Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 89 страниц)

– Поучись, Солдатик. – Ким тут же, в ванной, пытался расчесать свои чуть ли не в дреды свалявшиеся лохмы.

– Прямо сейчас? Согласен! Но учти, мне на работу вообще-то. Ведь сегодня среда?

– О нет! Теперь твоё извращение перепрыгнуло на следующий день недели? – отложил Ким расчёску и спустил с Джеймса трусы...

– Ты всё, Джей, поймал?

– Ага.

– Так нормально?

– Угу.

– Я могу хоть час терпеть, ты кивни, когда можно кончать.

Джеймс мельком взглянул на будильник и закивал, как болванчик, одновременно постанывая и пытаясь целовать в запястье Кима, толкающегося в него с бешеной скоростью...

Дверь за убегающим Джеймсом, на ходу волшебной палочкой завязывающим себе шнурки на ботинках, грохнула так, что задрожали стены. Ким покачал головой и пожал плечами.

– Ну что, будем скучать? – сказал он в район своего паха, слегка склонив голову. – Ты уже начал? Я тоже. – И присел на диван в гостиной, всего на минутку, чтобы очухаться и привести в порядок мысли. А потом одеться и уйти. Ну, пока этот классный дом ещё не стал ему родным, но всё впереди... «Всё впереди, мой Солдатик...»

– Та-а-ак, на сутки из дому нельзя уйти! Что это, Крич, тут разлеглось?!

«Какой неприятный сон, – Гуль, не открывая глаз, недовольно причмокнул губами, на которых таял вспугнутый поцелуй любимого, – и голос у мистера Поттера тоже неприятный, громкий, таким бы медведя из берлоги поднимать... Ого! Да это, кажись, не сон?! Джей Эс предупреждал, чтобы я уходил, эх, подвёл моего Солдатика...»

– Сие есть благородный нареченный супруг вашего наследника, сэр, – скрипуче, но гордо ответствовал эльф.

Гарри почувствовал, что тот издевается.

– И давно оно тут обитается? Какой нахер супруг?!

– Магическая помолвка, хозяин, связывает крепче канату. Так что всё равно, будто поженились уже. Вчера весь день и сегодня всё утро женились.

– Добрый день, мистер Поттер. – Гуль отважно разлепил глаза. – Бить опять будете?

– Да ну вас всех к черту. – Поттер одной рукой растянул на шее петлю галстука. Когда там в замок ваш вампирский ехать надо?

– Не в курсе я совсем. Может, позвонить родакам?

– Да уж, сделай милость. У меня график очень напряженный.

“Ага, ночами работаете, господин аврор? Вон, вся шея в засос... грудь в мядалях”, – подумал Ким, но вслух сообщать свои выводы воздержался. “Умнею! – подумал он. – С Поттером живи – язык за зубами держи”. Но улыбнулся вполне искренне, продемонстрировав будущему папаше эти самые зубы.

............................................................................

(1) Встроенное в нишу окна сидение.

http://www.pichome.ru/aG4

====== Глава 26. Погода на Марсе. 26-1 ======

Вы думаете, что на пустых этажах реставрируемого замка никто не обитает? Разве что пауки, мыши или какие-нибудь птицы, случайно нашедшие под гулкими сводами укрытие от непогоды? Неправда ваша, на пустых этажах любого дома, а особенно старинного, живёт эхо. И Соколиный охотник – не исключение, а, скорее, законодатель в этом смысле. Местное эхо можно записывать на звуковые носители и распространять в целях повышения опыта эх, живущих в других местах. Эхо Сталкера похоже на отважного сокола, бьющегося в испуге под высокими стропилами потолков, на гром, решивший попробовать непривычное амплуа тихони и домоседа, на гул океана, уснувшего между толстых каменных стен, на хор верескового поля; эху Сталкера, пока помещения замка не заполнены мебелью и прочими предметами интерьера, есть где развернуться, и оно торопится насладиться своей короткой свободой: то побрякает конской сбруей или кольчугой, то звякнет каким-нибудь столовым блюдом, случайно тронет струны древней лютни, отобьёт приглушённый ритм, будто от копий марширующей гвардии, иногда напоёт колыбельную неспящему младенцу, или прошепчет слова страсти, порой просто пошуршит там, где и шуршать-то нечем. Магию из замка удалось прогнать, душу – никогда... Эхо Сталкера, гуляя по этажам, само прислушивается к своим новым хозяевам: чего от них ждать, что они за люди, легко ли с ними будет ужиться?..

Сай проснулся рано, кажется, с первыми лучами солнца, ну, если таковыми можно называть лучи, добравшиеся до узкого окна на четвёртом этаже юго-восточной стены и по-осеннему равнодушно потрогавшие его за ресницы. На часы смотреть не хотелось категорически. Гарри спит – значит, рано, и можно валяться в постели. Только вот плечо затекло до полного онемения – на нём лежала лохматая черноволосая голова и глубоко дышала. Интересная диспозиция, и всплыл интересный вопросец: как Поттер, в принципе довольно коротко стриженый, умудряется почти всегда быть таким лохматым? Будто мальчишка, хм, генетика у него, что ли, такая, лохматая?

Настроение у Сая было... странным. Он, определённо, чувствовал себя счастливым как никогда, однако не смог бы сейчас внятно выразить, почему именно. И счастье это не было буйным, громким, сумасшедшим, какого мы все обычно ожидаем, оно точно ручеёк вытекало из-под... вот этой практически бесчувственной правой руки (сдвигать и разминать её, несмотря на серьёзное неудобство, совершенно не хотелось), на которой спал его любимый, такой взрослый, такой милый, такой родной. И такой, зараза, тяжёлый. «А ещё интересно, Гарри обидится, если я назову его милым? Лучше не пробовать? Блин, это что-то невероятное: никто и никогда не просыпался на моём плече; наоборот, если честно, бывало, и даже не только на плече, а вот так... Запомнить бы это, не забыть. Стукнет мне лет сто пятьдесят или даже двести с хвостиком – а я буду знать, что такое со мной случилось, что жизнь прожита не зря. Да, Скорпиус Малфой, как видно, отношения с этим человеком принесут тебе много нового и очень хорошего... Надо же, и мысли как-то не так текут. Обычно, всего лишь только приглядываясь к потенциальному партнёру, я в первую очередь оценивал внешний вид, не красоту там или как одет, хотя это тоже важно, а сексуальность, видимые проявления энергетики, моё желание по отношению к нему, даже прикидывал в уме постельные сцены. А сейчас ну нафиг ни одна мысль про секс не лезет... Хотя лезет, ох как лезет, я же вырубился вчера, не заметил как... Только почему-то перебивается другим, иначе давно бы уже высвободил руку (пальцы как каменные!) и растолкал Поттера, или нет, не расталкивал бы, а нырнул к нему между ног и всё сделал бы сам... – Сольвай даже непроизвольно открыл рот, представляя, примеряясь, воображая, как это будет и что почувствуется на языке, глубже... И какое выражение лица будет у Гарри. – Надо непременно смотреть ему в глаза, а когда он кончит, попробовать проглотить... А если спермы будет много?.. Я вообще-то не очень по этому делу...» – Сай сглотнул сладковатую слюну и шумно выдохнул. Надо срочно записать одну идею! Фэны будут пищать от восторга!

Но под рукой, конечно, ничего для записей не нашлось. До сумки не дотянуться. Сольвай повертел головой и неожиданно заметил смятый в комок лист из блокнота, валяющийся возле камина, – похоже, что Поттер выронил бумажку с его дурацким стихотворением. Эх, колдонуть, что ли? Что-то Поттер говорил про нежелательность заметного волшебства в Сталкере. А незаметного? Никто же всерьёз колдовать и не будет, так, по мелочам, самое простенькое, детские магические этюды.

У него мелькнула было озорная мысль, а не воспользоваться ли гарриной волшебной палочкой – уж очень захотелось подержать её в руках и попробовать в работе (новое желание... аж свободная ладонь зачесалась), тем более что вон она, на самом виду торчит деревянная полированная ручка. Однако Скорпиус Малфой был, может, и не самым сильным и опытным, но неплохо обученным магом и прекрасно понимал опасности от использования чужой палочки: так намеришься превратить куриную косточку в, например, карандаш (чего проще-то?), а получишь гранату без чеки и пять секунд времени на то, чтобы улепетнуть подальше. Нет, лучше собственная «старушка», хоть и не родная, не та первая, что бабушкой была куплена.

Он призвал свою волшебную палочку и, усмехнувшись, и правда превратил косточку, подхваченную левитационными чарами из миски с остатками ужина, в примитивный грифельный карандаш. Результатом остался доволен; орудовать левой рукой было несподручно, однако и бумажка с пола благополучно прыгнула к нему.

Гарри так и не проснулся? Гарри так и не проснулся.

Стихи, родившиеся от фантазий о минете, рвались на бумагу. Сай расправил листок и на обратной, чистой стороне, разгладив и уложив его себе на живот, написал... совсем не то, пошлое, стёбное, провокационное, матерное, дико возбуждающее (дрочливое) стихотворение, что уже почти оформилось в голове, а несколько слов из другой оперы... Несколько слов, выскочивших вообще непонятно откуда, родившихся за мгновение... или давно уже живших у него в сердце, а сейчас просто воспользовавшихся моментом для того, чтобы увидеть свет... И нотная строчка мелькнула на периферии слуха, как хвост вёрткой лисицы...

*

Молодой длинноволосый, слегка растрёпанный красавец в небесно-голубом камзоле китайского шёлка воспользовался предложением герцога обработать рану, полученную в честном поединке, и без всякого стеснения начал раздеваться прямо перед ним. Расторопная служанка засуетилась с тазиками, склянками, салфетками. «Что я наделал? – с нарастающим драматизмом думал герцог (он же по совместительству спящий беспокойным сном влюблённого юноши сорокалетний маг Гарри Поттер), переводя рассеянный взгляд со своего кроваво-красного перстня на лорда Малфоя и обратно. – Баронет так хорош и... у нас с ним всё могло бы получиться... Мало ли, что дерзок и горд, сие для человека его положения вполне естественно и даже поощряемо. А я... убил его?.. Непристойные намёки, обидные заявления, дуэль – и царапина от моего отравленного корунда прямо по ране от шпаги. Увечье несмертельное, пустячное, никому и в голову не придёт обвинить меня в смерти Малфоя, а через несколько дней задиры и нечестивца не станет. Рана на его правом плече сначала покраснеет, опухнет, потом из неё потечёт зловонный гной, смерть захватит всё тело... У меня не больше двух-трёх дней и ночей на то, чтобы насладиться его ещё живой молодостью... Яду лет двести, может, выдохся?.. Какого же всё-таки цвета у него глаза?..»

Гарри было плохо во сне – груз едва не совершённой чудовищной непоправимой ошибки вдавил в перину, не вздохнуть... Вот так и могло бы быть... ещё два-три месяца назад... Но краем сознания он понимал, что это всего лишь сон, неприятный, тревожный, одновременно сладострастный и ужасный, но всего лишь сон, и поэтому не слишком беспокоился, только поворочался, вытягивая затёкшие ноги. А вот когда раздался стук в дверь, Поттер вздрогнул, вылез из постели, натянул штаны и пошёл открывать. Кого это черти принесли? Пока он спускался с четвёртого этажа, во входную дверь продолжали дубасить, всё громче и громче. Того и гляди крепкая створка разлетится в щепки под таким упрямым свирепым натиском. Гарри сдвинул щеколду, повернул массивный ключ в замке. В глаза ударил свет, прожектор. Откуда это ночью? В свету стояла фигура в мантии с капюшоном, низко опущенным на лицо. Под которым – лишь кроваво-красные губы и два выпирающих белоснежных клыка. Капюшон откинули – перед Поттером предстал Драко. Какого хрена?! «Я пришёл за Скорпиусом», – голос, будто из преисподней. «Какого хрена?! – прокричал Гарри. – Не отдам! Хуй тебе, а не Скорпи! Проваливай, убирайся, пошёл на хуй! Не отдам!»

Он проснулся в поту. На саевом локте, то есть на руке, согнутой и прижатой к груди. Всё тело ломило от дикого напряжения, даже свело судорогой ноги. Понадобилось не меньше нескольких минут, чтобы тихонько расслабиться. Всё это время в голове упрямо билась мысль: «Малфой-старший приходил за помощью. С чего я так решил? Чувствую... Скорпи нужен ему, он... наверное, хочет любить его, как сына, как брата, как родное существо, но не может. А без любви любому человеку край, даже Хорьку».

Когда Поттер достаточно очухался и, потягиваясь, смог повернуть голову в сторону спящего Сая, то наткнулся на взгляд пронзительно-голубых глаз; два ярких огонька смотрели на него почти в упор и лишь изредка мигали в ореоле длинных тёмных ресниц. Нижняя половина саева лица была закрыта пледом, но там явно скрывалась улыбка, Поттер знал это: её лучи пробивались сквозь внимательные глаза.

«Что я делаю не так? – думал Гарри. – Почему мне хрень приснилась? Чёртово подсознание. Неужели я столь сильно боюсь потерять своего мальчика? И с Драко стоит поторопиться, как бы не было поздно...»

– Тебя кошмар напугал? – Сай спросил это с такой неподдельной заботой, что Гарри понял: соврать этому человеку он не сможет, никогда. Это и хорошо, и не очень...

– Да, сон дурацкий.

– Мы заснули? И пропустили ночь? – Улыбка Сая выбралась из-под одеяла вместе с частью его обнажённого правого плеча. Разумеется, абсолютно здорового, без ран и царапин. Нет, в реальной жизни баронет Малфой не позволил бы никакому там герцогу или даже самому королю (любому интригану) столь примитивно убить себя, за это можно не волноваться.

Гарри, сам от себя не ожидая, протянул руку и потрогал Скорпи плечо (то, из которого в его страшном сне стекали струйки алой, уже отравленной крови), поводил пальцем по шелковистой коже, ощутил напрягшиеся, словно сведённые мускулы, заметил две маленькие родинки, смещённые к внутренней стороне плеча. Их так захотелось поцеловать, но что-то застряло в горле. Мысли пугали и вызывали восторг: «Вот это почти совершенное светловолосое создание, дразняще мне улыбающееся, – моё, я могу делать с ним всё, что захочу, могу потрогать где угодно, могу поцеловать так, как вздумается, могу воплотить с ним любые свои желания – и это что-то невообразимое! Вдруг... он... исчезнет?! Уйдёт?..»

Сай, разминавший руку, словно подслушал последнюю мысль Поттера или, вернее, прочитал её во вспыхнувших паникой зелёных глазах:

– Я никуда не денусь, я настоящий. – И сам потянулся за поцелуем. – Но уж утро-то точно – наше! Так дав... – дальше ему сказать ничего не дали. Губы соединились, как говорится в романах, и тела слились в жарком страстном объятии. Скорпиус целовался, словно кот – кусаче и нежно одновременно, успевая при паузах на вынужденный вдох еще лизнуть гаррин язык и припасть к его скуле или уху.

– Дивно как! Обнимай скорей... тут! – Руки Поттера показали, где же именно нужно обнимать – выходило, что почти везде.

Вдруг он почувствовал под пальцами бумагу.

– Это чего? Снова стихи? А ну-ка. Можно? – Гарри заинтересованно прищурился, разворачивая листок к свету.

Зеркало мира – я в фокусе.

Солнце встает. Мы на Земле, на Фобосе?

Сердце живет, пробую вздох – значит, всё же не в космосе.

Да, вот луч в окно течёт, чертит на полу полосы.

Воздух сладкий, как мёд, но я не о вкусе вовсе...

Это любовь! На моем плече – ее запах, ее волосы...

Смешно, право слово: слово любовь – женского рода.

Его! Его запах, его глаз зелень, его голос...

Плен его сильных рук – это моя свобода.

В этой модели реальности я завис –

Полная смена ментального кода...

*

А мне весело – такой сюрприз!

Интересно, какая на Марсе погода?

Как на тарзанке лечу вниз...

И, кстати, какое столетье и время года?

Крылья на двоих – держи крыло...

Вот уже совсем рассвело...

День разгорается вновь,

На нашей планете – Любовь.

Пока Поттер читал, шевеля губами, Сай молчал и любовался им. Он никогда не видел таких красивых взрослых мужчин. Дело не в возрасте, просто обычно к Сольваю Сванхилю однозначно и искренне, бескорыстно (если не считать корыстью восторг и даже преклонение) тянулись именно его сверстники (ну плюс-минус), а мужики в годах, крутившиеся вокруг солиста Мотыльков, либо были опустившимися отморозками, либо «покупателями всего и вся». А Поттер... А Гарри Поттер... Скорпи смотрел на его лицо и ему казалось, что он всегда знал этого человека, что тот всегда был где-то рядом, что близок не по каким-то причинам, а по факту своего существования. «Только бы это не было мистификацией! Только не это! Я наслышан, что влюблённость творит с людьми, как застилает глаза и глупит умных, как сильных превращает в половые тряпки. Не хочу! Чувствую, что люблю, что это не обман, не самообман, страсть не застит мне глаза, вижу недостатки Гарри, понимаю его особенности, значит, то, что к нему испытываю, – глубже и надёжнее временного обманного влечения. Не гормональное помрачение рассудка. Так! Надышаться бы им... нет, дышать, всегда!»

Внезапная мысль кольнула в не до конца отошедшее плечо: «Встретить бы Поттера до... ДО всего того, что было... Конечно, он и не взглянул бы на меня, желторотика, и вообще, может, не посмотрел бы на сына Драко Малфоя, но... Но мне бы очень хотелось, чтобы в моей жизни не случилось ничего и никого, кроме Гарри, и даже Лукаса... Нет, все, с кем я был, меня устраивали, некоторые очень... типа помогли даже... Просто как хорошо сейчас было бы лежать в одной постели со своим первым мужчиной...» У Скорпи от тягостного чувства заныли зубы.

А Гарри дочитал, вернулся взглядом к первой строчке, второй раз пробежал стихи до конца и поднял на Сая очень серьёзный взгляд:

– Чудесно. А на Марсе всегда прекрасная погода, солнечная или дождливая, такая, какую ты захочешь. Мы же с тобой волшебники и, если захотим, то сделаем всё так, как хочется именно нам, согласен, Сайка? Ты... самый лучший, слышишь? Самый... – Последним словом Гарри поперхнулся. И хрипло позвал, хотя Сай лежал рядом: – Иди ко мне.

– Я и музыку сразу придумал, – то ли похвалился, то ли повинился Сольвай. – Но забыл...

Он и правда забыл мелодию, мелькнувшую к стихам, а ещё забыл, какое сегодня число, какое время суток, год тоже не назвал бы... Какое столетие и время года?..

Поттер смотрел на него. Смотрел так, словно знал о Скорпи нечто такое, о чём тот даже не догадывался. И этот взгляд проникал под броню лебединых перьев Сванхиля, под его кожу, туда, где и сам он нечасто бывал.

– Когда ты в меня влюбился? – неожиданно спросил Гарри, гладя по белокурым шелковистым волосам. То ли раньше они были в какой-то косметической фигне, типа лака, и казались жёстче, то ли именно сейчас пришло время по-настоящему почувствовать их... Настоящие волосы настоящего Скорпи, подставляющего под гаррины руки макушку, виски, скулы, шею, трущегося о его грудь нежными щеками, прижимающегося подбородком, касающегося носом чувствительных сосков. Сай не целовал, было видно, что у него поджаты губы. Он тёрся о Гарри, как ласковый зверь, с закрытыми глазами, явно получая удовольствие от его ладоней на своём теле. Скользил очень медленно вниз и вверх, вниз и вверх, пока его лицо не оказалось непосредственно напротив гарриного. Очень близко, тесно так, что на двоих не хватало воздуха. Только после этого прикоснулся к губам Гарри. Резко и быстро, будто украл у него что-то.

– Тогда, когда ты меня допрашивал, – не задумываясь ответил он. – Даже раньше; ты влетел в комнату, где меня измучили всякими дебильными вопросами, чуть не довели до белого каления; я, знаешь, почти сорвался тогда и едва не нагрубил аврюкам... прости, аврорам. Но влетел ты – и... Мне показалось на миг, что ты меня ударишь, прям в зубы вмажешь, и почудилось, что имеешь на это право. Почему-то стало стыдно, хотя вины за мной не было, наоборот, это твои орлы на нас набросились, как стервятники. Я разозлился на самого себя – и пришёл в норму. Но вдруг подумал, что именно с таким мужчиной хотел бы быть рядом. Не веришь? – Сай заметил улыбку Гарри.

– Верю, верю. Спасибо, что признался. Я бы тебя никогда не ударил. Ты, Сайка, разорвал мою жизнь. Мне тогда было хреново... не очень спокойно: за сыновей психовал, и вообще... Но ты просто взял и порвал листок моей жизни на две половинки: до и после.

– И какая же половинка тебе дороже? – Губы Скорпи всё-таки коснулись гарриной кожи, прямо на правом соске – того как током ударило, даже вздрогнул. Сай, почти распластавшись на Поттере, принялся осторожно целовать ему плечи, шею, всё сильнее засасывая, слегка покусывая.

– Дороже – не знаю, – Гарри пытался придать своему слабеющему и прорывающемуся стонами голосу побольше спокойствия, – прошлого не выбросить, я ценю его, но жить им не хочу. Ты – моя самая дорогая половинка, половинка моего будущего.

По спине Поттера прошлась волна дрожи, но он твёрдо решил доставить своему мальчику как можно больше наслаждения и поэтому попытался войти в состояние полуравнодушной расслабленности. Получилось, и даже оказалось не слишком сложно: его организм словно понимал, что партнёра никто не отнимет, тот не исчезнет, с ним можно делать всё, что захочется, а посему не обязательно торопиться и гнать семя на выход, можно наслаждаться процессом, долго-долго...

Сай в гарриных руках чувствовал себя так уютно, что даже немного растерялся: эрекция не спешила, сладкое волнение, предвкушение жужжало в паху, но вожделением это назвать было бы нельзя, скорее нега, бегущая по невидимым струнам внутри тела, а внизу живота – клубок каких-то особо чувствительных волокон, пульсирующих от прикосновений к ним.

Тело само приняло удобное положение; не сговариваясь, Гарри и Скорпи очень тесно прижались друг к другу и слились губами. Поцелуй понёс их, почти лишая ощущения реальности. Они то тянули языками друг друга, то уступали, или плыли в одном направлении.

Гарри, поглаживая Скорпи по ягодицам, осторожно поднял ему ногу, согнутую в колене. Тот подчинился без малейшего сопротивления. Его щиколотка оказалась на уровне гарриного предплечья, и Скорпи почувствовал давление у себя возле сфинктера. Когда Поттер наколдовал смазку или успел воспользоваться лубрикантом, было непонятно, но его палец легко проскользнул внутрь партнёра. Сай инстинктивно попытался прогнуться, но не вышло, тогда он покрепче обхватил Гарри за плечи и спину, упёрся в него грудью и впился губами ему в шею. Потому что просто так терпеть саданувшее его наслаждение было не просто. Гарри по-снайперски точно попал в заветную точку и ритмично задвигал пальцем, неглубоко, ровно там, где нужно – Скорпи сам ещё выше, почти ему на плечо, закинул ногу и застонал, всхлипывая, как раненый. Было так хорошо, что почти плохо. Родился нерациональный испуг, что наслаждение обернётся болью – иначе, если это не обман, не жестокая ловушка, зачем, с какой стати мирозданью дарить обычному человеку такое чудесное неземное блаженство?.. Поцелуи в плечо и в шею быстро слились в отрывистые засосы, а на пике оргазма превратились в укусы – Сай почувствовал на языке привкус крови, но даже после этого не смог оторвать жадных губ от кожи Поттера. Его била судорога кайфа, он чуть ли не задыхался, а Поттер упорно продолжал часто-часто давить на его простату пальцем. Чуть ли не начав биться в конвульсиях и уже желая прекращения сладостной пытки, Сай оттолкнул гаррину руку и, сжавшись в позе эмбриона, словно пряча волны оргазма себе в живот, уткнулся лицом ему под жёсткие выпирающие рёбра.

Бесконечные прикосновения и шёпот дыхания, вихри, рвущиеся к ним со всех сторон, но натыкающиеся на плотный кокон, окутавший два соединившихся тела.

Гарри, продолжая целовать, поменял позу, почти насильно уложил Сая на спину, помассировал ему грудь, круговыми движениями погладив ореолы сосков, мягкий впалый живот, очертил границу выступающих рёбер, оставил след своих губ возле бархатистой дорожки, ведущей от пупка к промежности. Потом развёл Саю ноги и, огладив с внутренней стороны бёдер и по коленям, прикоснулся зубами к расслабленной мошонке. Почувствовав напряжение мышц юного тела, отзывающегося на его ласки, он опёрся руками по обе стороны от саевых ног и начал сосать ему – сначала яички, безжалостно нажимая языком, забирая в рот, дразня зубами, а потом и член, который крепко и упруго встал прямо у него под нёбом. Кожа на стволе натянулась не до конца, Гарри сдвигал её губами и ритмично качал головой. Время от времени протяжно проводил языком по всей мошонке, а кончиком задерживался на рельефном венчике. Во рту расплывался жар. Головка саева члена сделалась влажной, набухла, полностью выбравшись из-под складочек кожи, яички поднялись, сам он, будто с лёгкой опаской, не веря тому, что с ним происходит, гладил Гарри по густым волосам и всё время порывался остановить его. Зачем? Ну как-то ему казалось неправильно, что Поттер, взрослый мужчина, важный чиновник, вот в такой позе, совершенно обнажённый, сам насаживается до горла на стояк мальчишке, раскинувшемуся на постели и только покачивающему головой в ритме оргазма, который начал биться барабанным соло у него под солнечным сплетением и в паху. Но удовольствие, накрывшее с головой, не позволило Саю возражать. Он только изо всех сил сдерживал рвущуюся наружу пьяную улыбку – вдруг она обидит Гарри. А вот эякуляцию сдержать не успел. Его чуть не разорвало от болезненного наслаждения, живот свело судорогой – и сперма бесконтрольно, мощной струёй ударила наружу. Гарри успел убрать голову ровно за миг до саева финала – нет, он не был против спермы любимого мальчика у себя во рту, напротив, но непроизвольно дёрнулся – и белёсая густая струйка брызнула ему в щёку, залила плечо, стекая перламутровыми каплями на поднятое колено.

Сай, что было сил вцепившись Поттеру в плечи, закатил глаза, у него не было слов. Если бы сейчас потребовалось что-то сказать, то он даже под страхом самых ужасных угроз не вымолвил бы и слова. В голове бушевал абсолютно расстроенный оркестр, но в какофонии громких, пронзительных звуков ухо влюблённого легко бы разобрало самое главное признание: «Я твой! Весь, без остатка! Я живу для тебя!» А Скорпи Малфой был отчаянно, неизлечимо влюблён. И любим... До ожогов...

====== 26-2 ======

Поттеру показалось, что он обжёгся. Губами, языком, взглядом, даже по ресницам прошёлся опаляющий жар. Он поднялся рывком и как был, обнажённый, с покачивающимся на уровне живота стоящим во всей красе членом, ничем не прикрывшись, пошёл к столу. Вообще-то в комнате было тепло: камин не остыл. Пить хотелось нестерпимо, но мид, похоже, закончился, не идти же в подвал. Гарри просто набрал в винный бокал воду из бочонка и жадно выпил. Повторил. Слегка озяб – от замершего, но не отпустившего возбуждения и от пролитой на грудь прохладной воды, даже волоски везде встали дыбом. Может, у него температура? Покачивает как-то... Да, переоценил свои силы...

Он развернулся и замер в замешательстве: дрочить при Скорпи или выйти? Если не отпустить своё терпение в ближайшую минуту, то просто свалишься – эрекция уже не приносила Гарри удовольствия, ожидание явно задержалось, превращая предвкушение в нечто сродни тяжкому похмелью, когда не помнишь, что пил, с кем и сколько, а вот смурь и адреналиновую тоску (1) ощущаешь в полной мере.

Вид любимого мальчика, расслабленно, с раскинутыми врозь коленями, с закрытыми глазами утонувшего в подушках, не оставил Поттеру сомнений, и он поспешил к лестнице, хватая свои брюки.

– Положи на место, – раздалось за спиной. – Зачем тебе штаны? Тебе в натуральном виде очень идет. Или служба уже зовет? – Сольвай пытался ёрничеством замаскировать разочарование и беспокойство. – Но если отлить, то можешь и из окошка, как древний лорд. Я, хозяин замка, не возражаю. – Он засмеялся, это вышло не очень весело, а так томно и... блин, повелительно... что Гарри про себя даже застонал – напряжённые мышцы внизу живота онемели и по ним побежали иголки. – Я же тебе без штанов нравлюсь? – Сай поднял голову – под этим взглядом Гарри понял, что дрочить уже не обязательно: поджатая под пупок головка его члена украсилась полупрозрачными каплями, бодро побежавшими вниз. Чёрт, хоть бы к чему-нибудь уже прикоснуться пенисом – ну немного кайфа словить в последнюю секунду. Рука Поттера непроизвольно легла на стояк.

– В штанах тебе будет неудобно меня трахать, – Сольвай как ни в чём не бывало откинул голову обратно на подушку и бесстыже, с характерным причмокиванием, засосал себе указательный палец.

Брюки выпали из гарриной руки, брякнув об пол пряжкой ремня.

– Ты... ты это... есть хочешь? – спросил он, часто-часто моргая, совершеннейшую глупость и приблизился к кровати, как под гипнозом. – Там курица осталась. Кажется. И хлеб...

– Да, чертовски проголодался. Полакомился бы сейчас мумбайским карри из брамы или, на худой конец, крабом в соусе чили. – Сай шумно сглотнул. – Что, изменения в программе, секса не будет? Худой у меня конец? Ну, тебе виднее, есть так есть! – И без дальнейших слов повернулся на живот. Уже лёжа, подпихнул под себя подушку. Так деловито, точно щенок, устраивающийся на своей лежанке. И сложил руки ладонями на матрас. Засранец! Издевается? Мелочь наглая какая!

А ягодицы у него такие нежные – кое-где сквозь тонкую кожу видны голубоватые прожилки. Наверное, кажется.

Гарри, дыша точно запыхавшийся Хогвартс-экспресс, боком опустился на краешек постели. Стояк готов был взорваться и даже сидеть ровно не давал, волоски на лобке кололись, будто проволока.

– Провокашка ты требовательная, разжигатель и словопляс! Вот нету у меня крабов, – виновато произнёс он и положил дрожащую ладонь Саю на поясницу. – А что такое брама, вообще не знаю.

– Это профессиональный жаргон? – Сай был доволен. – Такой большой и такой необразованный, – натурально так буркнул он, поворачивая голову. – «Большой» – это я про него, – уточнил, как-то чёлкой кивая Поттеру на живот. – Брама – рыбка из Аравийского моря. Правда нет крабов? А что есть?

«Если бы Скорпи не стал музыкантом, его, артиста, на ура приняли бы в любой театр мира!»

– Вот это есть! – Гарри просто не мог больше терпеть. Ну вот теперь реально не мог. И думал только об одном: не кончить сразу, сделать всё не как зелёный пацан, а как опытный любовник. Хотя какой к Мордреду опыт, когда перед глазами – только манящая юношеская задница и сверкающие от перенапряжения молнии.

«Какого хера я терплю? Ну?» – осенило его и словно подбросило в невесомость. Гарри, будто бы поднявшись в воздух, налёг на Сая, чуть ли не расплющивая ему, как оказалось, напряжённые и готовые принять чужой вес, плечи, и ровно уложил свой почти бесчувственный, но воинственно торчащий член тому между упругих ягодиц. Где оказалось тепло, и тесно – похоже, Сай сразу зажался изо всех сил. Снова ожог, только не резкий, а как если бы к мошонке приложили что-то сильно, но терпимо нагретое, а потом медленно увеличивали температуру.

– Хочешь, покажу один фокус? – влажно выдохнул Сай. Гарри в ответ мыкнул что-то басом. – Знаешь, как мы татуировки делаем? Это колдовство, на самом деле не сложное, но хитрое. Смотри. – Сольвай прошептал что-то в подушку – и по его телу, там, где было открыто взгляду Поттера, прошла волна марева.