Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 89 страниц)

– Вот всегда к нам в команду Хорёк напрашивался! Вот и теперь – на тебе, Гарри, пролез! Сумел-таки нагадить, не мытьём, так катанием в нашу компанию прорвался.

– В смысле «нагадить»? – насупился Гарри.

– Ну это… – Рон уже понял, что сморозил не то. – Не сам, так отпрыска своего... э… внедрил. У грызунов дети называются «помёт»?

– Дошутишься! – Поттер показал ему кулак, и Рон в притворном ужасе закрылся ладонями, очень забавно затрясся, сполз под стол – в общем, зараза рыжая, сумел-таки шутовством разрядить обстановочку. Гарри, рассмеявшись, пнул его пару раз – тем и ограничился.

Тему интимной жизни друга Рональд благоразумно оставил без комментариев – чему тот был несказанно рад: не хотелось выяснять отношения с Роном при Гермионе, вообще трепать столь щекотливый и даже немного болезненный вопрос, но, главное, что такая обычно несвойственная Уизли деликатность (вероятно, не просто так тому давшаяся) свидетельствовала о том, что он наконец-то научился держать себя и свой язык в руках – а это было в новой войне очень даже важно.

Проговорили друзья до глубокой ночи; без алкоголя не обошлось, но Рон на удивление редко прикладывался к спиртному. Гермиона делала вид, что ей всё равно, однако по недоверчивым, но явно одобрительным взглядам, которые частенько бросала на своего «бывшего», было понятно, что она довольна. На «тайный совет на Гриммо», разумеется, вызвали Люпина и почти до утра составляли планы. Главную ставку на начальном этапе сделали на Гермиону, которая уже два года официально не жила в Англии, состояла в разводе и вроде бы не в очень хороших отношениях с супругом, к Аврорату не имела никакого отношения, работала на континенте, где занималась аналитикой в Международном Фонде охраны окружающей магической среды, то есть для Кингсли как бы не существовала, что было козырем в рукаве у Поттера.

Первым пунктом грандиозного плана, который Гарри собирался начать претворять в жизнь уже с понедельника, значилось: гнуть спину, бить поклоны Кингу и всячески усыплять его подозрительность и недоверие…

…………………………………………….

(1) Cаlem – торговая марка португальских портвейнов, один из ведущих мировых брендов.

====== Глава 41 ======

Глава 41. With a little help from my friends (1)

Он знал о волках всё. А об оборотнях – ещё больше. Наверное, во всей Британии не сыскался бы более сведущий в ликантропии специалист, чем молодой аврор Теодор Люпин. Он и сам был оборотнем, только ему повезло: вирус, доставшийся по наследству от отца, подавлялся, вернее, полностью контролировался материнским геном метаморфизма. Поэтому Тедди был самым свободным оборотнем на свете – мог в очень широком, практически неограниченном диапазоне управлять собственной звериной сущностью едва ли не с младенчества. Да и ребёнком он почти не чувствовал тяги к анатомо-видовым обращениям, не зависел от фаз луны; правда, трудновато пришлось в пубертате, однако умная Андромеда заранее подготовилась к этому – и внук справился с проблемой играючи. В это же время, лет в двенадцать, он и занялся всерьёз изучением ликантропов. Начал с того, что… тайно ушёл в стаю… Впрочем, это совсем другая история, о которой сам Тедди предпочитал не вспоминать, однако не забывал все выводы и опыт, вынесенные из своей волчьей жизни и тесных контактов с оборотнями. В итоге, приплюсовав к наблюдениям чтение всех существующих серьёзных и не особо исследований в области ликантропии и обучение в австрийской Магической Академии, Люпин стал лучшим специалистом в этой сфере, хотя и не особо афишировал сей факт. А зачем? Посвящать жизнь работе с оборотнями он не собирался; если ты сам немножко волк, то это вовсе не означает, что тебя привлекает магическая зоология, как дело всей жизни. Более того, Тедди всегда стеснялся отцовского наследства, больше других понимая, что оно – всего лишь болезнь, мутация, параллельная ветвь эволюции, ну чем тут гордиться? Некоторые физиологические особенности оборотней его раздражали и смущали, поэтому даже крёстный почти ничего не знал об истинных способностях Тедди на этом поприще.

Так вот, о волках и оборотнях Теодор знал всё и не был склонен романтизировать ни тех, ни других. Вид волшебных условно-разумных хищных млекопитающих, биологический объект, пытающийся выжить в условиях жёсткой конкуренции, – чего уж тут особо романтичного? Но и исчадиями ада Люпин своих менее удачливых собратьев по несчастью тоже не считал – никто из нас не выбирает, кем родиться… А вот кем стать – это исконный выбор человека. Поэтому Тедди знал, что должен поговорить с оборотнем Гаем Долгопупсом.

По-хорошему, этому разговору состояться бы лет пять назад, или даже раньше, когда Гай был ещё буквально белым и пушистым, когда его звериная сущность спала. Но в детстве они с Тедди почти не пересекались, и жизнь не терпит сослагательных наклонений – случилось так, как случилось. Теперь надо было постараться помочь Гаю. Зачем? Затем, что они оба, как ни банально это звучит, одной крови. А ещё затем, что в голову вдруг пришла странная мысль… о своём будущем ребёнке, у которого вполне ожидаемо могут возникнуть проблемы, похожие на Гаевы… Но Тедди одернул себя, вернувшись к настоящему: если не получится – тогда бог Гаю судья. У волков тоже есть свои боги, свои судьи, свои палачи…

Теодор задумался, почему-то вспоминая Альпы, где ему довелось вдоволь набегаться на своих четырёх лапах, царство орхидей, эдельвейсов, маков, чуть ли не последнее в Европе прибежище для тех, кто не захотел или не смог быть homo sapiens, а прожил жизнь в шкуре lupus rationabilem. Более-менее свободно ликантропы чувствуют себя ещё в Канаде и на Крайнем Севере, больше, пожалуй, нигде. Интересно, если Гай останется «серым», то куда бы его отправить? Он же не вырос в стае, социализация будет трудной, а разрешить ему гулять одиночкой – на это Тедди не пойдёт даже из чувства солидарности: оборотень, тем более бесхозный и неопытный, – это верная причина трагедий…

Он предъявил Главному целителю больницы Св. Мунго все необходимые бумаги, ознакомился с историей болезни Гая Долгопупса; перед палатой оборотня остановился и предупредил сопровождавшего его следователя:

– Тебе лучше остаться здесь, страхуй меня. Если не выйду через пятнадцать минут – ломай защиту и сразу бей на поражение.

– Кого? – Вообще-то Билл Мортон был сообразительным, но Люпин совершенно не посвятил его в свои планы в отношении Гая.

– А кого там обнаружишь. Обоих... ну, всех, кто там будет.

– Мудрите, господин референт. – Мортон недовольно хмыкнул.

– Не знаю, почему, – загадочно сообщил Тедди, – но не хочу его терять.

Мортон не стал переспрашивать или уточнять – если Люпин не говорит сразу нормально, значит, и не скажет. Он лишь успел зажмуриться и плотнее закрыл дверь, за которой в палате пациента Долгопупса Теодор Люпин превратился во что-то страшное, лохматое, бр-р-р. Мортон, запечатав нахрен, то есть намертво, встал возле этой двери на часах, с волшебной палочкой в руке, и засёк время…

Тедди был готов ко всему, и даже к этому… Однако несчастного Гая колбасило уж слишком: его душа и мысли превратились в какое-то нагретое желе, бесформенную массу, в которой иногда попадались сгустки более-менее чётких образов и суждений. Гая кидало из стороны в сторону: от лютой, какой-то азартной ненависти ко всем до чуть ли не святого раскаяния, от страхов и сомнений к твёрдой решительности и обратно – к сомнениям и страхам. Тедди, довольно легко проникший в сознание оборотня, слегка… прибалдел: ад, он увидел там самый настоящий ад и растерялся, не зная, что с этим делать. Гай, как ни странно, помог ему: буквально вцепился в «виртуального» Красного волка, «пришедшего к нему в гости», и зарычал неистово:

– Помоги! Ты можешь, я знаю! Вытащи меня! Или убей!

Несмотря на молодость, Тедди встречал в своей жизни много разных людей и нелюдей и неплохо разбирался в человеческой природе. Опыт подсказывал ему: Гай не хочет быть волком – не потому, что мучается совестью или чувством долга, а из-за банального, но невероятно сильного страха перед той жизнью, которую он на короткое время смог попробовать на клык. Свобода зверя – это сырое мясо, которое нужно добывать себе самостоятельно, это ощущение власти природных инстинктов, это отречение от родных и друзей, это жизнь изгоя, которого все боятся и презирают. Гай Долгопупс, единственный сын своих родителей, воспитанный в нежности и любви, не был готов к такой свободе, шарахался от неё. Оборотень Гай не умел обеспечивать себя пищей и кровом и не особенно стремился к одиночеству. На этом страхе и слабых попытках противления Теодор и сыграл. В какой-то момент ему удалось зацепить сознание Гая на крючок и заговорить с ним, как с равным, как с братом, на понятном языке:

– Не очень я тебя порвал? Ну извини. Ты сам виноват и знаешь это. Расклад такой: станешь человеком – сядешь, Азкабан, ага. За всё ответишь. Но через несколько лет выйдешь. Тебя будут ждать мама, отец. Я. Навещать тебя стану, научу, как с этим жить дальше. Мой отец, Ремус Люпин, смог, слышал про него? И ты сможешь – врождённым легче, чем укушенным. Выберешь зверя – я тебе помогу уйти в лес, обещаю. Но это будет навсегда, без возврата, и там ты будешь один. Далеко. Выбирай.

– Почему ты со мной возишься? – Оборотень на белоснежной больничной постели представлял сюрреалистическое зрелище.

– Сам не знаю. – Люпин переминался с лапы на лапу и нервно поводил кончиком хвоста. – Так вышло, что я одиночка, а волки – стайные, получается, что ты – моя стая.

– Вожак? – Гай спросил это без иронии, совершенно серьёзно. И надолго замолчал. Время шло, часы тикали; раствор в капельнице, подвешенной над кроватью Гая, капал в эластичную трубку. Капля за каплей, секунда за секундой. В звериных глазах почти ничего не читалось.

Больше тянуть Тедди не мог:

– Тебя мать ждёт.

– Я знаю… Убей меня, вожак. Я не справлюсь.

– Справишься. Если захочешь – то справишься. А убить не смогу: волки и маги своих не убивают.

– Я думал, что убивать – это сила, а оказалось, что это слабость… В Азкабане видно звёзды? И луну?

– Хм, наверное, видно – окна там есть, хоть и узкие. В Атлантике вообще красивое небо. А луна – это всего лишь небесное тело, каменная глыба, летящая в вакууме, магической силой её наделяем мы сами.

– Луна – это... боль; луна – имя моей матери. Не хочу, чтобы она плакала и проклинала себя. Поэтому я выбираю…

Он превратился в человека самостоятельно, Тедди лишь слегка повёл его, направил.

Гай хромал, волочил ногу, был очень бледен, глаза ввалились, будто в пещеры, но выглядел не так уж и плохо – просто очень уставший, осунувшийся мальчишка, только что выписавшийся из больницы после тяжёлого ранения. Люпин помог ему одеться и вывел из палаты – Мортон с облегчением опустил волшебную палочку.

В коридоре они столкнулись с сидящей в рекреации Луной Долгопупс. Завидев сына, она охнула и прижалась спиной к стене – не смогла встать навстречу. Тедди по взгляду Гая и по его заходившим желвакам догадался, что видеться с матерью для того сейчас – пытка, поэтому бросил Полумне всего несколько коротких слов и поспешил увести конвоируемого:

– Всё будет хорошо. Мы в изолятор Аврората. Позже, миссис Долгопупс, подайте прошение о свидании – надеюсь, что господин следователь, – Тедди кивнул на Мортона, – вам не откажет. Гаю грозит, я думаю, максимум года три поселений и контроль над магией, ну это пожизненно. Порекомендую вам опытного адвоката.

Гай сморгнул и отвернулся. Луна, провожая сына взволнованным взглядом, повторяла, тихо шевеля губами и всё ещё вжимаясь в стену:

– Всё будет хорошо, всё будет хорошо…

*

В конце рабочего дня Гарри бурей влетел в Аврорат. Вестовой чуть не зажмурился:

– Здравия желаю, господин Главн… – вытянулся он в струнку; но начальство, не останавливаясь, рявкнуло:

– К чертям! Где Люпин? Ко мне в кабинет, живо!

– В журнале записано, что они с Мортоном на задании в Мунго, – рапортовал дежурный аврор, молодой черноволосый парень, вчерашний курсант, переведённый на службу из Европы. – Время возвращения не отмечено, сэр.

Шеф мракоборцев рванул ручку своего кабинета так, что ни от нее самой, ни от запирающего заклятия ничего не осталось, и напоследок шваркнул дверью.

«Зевс! – восхищенно подумал новичок. – Громовержец! Правильно ребята в учебке говорили, не врали!»

*

За два сумасшедших выходных – ну и уикенд выдался! – Гарри только несколько раз буквально по паре минут удалось поговорить с Саем. Тот был всё время занят, постоянно торопился, а сам Поттер то у Уизли дела утрясал с переездом Гермионы (кстати, она посоветовала пару дельных вещей, но это еще надо было обдумать), то…

– Что ты резвишься, Герми? – Он пересылал подруге по воздуху огромные ящики с книжками, а она, стоя на стремянке, распределяла их по алфавиту. – У меня забот полон рот. С Коржиком надо срочно решать: жалко псятину, да и Лили за него загрызёт. А ты советы дурацкие даешь!

– А чего мне не веселиться? – Гермиона стряхнула с полки на своего помощника клубы пыли. – Старухой меня уже числил? Сухарём?

– Сухарницей... Ну, слава богу, что придумала не мне собаку усыновлять. Ёпт, не обсыпай меня прахом… научным, в глаза попадает, осторожно! – Поттер закончил с последней упаковкой и отряхнулся. – Кричер-то согласился бы охотно, да он неженатый. – Гарри его собственная шутка показалась ужасно смешной. – Я тут столько про брачные обычаи магической общественности узнал… на своей шкуре...

– Не сходи с темы, Коржику вашему в доме не место. Ты, Гарри, не должен подставляться сейчас даже в мелочах.

– А чего, у меня для него и невеста имеется. – Хмыкнул тот. – Оженим старого – и дело с концом. Вельшонок всё равно на ихнюю породу ушами похож – будет семейка; а Кингсли пусть от злости, что по его не вышло, хоть все подлокотники своего министерского трона сгрызёт!

– Кто это тут с концом? – спросил вошедший Рон.

– Сделай так, как я говорю: или к Хагриду (только придётся придумать щенку магическое амплуа), или фамильяром – просто и законно! – Одетая в облегающие бриджики и клетчатую, явно Ронову, рубашку, подвязанную под грудью узлом, молодая и какая-то бесшабашно-шальная Гермиона спрыгнула с лестницы и попала в объятья мужа.

«Ну вот и решится ещё одна проблема, – подумал Гарри, правда, непонятно, о восстановлении брака друзей или же о своем с друзьями воссоединении, а может, о себе и Сае, и обо всём прочем. – Проблемы начали решаться сами собой – значит мы на верном пути: фортуна и справедливость на нашей стороне!»

Так вот, в воскресенье Гарри и правда осенило, что Гермиона как всегда права. И он чуть ли не бегом с утра пораньше рванул… в родовую пещеру... И там на ясном голубом глазу волею лорда и с обращением к магическим духам семьи перевёл домашнего четвероногого любимца «сэра» Олсопплэрда Перла Тайгера Принца Луина (имечко пришлось читать по бумажке, ритуальные речитативы требуют предельной точности) в статус Хранителя. А что, Хранитель потомства, своих детей и дальних поколений – духи дома любят такие штуки и не стали придираться к тому, что заявленный кандидат в Хранители не дракон, не мантикора и даже не молосс, а всего-навсего низкорослый «пастушок». Теперь получалось, что щен – и не собака вообще, не канис вульгарис, и уж точно не “корнишон” уэльский, а магический защитник – пенат или лар. Лорд Блэк, он же по совместительству Поттер, проверил действие новых для него «наследственных» чар аврорским заклинанием – был у них такой пробник, что в минуту определял, кто есть кто – всё сработало! Коржик приобрёл особый статус – не подкопаться! – и даже почти сразу начал «вышиваться» на родовом гобелене. Оперативно, однако…

Ещё в Лондоне случилось небольшое ЧП в компетенции Аврората, так, обычное воскресное дело – бытовуха с применением магии в общественном месте, и Главный аврор выезжал на место преступления, выруливал со Статутом и прочим.

Позже пришлось определяться и с Кричером – поскандалили на тему того, что старый эльф всерьёз решил устроить из обычного магического дома замок знатных вельмож (благо, что теперь, с помощниками, возможностей для этого прибавилось), а Гарри очень беспокоила степень этого самого «всерьёз»; вечером пришло приглашение для Джея от Зоргэнов, хрен поймешь – надо было разрешать или нет, а тот уже уехал. Вот теперь волнуйся, не сожрут ли сыночка сваты новоявленные!..

Короче, только после разговора с Кингом в понедельник, примчавшись от того в, условно говоря, “слезах и соплях”, Гарри смог, устроившись у себя в кабинете, нормально поговорить с любимым.

– Сай, привет! У нас дождь, представляешь, какое диво?

– Сейчас! – Было слышно, как что-то падает, звук смазывается и снова приближается. – Я в машине, привет! Сейчас отчитаюсь: в Гамбурге солнечно. Ну, днём было, а сейчас мне небо не видно – огней вокруг полно. Скучаешь? – Голос его мальчика как всегда сыграл с Поттером странную штуку – говорить совсем расхотелось, хотелось только слушать.

– К чертям! Скучать некогда… Не то говорю. Да, конечно.

На другом конце Сай засмеялся.

– Мой герой, против кого воюешь? Ладно, не буду спрашивать. Ну, что у нас плохого?

– Придется закрыть наш зам… нашу комнату. – Гарри решил, что если уж расстраивать Сая, так не тянуть.

– А Пенки? – Вот чего у Малфоя не отнять – сразу в корень смотрит. – Пришлёшь ко мне посылкой? Или есть, кому навещать?

– Есть, можно договориться; и это всего лишь на время… – Гарри уселся поудобнее и облегченно вздохнул.

– Знаешь, лучше напиши мне. Но я понимаю: а` la guerre comme а` la guerre. Сам не рискуй, а? Ну по возможности? – Возникла пауза. – Я тебе постер пришлю. Нам немцы сделали типа афиш к концерту. Я там один, парни обиделись, побили меня. Но ты же запретил голяком по сцене прыгать – вот я при всём параде на фотке, весь в глянце, потому что послушный и скучаю... жутко! – Сольвай что-то сказал по-датски, но обращался не к Гарри, а к кому-то из своих, в сторону. И потом: – Прости, мы приехали. Я тебя… ну ты знаешь.

– Знаю! Сам такой. И ты прав, написать лучше. Тут дело… нет, не сейчас. Жди ночью. – Гарри хотел еще кое-что добавить – письма, их письма, их нелепое сумасшедшее начало… Но настроение взлетело, как на крыльях… пара слов всего, а вот, может, больше и не надо! – Какой же я, блядь, счастливый! – закончил он разговор.

– Я знаю, сам точно такая же блядь! – ответил Сай рефреном. – Жду. Целую везде.

Девайс мигнул, прочирикал что-то.

– Заходи! – Поттер услышал стук в дверь и хлопнул по экрану гаснущего ди-фона, качнулся туда-сюда на задних ножках стула.

Улыбка у шефа была во всю пасть. «Какие у Гарри зубы красивые», – подумал Тедди Люпин, снимая пиджак и устраиваясь за столом напротив.

– На всю ночку?

Поттер кивнул:

– Засучивай рукава.

– И ссучивай весь бумажный завал, – поддержал крестник. – Знаешь, у меня после этого Долгопупса два клыка качаются, что ли, ну кровит точно, – продолжил он мелькнувшую не вслух тему.

– Тогда к Мортону обратись. У него жена колдозоолог и по зубастым… кажется. – Гарри потянулся и глянул на покрывшийся фиолетовой пленкой чай, остывший в стакане.

– Всё хохмишь, начальник! Да, ножки у Миразы Мортон ещё те «у козы рожки», но чтоб так над женщиной глумиться – не ожидал от тебя. Эх, давно у нас дежурства не совпадали. – Люпин азартно потер ладони. – Как сейчас вопьюсь в донесения и отчеты, аж руки чешутся!

– А должно бы другое чесаться. Говори, что у Долгопупса творил? – Проведя над их головами волшебной палочкой, строго, но без нажима потребовал Поттер. – С Билла возьму Непреложный, а тебя отстраню с завтрашнего дня – за самоуправства, без занесения.

– Откуда узнал? Следящие? – Тедди больше не улыбался. Гарри пожал плечами – дескать и так понятно, что Главный всё равно на шаг будет впереди; но было видно, что он не злился.

– Давай завтра отоспишься и – на Гриммо к пяти, там будут… свои. Нужна твоя голова. А пока пошли там кого из дежурных в паб – жрать хочется дико.

– А как у Кинга прошло?

– Едва вошло! Наебал по полной. Холуём себя чувствую отменнейшим – так прогибался! Набрехал гору всего. О том и речь, но всё после, чтобы дважды не рассказывать…

Через два часа сытые и полусонные Гарри и Тедди лениво перекладывали бумажки, перекидываясь короткими фразами на менее опасные темы:

– Ну, миссис Уизли – молодца, – зевнул Люпин, – я сам про ритуал Хранителя не помнил, где она только такую древность откопала? Да ещё и из разряда чистокровных прибамбасов – это вообще нынче не слишком модно. Хотя у меня в детстве хомячок был, Пурри, так бабушка точно его фамильяром сделала, ну они же живут недолго, а мой двенадцать лет протянул! И Лили будет довольна…

– Лишь бы учиться не бросила, надо за ней присмотреть! – буркнул Гарри, выразительно глянув на будущего зятя. – Кстати, скажи, знаток, могут наши эльфы в магически запечатанное здание трансгрессировать, и с грузом?

– Конечно, у них же другие линии силы, отличные от маговских, а что? – Крестник уже засыпал и поддерживал голову рукой.

– Да ничего, давай вникай в отчеты, а то когда еще выдастся такая возможность. – Гарри, напротив, был бодр: впереди появились ясные цели, друзья – рядом, его любовь – тьфу-тьфу-тьфу – в порядке, даже лучше, щенки и эльфы пристроены, и проблемы разрешались сами собой… Любимчик Фортуны, что и требовалось доказать…

Его лоб коснулся мягкой папки с копиями жалоб, но мгновенно заснувший Поттер этого уже не чувствовал…

…………………………………………………………………………………….

http://www.pichome.ru/3Jy

(1) Одноименная песня The Beatles из альбома Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band. Дословно «с маленькой помощью друзей».

====== Глава 42. The Talks (1) ======

Представительский «Ягуар» синего металлика почти бесшумно притормозил возле высоких стеклянных дверей. Вокруг него, сдерживаемая лишь хиленькими переносными ограждениями и несколькими шкафообразными парнями в строгих костюмах, моментально сгрудилась небольшая толпа. В основном – журналисты и молодёжь с красочными плакатами, с ног до головы обвешанная разнокалиберными бабочками.

– Выходи. – Сольвай кивнул подруге. – И нечего дуться. Моё решение окончательное. Я всё знаю про твои ласты… лапы, русалочка-в-попе-палочка! Сегодня, во всяком случае, точно – нет! Сядешь за кулисами на табуретку и будешь любоваться, самой на сцену – ни ногой! А я-то думаю, чего у тебя рожа такая всё время, точно зубы болят или живот скрутило – а ты, оказывается, в героиню играешь, терпишь! И сколько вы собирались это от меня скрывать? Как тебе удалось парней уговорить-то? Балбесы! Нет, хуже – разгильдяи и засранцы!

Его фраза, сказанная в машине посередине телефонного разговора, была для Матильды как гром среди ясного неба. “I dag, du ikke kommer til at udfоre pа scenen. Jeg sagde!” (2) А как она старалась! Тихонько ходила на цыпочках, носила широкие брюки, чтобы замаскировать бинты, которыми туго перетягивала воспалённые, будто рассыпающиеся на острые осколки суставы. Опухшие щиколотки, злыми змеями ползущий по бёдрам озноб боли. Море анальгетиков. По два-три специальных заклинания от Кита и Свечки на ночь – чтобы не стонать. Чтобы не пришлось уйти из группы... Никто ведь ничего не замечал, разве что обычно проворная и шебутная «стрекоза Матильда» стала чуть степеннее и одеваться начала скромнее, так это объяснимо: повзрослела, сменила имидж, не всё же на каблуках и с голой попой прыгать. И тут!.. Слово Сванхиля, самого младшего, но самого главного в “Кrom fendere”, являлось законом.

– Саечка, ты меня выгоняешь? – Она улыбнулась и лихо махнула головой, рассыпая по плечам завитые красивыми локонами кудри, но в её глазах предательски выступили слёзы. – Я смогу танцевать, клянусь! Репетирую всё время – будет чуть другой рисунок, и не смогу делать высокие поддержки, но я всё продумала... Пожалуйста! – Мати прокусила себе губу и ещё шире улыбнулась – не могла заплакать у входа в концертный центр “Ди зюде Халле”, возле которого стояла нехилая толпа.

– Давай, вешайся на меня и изображай экстаз. – Сванхиль вышел из машины и, обойдя сзади, подхватил в надёжные объятия девушку, галантно выпущенную с противоположной стороны Валдисом. Нарочито пьяно раскачиваясь, парочка вошла в служебный подъезд. Четверо телохранителей хмуро фланкировали артистов и оттесняли более сотни писак и фанатов.

Не особо заслоняясь от молний вспышек и объективов камер, Мотыльки быстро исчезли за бронированными дверями. Мартинсен был чем-то еще в пути озабочен, всё время тыкал пальцем в экран ди-фона и остался покурить в маленьком холле, сделав отмашку Саю. Алекс, прибывший с парнями на второй «карете», что-то проорав собственной техобслуге, с места в карьер рванул в зал с суетящимися вокруг него менеджерами. А Кит и Джимми, напротив, неспешно отправились на сцену смотреть декорации.

– Сай, времени мало, наводи марафет быстрей, хоть пару песен прогоним. Звук голимый, тут вчера детский хор выступал.

Сольвай покивал, перехватил Матильду покрепче за талию, дав ей возможность почти висеть на себе, и поволок в свою гримёрную.

– Смотри, какие хоромы. – Он усадил вусмерть расстроенную «отставную» танцовщицу во вращающееся кресло. – Помоги-ка мне с причесоном и тряпками. Утирай сопельки, Мати, будем поговорить в процессе. – Сай подтащил к освещенному пронзительно яркими трубками зеркалу секцию от огромного диванного монстра, занимающего половину противоположной гримерному столику стены. – И давай-давай, бери кисть. Мне нужно глаза сделать поживей. Рассказывай. Честно и подробно.

Вантуле высморкалась и утёрла лицо салфеткой:

– Да ты сам знаешь, Сайчик, про нас с Альбусом Поттером. – Она вздохнула.

Сольвай ничего не мог с собой поделать – дёрнулся от фамилии и смазал смело проведённую на верхнем веке линию, схватился за баллончик с тоником:

– Да, так что случилось? Ты что-то подхватила? Это проклятие? С деталями, и не торопись.

– Это… ты же сам понял – я на себя (ну так получилось, не ругайся) выкуп взяла за Аладдина.

– С ума сошла! Да как у тебя вообще получилось? Такое столетние ведьмы не могут! Ты ж у нас с магией без году неделя. – Сольвай тихо ругнулся, двумя ладонями размазав весь наложенный на второй глаз грим. – Куда Ким смотрел? Как такое вышло?

И Матильда поведала всё как на духу.

Где-то к концу её рассказа в комнату постучала Ливия Краст, костюмерша и стилист группы, предоставленная рейтинговым глянцевым журналом, спонсором германской части гастролей. Сванхиль вдруг успокоился:

– Давайте мы сами, Лив. Мне сегодня Мати поможет. Идите бороду Киму выщипите, ну выровняйте, он еще голову не успел помыть, проследите. У нас изменения в программе. Почему так поздно ставлю в известность? Потому что. И пусть багаж Вантуле доставят ко мне.

Фрау Краст спорить не решилась, уж больно скандальная была у скандинавских артистов репутация.

Они еще пошептались с Матильдой, Сай даже выкурил сигарету, которую потребовал у охранника. И потом, накрашенный и одетый в тёмно-синий, как августовское небо, комбинезон, вышел из гримерной, оставив там переодевающуюся девушку, отправился на прогон в зал.

Вопрос, почему парни (друзья называются! Хотя ясное дело – именно друзья!) покрывали эту глупую девчонку – самоубийца же! – требовал срочного разъяснения. У Сая прям кулаки чесались! Но всерьёз бесило, жгло изнутри: по какой причине Гарри ничего не рассказал ему об этом произошедшем в его доме кошмаре? Скорпиус Малфой был очень зол и обижен.

*

– А ну не орать! Лорд спит! – прервал Кричер разголосившихся и чуть ли не прыгавших из окна младших эльфов. – Брысь в холодный чулан за креветками. Да смотрите, мороженые не берите, бестолочи! – Ну не разорваться же старому слуге: тут хозяин приперс… то есть прибыл, а еще и нарочный прилетел!

Было шесть утра, когда Гарри только приполз с дежурства, наследил, вывалившись из камина, кругом сажу насыпал (за что Кричер строго ему попенял, мысленно) и повалился спать прямо на диване в гостиной. Безобразие! А чуть ли не одновременно с тем, как Поттер, скинув туфли и укутавшись пледом, захрапел, пришла почта – лебедь. Добро, хоть знакомый.

– Ариэль! – Приманил птицу к садовому крыльцу Кричер. – Ковыляй сюда, приятель. Если что срочное – надо мальчишку будить. Так, глянем. Не официяльная бумага, – буркнул он, тормозя взглядом любопытных эльфят, толкающихся за его спиной с подносом, полным морепродуктов и зелени, снял с шеи лебедя кожаный тубус, который тут же увеличился в лапах эльфа до размеров длинной скатки. Кричер сначала понюхал, а затем, щелкнув двумя пальцами, обсыпал тубус искристо-золотой эльфийской пыльцой – футляр стал прозрачным. – Любовная эпистола и картинка цветная… большая, гладенькая.

Чикки захихикал в кулачок. Крич огрел его не глядя полотенцем и продолжил.

– Это может подождать, – вынес он свой вердикт. Шикнул на подчиненных и, приказав им накормить лебедя, завел того в Коржиков надворный «дворец», прикрыл дверцу заклинанием, чтоб почтальон дождался пробуждения Лорда Блэка. Надо было отправляться с секретной миссией в Шотландию.

Собирая корзинку, вернее, огромную, похожую на гондолу воздушного шара корзинищу, Кричер нагунделся вволю:

– Где это видано – всякому постороннему эльфу снедь хозяйскую тащить? Пущай сам и вертится, раз к дому приставлен – чем же ещё порядочному домовику заниматься? Цены-то нынче кусаются. Бульонка говяжья, печень, да рулек бараньих пара, ну ещё филей и постная свининка мне целых 6 галлеонов стали, я 23 кната выторговал и еще кости бесплатные сэру Олсопплэрду Перлу Тайгеру Принцу Луину за опт прихватил. И этим богатством вместо гостей да господ угощать безродных болотных эльфей?! Я бы сейчас лучше сделал традиционный, печеный в глиняных горшочках слоеный пирог с луком и почками – вон как его господин граф сметал. – Кричер затаенно вздохнул, вспоминая спасителя своего бесценного ушастого подопечного, и задумался о кулинарии, которая с тех пор, как рыжая убралась из дома, столько радости старику доставляла. – То кабы деток кормить, ну и хозяина, – а то транжирить по чужим. Чей это вообще слуга, кто в том-то замке владетель? – Тут Кричера как громом грякнуло: да это ж зазноба хозяева! Знал же, что дух от лорда непутевого, гулящего мужской шёл! Да не тот, что ранее. Вон и лебедя еще с лета к нему другой полюбовник слал. Значит, шотландский маг, грязнокровка, небось!

«Ну, на месте разберусь», – решил гордый своим происхождением раб рода Блэк и, сверившись с координатами, нацарапанными хозяином на обрывке газеты, прыгнул с корзиной в Сталкер.

Пенки сидела на подоконнике, грустно болтала ножками и монотонно тёрла тряпочкой бронзовое блюдо, по выражению её лица было видно, что маленькая эльфиня скучает. Завидев чужака и не услышав никаких сигналов тревоги, она не особенно испугалась, а, наоборот, кокетливо поправила на жиденьких волосёнках атласную ленточку.