Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 89 страниц)

– Брумн, ты мудиво маленького хозяина нежней в исподнее заправляй, а то помнешь чего, а его к ночи в работу надо, – командовал Йорден. – И крючками-то по спине не скреби, корсет на спинке шнуруй осторожно; может, это и не засосы вовсе, а окрас или пятна родимые.

– Э, были бы родимые – не наставили б друг другу, чай не инцест! – откликался другой бес, беспардонно упираясь пяткой в джеево мягкое место и почти на весу затягивая замшевые шнурки твёрдого как футляр парчового колета. – Туже надо, чтоб кровь куда следует приливала.

– Глядите ребята, а парень-то у нашего графёнка двуцветный! – орал Нильс, надевающий на Джея шосс (6). – Попа белая, как бархат, а ляжки коричневые! Не бракованного ли подсунули? Может, не годный на поёбное дело?

Возражать сволочам не удавалось – те выстреливали свои реплики со скоростью пулемёта, а датские словечки Джеймс, естественно, не понимал. Но обижаться было глупо… да и ржач стоял вроде не злобный; может, пытали его на чувство юмора? А когда будущих молодожёнов во всё это великолепие неудобное упаковали, цацками, как рождественскую елку, увешали и к зеркалу подвели, Ким под громкое улюлюканье всей банды смачно поцеловал любимого в губы… «Ну и хрен с ними», – подумал Джеймс Сириус и сказал:

– Гуль, а может, возьмем парочку недомерков лупатых, козлоногих с собой на Гриммо? А то мне зад подтирать самому после их сервиса лениво будет.

Тролли заржали, а старший, тот, что с косичкой, показал поднятый вверх большой палец.

……………………………………………………………………

(1) Любезная сватья (дат.)

(2) Пурплен (фр.) – верхняя мужская одежда из плотной парчи или бархата, часто простеганная вертикальными полосами, богато декорированная. Можно найти на портретах королей, например, Франциска I работы Клуэ.

(3) Старинные доски, специально загрунтованные под роспись особым мелом, известью, сусальным золотом.

(4) Шведский стол.

(5) Специфическое блюдо североевропейских народов: рыба засыпается золой или содой, сложными химическими процессами превращается в желе, затем жарится или запекается.

(6) Мужские чулки.

http://www.pichome.ru/yWL

====== 33-4 ======

– Ты только ничего не бойся, – попросил Ким, когда они подошли к высоченным железным воротам Воздушного зала, подвешенным на двух массивных осколках скал. Стен, для которых могли бы понадобиться эти ворота, все в огромных шипах и толстых заклёпках, не наблюдалось, ветер шально крутил вокруг, трепал волосы, то и дело поднимал и заворачивал края длинных плащей Джеймса и Кима. Э… вот зря он так сказал, да ещё и столь серьёзным тоном: Поттер-средний дерзко прищурился и пробурчал:

– Посмотрим, кто кого станет бояться!

Их развели в разные стороны, окружили какие-то люди (или не люди…); глядя на очертившееся глубокими тенями лицо своего суженого, Джеймс попытался загнать обратно холодок, побежавший из позвоночника в живот… Между ними гибкой змеящейся «ширмой» растянули льняное полотно, белоснежное, с вышитыми рунами, – Джеймс догадался, что оно, должно быть, символизирует разделённость и отчуждённость будущих супругов перед магией.

Придворные (или кто они там, но явно подданные правящей графской пары), образовав собою живой коридор, склоняли при приближении молодых головы. Глаза у всех носферату к ночи разгорелись – то ли отражая отсветы закатного неба, то ли набирая собственное свечение.

– Что нам делать-то надо будет? – Джей протянул руку под полотнищем и тихонько дёрнул за длинный рукав немного отстранённо посмотревшего на него Кима, заодно так невинно «почекал» и его гляделки – гм… ничего, нормальные.

– Тебе не положено знать, – шепнул тот, не поворачивая головы. – Ну, правда, не могу сказать, иначе узы не сработают. Об этом все знают, а вслух говорить нельзя – таков закон.

– Э… Все? – Продолжить Джеймс не успел – процессия двинулась вперёд.

Не то чтобы вампиров было много, но и недолгий проход мимо веющих холодом разодетых нежитей был неприятен. Да ещё и скалы вокруг, давившие, будто пригибавшие к земле маленьких людишек… Вампиры прямо за их спинами смыкались и темными рядами шествовали за Кимом и Джеймсом неслышной, плотной волной. Никого из своих Джеймс, конечно же, не ставший крутить головой, не заметил.

По корявым разновысоким ступеням, словно выломанным мифическими великанами из копей самой преисподней, они с Гулем взошли на открытую с одной стороны площадку, где оказались отец, мама и Тедди, стоящие рядом с оградой из мегалитических камней; на кромке нависающей над бездной платформы (видеть обрыв во всей красе Джеймс не мог, но печёнкой чувствовал, что там, за каменным краем, – не ямка или овражек, даже не глубокое ущелье, а бездонный провал, уходящий к самому центру земли…), на фоне быстро летящих багровых туч сидела на грубо тёсанном, архаичном троне Арнбьёрг Лейф Зоргэн, почти такая же каменная, как бок священной горы Манлин.

Антуражик был еще тот! Голливуд бы удавился от зависти со своими дешевыми шести-дешными компьютерными штучками: голые темнокожие, раскрашенные пурпурными пигментами девы держали в цепях страшных зверей, парящие над ритуальным местом стервятники оглашали сцену помолвки одиночными визгливыми вскриками, пол будто отрезанного ножом гематитового плато блестел, как ему и положено, кровью… ну и жрец, ясен пень! Страшный, как… как чёрт-те что, как сто дементоров, заболевших проказой. Бр-р-р! Явно мертвый. «Дохлый», – сформулировал про себя Джей Эс. Чтобы не пугаться, он решил всерьез это в голову не брать, а относиться, как к этнографической постановке…

И пение всё время, перекрывающее вой ветра, заунывное. Неприятное, надо сказать, будто мозг из костей высасывают.

Поттер Дж. С. тайком вытер вспотевшие ладони о свой шикарный бархатный шлейф, на родителей он смотреть не рискнул, но от теплой котёночьей мягкости плаща на душе стало как-то легче. Кто бы мог подумать, что бракосочетание – это такой стресс, не зря, оказывается, магглы все поголовно мандражируют перед свадьбами…

Пока в ритуальном каменном очаге разводили огонь (на крови рычащих и вырывающихся косматых, крылатых, зубастых зверей, словно сбежавших из страшного сновидения, о зоомагической классификации которых волшебники имели весьма смутные представления), пока нагревали тавро со знаком Анкх, Джеймс Поттер держался молодцом – вообще-то его было очень трудно реально испугать: воспитание, гены, характер. Но когда голые жрицы с окровавленными булавками в проткнутых сосках собрались отважного Джей Эса раздевать, тут ему не на шутку поплохело, что не преминуло отразиться на лице.

Ким подумал, что его наречённый солдатик сейчас достанет волшебную палочку и устроит весёленькую показательную драчку. За него, конечно же, вступятся лихой геройский папаша, маман во всей ярости клана Уизли, Тедди, этакий локиобразный хитрец, – и все отредактированные книги по истории магии обзаведутся новой статьёй: “Первая Мировая Война между магами и вампирами началась в Дании 13 сентября 2020 года...”

– Ты обещал мне верить! – Нарушая традиции и приличия, под негодующий гул гостей Мормо Мартинсен перемахнул через «границу непорочности», подошёл к Джеймсу и взял его за руку. – Позволь я сам обнажу тебе плечо? Так надо. И...

Он не успел договорить – от высокой глади утёса отразился властный негодующий окрик вскочившей на ноги графини:

– Лейфер (1) Зоргэн!

Тот медленно обернулся к матери. И улыбнулся. Многие присутствующие, включая нелюдей, всякого повидавшие на своём веку, потом рассказывали, что от взгляда молодого графа у них всё похолодело внутри...

Пер вцепился сзади в лиф платья Арнбьёрг, та будто заледенела, побледнев до прозрачности.

В воздухе разливалось что-то страшное и опасное. Вокруг магов, присутствующих на церемонии, точно образовался плотный купол: неприязнь, испуг, недоверие, откровенная вражда и даже лютая ненависть, жажда горячей крови... плюс защитные чары, не дававшие всей этой ядовитой энергии прикоснуться к Гарри, Джинни и Теодору.

– Меня заклеймят? – голос Джеймса дрожал от отчаяния. От обиды. От непонимания происходящего. – Почему ты не предупредил, Ким? Чтобы сделать твоим супругом, меня надо заклеймить, как раба, как быка или жеребца?!

– Молчи. Я тебя люблю! Я всё придумал! Молчи, ради всего святого… ради нас! И делай, что говорю! – Ким рубил фразами, точно топором.

Он, не снимая с Джеймса камзола, сделал почти неуловимое движение невесть откуда взявшимся стилетом и распорол ему рукав, ювелирно – даже не поцарапав кожи. Не прерывая зрительной связи с любимым, махнул жрецу. Тот подскочил и вложил в кимову руку, затянутую в перчатку, тавро.

– А теперь, мальчик мой, просто скажи “да”! – приказал младший Мартинсен. – Громко и внятно. Для меня, – добавил он тихо и с такой мольбой, что Джеймс сразу же выдохнул:

– Да. – И крикнул: – Да!!! – Пусть все эти древние и не очень упыри знают, что он любит Кима, любит, любит! И на их мнение, и вообще на всех им обоим насрать! Понятно вам?! – Да-а-...

Джеймс подавился звуком, боль отняла у него голос – глубоко в кожу повыше локтя, с внутренней стороны руки, вжарился раскалённый металл.

Ким, стиснув зубы и крепко обнимая Джеймса, что-то шептал – и боль быстро уходила, растворялась, оставляя только неприятный запах палёного мяса и... приятную эйфорию, нарастающее ощущение своей мощи и вседозволенности.

– Спасибо, любимый. – Отпустил его Ким.

Покачиваясь, Джеймс облокотился на толстую стойку кострища. К нему хотели было рвануть Гарри и Тедди, но Ким удержал их взглядом:

– А теперь моя очередь!

По залу побежал нестройный гомон. Что ещё такое удумал бунтарь Мормо?

И без того не особенно румяная графиня-мать побелела как мел; Пер Ив приготовился ко всему...

Ким заговорщически переглянулся с одним из непонятно как оказавшихся тут троллей – и тот, подскочив какой-то шутовской козлиной походочкой, неожиданно схватил с пышущего огнём жертвенника ещё один железный прут, который до этого почему-то был невидим. Жрец отпрянул в ужасе. Пер Ив буквально вцепился в руку жены. Никто в Воздушном зале, по примеру хозяев, не смел двинуться со своих мест.

– Нет, не надо, запрещаю, – прошептала Арника; кажется, она первая догадалась, что собрался сделать непутёвый наследный вампирский принц. И эта задумка ей категорически не понравилась. Но остановить дерзкого и непокорного отпрыска было невозможно – графиня это тоже понимала. Единственный способ, насильственный, вызвал бы бойню в ритуальном зале Драгсхольма – сего глава северного клана Зоргэн позволить не могла.

– Гордись, дорогая, – так же шепотом сказал ей муж. – Наш сын – истинный вампир изворотливостью ума. И истинный человек самоотверженностью сердца. Теперь ты понимаешь, какое великое будущее за союзом, который мы сейчас благословляем?

Арника молчала.

– Благословляем же? – настойчиво спросил старший Мартинсен.

Графиня встала в полный рост. Над двойной древней вершиной вампирской горы Манлин разлилось мёртвое безмолвие. Скажи она слово – и мир взорвался бы кровью!

Но Великая дщерь Древних изобразила на лице подобие улыбки и молвила другое слово:

– Я благословляю тебя, сын мой. Мы благословляем сей союз. Союз равных!

В абсолютной тишине Ким чуть ли ни впихнул в руку Джея тавро, обернув рукоятку тряпкой; стянул, просто оборвав подвязки, свой готический стеганый рукав, дёрнул шёлк рубашки и подставил обнажённое плечо. Джеймс понял, что от него требуется, но замялся: не мог сразу, вот так заклеймить любимого. Тогда Ким сам приложился заветным местом к раскалённому концу ритуального Анкха и, сморщившись от боли, быстро отбросил тавро в строну, схватил Джеймса в объятия:

– Мы это сделали! Ты даже не понимаешь! Мы! Это! Сделали!

– Ты это сделал, моя надежда, – с грустью и одновременно с гордостью одними губами, как эхом, повторил Пер Ив за сыном.

– Всё неправильно, всё не так! – проворчала какая-то древняя вампирша, тряся щедро посеребрённым пудрой париком. – Молодёжь всему надо учить, вот как теперь понять, кто из них главный? И почему они обнимаются? Ко мне мужа подпустили только на пятую ночь после свадьбы.

– Равный союз! – вдруг взвизгнул тролль Киллэ. – Да здравствует равный союз!

Вот только теперь Гарри Поттер понял, что у него онемела рука, сжимающая волшебную палочку. Стряхнул морок заторможенности. И ком из горла бухнул в желудок. Пожалуй, подумал он как-то очень медленно, придётся всё-таки применить телесные наказания к этим глупым мальчишкам. И Тедди тоже хорош, всезнайка, не мог собрать информацию, как именно совершается помолвка у северных вампиров. Кажется, только Джинни не нервничала? Хм, улыбается, наслаждаясь величием зрелища? Надо же, или материнское сердце не ёкнуло, не чуя опасности, или графиня на неё какие-то чары наложила успокоительные?

– Этого – на алтарь, живо! – как бы мимоходом показала вседержительница Драгсхольма на тролля. – Казнить мерзавца! Немедленно.

– Э... дорогая, – вступился граф. – Может, отложим наказание? Такой час, такой праздник!

– Да, великий праздник. Обжарим его быстренько и продолжим пировать.

К Киллэ подскочили, схватили его, даже не думающего сопротивляться или сбежать, приковали к стойке очага.

Ким, глядя на него, только кивнул, взгляд его был мрачен, он потянул Джеймса за дорого расшитый золотом тяжёлый занавес, за которым скрывалась огромная пещера. Тут и собирались праздновать вторую часть помолвки.

– Погоди, – пытался сообразить Джеймс, что же происходит. – Его бить будут, пытать? На глазах у всех?

– Обычное дело, – пожал плечами Ким, подавая Поттеру-старшему знаки, чтобы тот уводил миссис Поллак.

– Давай ему поможем! – Чуть не вырвался Джей из сильных кимовых рук. – Я вообще ничего с этим равным браком не понял. Мы помолвлены теперь?

– Помолвлены. Про брак объясню сейчас. А троллю не помочь. И... не нуждается он в нашей помощи: что ему сделается – привычный. Они от боли здоровеют только, это правда. Мать сейчас просто пар сбросит, типа традиции соблюдёт – Киллэ же предатель, и отпустит его. Пойдём, поговорим.

Через некоторое время раздался одобрительный гул толпы и истошный визг. Джеймс мужественно выглянул за занавес.

Тролля, этого непокорного раба, привязанного к вертелу, точно барашка, крутили над открытым огнём. Ужас! Вампиры ликовали.

– А-а-а! – орал тот… задорно… – Быстрее, лентяи! Это вам не юшку гнилую сосать! Блядоёбы зубастые! Уроды недобитые! Крути-верти, недорукие прыщи, а то левый бок мёрзнет! Жопени дырявые, да разве вы мужики? Хуи в могилах сгнили, что ли, поддай жару, гроботрахи, импотенты ж вы все, слабо против моего елдака! – Дальше – э… совсем непереводимый троллий фольклор.

Величественная графиня раздражённо закатила очи к небу и повелела:

– Хватит, от его лексикона уши вянут. Дайте негодяю сто плетей и – вон из замка на три года!

Джеймс, медленно приходя в себя, вздыхал и сопел, пока голые мулатки пытались помочь им с Кимом переодеться. Мормо Мартинсен выразительно взглянул на девиц – те, поклонившись до земли, исчезли.

– Мы ночью Киллэ в замок приволочём – он в болоте отсидится. Тут немного в программе развлечений осталось, не боись! Одевайся, нас ждут.

– Если на помолвке такой кошмар, то что будет на свадьбе?! – возмущённо поинтересовался осмелевший Джеймс.

– А на свадьбе всё почти как у людей, – Ким наглухо застегнул свою новую рубашку, – свадьба – это формальность, просто обозначается минута, с которой уже принадлежащие друг другу жених и невеста становятся законными супругами.

– Какая невеста? – набычился Джеймс.

– Не бузи по терминологии. У нас с тобой первый вампирский однополый брак, для нас ещё не придумали названий. Прядку волос Арнбьёрг, как главы клана, сожжём, с кровью твоей и моей в чашке ритуальной смешаем, выпьем по глоточку – и всё. Потом этой кровью на четыре стороны света плеснём и поцелуемся.

– Ага, снова кровь! Ты уверен, что я после всего этого целоваться смогу?

– Хм, а давай проверим? – Ким так крепко обнял Джея, приподнимая от земли, что у того реально хрустнули рёбра.

– Поставь на место! – Ничего не оставалось, как открыть рот и впустить бесстыдный кимов язык – других вариантов развития событий Мартинсен своему теперь уже официально наречённому не дал.

*

– Нет, экое язычество! – Джиневра, усаживаясь в мягкое кресло с диковинными хрустальными подлокотниками, не скрываясь вытерла со лба бисеринки пота. – Я не волновалась, Джеймс у нас смелый мальчик, просто не видела этого обряда никогда вживую, – сказала она, отпивая из бокала розового вина. Чем несказанно поразила Поттера, ну, не тем, что пила, конечно.

– Ты… что, знала, как такая хуйня происходит?! – выпалил он, но, вовремя спохватившись, спросил вполголоса: – Откуда?

– Сядь, крёстный. Пожалуйста, не шуми, всё нормально! – Теодор был серьезен, но совершенно не расстроен. – Старые чистокровные семьи знают обычаи всех волшебных народов, только об этом категорически не принято говорить. Вот выпей! – Он протянул Поттеру напиток, похожий на Арманьяк.

– И ты знал?! Знал? – Тот досадливо отмахнулся от кубка.

– Нет, нет, мне не положено. – Тедди отрицательно потряс головой. – Но это, поверь, игрушки по сравнению с ритуалами магического брака «Истинной Связи». – Он тихо присвистнул.

И вообще, Люпин был таким (Гарри только в эту минуту заметил!) возбужденным – глаза горели и даже видимая над тугим воротничком шея покраснела.

«Волчина… блин! Понравилось ему, вы подумайте! Я, по ходу, тут один маггл, так, что ли?! – зло мелькнуло в голове у лорда магического рода. – За них жопу рву на британский флаг, а они… вот заразы!»

Гарант покоя магической Британии так отвлекся, механически жуя какую-то очень даже вкусно пожаренную дичь, что почти пропустил обращение графини.

– Может, вы тоже останетесь на пару дней, лорд Блэк? У нас восхитительные водопады и…

– Тоже? – Поттер был готов-таки вспылить.

– Ну, да, конечно, дети должны встретить рассвет в Драгсхольме, чтобы разделить свои ментальные картины с духом края и народом, которым они будут совместно владеть и править. Завтра день уйдёт на представление семейств, а это, как водится, нудноватый процесс, затяжной. Вы же не возражаете? – Почти очаровательно улыбнулась… блин, родственница.

– Ну, куда уж мне… – вежливо ответил Поттер, хоть рожа у него была… неласковая.

Арнбьёрг благосклонно кивнула.

– Мы тоже понервничали, поверьте. – И отошла к группе ожидающих ее для поздравлений и выражения верности подданных.

– Пусть останется. – Джинни постучала золочёным ножом по краешку тарелки, чтобы отвлечь бывшего мужа, то есть переключить в безопасный режим. – Ким мне сказал, что у него тут еще какое-то дело и они прилетят в среду. Потом отметим в Норе.

– Я ху… занят буду, сами отмечайте! Службу вообще запустил, а там полный пип… безобразие, – Неостывший еще Главный аврор аккуратно положил салфетку на стол. – Пойду покурю на ветерке… Один. – Дал он отмашку поднимающемуся следом Люпину.

*

Но и тут, на продуваемой ночным солёным бризом горной площадке, успокоения Поттеру не досталось.

– Пап? – из плотного как гуашь мрака выплыло бледное лицо Джеймса, неяркий Люмос подсвечивал его исцелованные до кровящих корочек губы.

Стыд, ей-богу! «Ну как на это реагировать, когда сам тоже… вот!» – мелькнуло в голове у Гарри. И так вдруг захолонуло сердце по Саю… И не только сердце, даже вкус особенный, терпкий, отчётливо почудился во рту, дыхание застыло, будто перед прыжком… Огонёк на конце джеевой волшебной палочки блеснул синим и потух. Снова стало темно и тихо.

– Вы, парни, тут поосторожней лижитесь… кусайтесь то есть. – Гарри хмыкнул, справедливо подозревая, что тьма скрывает Мартинсена. – При такой публике, небось, небезопасно. И я ж просил тебя не курить, сын… – сам набивая трубку, провёл экспресс-воспитательную работу заботливый родитель.

– А я и не курю, это Ким. – Темнота утвердительно угукнула и пустила в направлении аврора наколдованного из дыма длиннохвостого кота.

– Вы когда отправляетесь? – Джей совсем не впечатлился педагогическим отцовским подходом и откинулся на невидимую грудь Мартинсена.

– Через полчаса. А пахнет морем, да? А у вас что тут? – непонятно о чём спросил Гарри.

– Мы, мистер Поттер, хотели в саркофаг, забрать мою скрипку, да пройти туда не можем. – Ким не позволил себе критиковать будущего тестя. Или свекра? Мартинсену стало смешно. – Холодает, – заметил он.

– Что на кладбище, что ли? Ты играешь? – разговор становился сюрреалистичным. И Гарри вдруг поймал себя на том, что ему нравится замок… Правда. И этот поздний вечер, волосатик Мормо, так странно, даже опасно прилипший со своей любовью к его первенцу…

– Нет, пап, тут огромное подземелье, мы уже там были. Ким когда из дому сбега’л, спрятал своего… Как ты говоришь? – Слышно было, что ответ Джейми потребовался прямо на ушко.

– Гварнери. – Ким явно задерживал дыхание. – А там предки романтику громко очень крутят, прямо у входа в провал. Вы, взрослые, того… тоже люди, оказывается… Тихо мимо не пройти, а палить стрёмно.

– А потом еще нам тролля из болота спасать надо, не забудь! – шепотом напомнил Джей – вроде они с Гулем одни тут, на высоте в чёрт-те сколько футов, стояли, лишь друг с другом разговаривали. И ночь была только для них.

– Я тебе потом охрененный ноктюрн сыграю, – ответил тот.

– Ладно, – чуть поёжился и тряхнул головой Поттер-старший, – бред какой-то. Я себя персонажем книги сказок чувствую. Ты про работу не забудь… те, оба.

– Ага, пока, па. Спасибо…

Возвращаясь за Джинни и Люпином, Гарри вспомнил, что не спросил у сына про ожог (может, эту дрянь залечить нужно было?), но отчётливо слышал за спиной недвусмысленные звуки – мальчишки снова принялись жарко целоваться. У Гарри потянуло внизу живота, щёки покраснели. Надо быстрее отсюда улетать, сил же уже никаких нет терпеть без любимого Сайки…

……………………………………………….

(1) Наследник

====== Глава 34. Тайны большие и маленькие ======

Гай очень любил приходить по ночам в библиотеку. Тишина – хищная, темнота – угрожающая, магия – сильная, опасная, древняя, много-много тишины, темноты, магии, и он – центр этого загадочного мира… На самом деле его манило совершенно в другое место – но туда он идти боялся… С детства… Самого себя боялся и Запретного леса – казалось, что там он, наконец-то, проснётся и всё мало-мальски хорошее в жизни закончится… Нет, заядлым книгочеем, как тот же курчавый поттерчонок, он не был и становиться не собирался. Упаси Мерлин, вон, отец вечно в книжках роется – и что? На директорское жалование даже метлы себе приличной не позволишь, не говоря о жалких кнатах, получаемых профессорами, тогда зачем портить зрение и дышать книжной пылью? Вот если бы самому написать какую-то книжицу – это другое дело. Эдакую лихую, чтобы дух захватывало и яйца поджимались, – кажется, магглы на этом неплохие деньги зарабатывают. Но и писатель из Гая, если честно, хреновый – в эссе ошибка на ошибке, мама всегда расстраивалась, удивляясь, в кого это он такой неграмотный? А чего, курица, удивляться? Будто сама не знаешь, в кого твой сыночек такой тупоголовый?

Гай вспомнил ощущение, от которого у него всё время бежали мурашки и наворачивались слёзы: он, совсем малёк, сидит на коленях у беловолосой женщины (ангел! Даже из глаз свет струится!), которая что-то шепчет ему над разбитым в драке затылком, гладит по виску, по плечу – и боль уходит, обида на весь мир растворяется, хочется прильнуть к ней, чистой, мягкой, вкусно пахнущей, спрятать лицо в складках её милого платья…

– Можно… я буду звать тебя «мамой»? – Гай очень смелый, а вы как думали! Не зря его все мальчишки боятся и няньки не связываются!

– Конечно можно, малыш, я и есть твоя мама…

Гай не верит, он знает, что эта чудесная женщина – не родная ему. Но он совершенно искренне готов считать её мамой, потому что она – первая, кто так ласково с ним говорит и целует в саднящую макушку… Он будет вечно любить её, и этого неуклюжего улыбчивого мужчину, который так неловко пытается таскать Гая на закорках, любить и защищать. А ещё постарается ничем не огорчать и обеспечить им, своим приёмным родителям, безбедную старость – это он услышал, как няньки трепались, мол, для чего таких безнадёжных детей усыновляют, наверное, чтобы обеспечить себе безбедную старость…

От яростного пинка стул отлетел в сторону и врезался в книжную полку. Гай ненавидел себя в такие минуты: очень хотел сдержать данные самому себе детские зароки, но с каждым днём всё сильнее чувствовал, что не может по-настоящему любить и защищать своих дураков-родителей! Ему бы денег побольше – тогда сделал бы для них всё! Ну и для себя, само собой. Неблагодарной тварью Гай никогда не был, за мать и отца любого бы загрыз, но не получалось у него, как ни крути, быть хорошим наследничком, гордостью и оплотом – не получалось, хоть вой! И науки ему давались с трудом, несмотря на то, что мама часами занималась с ним дополнительно, и с приятелями с раннего детства не задавалось, ни на одном конкурсе или турнире победить так и не смог, как ни старался; вообще Гаю казалось, что и разговаривают-то с ним окружающие (и девчонки ему лыбятся) только потому, что он директорский сынок.

Из глубины библиотеки послышались голоса, мигнул огонёк – кто это тут в такой поздний час? Впрочем, блин, не так уж и поздно – он же сегодня ушёл из Хогсмида раньше обычного: в какой-то момент просто затошнило от пива и рож подвыпивших друзей. Ну, какие они ему друзья? Боятся его – вот и прогибаются. Друзья, настоящие, – это как в стае: один за всех и все за одного, в любую драку, без раздумий! Сердце – вынь да положь за друга. А эти – маменькины и папенькины сыночки и девки, мечтающие побыстрее заскочить на член какого-нибудь красавчика или толстосума – бляди в чистеньких мантиях!.. Он и на Альбуса-то посмотрел только потому, что…

А голоса, кажется… как раз альбусов и его рыжей толстожопой сестрицы?

Гай схватился за край высокого карниза и, подпрыгнув, спрятался в нише занавешенного окна. В щёлочку между шторами увидел, что за стеллаж заглянула башка.

– Тут, Лил, почему-то стул валяется и книги… А, вон миссис Норрис, хорошо, что её не придавило.

Альбус Поттер вернулся на своё место, где, сидя за столом, заваленным книгами (зубрила!), о чём-то вполголоса разговаривал с сестрой. Гай бесшумно спрыгнул на пол. Чёртовы Поттеры! Нигде от них покоя нет. Одни Поттеры и Уизли вокруг! Он думал, что этот пидор его по осени облизывать станет (во всех смыслах! Минет – это вещь!), молить о любви, а тот то ли слишком гордым оказался, то ли и правда какую-то дуру сумел затащить в койку? Под сынульку-то самого Гарри Поттера любая ляжет, да и парни некоторые не прочь были бы попробовать. Вот если бы отец умел правильно жить, эх, вот они бы развернулись!..

Гай затаил дыхание – Поттеры сложили книги и направились к выходу, всё ещё продолжая что-то оживлённо обсуждать. На пороге библиотеки Альбус радостно крутанулся (придурок!) и обнял сестрицу, поднимая на руках, поцеловал в лоб и щёку. Извращенец! Чпокает он её, что ли? А чего, девочка фигуристая, небось, балуется с братиком? Сам Гай рыжую Лили с удовольствием бы попробовал – вон ляжечки какие пухленькие из-под юбки задравшейся мелькнули. Да и Альбуса можно было бы научить кончать от хуя в жопе!

От дико откровенных картинок, порождённых в основном кадрами порно, эрекция чуть не опрокинула Гая. Блядь, как же он не любил это позорное ощущение! В паху – пожар, голова отключается, полная беспомощность, одно и остаётся – свой кулак. Противно! И оргазм от дрочки ненастоящий, слабый, липкий, как разбавленный сиропчиком вискарь, вроде и сладкий – но не то. Гай был уверен, что во время настоящего секса перед глазами должны сверкать фейерверки и от оргазма выключаться сознание.

Он быстро кончил, вытер сперму с ладони смятым жёстким пергаментом и застегнул ширинку. Чувствовал себя Гай отвратительно. Ему реально хотелось кого-нибудь придушить, укусить, убить, нет, долго мучить своими руками и наслаждаться криками жертвы. Что же со всем этим делать? Гай Долгопупс – неудачник? По жизни или заразился от папочки? Дурацкая фамилия, всё вокруг дурацкое! А те крутые загадочные мужики, предложившие хорошо заработать на информации о Джеймсе Поттере, похоже, его кинули. Уроды! Все вокруг уроды! Почему одним всё – а другим ничего?

А ведь у них с Альбусом могло получиться… Вообще-то поттерчонок ему давно нравился – симпатичный, умный и… в общем, иногда у Гая на него конкретно так вставал. А уж представить, что эта звезда Хогвартса, отпрыск знаменитого Гарри Поттера подставит ему попку и будет стонать от гаева члена – это заводило так, что Гай чуть ли не в трусы кончал. Если честно, то Альбус – он… хороший… наверное… Блядь! Пидор он, пидор и есть! Вся семейка пидорская! Давить таких, ставить на колени! Чистоплюи! Гады, все гады!

Он совершенно запутался в накрывших волнах мыслей. Так много думать на разные темы одновременно Гай не умел – и от этого ещё больше злился на себя. Поэтому зажал уши ладонями и, прислонившись спиной к стеллажу со своими любимыми книгами (о магических существах), крепко закрыл глаза. Сердце упрямо стучало – ярость медленно подчинялась его ритму.

Какое же это счастье – родиться настоящим монстром! Зверем, не знающим пощады, с каждым днём матереющим и обретающим свободу и власть! Сильным, жестоким, не испытывающим страхов и сомнений! Одни инстинкты, чистые, как слеза, горячие, как кровь! Что захотел – то и взял! И какое же это горе – родиться тем, чем родился Гай Долгопупс…

*

Хоть Поттер и спешил из Гартвика, но для конспирации прошёл три лишних «коридора». Аппарировал ювелирно – прямо в холл Сталкера. На выходе из трансгрессии лишь чуть качнулся – голову всё-таки повело, он устойчиво расставил ноги и поморгал, чтобы быстрее очухаться – не узнал место прибытия. Замок изменился и… э… весьма. Сай, видно, сложа руки не сидел – запах свежей побелки приятно щекотал ноздри сырым, каким-то почвенным ароматом; в углу аккуратной горкой лежали разобранные металлические подмости. Гарри почувствовал себя посетителем великолепного старинного музея и удивлённо закрутил головой.

– А, наконец-то, я почти всё закончил! – сбегая с лестницы, уже обретшей перила, крикнул Сольвай.– Сейчас!

От его голоса сердце в груди Поттера сделало кульбит; будто прыгнул не от лондонского аэропорта в Шотландию, а шагнул в какой-то волшебный мир, в котором всё пропитано любовью, предвкушением, щемящей радостью.

Гарри слегка смутился своего зашкаливающего эротического восторга.

– Ну вот, стоило мне на день свалить, и ты притащил в дом кучу молодых, крепких мужиков? – обвиняюще буркнул он, сам поднимаясь навстречу Саю. – Вон, сколько ты всего тут успел – ясно же, местных нанимал. И как они? – В белом шелковом сюртуке со стоящим воротником, с бриллиантовой звездой на груди Поттер смотрелся в отремонтированной гостиной… хм, аутентично. В отличие от Сольвая, который в художественно перепачканных краской и побелкой джинсах и такой же толстовке был похож на бродяжку, без приглашения забравшегося в господские хоромы.