Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 89 страниц)

На первых страницах в глаза бросились какие-то измусоленные строчки:

«Генри сказал, что нет ничего страшного… Генри сказал, что любит меня, такое бывает… Генри такой, самый лучший! Он меня любит! Его губы! Везде! Даже ТАМ! И это чудо! Это так сладко, я не знал, что так бывает. И не знал, что можно целоваться так долго. И забывать дышать. Генри смеялся, а я боялся отпускать его плечи. У него между ног было… И у меня! Меня никто никогда так не трогал. Я боюсь и хочу. А когда он говорит, то ничего не слышу, кроме его голоса. Даже чуть не загубил моего любимого Икара на баскюлировании(1). Я для Генри на всё готов, я стану лучшим!»

Фоном к записям – бледный карандашный рисунок: статный подтянутый всадник на большой лошади. Ещё несколько плохо прорисованных фигур в динамике: прыгающие через барьер кони и молодой стройный мужчина в рединготе, бриджах, сапогах и перчатках.

Гарри, засмотревшись, не заметил, что шум воды в душе стих, и вздрогнул от голоса Сольвая, раздавшегося совсем близко. Палочка сама скользнула в ладонь аврора, секунда – и копия тетрадки готова. Зачем Поттер это сделал? А некогда было думать! Он быстро запихал тетрадь в сумку и… поймал взгляд голубых широко раскрытых глаз. В дверях стоял обнажённый хозяин номера.

………………………………………………………………

(1) Термин конкура: движения лошади при преодолении барьера.

Скандинавское латино: http://www.pichome.ru/9j

3-2

Глаза Сольвая были широко распахнуты лишь долю секунды. Гарри это могло и показаться. Миг – и удивление, и подчёркнутая выражением губ брезгливость в этих глазах. Голубых, нет, светло, даже прозрачно-голубых, в обрамлении густых тёмных ресниц. Такого цвета бывает небо после дождя, когда мутная серость незаметно исчезает, показывая сначала мельком, а затем и более основательно, кусочек пронзительной, но не яркой, лёгкой, воздушной голубизны. А ещё губы. Нежные и влажные, в тонких прожилках и упругих складочках, блестящие, будто нарисованные на чуть тронутом приятным, ненавязчивым оливковым загаром лице, они смотрелись не просто выразительно, а волнующе до неприличия. Сольвай смахнул капельку воды, скатившуюся ему на щёку с мокрых волос, и поднял подбородок. Гарри, сам не ожидая, засмотрелся на молодого парня и не сразу сообразил, что тот не одет. А когда сообразил…

Тело Мотылька, небрежно шагнувшего к Поттеру, не вызывало стыдливости или похоти, оно было... Любование – вот верное слово! И пропорции тут ни при чём, пожалуй, больше от мягкости и соразмерности движений оно казалось… чистым и простым, как тела ангелов Боттичелли. Ни одной лишней тени. Оно не смущало. “Ну, это уже перебор, – подумал Поттер, – я, да о Боттичелли!”

Двигалось “произведение искусства” естественно, без смущения или бравады. Но вот, когда Сольвай сказал:

– Простите, господин Поттер, вы тут как соляной столб воздвиглись, а мне надо в гардеробную пройти. Не изволите ли подвинуться? – Гарри кивнул и отступил на шаг, невольно обернувшись. А вот этого делать было нельзя! Стройные бедра и движущиеся в плавной динамике шага ягодицы парня уже совсем не настраивали на идиллические мысли ценителя флорентийской школы живописи. “Вот чёрт!” – Гарри быстро отвернулся, но воображение сработало как полароид. От этого стало даже не жарко, а как-то… неуютно, очень неуютно… в своём мундире с наградными планками, в не очень чистых ботинках стоять в чужом номере и пялиться на… это.

Через некоторое время, пока незваный гость старательно прислушивался к звукам в гардеробной и десяток раз успел самого себя спросить, а не уйти ли, как говорят во всём мире, по-английски, хозяин апартаментов и по совместительству… такого тела… вышел к Поттеру полностью одетым. Строгий чёрный костюм, пиджак типа кителя, застёгнутый наглухо – парень в нём выглядел как тростиночка. Чистые линии гибкой фигуры, очень графичный образ, разве что несколько прядок выбиваются из уложенных волос… Поттер, тебе бы рецензии в модные журналы писать!..

Сольвай элегантно опустился в кресло и усмехнулся одними уголками губ.

Гарри чувствовал себя... как на допросе, но… с непривычной для аврора стороны.

– Не приглашаю вас присесть, мистер Поттер. Вы же всё делаете без приглашения? Профессиональная привычка? – Сольвай всё-таки кивнул на кресло напротив. Гарри, пристыженный надменностью мальчишки лучше любого выговора, безропотно сел. – Так что там с вашим расследованием? Выяснилось хоть что-то? Или о чём вы хотели со мной говорить? О погоде, видах на урожай конопли в Афганистане или попросту о королях и капусте? О моём моральном облике или о поведении ваших подчиненных, которые повредили мне роговицу левого глаза?

– Как раз про коноплю, – деловито кивнул Поттер. – Про глаза вы поговорите с поклонниками или офтальмологами. Версия о том, что наркотики вам подбросили – это всего лишь версия, но мы вынуждены работать именно с ней. Поэтому, для вашего же блага предлагаю откровенно ответить на мои вопросы. Сбор информации займёт определённое время, а у вас, как я понимаю, гастроли.

– То есть, вы, господин аврор, хотите, чтобы я максимально облегчил вам работу? – Брови Сванхиля взметнулись под чёлку. – Которую вы так блестяще делаете, нанося увечья иностранным артистам. Я дал поручение нашему адвокату предъявить иск Британскому Аврорату, вас это не расстроит, сэр? Нельзя же, право слово, избивать невинных фигляров за несовпадение... эстетических вкусов? – одновременно и глумливо, и серьезно произнёс Сольвай, только что пальчиком не погрозил.

Ну, Поттер ему этот пальчик оторвал бы по самый локоть, но собеседнику хватало ума не перегибать палку, что особенно раздражало аврора: да он сам в шестнадцать лет и слова вымолвить боялся, а этот наглец строит из себя непонятно что!

– Неужели вам так наши песенки не нравятся?.. Да, наверное. Но у нас и хорошие есть, вот например… – Сольвай запел неожиданно нежным голосом, подражая манере крунеров(1) 50-х годов: – Розалина, Розалина, приходи ко мне домой… Под неё танцевать хорошо, да, мистер Поттер?.. Будем есть хамсу и сливы, слушать ласковый прибой... Не? – невинно посмотрел на аврора провокатор.

– Я имел в виду откровенность другого рода, – тот даже глазом не моргнул. – Никто лучше вас, мистер Сванхиль, не знает своих… э… коллег и всю шушеру, вьющуюся вокруг. Но если вам хочется узнать моё мнение о ваших песенках... Скажите, а вы, и правда, геи?

– А каким образом это касается расследования? – чуть прищурился Сольвай. – Но я могу удовлетворить ваш личный интерес: Матильда Вантуле не является геем по причине несоответствующего определению пола, Джимми и Андрис, избитые вашими подчиненными, – мои любовники, стало быть, да, геи. Как и ваш покорный слуга. Гуль, то есть Ким Мартинсен, имеет смутные представления о классификации половых различий, для него всё живое делится на то, что удобно любить и на то, что неудобно. Бамсе-Алек невинен, как новорожденный ягнёнок. Наша обслуга живёт своей жизнью, и об их постельных фишках мне мало что известно.

– Хм, – Поттер даже не понял, смеётся над ним мальчишка или серьёзно отвечает на вопрос. И… любовники? Оба?! – А я полагал, – решил он не давать волю эмоциям: какая ему, в сущности, разница, с кем и как этот Мотылёк… – что голубая мишура – только сценический образ, не очень удачный, но... мне не ясно, как можно настолько откровенно показывать всем свои пристрастия. Одно дело – сцена, а другое – жизнь. Разве нет? Хотя... помнится, месяц назад вашу группу задержали в Голландии. Проплывая под одним из мостов на катере ваши коллеги устроили... живую инсталляцию? Сношались прямо на глазах у туристов. Это, вы считаете, нормально? Я почему спрашиваю, мистер Сванхиль, мне по долгу службы надо определиться, с каким контингентом имею дело. Публичная демонстрация сексуальных предпочтений и аморальное поведение – это самоцель, эпатаж, наплевательское отношение к принципам морали и приличиям поведения? Или что-то глубже, типа, стремление построить свой мир, новый мир абсолютной свободы, на руинах старого, отжившего, ханжеского? – Гарри добродушно кивал Мотыльку, как своему старинному приятелю за кружечкой эля.

– Определиться? – Сольвай, кажется, немного задумался. – Господин Главный аврор, – так по-малфоевски знакомо растягивая гласные, сказал, похабно улыбнувшись, мальчишка. Да кем он себя воображает?! – Ну что ж, я могу понять ваш… профессиональный интерес. Эпатаж является стратегическим планом гастрольного тура, шоу-бизнес диктует свои правила. А, благодаря вашему рейду на гостиницу и аресту группы, раскрутка в новом регионе идёт успешней, чем я предполагал. Так что, вероятно, вам нужно выплатить небольшие чае… гонорар, как добровольному пиарщику.

«Нет, ну какой наглец! Папашу точно переплюнул, до Люциуса ещё, правда, не дотягиваешь! Ну, давай поиграем, мальчик!» – Гарри, нешуточно раззадоренный этой словесной игрой, даже расслабился и этак прилег в объемном чреве пухлого кресла.

– Вся группа столь добросовестно относится к созданию имиджа, мистер Сванхиль? В Нидерландах ваших… гитаристов оштрафовали на солидную сумму за публичные развратные действия, так что не надо тратиться на оплату скромных услуг моих авроров.

– Да, забавный случай. Парни просто соскучились друг по другу, вот и не утерпели; всё ж естественно, а шкипер пожилой, ну, чуть постарше вас был, выгнал ребят на палубу, по-доброму так. Вот и устроились они на свежем воздухе. Романтика, а что какие-то любопытные сфотографировали наш катер с моста – разве наша вина?

– Интересный подход.

– Не скучный, согласен.

– Вернемся к теме наркотиков, так легко навеянной голландским ветерком.

– А какое отношение наркотики имеют к «Кrom fendere»? Это же вы нашли у нас что-то запрещённое, мы-то ничего такого и в глаза не видели. Сколько там было обнаружено дури? Больше десяти грамм? Да Гуль разве стал бы распространять такое сокровище? Если я вам скажу, что у меня в группе табу на что-то сильнее снотворных или секс-стимуляторов, вы поверите? Алкоголь бывает, не без этого, каюсь, слабенькая травка для настроения, а вы пробовали выходить перед ревущим, готовым от обожания растерзать тебя на кусочки залом и… э… выступать? Душу этим чертям отдавать. Пафосно? Без пафоса в нашем деле не обойтись, касаться сердец подушечками пальцев не выйдет, эти сердца надо рвать, хоть болью, хоть любовью, любыми сильными эмоциями. А потом, имидж, не забывайте и о нём. Да, да, очень просто. Артист, по мнению фанатов, да и обывателей, обязан глушить галлонами дорогое пойло, курить что-то редкое и необычно пахнущее, каждую ночь проводить с новой девочкой или мальчиком, а лучше с несколькими сразу. В общем, – парень пожал плечами, – ничего нового мы не придумали. Всё придумано до нас, мы только вносим свои коррективы и даём публике то, что она хочет: не только нашу музыку и танцы, а ещё и скандалы, жаркие подробности, подогревающие воображение, интересные сплетни.

– Я понимаю, – ухмыльнулся Поттер. – Свои законы, цели оправдывают средства, вечный спор добродетели и выгоды. Но наркотики-то у вас обнаружили, а это не сплетни. Экспертиза показала, что вы их не употребляли, и даже никаких следов нигде, но откуда-то они взялись. Не вы ли сами затеяли всю эту провокацию? Наняли кого-то, кто правдоподобно изобразил подлог? Если любой скандал в ваших интересах? Как вам такая версия? Мне приглядеться к ней повнимательнее?

– Провокаций не было, – серьезно посмотрев на аврора, задумчиво произнес Сольвай. – Дело с наркотиками – паршивое. Скандал скандалу рознь В таком я не заинтересован. И вообще играть с подобными вещами – слишком опасно. Я одного Упыря еле в руках держу: подсел на дурь ещё в детстве, теперь вылезает потихонечку. Впрочем, вам это не интересно. Я в ответе за своих людей. – «Ты бы хоть за самого себя отвечал, засранец!» – Хорошо, чем мои показания могут помочь следствию?

– Ну, а если так, мистер Сванхиль: не показания, а ваша добровольная помощь Британскому Аврорату в виде... скажем, консультации? Расскажите о своих коллегах, о себе. Меня не интересует, кто кого и как именно... в вашем коллективе любит, но важно понять, кто из себя что представляет. У вас есть враги? Недоброжелатели? Трения внутри коллектива?

– О! Трений внутри у нас предостаточно! – усмехнулся Сольвай и мечтательно закатил глаза. – Или вы не об этом? – он сделал удивленное и слегка разочарованное лицо, потом, будто вспомнив про что-то, посмотрел на часы. – Так, давайте в общих чертах, господин Поттер. У меня в маггловском Лондоне назначена деловая встреча, и посвятить вам много времени я не могу. Хотите кофе? – подчёркнуто-вежливо улыбнулся гостеприимный хозяин.

Гарри решил не отвлекаться, что за нужда! Кофе он и в Аврорате выпить может, а тут такое угощение – экзотическая птица, правда, под пикантным соусом, чересчур пикантным – легко обжечься, ну, да его и на тарелочке оставить можно… А вот крылышки откусить… Настроение, бывшее не ахти каким всю неделю, стало незнакомо лёгким и… игривым. Нет, глупости! Несмотря на то, что он и пришёл по делу, попутно неплохо было бы поближе взглянуть на альбусова «разлучника». Ведь, допрашивая мальца при аресте, Главный аврор уж никак не думал о Сванхиле, как об этакой секс-иконе, к тому же столь беззастенчиво и походя посягающей на покой юных английских магов… Да и не только юных…

– Кофе? – повторил вопрос Сольвай, повышая голос и явно насмехаясь над задумчивостью Поттера.

– Благодарю, ничего не надо, продолжим? Ваша версия, мистер Сванхиль. Слушаю вас.

– Лично я предположил бы подставу со стороны наших конкурентов, – элегантно развёл руками Сольвай. – За своих ребят я ручаюсь. Если вам надо знать о них мое мнение, то… Андрис Сёрен Бюлов – у вас ведь есть анкетные данные? – хороший человек, почти Санта Клаус, знаете такого? – усмехнулся он. – Не пьёт и не курит, умный, но вспыльчивый, работал в… да, ладно, название вам ничего не скажет, в ансамбле до нас; по образованию – учитель. У них с Джимми серьёзные отношения, может быть, даже любовь. Мы знакомы почти год. Его интересы и связи прозрачны и невинны, как мартовская капель. Я только так могу его охарактеризовать. Вам не это нужно?

Гарри совершенно не ожидал из уст Мотылька подобного описания людей, наивного, но объёмного и точного. Только вот интересно, если у этой парочки серьёзные отношения, ты-то как с ними обоими спишь? Где соврал?

– Хороший человек – это, разумеется, достойная рекомендация. Но когда смотришь на этого хорошего человека в жизни и на сцене, то слабо веришь вашим словам. Ладно. Остальные тоже все хорошие люди? Невинные эльфы при Санте? Я слушаю вас, мистер Сванхиль.

– А знаете, – вдруг недобро сузил глаза Сольвай, – мне что—то расхотелось с вами беседовать, – и поджал губы. – Не представляю, как вы о своих друзьях рассказываете и как их для себя оцениваете. Возможно, есть какие-то специальные служебные инструкции по этому поводу. Неужели определение “хороший человек” так трудно понимаемо или непереносимо для аврорских мозгов? – рывком поднимаясь с кресла, тем не менее, спокойным голосом поинтересовался он. Но глаза его горели… обидой? Гневом? Гарри не успел понять, а только подумал: «Ух ты, что это?» – Я предоставлю вам, сэр, возможность поговорить с каждым из моих друзей самостоятельно, но уверяю, никто из них не стал бы тащить бомбу в наш общий дом! – Тут Сольвай замолчал и как-то нервно потер лоб. – Если только по глупости… – затем надменно, чуть задрав подбородок, добавил: – Начните с Матильды. Она как раз неравнодушна к пожилым мужчинам в униформе.

«Ах, ты, малфоевская порода! Малолетняя язва! Пожилым?! И мундир боевого заслуженного мага обозвать униформой? – Гарри чуть не скрипнул зубами. – Кстати, как это папочка своего птенчика на свободные потрахуш… полёты отпустил? Надо навести справки, – он быстро придал лицу безмятежное выражение. – Так значит? Ну-ну…»

– Разумеется, поговорю со всеми лично, – кивнул он, – это займёт много времени и придётся задержать ваше отбытие с острова по программе тура. Ну, ведь это же ничего? Будет время отрепетировать для рекламы свои новые гейские фокусы. Европа подождет! Всего хорошего, господин Сванхиль, – сказал Гарри, с ленцой поднимаясь из пучин сверхмягкого кресла, но тщательно контролируемое движение получилось вполне элегантным.

Мальчишка этого не ожидал и опешил, затем в его глазах на миг сверкнула даже не злость, а настоящее бешенство.

– Gamle beast!(2) – вырвалось из его уст, он быстро поправился: – Лучший выход, как я вижу, для нас – сотрудничать.

Гарри услышал только второе шипящее резкое слово. Почему «best»(3)? С чего бы? Как пощечина.

– Вот и отлично, мы с вами можем найти общий язык, – он решил, что на сегодня разговор явно затянулся. Ещё немного – и можно будет признавать «1 – 0» в пользу Малфоя-младшего. Ничего, знакомство состоялось, Поттер теперь гораздо лучше понимает, кто перед ним. Э… лучше ли?.. В любом случае, полезная беседа. Но вот предположения о том, что следы истории с наркотиками ведут к самим Мотылькам, укрепились в голове аврора до рабочей версии: профессиональная интуиция подсказывала, что именно среди этих «хороших людей» и стоит искать причину провокации.

– Вы, мистер Сванхиль, кажется, торопились? Так вот, не смею вас больше задерживать. Побеседуем в другой раз. Спасибо за… откровенность, – Гарри оправил мундир. – Последний вопрос. Из чистого любопытства. Почему «Крылья из хрома»? Надеюсь не секрет?

– Пришло в голову и всё, – пожал плечами Сольвай. – Как-то же надо называться? Жёлтая подводная лодка? Нирвана? Датский принц? Крылья – думаю, объяснять не надо. Даже маги часто мечтают о крыльях. А хром – один из самых твёрдых и чистейших металлов на планете, он имеет голубоватый оттенок, что, согласитесь, символично, и легко поддаётся умелой обработке, а ещё славится разнообразием окраски своих соединений. Хром довольно легко встретить в природе, он распространённый, так что мы вовсе не претендуем на уникальность, только хотим показать, что каждый из нас по-своему неповторим. Как-то так.

Поттер с пониманием кивнул и направился к двери:

– Не провожайте меня, мистер Сванхиль, – небрежно махнул он рукой. – До встречи. Постарайтесь за это время не влипнуть в ещё какую-нибудь историю.

Сольвай отчеканил ему вслед:

– Надеюсь, что при следующей встрече Британский Аврорат сможет доказать, что не зря получает своё жалование.

Эта фраза прозвучала из уст Скорпиуса как-то особо безжалостно и… он, как никто другой, имел право бросать такие слова в спину Главному аврору. Только вот слышать это от подростка, сына Малфоя, да ещё и занимающегося чёрт знает чем… Но Гарри даже не обернулся, тихо закрыл за собой дверь.

– Бест! – снова услышал он негромкое хлёсткое слово. И чего это парень его всё время хвалит? Обкурился что ли?

«Какого чёрта я так завожусь на этого престарелого солдафона? – Сольвай подошёл к окну и постарался успокоиться дыхательной гимнастикой. – Ну и что, что тот самый Поттер, ну и что, что аврор. Симпатичный, между прочим, и смотрел на меня иногда так… со значением. Сам не понимал своих взглядов, а смотрел. Интересно, он натурал-семьянин или вообще импотент при такой работёнке-то? Сколько ему? Ровесник отца, значит сорок плюс минус. Другое поколение. Разве ему можно что-то объяснить? Только… Он же не виноват, что живёт так, как живёт. Тоже когда-то был мальчишкой, кажется, сиротой, воевал. Сколько их, детей, тот знаменитый Хогвартс защищали? И сегодня, наверняка, господин Поттер не только по борделям ночных бабочек гоняет. Служба, небось, не сахар, ответственность. Сын, говорит, мой ровесник, значит жена, семья. Странно. И, вроде, неплохой мужик. Глаза… не дохлые, и тухлятиной от него не несёт, – Сольвай подняв руки, прогнулся в спине, потянулся, потряс головой. – Всё, на хрен мне этот аврюк сдался! Пусть расследует там себе, дело-то, и правда, серьёзное. Наркотики. Никогда и близко ни к чему крепкому не подходили. Неужели, Упырь взялся за старое? Но он бы сам торчал, а продавать зачем, тем более нас всех подставлять? Он же за нас загрызёт, поэтому и Упырь. Неужели кто-то из своих? Балетные? Костюмеры? Ну, не мои же ребята! Вот дерьмо! Мутит даже от всего этого. Хоть бы аврор что дельное раскопал!»

Гарри вышел за ворота пансиона. На Лондон опускался вечер, серый, тёплый, предвещающий поздний дождик. Скоро город сменит дневную размеренность и суету на ночную бесшабашность и лихость. Звездами вспыхнет гурманское счастье вывесок ресторанов и кафе. По стенам домов вверх и вдоль фасадов поползут неоновые змеи и саламандры; фары машин украсят левую ленту дороги своими круглыми или прищуренными медовыми глазами, а на правой стороне будут посверкивать фасеточными рубинами глазки драконов, выдыхающих украдкой парок запрещенных выхлопов. Если выключить звук, эта карусель покажется хаотичной и пугающей, но смех, мелодии голосов, разговоров, отрывки музыки, летящие из открытых окон автомобилей и домов, делают эти ночные часы влекущими, будоражащими и хмельными. Гарри Поттер любил Лондон, свою безбашенную столицу, именно за это.

Он уже шагнул с тротуара на дорогу, а растерянный взгляд голубых глаз из окна второго этажа всё провожал его спину. Сольвай Сванхиль, собираясь на деловую встречу, проходя мимо окна, только мельком взглянул на отходящего от пансиона аврора, да так и задержался, теребя шнур жалюзи. Когда Поттер скрылся за углом, молодой дан помотал головой, поморгал, как будто стряхивая наваждение с ресниц и волос, и отправился по своим неотложным делам.

Из окна проезжающего мимо авто Гарри услышал громкую музыку, даже на таком расстоянии бьющую по барабанным перепонкам, которая внезапно оборвалась экстренным сообщением метеослужбы: «После недолгого прояснения в Лондоне вновь ожидаются дожди и грозы – так скажется влияние скандинавского циклона, натворившего на днях много бед в Финляндии и некоторых других странах североевропейского региона, – вещал знакомый хорошо поставленный дикторский голос. – Мы уже передавали сообщения о масштабном ДТП в Куопио, где столкнулись почти полсотни машин, девять человек госпитализированы. Теперь скандинавский циклон спешит к столице Великобритании и вот-вот обрушится на город. Будьте предельно осторожны!» Гарри посмотрел в небо, не тревожное, повседневное, и подумал, что скандинавский циклон уже здесь: скачки давления, рваный ритм сердца, настроение, проваливающееся непонятно в какую воронку, мысли, стремительно закручивающиеся против часовой стрелки, разрушения всего и вся, включая размеренность, понятную и безопасную обыденность, привычки, стабильность, душевный покой. Правы синоптики: предельная осторожность не помешает, а то вот так пронесётся ветерок над островами – и беды, госпитализация… С погодой не поспоришь, даже если ты маг и Гарри Поттер…

…………………………………………….

(1) Свинговый вокалист (разнообразные музыкальные традиции: и блюз, и мюзиклы, и гавайские мелодии, и бельканто, своеобразная манера непринуждённого звукоизвлечения).

(2) Старая скотина (дат.), иные значения: животное, зверь.

(3) Англ. произношение «бэст» – лучший.

АРТ!!!: http://www.pichome.ru/9S

====== Глава 4. Сталкер поневоле ======

4-1

Гарри вынырнул из трансгрессии на привычном месте аллеи, соединяющей площадь Гриммо с улицей-тёзкой. Его обобщающая, подводящая итог нескончаемой бешеной ночи мысль была предельно проста и максимально выразительна: «Спать!»

Последние тридцать метров по дорожке к дому он шёл вот так просто, без единой мысли в голове. А говорят, среднестатистический аврор не способен на дзенскую медитацию! Вот вам, пример налицо: стоит Поттер на крыльце собственного дома и не может сообразить, как оную открывать; через несколько минут благая догадка доносится до его отключившегося сознания, и, с удивлением вымолвив “Алохомора привата про сангва”(1), Гарри Джеймс Поттер вступает в родные… пенаты, нет, сени, короче, вваливается прямо в столовую. Скидывает новые модельные туфли, чуть не ободрав их задники о перекладинку подвернувшегося сервировочного столика. “На кой драккл тут всякая хрень болтается? Так и представляю, как я в накрахмаленном передничке напитки гостям развожу! Выкину к черту, вот только посижу здесь на диванчике полчасика!” – зевая во всю пасть и закидывая уставшие ноги на разозлившую его мебель, бурчит хозяин дома…

На эту ночь у него были совсем другие планы (ну, не то чтобы прямо планы, но всё-таки…), но работа – есть работа. Выходя вечером от Мотылька, Главный аврор, не замечая, что за ним наблюдают невеселые голубые, как датские летние ночи глаза, почувствовал – на плечо села птаха. Особый посланец Аврората по чрезвычайным поручениям – новая разработка девятого отдела – стриж-мэйл. Гарри чертыхнулся зло и заковыристо… Пернатая «молния» означала экстренный сбор, пришлось аппарировать. Блин, в новых, неразношенных туфлях и мундире “с мядальками”, мельком подумалось ему... Мортон прислал, как шутили ребята, птичку по вызову, «аврала», значит, дело нешуточное. Поттер полностью одобрял нововведение – посылать для экстренной связи быстрокрылых стрижей, обычных для Лондона крылатых тварей, которых тут многие тысячи летают, никто не обращает внимания, а не медлительных вдумчивых сов и тем более не патронусов: уж больно часто неотложные вызовы случались, когда солдаты Аврората были на «чужой территории» – жизнь смешивала, хорошо, что пока не сливала в общий котёл, маггловский и магический миры…

Гарри хотелось просто прихлопнуть ни в чём не виноватую птицу. Но служба есть служба, он лишь дал «авралу» сигнал и аппарировал на вызов…

И вот, наконец, дом, родной диван, и веки уже смежились в истоме, и Морфей ласково подул на лохматый висок аврора, “пахавшего” всю ночь на благо родины, и Главный мракоборец Британии вздохнул в ответ, утешенный утренним покоем... Но буквально через… а кто его знает, может, минут пятнадцать… Поттера что-то разбудило. Приподняв голову со спинки неудобного дивана, он различил голоса Джея и Альбуса. Сыновья находились на кухне, примыкавшей к столовой и отделенной от нее только раздвижной пластиковой стенкой.

– Нет, ты будешь со мной говорить, Ал! Я, может, извиниться хочу, – требовал старший.

– Может, и хочешь, но не сумеешь, потому что вины никакой нету, Джеймс. Мы разные, и тебе меня не понять, да и не надо. Оставим всё как есть, – тускло отвечал младший.

– Альб, ну не знаю, что на меня нашло, испугался я, что это твое... гейство на отца тень бросит. Ты же знаешь, как он работой дорожит и как серьёзно к ней относится. В газетах пишут, что он был бы отличным Министром. И… мы же братья, мальчики, я просто всегда думал, что ты такой же, как я. Дело не в том, кого ты… любишь, а просто я всегда воспринимал тебя, как часть самого себя, сколько себя помню – ты тоже был. А геи… ну… инопланетяне для меня… Что люди-то скажут, я об этом думал.

Перебив речь защитника семейных ценностей, Альбус засмеялся, нервно так, зло:

– И на тебя, лучшего курсанта Аврората, тень? И на Лили: девушке ведь нужно войти в приличное общество. Да я всё понимаю: урод, позор рода!

– Ты… Всё не так! Может, и так, конечно, но… братишка, не сердись! Я дурака свалял, не ожидал, что так гадко выйдет. Да не думаю я так! Я тебя по-любому… люблю. Любого, в смысле… Мы, когда маленькие были, знаешь, как я гордился, что у меня младший брат есть, что ты меня умней, защищать тебя всегда хотел и Лили, конечно, – смущаясь, косноязычно пытался наладить отношения курсант. Слышно было, что Альбус подвинул тяжелый стул и сел.

– Ладно, придурок, проехали. Ты всегда сначала бьёшь, а потом думаешь. Что с тебя взять?

Джеймс, как Гарри понял по звуку, прыжком уселся на высокую барную стойку у стола. Об её стеклянную дверцу, за которой жалобно звякнули бокалы, ударились каблуки его тяжелых форменных ботинок.

– Давай поедим чего, позавтракаем? – спросил Джей. – Приготовить или эльфа позвать?

– А отец так и не приходил?

– Да, всю ночь ловили напавших на склад конфискованных зелий в Кенте; он Патронуса уже утром прислал. Погоня, вроде, была. Дали мы там жару! Жалко первокурсников не пускают на серьёзные дела.

– Ага, тебе бы только палочкой помахать. Вот чего он так рискует всё время? И ты такой же! Отдел ведь у него большой, обученные все специалисты, так нет… Если ты не голодный, может, подождём его? Помнишь, как раньше все вместе завтракали по выходным?

– Чего вспоминать-то? Мы и сейчас все вместе. А про отца, понимаешь, Суслик… – провинившийся в отступлении от братской любви Джеймс на пробу назвал Альбуса детским прозвищем и замолчал, видимо, ожидая реакции обиженного. Тот не ответил, и старший продолжил: – Я раньше просто гордился, что он такой знаменитый, и начальник мракоборцев, и вообще герой. Круто! Но теперь мне виднее стало, что отец – очень грамотный организатор, у него не просто весь Аврорат по струнке ходит, но всё по закону делается, и у следаков, и у аналитиков. Раньше в Аврорате непонятно что творилось, Министру лично подчинялись – вот и все законы. А сейчас всё по-настоящему. А это, знаешь, как непросто? Но командир иногда должен мастер-класс бойцам показать, личный пример. Отца за это все наши уважают. Ты за него не волнуйся, он зря не пропадёт. Я его в деле видел – просто дух захватывает, живая легенда британского мракоборства.

– Мне не нравится, что папа постоянно в опасные рейды ходит. И ты скоро будешь, вечно бы тебе подраться… Ладно, есть хочется, – сменил тему Альбус, загремел какой-то посудой. – Лили из лагеря грибов передала, они в поход ходили в Карлтонский Дин. Крич говорит, все поганки. Может, пожарим? – он негромко засмеялся.

Джеймс уже уверенней поддержал его и хмыкнул, переходя на доверительный тон:

– Альб, знаешь, у меня с Бетти так ничего и не вышло.

– Что, опять?

– Не, то с Брендой было. Не знаю, прямо ступор находит: и возбуждаюсь вроде до… ну, нормально так возбуждаюсь, а потом пару раз толкнулся – и кончил. Эх! Скорострел. Это болезнь такая, я читал!

– Брось, это возраст такой. Вот если бы тебе за тридцатник было – тогда болезнь. И опыта мало, научишься задерживать развязку. Дыхание всякое есть, упражнения, методики разные. Преждевременная эякуляция – нередкая проблема, и не всегда болезнь.

– А ты почём знаешь?

– Книжки надо хоть иногда читать. – Судя по звукам, Альбус что-то разогревал на плите. – Стрессы тоже влияют, депрессии, – вещал он деловито. – А у тебя в Аврорате график напряжённый. И ты волнуешься всегда перед свиданием, даже я вижу. Думаю, это после той твоей магглы Джулии, что всё залететь боялась, вот и вгоняешь себя в стресс.