Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 89 страниц)

Сказать, что замок ему понравился, было бы не совсем правильно. Сольвай испытывал странное, смешанное чувство: сам факт подарка от Гарри, да ещё и такого грандиозного, бередил душу, окрашивал их только что зародившиеся отношения красками уверенности, постоянства, глубины и неотвратимой правильности происходящего; но вот стать настоящим хозяином такого здания, которое пока поражало лишь некой мощной первозданной аурой и не представляло из себя и подобия уютного жилого дома, Сольвай пока не был готов. А показывать Поттеру свои сомнения не хотелось.

«У меня есть дом...» – повертел он сначала в голове, а потом и тихо произнёс вслух. «Мой собственный дом, большой, особенный, уникальный, и я его владелец». Сай встал с кровати и прикоснулся к резной стойке балдахина. Старинная лиственница отозвалась лёгким теплом. Потом Сай потрогал ткань завёрнутой сложным узлом занавеси. Она оказалась двойная: лицевая сторона – плотного дымчато-серого шёлка с золотыми цветочными решётками, а подкладка – бархатная, тёмно-синяя; под верхней частью балдахина вышиты золотые и серебряные звёзды. Красиво. Не притёршиеся ещё, свежезаменённые половицы под его ногами слегка поскрипывали. Сольвай подошёл к глубокой нише в стене – там оказалось окно. Не современный стеклопакет, а явно ручной работы рама с маленькими, немного мутноватыми стёклами – что-то похожее на нецветной витраж геометрического рисунка. Через это окно было плохо видно окрестности, но зато в комнату лился сказочный свет заката – какой-то особо настырный луч заходящего солнца пробился сквозь серые дождевые облака и заглянул в окно к новому хозяину Сталкера – сэру... нет, баронету, значит, лорду Скорпиусу Малфою. «Бабушка всегда мечтала о восстановлении мэнора, я знаю. Но она была бы счастлива, что у меня появился настоящий английский дом. Нельзя впускать в свою душу сомнения. Если случится что-то плохое – то просто перешагну и пойду дальше. Проблемы нужно решать, а не ныть над ними. Этот замок – ни капли не проблема. Почему он слегка пугает, вернее, настораживает меня – разберусь потом. А сейчас нужно вот так, как этот луч солнца, делать своё дело, невзирая на хмурое небо: светить, дарить себя тому, кто меня любит, жить, быть счастливым».

Скорпи улыбнулся розовому окну. И распахнул его. Вид с высоты оказался и правда соколиный. Огни прибрежных городков и деревень, чёрный лес на фоне фиолетовых гор, малиновое пламя заката, мерцающее из-под низких облаков, засыпающий залив и зелёный огонёк маяка. Захотелось расправить упругие сильные крылья, оттолкнуться от подоконника, поймать вязкий ветер и уйти в бреющий полёт над всей этой чудесной землёй, оглашая окрестности пронзительным клёкотом. «Я был бы соколом и приносил моему Поттеру добычу. Интересно, я ведь никогда не пробовал никаких анимагических форм. Ну не в бабочку же превращаться на самом-то деле. И для крупной хищной птицы, наверное, не гожусь. А сокол – самое оно. Им такие шапочки прикольные надевают и всё время носят на руке... Хотя несвобода, а мы с Гарри оба вольные – да?»

Сокол он или эльф, или кто-то ещё – Скорпиус отчётливо ощутил, что прямо сейчас начали сбываться все его мечты, даже те, которых он не осознавал в полной мере. Вот этот волшебный лес по обе стороны залива, этот вечер, этот пока ещё чужой, но уже согласный стать родным дом; свобода полёта и некто, всё время ждущий его на земле, готовый в любое время дня и ночи принять его на свою крепкую руку...

Он прислушался к своей душе и услышал покой: журчание чистого ручья, бегущего от маленькой невзрачной канавки из-под валуна, вокруг которого провалился овраг и лапы столетних елей укрыли беззащитный источник от дневного и ночного света; шум небольшого водопада в лесной чаще; неширокая, но бурная и смелая река, впадающая в океан, дарящая ему свою волю и силу... Сай слышал звуки, такие, как во сне – будто вернулся домой или долго болел и проснулся, еще слабый, однако уже здоровый – столь неостро, но ново блеснул мир с высоты бойницы Сталкера. И Гарри – не фейк, настоящий, самый настоящий на свете...

Выражение на лице Сая снова бросило в жар с таким трудом успокоившегося Поттера, вошедшего с большой корзиной.

– Освоился? – спросил он слишком сурово, закрывая ногой дверь. Но Сай, кажется, понял его настрой. Только что отпущенные тормоза фантазии позволили ему испытать некое хулиганское наслаждение от того, что любимый мужчина так остро на него реагирует.

– Нашёл еду? Умираю от голода. Чуть не улетел на охоту. – Он подошёл к Гарри, взял его за плечи и, приподнявшись на цыпочки, поцеловал в губы, глубоко толкнувшись языком. Соколам не пристало миндальничать, соколы – они, знаете ли, конкретные пацаны.

– Ага, вижу, что освоился, – слегка ворчливо отозвался Поттер, когда смог вздохнуть. – Сначала поедим, а потом всё остальное по программе, иначе отощаем и помрём.

– Согласен, тощий ты мне не нужен, я сам тощий. Конкуренции не потерплю. А как ты планируешь помереть? – спросил Сай невинно и подхватил гаррину корзину. – Что это? Курочки?

– Так, отставить хиханьки, это я как главный повар... Поттер говорю, и предупреждаю: хлеб заплесневел, а мясо я без него не ем. Так что поберегись, Сайка, булкой станешь на нашем пиру. Про курицу: ничего другого, что можно пожарить в камине, не нашлось. Никаких приправ нет, соли тоже; правда, можно полить слезами и потом, ты как?

Сай стоял рядом и улыбался, с Гарри разговаривать было весело.

– Можно приправлять солёными шутками. И ты врёшь, вон у тебя пакет с батоном под мышкой, аж слюнки текут. Давай помогу, чё не позвал?

– Не сбивай с мысли. Чем тебе не нравится курица? – Поттер взглянул на синеватое спрессованное нечто и швырнул свою добычу на поднос, стоящий у самого огня. – Приготовим на вертеле. Будет настоящая дичь. И ещё овощи на решётке запечём.

– Обожаю дичь. Курица – самая дикая птица, ты прав. Вообще обожаю еду. И тебя!

За те пару минут, на которые Сай повис у Гарри на шее, чуть не задушив его поцелуем, тот успел несколько раз мысленно кончить, объясниться своему пылкому мальчику в любви и наложить на замороженные птичьи тушки Оттаивающие чары...

В глубине огромного очага горели несколько поленьев, под импровизированной жаровней вспыхивали от капающего жира яркие угли, по комнате плыл аппетитный запах курятины; нетерпеливый Сольвай таскал с раскалённой решётки румяные ломтики хлеба, кусочки сладкого перца и яблок, глотал их, кажется, не прожёвывая, не стесняясь облизывал пальцы, его перепачканные сажей щёки разрумянились – Гарри был счастлив и согласился бы многое отдать за то, чтобы эти минуты длились долго-долго. У него самого от голода уже урчало в животе, но он мужественно терпел и время от времени проверял ножом готовность куриного мяса.

По комнате прыгали весёлые оранжевые пятна света, Поттер откупорил вторую бутыль мида (1), наполнил бокалы и через свой посмотрел на огонь. Мутноватое вино играло протуберанцами, будто само превратилось в пламя. Жидкое пламя любви. Гарри сделал небольшой глоток, чуть морщась от терпкого вкуса, и подумал, что ожидание – это ещё более запредельное счастье, чем само событие, которого ждёшь. Оказывается, такая малость, как ожидание готовности жарящейся курицы – огромное счастье, ожидание секса с любимым – вообще нечто невообразимо прекрасное, а ожидание всех долгих лет, что они проведут вместе, – это непередаваемые словами сильнейшие эмоции, которые когда-либо испытывал Гарри.

– Я тебе говорил, что люблю тебя? – спросил он тихо, почему-то боясь посмотреть Скорпи в глаза. Странное ощущение: будто впервые признавался в любви, и Саю, и вообще впервые в жизни, а пафос, традиционно присущий подобным объяснениям, где-то потерялся. Так и повторил, не поворачивая головы и сосредоточенно тыкая тесаком в куриные тушки, уже начавшие покрываться корочкой, а на крыльях так и вовсе обгоревшие: – Ну, говорил или нет, что люблю?

Сай замер с набитым ртом и уронил горячее яблоко.

– Не, не говорил. – Он спохватился, поднял лакомство с пола и, нанизав на кончик вертела, положил обратно к углям. – Я бы запомнил, у меня память на такие слова хорошая, так что ты говори – а я буду запоминать.

«Хитрюга!» – Гарри расслабленно растянул губы в улыбке, отложил нож и повернулся к белобрысому провокатору:

– Думаю, что такие слова часто повторять не стоит. Но для тебя я на всё готов. Сколько раз сказать, что люблю, чтобы ты запомнил?

Сай почему-то помрачнел. В его глазах ещё прыгали озорные чёртики, но лицо слегка вытянулось, и взгляд словно закрылся изнутри. «Я и так запомнил, раз и навсегда, на всю жизнь, – хотел он сказать. – Ты, Гарри, не первый, кому я признавался в любви... Жаль, как же жаль!!! Но если бы я не знал раньше, как сердце умеет пылать и болеть, то разве смог бы сейчас поверить тебе и ответить искренней взаимностью?..»

– Не веришь? – по-своему воспринял эту перемену Гарри. – Хочешь... хочешь... – и стал лихорадочно оглядываться, в голове аж зашипело от возбуждения и нахлынувшего азарта. – Хочешь, руку в огонь суну? Скажешь – сделаю! – Он сам понимал, что предложил чушь, глупость, но чувствовал себя юнцом, жаждущим немедленного подвига ради любви, пусть даже такого сумасбродного, и говорил первое, что приходило на язык.

Сай побледнел, быстро встал, шагнул к камину и, резко наклонившись, положил ладонь на раскалённые угли.

Ровно за миг до того, как почувствовать ужасную боль от сгоревшей кожи и запах палёной плоти, он зажмурился и стиснул зубы.

– Зачем?! – Поттер успел выдернуть его руку за долю секунды до касания об угли. – Ты что?! – И рванул Сольвая на себя, опрокидываясь с ним с низкой скамейки, на которой сидел у камина.

– А ты что? – Тот крепко обнял его за шею и зарылся лицом в пахнущую дымом тёмную шевелюру.

Поттер отчётливо слышал стук сердца. Двух сердец. И ощущал биение крови в венах. Своё и Скорпиуса.

Через некоторое время Сай разогнулся и просто вернулся на прежнее место.

– Курица не сгорит? – как ни в чём не бывало поинтересовался он, облизывая нижнюю губу. – Тебе какую, поподжаристее или вот эту, что побольше? Любовь не требует доказательств, никаких и никогда, она или есть, или её нет, – совершенно без паузы сообщил Сольвай. – Если она есть – то ты всегда будешь рядом и не причинишь мне боли. И я тоже.

Гарри молчал, совершенно огорошенный, и своим слегка неадекватным поведением, и словами Малфоя-младшего. Он почему-то сейчас в полной мере осознал, что перед ним – именно Малфой.

– Мне вот эта курочка нравится, – отмер он, и, не глядя, потыкал ножом в тушку на вертеле, – ох, сейчас наедимся. Налетай.

Сняв сочных, отлично прожаренных птиц на большое блюдо, Гарри их разрезал. Сай сразу наколол на вилку куриную ножку и начал на неё дуть, чтобы быстрее остыло. А Поттеру, не смотря на зверский голод, кусок в горло не лез. Ох, и нескучно же у них всё начинается...

Они съели по целой курице и даже не заметили. Сай, справившийся со своей порцией вообще моментально, вытер руки, перемазанные губы и налил себе и Поттеру ещё мида, жадно выпил полный бокал.

– Ну и жара! – Довольно кивнул он на печь, раскрасневшуюся будто пасть огнедышащего дракона или домна. – Приятно, что ты такой умелый охотник, вон какого харча притащил. Давай третью напополам? – И потянулся к вертелу. – Впервые ем такую вкуснятину.

Гарри благосклонно кивнул, сдерживая сытую икоту и слегка подбирая живот, выпирающий от такого количества мяса и медовухи.

Вдруг послышался абсолютно нездешний звук, полнейший диссонанс – приглушённый, но настойчивый вызов мобильника. Сай прислушался, пытаясь понять, где именно пищит его дифон, и подался за курткой, похлопал по карманам в поисках телефона, достал его и прочитал сообщение.

– Надо же, работает в такой глуши.

– Шотландия – не глушь, тут радиовышки на каждой горе, – гордо, будто сам их строил, сообщил Поттер, прихлёбывая вино.

– Бамсе спрашивает, всё ли у меня в порядке. Чего-то психанул он, говорит, что Кит и Свечка исчезли, наверное, не разобрался просто. Так что ему ответить, у меня всё в порядке? – спрашивая, Сай одновременно набирал ответ на виртуальной клавиатуре.

– Что ты ответил?

Сай молча подошёл и показал Поттеру текст своего сообщения: «Медведь, кыш! Я самый счастливый человек на свете. Ложись спать». Одним нажатием пальца смс-ка улетела в Лондон, и Сванхиль демонстративно выключил дифон. Довольный произведённым на Гарри впечатлением, он вернулся к блюду с едой.

А Поттер заметил, что из бокового кармана саевой куртки выпала бумажка, и пока тот со зверским выражением лица разделывал третью румяную, ещё не остывшую курочку, подобрал свёрнутый листок. Развернул двумя чистыми пальцами, вчитался – и слегка обалдел.

Уродливый? Не знаю, но точно грязный!

Брат моей любви, какой же ты разный...

Тело корежит, с языка мат.

Я так устроен, кто же виноват?

*

Вроде романтика, нежность – и на тебе:

Брюки порваны, мордой вниз в кровати.

Мысли шальные, пошлые звуки: «Еще, да-а-а!»,

Во рту член, в семени руки... К чему слова?

*

До тошноты, до синяков.

Секс – это ты? Ты ли любовь?

– Ты когда это успел написать? – осторожно спросил Гарри и поёрзал на своей низкой скамейке – члену стало тесно в штанах, захотелось выпустить его из плена. – Это новая песня? Ты что, это со сцены петь собрался?

– А господин Главный аврор против?

– Да. Я против. – Гарри гулко сглотнул и посмотрел Саю в глаза. – Не хочу, чтобы чужие мужики и девчонки представляли тебя... в таком виде.

– Серьёзно? Ну они всё равно будут представлять. Издержки профессии.

Гарри скомкал бумажку со стихами в кулаке.

– У-у-уй! – протянул Сай и немного зажмурился, как бы ловя поттеровскую ревность, переброшенную ему в виде горячего мяча. – Да я про этот стих забыл, в Хитроу написал, пока в плену маялся. Прости, не хотел, это чушь.

– Ничего себе чушь. Теперь понятно, чего это ты меня так раскочегарил там. Сам, наверное, едва держался?

Поттер и не сердился вроде, да и не ревновал, если честно, но вот что с этим Сванхилем делать будешь?! Парень жизнь как пятидесятилетний видит – без кружавчиков и насквозь. Правда, что ли, что поэт – всегда мудрец?..

– Точно. Бедный я, правда? Пожалеешь меня? – Бесстыдно облизал пальцы и губы Сай. Его хмельной взгляд не давал Поттеру ни единого шанса успокоить накатывающее волнами желание.

– Обязательно пожалею, – заверил он и рискнул поправить себе взбунтовавшуюся ширинку.

– Я раньше всё в дневник писал, – словно не замечая этого, вещал Сольвай, справляясь со своей половиной курицы. Только пальцы себе облизывал очень часто и подолгу задерживал их во рту.

– Да, о дневнике, – Поттер как за соломинку ухватился за острую, но в данном случае спасительную тему, – просто так подобные вещи не пропадают. Как он выглядел? – нагло сшельмовал он.

– Тетрадка, потрёпанная малость, ничего выдающегося. Думаешь, он кому-то нужен? Разве что фанатам, но информация нигде не всплывала.

– Скажи, Сай, ты ни разу сам или друзья не приметили там, в Санта-Монике, такого странного паренька – постоянно жуёт или головой вроде в такт какой-то музыке качает, но без фонов? Точно не помнишь? Ладно, нет, никакими данными я не располагаю, просто подозрение, все версии отрабатываю. А про дневник... Я потом хотел, но вот случай представился. Сейчас, подожди. – Гарри ушёл вглубь комнаты и, порывшись в ящике комода, что-то выудил оттуда, спрятал за спину. К Сванхилю вернулся такой весь загадочный:

– У меня для тебя, Сайка, есть подарок небольшой. – Протянул он Сольваю тетрадку.

– Ещё подарок?! – просиял тот. – Я думал, что Сталкер – это за все будущие подарки. Мне и за него с тобой не расплатиться.

– За подарки не расплачиваются. За них благодарят. И то, только если сами хотят.

– Какая красота! – Сай тщательно вытер руки и только после этого взял тетрадку. – Итальянский альбом? Я такие на какой-то выставке видел. Солидная штука.

Тетрадь была приятно тяжёлой, вроде бы ничего особенного – чуть длиннее и уже обычной, но при повороте обрезы листов тускло поблескивали золотом, и гладкая обложка с округлыми уголками приятно пахла благородной кожей и, собственно, из неё же и была сделана и завязывалась вощёным шнурком. Цвет – не синий, не серый, не бирюзовый, а что-то среднее, будто поверхность глубокого озера в пасмурную погоду; ровно посерединке – маленькая, едва заметная латинская «S»; чуть желтоватая бумага, похоже, ручной работы.

– Мне очень нравится, – спокойно сообщил Сольвай и прижал тетрадку к груди. – Знаешь, какую сделаю первую запись? – Он слегка задумался. – «7 сентября 2020 года, вечер, Шотландия, мой замок Сталкер, напротив меня у камина сидит мой любимый и ест курицу. Я никогда не был так счастлив».

У Гарри запершило в горле. Не хватало только пустить слезу. Да, Скорпи, тебе удаётся такое, что не удавалось никому и никогда – трогать самое нутро Гарри Поттера, такую глубину души, о существовании которой даже её владелец не всегда догадывается...

– Если скажу, что уже хочу начать благодарить тебя, Гарри, прямо сейчас и до утра, ты... не сочтёшь меня меркантильным и вообще шлюхой? – Сольвай медленно одним пальцем гладил кожаную обложку дневника и смотрел на Гарри исподлобья. «До кровати успеем?» – непрозрачно намекал его взгляд.

– Не мели глупостей, – как можно расслабленнее попытался ответить Поттер, – я сочту тебя сексуальным и темпераментным. И да, признаюсь, подбирая именно эти подарки, я очень рассчитывал на твою благодарность. – Улыбнулся он, выразительно покусывая губы.

– Тогда, сэр, покажите, где тут у вас, то есть у меня, водные процедуры? Лорд Малфой желает принять ванну. А то я несвежий и не очень вкусный.

– Э... да? М-м-м... хм-хм, – только и смог промычать Поттер. Ему потребовалась чуть ли не целая минута, чтобы обрести дар речи. – Ну, если невкусный, тогда потопали вниз, тут с удобствами не особо так, на цокольном этаже есть бочка. – Он, стараясь не выдавать своего состояния («А то «лорд Малфой» ещё подумает, что у меня эротическое недержание»), сладко потянулся и, сцепив над головой в замок руки, хрустнул суставами. – Готов?

– Я давно готов. Э... Это мы теперь всегда так мыться будем, в бочке? И ссать со стены, ну чтоб для колориту, да? – Сай хихикнул. – Я уже весь сальный, – он показательно обсосал куриную косточку, – и могу говорить и делать разные сальности. Надо научиться быстро бегать по лестницам, через две ступеньки – затейливо! А может, это типа профилактики?

– Что? – Поттер взглянул на него недоуменно. – Да будет ванная, будет! К зиме обещаю, не готова еще. Но помыться есть где, не простудишься, ты за голос боишься? – Глянув в хитрые голубые глазищи, он хмыкнул. – Ну, ясное дело, чтоб хотелка не прошла от бега по сквознячку...

– Ничего-ничего, я умею перемещаться на скорости! Веди, Вергилий.

Они чуть замешкались в дверях, Сай задержался на высоком пороге, широком и... таком удобном, право слово, просто созданном для поцелуев: тянуться не надо!

– А всё же одна традиция у нас уже есть, правда, Гарри? – Оторвавшись от поттеровских лакомых губ немного невпопад сказал он.

– Ты про... помыв в разных модификациях? – догадался неслабо так прибалдевший аврор. «Вы, мистер Поттер, обещали себе сдержанность? Так вот фигли, могу вас заверить: никакой сдержанности не будет, дудки! Хватит, – решил он для себя. – Что я совсем козел, что ли? Имею право иметь? Блин, то есть любить? Только до бадьи бы дотащиться... тьфу, до постели! Что я несу? Пиздец!»

– Да, ух какая тут печка! И тепло уже! Ты заранее затопил?

«Оказывается, уже спустились, – подумал Гарри, вырванный из конкретных таких грёз веселым голосом Сайки. – И как успели?»

– Ага, уютное местечко. Давай, полезай в бочку. – Улыбался он, стоя в дверном проеме. – Полотенца на полке, слева. Льняные, – зачем-то прибавил. – Как тебе? Не банья, конечно... Ты с дороги, значит, лезь первый.

– Очень! – Сай стал стягивать через голову узкую водолазку. – Мне всё это очень! Настоящим древним человеком себя чувствую. Или японцем.

– С какого боку японцем-то?

– Они в бочках мылись раньше. Гарри, а давай закажем настоящую фурако (4)? Можно? Это соответствует историческому периоду, предположим, что хозяева Сталкера принимали делегацию японцев. Представляешь, Аргайл, залив, горы в снегу, и мы с тобой в горячей бочке?

«Представляю, – как-то вяло подумал Гарри. – Я с тобой уже всё представляю, включая японцев, а вот моему организму, кажется, нужно время привыкнуть. И тебе, мой родной, можно всё!..» Промолчал он исключительно в педагогических целях.

– Присоединишься? – спросил Сольвай и сам же отрицательно прицокнул губами (получилось звонко – потолок клетушки уходил ввысь коническим колпаком, и сход скосов терялся в темноте). – Маловато для двоих ведерко, жалко. Ну, я быстро!

– Я подожду, мойся. Ничего! Ковшик горячий, не обожгись.

– Вода теплющая... И мочалка из травы, класс! – послышалось вдогонку, когда Поттер уже прикрыл толстую, как щит гнома, дверь в бывшую коптильню. Не мог он рядом с Саем сейчас находиться, выскочил прямо! Чтоб чего не вышло, чтобы вышло... но всё по-хорошему, как мечталось, а не абы как, впопыхах, в гоне...

«Ладно, сидим, ждём, – успокоил он себя, приваливаясь к стене, и пожалел, что трубка осталась наверху в куртке. – Скорпи тут, и значит, всё в порядке! Всё у тебя, Поттер, в охуенном порядке! Везучий всё-таки ты, сукин сын! Только б скорее, ну сил же нету терпеть! Терпеть, аврор! Терпеть не могу терпеть...» – Он засмеялся и, потирая ладонями лицо, сполз по стенке, вытянул ноги и приказал себе не считать минуты.

Скорпи на удивление быстро выскочил, на ходу застегивая джинсы.

– Я всё! – Нарочно тряхнул он мокрыми волосами. – Там пробку вынул, а вода как попрет в желоб!.. Я кажусь тебе несерьёзным?

Гарри рывком поднялся:

– Давай наверх, дорогу найдешь? Приду и покажу тебе, кем ты мне кажешься. Надеюсь, понравится.

– Я дома, сэр, не заблужусь! – Пританцовывал Сванхиль, улыбка от уха до уха. – И там веревочка есть.

– Топай, Ариадна!

– Ага. – Сай накинул сырое и серое, какое-то убогое в слабом свете одинокой лампочки полотенце на плечи. – Жду.

Поттер вошёл в импровизированную ванную комнату, пустил воду в деревянный чан; неторопливо, даже как-то лениво разделся; и понял, что жутко устал. Так устал, что тело просто отказывается слушаться.

Вот сколько лет жизнь текла спокойно так, словно вода в канале, без волны, с мелкими перекатами... неся всякое, и пустое, и важное, но привычное до скуки... А тут – шквал, цунами. Вихри невероятных противоречивых эмоций. И ему это нравилось, черт побери! Вот это, именно это – настоящая жизнь!

Гарри набрал в грудь воздуха и с головой нырнул в бочку, правда, макушка торчала – неглубока была «фурако»... Помылся по-солдатски, намыливая тело без жалости, и ополоснулся почти кипятком...

Поднимался он по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, – и всё внутри пело...

Один полог балдахина, со стороны камина, был опущен – вероятно, от чрезмерного жара. По комнате клубами вился запах дыма, вкусной еды, предстоящей страсти...

На цыпочках подкравшись к ожидающему его на кровати молодому хозяину Соколиного охотника, Гарри сделал зверское лицо, подобрал живот, расправил плечи, поднял руки, как лапы нападающего монстра.

– Р-р-р-у-у-у-р-р-р! – заревел он, изображая нестерпимый сексуальный голод, и отодвинул край тяжёлого занавеса. – Рыр...

На краешке постели, под вышитыми золотыми и серебряными звёздами, по-детски свернувшись комочком (что было видно по контурам шерстяного пледа, заменявшего одеяло) и подложив ладонь под закрытую белокурыми влажными прядями щёку, тихо, как мышонок, спал юный лорд Малфой. И почти не дышал во сне.

Гарри некоторое время постоял рядом, слегка озадаченный и откровенно растерявшийся. Потом подошёл к столу и налил себе полбокала мида, медленно выпил, поправил кочергой угли в камине. Оглянулся на спящего Скорпи – нет, не притворяется, не дурачит, реально вырубился мальчик.

Что делать, было непонятно. Стараясь не слишком возиться и не тянуть на себя плед, Гарри лёг в постель. Сначала вытянулся по струнке, прислушиваясь к своему организму, в основном, ниже пояса, потом развернулся к Саю. Трогать его, обнажённого, не решился, положил руку поверх саева укрытого плеча. И стал думать: будить или не будить?

С одной стороны, Скорпи очень устал, это свинство – нарушать человеку отдых, да и выглядит спящий чертовски мило, просто охренительно мило и сексуально... Вот в этом-то и проблема. Его сейчас хочется ещё больше, чем тогда, когда он намеренно провоцировал Гарри. И вообще, ну имеет право взрослый мужик, состоящий в отношениях, терпевший так долго, съевший целую жареную курицу, вымывшийся в натуральной бочке, вставить уже, наконец, в предмет этих самых отношений? И кончить, так, чтобы задрожали каменные стены и позавидовали все поколения прошлых владельцев замка? Однозначно имеет! Поэтому разбудить Сая, оттрахать, а потом пусть спит дальше! А с другой стороны – даже дышать возле его уха страшно, не потревожить бы. Что там сейчас снится ему, сладкому, любимому?

Разбудить или не разбудить – эта чертовски трудная дилемма не давала покоя. Решить её Поттер не смог (и ещё так некстати чесалась нога – приходилось терпеть) и через пятнадцать минут дьявольских мучений тихонько засопел, уютно прикорнув лбом на шее Сая.

......................................................................

(1) «У Бекки кривые ноги и большие сиськи, я проверял. Большой Джон».

(2) Мид – старое английское название медового вина, очень популярного в раннем средневековье; одна из разновидностей – Metheglin.

(3) Корабль-дракон, деревянное судно викингов.

(4) Традиционная японская бочка для купания, примерно такая: http://www.pichome.ru/image/5YE

Эротическая фантазия Гарри “Раненый рыцарь”: http://www.pichome.ru/5Yv / http://www.pichome.ru/5YY

====== Глава 25. Прелесть утра, или Кто рано встаёт, тому... 25-1 ======

Окно, закрытое плотными жалюзи, уже пропускало свет – значит, утро, да и по приглушённому, но неистребимому шуму с улицы выходило то же. Ким сдвинулся, стараясь не потревожить Джей Эса, потёр кулаками глаза и осторожно поднялся с кровати, натянул свои ботинки. Потрогал гитарный кофр. Внимательно посмотрел на спящего Джеймса. Очень не хотелось его бросать... Но другого выхода, пожалуй, нет. Так устроена жизнь: иногда надо уходить...

«Э-э-эх, солдатик, или кто ты там теперь? Получается, что не веришь ты мне. Обидно. Разве так годится? Неужели так ничего и не понял? Не смог разобраться. Вроде и со мной ты – и всё время дверь за своей спиной держишь приоткрытой, чтобы, если что, улизнуть? Неа, не годится, Ким Мормо такое терпеть не собирается! Рубить – вот что надо. Рубить! И сваливать отсюда побыстрее, пока не начал перед твоими, солдатик, сомнениями на цырлах ходить, потакать им, забывая, кто я есть на самом деле». Ким усмехнулся, немного горько, но по-боевому, взял под мышку гитару и вышел из номера, без колебаний, не оглядываясь. Если граф Зоргэн что-то решил, то так и будет.

*

Спорить было бесполезно – он и не стал, просто сам для себя кое-что решил: ну волнуется Джей Эс за домовика – и хорошо, правильно это, ответственно. Чего зря воздух сотрясать? Можно ведь проверить, доказать, и даже нужно. Поэтому Ким подождал, когда его мальчик бесценный заснул крепко; сам, притворившись (а что делать? Иначе этого романтика Поттера не угомонить, так и будет до утра лясы точить, ему не в Аврорат и не в банк надо было идти работать, а на телевидение диктором), полежал чутки рядышком, подышал его дыханием, по-воровски полюбовался в неверном свете предутренних сумерек своим счастьем кареглазым (то есть именно сейчас зажмуренным, а вообще кареглазым – две спелые вишни на тебя смотрят, и от них сразу как сироп вишнёвый во рту разливается, такой сладкий, что даже горький... вот...), по волосам рискнул погладить... Короче, побаловал себя перед подвигом. И вышел из номера.

На улице было зябко; туман, умудрившийся проползти в мегаполис, стелился ласковым псом под ноги. Гуль поправил на спине кофр с гитарой и...

«Бля! А адресок-то не знаю!» – вдруг понял он и расстроился. Однако решил не сдаваться: резко потянулся всем телом, смахивая дремотное состояние, тряхнул смоляной гривой, почесал затылок и... вынул из буйных кудрей каким-то образом оказавшееся там пёрышко.

Ким Мормо Мартинсен в замешательстве остановился в своём широком движении и нахмурился, крутя находку в руках. Спросил, обращаясь к ней:

– Крылья и впрямь от любви отрастают, что ли? Вон уже пух из башки прёт, а ума как-то не прибавляется. Не, точно не чувствую никакого просветления, как был дурак – так и есть: выперся, типа всё порешу наилучшим образом, а куда идти – не знаю... Ну что теперь, в гостиницу не солоно хлебавши возвращаться? – Невезучий вампиров сын поёжился и потер между пальцами залетного белого «пушистика». И вдруг почувствовал внутри какое-то щекотное шевеление – так в последнее время было всегда, когда магия напоминала ему, что теперь они с ней – неразрывное целое. – А может и прёт! – добавил он вслух, слегка прищурившись. – Ну-ка, веди, птичка, кто ты там, голубь, стриж или сойка? – И, легко сдув с ладони невесомый «перст судьбы», улыбнулся и аппарировал. В никуда... Любому мало-мальски образованному волшебнику (да и неучу тоже) известно, сколь опасна, подчас смертельно, безадресная трансгрессия; любому – но не Упырю Зоргэну...

Перо, заколдованное гибридом Поисковых и Брачных чар (даже Великие Основатели позавидовали бы такому непринуждённому колдовству высочайшей категории, да ещё и выполненному без тренировки, интуитивно), в первый раз «развернуло» Кима назад к отелю «Меркадор», где в четвертом номере спокойно дрых ничего не подозревавший Джеймс. Досадно. Но со второй попытки, правильно поняв немного уточненный посыл влюбленного мага Мартинсена, оно направило его точнехонько к старому особняку Блэков.

Тяжело выдохнув (не привык ещё к этим перемещениям, и, как оказалось, совсем не дышал!), Ким потоптался на невысоком крыльце, матернулся и позвонил в дверь.

Не прошло и пары минут, как ему отворили. В полумраке коридора, на уровне кимовых коленок, сверкнули колючие нагловатые глазки, вернее, глазищи.

– Кого желаете видеть, сэр? – вежливо, но не без ехидства, спросил старый низенький чёрт, видимо, списанный из реквизита кукольного театра. – В столь ранний час?

– Я приехал к Джеймсу Сириусу, официально, вот прямо с дороги и... – начал было импровизировать Гуль, опасаясь, уж не сдохнет ли прямо на пороге это поттеровское чучело. Вполне возможно, что оно не переносит не только запах самих вампиров, но и их потомков? Или вообще загнётся от старости?