Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 89 страниц)

– Вы наш дедушка, да? – Наивная малявка и представить не могла, что вот так запросто в хозяйский замок, в магический периметр, да без каминной и вообще любой связи, может кто-то попасть!

Кричер споткнулся, чуть не рассыпав содержимое корзины:

– Ах ты наглая козявка! Весь род – негодный, бракованные глистогоны, пожиратели хаггиса!

– Что не так, деда? Братики целы? – Обескураженная Пенки выронила блюдо, и то, громко брякнувшись об каменный пол, покатилось по широкой дуге в угол.

– Да ещё и с хозяйским имуществом небережлива?! – От возмущения на физии Кричера даже разгладились все морщины. – Да ты девчонка, что ли? Женского полу – признавайся! Помело! – И без того вредный старикан обвинительно ткнул пальцем в затрясшуюся от страха эльфишку и презрительно сморщился. – Не эльф, а пугало! Оборочки, бантики – стыдобища! Достойный домовик, вне зависимости от пола, должен выглядеть скромно. – Кричер проследил за взглядом Пенки, уставившейся на позолоту и шёлк герба на его накрахмаленном льняном полотенце. – Скромно – не значит бедно и грязно. Покажи, как выглядит твой эльф, и я скажу – кто ты, слышала такое? То-то! – Блэковский раб назидательно поднял палец.

– Живы твои родичи, в обучении, – добавил не к месту и тихо.

– А мне мой хозяин велел носить нарядные наволочки с цветочками и кружевами, сам в них дырочки для рук прорезал, а ленточку подарил! – Если бы Пенки была уж совсем некультурным диким эльфом, то показала бы старому ворчуну язык, но тут до неё дошло окончание гневной тирады незваного ментора, и она, ойкнув, сложила лапки лодочкой и поклонилась.

– Ну, если сам хозяин… – Кричер пожал плечами, не сообразив, что возразить: раньше он не часто встречал магов, даривших эльфиням шёлковые наволочки и ленты с бантами. – Если сам хозяин – то молодец, носи, слушайся своего хозяина! – решил он непростую задачу в традиционном ключе. – А кто твой хозяин? Как зовут, какого роду-племени?

– Господин Сванхиль! – важно объявила Пенки, как если бы представила: «Его высочество принц Уильям Артур Филипп Луи, герцог Кембриджский, граф Стратхэрнский, барон Каррикфергюс». И будто титул добавила: – Самый лучший! Красивей всех на свете! Я думаю, он тайный принц… в изгнании.

Кричер одобрительно крякнул. Сам он ни разу Сая не видел, и ему было до чертиков интересно. Ловко повыведав у глупенькой Пенки, что хозяева в замке творили, и удостоверившись, что сердечный друг у Поттера – чистокровный, домовик чуть успокоился. Но с девицей неразумной решил быть строгим. Он устроил в замке тщательную ревизию, заставил показать всё постельное бельё и полотенца поштучно, велел переделать купальню (негоже Его Светлости в корыте деревянном мыться), носки разнопарные – безжалостно повыкинуть, а на кухне, трижды доведя Пенки до слёз, приказал все старые котлы выбросить (прибыв же на Гриммо, подал Поттеру бумажку с перечнем необходимой для Сталкера новой посуды).

«Вот и загородное владение у лорда появилось. Еще лет пятьдесят – и вообще приличным волшебником станет!»

Кричер проинспектировал, чем питается Пенки, и остался крайне недоволен, сделал несчастной, совершенно зашуганной эльфине ещё одно строгое замечание (от которого та потеряла остатки и без того никчёмного аппетита), насильно накормил запеканкой из говядины с пореем и стал рассказывать, что надо делать в закрытом магией замке, прочёл Кодекс домашних эльфов.

– Перво-наперво – не пугаться никогда и ничего, ибо эльфа почти невозможно убить. Ты тут – на войне, малявка; Сталкер, считай, в осаде (раз закрыт) – как добро хозяйское хранить, знать должна! Главное – пыль каждый день вытирать, везде, даже на люстрах и под кроватями, и не спать, как некоторые безответственные домовики. Нельзя в спячку впадать – вдруг понадобишься. Запасами займись, рыбы налови в заливе и в бочке засоли, ягод насобирай, сухарей насуши! Летучих мышей и сверчков не смей привечать! Будь всегда на подхвате! И тогда выйдет из тебя толк.

– А хозяйка у меня будет? – внимательно слушая авторитетного старикана, ловя каждое его слово и жест, мечтательно спросила Пенки.

«Уф! – подумал Кричер. – Не разобралась в безобразиях, что тут творились, небось. Мала ещё». Поэтому на сей сложный вопрос он дипломатично решил не отвечать: у этих волшебников семь пятниц на неделе, мало ли кого ещё соизволит одарить своим вниманием противный полукров… Лорд Блэк.

*

Часа в два пополудни в дом к только-только проснувшемуся Поттеру явились два свища из Комитета по надзору за магическими животными, которые были мастерски облаяны Коржиком.

– Вот ордер, господин… э… Главный аврор, сэр. – Сутулый чиновник неуверенно протянул подписанный Министром свиток.

– Извините, мы же не по своей воле. Вы бы нам не препятствовали собачку забирать, – смущенно добавил его молодой товарищ, с вполне искренней жалостью поглядывая на насторожившегося щена, на морде которого застыла красноречивая растерянность: «Кричер! Караул! Надо драться или прятаться?»

У Поттера чуть не отвисла челюсть: «Нихера ж себе скорость! Обычно проведение новых законов тонет в волоките – а тут чернила не успели просохнуть…»

– А ничего не выйдет, господа! – Он сунул в руки “гостей” прочитанный пергамент. – Нету у меня в особняке никаких «запрещенных к содержанию пород». Проверяйте – это лар, то есть пенат, короче, Хранитель, магический защитник моих детей и всего потомства рода Блэк. – Этим титулом пользоваться Гарри как-то претило, да и всякими словечками типа «род», «мой особняк», но важности и страху нагнать было нужно.

– Иди сюда, Корж… Принц Луин. – Он свистнул псу, уже потерявшему к пришедшим интерес и убежавшему в гостиную.

Чиновники достали похожий на астролябию инструмент; и тот, который вначале как-то там представился – Бронткон, что ли, – провёл над улыбающейся, заинтересовавшейся новой «игрушкой» мордой вельша бронзовым зубчатым сегментом, покрутил колесико. Опустил прибор:

– Да, просим прощения, мистер Поттер, ошибочка вышла!

В мутное стёклышко на него проникновенно смотрело очень симпатичное шестиногое существо с крылышками, в железной броне, и помахивало длинным хвостом с огненной кисточкой на конце.

– А что же пенат не в охране, ваши несовершеннолетние дети ведь, кажется, находятся в школе? – влез второй, который вначале даже показался Гарри менее противным.

– Так отправляется в Хогвартс сегодня же. У нас были именины дочери и… – Поттер вдруг решил, что лишняя сплетня сейчас будет к месту, – и помолвка старшего сына. – Про настоящую помолвку Лили и страшные события с ней и Алом в прессу ничего не просочилось. – Сам и отвезу, к лесничему, его широчайшая лицензия на работу с магическими животными в вашем отделе должна быть хорошо известна...

Как только дверь за министерскими топтунами закрылась, Гарри – накрыло: так и шарахнул кулаком по косяку:

«Да что ж происходит-то?! Не поспеваю я, получается? Бруствер на два – да что там два! – на сто шагов… миль впереди!» – Не то чтобы дурацкая мелкая, если разобраться, но болезненная, как заноза, месть так серьёзно саданула – а понимание, что нездорово магическое общество, серьёзно нездорово, коли позволяет собою крутить, то Волдеморту, то вон, просто начальству. Овцы! Вот и выходит, что Бруствер во многом прав – нужна этим пассивным палочкомахателям твёрдая рука? Отстали от прогресса, «отвалились» от остального человечества и счастливы в своей добровольной резервации! Ведь никто даже не вякнул, с чего это Министерство вдруг обычными собаками занялось? Сегодня щенков на живодёрню – а завтра кого?

– Это я со зла, – вслух произнёс Поттер, вытирая кулаком лоб. – Сдвижки в лучшую сторону есть, и чья вина, что маги как мухи в янтаре застряли в Средневековье? Не все же такие – молодёжи вон полно, умной, решительной… Ладно, отбой, аврор, без психов.

– Ну чего? – Он присел к Коржику и потрепал его по загривку. Тот сразу бесцеремонно полез лапами на плечи Поттеру, засопел в ухо, пытаясь вылизать сразу везде. – Как вовремя мы с тобой подсуетились, приятель. Вот, служи теперь. Я понимаю, что обычной собакой жить легче, но кто же из нас выбирает свою судьбу? – Гарри вздохнул. – Зато долгожителем стал. Уж извини, если что не так.

По внешнему виду совершенно счастливого пса (особенно по его чуть ли не отрывающемуся от радости хвосту) было понятно, что тот совершенно не обижается…

Гарри направился в гостиную и собрался позвонить Гермионе, чтобы они с Роном не ждали пяти часов, а, если свободны, приходили раньше. Взглянул на часы над очагом и на каминной полке увидел знакомый тубус с печатью датской королевской почты. Сай, письмо!

Палец застыл на экране ди-фона, символ вызова погас, так и не отправленный. «Вот же, у магов короля нет, а почта королевская…» – Ломая сургуч, улыбнулся Гарри.

Но по мере того как он читал послание своего мальчика, лицо его мрачнело...

– Ничего себе излагает! – Поттер смял лист и сел на диван; расколдованный постер пестрой змеей скользнул на пол.

“Уважаемый мистер Поттер. (Письмо было составлено и выполнено по всем правилам этикета. С обращением, нужными пробелами и отступлениями от полей. И написано с ровным наклоном, четкими, как врезанными в бумагу буквами).

Я полагал, по наивности своей, что между нами не будет лжи и недомолвок, оказалось – романтическая чушь. Где Вы – и где я, смешно! Извините, заблуждался. Если только одна сторона отношений хороша – когда лишь телесные контакты дозволены и приветствуются, то буду впредь из этого и исходить.

Просто, наверное, надо было чётче очертить круг дозволенного мне приближения к Вашим проблемам, чтобы мне и в голову не могло прийти загружать Вас своими мелкими и неважными делами, будь то дружеские связи, мысли, планы, некие происшествия и иные случаи, особо – неприятные. Подумаешь, событие! Какая-то девчонка-полушлюшка стала инвалидом и страдает от нестерпимых болей, выкупив жизнь Вашего сына; так мне об этом вскользь было сказано. Это я, глупец, не сообразил, что такое событие для Вас существенным не является.

Буду впредь знать своё место, каким бы оно ни было Вами назначено. И не посмею ни расспрашивать, ни надоедать.

С уважением, Сольвай Сванхиль.

P.S. Информируйте меня, пожалуйста, когда и как Вам желательно со мной контактировать”.

…………………………………………………………………………………………..

(1) разговоры (англ.); но можно перевести как «переговоры».

(2) Ты сегодня не выступаешь. Я сказал! (датск.)

====== Глава 43. More Talks ======

«С уважением… Контактировать…»

Гарри некоторое время смотрел на глянцевый лист, скользнувший на пол. Плакат переливался радужными разводами, активнее игравшими в сине-голубом спектре, и мерцал металлическим напылением. На фото – белокурый юноша в строгом костюме… ну почти строгом. Представилось, как он говорит всё то, что написал, в глаза Поттеру. Красивое лицо, скорее всего, бледное, скулы резко очерчены, интересный румянец и сексуальные тени на веках – грим, а вот плотно сжатые неяркие губы – это настоящее. Причёска – волосок к волоску. И глаза блестят. Нехороший блеск. Гарри видел именно такой – точь-в-точь! – довольно часто в детстве. Малфой! Если есть что-то, по чему Малфоя можно узнать всегда и везде, даже, наверное, под Обороткой, – это такой вот блеск глаз. От которого хочется прикрыться.

Стало неприятно оттого, что образы Скорпиуса и Драко как-то сами собой соединились в голове в нечто целое, а ещё и Люциус вспомнился так некстати – как убийственно когда-то блестели его глаза, до мурашек. Малфои… блин!

Да, Малфои, и ты, Поттер, знал это с самого начала. Признайся, что это даже заводило – спать именно с юным Малфоем, а не просто с молодым парнем.

От этой неновой мысли во рту стало горько. Гарри поднял постер, расстелил его на столе и закурил трубку.

Через несколько минут комната наполнилась дымом, хоть и душистым, но при такой концентрации немного резавшим глаза. Однако открывать окно не хотелось. В дыму, словно в тумане, можно спрятаться от самого себя…

«Надо же… Надо же… – Он пытался не эмоционировать – получалось, но его заело на одной фразе. – Надо же, надо же. Вот, значит, как? Так, значит, мистер Сванхиль? Интересно, ты, засранец, долго думал, прежде чем такое мне написать? И, небось, ждёшь ответа?! Отлично, будет тебе ответ!»

Гарри почти отшвырнул трубку и схватился за бумагу и перо. Руки дрожали, накатила злость, внутри прижало.

Сосредоточенно прищурившись, он начинал заполнять мелкими торопливыми строчками пергамент, гневно перечёркивал слова, брызгал чернилами, будто первоклашка, чертыхался про себя, сминал лист и бросал в корзину для мусора. Принимался строчить на новом. И с каждым словом, с каждым предложением и абзацем наполнялся ядом.

О, какой же это кайф – бешено ненавидеть. С поводом или без – похуй! Просто прыгнуть в бездну неконтролируемой ярости и с наслаждением позволить ей ласкать тебя. Свобода! Причинять боль – такое удовольствие! Размазывать по стенке, смешивать с грязью! Можно всё! Круцио! Или кулаками под дых, по почкам! И сердце стучит, будто нож гильотины! Люди – мешки с костями и говном!

«Ты зарываешься, мальчишка!

Я НЕ обязан отчитываться! Заруби себе на носу, ты... Там себя вообразил судьей моим поступкам, что ли? И мне видней, КАК относиться к мутной историей с твоей мелкой шлюшкой и моим сыном».

Перо порвало бумагу, Гарри начал снова:

«Не смей никогда мне диктовать, ЧТО и КАК говорить… Да, это “событие” в твоем курятнике меня волновало гораздо меньше, чем то, что по вине твоей капеллы разудалой происходит с моей семьей... Не смей меня обвинять в нечестности… Да, когда я вижу моего сына при смерти, последствия глупой халатности пригретой тобой шлюшки – ты прав! – меня НЕ колышут!.. Запомни – ты никогда не должен мне предъявлять претензии в таком тоне... Мои резоны и причины – не твоего ума дело... Мне глубоко плевать на ту дрянь, что липнет к моему сыну... а вот твой тон – стоит сбавить… Меня не проймешь высокомерным говном типа этого... Если тебя интересуют наши отношения, то выбирай, что тебе надо – твои так называемые друзья или отношения со мной. Я не мальчик для битья, не зарывайся!.. Диктовать ты можешь своим приятелям, со мной такое не пройдет... Кто вообще такая эта Матильда?! Подумаешь, мать Тереза! Ты говорил, она полусквиб, а теперь рассказываешь мне сказки про чудеса, что она творит? Брехня! Из-за этой девки чуть не погиб Альбус... Ты думаешь мною руководить просто из-за того, что спишь со мной? О, глубоко ошибаешься – никто меня на такое фуфло не разведет!.. Не твоего ума дело, КАК я реагирую, и вообще, почему меня судьба гулящей девки должна волновать? ОНА – чуть не убила моего сына и я сделаю всё – всё! – чтобы и духа ее рядом с ним не было! А шантаж со мною НЕ проходит, усек?.. Плевать я хотел на эту сучку. Пусть молится, что я ее в порошок не стер за ее художества. Ей там 18? Так вот пусть и расхлебывает – я ведь и посадить мамзель могу за совращение несовершеннолетнего и за “создание положения, повлекшего опасность для жизни” – есть такая статья…Тебе придется поприжать свой гонор – а твоя блядская гоп-компания меня вообще не чешет!

Мне с койки никто диктовать и отчета требовать не смеет. Понял?!»

На последних строчках сердце ухнуло куда-то вниз, как при опасном вираже на метле, и пропустило удар.

Поттер посмотрел на то, что написал, – и похолодел душой.

А если Скорпи это прочитает? Тот самый мальчик, с которым он… которого… которому… без которого жизнь потеряет смысл… Теперь, когда он есть у Гарри, без него просто не обойтись.

«Хорошо, что его нет рядом, что не представилось случая всё это бездумно, на нервах, высказать ему в лицо. – Гарри тяжело откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Стены комнаты вокруг него качались. – Что это со мной? Стыдно-то как! Саю было плохо, трудно, он выплеснул на меня обиду и боль. Он молод, у него характер, он просто не до конца изучил науку владения собой. Какие его годы? А я?! А я решил его добить? Распотрошить и бросить умирать? Пнуть, истоптать в грязи? Мо-ло-дец, Поттер! Браво! Не то. Всё не то». – Гарри с омерзением смял в кулаке последний пергамент и поджёг, затолкал горящий комок в корзину голыми руками. Обжёгся, но предпочёл этого не заметить.

Весь ворох испорченных бумаг вспыхнул. В дверь просунулся принюхивающийся нос Кричера, а за ним – ещё две любопытные эльфячьи моськи. Старый домовик быстро оценил ситуацию, увидел, что пожар дому не грозит, и пинками вытолкал Чикки и Гребби в коридор.

Гарри залил полыхающую мусорную корзинку водой из графина и посмотрел на бутылку вискаря, дружелюбно поманившую золочёной этикеткой с застеклённой полки. Там и рюмочка рядом есть – всё удобно. Обожжёт горло, прочистит пищевод и мозги.

Глотнуть алкоголя захотелось так сильно, что заурчало в желудке. Но Поттер отвернулся от бутылки: если по любому поводу прикладываться к горлышку, то ничем хорошим это не кончится.

«Самое главное даже не то, что Сай разозлился и написал мне глупое, по-детски колючее, обидное письмо. – Гарри снова уселся за стол и, облокотившись, начал с нажимом массировать себе виски – сначала в шею, а потом и в позвоночник побежали раздражающие импульсы: не особо приятно, но полезно. – А в том, что именно он написал: Матильда чем-то больна из-за того, что спасла моего Альбуса. И больна серьёзно. Альбус знает? Наверняка влюблённая девчонка скрыла и уговорила друзей молчать. Дура? Конечно. Но с этим что-то надо делать, а не раскисать. И не идти на поводу у разрушительного негатива».

Пытаясь успокоиться (а он это, черт возьми, умел! Не пацан.), Поттер прокрутил в голове вчерашний разговор у Бруствера: как гнул из себя бравого дурака, в глазки Министру заглядывал, даже повинился в нерадивости. А как тот вещал, о! Гарри просто не узнавал бывшего соратника, только поддакивал и лебезил перед ним. Тьфу!

Но… но польза была: начальство вроде бы наживку заглотило, и Поттер с Кинговых губ почти снял (чайку с ним попив с бренди) идейку: устроить показательную акцию, заранее заслав провокаторов. Только суть акции и место проведения остались загадкой: возможно, на новом стадионе, что вот-вот должны были торжественно открывать под Манчестером.

Гарри призвал из фиала магограмму тайного заседания (блин, кружка’ художественной самодеятельности имени Кингсли Бруствера в составе самого негра и трёх его клевретов из Аврората), а Тедди-разумник раздобыл гранки завтрашней статьи в «Пророке». Мда, один документ страшнее другого…

«…И особо хочу отметить, – писал герой Второй магической, а ныне «всего лишь простой» Министр магии Британии, – вынужденную, но витально назревшую меру: необходимо запретить магам вступать в брак и совершать помолвки без одобрения создаваемого нами в данный момент Совета старейшин – для блага и процветания нашей магической державы и для соблюдения особого режима умеренной сепарации от внешнего мира, на совете Визенгамота от 24 августа 2020 признанного смертельно вредоносным и пагубно влияющим на устои, да и на само существование магического сообщества в целом. Принимая во внимание резко сократившуюся численность населения и дееспособных магов, несущих со сторон обоих родителей ген волшебства…» – И так далее, всего сорок пять пунктов.

Гарри отложил бумаги и потер обеими ладонями лицо:

– Дожили! По Волдеморту соскучились. И мутно так излагает… скользкий, будто водяной; слова, как перевертыши – умные, официальные, запудривающие мозги: «светские ресурсы правопорядка», «гарантированный запрос властям», «закон регламентирует обращение населения»… Власти единоличной жаждет.

Он пересел на диван и начал обдумывать свои вопросы, которые и собирался обсудить с друзьями. И тут, как бы решившись, набрал номер старшего сына, пригласив на ночное бдение. Джеймс Сириус последнее время вёл себя молодцом, вроде как совсем повзрослел и вполне заслуживал доверия.

Ну что же, теперь нужно очень плотно заняться Саем и… Матильдой:

«Никаких писем. Завтра же мотнусь к нему. Разве можно оставлять мальчика в таком состоянии наедине с моральной проблемой, досадой и недоверием ко мне? Он или накрутит себя до предела, или сгорит – не зря Мотылёк, а не спящая жаба. Надо бы прямо сейчас с ним увидеться, мало ли что он при таком настрое за вечер и ночь напридумывает, но это трудно организовать так сразу, без риска, да и есть важное дело – сам же назначил военный совет».

*

– Герми, может, чаю? – спросил Гарри, с трудом борясь с зевотой.

Шёл пятый час мозгового штурма. Ночь уже катилась к концу, а из вроде бы конструктивных мыслей объединенной в пять «голов» команды никак не складывалось что-то путное. Фактов для принятия полновесных и нерискованных решений было маловато. А серьёзно рисковать Поттер-старший не мог позволить ни себе, ни своим коллегам по антиправительственному заговору: головы на плечах у каждого – в единственном экземпляре, запасных не имеется, растить их с помощью магии пока не научились; и второго шанса перекрыть бешено напористому локомотиву Бруствера прямые рельсы в «светлое будущее Британии» не представится – стрелять можно лишь раз и без промаха. Правда, Джеймс настаивал на том, что ресурс Кингсли довольно ограничен – по платежным ведомостям Министерства никаких крупных сумм не проходило. Сам Поттер вроде бы контролировал силы военные, Тедди уверял, что у невыразимцев тайных разработок, кроме Н7 (нового гибрида маггловского оружия и волшебных иллюзионных чар), не было…

Всё равно натренированные за сорок лет инстинкты Гарри орали, что властями планируется масштабная военная операция. Осмелятся? Да! И будет она связана с неким нападением… Но вот когда и, главное, на кого Брус придумал охотиться – абсолютно непонятно; какой это должно произвести эффект – предполагать можно, но смутно. А туманы и неясности – плохие помощники контрзаговорщиков. В политических играх, особенно крупных, особенно замешанных на крови, крайне желательна абсолютная ясность взаимных намерений противостоящих сторон.

– Зачем, дьявол, зачем?! – простонал Рональд, встрепывая пятернёй волосы.

– А если наемники? – спросила в пространство Гермиона.

– Что? – встрепенулся Теодор.

– Нет-нет, добровольные приспешники, фанаты, простые маги – поборники старого, ещё доволдемортовского режима. Типа заветы отцов, испокон веков, бла-бла-бла. – Гермиона стала жестикулировать одной рукой и лихорадочно листать папку с газетными вырезками. – Вот смотрите: падение нравов, нехватка естественных ресурсов и территорий, – процитировала она с листа передовицы, – резкое снижение рождаемости, и, как следствие, – необходимость вернуться к традиционной патриархальной семье… грядущий кризис, снова кризис, и опять. Вот ещё смотрите: Невилл явно несколько раз опростоволосился и подставил «поросль магического мира» под удар – и… не уволен, даже не отстранён. А ведь Кинг в курсе и добреньким дядюшкой не был даже двадцать лет назад. С чего это у него лояльность и толерантность повысились именно на примере господина директора, от каких таких витаминов? На Джейми – не забыли, надеюсь?! – нападали чёрт знает кто – охотники за артефактами, причём, магглы. Снова твоя, Гарри, семья или близкие. Но опять замяли. Бруствер замял. Та провокация с вуду! И ноль реакции на уход Джея в Гринготтс. Думаешь, Кингсли не сумел сопоставить свои начавшиеся сложности с гоблинами и это?

– Ну продолжай! – Гарри почувствовал нервный холодок, и сна как не бывало.

– Гай нападает… Так, стоп, а он сын Долгопупса… – Гермиона сжала виски. – А до этого его ликантропия спала… Не могу поймать… просто импровизирую. Давайте ваши идеи. Что в голову приходит, любые ассоциации, может нащупаем. – Она окинула друзей просветлевшим взглядом. – Мы на верном пути, чувствую!

– Религиозные фанаты. – Фраза Рона показалась нелепой, даже глупой. – Защитники веры. Ну, я имею в виду – поборники устоев.

– И не обязательно чистокровные! – подхватил Джеймс. – Как порой простолюдины поклоняются всяким там графам, аристократам, монархам. Бред?

– И такие вещи могут проходить тихо и мирно! – Азартно загорелись глаза Люпина. – Не солдаты, не Пожиратели, и лиц прятать не надо. Поговорили, побузили между собой – и по домам. А тут слухи, газеты, всякие «факты».

– Невидимая армия! «Пятая колонна», – припечатал Поттер. – Довести градус кипения общественности до взрыва – и меняй строй, захлопывай страну на запор, как сарай! И все довольны. А недовольных забьют скалками домохозяйки – браво!

– Путч! – заключил Уизли и стукнул кулаком по столу. – А ты, Гарри, или его знамя, или его жертвенный агнец.

Гермиона посмотрела на Поттера в упор.

– Рон прав. Хотя, думаю, скорее, либо жертва: типа чистокровная традиционная семья героя… – да все наши семьи, и Долгопупсов, и Уизли! – короче, зверски и беспощадно вырезаны сторонниками объединения с магглами, ну или другая чушь в этом роде; либо – гад, гомосексуалист, развратник, насильник, растлитель, зарвавшийся и вставший поперёк пути всеобщего процветания идеалов гуманного прогресса.

– Ни хрена себе! Бля-я-ядь! – интеллигентно охнул Джей. – А кто вообще в страну «Крылья» пригласил, а? Думаю, что форму-то 455Э подписывает Министр, нет? – Он вскочил с места. – Я звоню Киму!

Все замолчали.

*

Спать хотелось – аж жуть, до тошноты! – но слишком много мыслей скопилось в голове, их надо было подумать, повертеть, разложить по полочкам, каждую. Теперь Гарри позволил себе полстакана виски и вышел на воздух – дымить в помещении в такое раннее, прямо-таки хрустальное утро было извращением.

Небо на востоке, за высокими крышами, давно посветлело, однако в городе и не бывает кромешной темноты. Например, на севере, в центре Лондона, небо всегда ночами лиловое – от освещения и рекламных огней.

На клумбе розовые хризантемы склонили подёрнутые серебром головки, молодая яблонька начала облетать, в доме напротив приглушённо заплакал младенец и включился неяркий свет в нескольких окнах, невдалеке залаяла собака. Гарри встрепенулся – всё-таки задремал и просыпал пепел из трубки прямо на брюки.

– Кричер, – тихо позвал он. – Намешай-ка мне Несонного.

Домовик сразу же, будто караулил, выглянул из-за двери:

– Приличному лорду по ночам спать положено.

– Знаю. Не бурчи. Нельзя мне сейчас спать. Надо подумать, понимаешь? А через два часа – в Аврорат, потом в Гамбург, голова будет после короткого сна чугунная. Сделай зелье, нечасто – можно.

Кричер посмотрел на него, как строгий педагог на опозорившегося ученика, но через пять минут вернулся со стаканом. Гарри выпил и поморщился:

– Ох, и гадость, бр-р-р! Спасибо. Не сторожи меня и есть не подавай – некогда, сгинь!

Несонное начало действовать незаметно, но верно: Гарри удобнее расположился на скамейке, потянулся, потом встал и решил пройтись по дворику – на ногах думалось яснее. «Мотыли-то ушли в пике? По фону их выловить не удалось. Джейми, не дозвонившись до своего волосатика, не подал виду, что волнуется, но решительно заявил, что казнит того путём засовывания телефонного аппарата в… – Джеймс Сириус вырос воспитанным и не стал договаривать свою угрозу при женщине… Есть повод волноваться о Мотыльках? Пока вряд ли. Что такое выключенный дифон, да ещё и ночью, у молодого рок-артиста? У ребят же был концерт? Если бы произошло нечто плохое, мне уже сообщили бы. Но всё равно надо разбираться».

Только он успел, мысленно разговаривая сам с собой, подойти к Коржиковой благоустроенной будке, не замечая, что в ней ночует лебедь, как над головой раздался шум. Сова, почтальон из Хогвартса. Если бы эта пятнистая неясыть была спортсменом-бегуном, то можно было бы сказать, что она упала без сил, лишь коснувшись финишной ленточки. Бедняга, кто же тебя так загнал? Неужели с Лили или Альбусом снова что-то случилось?!

Гарри, хмурясь, быстро вскрыл толстый конверт. Один листок вложен в другой. На верхнем – несколько слов почерком Альбуса. На внутреннем – короткое письмо, написанное кем-то незнакомым.

«Пап, вот прочитай. Я – дебил. Или ничего не понимаю во взрослых отношениях – ничем не обижал вроде! Она – недостойная женщина, просто играла? Я ошибся в ней? В себе? Она нашла себе другого? Или мне стоит бороться?»

«Дорогой Алладин.

Ты не сердись, что не пишу «мой».

Я тут много думала, правда, недолго. Но решила твердо– быть с тобой очень честной. Какой же ты хороший и умный, такой воспитанный, образованный. Красивый. А я – совсем не такая, только волосы кучерявые (как и у тебя, милый! но на том-то все сходство у нас и кончается…) Ой, горе-горе! Ничего с нашей любовью не получится, я и старая для тебя и … плохая, а ты-хороший! Папа твой серьезный и знаменитый будет недоволен, а мама так вообще проклянет, строгая наверное и правильно ведь! Нильзя нам дальше встречаться-не пара мы, милый. Думала я о чемто там глупая, замечталась. А когда я из группы уйду, то поеду просто назад в Силькеборг, работать устроюсь. Я отпускаю тебе Альбус Поттер милый и любимый мой. Так будет хорошо и так нужно. Вот, сказала… Ивсегда буду тебя помнить.

Прощай».

Да уж…

Гарри подумал, что если Ал написал ему так, да ещё и Матильдино письмо переслал, то мальчику уж совсем тяжко – полная неразбериха в голове. Нужна срочная помощь. Надув щёки, он медленно выдохнул, почесал себе макушку – и рванул в дом. «Дети! Когда же вы уже вырастете? Нет, когда же вы вырастете настолько, что перестанете притягивать неприятности и проблемы?» – Посмотрев со стороны на самого себя, Гарри себе же и ответил: «Никогда!..»

– Кричер! – гаркнул он, вбегая в холл. – Живо!

– То сгинь, то живо! – Старый слуга появился с хлопком, чуть не угодив прямо под ноги Поттеру. Рядом образовались младшие заспанные эльфы. Проснулся от ласкового рыка хозяина и пёс, внеся в рассветный час нотку уютной суматохи. «Вошёл, называется, по-тихому!» – Нахмурился Поттер.

– Дай-ка мне пор... Да смолкните вы! Крич, заткни этой мелкотне глотки – чего они вечно верещат и визжат, что пороси? Напугал? Блин, пугливые какие! Коржик, отстань, нет, мне некогда играть, и даже с этим замечательным мячиком некогда! Чикки, Гребби, заберите собаку! Кричер, быстро дай мне Накаратовый порох! Не делай такие глаза – знаю, что у тебя где-то заныкано блэковское добро. Да, запрещён, неужели ты думаешь, что я собственного домовика заложу? Быстро давай, дворецкий, понимаешь!

Получив от озадаченного, но не посмевшего возражать эльфа коробочку с очень редким, давным-давно запрещённым к свободному употреблению, магическим порохом красного цвета, Поттер осторожно сыпнул в камин горсточку и зажёг поленья волшебной палочкой. Встал на четвереньки и сунул голову в пламя. Примерно так когда-то связывался с ним крёстный.