Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 89 страниц)

– Они не очень крепкие были. Привет! – Тот усмехнулся и сильно обнял, прямо-таки сдавил невозможно вельможного Поттера за талию.

– Проверял? – Гарри пристально посмотрел на реставратора.

– Да вы, сэр, никак ревнуете? Не, на глаз определил: куда им до нашего Упыря! Ну и что скажешь о результате? – Сольвай мотнул головой куда-то неопределенно, стараясь не разорвать визуального контакта с Гарри. – Хотя потом всё покажу… Я соскучился… – Улыбка едва дрогнула на его лице, кончики губ чуть сдвинулись вверх. – Кстати, как помолвка?

– Ага… – Поттер слегка поплыл.

Почувствовал языком мягкость и податливость саевых губ, прильнул к ним, как к свежему роднику в сухой пустыне – не напиться, и в каждом глотке – жизнь… Но опомнился, потому что тема, крутящаяся с самого пира в пещере Драгсхольма, не давала покоя аврорским мозгам.

– Вот скажи, – перебил он сам себя от того, что поцелуй стал уже нестерпим, и вдохнул воздуха, – как проходит венчание, то есть обручение, у носфе… кровососов, знаешь?

– Конечно. – Сольвай тоже слегка задохнулся, и его белоснежная кожа порозовела, что было очень красиво. – Там у них огненный ритуал – если супруга волшебница, и просто кусают и кровь пьют – если с магглами сочетаются, но это редко. А через убийство обращение только… А когда между двумя вампирами, то…

– Вот! – Не размыкая объятий, Гарри любовался красотой Скорпиуса и хмурился. – Все, кроме меня, знают. И ты всё знаешь, а я, Главный, сука, мракобор...

Его прервал смех и новый поцелуй.

– Ну какой же ты сука? Ты самый что ни на есть кобе…

– Не продолжай! – притворно сурово рыкнул Поттер. – Признавайся, что тут дома без меня нового случилось, кроме ремонта?

– А без тебя и не дом вовсе! Так, заканчиваем с сантиментами: в постель или жрать? – деловито осведомился Сай.

«Малфой!» – подумал Поттер и сказал громко, не отпуская того ни на секунду, даже ещё сильней притиснув:

– Если сам сыт, то – первое!

*

До постели не дотянули.

Белоснежный сюртук Поттера, который рвали с плеч нетерпеливые саевы руки, брякнул орденом об пол; к ногам, как пена Афродиты, стекла шелковая сорочка, за ней змеем последовал галстук. Комом отлетела в сторону грязная толстовка.

Мотылёк не долго, но энергично потёрся о напряжённый торс любимого и хотел опуститься на колени, взялся за пряжку его ремня. Но Гарри не позволил – удержу уже не было! – тяжело дыша, подмял своего мальчика, прямо на весу, на руках, быстро расстегнул себе брюки. Чувствуя, что долго не протянет, запустил ладонь Саю в штаны и прошёлся пальцем в тесноте между ягодицами – влажно, тепло, – скользнул вовнутрь. Сольвай, судорожно хватаясь за его плечи, замер, не понимая, как развернуться – спереди ему в пах, в живот, в бёдра тыкался горячий стояк, а сзади – уже зацепило на крючок удовольствия от проворно двигающегося в тугом анусе пальца.

– Хоть раздень меня до конца, – попросил он, прогибаясь.

– Потом-м-м… – Гарри кончил ему на брюки. И отпрянул. – Блин, извини. – Его трясло.

Сай сам спустил с себя брюки и просто встал спиной:

– Я тоже хочу! – заявил требовательно.

Гарри взял его одной рукой под живот, другой – за мошонку, наклонил и поцеловал в ягодицу… для начала…

Саю никак не удавалось занять устойчивую позу: колени подгибались, вспотевшие ладони соскальзывали с лестничных балясин, сделать несколько шагов к какой-нибудь более надёжной, чем новенькие перила, опоре – значило остановить Поттера, чей язык просто лишал его каких-то других желаний, кроме как подставляться, раскрываться и стонать от удовольствия. Сквозь слипшиеся ресницы он видел, когда изредка открывал глаза, что вены на гарриных руках, удерживающих его за бёдра, от напряжения вздулись, словно тонкие канаты – того и гляди лопнут. Сперма начала толкаться из него короткими очередями – оргазм заполнил всё нутро. Сай сполз по стенке на пол.

*

– Кстати… Слушай, Гарри, – спросил Сванхиль, когда они уже лежали в постели, то есть просто лежали, перед тем, как окончательно заснуть. – Ты что-нибудь понимаешь в эльфах?

– С твоей помощью я их всех знаю: Леголас там, Глорфиндейл и эта, ну, из Сумеречных, властительница... Галадриэль, кажется, ещё Асфалот. Это ты что, ночью экзаменовать меня вздумал? Так я всегда тебя внимательно слушаю, да и читаешь отлично...

Сай отмахнулся:

– Асфалот – белый конь, не смеши меня. Я не про этих маггловских эльфов, а про наших – домашних. Не ржи. Ты, скажем, видел, как они писают?

С Поттера сон как рукой сняло:

– Чего? А что, нечто особенное? Радужный фонтанчик с ароматом цветущей сакуры? Жаль, что я не вуайерист – крутое зрелище, небось. Но не повезло мне как-то насладиться – домовики при мне, наверное, стесняются. – Заинтересованный открыватель новых горизонтов магомира явно издевался, даже голову приподнял с подушки, чтобы на Сая посмотреть.

– А вот я сподобился... – Вздохнул тот и шепотом добавил: – И мне упорно кажется, что наш Пенки – особа женского пола...

– Девчонка?! В смысле самочка? – Гарри свистнул – вышло звонко, звук ушел ввысь, потыкался эхом в сводчатый потолок – получилось, как звон баккара.

– Ага. – Сольвай сладко потянулся и устроился удобней на гаррином плече. И тому показалось, что так всегда и было… – Оказывается, – продолжил излагать новые знания Сванхиль, – у них пол не всегда сразу, при рождении, определяется, а порой раскрывается запоздало, в соответствии с аурой дома и семьи, которой эльфы служат.

– Значит, нам в мужском тандеме женской руки не хватает? Смешно! Заживем теперь нормальной гетеросексуальной семьей… – Поттер уже ничему не удивлялся – видимо, за прошедшие сутки израсходовал весь свой нервный резерв. – Хотя с мальчишкой было бы проще. Ладно, купим ему… ей салфетку с кружевцами.

– Гарри, а ты не знаешь, почему так сложилось, что эльфам платьица нельзя? – Засыпающий Мотылёк было встрепенулся, дёрнулся, и не вполне внятно полюбопытствовал: – А ленточка, интересно, считается за одежду?

– Отстань, Сайка, а? Будет тебе ленточка…

И в спальне стало тихо.

Пенки сидела на кухне перед начищенным до зеркального блеска огромным медным котлом и, держа в лапке почти прогоревшую свечку, с интересом всматривалась в своё расплывчатое, искажённое круглой поверхностью отражение:

– Ленточка – это, должно быть, чудо как красиво! Охо-хо, теперь Пенки придётся вдвое труднее – не плакать и хорошо выглядеть. Но ничего, Пенки справится, Пенки – хороший… ая… э-э-эх…

====== Глава 35. Волчья ягода. 35-1 ======

Альбуса… нет, Суслика (вот правильная всё же кличка ему с малолетства от Джейми досталась – не поспоришь!) прямо на клочки раздирало полученное знание! Успокоиться вторую ночь не мог, даже напредставлял себе всякое… Но вопросов было больше, и первый: “А кто еще знает об отце и Сае?” Тут до него дошло, что Джей-то не в курсе, наверное. “Ужас и вау одновременно. А вот и второй вопрос: они всей семьей, выходит, втюрились в Мотыльков? Выходит так! – Ал тайно возликовал, опаздывая на завтрак. – Надо срочно рассказа... Нет-нет, никому проговориться нельзя! Но ведь когда-то раскроется всё равно! – ужаснулся мыслитель. – И в-третьих, скажем, мы с Мати к маме должны же пойти? Или вот ещё – про Джея с Кимом Лилища ничего не знает! Она вчера и так и эдак пыталась меня разговорить – почуяла лисица, что сенсацией пахнет! Что уж про папин-то выбор… или кто кого выбрал? Получается, сам Сванхиль теперь – член нашей семьи? О! Эх, всё равно скандал будет…»

И в этот момент перевозбужденный когтевранский староста, видимо, понадеявшись на крылья родного факультета, крылья любви и пребывая в раздумьях праздных – или праздничных – о судьбах «Хромовых крылышек», натуральным образом слетел с лестницы, то есть почти упал, прямо на руки Восьмёркину.

Хороший друг Восьмёркин стал сам присматривать за ним после нападения, а уловив с утра в спальне восторженно-отвлеченные глаза Альбуса, решил подстраховаться, то есть потелохранительствовать за мечтателем. И других парней, с которыми они уже шестой год делили комнату, напряг. Короче, договорились последить за Поттером. А тот нетипично для себя витал в облаках, расслабился. Вот когда Гай ломал ему пальцы – он был настроен на месть, весьма серьёзно рассматривал такие планы. И сделался крайне осторожен, в пустых коридорах избегал случайных встреч со своим обидчиком. Но шокирующие события, вести о мнимой гибели любимой толкнули его на безумства… и собственная прогулка, поэтически выражаясь, к Вратам Ада слегка оглушила – получился нервный откат… А тут ещё тако-о-ое заявление отца! Это всё как бы вытеснило на второй, да что там, на сотый план ссору с Долгопупсом. Прямо скажем, слажал Альбус Северус, совсем бдительность потерял.

«Матильде написать-то можно, конечно, на Гриммо отправить, чтобы Джейми письмо отдал, но долговато ответа ждать, а вот до следующей субботы позвонить нереально! – продолжил он строить грандиозные прожекты. – Или как-то удастся по случаю дня рождения Лили выбраться? Как же долго тянутся все эти дни без Мати! Засада!» Поблагодарив Октавия, Альбус резко развернулся и побежал в другую сторону, решив ещё раз поговорить с сестрой… Так, вообще о жизни, о семье и планах там всяких – уж очень сильно среднего Поттера распирало!

Да только тут его, так и не добежавшего до Большого зала, и поймали – прямо на переходе из холла в башню Гриффиндор.

– Куда спешишь, педик? Штаны не потеряй, вон уже ширинку расстегнул! – громко, на весь хогвартский вестибюль, прозвучал голос Долгопупса, Гая Долгопупса.

Альбус аж споткнулся – настолько дико было подобное слышать.

– Ты что, Гай? Угорел? – Он увидел, что вокруг стоят и скалятся гаевы прилипалы, Паркинсон, вроде, и со Слизерина кто-то еще, и к ним, привлечённые шумом, выходят закончившие завтракать студенты. Начинала собираться толпа, с ужасом понял Альбус. – Ты пьяный? Прекрати балаган! – повысил он голос.

– А это не балаган, это публичный дом, а ты в нём знаменитая шлюха! – В рядах всё прибывающих студентов послышались возгласы удивления и… улюлюканье со смехом. – Эй, слушайте все! – Известный школе белокурый красавчик-гриффиндорец чуть свесился с каменных перил и красиво оперся рукой на скульптуру знаменитого вепря. – У нас новая знаменитость модели 2020-го года, улучшенная: пидер-Поттер! Даёт всем и так сам напрашивается, что заслушаешься.

– Заткнись, урод! – заорал снизу Альбус и кинулся было на обидчика, но был с легкостью перехвачен стоящими у подножья лестницы амбалами Гая. – Охренел?! Заткнись! А ну, пустите меня!

– Ну-ну, малыш, тебе заткнут! – ласково пообещал Долгопупс. – Ты же это у меня просил? Не смущайся, против природы не попрешь. Не волнуйся, на твою дырку охотники найдутся! Отъебут тебя… может, даже подзаработаешь. Не всё ж тебе за мной бегать. Я к твоим прелестям как-то не расположен, извини. И записочки мне больше не посылай… Сладкий! – Он картинно медленно спускался вниз, слегка покачиваясь на мысках на каждой следующей ступеньке.

Ал почти вырвался и начал молотить кулаком одного из удерживающих его приспешников своего… обидчика? Врага? Предателя?

– Что я тебе сделал, гад?

– Я только сказал правду. Чтобы все знали: сын Гарри Поттера – гомик!

– Сволочь! – На шее у Гая вдруг появился оранжевый шарф, а на бледных щеках расцвели алые полосы. – Заткни свой поганый рот! – Лили Поттер, прибежавшая на крики, не раздумывая, кинулась на бывшего их с братом друга.

Она повисла на нём, явно не ожидавшем нападения со спины, да ещё и такого энергичного, и стала яростно царапать мерзавцу шею и лицо, попутно пиная в пах.

Возник общий гвалт, друзья Поттера чуть припоздали и сейчас прорывались сквозь толпу зевак к эпицентру драки. Альбус катался по полу в захвате с пятикурсником Жеромом, а Лили как раз отлетела на еще одного из ржущих дружков бешено заоравшего Долгопупса: «Держи поттеровскую суку, она меня чуть галстуком не удушила!»

Боевая девчонка ловко увернулась и, не стесняясь, засветила пытающемуся её схватить парню локтем прямо в глаз и тут же оттолкнула его от себя на так удачно подставленную подоспевшим Гербертом Корнером волшебную палочку.

– Стоять, голубчик, что же ты с мадемуазель так невежлив? – промурлыкал тот. – Инкарцеро, мон ами!

В это же время в рядах любопытствующих произошло некое движение: хогвартцы разделились надвое. Часть, находя зрелище позорным, пыталась остановить компанию Долгопупса, нападавшую на пятерых студентов, подружки Лили громко выражали ей солидарность; некоторые, наоборот, отступили и стали свистом поддерживать банду Гая, выкрикивая обидно-похабные словечки.

– Вот так и узнаешь, кто есть кто в alma mater! – просипел в лицо Алу Восьмёрка, с разбегу рухнув рядом из-за подножки какой-то малознакомой слизеринки. Но упал он так виртуозно, что выбил из сознания альбусова спарринг-партнера, и тот, здоровенный слизеринец спортивного вида, так и остался валяться на полу. Друзья сгруппировались и, соединившись спинами, прикрыли собой рвущуюся в бой «гриффиндорскую тигрицу», направили на хулиганов волшебные палочки:

– Протего максима! – Вокруг когтевранской троицы возникла непроницаемая сфера – колдовские навыки отличников-воронят были самыми крутыми в школе.

– Бреннон, – Октавий огляделся, задрав голову, и задышливо прошептал имя их четвертого руммейта (1), оставшегося поодаль, но продолжавшегося сражаться, – двери держит.

– Понял.– Альбус, утирая разбитый в кровь нос и кося через плечо на всё еще порывающуюся драться сестру, степенно добавил: – Хорошо, что у младших курсов по новой реформе господина директора сейчас прогулка.

– Ага. И четырехразовое питание, – с серьезной миной ответил Восьмёркин. Друзья засмеялись, закашлявшись.

Но хоть их враги и позорно бежали, было ясно: в школе чародейства и волшебства началась… война.

*

– Эй, рыжик, иди сюда!

– Я не рыжик! – полненький первокурсник обижено надул веснушчатые щёки и демонстративно отвернулся.

– Извини, я знаю, что тебя Хьюго зовут. – Ученик седьмого курса, один из самых знаменитых парней Хогвартса, сам подошёл к нему и сконфуженно кашлянул. Приятели рыжего почтительно расступились и пооткрывали рты: не к каждому «малышу» подходит сам Гай Долгопупс, да ещё с таким серьёзным выражением лица, да ещё и извиняясь. – Давай отойдём, у меня к тебе важное дело, только ты можешь мне помочь.

Хьюго с сомнением снизу вверх посмотрел на Гая, на лесть не поддался, но природное любопытство взяло верх; эх, как часто младший Уизли от него страдал!

Гай не был похож сам на себя: скромный взгляд, рука застенчиво теребит пуговицу на мантии:

– Приятель, на тебя вся надежда! Уизли никогда не бросают в беде тех, кто нуждается в их помощи?

Хьюго кивнул – так и было: Уизли за своих горой!

– И ты же мужчина. – Похлопал его по плечу Гай. – Как мужик к мужику обращаюсь к тебе. Мне очень нужно увидеться с твоей кузиной.

– С Лили?

– А ты очень догадливый. – Гай абсолютно натурально покраснел и принялся мямлить: – Я это… того… знаешь, как бывает… когда парень и девушка… она же симпатичная, волосы, как пожар, такая славная… мне…

– Влюбился? – со знанием дела поставил диагноз Уизли. В свои одиннадцать, насмотревшись на многочисленные романы в рамках семьи, а в некоторых из них даже приняв активное участие (сколько раз сестрице Розе передавал записочки ухажёров и прикрывал её перед родителями, а с кузиной Мэри даже сам целовался!), он прекрасно понимал – как ему казалось – суть межполовой тяги и к влюблённым особам обоих полов относился снисходительно.

– Как ты догадался? – артистично подыграл ему Гай.

– А чего, за Лили многие бегают, она красивая, мне нравится. Чего от меня требуется?

– Люблю деловой подход, – ухмыльнулся Гай. – Я хочу пригласить Лили на свидание, но после утреннего скандала она не придёт. А я страдаю без неё.

– Да, наслышан, как вы там кричали, – прищурился бдительный Хьюго.

– Это из-за ревности. Ты ж понимаешь. Я обидел Лили и Альбуса, хочу извиниться. А она не придёт. Ты уж скажи ей, что типа кто-то другой её ждёт, типа классный парень свидание назначил, но меня не раскрывай? А? – Взгляд Долгопупса красноречиво говорил о том, что его сердце разрывается от любовных мук – такие вещи младший Уизли научился распознавать.

– Ладно. Говори, куда её приглашать?

– А… в…

По довольной физиономии Гая внезапно пробежала тень, будто резко всплыло некое воспоминание или догадка, мимика закаменела, взгляд прыгнул куда-то вверх, словно потерялся…

– Чего не так? – насторожился Хьюго: от этих влюблённых никогда не знаешь, чего ожидать!

– Да… собственно… – Гай сдвинул брови и закусил губу. – Я, кажется, передумал. И вообще я не люблю Лили. Так, проверил тебя, понимаешь? Какой из тебя брат и вообще каков ты? Вижу, что на тебя, приятель, можно положиться, здорово! – Он похлопал мальчишку по плечу и попятился боком. Тот удивлённо хмыкнул: «Ну точно, сбрендил Долгопупс, не иначе и правда втюрился в кузину; эх, никогда не буду влюбляться – женщины вьют из мужчин верёвки!»

– Забудь о нашем разговоре, – тихо, с внимательным прищуром, приказным тоном сказал Гай.

Отойдя от первокурсников на приличное расстояние, он сам себе дал затрещину по лбу и прошипел:

– Осёл! Какой же я осёл! Всегда так: никогда нормальная идея не придёт в голову вовремя! Как будто у меня тормозная жидкость в башке! Как я сразу не сообразил, что нельзя никого со стороны притягивать?! Ни одного свидетеля! Ни единого человека! Полная конспирация! Этот пухлый Уизлик – свидетель! Блядство! Теперь что с ним делать? Память стирать? А получится ли? Заклинание-то не из простых… А позвать Лили можно… можно… да хотя бы альбусовой запиской! Вот она – гениальная идея, одна на миллион! Не такой уж я и тупица: если надо, то извилины шкварчат, пусть и не с первой попытки. Ну, не всем же повезло умненькими да пушистенькими родиться. Так что, Гай Долгопупс, не всё так уж и плохо с вашей пусть не очень светлой, но изворотливой головушкой. Прорвёмся!

Обливиэйт он поручил исполнить своему другу Паркинсону – у того подобные заковыристые штуки с шестого курса получались без проблем. Хьюго подкараулили в туалете и приложили волшебной палочкой – рыжик даже не успел испугаться, а только растерянно улыбнулся взрослым парням, зачем-то окружившим его возле умывальника и слишком внимательно заглядывающим в лицо.

– Ты Хьюго? Знаешь меня? – спросил настороженно Гай Долгопупс.

– Конечно, – смело ответил маленький Уизли, – ты на седьмом курсе Гриффиндора учишься.

– Я с тобой сегодня разговаривал днём?

– А? Нет. У тебя, что ли, с памятью нелады?

– Хм, нелады, точно. Ну иди, воронёнок. И не груби старшим!

*

Сегодня!

В памяти всплыл вчерашний вечерний разговор Поттеров в библиотеке:

– Лил, погоди, куда ты бежишь?

– У меня свидание может быть?

– Вертихвостка, поговорить надо! – шёпотом зашипел Альбус на сестру.

– Завтра поговорим, Сусличек, мне правда надо! Пока-пока!

Сусличек?! Вертихвостка? Небось, уже вовсю ножки расставляет перед каким-нибудь молокососом? Или целуется? С кем? Шлюшка!

Отец ещё в пятницу умотал на какой-то ботанический слёт или на конференцию ботаников – один Мордред разберёт этих умников, готовых без сна и еды считать тычинки и поливать цветочки, – и не успел вернуться. Макгонагалл так стара, что вообще мышей не ловит, гы-гы! Уничтожить поттерчонка сегодня! Раз и навсегда указать ему его место! Под Гаем Долгопупсом! И рыжую девку наказать как следует, чтобы не распускала руки и не строила из себя принцессу! По свиданкам она бегает? Устроить ей настоящее свидание, чтобы на всю жизнь запомнила!

*

«Мне срочно надо увидеться, прошу тебя! Тут такие дела – никому не говори. Жду вечером за квиддичным полем».

Эту записку Гай получил от Альбуса ещё в апреле; сам не зная, зачем, сохранил, спрятал в полую ножку кровати – теперь пригодилось. Сову он выбрал самую неприметную, «ничейную». Надежда, что Лили клюнет на зов братца, была слабая, призрачная, но Гай ничем не рисковал: придёт – отлично, нет – что-то другое придумаем.

Пришла.

– Альк. А-а-альк, ты тут? Ау! А за ужином не мог со мной поговорить? Обязательно было сюда тащиться? Ты где?

Лишь на фоне густых, стриженных шариками кустов, блестящих реденькими листиками в неверном вечернем свете, появилась фигура с дурацкими косичками – с трёх сторон к ней двинулись тени. Гай с дружками подкрались к совершенно не ожидавшей опасности девушке (ну и дура! Сама виновата, раззява! Ведьма всегда должна держать волшебную палочку наготове!), накинули ей на голову большой мешок, навалились втроём, моментально скрутили руки и ноги обычным широким скотчем и уволокли в лес.

В глубину Запретного леса Гай ходить панически боялся, но на краю, среди густых папоротников, под не очень старым, но гниловатым дубом у него с дружками было устроено что-то типа землянки: полушалаш-полунора «со всеми удобствами». В этой «хижине» на земляной пол, застеленный сухой травой, и бросили не прекращающую извиваться и дёргаться «добычу».

Компаньоны Гая, Леви Джагсон и Осберт Паркинсон, чувствовали себя слегка неуверенно. Долгопупс достал из кармана плоскую бутылку и разлил по кружкам резко пахнущую бражку.

– Не пиздите, мужики! Всё будет тип-топ. Накатим!

После выпитого у всех троих парней порозовели щёки, заблестели глаза; Гай вспомнил сальный анекдот, над которым все дружно поржали, пихнул ногой связанную девушку и присел, расстегнул ей куртку.

– Смотрите, хороша же, созрела ягодка, сколько можно целкой гулять. Такое добро пропадает. Ей понравится! – Усмехнулся он, растягивая ворот джемпера Лили и открывая часть девичьей груди в нежно-голубом лифчике.

– А… можно я первый? – Кажется, на обычно замкнутого верзилу Паркинсона слишком сильно подействовал ягодный самогон.

– Да, Ос, она твоя! Только погоди, дождёмся её братика, две поттеровские дырки – всяко лучше, чем одна!

Парни заржали.

– Три, – складываясь пополам от смеха, выдал Осберт, – три дырки, ой не могу!

«Как бы они не свалились раньше времени, – подумал Гай, – чёрт его знает, как правильно рассчитать дозу Гавайской пинпинеллы (2), да ещё и в алкоголе, может, я и переборщил».

Он взял нож и, склонившись над Лили, громко мычащей через заклеенный пластырем рот, отрезал ей одну косу. Лили выпучила глаза, из которых брызнули слёзы, и, изловчившись, ткнула Гая плотно сжатыми кулаками. Вышло не больно, но обидно: он чуть не упал и под усиливающееся ржание дружков несколько раз пнул непокорную жертву.

– Эй, потише, – «вступился» Осберт, – с девушками надо ласково обходиться, синяки сбивают им цену. – Он взялся за колени Лили и начал гладить. Она завизжала так громко, что стало слышно даже через пластырь. – Чего ты, дурочка? Тебе хорошо будет, сама же мне глазки строила. Потом за добавкой прибежишь.

– Вот, Леви, сгоняй, подложи к дверям Когтеврана. – Гай протянул Джагсону небольшой пакет. – Только осторожно. И быстро – сюда. Не боись, мы без тебя её не станем. – Он кивнул на Лили, с которой Осбер пытался стащить плотные леггинсы.

*

Альбус был очень расстроен произошедшим утром скандалом. Всё время думал про него, думал, на уроках тормозил, даже почти не вспоминал Матильду – всего раз десять, не больше. И после тренировки сразу завалился к себе в спальню. Сильнее всего огорчило, что в эту неприятную историю по своей инициативе влезла сестра. Но такой уж у Рыжей характер: она и за чужих-то, несправедливо обижаемых, готова драться, а за своих – и подавно. Дикая кошка, пантера! Надо бы всерьёз поговорить с ней: не женское это дело заступаться за старшего брата, и, по большому счёту, опасное. А если отец узнает? А мама? Что-то неспокойно, слишком неспокойно было на сердце у Суслика: глаза Гая во время его утренней «пламенной речи» светились чем-то непривычным, каким-то тёмным огнём… И вообще его словно подменили…

– Эй, Ал, спишь? Не заболел? – Заглянул к нему Восьмёркин. – Читаешь? А книжка почему кверху ногами? Тебе под дверь посылку подложили. От кого – не знаю, наши девочки нашли.

Альбус взял пакет и выразительно посмотрел на друга. Тот пожал плечами и с якобы равнодушным видом удалился. Альбус развернул упаковку. Повертел в руках… рыжую косичку с фиолетовой резинкой из бисера… В животе будто лопнул пузырь с чем-то очень горячим, в мозгу вспыхнула молния: «Лилища!!!»

Записку он читал трясущимися губами:

«Паршывый пёс Поттер! – Жуткие ошибки… Альбус, конечно, узнал почерк Гая, пляшущий, как в припадке... – За свои аскорбления ответите все! Или ты сам придешь в лес на поле за хижиной этова козла Хагрида, я сам тебя там найду! Или я твою глумную систру страшное что-то сделаю. Очень страшное! Она же ДЕВАЧКА-целочка? Кстати, на ней голубой ливчик и такиеже трусы, мне нравиться. Если ты не трус-приди! Кому проговоришься, то я пришлю тебе её уши или всю голову!» – Дальше край бумаги был оборван, но угадывался остаток слова “жду” и кривые цифры «до 9 час...»

Альбус выбежал из спальни. Его друзья переглянулись, кивнули друг другу и, прихватив волшебные палочки, поспешили следом. Но, выйдя во двор, растерялись: Поттера-младшего нигде не было видно.

……………………………………………………………..

(1) Напарник, компаньон, совместно живущий в одной квартире, комнате.

(2) Очень сильный возбудитель, известный магам; относится к травам, бесконтрольное распространение которых по территории Британии запрещено Министерством.

====== 35-2 ======

– Ягодка, – хищно улыбнулся Гай, наклоняясь над заползшей в угол землянки Лили. Ему нравилась вот такая своя улыбка: оскал взрослого, уверенного в себе мужчины, под ногами которого корчатся в грязи все дохляки и слюнтяи. Стало легко: решение принято, мосты сожжены, пути назад нет, он накажет своих обидчиков – это главное. Месть – самое приятное чувство, даже круче, чем секс. Хотя…

От пленницы исходил такой сильный запах, что Гай непроизвольно начал глубоко втягивать носом воздух. Сначала она боялась, очень сильно боялась – не унюхать страх, почти сковавший сознание девушки, было невозможно: он резал ноздри, ввинчивался в мозг крепким шурупом. А ещё решимость – решимость Лили драться! Вкуснейший дерзкий аромат! Возбуждающий не только член, но и всё существо. Она, оказывается, серьёзная противница? Ну-ну, всяко интереснее активная жертва, победить такую – истинное удовольствие.

– Страшно, ягодка? – спросил Гай, поднимая голову Лили за оставшуюся косичку. – Это хорошо, бойся. Чем ты больше будешь бояться и сопротивляться – тем нам обоим будет веселее. Все девчонки любят жёсткий секс, верно? Давай посмотрим, что у тебя там? – Он сдвинул поролоновую чашечку бюстгальтера, забирая в ладонь аппетитную девичью грудь с бугорком соска.

Лили перестала мычать и визжать через заклеенный рот, замерла, напрягшись, будто каменная. Её слёзы враз просохли – на Долгопупса из глаз рыжей Поттер посмотрело что-то страшное, ненавидящее так люто, что…

Он отпрянул, выпрямился и сплюнул на пол:

– Сука. Пущу по кругу. Пусть твой Сусличек на тебя полюбуется. А ты – на него с дубиной в жопе.

Лили, не издавая ни звука, заёрзала, точно змейка, завертелась жужелицей, забилась изо всех сил, ей удалось вывернуть связанные руки, но Гай вернулся к ней и, схватив, как мешок с тряпками, отбросил в сторону. Лили ударилась затылком и затихла.

Гай высунулся из землянки – воздуха не хватало! Ух! Похватав жадно ртом холодную свежесть вечернего засыпающего лесного ветра, он посмотрел на небо – через ветки дуба проглядывали светлые облака: кажется, за ними пряталась луна. Вот так! Пусть все прячутся, когда Гай Долгопупс выходит на охоту!

«Что я здесь делаю? – подумалось внезапно. – Красивая ночь, тропинка манит куда-то. Пойти бы по ней, просто так, без цели, погулять по лесу, надышаться свободой и покоем. Только я – и лес, и ни я, ни он никому ничего не должны… В овраге полно поздней ежевики, скоро калина поспеет… в ручье такая вкусная вода… палые листья шуршат, точно баюкают или рассказывают интересную историю… А за осенью придёт зима, под ноги ляжет мягкий снежный ковёр, крошечные снежинки закружатся в морозном воздухе, напевая какие-то чудные песни… Мама испечёт рождественский пирог с бараниной, сливами, имбирём и креветками, отец растопит большой камин, малыша Гая пораньше уложат спать, чтобы не мешал Санта-Клаусу запихивать в дымоход подарки, много-много подарков… Что? Я? Здесь? Делаю?» Но почему-то вместо рождественских оленей и пляшущих хороводом звёзд маленькому Гаю снится, как он в муках превращается в косматого зверя – Гай кричит во сне; проснувшись в поту, не перестаёт кричать, потому что боль и ужас лишают остатков разума; но никто его не слышит, не приходит успокоить, ни мама, ни отец, ни бабушка Августа. С тех пор для Гая нет ничего страшнее, как представлять себя совершенно одиноким, всеми брошенным… «Что – во имя Мерлина! – я здесь делаю?!»

Земля качнулась, и деревья, и крыша его «норы»…

Поздно отступать. Теперь только вперёд. Хотя бы даже по трупам.

Лес осветился перламутром – из-за облаков выглянул краешек луны.

Казалось, что в груди бьются два сердца, одно торопится догнать другое, но не успевает, отстаёт, колотится в плену грудной клетки так бешено, как будто жить ему осталось всего ничего…

Гаю захотелось взорвать этот дурацкий мир, в котором ему почему-то так сложно, трудно жить. «Отстаньте от меня, все отстаньте! У магглов есть атомные бомбы? Вот бы одной бабахнуть прямо себе под ноги!.. Отпустить эту рыжую сучку? Ну в чём она виновата? В том, что родилась Поттер, в том, что у неё заводная улыбка, милые ямочки на щеках, озорные глаза и шило в одном месте? В том, что ни в грош не ставит Гая Долгопупса? Мы ведь вроде дружили? Что? Что это? Почему я не помню? А Альбус? В чём он виноват?»

Гай скрипнул зубами и произнёс вслух:

– В том, что он счастлив!

В стороне послышался хруст веток: возвращались Паркинсон и Джагсон:

– Поттер пришёл, – сообщили они.

Кивнув, Гай показал на землянку:

– Привяжите девку к стулу и ждите гостя. – На его лице расплылась зловещая улыбка.

*

За спиной светилось оранжевое окно хагридовой избушки, уютное, доброе. Когда Суслик был маленьким, ещё до Хогвартса, отец приводил его в гости к лесничему, и потом Альку снилось, что бородатый великан живёт в огромной-преогромной тыкве… Можно обратиться к нему за помощью, можно рассказать всё друзьям, профессорам, поднять тревогу. Не можно, а нужно – Гай не решится причинить Лили серьёзный вред, он же не совсем псих, его же всё равно поймают.

Альбус понимал, что поступает, мягко говоря, опрометчиво, что сейчас похож на крысу, которая сама идёт топиться под музыку свирели, но он просто не мог не прийти по требованию Гая, исполнив все его условия. Хитрости и выдержке юные герои учатся гораздо медленнее и труднее, чем порывистости и самоуверенности…