Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 89 страниц)

– Колу, спрашиваю, или чего? – Дошёл до него вопрос Гуля.

– А? “Гранд каньон” со льдом. – Джей выпрямился в плетеном кресле. – Что ты хотел рассказать?

– Ну вот. – Гуль снял темные очки, потер переносицу, вздохнул. – Хочу быть с тобой, парень. Как ещё объяснить? Но дело непростое... Что думаешь?

– Ну нихера себе! – Курсант Поттер разом вспотел. – Скажешь, что наш... наша... Ну, типа, для тебя это что-то значило?

– Нет, блин, я просто решил тут с тобой водички с сиропом попить в холодке! – Ким почти психанул. И недобро сузил глаза. Очень недобро. – Слушай, я – вампир... Вот и ляпнул... Бля, не шарахайся только! Мне и под тяжелой наркотой не снилось, чтобы такое к кому-то можно было чувствовать...

Джеймс наморщил лоб:

– Ты сказал... Издеваешься?

– Нет. Хочу быть с тобой.

– Н-н-нет, чуть позже сказал, но до «бля» и «наркоты».

– Я вампир?

– Ага. Ну да. Бывает.

Джеймс переваривал информацию недолго, с минуту, – всё-таки маг, будущий аврор, сын Гарри Поттера... То, что было в эту минуту написано на его лице – не считается...

У него была тысяча вопросов, страха не было, потому что знал он о вампирах немало – в школе Аврората не детские сказки “Старого Хогвартса” читал... Ген носферато, так называемой неживой жизни, мутировал уже в конце 18 века, дети у вампиров стали рождаться живыми. Часть же древних упырей не смогла адаптироваться к современным условиям, подавляющее большинство европейских кланов просто иссякло. Да и басня была совсем не такая: не зажирали современные кровососы свои жертвы насмерть, солнечного света не боялись, в гробах не спали и оборачивались в зверье всякое точно по такой же схеме, как и обычные анимаги. А вот живучими, способными регенерировать и сильными невероятно – это точно – были. А ещё по сравнению с людьми – почти бессмертными.

Это всё понятно, интересно. Магическая раса, законы Министерства, регламентирующие их жизнедеятельность, волшебная романтика, воины Света и Тьмы...

И тем не менее... Не может быть!.. Нет, этот парень, сидящий напротив, раскинувший свои длинные ноги, не помещающиеся под столом, вон, небритый, с капельками пота на лбу, которые хочется прямо сейчас промокнуть салфеткой и прикоснуться к его колючей щеке губами... легко-легко... Этот парень, с которым Джеймс... Неа, неа, неа...

– Пил? – спросил он. Замирая. Любому бреду, если подумать, можно найти объяснение. Но Джеймс почему-то верил Киму, оторопь прошла, вампир – значит, вампир, или такая шутка... а вот, пил ли тот кровь...

– Нет, уже не пью, бросил совсем недавно. – Ким махнул рукой и снова напялил очки.

Нифига себе...

– Так сколько ж тебе лет? – Ещё один интересный вопрос. Джеймс аж привстал, качнув стол – и стаканы, что принесла им незамеченная официантка, выплеснули свои шипучие шапки прямо на ноги Мартинсена.

– Мне двадцать четыре, а то ты не знал... – Тот с досадой отряхнул джинсы. ” Так, я для него зверюшка: урок природоведения, вон как глазенки горят... Пора уходить. Сорвалось!” Он неуклюже поднялся. – Что, развлекло? Ну, ладно... бывай, солдатик.

– А... ты куда? – глупо спросил Джей. – Меня же это не пугает.

– Да ну? – Ким резко развернулся. – Хочешь зачёт по магическим расам на “превосходно” сдать, не всё ещё выспросил у подвернувшегося экземпляра? Я такой же человэк, как ты, понял? Волшебники сами с фокуссами, только фокуссы у нас с вами чутки рассные... Я тебе просто правду скасал. Зачем? Понятия не имею! Хотел, чтобы ты знал, с кем трахаешься! – Гуль от волнения стал слегка сбиваться, и акцент коверкал некоторые слова. – Мне похрен теперь, я обманулся, знаю... Думал, что... взаимно. Так, можешь спать спокойно, считай я тебя... заколдовал.

– А то нет, что ли! – Джеймс тоже вскочил на ноги. – Кто тут гнал про, типа, вместе, бла-бла? Так тебе от меня чего надо-то? Полпинты тепленького 36 и 6?

– Да неужели ж ты расслышал, Ван Хельсинг хренов? Я неинициирован и не буду. Нахер мне твоя юшка? Я виски люблю. Сядь, не психуй... Пожалуйста.

Джей засопел, но сел, гнев медленно развеивался.

– Ну? – сказал он и сожалением поглядел на потерявший привлекательность напиток. – Тогда чего ты хочешь? И минуту назад подтвердил, что бросил пить кровь. Трудно?

– Я... – У Гуля от недоумения вытянулось лицо, а потом расплылось в улыбке. – Я про выпивку, ninny (1), про алкоголь. И наркоту бросил. А кровь... Это сложный вопрос, я из-за него из дома ушёл ещё в тринадцать. Ясно, гражданин начальник?

– Что ты хочешь? – Джеймс смотрел на него как бычок.

– Вот честно, да? – Гуль вдруг перегнулся через дурацкий плетеный столик с круглой стеклянной столешницей, через которую было видно, как своим дорогим ботинком он придавил ступню Джеймса. Тот было дернулся:

– Боишься, что убегу? А может, просто – боишься?

– В точку! – Гуль решил, что и рукою прихватить парнишку своей мечты будет нелишне. – Слушай, Джей Эс, не хочу, чтобы ты ушел. Ни сейчас, ни вообще. Я с детства учился бороться со своими желаниями, с теми, которые мешают жить. И многому научился. А вот с этим бороться даже не собираюсь! Я предлагаю тебе... – Упырь хищно усмехнулся, – ещё разок проверить, хорошо ли смотрятся мои клыки на твоём члене... А потом решить, хочешь ли ты провести со мной всю жизнь.

Джей прибалдел: ну так прямо далеко он не заглядывал... Но неожиданно вернулось то вечернее ощущение дикого неудержимого праздника, который исходит изнутри, словно возле сердца гладит родная рука, а вокруг – в небе, на потолке, на стенах, под ногами – фейерверки...

– Правда, что ли?

– Ты про какой пункт – первый или второй? – Гуль усмехнулся ещё выразительнее (прям Оскар в номинации «Лучшая усмешка»!), но руку его держал крепко. – Магический брак, только так.

Да что же это такое? О чём он вообще?!

– А служба?.. Хотя... – Поттеру-среднему, лучшему курсанту Аврората, вдруг подумалось, что ничего страшного не случится, если через два года присягу принимать его курс будет без него. – Я должен подумать... Блядь, что я говорю? Чары, да? – Он попытался вырвать руку из захвата. Из вампирского захвата.

Ким легко отпустил и вольготно раскинулся в скрипнувшем кресле:

– Джеймс Сириус, я не владею семейным искусством, я ж тебе не брехал, что сквиб. Бездарь. Моя мать – наследница «перворождённых» по прямой линии, отец – просто обращенный маг. Я – последний в роду, мой клан кровь не пьет уже лет восемьдесят. Ну, так скажем, преступным путём не пьёт. Знаешь ли, доноров хватает. В общем, эти подробности не так интересны, но потом расскажу.

Воцарилась тишина. И звуки курортного суетного полдня стали облетать их столик по касательной... Волосы Гуля трепал неуёмный океанский ветер, и Джеймс, старший сын Великого Гарри Поттера, совсем выпал из реальности: он глядел, прищурившись, на проходивших мимо людей, бесстрастно отмечал взглядом яркие пляски бликов солнца на дальней акватории стоянки для яхт, удивлялся, что пальмы не такие уже зелёные и свежие, несмотря на то, что муниципальные работники каждое утро моют их из похожих на брандспойты аппаратов со шлангами. И у него, Джеймса, вдруг защемило сердце: он увидел, что мир вокруг прекрасен... без дураков, вот прекрасен – и точка... А от того, что рядом сидит вампир Ким Мартинсен – ещё прекраснее!

И куда теперь всё это?..

– Ну и что я должен ответить? – зло спросил он.

– А что чувствуешь, то и отвечай. – Мартинсен, крутивший в руках липкий стакан, помолчал и добавил: – Не любишь – просто уходи.

– Пиздец! – резюмировал недавний апологет прекрасного мира. – Ты всерьёз думаешь, что такие вопросы решаются в один миг? За стаканом колы?

– А чего тянуть? Заказать тебе покрепче? Я не буду, да и ты за рулём.

– Не темни. Ты меня понял. Пиздец! – Джеймс вытащил из кармана штанов ди-фон и вызвал сестру:

– Рыжая, я тут кое-кого встретил, прикрой меня часика на два-три, ок?

Гуль стрельнул в него чёрными глазами.

На дисплее отразилась веселая, густо намазанная кремом для загара мордочка Лили:

– Конечно, Джейми, с тебя банановое с лаймом и кешью, и...

– Замётано, заноза. – Джей Эс со вздохом отключил телефон и решительно поднялся. – Куда?

Хмурый, будто Хаммерсхус (2) в ноябрьскую непогоду, граф Зоргэн поднял голову, посмотрел на парня, стоящего напротив и заслонившего солнце, ухмыльнулся и, медленно встав, нацепил тому на нос свои очки:

– В номера, куда же ещё... Маскировка, – ответил он на ошалевший взгляд Джеймса.

Дальше стало ещё пошлей.

Бросив Роллс на парковке, они, вернее Гуль, зашли в секс-шоп и... купили любрикант, а потом взяли такси и поехали в отель Шангри-Ла, и сняли апартаменты для новобрачных, заказав обед с шампанским в номер. На этом пункте их утренних приключений Джеймс начал неудержимо ржать.

– Заваливай! – Ким сунул коридорному 20 баксов и аккуратно положил гитарный кофр на софу в изножье нарядной, как торт со сливками, кровати. – Вот и траходромчик.

Джей уселся на розовое, всё в рюшках, покрывало и попрыгал, проверяя матрас:

– Тебе виднее, Дракула беззубый. – Он помедлил и добавил: – Дон Жуан потасканный, гы-гы!

Получилось очень по-бабьи, настроение у Джеймса улучшалось с каждой минутой, а всякие там мысли в ужасе от поведения своего носителя благоразумно решили сделать ноги.

– Почему это беззубый? Клыков не имеется, а зубки все наперечет. – Просиял стокаратной улыбкой Мартинсен. – А Дон-Жуан... Ну, это навряд ли, так, потаскун... Есть хочется, ты как, Джей Эс?

– Угу, что ты там заказал? – Тот подошел к окну. – Океана не видно.

– А не помню. – Ким обхватил своего солдатика сзади. – Что принесут, то и сожрём.

– Ну, для полноты картины, – Джей слегка склонил голову, чтобы видеть его лицо, – ты должен сказать томным голосом: «Я лучше бы съел тебя, мой сладкий!» Или: «Вот ты и попался! А-ха-ха!» – выдал он басом. – И готишно и мыльно-оперно. Ты уж из всего этого абсурда не выпадай, пожалуйста.

– Идём. – Ким развернул его и потянул к кожаному (тоже дивно розовому), но на вид удобному дивану. Усадил между своих длинных ножищ, потом уложил спиной к себе на грудь, и обнял:

– Давай, трепись дальше, у тебя хорошо получается. Я в прошлый раз не заметил, что у тебя чувство юмора имеется. Приятно лежать?

Джей передёрнул плечами, сложил руки на животе:

– Мосластый ты такой, как верблюд. Ким?

– Чего? – Тот поцеловал его в шею. Туда, где билась самая горячая и вкусная жилка.

Жажда давала о себе знать. Самая древняя и сильная жажда на свете, которой бесполезно сопротивляться... Жажда любви...

Вчера (о Мерлин! это было только вчера рано утром, а кажется, что месяц, ну ладно, неделя прошла!)... так вот, вчера он так не целовал – плотоядно, полно, властно... Джей зашёлся от сладкого чувства принадлежности, поджал рывком ноги, чтобы... чтобы... Вот как соединилась истома и возбуждение в этом полуневинном (ладно, хватит брехать, курсант!), нежно-страстном поцелуе?.. Стук в дверь!

Оба дернулись – получился укус. Даже кровь выступила.

Джеймс внезапно напрягся, закаменел, попытался отстраниться:

– Ты... я сегодня не... Давай без... Ну, я не привык, знаешь, туда. Вроде всегда по девчонкам был... Бля!

В дверь постучали громче.

– Да! Рeberrod hvad hoved der keder sig? Riv? (3) – вежливо, но очень хрипло крикнул Гуль.

Официант вкатил в комнату небольшой двухуровневый стол, уставленный блюдами и баранчиками. Ловко разложил приборы, открыл бутылку и, удержав себя от косых взглядов на лежащих парней, смотался, даже не дожидаясь чаевых.

– Я понял, Джей Эс, не бойся. Не захочешь – вообще ничего не будет. А захочешь... – разберёмся. Когда любят – не должно быть больно. – Мартинсен немного неуклюже повёл плечом, как отодвигая от себя что-то большое, невидимое, назойливое, столкнул Поттера в угол дивана, сам поднялся. – Пошли поедим, вроде вкусно пахнет. Знаешь, меня один раз лев трахнул.

– Врешь? – устраиваясь за столом, восхитился безбашенностью будущего спутника жизни курсант.

За обедом Гуль в красках рассказал о своих гренландских приключениях, ну, конечно, что помнил, остальное приврал. Джеймс смеялся до икоты, но вдруг серьезно сказал:

– Наркотиков не будет, я тебе сам башку откручу, говно это... Или ни фига у нас не получится.

– Ну, во-первых... – начал Ким, почему-то довольно улыбаясь.

– Нет.

– Я хотел сказать, что сам завязал. Во-вторых, с тобой мне ничего такого не надо будет. И, в-третьих, даже генетически неполноценному вампиру привыкание не грозит. Экий ты строгий, аврорчик!

– Ким, если это всё серьёзно... Может, ты дуришь меня, козла наивного, а? Чтобы с друзьями поржать. Ты – знаменитость, а я так, пацан с улицы. – Джеймсу моментально стало жутко, вся эйфория слетела вмиг. – Знаешь, у меня, наверное, с головой не всё в порядке. Смеешься? Идиот я, да? – Он попытался изобразить улыбку или придать лицу эдакое безэмоциональное выражение – не вышло ни то, ни другое. – Какой нахуй брак! – Пауза была короткой, лишь пару мгновений, но свет в комнате успел несколько раз вспыхнуть, как сверхновая, и погаснуть, сжимаясь в чёрную дыру. – Прости, я домой.

Джеймс только приготовился встать, даже стул не успел отодвинуть – Ким вскочил, со стола полетела посуда:

– Ну вот же сучья срань! Джей Эс, знаю, дико звучит, но ты послушай себя! Не уходи! Ты ведь меня чувствуешь... Закрой глаза. Закрой! – Поттер послушался. Ким взял его ладонь и приложил к своей груди. Там бухало. – Ты же маг или кто? Как я могу тебе врать? Просто непривычно тебе, да и мне тоже... Парень, ты же... блядь, любим! Прямо завтра я...

– Завтра ты будешь уже в Вегасе. – Джеймс открыл глаза и встал. – А потом – Хьюстон и Флорида, сердце Европы: Берлин, Гамбург, Дортмунд, Бад-Хоннеф, Кёльн и Мюнхен. – Он отошел вглубь комнаты. Было стыдно, глаз не поднять: и за свою глупую влюбчивость... влюбленность, за откровенность, за доверчивость и за страх боли... Да за всё! А ещё взрослым себе считал... дебил. Нестерпимо хотелось смыться.

– Весь наш гастрольный маршрут вызубрил, полиглот?

– Ага. На «Вестфаленштадионе» уже сорок тысяч билетов продали... Поэтому завтра ты...

– Завтра я буду у твоих родных! Мы всё решим, и ты увидишь, что я ни на гран не вру.

Джеймс зачем-то присел и начал собирать с пола осколки посуды. Сложил, до чего дотянулся, в аккуратную кучку, поднялся, отошёл в сторону, но не к двери.

– Джей? – позвал Гуль его, отвернувшегося, стоящего почти уткнувшись лицом в портьеры. – Люблю тебя, слышишь?

– Слышу. – Тот вздохнул. – Ладно, вот теперь ещё и за истерику извиняться. Как девка, да? – И повернулся, улыбка с первого раза не удалась: – Мне всегда брат говорил, что я дурак. Правда, ну, что... любишь... меня?

Гуль твёрдо, но слегка психуя, сказал себе: «Или я не сын Севера, херов викинг? Не, вампир, вроде... Ну уж точно гитарист... А это к чему? Не знаю... Но давай смелей, нельзя мальчика этого отпустить; ну и что, подумаешь, сутки назад впервые увидел... Гулю сердце не врёт – влюбился как кошка, вот и поступаю соответственно!»

– Да, не сомневайся. А ты? – Он подошел вплотную и, положив оба локтя, этак расслабленно, но тяжело, Джею на плечи, упёрся лбом в его лоб.

– Угу, – буркнул тот, не открывая глаз, и сам качнулся ближе, прижимаясь пахом к кимовой джинсовой ширинке.

Как это объяснить, кроме как насмешкой природы над ее родными сыновьями: возбуждение захлестнуло мгновенно. Самцовый запах усилился, под мышками стало жарко...

И не такое уж плохое место – на полу у окна.

Хриплый бессловесный призыв участившегося дыхания... Лёгкий спазм гортани и мурашки прямо от макушки, по шее и загривку, вниз по хребту, до копчика... О, чёрт! Переваливаясь на Гуля сверху, Джей заскулил от давления на собственный член; чуть только попытался приподняться на руках, но был придавлен снова к потной широкой груди. Несдающийся курсант, согнув ноги по-крабьи, умудрился столкнуть пяткой один кроссовок и обнял коленями бёдра лежащего навзничь Мартинсена. Тот вдохнул, как ныряльщик, глубоко и полно, чтобы уйти в бездонность поцелуя... Напрасно: воздух закончился скоро, а через нос ему, видно, не дышалось, только сопелось... Джей засмеялся и вытер обеими руками абсолютно мокрую бороду Кима:

– Викинг слюнявый!

– Это слёзы счастья, мин фиск (4), – задышливо просипел тот.

– Что с миниском? Колено болит? Предупредил бы – я бы так не давил! – почти вменяемо сказал Джей, сам потный как кочегар. С его коротко постриженных волос по оказавшейся уже голой груди бежали горячие струйки.

– Да, нет, lille (5), всё в порядке. Продолжай. Мне сладко с тобой.

Джеймс резко сел:

– Какая Лили?

Удачно так сел, прямо на ребро пряжки Гуля – тот взвыл и стряхнул Джеймса на пол:

– Охерел, хуй располовинишь! – И, подхватившись на колени, стал быстро расстегивать ремень. – Уй!

Откинутый на ковер нечеловеческой силой партнёра Поттер не растерялся, а, подполз и стал стягивать с него носки и туфли, то есть один туфель и один оставшийся носок:

– Давай быстрей, я сейчас умру!

– Сам убью, зараза, больно-то как! – шипел вежливый граф Зоргэн. – Чем давать? Больно-о-о!

– Я же не нарочно! – Дальше помогать Джей воздерживался, сев на пятки, как синтоистский монах.

Момент был потерян, эрекция сникла, полурасстёгнутые джинсы больше не терзали тисками плоть. Ким справился наконец-то сам и, вырвав ремень из шлевок, отбросил его в сторону.

– Иди ко мне, ляг рядом, Джей Эс, надо обождать, блин.

Джеймс подполз к нему и устроился на боку, подперев согнутой рукой голову:

– Кто такая Лили? Так зовут мою сестру.

– У тебя есть сестра? – Мартинсен расслабился, но еще кривился от боли. – Не знал.

Одной рукой он, поворачиваясь, подтащил Джея к себе и, положив другую ему на спину, стал нежно поглаживать по-мальчишески острые лопатки. Это показалось Поттеру ужасно приятным и волнующим, он поёрзал на ковре и притиснулся ещё ближе:

– Так кого это ты поминал?

– А ты ревнивый! – хмыкнул Гуль довольно перед поцелуем, который за несколько минут реанимировал джеймсовское либидо: стояк налился о-го-го.

– Нет, просто бдительный! – Выдохнул Джейми влажно в ухо своему вампиру, который, усмехнувшись, уже вовсю наглаживал живот, яички и член строгому сентинелу (6), оказавшемуся (каким-то чудом, не иначе!) со спущенными до щиколоток джинсами.

– Маленький, – сказал Гуль.

– Что-о-о?

– Lille – это по-датски «маленький».

Дальше соображать у курсанта не получилось. Он хотел уточнить про мениск (с травмами надо поосторожнее), но внезапно так остро почувствовал накатывающий оргазм, что это показалось ну совсем неважным. А чуть опомнившись, Джей заметил, что кончили-то они дуэтом – живот и грудь (приятно неволосатые) Кима тоже украшали подтёки спермы...

И ни горячее полуденное солнце, бившее в окно номера, ни мерзкий маленький сквозняк, тянувший свой холодный язык из-под двери ванной комнаты, ни тихий гул кондишена не помешали вусмерть заласканному Поттеру кончить ещё дважды. Интимная травма Гуля хоть и оказалась поверхностной, но Эсклепи не поддавалась: на сквибов-вампиров же магия фиг действует, особый подход нужен. Но это придало Джеймсу Поттеру уверенности и, не боясь по этому поводу не желаемой им в данный момент... гм... пенетрации (7), он оторвался по полной, вкушая дары той близости, которую ещё несколько дней назад считал, мягко говоря, неприемлемой...

Так бы, пожалуй, высказался его начитанный брат Суслик, а Джейми подумал попроще: «Плевать, что знаем друг друга один день. Плевать, что он – вампир! Ну я и втюрился, охуеть! Секс с Кимом – это вау!..»

Жаль, что всему в этом мире приходит конец. И нужно отрываться от этих губ, от этого тела, от своего желания, накрывающего снова и снова. Притушить его, как только что раскуренную сигарету, трудно. Успел пару раз вдохнуть с наслаждением – и финиш. Надо возвращаться в обычную жизнь... Заключительным аккордом совсем потерявшийся во времени, пространстве и своих моральных ориентирах Джеймс Сириус попробовал на вкус пунцовую головку кимова члена. Лизнул осторожно – и испугался. Отпрянул. Испугался, что никогда не уйдёт из этой комнаты, что не сможет оторваться от парня, о котором два дня назад почти ничего и не знал...

«И что теперь?»

*

Они решили попрощаться тут, в номере, чтобы не лизаться в такси, да и вообще... Джей вспомнил—таки, наконец, о своей волшебной палочке (а ведь с десяти лет с ней не расставался...) и привёл в относительный порядок их одежду. Но прежде, чем спуститься в холл, Гуль взял его за подбородок и заставил поднять склоненную голову:

– Завтра. Во сколько твои родители будут дома?

– А с чего ты решил, что я тут с родителями? Может с... любовник... ами. – Ещё мгновение назад будто замороженный Джеймс с вызовом сверкнул глазами.

– У Гуля есть моргалки и капелька мозгов. Ты с младшим братом у нас тусил? Машина, мягко говоря, немолодёжная, продукты для домашнего употребления, и ты... сейчас второй раз был с мужчиной. Итак, во сколько?

– У меня только отец, в смысле они развелись. – Джеймс как-то нервно глянул на серьёзного Кима и сказал наигранно бодро: – Да брось ты трепаться! Я ж всё понимаю. Боялся, что я соскочу? Какой магический брак? Потрахались – и ладно, может, ещё встретимся. Или ты так шутишь?

– Нисколько. Я, конечно, тебя теперь в любой момент смогу найти, почувствовал же утром! Сам удивился, но вампирские инстинкты веками тренировались. Кого сильно хотим – того учуем. Но лучше скажи адрес и... как твоя фамилия?

– Ким, ты правда не знаешь, кто я?

– А что? – Гуль отвернулся, чтобы взять футляр с гитарой. – Бля, ну любимый, типа, мой... харэ соплей! Я вообще никому не говорил, что люблю, тебе первому. Ты сказал, что у тебя сестра есть, Лили, и отец. Вчетвером тут?

– Да, брат еще... Ким, ты не издеваешься?

– Да ёлы-палы, что не так? Мы, типа, любим друг друга! Ясно же. Ты чистокровный маг, совершеннолетний... Родители, ну отец, не могут отказать, они же соображают, что такое магический брак... Денег у меня дохуя... Чего ещё-то?! Что мы мужики? Кого этим сейчас удивишь? Ты ж не наследник престола?

– Ким, я сын Гарри Поттера.

– Э... Того самого?

Джеймс кивнул. Ему показалось, что он только что собственноручно подписал себе какой-то ужасный приговор. Не совместимый с жизнью. Последствий снятия инкогнито он не понимал, но чувствовал, что словно начинает медленно гореть.

Гуль молчал, отвернувшись вполоборота, не очень долго. Он недовольно хмыкнул и покачал головой:

– Поттер... Это будет сложней... В сущности, ни один маг в здравом уме не станет противиться, чтобы его дети вступали в магический брак, – нерационально... Хотя твой отец может, да?

Джей, не очень понимал, что именно, говоря о браке, имеет в виду Гуль, но кивнул:

– Не помню, чтобы кто-то называл его рациональным.

– Тогда мне надо подготовиться, – солидно постановил Мартинсен.

– К чему?

– Джей Эс, будешь и дальше тупить – я пойму твоего отца, если он запретит тебе сочетаться со мной. Потому что неразумным деткам сначала надо отрастить извилины. Я же сказал: завтра. Что не ясно?

*

В два часа по полудню великий искатель приключений на свою пятую точку Джеймс Сириус Поттер прибыл в распоряжение командующего. И первым делом, брезгливо опасаясь заглядывать в пакеты с провизией, постарался незаметно перенести в дом и рассовать по холодильнику (а кое-что по мусорным контейнерам) расквашенные на жаре продукты.

.............................................................................................

(1) Дурачок.

(2) Древняя датская крепость на острове Борнхольм, полуразрушенная.

(3) Какому хрену там голова надоела? Оторвать?

(4) Моя рыбка.

(5) Маленький.

(6) Сентинел – бдительный страж, постовой, дозорный.

(7) Половой акт с проникновением.

Напоминание: http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/81003503.jpg

У окна: http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/81003505.jpg

====== Глава 17. Жара ======

17-1

Самая жара бывает не в полдень. В двенадцать солнце ещё только раскочегаривается, набирает обороты, но так быстро и мощно, что понятно: часа через три начнётся настоящее пекло. И даже вечно свободный океан замрёт, скованный рябью бликов, не в силах вдохнуть полной грудью расплавленный воздух, тяжело прижимающий к земле всё живое. На этом фоне лёгкая ненавязчивая прохлада надвигающегося вечера кажется истинным спасением, а первые свежие касания ветра вызывают озноб: к таким контрастам англичанам трудно привыкнуть за две недели.

Гарри докурил на террасе, разглядывая гавань, переполненную яхтами всех возможных калибров, и направился к машине, что была неуклюже, одним колесом на газоне, припаркована поперёк дорожки. Надо бы поинтересоваться, чего там Джеймс мудрит, куда исчезает. Но, с одной стороны, времени сейчас нет, а с другой... Если парень познакомился с какой-то милой девушкой, то пусть погуляет спокойно. Курорт есть курорт. Ничего плохого Джеймс не совершит, когда же развлекаться, если не в девятнадцать? У самого Гарри и всех его друзей была не особо безмятежная юность, пусть хоть дети на полную катушку радуются жизни. Альбус, вон, говорит, что влюбился. И про гейство своё забыл. Забавно так. Может, несерьёзно это всё – и пусть. Главное, что он счастлив. А Джеймс в последнее время всё один был, постоянных подружек не наблюдалось. Наверное, здесь, в Калифорнии, навёрстывает. Вот и отлично! Хорошо хоть Лили немного отстала со своими танцами, пляжем и экскурсиями – можно передохнуть и заняться личной жизнью.

– Ты на свидание?

– Ага, – Гарри, задумавшийся и не заметивший подошедшей дочери, ответил на автомате. Та одобрительно закивала.

– Она красивая?

– Кто?

– Пап, не тупи. Та, с кем ты встречаешься, красивая?

– Она... то есть... я... С чего ты решила, что у меня свидание?

– Правильно мама говорила: самое слабое место мужчины – голова. Ты себя в зеркале не видел, что ли, па? В таком виде только на свидания ходят. И у тебя лицо такое влюблённое-привлюблённое. Ох! – Лилища картинно всплеснула руками. – Познакомишь меня со своей девушкой? Надеюсь, она не очень старенькая?

– Лили! Лили Поттер! – Гарри побагровел.

– Я к тому, что не откажусь от подружки. И вообще, имей в виду: у тебя очень современные дети, не капризные, не эгоистичные и всё понимающие. Тебе с нами повезло: мы хотим тебе счастья. – Дочка говорила совершенно серьёзно, и только бесенята в её прищуренных на закатном солнце глазах выдавали озорство.

– Да, я знаю, – вздохнул Гарри и повернул ключ в замке зажигания. – Я самый везучий отец на свете. Завтра расскажешь, чего набедокурила и почему такая заботливая и понимающая. Сейчас куда намылилась?

– В кафе с Милдред и Бонни, а то дома есть нечего.

– Как это? Джей тонну жрачки привез, я чек видел на кухне; правда, не вникал, но там на 800 баксов едищи...

– Так всё гнилое и кислое. – Лили вздохнула. – Наверное, на распродаже брал... или... – она закатила глаза, явно фантазируя и сама веря, – или на свалке еще бывает очень много всякого просроченного, или Джея кто-то обокрал, а он стесняется рассказать, вот и привез, что подвернулось, чтобы имидж не терять. У Суслика чуть понос не случился от бананового молока, а могло быть и хуже...

– Не придумывай. – Гарри ничего не понял и решил, что Лили просто заговаривает ему зубы. – Завтра поговорим. И серьёзно!

– Завтра? А... ночью, значит, тебя не будет?

Хитрость рыжей подлизы не удалась: Гарри догадался, что дочка что-то затевает на вечер, что-то не вполне «законное», и собирается воспользоваться его отсутствием.

– Чтобы в полночь все были дома! И ты – особенно! И дома – это значит именно в доме, внутри, а не в его окрестностях. – Строгий папаша Поттер не удостоил наследницу даже взглядом; Роллс-Ройс, тихо шурша шинами, тронулся по дорожке к воротам.

Гарри пытался поймать отражение своего лица в зеркале: «Неужели и правда влюблённое? О, чёрт!»

*

По дороге к мотелю он думал. Было о чём. Дети, Бруствер – эти мысли промелькнули первыми страницами рукописной книги его ежедневных насущных забот. Отметил глазами – и пролистнул. Дальше шли незаполненные страницы. Пустые. И лишь очень внимательный взгляд мог разглядеть на них следы скрытых записей – тайнопись. Тайнопись его будущего, уже крепко зацепившегося за настоящее. Если знать способы чтения – то прочитаешь, что ждёт впереди, что делать, куда идти, чтобы совершать меньше ошибок и не причинять любимым людям страданий; нет – значит, так и останешься в неведении. И лишь одно слово было написано на этих чистых страницах чётко и понятно: «Скорпиус»...

Гарри снова захлестнуло недавнее желание: уехать со Скорпи куда-нибудь далеко, и жить. Долго и счастливо. Вдвоём, только вдвоём, и чтобы вокруг на сотни миль – никого. Природа, небо, крыша и очаг. Достаточно. Налюбоваться любимым мальчиком, рассмотреть его всего, запомнить каждую родинку, каждый волосок, каждую складочку, пересчитать все ресницы, гладить его вдоволь, целовать досыта, надышаться им, наговориться, наконец, до упада, налюбиться до изнеможения. Узнать – расспросить у него всё, узнать – отведать его всего... Но Гарри понимал, что эти фантазии неосуществимы. Надо жить здесь и сейчас. Не прятаться от мира людей, и не воевать с ним, а перестраивать под себя. Под свою любовь... Приучать Скорпиуса Малфоя к тому, что он отныне не одинок, что его сильно любят (не только бабушка и друзья), и что эта любовь – не пустой звук, не набор слов, не лозунг и не буквы на бумаге. И даже не крышесносный секс. Любовь – это действия, внимание, забота, нежность, это два сердца, бьющиеся, как одно. Любовь – когда живёшь для того, кого любишь... Приучить и Скорпиуса, и самого себя к этому новому состоянию вселенной. Приручить. А для этого нужно, в первую очередь, общаться, не расставаться, не отпускать, не прятаться за рутиной и неотложными заботами, за своими страхами... Очень сложно.

Очень сложно, думал Гарри, паркуясь возле «Даун Велле». К администратору он даже не собирался идти, вообще не вышел из машины, остался за рулём, поглядывая на улицу – туда, откуда должен был появиться Сольвай... Без десяти семь. Опоздает? Придёт ли вообще?

Гарри было полезно думать, хоть иногда, и он это прекрасно знал. Вот и сейчас отчётливо понял, что необходимо найти какой-то особый подход в общении с Сольваем. Потому что воспринимать юношу, как любовника, просто не получалось, но и хотелось его нестерпимо. Гарри в этом состоянии чувствовал себя неуютно, нервничал, безадресно злился. А безадресно злящийся Гарри Поттер – это реальная опасность и для окружающих, и для самого себя! Стало быть, надо прямо-таки вдавить поток его чувств к Сольваю в самого Сольвая. Стать тому чем-то по-настоящему нужным. А для начала научиться спокойно с ним разговаривать и естественно себя вести. Ну, и не давать парню скучать...