Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 89 страниц)

– Я те изучу! Ишь, изучалка выискалась. – И громче, гораздо дружелюбнее: – Хорошее, говорю, у вас, хозяюшка, подворье, можно хоть завтра шахту начать долбить. И курочки жирные, мы пяток на бульон почикаем?

Гермиона благосклонно разрешила троллям готовить пищу, даже показала им, где взять старые котлы, а потом обратилась к Мартинсену:

– Ким, кажется? Можно вас так называть? На «ты»? Отлично. Пожалуйста, попроси своих хозяйственных ребят не копать возле нашего дома? А то тут недалеко Евротоннель.

В какой-то момент поднялась лёгкая паника: Вантуле, внезапно сообразившая, что нигде не видит Коржика, всполошилась и выбежала его искать. Неужели пёс остался в тоннеле? Или сгинул при нападении?! Её дружно принялись успокаивать: все отлично помнили, что во время похода по подземелью четвероногий член коллектива крутился под ногами… кажется… Устойчивое ощущение присутствия пената где-то рядом одолевало и Сольвая, и Мартинсена, и Джеймса… однако собаки нигде не было видно!.. Ах, нет, фу, отлегло! Вон он, бежит со всех лап по изумрудной лужайке, довольный и радостный. Нашёлся, приятель.

– Где тебя носило? – Счастливая Матильда присела к нему и тут же была облизана с ног до макушки. – Мы испугались, что ты потерялся. Пойдём, дружочек, в дом, к Кричеру. – Коржик послушно направился за ней.

====== Глава 54. Dover Big Seven ======

– Ты уверен, что в Аврорат никакого сигнала тревоги не поступало? – У другого окна, тоже по случаю тёплого октябрьского дня распахнутого настежь, Гарри озадаченно переговаривался с Люпином. Тот ответил ему выразительным взглядом, однако Гарри не заметил: то и дело косился на мистера Сванхиля, демонстративно устало и выверено-вальяжно расположившегося на мягком диване и листавшего толстую хозяйскую книгу. С неподдельным интересом, надо отметить, листавшего, даже шевелившего губами – так его, видите ли, поглотили загадки Деломеланикона (1), – а на самом деле стрелявшего в Поттера глазами.

Тедди не выдержал – такой у него возник хулиганский порыв (а чего эти двое, как феечки-недотроги влюблённые, в гляделки играют!) – и, подойдя к Сванхилю, как бы мимоходом перевернул в его руках книгу, которую тот читал кверху тормашками.

Юный Малфой не смутился, а лишь приподнял бровь:

– О, благодарю, господин аврор. А то я думаю, схемы и гравюры какие-то странные. Так стало гораздо понятнее.

Ким нетактично заржал:

– Gor dem, genosse! (2)

Джеймс стукнул его под столом ногой, Рон сделал лицо кирпичом – притвориться, что ему не известно об… э… деликатной стороне отношений между Гарри и этим молодым ангелоподобным пареньком с упрямым подбородком, без спроса взявшим с Гермиониной полки книгу, у и без того немного растерявшегося от последних событий Уизли не получилось.

Гарри смешался и повторил слишком солидным басом (чем вызвал новый приступ Гулева ржача):

– Ты уверен, что никаких сигналов тревоги в Аврорат с Гриммо не поступало?

– Уверен. Говорю же, ни-че-го, – терпеливо ответил Люпин. – Тихо, как в норе сдохшей мыши. Получается, что Бруствер перед нападением прикрыл чем-то твой дом? Или не Бруствер?

– Не верю я в совпадения. – Гарри сделал над собой усилие и отвернулся от Сая. – Кричер с риском для жизни припёр документы и какие-то ценные склянки – и тут же отморозки с автоматами? Как они вообще подошли к моему особняку? Министр просто обосрался и решил отбить свои секреты наскоком. А мы, ротозеи, прошляпили этот боевой отряд. Шутка ли, наёмники-магглы на службе у волшебников! Крутые парни, между прочим, таких за неделю не соберёшь и не обучишь. Знаешь, – Гарри задумался, – там и магия была, провалы времени, вообще что-то странное. Экспертов бы побыстрее ко мне в дом загнать – чтобы по горячим следам поработали. Или хотя бы образцы собрать.

– Сейчас об этом не может быть речи.

– Понимаю. А жаль. – Гарри вздохнул. – В дом-то они точно с магической подачи попали – ломанулись как стадо носорогов. – Он понизил голос: – Боюсь, что на уничтожение работали. – Джеймс, услышавший его, навострил уши и собрался, тревожно глядя то на отца, то на Кима. – Ладно, потом обсудим, чего гадать-то, а пока надо разобраться, за что же это господин Министр так нагло воевать ринулся. Тедди, пошли сейчас запрос, всё ли спокойно, что слышно? Надо сориентироваться на местности. Только не напрямую, не пали этот дом.

– Обижаешь, крёстный. – Люпин отошёл к камину и начал буквально колдовать в топке. Вскоре вернулся: – Никакой тревоги, всё спокойно. Выходит, Бруствер решил это… замять? Или что?

– Не знаю, – Гарри выглядел не слишком уверенным, – давай не делать резких движений. Ответа на ход Бруствера не будет – пусть он сам разгребает то, что наворотил, а мы сделаем вид, что не при делах, и понаблюдаем, куда он вырулит.

И Рон, и Мартинсен, и Джеймс, и Сай согласно кивнули. В комнату вернулась разбиравшаяся с троллями Гермиона.

*

Совещание началось сразу же после того, как послали предупреждение всем Уизли, Поллакам и остальным Мотылькам – никого из беглецов не искать и не соваться назад на Гриммо. Четыре часа – не меньше! – ушло на то, чтобы разобрать все доставленные Кричером сокровища и прочитать бумаги. Общий план Кинга вырисовывался... неясно.

– Чего-то не хватает, нескольких важных звеньев. – Теодор, как-то ненароком взявший на себя роль председательствующего на этом заседании Большой и Очень Серьёзно Настроенной Семёрки, откинулся на спинку стула. – Бруствер – параноик: зашифровывать думосбор! А я-то дивлюсь, чего это в последнее время у господина Министра такое выражение лица, словно… того… в туалет терпит, – Люпин, глядя на Гермиону, чуть стушевался, – а это он, оказывается, пытается думать Атбашем (3).

– Ну надо же! Посмотрите, только с пятого раза открылось! Да тут легко можно на диссертацию материал набрать. Интереснейшее колдовство! – Гермиона лихо орудовала с Кричеровым «приданым» волшебной палочкой и быстро записывала что-то на пергаменте – из-под её пера «выполз» уже приличной длины свиток. Её глаза сверкали от азарта; Рон, если честно, мало что понимавший во всех этих бумажках и странных склянках (почему-то вонявших касторкой), наполненных содержимым Брустверова Омута памяти, и предпочитавший не мешать дешифровальщикам, откровенно залюбовался женою.

– Не вырасти я на маггловском кино – ни за что не догадалась бы, что это за скрепы, – не без гордости заметила та. – Кадры из фильмов и речитативы из опер – и вот вам неподдающийся расшифровке бред! Ну что, очистил последнее воспоминание? – поинтересовалась миссис Уизли у старшего Поттера, продолжая чертить на своём пергаменте стрелочки и кружочки и заполнять их мелкими надписями.

– Да, – вяло ответил тот, – но ничего существенного: про реформу содержания эльфов – хуйня... прости, бесполезная.

– Погоди, что про эльфов? – оживилась Гермиона.

– Опять на старое потянуло, да, Герми? – Усмехнулся Гарри. – Вон, у меня теперь целое стадо разнообразной мелкоты, хочешь, тебе парочку сдам в аренду или на опыты? Не сердись, шучу. «Подлюди» – так их наш новоявленный фюрер обозвал.

Гермиона и правда нахмурилась, но глаза ее засияли ещё ярче, очень так знакомо засияли.

– Что у тебя, Гарри, в доме происходит? Ты вообще понимаешь? – вкрадчиво спросила она.

– Да что такого-то? Всё ординарно, у всех так, наверняка, – Главный аврор попробовал… отбрехаться и почувствовал себя мальчишкой. Украдкой бросил короткий взгляд в сторону Сая.

– Нет, Поттер, ну ты как был троечником, так и остался. – Джеймс на откровения подруги отца заинтересованно поднял брови: «О! Как интересно!». – Никогда две расы не могли сосуществовать на одной территории. Ни-ког-да!

– Не понял… – Гарри реально не понял. И судя по переглядываниям «честной компании» – не он один. – Ты про мой дом? Так тролли ведь в подвалах живут… хотя… да… – Недавно «коронованный» лорд Блэк потёр лоб. – Ночуют у Джима в спальне... и с Кричем, вроде, без эксцессов, столуются вместе с нашими обормотами... Так не должно быть?

– Потом смотри – все эльфы живут гнездами или строго по одному. А твой, блэковский, – и тебя принял (невесть какого по счёту для него хозяина, очень мутного по крови), и детей твоих, и… Внимание! – Гермиона подняла указательный палец. Её муж даже сглотнул от предчувствия рождающейся прямо на глазах сенсации. – Принял. Сирот. Чужого...

– Разведения! – неожиданно хихикнул Тедди. – Простите, я это от усталости… Да, ты права – заметил! Это крестному – всегда некогда.

– То, что ты говоришь об этой эльфийке… – Гермиона сбилась с мысли и накрыла ладонями уставшие глаза.

– Сай, расскажи. – Гарри впервые за день (тоннель не в счёт – там было темно…) посмотрел открыто прямо на Сольвая.

– Да, – тот кивнул и выпрямился, – Пенки родилась в замке Сталкер, во-первых, непонятно от кого: взрослых эльфов там во всей округе не наблюдается, да и магией не пахло. Гарри… мистер Поттер поэтому и купил замок – чтобы внимания не привлекать. И пол – не знаю как у остальных – у неё открылся только… ну, позже. Возраст приблизительно пять-шесть месяцев, а может, и больше, не признаётся или не помнит. И я подозреваю, что к дому её просто некому было привязать. Однако имя у нее было, и разговаривать козявка умела, ну и прочие навыки, типа готовки… Ага, а вот убирать никак – а это же у домовиков врожденное, да? И спасла двух братьев; без хозяина не впала в спячку и хозяйствует одна. Не может себя наказывать – не умеет, нарушает прямой приказ. Если я что-то понимаю, то речь идёт о мутации эльфийской магии, вернее, об ослаблении древнего заклятия в целом, – закончив, Сольвай, как примерный ученик, изложивший сложный урок кратко и по делу, снова сел свободней, но на Поттера ни разу не взглянул.

– Надо бы у самого Кричера расспросить – и про портал, и про помощь эльфов – небывалое дело! – подал голос Джеймс.

– Ну Добби-то Гарри помогал, – вставил Рон.

Гермиона, размышлявшая на ходу, казалось, наконец ухватила кончик мучившей её, ускользавшей идеи:

– Первый толчок дала победа Гарри… Выходит так. А ещё… И… Тут много факторов…

– Плюс твоё чувство справедливости, – попытался слегка разрядить обстановку шуткой Гарри. Но миссис Уизли даже не улыбнулась, лихорадочно соображая. И в итоге выдала:

– А ведь правда, Кима Кричер не боится! И сам Ким – другой, совсем другой вампир. Расы стали меняться… – В возникшей тишине голос Гермионы звучал тревожно и чуть удивлённо.

Тедди понимающе кивнул:

– Я ведь тоже, если разобраться, не совсем обычный наследник оборотня.

– Э… Что? – в один голос спросили Гарри и Рон. – Вы о чём вообще?

Граф Зоргэн по-простецки почесал волосатую макушку.

– Так вот что знал Крич, и над чем работала лаборатория «шесть» у невыразимцев! – вдруг присвистнул Джей.

– Откуда ты знаешь?! – Нахмурился Поттер-старший. – Это государственная тайна.

– Да брось, па. Гоблины всё знают.

– Вот, ещё и гоблины! – довольно подтвердила Гермиона то, что стало для неё очевидным, и во что ещё не совсем врубались остальные.

– Ты в гоблины подался, уже огоблился! Что я с тобой делать буду – ни заначку припрятать, ни налево сходить? – шутливо испугался Ким.

– Не… не огоб… – И Джей замолчал. – Блин, а ведь и правда – после нашей помолвки… то есть Ким – ну типа ж вампир, стало быть, их патрон в некотором роде. И мне стали больше доверять… и многое доверять.

– Да не хотели наши эльфов мочить. Брехня! – вдруг, как будто силясь что-то вспомнить, невпопад отозвался совсем уже не шутящий Мартинсен. – Если надо – у мамани спрошу, но помню, что было не так, как у вас, магов, излагают. На самом деле что-то типа затихшей войны. Конечно, с годами боевой дух мог и подвыдохнуться... У вас же есть по-настоящему старые эльфцы? Вот у самого Крича поинтересуйтесь, чего там случилось и как между евонными предками и первыми носферату.

– А Кричер, – Гарри обвёл всех тяжёлым и… виноватым взглядом, – боюсь, не выживет. В Мунго его не примут, в Отдел Тайн – не вариант. Бюро по распределению эльфов – ваще лесом. Я всё испробовал ещё дома – не жилец старикан, раз на мою магию не отзывается. Связь прервалась, значит, конец. Как Лили сообщить? – Он уставился на свои ботинки.

У Сая защемило сердце, захотелось пересесть поближе к Гарри, коснуться плечом его плеча, хоть как-то поддержать. Жалость? Вовсе не то чувство, которым стоит гордиться мужчине. Жалость – к незнакомому, чужому домовику, ещё более старому, чем пыль на гробницах его первых хозяев, верному, заслужившему скорбь на лицах знавших его волшебников, который сейчас испускал дух в соседней комнате, на руках у так и не ставшей его полноправной хозяйкой невесты юного наследника Поттера? Или жалость к любимому, которому сейчас не слишком сладко из-за смерти, казалось бы, никчёмного, да ещё и вредного раба, ставшего незаменимым… другом?.. Сай подумал, что его Гарри достоин не жалости, а чего-то гораздо большего, и остался сидеть на своём месте.

……………………………………………………….

(1) Или «Девять врат в царство теней» – тёмномагический гримуар, яркий представитель древней книги по черной магии, известной также под названием «Книга Древнего Света». Была найдена в каталоге сожженной Александрийской Библиотеки в 646 году, также ею владел Роджер Бекон и цитировал ее. Один экземпляр текста, предположительно, принадлежал Царю Соломону, на эту книгу ссылался Джордано Бруно. В 1666 году Деломеланикон отпечатал венецианец Аристид Торкья, за что был сожжен на костре. Часть оставшихся экземпляров книги находится в букинистических магазинах. Считается, что автором гравюр к гримуару и части магических загадок и заклинаний был сам Люцифер.

(2) Смесь датского и немецкого, что-то типа: Сделай их (утри им носы), товарищ!

(3) Шифр Атбаш – шифр простой замены, частный случай шифра подстановки – древнего метода шифрования.

====== Глава 55. Малые народы. Часть вторая ======

Болезнь, магическая травма – или как её? неважно – уносила Кричера Бетама Овероди в долину ласковой смерти… Он чувствовал ветерок, такой, будто кожа была не его, а чужая– нежная, совсем светлая. И шелковистые волосы играли с этим летним, напоенным травами ветром… «Волосы?» – подумал Кричер и пришёл в себя. Он крякнул, но удержался от того, чтобы застонать. Прислушался. Осторожно открыл глаза. Прямо перед ним на столике трепетала разноцветная радуга, нет, витраж. Витраж? Откуда такие воспоминания? Блажь какая! Мир домового эльфа всегда серый, размеренно бесцветный. Ну темное и светлое – и всего-то! А тут – солнечные лучи богато прыснули красным, алым, пурпурным, лиловым, гранатовым, бордовым; наложившись друг на друга, оттенки голубого и зеленого создавали буйную гамму сложной объемной палитры: не просто синий, а морская лазурь и густой ультрамарин, не бесхитростный желтый – а жаркий полуденный зной, раскаленная пустыня; закатный пурпур и сливовый туман поблескивали в гранях хрусталя. Натюрморт из запахов, отражений, форм… бликов бутылочек. «Лечуть! – подумалось старому слуге. – Заботятся. Интересно, это кто зелий наварил? Если мальчишка, то точно помру. Но хоть красиво, эк всё искрится, будто праздник… Огоньки, ленты, танцы… Гранатовые подвески и перстни…» Его снова одолевала дрёма, но ярко-белая, вышитая мелкими цветочками и тенью кружев салфетка держала сознание, не давая соскользнуть в сон. Делая белый цвет – нестерпимым светом, пятном, вырванным из полусумрака комнаты. Геометрия выпуклого бока высокого фиала привлекла взор, который скользил по соединению горлышка с пузатым «телом» сосуда, потом снова внимание Кричера сосредоточилось на притертой стеклянной пробке, похожей на острое навершие башенки замка, хотя, конечно, это всё преувеличение и была она попроще. Сие мнимое путешествие завораживало, уводило с неясной мечты о пролетевшей грозе, возможно, о луге под жемчужным пологом росы… И снова глаз возвращался на поверхность предметов – на рокальное блюдо с фарфоровым завитком в виде трубящего в раковину тритона. А на нём – спелые лимоны, розовые пушистые персики. Вот и запах появился… но чудной – резеда, а не фрукты.

А потом запахло смертью. Тонко, будто издалека принесло дымок костра, но сэр Бетам Овероди узнал бы этот запах из миллиардов других. Слишком часто ему приходилось вдыхать его.

«Сэр?» – Кричер вяло удивился – воспрянувшие было силы стали вытекать из него, как из дуршлага. Краски вокруг поблекли, мир, быстро перепрыгнув чёрно-белую версию, ввинтился в густую, топкую серость, становившуюся всё плотнее, темнее. Чернее. Глаза старого эльфа закрылись – хозяин, колдовавший над ним, так и не встретился взглядом с Кричером. Ну и правильно: негоже рабу в светлые очи мага пялиться. Ни пальцем, ни ухом медленно тонущий в черноте эльф пошевелить не мог, только – думать. «Не было тогда сэров никаких. Господ – тож. Уважительно обращались друг к другу «олеранииймэтэ» – «достойнейший». Язык магов – плутовство и тщеславие… И сами они – плуты, ах, какие плуты, крысы, поэтому и выживали. А нас, благородных, выкашивали Красноглазые Жнецы…» Перед глазами Кричера мелькнула тень вампира – сердце взорвалось от ужаса! Хотелось жить! Как хотелось! Жить! Жить! Дышать, вкушать пищу, слышать голоса, служить, кашеварить, скрести грязь, нянчить чужих детёнышей. Любить!»

Видеть он не мог, но чувствовал особую вибрацию подземелья, грубо тёсанных каменных сводов, слышал скабрёзные шуточки пришлых троллей, знал, что хозяева рядом, что четвероногий дружочек бьётся не на жизнь, а на смерть за их Дом. За их общий Дом… Его нёс на руках вампир. Почти друг. Олеранииймэтэ Бетам Овероди секундной вспышкой, неразумно вкладывая в неё остатки сил и красок, вспомнил друга Зурбана, старшего из клана Альба Нехтон, позволившего в тот самый последний раз, в День Смерти, уйти нескольким эльфам, отпустившего из ловушки тех, кто остался от могучего клана Овероди… Чей друг? Деда, прадеда?.. Дальше – стоп! Нельзя вспоминать! Никогда!!! Слишком неразумно, слишком беспечно… – Тарван (1) накрыла Кричера самым тонким и самым прочным покрывалом…

*

Плача благороднейшей Грании (2) Вальбурги он никогда теперь не услышит. Эти врата закрыты навек и заколочены костяными гвоздями.

Плача любезной сердцу старика Лили Полумны – тоже. Не успеет… Да и не хотел бы он, чтобы лучистые глазки юной леди Поттер краснели от слёз…

– Кричер, боюсь, не выживет, – сказал Гарри Поттер.

«Что ж, тогда ты, повелительница Тарван, поплачь обо мне! Не жалей солёной воды. Сочтёмся».

*

Второе имя Тарван – Эхо…

– Кричер, боюсь не выживет! – будто про себя проговорила Мати и всхлипнула.

– Нет, деда! – Пенки встала на цыпочки и обняла покалеченного старика за шею. Дышал он рвано, с губ то и дело слетали странные звуки – будто занятый делом, лишенный слуха мастеровой напевает себе под нос…

«Сёстры милосердия», чародейка и эльфиня, всхлипнули уже на пару… А Кричер… Кричер лета-а-ал!

*

Он не помнил этой песни, но мелодия возникла сама, где-то за пределами сознания, и пробилась сквозь годы забвения тревожащими словами, сначала зазвучав непривычно, как вздох… Пел женский голос, чем-то родной, но совсем незнакомый…

Горит огонь – не жжет, а согревает.

Течёт река – прохладна и тиха…

Эйр окии май кинэне оллалуэ (3).

Цветет земля – нежна и зелена. Пух воспаряет –

Снежный локон вихря.

Эллим дэ вейнэ нинэ талиулэ

Печали горькой, подневольной доли

Тебя несут из материнских рук.

Олеэ нолдор Кримэ Чинэ Реу

Не будет счастья в бесконечной боли.

Судьбу не облегчит ни брат, ни друг.

Сарати Илувара гибэ мэу

Идут столетья – память угасает.

Род истощился, но заря взойдет!

Эллим де вейнэ нинэ талиулэ

Сверкнет победой, наш народ спасет

Тот, кто свободу эльфам всем вернет!

Тенгвар ми кирт мар иль валарэ

Не станут крылья черной ночи виться.

Ты спи спокойно, милый мой сынок.

Дар Синдарин таргарэ олохай

Смотри, взлетает золотою птицей

День новой жизни, только выйдет срок!

Бетамэ Овероди мирэ волла`ай

Валар кирт ми сарати ми сарати…

И что-то несло его, легко так, поднимало в синее до слез небо. И Кричер вспомнил, что есть в мире ласка, и сердце замерло…

«Это мать? Это мама была? Лица не знал её…» Материнство у эльфов длилось лишь день – от первого крика до того, как отдадут дитёнка в рабство… Только день свободы, до заката… И пришел хозяин, забрал себе – не было тепла – только послушание и работа без края. «О чём пела мать? Дар Илувара (1) – смерть. И этого лишены были эльфы, тоска Высоких. Невыносимой тоской умирали предки, и только рана в сердце злой сталью могла унести их в темный мир… А нам – лишь кротость и страданье, и наказание, и неволя. Без родичей, без близких и семьи… Не дру`ги были эльфы друг для друга… Но!.. Камень каждый втайне сохранил, тех кто откликнулся на Зов – аварии. А что, что было в той песне? Мерлин, последние строчки… важное, чудное… Про две слезы… что подарят… Исцеление… – только они. Не бойся, сын – придет тебе услада, от смерти только то спасет – когда слезой блеснут две пары глаз, подарят состраданье от всей души – эльфийской с колдовской… Да когда ж это ведьма заплачет над рабом?! Эх», – подумалось почти в сознании.

Мрак отступал, чувства возвращались, мелькнул свет. На лицо умирающего эльфа закапали соленые дождинки.

Кричер дернулся, открыл глаза… Манка о воинах в серебре доспеха канула. Запели птицы… и никто не плакал…

………………………………..

(1) Смерть на языке древних эльфов. Две смерти. Древние эльфы не умирали от старости и болезней, получали смерть в дар, а к их выродившимся потомкам приходит неблагородная смерть Тарван, чем-то похожая на скелет с косой.

(2) Имеется в виду кельтское имя «Любовь», своеобразный интимный псевдоним.

(3)

Эйр окии май кинэне оллалуэ Другая нить, невидимая глазу

Эллим дэ вейнэ нинэ талиулэ Как паутинкой прошивает годы

Олеэ нолдор Кримэ Чинэ Реу Враги друзьями обратятся сразу

Сарати Илувара гибэ мэу И с новым именем пройдут невзгоды

Эллим де вейнэ нинэ талиулэ Так добровольно возвратить осколки,

Тенгвар ми кирт мар иль валарэ Не быть рабами племени валаров

Дар Синдарин таргарэ олохай Слезу прольет как только

Бетамэ Овероди мирэ волла`ай Дева – восстанет род бетамских Овероди

Валар кирт ми сарати ми сарати… И эльфы больше мира не нарушат…

*

Рон не то что бы томился, пока все разбирались и бурно обсуждали открывшиеся детали дела и всякие там заумные тонкости, но голову занять ему было нечем – и вот в неё, в рыжую, полезли совсем неуизлевские, несвойственные мысли: «Странный какой мальчик. Примерно ровесник нашей Розе, с виду – пацан пацаном, но почему-то не выглядит ребёнком. Меня так же шандарахнуло, когда увидел дочь на первом настоящем балу: прям дама, фигуристая такая, величавая, ухажёрам глазки строила. Испугался я даже, что, типа, замуж придётся выдавать. Вот и этот пацан не производит впечатление мелкого; взгляды, жесты – равный… Но всё равно слишком молодой. Неужели он с Гарри вот так прям... любовь? Руки-то вон у этого Сая какие – пальцы все ровные, белые как у… статуэтки. Лицо красивое, но на Драко всё же непохож. Может, потому что губы не поджимает и не кривит. Только волосом. Интересно, а о чём они разговаривают, когда наедине? Вот ты подумай, Малфой – и будет членом моей семьи. Странно-то как! Мир меняется прямо на глазах...»

Задумавшись вот так, особенно представив Гарри с Саем во время интима («Да случайно же, забодай меня Мерлин и сто валькирий! Само собой в башку скакнуло. Чур меня, чур!»), Рон стал похож на переспелый помидор – покраснел так, что аж щёки вспыхнули. Но этого никто не заметил – после слов Гарри о Кричере комнату затопила тяжёлая тишина. Уизли встрепенулся чуть неуклюже, по-воробьиному, и эхом повторил последнее, что смутно выудил из разговора, как-бы констатируя:

– Кричер не выживет.

Вышло ужасно нелепо, Гермиона послала мужу уничижительный взгляд.

И тут дверь открылась – и вошла сияющая Матильда. А за ней, нетвердо ступая, показался предмет трагического молчания, поддерживаемый под руку курносой домовушкой.

*

К утру собрание закончилось. Сделали многое, но и обдумать надо было ещё много. Естественно, ночевать все, кроме Мотыльков, остались у Уизли… ну получается, только Поттер-старший, Джеймс, воскресший Кричер и тролли с мелкими. Едва разместились.

Пока Гарри, полностью погрузившись в Брустверовы документы, сидел и пил, наверное, сотую чашку кофе, Мартинсен, Сванхиль и Вантуле аппарировали, причём Сай даже не простился. Ушёл как чужой. Ведь Гарри ему чётко сказал: всё хорошо, просто сейчас не тот момент, не для нежностей, не для любви. Эх…

Со вздохом в груди Поттера разлилась горечь. Он потёр усталые глаза и вновь прилип взглядом к свиткам. Только машинально устроил руку на область сердца – щемило.

– Что будем делать, крестный? – спросил, подойдя и неэлегантно привалившись к холодильнику, обычно собранный Люпин.

– Ты как ни в чем не бывало явишься на работу и внимательно прочтешь «Пророк», сходишь на планерку, пусть её Мортон проведёт. И жди.

– А ты где?

– А я, блин, в Мунго. Сейчас с Гревсоном свяжусь. Буду притворяться не сильно раненым после нападения случайно заскочивших в мой дом грабителей, с которыми, как нам всем объявили, доблестный Аврорат под моим же выдающимся руководством расправился в два счёта. Всё-таки попрошу ко мне домой невыразимцев заглянуть, потихонечку, думаю, им будет интересно.

На том и расстались.

Министерство молчало. Это было и хорошо, и плохо. Но скорее – хорошо: у антиправительственной коалиции осталось пространство для манёвра. Не готов был Гарри к открытым военным действиям. Вернее, подготовился-то он неплохо, однако уж очень сильно не хотел втягивать близких ему людей в настоящую войну. Сегодня Кингсли сделал первый за последнее время серьёзный ошибочный шаг, продемонстрировал, что не так уж он и непогрешим, при всём-то его административном ресурсе. Отлично, так держать. Шаг за шагом оттеснить этого чёрного короля, спихнуть его локтем с шахматной доски и заныкать в рукав – глядишь, и никакие шахи и маты не потребуются.

Информации о нападении на дом Главного аврора не было. И Гарри, естественно, посоветовавшись с Гермионой, Роном и Тедди, вернулся со всей своей капеллой на Гриммо. Тролли и эльфы за пару часов навели в комнатах относительный порядок, Джеймс, хоть и провел весь день как на иголках, ночевать пришел домой.

Во все двери врезали самые современные маггловские запоры («Дожили! Позорные железяки в доме Блэков! Безобразие! – без умолку ворчал абсолютно здоровый Кричер), по забору наладили сигнализацию, реагирующую на движение, заказали бронированные листы для обивки стен и полов. Киллэ предложил устроить в кустах растяжки, но Гарри приказал троллям сдать все взрывчатые вещества, коих у хозяйственных норвежских копателей оказалось целых четыре (в смысле, гранаты…). В воздухе пахло свежими Защитными и Сигнальными чарами. И ощущалось затишье. Предгрозовое.

====== Глава 56. Мюнхен – Лондон – Азкабан ======

Переезд в Мюнхен случился спонтанно. Вообще-то оказалось, что ребята намекали Саю на горящий контракт на музыкальное сопровождение знаменитого баварского Октоберфеста, им же собственноручно и подписанный. Однако в Саевой голове что-то сместилось – и переселение в другой город он воспринял как аврал.

В распоряжение Мотыльков щедрая приглашающая сторона (крутая пивная Goldene Bar с гламурной дискотекой) определила целый отель, наверное, самый роскошный в Богенхаузене, пятизвёздочный Freisinger Hof, и роту вышколенного охранно-обслуживающего персонала. Первым делом уставшие с дороги Мотыльки наведались в богатый винный погреб и слегка отметили «новоселье», потом посетили парную баню, Мати зависла в тренажёрном зале, а к вечеру мужская часть слегка нетрезвой компании отправилась по шатрам пивного фестиваля. Только Herr Svanhil предпочёл отдохнуть в одиночестве на террасе, выходящей на Английский парк. Друзья не стали его уговаривать. Тем более что Матильда, внезапно решившая прогуляться с парнями (а судя по её строгому прищуру – присмотреть за ними, как бы чего не натворили и не поставили на уши Мюнхен), не могла взять с собой на праздничный и шумный «луг Терезы» (в центр проведения октоберфеста) Коржика – и оставила его на временное попечение Сольвая.

Стемнело, но лампы включать не хотелось – город и так сиял огнями. Днём такие разные, по ночам все крупные города мира (если не находиться рядом с характерными достопримечательностями и не замечать климатические особенности) превращаются в близнецов. Даже ароматы в воздухе витают похожие: мегаполисы пахнут асфальтом, автомобилями, каменными стенами, пылью, деньгами или их отсутствием, искусственным светом, цветами, которым приказывают, где расти, усталостью. Одиночеством. Чуть в стороне – жизнь, а ты будто отделён от неё бронированным стеклом, запечатан, как пчелиное дитя, в прозрачную ячейку: тепло, безопасно и даже уютно, а грустить или радоваться по этому поводу, ценить эту своеобразную защиту, даруемую городом, – каждый решает сам…

Гулёны задерживались, однако это не особенно беспокоило Сая – уж очень ему хотелось посидеть в относительной тишине. Даже алкоголь не шёл: заказав было ингредиенты для коктейля (коньяк, вермут и гранатовый фрэш), Сольвай так и цедил через соломинку терпкий и вяжущий ярко-рубиновый неразбавленный сок «зернистого яблока». Сейчас рвануть бы в Сталкер, поплавать на лодке по ночному заливу, погреться в фуро, потом полежать на колючем пледе возле жаркого камина. С Гарри… Лучше на шкуре? Медвежьей, косматой. Или на пушистом одеяле из лисьих хвостов. Надо заказать специально для замка. Хотя… жалко лисиц, без хвоста – попробуй, побегай по лесу, порадуйся жизни…

Довольно долго он крутил в руке, то грея между сложенных ладоней, то, наоборот, «проветривая» (легонько поверчивая на кончике мизинца), кольцо, присланное Поттером. Казалось, что гранатовый сок пахнет мёдом. И даже пьянит, как медовуха… Интересно, а если взять и надеть этот металлический ободок на палец. Просто так. Разве что-то изменится? Мюнхен перестанет горланить свои пивные похабные песни и заиграет Вальс цветов? Или запоёт голосом Марии Каллас Каста Диву? Или луна станет зелёной? А перед отелем вырастет секвойя? Или в сутках станет тридцать часов, а в Изаре заведётся барракуда?.. Сольвай усмехнулся своей буйной, но какой-то неоригинальной фантазии и решил не рисковать: пусть кольцо ему наденет Гарри, так будет правильно. А сам он тоже приготовит для любимого колечко. Ну, право, не невеста же он, чтобы жених его окольцовывал. Кто Гарри по гороскопу, лев? Вот и отлично: простенькая «чека» с алмазом карата в полтора, а лучше – в два, будет кстати. Дороже Сай не потянет…

– Ав! – подтвердил правильность направления его мыслей заскучавший четвероногий сэр.