Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 89 страниц)

– Медаль тебе повесят, готовь грудь, – процедил сквозь зубы Бюлов, – левую.

– А давайте эти деньги подарим пандам? – прикидывала что-то в голове Вантуле. – Я передачу ВВС смотрела – панды нуждаются в нашей поддержке. И у амурских тигров много проблем, надо помогать братьям нашим меньшим.

– Вообще-то да, – хмыкнул Свечка, – лично мне как-то не катит тратить на себя бабки этого гнилого Кабачка. – Раздался громкий ржач и сальные шуточки.

– Ой, – изменилась в лице Матильда, – ой, мальчики, фу, я теперь не смогу кабачки кушать, досадно-то как. Саечка, ну почему ты не наказал его, например, картофелем? Картофель я не ем, вредно для фигуры.

– Кстати о братьях... – Нахмурился Андрис. – Ты, любительница панд, про родного брата забыла? Ему, кажется, деньги всё ещё нужны?

Мати тяжело вздохнула:

– Нужны, конечно, но только маме с Кнудом денег давать нельзя. А Эрику уже почти совсем хорошо, операция успешно прошла.

– С его болезнью, насколько я знаю, показана длительная реабилитация. Давайте отправим Эрика в хороший онкоцентр? На... Кубу. Там таких тяжёлых больных на ноги ставят. Опять же климат, от родителей... алкашей... – добавил Сольвай на два тона ниже, – ...пацан отдохнёт. А?

У Матильды восторженно засверкали глаза.

– Ты, птичка, сама не попросишь для брата, знаем. Как идея-то?

Сай почему-то нахмурился и взял несколько 100-долларовых бумажек, похрустел ими.

– Ребята, а мы ведь и правда ничего дальше своих песен и концертов не видим. Деньги, деньги, деньги. Только это нас и интересует.

– Да ладно, геноссе, чего ты? Когда есть нечего и одни выходные штаны на всех – как-то о вечном не думается.

– Не о вечном, – Сванхиль тряхнул головой, – а о тех, кому мы помочь можем, реально помочь. Тот же Эрик. Прекрасная идея – Фейн как раз на Кубу улетел, попросим его встретить там мальчишку и устроить получше. На год! – Азартно улыбнулся Сай. – А? И вообще, дадим концерт для таких детишек, как Эрик? Напишем специально песню.

– Кrom fendere вызывают на бой рак! И побеждают с разгромным счётом! – подхватил Бамсе. – Круто! Представляете клип: бабочки в боксёрских перчатках мутузят на ринге противного злющего рака, потом варят его и лопают под пивко!

– Ну, с пивком это ты загнул, детям пиво вредно, а вообще отлично. И слоган: «Покупаешь дозу? Вспомни, что дети нуждаются в своей дозе здоровья и любви!»

Матильда захлопала в ладоши и бросилась целовать парней, всех подряд.

– Поосторожнее, мисс Вантуле, поосторожнее с чужими мужчинами. У вас теперь свой собственный имеется.

Целовальщица смущённо зарделась. Бюлов, глядя на неё, прищурился:

– А чего, нашей невесте нужна приличная семья? Какого хера мы её родственничкам мозги не вправим? Портят, понимаешь ли, репутацию нашей единственной леди.

– Да всё как-то руки не доходили. – Пожал плечами Сванхиль. – Не задумывались даже... Алкоголизм и принудительно лечится. Мати, давай твою маму вылечим? За такие-то бабки.

– Ой, ой, ой, – пуще прежнего запричитала Вантуле, – она у меня очень хорошая раньше была, это её Кнуд испортил, она мне в детстве книжки покупала и мороженое каждое воскресенье после церкви, и квартиру она часто убирала. А потом влюбилась в этого мерзавца – и всё пошло наперекосяк.

– Да, любовь вообще всё перекашивает, – рассеяно заметил Гуль.

– Вот и отлично. – Сай выразительно посмотрел на него, явно пребывающего в нирване, лишь слегка согласно покачивающего головой. – Кнуду объяснить, что он нехороший человек, и наставить на путь истинный.

– Сделаем, – приоткрыл один глаз Гуль, – объясним, наставим. Намёк понял, шеф. Тока вы, я смотрю, уж совсем праведниками заделались!

– А ты не сильно там одним глазом смотри, – отозвался Бамсе. – Зоркий сокол, мы на тропу войны вступили!

– Ах, мальчики! Ах, мальчики! – Матильда, ошалев от счастья, не находила больше слов. – Только Кнуд... очень злой и сильный, – тревожно посмотрела она на Сольвая. – И у него дружки отморозки.

– Ну, птичка, чирикай веселее, – подмигнул ей тот, – у нас тоже есть некто очень злой и сильный, и с дружками отморозками. Правда, Упырь? В битве века «Ким против Кнуда» лично я ставлю на наших.

Забегая чуть вперёд... Просьба сына поговорить по душам с неким Кнудом Йеспером Поульсеном, безработным, проживающем в Вируме, вызвала у Пера Ивера Мартинсена нешуточное удивление. На вопрос, зачем это нужно лично Киму, и каков предмет «разговора по душам», был получен хоть и сбивчивый, но вполне удовлетворительный ответ: «Пап, понимаешь, у моего Джеймса есть младший брат, и вот его невеста – это моя подруга, а у неё мать пьющая, и возле неё как раз этот Кнуд ошивается, тип неприятный, мутный, надо бы его ликвидировать. То есть того... не совсем, а чтобы убрался подобру-поздорову». «Ликвидируем». – Улыбнулся Пер, знавший толк в хороших шутках...

...................................................................

(1) Парлор – гостиная в американских домах.

(2) Отдельный дизайн особо удобного “обнимающего” кресла, не относящегося к какому-то определнному стилю.

(3) Древнескандинавские воины, посвятившие себя богу Одину. Перед битвой берсерки приводили себя в ярость, отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией, нечувствительностью к боли.

(4) Визио – система трехмерной обработки и синхронизации видеоинформации.

*

Через некоторое время с большим успехом прошёл благотворительный концерт «КF» в поддержку детей, больных раком, наделавший много шума новыми красочными декорациями, слаженной работой волонтёров и представителей медицинских фондов, а также неожиданно огромными собранными средствами. А ещё непривычным репертуаром. Среди полюбившихся фанатам хитов выделялись и произвели сногсшибательное впечатление несколько песен, написанных специально по этому случаю, например, «Журавлик».

*

Давай протянем руку тому, кто смотрит нам в глаза с надеждой!

А смерть и муки – прочь! Им жизнь вернём, и станет всё как прежде.

И днём, и ночью – радость, мир и счастье!

А детство пусть цветет и будет настоящим.

Припев:

Я смех детей люблю – полёт мечты, вперёд!

Журавлику в руке всегда открыто небо!

Оно лазурное, оно манит, зовёт.

Лети туда, малыш, где никогда ты не был!

*

Уйдут и дрожь, и боль, а помощь будет рядом – руки взрослых.

Всё сможем мы с тобой, журавлик! Верь мне, я тебя не брошу!

*

Эй, парень, ты свою любовь люби сегодня ночью снова!

И сын твоей любви придёт в сей мир здоровым.

В здоровый мир для будущих детей... здоровый мир!

Здоровый, светлый мир без рака и смертей...

Здоровый мир!

..............................................................

Новые костюмы Мотыльков на благотворительном шоу: http://www.pichome.ru/images/2014/08/17/qSlmPUr.jpg

====== 23-2 ======

Заклятие Ледяного сердца в блэковском тёмномагическом «справочнике» называлось иначе, да, собственно, никак не называлось, ибо Гарри совершенно не понял значения всех этих неизвестных рун и чернильных закорючек. Однако смысл колдовства уловил – оно, точно оно, ну или, как минимум, очень похоже на то, что сотворил Люциус с сыном. На всякий случай Поттер сходил на консультацию в Отдел Тайн, осторожно порасспрашивал своего, доверенного человека, что да как, ссылаясь на текст древней рукописи. Меньше всего хотел привлекать к этой теме внимание, поэтому сказал, что якобы работает по сложному делу о краже артефактов. Пояснения спеца очень помогли, и рецепт контрзаклинания вполне так чётко проявился в понимании. Сложный рецепт. Понадобится основательная подготовка, несколько редчайших ингредиентов (смола из чёрных кварцев, тинтикула оратоза, крсетовик гранолато оптимус, гнейро скалос аж из Чили, смирница магна девственная и иная хрень), придётся ждать астрономического благоприятствования – пока альфа Змееносца Расальхаг не сместится в синий спектр эты Сабик и не потянет за собой бету Малого Пса Гомеису. Лучше бы поручить всю эту работёнку невыразимцам, но Гарри чувствовал, что нельзя отдавать сердце Драко посторонним, он должен сам расколдовать его, отчего-то был уверен, что никто другой этого не сделает... А ещё для ритуала понадобится кровь Скорпиуса и Нарциссы, единственных родственников Драко... Опасно, чрезвычайно опасно втягивать Сая в тёмную мистерию – кто знает, к чему она приведёт. Да и сохранить тайну важно.

Мелькнули два внезапных озарения. Первое: почти четверть века прошло, проклятие Люциуса слабеть стало, значит, пора. Он же сам видел, как рвалась душа Драко из плена! И не только жалость рождалась в самом Поттере, а скорее сочувствие; ведь тот с ним первым о себе заговорил, и было это так непохоже на вздорного Малфоя из прошлого... Как же одинок Драко был все эти годы, гребанные годы... И Нарцисса – второе: не наложилось ли тут какое-то материнское заклятие, противоположное, спасительное, слово матери против слова отца? На этот раз Гарри не мог позволить себе ошибиться, хотелось помочь Хорьку, нет, просто Драко. Уже не Хорёк пусть продолжит род – Поттер надеялся, сильно надеялся, что и запреты на личную жизнь... (блин, как барышня, даже в уме не произнести “импотенция”!) у бывшего любовника спадут... Да какого там любовника, это в шестнадцать лет кажется, что, если целовались, неумело лапали друг друга и обжимались тайно, то любовники... но привязанность была, чувства, чего уж там!

«К делу надо подойти архисерьезно и не налажать – спасти, – подумал Поттер и начал письменные заметки, по привычке даже дома – личным шифром. – Придётся всё опять делать самому, в одиночку, иначе не избежать бед... Поэтому, пока есть время, лучше всё обдумать и взвесить...»

Он как раз пытался начать обдумывать и взвешивать, вертя перед глазами рецепт контрзаклинания, переписанный на пергамент, когда его окликнул Альбус.

– Пап, ты не занят? Вот я тут подумал, можно мне репетитора нанять? Деньги позволяют?

– По какому предмету, ты же вроде отличник? Если по заклинаниям или там по практической магии, то ты бы с братом помирился, он хорошо годовые экзамены сдал. И... – Поттер решился, – ...Джей будет теперь другим делом заниматься, дома жить останется.

Альбус от удивления открыл рот:

– Это он из-за меня, что я наговорил? Или... пап?! А как же его служба? – разволновался он.

– Пока не расскажу. Ты мне лучше говори, что у тебя с учебой не так?

– Понимаешь, моя девушка...

– Да что ты «девушка», да «девушка», – слегка повысил голос Гарри. – Как её зовут-то? У всех девушек есть имена, надеюсь, твоя не исключение? – А сам подумал: «Только бы не Джон там какой (от Гая ещё легко отделались...) или этот Свечка с бубном... чёрт, чего-то мотыльковские клички на ум приходят!»

– Ну вот я и говорю, Мати такое письмо прислала, что мне даже стыдно стало – я по сравнению с ней такой некреативный, что ли... Хочу литературой заняться, чтобы ей не уступать, я нелитературный совсем, а она такая утонченная, с юмором, и мысли возвышенно излагает.

– К-к-как?

– Что как?

– Имя!

– Полностью? Матильда! – гордо ответил Альбус, но, заметив выражение лица отца, снизил патетику в голосе и добавил почти виновато: – Вантуле.

«Значит, мотыльковская... – подумал Поттер-старший обреченно. – Этого следовало ожидать».

– Альбус! – Он напрягся и тяжело задышал, как бык перед броском на плащ матадора. – Не шути так, у тебя отец один, запомни, пожалей старика, а то через лет сто не за кем горшки будет выносить!

– Ты же, папа... ты же не против?.. – замямлил было Суслик, но вдруг сморгнул несколько раз и чуть ли не топнул. Он, собственно, и хотел топнуть, но подумал, что станет похож на капризного ребёнка. – Я её люблю! – Молодой бычок и упёртым взглядом, и сдвинутыми бровями, и расправленными, как перед битвой, плечами, и даже упрямой ноткой в голосе сделался удивительно похож на отца. – Пап, все сплетни про неё – чушь собачья. Матильда порядочная девушка. Самая лучшая!

Гарри закатил глаза: «Ну конечно, самая лучшая, самая любимая, только она одна на всём белом свете!» На языке уже сложилась яростная, преимущественно матерная, и весьма обидная для слуха юного влюблённого тирада, и лишь огромным усилием воли Поттер не позволил ей воплотиться в звуке. «Мерлин, Ал, ну как же так? Столько вокруг хороших девочек и, наконец, мальчиков! Почему именно эта девчонка? Понимаю, что она славная, талантливая, трогательная, и, кажется, очень добрая. Красивая, сексуальная. И глупость её – не совсем глупость, а непосредственность, что ли. Несчастный неухоженный ребёнок, вместо хороших игрушек не по своей воле слишком рано начавший играть во взрослые игры. С ней можно дружить, даже восхищаться, помогать ей – но влюбляться!.. И тем более строить серьёзные планы!.. А ведь Альбус не сможет иначе и потащит эту дурынду под венец!.. О! Вот этого Джинни точно нельзя знать! Мати на два года старше, и если мамочка Альбуса узнает про сей роман, то, пожалуй, леди-мотылёк так и останется восемнадцатилетней...»

Снова захотелось чего-нибудь побить-поломать, покричать, подраться, связать сына, увезти далеко, женить на подходящей сверстнице, а лучше просто превратить его в маленькое уютное существо, в того же Коржика, посадить за пазуху и носить так, никому не показывая, грея своим теплом. Родного сына, такого глупого... и такого взрослого, влюблённого... Гарри подумал, что ещё полгода назад он натворил бы дел и даже слушать Альбуса не стал бы. А теперь... так много изменилось...

– Папа, не сердись, пожалуйста. – Ал сразу расстроился, ведь шептала же ему интуиция, что лучше хранить тайну, хотя бы какое-то время.

Поттер поднялся со стула, переложил с места на место папки с отчетами убойной группы, пересчитал перья в подставке, проверил остроту канцелярского ножа, побултыхал в чернильнице остатки чернил, зачем-то открыл её позолоченную крышку и понюхал содержимое... – Хорошо, будет тебе репетитор... Вы тоже уже обручились?

– Тоже? Нет, только с твоего разрешения.

– Да чего уж там! Плодитесь и размножайтесь, чёрт! Да, Джей обручён. Или это для тебя не новость? Мы вместе с матерью едем на... как это? Смотрины? После 7 сентября. Что же вы с нами делаете, детки?

На Гарри было жалко смотреть. Он держался очень бодро, достойно, но Альбуса Северуса пронзило сочувствие к отцу. Сколько же они с братом и сестрой доставляют родителям беспокойства!

– Пап, я тебя очень люблю. И маму. И Лилищу с Джеем. И даже Кричера. Я глупый? Прости меня.

– О, любить Кричера – это круто! Надеюсь, что ты сейчас не за свою любовь извиняешься?

– Нет. Моя любовь – это только моё, – тихо, но решительно ответил Альбус. – И Мати – это только моё.

– Ну и отлично. – У Гарри получилась вполне искренняя улыбка. «Святой я, святой, не иначе... Вот же ляпнул тогда, когда еще дело их уголовное разбирал, что усыновлю придурков из ансамбля. На, получи, Поттер, сам накликал!» – Только обещай мне, сынок, закончить школу и получить хорошее образование. В остальное я вмешиваться не стану... ну, постараюсь не вмешиваться. Твои синяки и шишки – это твои синяки и шишки, удерживать от падений не буду, а понадобится помочь залечить – всегда помогу. Договорились?

– Обещаю, – уверенно ответил Альбус. – Пап, ты самый лучший! – Из его серьёзных глаз просто рвалось счастье.

«Минуту назад самой лучшей была Матильда», – усмехнулся про себя Гарри.

*

Джеймс слегка приболел. Ну как слегка? Просто не смог встать с постели утром, после тёмного ритуала, прерванного отцом. Что-то у него замкнуло в спине, над правой лопаткой – боли не чувствовал, а повернуться или глубоко вздохнуть не получалось – как током било в позвоночник и шею, а ещё волшебная палочка в его ладони шипела... Гарри сначала не придал этому особого значения, но помочь сыну своими силами не смог, пришлось, не обращая внимания на протестующие вопли болящего, пригласить целителя. Тот долго возился с пациентом, в итоге диагностировал скачкообразную нестабильность индивидуального магического поля и предложил два варианта лечения: или лечь в Мунго на обследование, или двухдневный магический сон на основе расслабляющего зелья. Конечно же Джей выбрал второй вариант и согласился на усиленный курс поддерживающих тинктур и витаминно-белковую диету.

– Знаешь, пап, не хочу стать объектом для исследований, – сказал он. – Со мной всё будет в порядке. Только одно... – и замялся, – я что... в памперсе спать должен?

– Нет, просто отключишься, организм как бы замрёт и сам разберётся с неполадками. А до и после поешь, усиленно.

Гарри не решился отдавать сына в руки колдомедиков, тем более что тот и правда быстро пошёл на поправку.

*

Утром 29 августа Гарри аппарировал в Гринготтс вместе со старшим сыном, но проводил того только до входа:

– Да, суббота в банке – рабочий день, и воскресенье тоже, привыкайте, мистер банкир. Все документы уже там. Иди, удачи! Прямо к этому, Четвертому, имя запомнил?

– Господин Тукмасс Уигахтенфор Четвертый, – чётко отрапортовал Джеймс, одетый в новую стильную мантию и в костюм, который Джинни загодя купила ему на выпускной в Аврорате (ну и чёрт с ней, со школой в смысле!); его отросшие волосы (не курсант уже!) были собраны в маленький хвост, в манжетах накрахмаленной Кричером рубашки красовались подаренные тётей Флёр золотые запонки. Блеск! Он солидно склонил голову. – Всё будет отлично, отец, не волнуйся.

Встреча, однако, пошла не по плану. Едва завидев нарядного стажера, к нему из-за конторки подскочили два гоблина и... поклонившись, предложили свои услуги в качестве провожатых. Его, не как обычного клиента, увели из операционного зала по тайной лестнице, о наличии которой не знал никто, даже авроры: прямо за какой-то статуей, невнятно изображающей понос у старого гризли, гоблин по имени Пендюм Щекногхротт толкнул массивную дверь в кабинет управляющего.

– Мистер Поттер! – Главный гоблин Гринготтс привстал со своего солидного кресла, правда, особой разницы в изменении его роста Джей не заметил.

– Рад знакомству, многоуважаемый господин Тукмасс Уигахтенформ Четвертый, – без запинки ответил он на приветствия. – Вот, прибыл в ваше полное распоряжение.

– Мы очень ценим доверие вашего уважаемого батюшки, а судя по вашему статусу, просто счастливы... Такой сюрприз, милорд.

Поттер-средний пропустил последнее именование мимо ушей и разрешил скромно:

– Можно просто Джеймс.

Откуда взялось осознание, что с банковскими у него всё сладится и что вести себя надо именно так, он сам не знал, хотя смутные подозрения всё же возникли.

– Это честь, милорд... Дже... да, Джеймс, конечно! – старый сморчок запнулся и изобразил улыбку. – Скромность вас несомненно украшает. Никто из такого древнего рода напрямую с нами дел не вёл. Хоть мы и в вассальной присяге, и по дальнему родству... однако будем считать это счастливым прецедентом.

– Будем, – убедительно скрыв панику, согласился Джей. «Так я теперь еще и гоблин, вот блин! Надо было отца потщательней расспросить!» – метнулось у него в мозгу.

– Относительно суммы вашего залогового капитала, – Тукмасс Четвертый просто сиял, – все бумаги в порядке, лицензия получена, но ни ваше положение в новом предприятии, ни общую сумму наших совместных капиталов мы пока, по договору с мистером Поттером-старшим, афишировать не станем. Прошу, сэр, следовать за мной, хочу представить вас двум главным учредителям и некоторым серьёзным акционерам...

Проверка уже имеющихся новых счетов, пусковых онлайн и оффлайн-транзакций, разбор документов, многочисленные знакомства с финансистами заняли у Джеймса целый день и половину вечера, так как после закрытия банка состоялся ещё и роскошный банкет в его честь. Поттера-среднего усадили на самое почётное место, чем вызвали смущение и тревогу – не издеваются ли над ним, простым парнем, все эти господа? Но нет, пока всё шло нормально. А когда представленный как его будущий куратор и наставник мистер Оттопог Захреббшиг Ухрварг сказал:

– Ну-с, мистер Поттер, с завтрашнего дня небо для вас перестанет быть синим. – И пояснил: – А видеть его весь следующий год вы станете через тюремную решетку из цифр и графиков. – Джеймс понял, что всё вполне всерьёз.

– Я буду стараться, сэр. – Самый юный в истории магической Британии финансовый магнат и совладелец «НьюГоблинГоттс» протянул Оттопогу руку.

Уродливый коротышка отступил на полшага:

– При всём уважении к вассальными клятвам и вашему статусу, Поттер, ученикам я руку не жму. Вот закончится ваше обучение, тогда – конечно, почту за честь. Завтра – в 10.00, и не опаздывайте, лишитесь перерыва.

Джейми улыбнулся – так это напомнило ему папины рассказы о некоем хогвартском учителе зельеварения.

*

Он явился домой дико усталый, но довольный и чуть навеселе – время пролетело быстро... и Джеймс почувствовал энтузиазм, что ли... В голове рождались новые проекты, жизнь стала осмысленной, взрослой – он часть грандиозного, возможно, небывалого плана, великой политической игры. Отказавшись даже от лёгкого ужина, лишь выпив травяной чай с мёдом, Джеймс решил смело зайти в комнату к Суслику и помириться. А потом взять брата на вечернюю пробежку. Джей Эс Поттер перестал быть мальчишкой!

Однако сморило твёрдо настроенного миротворца и будущего великого реформатора ещё в процессе переодевания – в наполовину натянутых спортивных штанах и в одном носке он просто повалился набок, на мягкую белоснежную подушку, и, уже засыпая, твёрдо пообещал себе ко всему непременно разобраться с Гулем и поставить в этом вопросе окончательную точку.

====== 23-3 ======

Отца прошлым вечером дома не было, видимо, с Тедди над планами мудрил, они свой штаб перенесли на явочную квартиру черте где, в Шотландии, прям шпионы! Джей не поинтересовался координатами: будет надо – позовут. А вот отчёт о первом дне в банке хотя бы в голове составить было нелишне: много нового и, не сказать, что скучного, но до даже эскизного понимания, как все эти макли (1) в их борьбе помогут, средний Поттер ещё не допетрил. Он в последние дни всё чаще чувствовал себя тугодумом, странно так. Раньше, и в Хогвартсе, и в школе Аврората, ходил в лидерах, учился легко (ну, не по всем предметам, конечно... однако оценки всегда получал высокие... с чего бы это?..), а теперь выяснилось, что есть в жизни знания посложнее, и задачки, не имеющие однозначных ответов, решения, выматывающие всю душу и выжимающие мозги, как половую тряпку...

– Выходит, что это золото моё? – спросил сам себя Джеймс, выкрутив до максимума вертушок старомодного душа. Водные процедуры помогали застоявшимся от усталости мышцам расслабиться, получить необходимую молодому организму долю энергии и наполниться эротическими импульсами... Если бы сейчас рядом, прямо за спиной оказался... Джей ритмично гладил себя, имитируя чужие руки... – Не могу же я наследство при живом отце получить, да и откуда столько? – Мысль резанула его, словно тупым ножом, он даже опрокинул флакон с шампунем. Под ногами от плотных струек воды начала быстро подниматься лёгкая душистая пена. – Судя по отношению гоблинов, я в NewGG первый по важности денежный мешок; и начальник, и только стажёр? Ой, задницей чую, это похлеще Аврората будет. И... хо-ро-шо-то как!

Так как поднялся он рано, оставалось ещё время поразмышлять. Но только не о Киме, эту тему лучше пока не поднимать, а то настроение сразу портится. Вот так занят, работаешь, весь в делах – и слава Мерлину. В конце концов, впереди целая неделя.

Дом был тих, Лили и Ал ещё мирно досматривали последние сны, псёныш не крутился под ногами, а за компанию с ними «охранял» дом, потешно поскуливая в своей корзинке и даже показывая время от времени во сне страшный оскал неведомым врагам. Джеймс спустился на кухню, где эльф, фальшиво напевая, возился с опарой.

– Молодой хозяин! – Кричер магией (на заскорузлых пальцах аж засверкало!) очистил руки и, юркнув в ледник, мигом явился назад с фаянсовым кувшином. – Вот, сливочками тебя хоть напоследок побалую! – Он пододвинул к Джею низкую широкую чашку с желтоватыми жирными сливками, прямо как в детстве.

– Так я вроде ещё не помираю, – оторвавшись от любимого лакомства, хохотнул Джеймс и, с аппетитом причмокивая, слизнул себе «усы». – Наоборот, выздоровел. Чего буровишь?

Домовик вскарабкался на ручку кресла, в котором сидел Джейми, и зло зашептал:

– Враги не просто так приходили. Хозяина подкупали, рыжую заморочили.

Джей вывернул к нему шею:

– Чего закупали? Я знаю, отец говорил, что представлять меня зовут, как-то там, типа знакомства официального.

– Золотом глаза отвели, ошельмовали – положено у них так, у гадов, магов выкупали испокон веку, чтобы не иссякли сами.

– Ни хрена не понимаю! О чем ты, чучело? – разозлился Джеймс.

– А теперь ты – ихний... вот и весь сказ! – упрямо гнул своё старый домовик. – Из рода выманили, в свой определили! И не наследник ты блэковский, а минор вампи... графский.

– То есть отец согласился? Меня, значит, спросить даже не подумал? Нихера себе наворот! – Джей резко поднялся, даже не заметив, как стряхнул эльфа на пол. – Я у себя! Нет, ушёл. Скажешь, на работу. Понял? – Он покраснел от гнева и, решительно толкнув двери кухни, чуть ли не побежал в свою комнату. Там схватил первое, что попалось под руку тяжёлого (керамический кубок – приз за первое место в личном первенстве по боям патронусов), размахнулся над головой, но медленно опустил и поставил на место. – Стоп беситься! – Запершись на ключ и сделав несколько пассов стиснутой до боли в кулаке палочкой, Джеймс наложил на весь периметр спальни и на камин несколько магических экранов. Плюхнулся на разобранную постель, сцепил дрожащие руки, чтобы не заорать.

– Буду думать, думать, думать! – приказал самому себе. – На психи времени нет. Не мстить же отцу? Стратег, блин, задание... буза в Министерстве... выходит, брехня? С глаз хотел убрать, чтобы не стыдно в Аврорате было! Хотя, нет, правда, чего это я? Отец так низко обманывать меня не стал бы... А мать-то тоже хороша!.. Значит, выкуп... ну-ну! А вдруг, это... что если теперь ничего не будет? Может, от того, что я кольцо дурацкое почти снял, и брака никакого не будет, так? Какого тогда меня к вампирам тащить? Нет, что-то не догоняю... Не соображаю! – повторил он и слегка остыл. Но именно слегка, злость девать было некуда – и...

– Суслик! Вот кого мне надо, а то рехнусь! – Джеймс поискал заброшенную в сердцах волшебную палочку, впопыхах стукнулся головой о каминную полку и, открыв только местный канал в спальню брата, поджёг летучий порох, ввалился к тому без спроса.

– Что? – сонный Ал приподнялся на локте. – Я тебя вроде к себе не приглашал.

Но Джей Эс с налету придавил его, всё еще обиженного, и, схватив за плечи, затряс, как грушу:

– Хоть ты от меня не отрекайся, брат! Ты мне брат? Говори!

– Ну брат, брат! Олух, голову оторвешь, пусти, у меня сотрясение мозга будет, в отличие от тебя он у меня имеется. Что случилось-то?

– Случилось, как раз твои-то мозги мне и нужны.

– А извиниться? – Вот была в Альбусе Поттере изюминка слизеринская, недаром «Северус».

– Прости, Альк! Совсем мне худо, запутался, как...

– Ладно, – тот уселся в кровати, – излагай. Ты чего потный такой?

– Слушай, вот когда Зоргэны к нам явились... Ну, до того, как я... приболел. Не то что-то творилось, ага? Не заметил?

– Точно! А я-то всё думал, что у меня провал в памяти... Чары? – В Суслике (вообще-то, не в «суслике», а в солидной такой «сове») наконец-то проснулся исследователь. – Так, значит, вампирский гипноз, представляешь! – Он даже выполз из-под одеяла и подсел ближе к брату. – Я почти ничего из той суеты не помню, смутно так, и даже не волновало, как глаза кто отвёл. Занятно.

– Да уж, обхохочешься. Поможешь разобраться?

– Говори, говори! – азартно подбодрил Альбус. – Всё в лучшем виде сейчас по полочкам разложим вместе с тобой. Рассказывай, горе моё!

И Джеймс рассказал. И про сомнения свои, и про то, как после попытки расторгнуть помолвку болел от незавершенного тёмномагического ритуала, и про то, что золотом за него выкуп заплатили, и про то, как он Мартинсена ненавидит и сомневается, надо ли того теперь уже на днях в аэропорту встречать... Короче, про всё, и без утайки. Кроме разве что планов политических, которые обсуждали на равных с отцом и Люпином. Но то была не его тайна.

– И как тебе всё это, Суслик?

– Не знаю, не знаю... – задумчиво покачал головой Альбус. – Не знаю, не знаю.

– Тебя заело, что ли?

– Нет, мне-то картина ясна, но не уверен, что она тебе понравится. Ты же упрямый.

– Я исправляюсь. Говори. – Заранее насупился Джеймс.

– Первое: чего рыпаться-то, если магический брак, да ещё с такими могущественными существами? Решать надо постепенно, и уж точно не силком снимать кольцо, которое снять никак нельзя, по определению. Можно было бы снять – не было бы магического брака, понимаешь? Это... ну, как Авада: молния-смерть, без вариантов, отцу только и удалось от неё спастись, но исключения лишь подтверждают правила. Так что не брыкайся, а то всем хуже будет. Брак – не конец жизни, разберёшься со своим Гулем, тем более что ты его любишь. Это, собственно, второе. – Немного виновато улыбнулся умный Суслик.

– Чего? Кого я люблю? – медленно закипел Джеймс. – Да я его, гада, насильника, пройдоху, алкаша, дурака, со всеми его папашами-мамашами... Блин, чего снова злюсь? – Он, прикрыв глаза, два раза глубоко вздохнул-выдохнул. – Люблю, говоришь? Может, и так. А разве это имеет значение?

– Вообще-то только это и имеет, – серьёзно глядя в лицо брату, тихо ответил Альбус.

– Не говори глупостей, Суслик, – тот дал ему щелбан и поднялся рывком. – Вырастешь – поймёшь, что такое любовь. Слабость, не мужское это дело. – И, опустив плечи, вышел из комнаты.

Поттер-младший потёр лоб и беззлобно усмехнулся ему вслед: «Ага, куда уж нам... слабакам...»

*

Неумолимо приближался день возвращения в Хогвартс. Альбус Северус Поттер, лучший ученик Слизерина, был в смятении: над своим последним письмом к Мати он трудился уже несколько дней, но всё тянул с отправкой. То был не уверен в стиле изложения, то даже несвойственно для себя робел и, множество раз переписывая амурное послание, измарал весь запас приготовленного для первого школьного полугодия пергамента. Ещё возникла заминка с доставкой: первые письма он посылал через домашний портал, подключенный к международной сети, но позавчера отец закрыл всякий доступ к каминной и совиной связи на Гриммо. О причинах Ал догадывался, но напрямую спрашивать не стал: нечего проявлять излишнее любопытство в по-настоящему взрослых делах, помочь или просто поучаствовать в которых по объективным причинам не в состоянии. Оставалось только ждать возвращения Мотыльков в столицу. Но, чёрт, чёрт, чёрт, в это время он сам будет уже в школе! А там... Альбус вдруг с ужасом припомнил предупреждение брата об отмене привилегии старшеклассников пользоваться ди-фонами. Сущий кошмар. Почему-то только сейчас, почти накануне отъезда в Хогвартс, Альбус в полной мере прочувствовал, что очень долго не увидит Мати и не сможет даже услышать её голос! Все дни до этого будто находился под какими-то чарами беспечности, порхал на воздушных потоках грёз. Как же трудно находиться в разлуке! Когда так сильно хочется увидеть её лучистые глазки, потрогать упругий локон волос, вдохнуть её обалденный аромат, приблизить губы к нежнейшим лепесткам её губ... Ну почему он не родился раньше на пару лет, тогда никто сейчас не разлучил бы его с любимой. Нет, глупые мысли бросить школу даже не возникали в голове у Альбуса Поттера, он чётко знал, чего хочет: получить образование, заниматься любимым делом, достичь карьерных высот, крепко встать на ноги и сделать так, чтобы его жена и семья не испытывали ни в чём нужды. Но два года! ДВА! Как он проживёт их без Мати? Ладно два года, как продержаться до рождественских каникул? И почему не договорился заранее, чтобы Матильда могла хоть изредка приезжать в Хогсмид? Да у неё же времени нет, потом она иностранка, даже волшебной палочкой пользуется незаконно, в общем, придётся тебе, Аладдин, тренировать терпение и писать письма. Хотя на одних письмах не продержаться... Как трудно любить!