Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 89 страниц)

Вытесненный с первого этажа хозяин расположился на кухне и, рассеянно листая свой очень краткий, но емкий полузашифрованный дневник, вдруг вспомнил о другом дневнике, копия которой нашла конец в огне блэковского заклятья – Саевом. А вот кто и, главное, зачем украл ту тетрадку?.. «Блин! Не поспеваю! Кинг ведёт, это надо поломать, а как бить на упреждение – не ясно. Старый черт, ресурс у него – зараза! – несоизмеримый! А где вся эта басня начнется – неизвестно; в голове самое важное держит, думосбору не доверил даже».

Гарри не стал дожидаться обеда, запаздывающего из-за ремонта и глобальной уборки (хотя у Кричера почти всё было готово, но всё-таки на четырнадцать душ варил), и отправился на встречу с двоюродным братом – интуиция подсказывала, что сейчас это куда важней. За мирные десятилетия он отучился обращать внимание на уколы прозрения и тычки предчувствия, частенько мучавшие его в детстве и юности, но и сослужившие неоценимую службу, – и вот теперь вспоминал, каково это – доверять самому себе во всех мелочах.

– Гребби, хоть штаны какие-нибудь принеси. И туфли! – приказал он. – Не в домашнем же мне в город идти. Вот гадские проныры, не поймаешь! Или ты Чикки? – Поттер попробовал схватить пробегавшего мимо домовичка. – Слышишь?

И в этот момент полыхнула зелёным кухонная плита.

– Мистер Поттер! Простите, тут… Я не могу! – Голос Нарциссы Малфой затих.

– Крич! Снимай котлы! – Хорошо, что Гарри заметил попытку связи. Он кинулся к очагу. – Открой портал, доступ нужен. Обождите, миссис Малфой, сейчас откроем. Вы не в камин попали, что-то тут разладилось, у меня погром вышел, то есть ремонт. Бля ж ты, горячо как! – Обжегшись духовитой похлебкой, выплеснувшейся из медной шкворчащей кастрюльки, Поттер, успев открыть топку, отскочил как молодой горный козлик, и тут его внезапно пробило… на хи-хи. Не смог удержаться: оказалось, что вся эта суета и беготня ему очень нравились, и день сегодня светлый, как канун праздника! Он будто увидел старый привычный дом и его насельников как бы обновленным взглядом – все детали и мелочи магического быта, суть мира и бытия волшебников – всё показалось радостью жизни; будущее манило… Будущее, которое уже в руках! С Саем – Скорпиусом Малфоем – самой замечательной, так внезапно подаренной судьбой любовью…

– О! – Нарцисса снова возникла в печном огне. – А я-то думаю, почему камин кирпичами заложили, непорядок. Вы же дали мне пропуск, свою карточку, на случай непредвиденной нужды. Но вот тут очень любезный молодой человек… господин Люпинус, говорит, что вы больны, и я, право, не знаю, удобно ли вам разговаривать?

– Миссис Малфой, – Гарри по-турецки расположился на скатанном в рулон ковре, – волноваться стоит только о вашем удобстве. Впрочем, я уверен, что ваш любезный внук… – выделил он голосом последнее слово (вдруг почувствовал что-то задиристое – не захотелось даже пожилой даме спускать чистокровные малфоевские заморочки!), – …не забыл подвинуть к порталу связи скамеечку, у нас такая в отделе как раз для подобных случаев имеется. Слушаю вас со вниманием.

В печном пламени картинка искажалась гораздо сильнее, чем в каминном, однако даже по плясавшему вместе с языками огня нечёткому, всё время меняющемуся, часто дрожащему женскому образу было заметно, насколько сильно взволнован его оригинал. Голос миссис Малфой потрескивал вместе с дровами:

– Я могу говорить открыто?

– Если Тедди рядом, то – да. Гарантирую абсолютную конфиденциальность.

– Я знаю, где Ско… мальчик! – выпалила Нарцисса. – Скажите, Гарри, умоляю вас, им занимается Аврорат? Я таких ужасов в прессе начиталась… Ведь надвигается что-то страшное – такая кампания антигей… агитация, разжигающая нетерпимость, злоба… А он как раз на виду, со всей этой своей затеей. Музыкой. О Мерлин! И мои предчувствия… Но я ничего не сообщала Драко.

– Миссис Малфой! – Гарри слегка опешил. Да что там – он даже вскочил и подбежал к печной дверке, в которой мигало женское лицо; не обращая внимания на жар, наклонился ближе. – Расскажите мне подробнее – это были сны или видения?

Обложка сингла Упыря “Kom med mig”: http://www.pichome.ru/O9C

(1) Пойдем со мной

У тебя будут длинные косы,

Чтобы ветер их нес,

Поспевая за нами,

Обрывая дыханье.

Мы скользим под откос,

Замирая в желании,

Не жалея сапог,

Поднимаясь холмами,

Вверх, не чувствуя ног.

Вечным северным небом

Нас обнимет простор,

Я отдам тебе время,

Плеск волны, крепи гор.

Разделю свое детство

В шумной радости воли,

И бессмертья наследство,

Если только позволишь.

Припев:

Рисует солнце, чередуя тень со светом –

Лучи забором, если смотришь сверху,

В толпе друзей, где много голосов и смеха…

Где наша встреча – памятная веха.

Уже, наверно, догорело это лето,

С тобой мне рядом осень незаметна…

Я дождь благословлю, снега и ветры,

За то, что я люблю не безответно!

Твои глаза мне говорят сейчас об этом…

Твои любимые и нежные глаза…

Пойдем со мной…

====== Глава 58. Немного Малфоев, Дурслей и взломанная печать ======

– Это были сны или видения? – Гарри слегка опешил.

– Скорее… трудно объяснить, – начала неуверенно миссис Малфой. – Какие-то отрывки, звуки, смазанные картины: то Скорпиус в центре толпы возбужденных молодых людей, то непонятный переход, как бы под землёй, даже неприличные сцены… Белая птица, огонь… Я, простите, возможно, отвлекаю своим беспардонным вмешательством, вы и так для нас много сделали. А тут я врываюсь со своими глупыми женскими страхами… Моргана, да что же творится?! – голос каминной гостьи взлетел, зазвенел, и чуть хрипло сошел на нет. Последняя фраза прозвучала нетипично для всегда такой сдержанной и воспитанной дамы – грубо и истерично. Она выдохнула и собралась, желая все же закончить. – Но если бы в этих кошмарах постоянно не присутствовали вы, Гарри… В моих видениях… – Нарцисса запнулась, решаясь на важный вопрос. – Мистер Поттер, скажите правду, что связывает вас с моим внуком?

– Погодите, может, не сейчас? В более удачное время…

– Мистер Поттер, пожалуйста, не заставляйте меня сгореть от нетерпения и волнения, – попыталась пошутить Нарцисса, с укоризной показав руками на окружающее её пламя: «Не слишком спокойная обстановка для размеренной беседы и политесов, не находите?»

Гарри понял, что придется вот так, наспех, что-то объяснять. Ну а когда? Вряд ли через неделю или даже через год он сможет подготовиться для разговора с бабушкой своего любимого, найти для её исстрадавшегося, но непокорённого трудностями сердца правильные речи. Он сказал тяжело, растягивая звуки:

– Да, есть разные, некоторые… неурядицы, – лучшего слова подобрать не получилось. – Но это поправимо и не опасно – просто события последних месяцев несколько… Не беспокойтесь вы так, пожалуйста, я за Скорпиусом присмотрю... Мы, понимаете, миссис Малфой, теперь с ним… – Пауза. – …Вместе.

– Что? Я плохо слышу, тут всё шумит. Ужасная у вас печь какая! – Ей не удалось артистично сделать вид, что не расслышала – поняв это, Нарцисса отважно, хоть и срывающимся голосом, переспросила: – В каком смысле «вместе»? Будьте любезны выражаться яснее, сэр. У вас общие дела, бизнес? Мой внук поступил на службу в Аврорат? Глупости какие! Мистер Поттер, я правильно поняла значение вашего «вместе»? Вы… – У Гарри вспыхнули щёки. – Вы… близки?!

Женское лицо, объятое зеленым огнём, некрасиво исказилось, как греческая маска трагедии – классическая мина скорби и страдания, и хотя смена выражения в реальности происходила быстро, почти мгновенной рябью, Поттеру показалось, что прошло много времени.

– Лучше бы он умер! – Ко рту Нарциссы, изогнутому как серп, метнулась рука. – Мерлин, что я говорю?! Пощадите моего мальчика!

Гарри почувствовал прямо в сердце удар боли (своей или Нарциссиной – не понял), в голове зашумело. “А что я хотел? Здесь мира не будет!”

– Простите, – тихо, но твёрдо произнёс он.

– Да, я понимаю, – она засуетилась, – это вы меня простите. Мистер Поттер! Что же такое? Как же так? За что?

– У Скорпиуса хорошие верные друзья, которые его любят и…

Гарри резко замолчал: «Не то говорю! Блядь!» И начал заново, но уже злей:

– Пощадить? А вы пощадили подростка, вы – Малфои? – говорил ли он о своем Сае или уж заодно про Хорька, сам не знал. – У вас в семье так не бывает, аристократы, да! Ханжи чёртовы. Выжил же он, без вас, сам, один пробился, и любовь свою нашёл. И счастье. Вообще сокровищем стал, сам себя огранил, понятно? И Скорпиус – гомосексуалист, хватит экивоков, смиритесь! А я – его пара, супруг. Не нравится? А ваше мнение ничего не решает! Это его жизнь. И моя. Наша! – Таких, с позволения сказать, аргументов Поттер приводить не собирался, да и обвинять бабушку Скорпи – тоже… а вышло наперекосяк. Он приказал себе остыть:

– Он любит вас, Нарцисса, и он очень хороший, прекрасный человек. Думаю, самый настоящий Малфой. Вы встретитесь скоро и сами убедитесь… Скорпиуса никто не…

– Хорошо. Я поняла. – Её тон изменился – стал спокойнее и значительно холоднее. – Прекрасная копия, кстати. – Магическая проекция Нарциссы обвела взглядом кухню. – Надеюсь, мой внук понимает, что делает. Можете передать ему: дома его всё равно ждут… Всегда. – Было заметно, что этот разговор уже стоил пожилой, но несломленной жизнью женщине огромных сил и самообладания, однако она отважилась на последнюю попытку. – Если невозможно принуд… просить вас оставить Скорпиуса… то, по крайней мере, я буду знать, кого винить, если с ним что-то случится. Прощайте, мистер Поттер. – Очаг погас.

Пара секунд – и печь начала покрываться кристаллами инея – такая мощная, скорее всего, невольная, пошла отдача от разбушевавшихся в Нарциссе Малфой эмоций, которые она запечатала в своём сердце.

Гарри опустился на стоящее рядом атласное полукресло, затем резко вскочил и грохнул ни в чём не виноватый предмет интерьера об стену:

– Малфои, ебать мне их не переебать – рок какой-то!

– Вы поссорились? – спросил, вытирая полотенцем мокрые волосы, стоящий в дверях Джеймс. – Или обед подгорел?

Гарри в сердцах несколько раз с силой ударил кулаком о кулак – костяшки заныли, только после этого он смог отвечать сыну:

– Давай, веди всех, пожрём и по коням. Ты мне нужен. У нас дело в Лондоне. – Планы на встречу с еще одним… родственничком поменялись мгновенно.

*

Большой Дэ ждал Поттера в кафе «Пышки у Мэг». С последней их встречи он стал ещё больше, хотя, надо признать, что не банально растолстел, а раздался в плечах – следить за фигурой при генетической склонности к полноте Дадли Дурслю было непросто, но походить на отца он не хотел – и не походил: высокий и грузный, однако без свисающего над брючным ремнём «бурдюка» Дурсль-младший часто срывал заинтересованные женские взгляды.

Заметив кузена, пытающегося разглядеть его в полутемном зале, он махнул, приглашая за свой столик, где уже стояли две кружки с пивом:

– Сюда! Ох, ты ж, мужики! – до боли стиснув Гаррину ладонь, пробасил Дадли. – Хорошо, что племяша захватил, совсем взрослый, ты же Джейми, да? Тогда тоже лапу давай. Курсант?

– Дадл, что хотел? – Гарри на последний вопрос отвечать пока не собирался, был напряжен и не особо доволен настроением родственника.

– Это не я хотел, а ты… Зельда! Еще один портер, у меня тут два Поттера оказалось! – Тот, хохотнув, развернул свой впечатляющий торс в направлении барной стойки. – Сечешь, шутка такая. Тащи давай. Короче, – снова обратился он к симметрично нахмурившимся отцу и сыну Поттерам. – За что ты, баклан, моих ребят грохнул? У себя на номере двенадцать.

– Слушай!.. – вспыхнул Гарри. Даже предположение, что к нападению на его дом причастны подчинённые кузена, с которым за последние двадцать лет наладились хоть и не слишком дружеские, но вполне родственные и почти приятельские отношения, болезненно резануло.

– Так я и пришёл послушать и поговорить. – Дадли развел ручищами, но примирительным жест не казался. – Просто хочу твою версию знать, без брехни и подъебов. Я, понимашь, у мамы не дурачок вырос, что б ты там не думал. Адресок твой тоже хорошо запомнил. И то, что неспроста в маговский сектор стали спецподразделения наши вводить, с трудом, но просёк. Об особом отряде тоже слухи ходят, а я люблю слухи. «Неопалимая купина» – ни о чём не говорит? – Дурсль прищурился, его глазки стали, как в детстве, похожи на свинячьи. – Что ты там намутил, братишка, в войнушку снова играешь? Среди моих парней ангелов мало, но и такой смерти… трупы-то не нашли, без вести пропавшими по документам обосрались провести – сообщили, что ушли в самоволку и сбежали. Двенадцать головорезов, ага, я каждого ещё желторотиком знал. Аж прослезился, веришь? Такой смерти никому не пожелаю, мы все присягу давали, сечёшь? И шестеро в дурке. Дядя тут один (из ваших, между прочим!) шепнул на совещании, что ты переворот замышляешь. И приказ есть выдвигаться по коду, вот только время и место не сообщается… Пока не сообщается. – Он замолчал, и, ожидая ответа, отхлебнул из своей кружки. – Или… всё наоборот? – Из карикатурно-клоунских глаза Дадли сделались если не умными, то явно проницательными и цепкими.

– Да. – Гарри был краток. Он давно понял, кто такой на самом деле Большой Дэ – недалёкий, но верный служака, имеющий представления о воинской чести и семейных ценностях, – и не видел повода водить того за нос. Если кузен сам позвал на разговор – значит, не считает себя для Поттера чужим и думает, что может пригодиться.

Полковник Дурсль удовлетворенно кивнул. И пока официантка сгружала с подноса на их столик семь запотевших высоких стаканов с пенящимся тёмным, он, улыбаясь, якобы разглядывал её подрагивающие в глубоком вырезе платья груди.

Джеймс взял свою порцию:

– Ты, дядя, на нашей стороне, хочешь сказать?

– А почему должно быть иначе? – спросил Дадли, но смотрел при этом на Гарри. – Брат у меня один, правда, засранец долбанутый, да еще многодетный. – Он усмехнулся и резко посерьёзнел. – Помочь? Ты же хоть и военный, но на свой придурош… ладно, крутой, но почти средневековый лад, и ни черта не понимаешь в методах современной войны.

Джеймс хотел что-то возразить, но отец наступил ему под столом на ногу и опустил взгляд: «Да куда уж нам, диким колдунам, угнаться за доблестными военнослужащими Её Величества…»

– Как будем связь держать? – Он одним махом допил пиво. – И… спасибо, Большой Дэ. Тётя здорова?

– Связь – обыкновенно. Вот тебе контактик, экстренный. – Дадли вынул из нагрудного кармана непримечательную пластиковую карточку. – Запомнил?

Поттер хмыкнул:

– Банк?

– Почему бы и нет, твой пацан ведь теперь в этом говне финансовом крутится. Ловко ты придумал, ввести своего в… – Дурсль спрыгнул с темы, когда рядом с их столом прошёл по виду совсем безобидный пьянчужка. – А младшие ещё не закончили эту вашу богадельню, ну где в платьицах нарезают?

– Неплохая осведомленность, Дадл, – оценил Главный аврор. – Учатся. Ты же Альбуса в прошлом году видел, нет?

– В позапрошлом. Тощенький он у тебя, кормите, что ли, получше. Да мать нормально, кстати, привет передаёт, вспоминает тебя в последнее время почти каждый день. Надо как-нибудь встретиться. Невестку и внучку воспитывает – и счастлива. – Дальше разговор стал нарочито банальным: обычные пивные посиделки троих мужчин.

*

Сай, совершено обессиленный после четырёхчасового, им самим же устроенного прогона заключительного концерта немецкой части их мирового турне, сидел на полу в гримёрке Гуля и чистил свою сценическую обувь, коей на два отделения полагалось три пары плюс запасная... В маггловском секторе эльфов, ясное дело, не водилось, а обслуга, нанятая для одного выступления, его просто бесила:

– Всё приходится самому переделывать! Немцы называется – аккуратные, педантичные… Бул шит! (1) – заорал он, отшвыривая высокий, прошитый декоративным шнуром сапог. – Нет, ты посмотри. – И левитировал его к сидящему на подоконнике Мартинсену. – Не кури, Ким, я и так уже хриплю.

Тот лениво отбил «подачу»:

– А чего ваще на сцене надрывался, у нас ещё есть время сольник Манюне подготовить, почти всё написано, потом сыграемся: зачем щас-то жопу драть? Сам же говорил: импровижен – наше всё. Или что случилось?

– Бардак! Как я сейчас понимаю отца – во всём должен быть порядок и обязат… – Сай, как споткнувшись, замолчал.

– Что? – вскинулся Упырь.

– Да… так, знаешь, я ж его в Мунго видел. Не рассказывал?

– Не. Что-то вспомнил?

– Да. Он мне волшебную палочку принёс, мою собственную; а ведь, когда меня наказывал, ну, после Ген… – блядь, даже имя не хочу произносить! – после побегов, короче, сказал, что сломал её.

– Так хорошо же, что не сломал. – Гуль выплюнул бычок на ковер, глянул на скорчившего страшно упрекающую мордень Сольвая и заклинанием отправил «нарушителя малфоевской тонкой душевной организации» в вазу с бананами. – Ещё что-то? Ты сегодня как бешеный. Колись. А с костюмами что, тоже хуйня? Я свои ещё не смотрел.

– Ага, и с ними, – рассеянно ответил Сванхиль, ища что-то взглядом. – Слушай, глянь-ка мне на пятку.

– Точно, давай проверим на стерильность! – воодушевился Мартинсен. – А то у нас диспансеризации и проверки на вшивость давно не было, гы! Может, почесать заодно? – Однако его приколистский настрой явно поубавился. – Не расскажешь, что тебя грызёт, бро?

– Понимаешь, – Сольвай плюхнулся на ковёр, – меня тогда Гарри из лечебницы забирал, и как-то еще с головой после той истории с Патронусом хиловато было.

– Помню, как же. Ты поэтому-то ещё в трансгрессию сдуру рванул… – садясь рядом, поддакнул друг, – в терапевтических целях.

– Понимаешь, мой… отец странный такой был – почти лысый и что-то с рукой, травма, что ли. И вообще, что он в стационаре делал? И как меня узнал, а?

– Показывай. – Гуль хлопнул Сая по коленке. – Давай-давай.

– Да я сам.

– Щекотки боитесь, сэр? – Мартинсен одним махом перевернул невольно засмеявшегося Сольвая на живот: – Ничего так – чистые пяточки; правда, чует моё сердце, что микробные, но вполне сойдут. Остальное Гаврор оближет.

Сванхиль оставил без комментария пошлую шуточку и простонал в пушистый ворс ковра:

– Блядь! Пропала моя метка, улетучилась? Ну вот, я – снова Малфой.

– Один раз Малфой – всегда Малфой! – припечатал Гуль. – Боишься, найдут?

– Нет. Ладно, посмотрим. – Повернулся на спину Сванхиль. – Одной проблемой – больше, одной – меньше… – не привыкать!.. Ты после концерта на Гриммо?

– Не, спать. В отель. Сил нет, как ты меня заездил, геноссе.

– Джей Эсу только так не скажи. Поцапались с ним? – Сай заложил руки за голову. – Когда свадьба-то, решили?

– Ничего, пускай побесится чуток, ему полезно. В ноябре сочетаемся, маман просчитала луну и какие-то потоки магические – говорит, перед зимой самое время. Хотя жалко, что не увижу его до послезавтра. Скучаю, как щенок-слепыш, хоть вой. Но с Поттерами надо ухо держать востро.

– Считаешь? Тогда буду держать. – Сольвай попытался устроиться на ковре поудобнее. – Давай попросим Мати тортик испечь, если она себя хорошо чувствует. Я ж её не гонял на репетицию. Что скажешь?

– Да она сама себя гоняла: тут репетировала – лично видел – утянулась в специальное компрессионное бельишко – и вперёд, ногами кренделя выписывать. Неугомонная! А недавно, вроде, по дифону с Альбусом трепалась, но могу пойти глянуть. – Гуль поднялся рывком.

– Ага, уговори её, сладенького дико хочется! Медовых коврижек или безе. Во сколько нас Валдис в отель везёт?.. Или марципановый пирог… Мечта! – Главный пилот хромового звездолёта виртуозно изобразил улыбку «а-ля Чеширский кот», но когда за Мартинсеном захлопнулась дверь, он накрыл лицо ладонями и пробормотал что-то с горечью.

..........................................

(1) Bull shit – Дерьмо (амер.)

====== Глава 59. Напасть. 59-1 ======

Напасть – императив и сущее...

Всуе про мелочь всякую и горе говорится...

Напасть, сразиться и отбить – набег врагов, нашествие вампиров. Туманом стелется чужих амбиций злость, падет защита, в дом войдет предатель...

Казалось бы, еще совсем немного – всё кровью будет залито, когда не станут сын и друг защитой и подмогой...

*

В окрестностях средневекового «Острова сопротивления» с самых древних времён водились драконы. Ну… как водились – жили себе спокойно, стараясь не попадаться на глаза обитателям Драгсхольма, что, впрочем, было нетрудно: те крылатых зверей почитали, однако недолюбливали, посему сами обходили стороной…

Как только из глубоких шахт под Манлин убрались шебутные тролли, одну из самых мрачных щелей-пещер тут же облюбовала под гнездо юная неопытная самка Дымчатого Нибблера (1) и в рекордно короткие сроки умудрилась снести яйцо. На куче хвороста и медвежьих шкур, её, закрывающую своим распластанным телом драгоценную кладку, и заарканили. Живой спалили крылья и, разорвав острогами грудь, вынули сердце руками, не касаясь его металлом…

Над благодатной долиной взошла тихая ночь, светлая, будто замершая на тонкой грани уходящей осени. До холодов было ещё далеко, но природа уже “сворачивала своё яркое шапито”. Пурпурная листва у подножия невидимой горы Манлин жухла от утренних заморозков, переросшие линялые травы полегли, птицы давно не пели; дни венчало солнце, тусклое, как желток, выпущенный в стакан с водой, а небо светилось чистым холодным кобальтом.

В замке с начала месяца уже топили камины, и вечерами хозяева, графская родня и приближенные, собирались за длинным обеденным столом, пили теплое вино, ловя алые отсветы пламени на старинной лепнине уходящих ввысь шатровых потолков. В переходах и анфиладах допоздна звучали голоса слуг; у всего двора Зоргэнов было много забот. Сама Повелительница ночного воинства тоже не спала, хотя стрелки часов уже давно перевалили за полночь. Готовился большой праздник, чуть больше месяца осталось, а еще столько предстояло сделать! Она приказала подать в малый кабинет чай – немного ароматного напитка, чтобы прогнать усталость, – не зная, что…

На восточном склоне чёрного горного силуэта, там, где на территории Северных носферату не могло быть никакого огня, вспыхнули две крошечные яркие звёздочки – и погасли, никем не замеченные; высокая темноволосая дама в рубиновой диадеме и бордовом плаще, не моргая всматривающаяся в далёкие освещённые окна Драгсхольма, поправила вуаль, поднятую с лица невесть откуда налетевшим ветром, – и голодное, яростное сияние её похожих на спелые вишни глаз перестало пугать тихую ночь, окружающую окрестности владений Арнбъёрг Лейф.

Дама подняла руку – и тесно сгрудившиеся за её спиной воины, сложив свои кожистые крылья, превратились в серый плотный туман, облизывающий ноги госпожи Вельмар.

*

Киму Мормо Мартинсену снилось море. Море крови. В тяжёлых, сыто хлюпающих тёмно-красных волнах плавали, переворачиваясь, головы и другие куски разорванных на части тел. Кое-где над поверхностью выступали коньки крыш, шпили и флюгеры Драгсхольма. В зените светила чёрная луна, и почти бесшумно скользили крылья нетопырей. Было очень холодно, даже сердце с трудом стучало, постепенно превращаясь в кусок льда…

Его тронули за плечо – перед ним, будто наяву, стояла высокая широкоплечая фигура в алом плаще…

*

Скорпиусу снился Гарри. Гарри Поттер. Тот самый, колдо которого, датированное приснопамятной весной девяноста восьмого года, можно встретить во всех книгах по истории современной магии. Шестнадцати-семнадцатилетний (или старше?), немного нескладный парнишка со шрамом на лбу, симпатичный, но недотёпистый, тощий, взъерошенный, как попавший под ливень совёнок-слёток. Глаза – очень красивые, ну губы, всё остальное по отдельности – тоже привлекало, однако весь объект в целом не вызывал никакого иного желания, кроме как дать пендаля. Нет, его Гарри, взрослый, заматеревший, похожий на выдержанный коньяк, нравился Скорпиусу куда больше молодого даже не бренди, а едва закисшего виноградного сока. А тот, между тем, потешно складывая губы в трубочку, тянулся целоваться, потел от возбуждения. Скорпиусу стало так обидно, чуть ли не до слёз, что он рано родился, слишком рано…

Он едва успел сообразить, что спит, и парировать самому себе: «Не, ты родился вовремя, ровно тогда, когда нужно, чтобы быть вместе с самым лучшим мужчиной на свете – сорокалетним Гарри Поттером!..» – и почувствовал тормошение.

Гуль толкал его и что-то негромко говорил.

– Отвянь, Упырь! – Сай лягнул того из-под одеяла и накрыл себе голову подушкой.

– Мне нужна твоя помощь, – голос Мартинсена дрожал, – ты чистокровный маг? Твой род древний? Сколько поколений предков знаешь?

Сон как корова языком слизнула. Сай посмотрел на друга:

– Если ты просто так спрашиваешь – отомщу. А если…

– По делу! Ну? – Кима пронизывало нетерпение.

– Так. Дай сообразить. – Сай сел на постели. – Первым упоминаниям о Малфоях не меньше тысячи лет.

– Маловато, – огорчился Ким.

– Издеваешься?

– Нет. А магглы в роду?

– Не знаю. Считается, что не присутствовали, в родовых книгах записаны только волшебники, ну и несколько сквибов, но это ужасная тайна.

– Тогда можно попробовать. Вариантов нет. Одевайся срочно. На мой замок напали.

– Чего? – Сольвай с недоверием ухмыльнулся и хотел было пошутить, но передумал: на друге лица не было – застывшая, неживая маска. – Откуда знаешь? – уточнил он, натягивая джинсы и хватая первую попавшуюся футболку.

– Знаю. – Этот ответ Сай услышал, уже ввинчиваясь в какое-то иное пространство, похожее на трансгрессивную воронку, но более холодное, переполненное необычными звуками. Желудок рванул ко рту, сердце прыгнуло в голову, ноги и руки поменялись местами, Сая вывернуло и согнуло, будто скрипичным ключом. Он задохнулся болезненным кашлем. Открыл глаза – и увидел перед собой мирно спящего Гарри.

*

Гарри снилось зеркало Еиналеж. Оно стояло в подвале Хогвартса, под пыльным покрывалом. Сдёрнуть которое было боязно. Как только Гарри подносил руку к ткани, похожей на рыхлый льняной холст, – накрывала паническая атака. Очень, очень, очень, до трясучки страшно было не увидеть в зеркале Скорпиуса. А вдруг… Но и увидеть – тоже было очень страшно…

Он дышал, как паровоз, собирался с силами – и стаскивал покрывало. В серебре отражения плясали светлые блики, почему-то летали свечи, горели его собственные неестественно зелёные глаза. А потом начинало проступать отражение…

Уф! Отпустило. Сперва он увидел очень белые, почти платинового оттенка волосы, следом убедился, что перед ним именно Скорпи, а не какой-то иной Малфой. Всё правильно – рядом с тем, юным и стройным, на резном кресле, похожем на трон, – брюнет. Всё правильно…

Взгляд Поттера вырывал клочки отражения раньше, чем мозг успевал сконцентрироваться на них. Брюнет оказался не им, не Гарри, а Кимом Мартинсеном. Поттера будто полоснуло Режущим, крест-накрест. Он не чувствовал боли, просто знал, что умер…

Дом вздрогнул от Гарриного крика. Голосовые связки – в хлам. На лбу – чья-то ладонь…

– Тише, тише, да что же это? – забеспокоился Сольвай, который как раз собирался разбудить спящего Гарри поцелуем.

Тот вертел головой, ничего не понимая. За спиной Сая возвышался мрачный, ещё более худой, чем обычно, Мартинсен:

– Мистер Поттер. Вы согласны принять участие в церемонии бракосочетания?

Гарри быстро схватил волшебную палочку.

– Мистер Поттер, – Ким зачем-то загородил собою Сая, – включайтесь. Вы нам нужны. У нас всего несколько минут. Сейчас мы полетим в Драгсхольм. Там нехорошо. Нужно срочно провести ритуал. А сразу после вы должны забрать оттуда Джеймса и Сая. Обещаете?

– Джеймса? А, понял. Расскажешь по дороге. – Гарри уже одевался.

– Давайте руки, – приказал ему и Сольваю Ким.

В тело Поттера-старшего будто вонзился огромный крючок, и кто-то с невероятной силой, безжалостно потащил его из «воды» привычного бытия.

*

Поттеру-среднему снилось что-то непонятное. Абсурд, бессмыслица. Да ещё и с элементами триллера.

Лицо древней, ужасно мерзкой старухи, кого-то отдалённо напоминающее, искорёженный криком боли рот, потрескавшиеся синюшные губы, конвульсии дряблых конечностей, некогда бывших грациозными женскими руками.

Ванна, полная крови. В ней – страшная мумия.

Мужчина (да это же Пер Ивер, отец Кима!) торопливо надкусывает себе запястье и пускает собственную кровь в ванну, где лежит ужасное обнажённое существо, покрытое струпьями. Тёмно-красная струйка бежит и бежит, окрашивая воду рубином.

Крики, беспомощное рычание, крики, крики: «Арника! Держись! Ты не имеешь права! Я твой муж и приказываю тебе жить!!! Сейчас, родная, потерпи, будет полегче…»

В богатых комнатах и коридорах старинного замка вповалку падают человеческие фигуры.

Девушка, по одежде похожая на служанку, превращается в ворону и начинает в панике биться о стены и потолок. Не найдя выхода, дохлой падает рядом с графиней.

Арнбьёрг вскакивает, в ужасе шарахается, пытается схватить служанку за руку, спотыкается и начинает биться в судорогах. С её алых губ стекает кровавая пена. Она шепчет: «Запираю. Жизнью своей» и закатывает остекленевшие глаза.

Перед графиней Зоргэн, в сахарнице, бьётся большое, втрое крупнее человеческого, сердце. Драконье. И источает приторный аромат. Запах смерти.

В будуар после стука, шурша юбкой, входит служанка с подносом; с поклоном принимается накрывать низенький столик к чаю, последним чайным прибором составляет с подноса большую сахарницу, скорее похожую на супницу. Госпожа удивлённо поднимает бровь: «Что там, Дезия? Так вкусно пахнет. Наверняка сюрприз от графа? Ах, он в последние дни неугомонен!» Арнбьёрг смущённо, будто юная невеста, розовеет щеками; названная Дезия, наоборот, бледнеет до желтизны. Трясущейся рукой снимает с сахарницы крышку.

Красавица Арнбьёрг в весьма фривольном пеньюаре нежно целует мужа: «И вот этот бантик развяжи мне, и вот этот тоже…» Тот ласкает рукой её обнажённую спину, будто выточенную из белоснежного мрамора великим скульптором, закусывает завиток волос жены и с видимым усилием отходит в сторону, оправляя жилет и выпущенную из брюк сорочку: «Любовь моя, у меня срочное дело в лаборатории, но через час я – весь твой!» Она недовольно смотрит на него: «Только попробуй опоздать хоть на минуту!»

В узкое окно, через витраж, светит пурпурный закат.

Руку Джеймса, там, где прижжено помолвочным коптским крестом, ожгло болью. Столь сильной, что он даже не смог вскрикнуть. Хватая ртом воздух, открыл глаза и увидел Киллэ.

Всё тело – узлом. Его крепко держали много маленьких, но очень сильных рук.

– А-а-а! – свой крик Джеймс услышал как сквозь вату. И очутился в объятиях Кима.

*

Кричеру Бетаму Овероди снился дом. Тот, что давно уже стал ему родным. Идеально убранные богатые комнаты, отражающие свет хрустальных люстр паркетные полы, арабские ковры, до блеска начищенные сковороды над кухонной печью, горки фарфора, всюду снуют эльфята в белоснежных наволочках с гербами знаменитого на весь мир и уважаемого всеми рода Поттеров. Пахнет пирогами, слышен капризный плач человеческих младенчиков и весёлый женский смех, заливисто лает во дворе Коржик. В окнах – солнце и голубое безоблачное небо. Старый эльф, самый главный во всём этом счастье, вытирает бархатной тряпочкой портрет Вальбурги Блэк и задвигает его обратно за шкаф – где ему самое место… Внезапно набегает тучка, солнце прячется, выползает сумрак, в котором прошмыгивают какие-то тени. Непорядок. Кричер идёт за ними. Это тролли! Крадутся гуськом, заходят в спальню Джеймса Сириуса…