры, а сразу пошел с главного козыря. – Именно с истощения последней золотой шахты гоблинов в монетах четырежды изменялось содержание благородных металлов, и наконец, практически исчезло совсем, заменившись зачарованным лепреконским аналогом. Что, позвольте заметить, делает реальную стоимость галеона равной паре-тройке пенсов. Ну хорошо, пенсов десять, – снисходительно согласился Поттер с возмущённым взглядом гоблина. – Так что курс галлеона к фунту был всегда назначаем Гринготтсом от фонаря, – потому как единственным банком – чтобы тут же осесть в ваших собственных хранилищах... Сами закупили фунты, сами их и обменяли – замкнутый круг. Много ли валюты потратит маг, который и в маггловском Лондоне-то бывает раз в год, так? А вот настоящее богатство – золото и драгоценности, веками накопленное в чистокровных семьях, нетронутое в Первой магической войне, полностью было национализировано после Второй. Или ушло на запредельные штрафы после судов над Пожирателями и к ним причастными. Вам осталось только выкручиваться и платить из собственных карманов. Хотя аврор или зельевар, получая фальшивые... Да успокойтесь, господин Управляющий! – Реакция гоблина была бурной, он начал скрипеть зубами, лицо еще более исказилось, и вот-вот с его губ сорвалось бы темное проклятие... – Я не собираюсь вам предъявлять никаких обвинений... Спокойно, напротив, предлагаю сделку. – Голос Гарри был тих и в нём не слышалось ни намека на сомнения:

– Министр для прихода к власти готов обрушить весь ваш карточный банковский домик и превратить галлеоны в красивые блестящие брелоки. И что останется у гоблинов? Чем вы станете заниматься? Вернётесь к ремесленным традициям? Не мне вам говорить, что деньги слуг Тёмного Лорда, – Гарри мысленно ухмыльнулся: эк он высокопарно с гоблином разговаривает, – которые Бруствер конфисковал и продолжает изымать из их волтов на свои цели, произведения искусств сплошь только маггловского происхождения, описанные и якобы проданные за кнаты, составят основу его новой экономики... Вы меня хорошо понимаете, мистер Унгахтенфор Четвёртый? Той экономики, где вам, господа гоблины, не будет места... Ну, или только на правах, сравнимых с положением домашних эльфов. – Поттер рисковал, слегка перегибая палку. – Или полное уничтожение как популяции. Зачем новоявленной власти свидетели, правда, господин Управляющий?