Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 89 страниц)

– Получается, что выше. Подсадить, мотылёк? – Поттер оказался сзади и дыхнул ему на ухо. Кажется, он улыбался – Сай чувствовал. Точно так же, как чувствовал вот это громадное дерево. Обалдеть! – Или сам долетишь?

Да, настоящих крыльев ему сейчас не хватало...

– Спасибо, и так нормально, – ответил он суше, чем собирался, и, отступив, чуть не споткнулся о ветку. Близость Поттера манила и раздражала одновременно. Надо было срочно определяться.

– Тогда костер? Знаю, что заповедник, но мы ж потом уберём. Да, Гиперион?

– Почему Гиперион, издеваешься? – Сольвай недовольно копнул сухую землю носком туфли. Настроение было странным, он плохо понимал ситуацию. То, что Поттеру хотелось блеснуть своей магической силой – это понятно, непонятно только зачем... На что это похоже? Выходит, он, Скорпиус, не разобрался, чего хочет аврор? Для одноразового перепиха, даже чтобы особо острую охотку сдернуть, так не стараются. Тем более что Саю не нужны были ухаживания, и он это весьма определённо дал понять. Куда уж определённее? И ночной поход в Редвуд ухаживаниями никак не назовёшь... А может, Поттер всегда...

– Нет, не издеваюсь, следую знакам судьбы, – просто ответил Гарри, перебив мысли Сольвая. – Правда, было тут: открываю учебник дочкин по астрономии – и... представь, я ж, знаешь, по академическим дисциплинам такой лох был... ну нихрена в них совсем... как-то... Так вот, и первое, что читаю – про туманность Бабочка (5). Зверски красивое зрелище, кстати, в созвездии Скорпиона. Жалко, на небе не найду...

– Видел. – Сай дёрнул плечом, то ли от досады, то ли так просто...

– А потом и машина эта, и ещё спутник Сатурна – голубой Гиперион... Нет, я в совпадения не верю, а когда судьба носом тыкает... В общем, пора нам поговорить серьезно, а тут, в лесу, никто и ничто не помешает. Согласен?

– Ну... – Сай огляделся вокруг. – Костер точно не помешает, так думаю. – Он опустил сумку на мягкий от перепревшей за века хвои грунт. – Давай хворост наберём руками, а то колдовать в этом месте как-то стремно.

Они разошлись. И некоторое время был слышен только хруст сухих веток и редкий дальний лай рейнджерских собак. И Поттеру и Сванхилю пауза была как благодать, ну, может, только одному Саю, за Гарри он бы не поручился.

Когда пламя, как огненные фейри, заплясало на сушняке, Гарри и Сай, не сговариваясь, заняли места напротив друг друга. Один, вздохнув, приготовился что-то спросить, другой опередил его:

– Мне нравятся твои стихи, Сай. Ты отлично поёшь, и постановки на сцене у вас необычные, сильные. Жаль, я раньше тебя вживую не слышал и не видел. Может, и издевался бы поменьше, и говорить нам с тобой не так тяжело было бы сейчас.

Сай слегка опешил: вот и готовься к встрече с этим... с кем? Он сглотнул:

– Да, хороши оба, – сказал и посмотрел сквозь плащаницу тёплого дрожащего воздуха, поднимавшегося от костра на «Огненного бога». Поттер в таком освещении был очень красивый, какой-то спокойный и даже торжественно-величественный, и показался Саю частью этой земли, этих холмов, гор... древним идолом... Кто тут жил, ацтеки? Нет, вроде другое племя, кольтеки, что ли... В груди отпустило. – Я подумал, что ты просто играешь – так всё развивалось, – Сай решил сказать правду.

– Чтоб я сдох! Нелегкие игры, болезненные... Нет.

– Хорошо, что нет. – Сольвай потянулся, чтобы подбросить хворост, в огонь вместе с ветками посыпались хвоинки, длинные, как мертвые богомолы, и каждое “тельце” вспыхивало синим. – Жалко только, что я улетаю, в ночь завтра.

– А я на тебя маячок навешу аврорский и везде найду.

– Вот спасибо! – криво ухмыльнулся мятежный поэт. – А то вдруг потеряюсь, со мной это, знаешь ли, частенько случается.

– Я заметил. Поедим... э... по-солдатски? – спросил Поттер, расстёгивая небольшую дорожную сумку и доставая из неё уменьшенные магией термос и контейнеры с бутербродами и шоколадом. – Что ты любишь, не знаю.

– Хлеб с медом, чай. – Сольвай, не стесняясь, помог ему открыть пластиковые контейнеры. При виде еды у него неожиданно заурчало в животе, да так громко. – Сыр люблю. Особенно Самсё и Голубой (3).

– Ну да, конечно, непременно голубой! – заулыбавшись, подколол его Гарри.

– Именно. Бло Кастелло. «Blå» с датского обозначает «голубой, синий». Очень вкусный, мягкий, пряный и правда голубой. Кастелло и чёрные бывают, и белые, попробуешь потом.

– Вот, блин, чая нет, я кофе галлонами хлещу. – Огорчённо пожал плечами Поттер. – Бутерброды с беконом, извини.

– Ага, давай, я не привередливый. Бекон – это же вкуснятина!

– Никогда не задумывался, какой максимальной высоты могут достигать деревья? – Гарри кивнул на Гиперион. Было очень приятно наблюдать за Сольваем, за обе щёки уплетающим бутерброды вместе с шоколадом и прихлёбывающим кофе из крышки термоса. Но затянувшееся молчание нужно было чем-то разбавить... – Могут ли они вырасти, например, до 500 ярдов?

– Считается, что любое дерево не может быть выше 130 метров из-за гравитации и силы трения внутри дерева, – пояснил со знанием дела Сай. – Так что получается, что дерево даже до 200 метров дорасти не сможет.

– Да, вот про гравитацию я забыл. – Шуточная перепалка была так легка и забавна, что Поттеру всё время хотелось улыбаться. Хорошо, что Сай тоже не отказывал себе в этой маленькой слабости – так, улыбаясь на пару, они и приговорили «аврорский сухой паёк». Гарри достал из сумки десерт – два больших яблока, красное и зелёное. – Тебе какое? – Не дождавшись ответа, он разрезал яблоки на половинки и бросил парню в руки сначала зелёную половинку, потом красную. Тот поймал ловко и сразу вонзил зубы в один сочный плод, другой разделил дольками и нанизал на прутик, поднёс к огню. Гарри последовал его примеру. Скоро на кусочках яблок вспенились пузыри, в костёр закапал сок. Вкуснотища! Поттер подумал, что никакой ресторан не сравнится с таким импровизированным, не слишком щедрым пикником, и Сай, похоже, был того же мнения: не удержавшись, он сдёргивал с палочки горячие яблочные дольки и, обжигаясь, с завидным аппетитом поглощал их.

– Тут совсем не чувствуется, что недалеко океан, – заявил Сольвай, вытираясь салфеткой и смахивая с колен крошки. – А мне дома нравятся дюны, скучаю по ним. В Англии же тоже есть дюны? И сосны.

– Конечно, на северо-западе, в районе Ливерпуля, например. Обязательно покажу тебе.

– Ага, замётано.

– Эти места и называются Ainsdale Dunes. Там водятся очень редкие маленькие рыжие белки. Лет сто или двести назад в Англию завезли больших серых белок из Америки, и они поели-изгнали-уничтожили маленьких рыженьких местных собратьев. В Ainsdale Dunes рыженьким удалось сохраниться.

– Люблю белок! Американцы – гады, поголовно, даже белки! – заверил Сольвай и поднял импровизированную кружку с остатками кофе. Поттер вторил ему, «кубки патриотов», чокаясь, глухо звякнули. – За дюны, сосны и белок!

– За белок!

– Еще хотел сказать... – Отсмеявшись, Сай с удовольствием допил кофе и показательно погладил себя по животу, – ... да ладно... А как ты вообще в Америке оказался?

– Отпуск. – И тут Гарри стало так обидно, что выжидал неизвестно чего, просрал две недели... всё пузо грел на пляжу и достопримечательности зубрил! А ведь могли же они встретиться... Хотя нет, нет. На яхте покатать мотылька было бы здорово, но небось его этим не удивить, а вот дети... – Я тут потомство выгуливаю.

– А-а-а, у тебя старший сын – тоже аврор, ну, будущий? А младшие ещё в школе, так? Значит, уедут скоро в этот ваш Хогвартс? Один останешься? Не скучно?

– А когда скучать? – лукаво блеснул глазами Гарри, стараясь внешне оставаться спокойным. – Ты же сам в школе не учился? – Тема была скользкая. И к нему такой же синей вспышкой, как те, что загорались от хвойного мусора из подлеска, который сквозь пальцы сыпал в костёр Мотылёк (и сыпал-то, возможно, для того, чтобы Гарри в глаза не смотреть), прилетело воспоминание о дневнике Сая, нет, ещё Скорпиуса, тайно прочитанном до половины и нашедшем смерть в фамильном Хоулфайере (2) Блэков. – Я буду ждать тебя в Англии, – резко свернул Поттер, – да и Германия под боком – не трудно видеться. Ты согласен? С письмами завязали, слава богу.

– Да уж, было... Извиняться не стану... Но приятно всё-таки. – Сольвай сбросил с головы капюшон и улыбнулся.

– Что приятно? – переспросил Гарри. «Хорошо, что вина не взял: и так хрен поймешь, о чём говорим», – подумалось ему мельком.

– Знаешь расписание моих гастролей? Мы же только на днях с немцами контракт подписали, шпионите, господин аврор?

– Не, пресса весь хлеб скоро отнимет у слуг закона.

– Понятно. Но, может, поговорим о важном? – Сай посерьёзнел. И плотнее укутался в куртку, запахнув её внахлёст. – Вот, скажи, что ты думаешь о любви? – Он уселся на корягу, очень похожую на ту, из сна про вепря, и вытянул ноги.

Гарри начал было шевелить угли костра, но отвлекся на коленки, округлыми шишечками выступившие под денимом, натянутым стройными ногами Сольвая.

– Ха, именно! – Тот поймал направление взгляда. – Я о том и говорю. Вот если представить безмен, знаешь, штука такая старинная, ей рыбу взвешивают у нас в Дании...

– Да понял я, продолжай. И что? – Поттер теперь смотрел на лицо Сая, на губы, на его высокие скулы, по которым плыли отблески огня.

– С одной стороны от точки приложения силы – скажем, ласка; другое плечо “безмена” – агрессия. Просто определить: если чувствуешь первое – любовь, если только второе – секс... Не то, чтобы это нельзя сочетать... даже здорово, но вот обманываться нельзя... То есть отдавать себе отчет надо, где просто инстинкт, не скажу, что неприятный, но всё же инстинкт, а с другой... короче, неплохо бы знать... не считаешь?

– Ты интересно рассуждаешь... Тебе кажется, что я... – Поттеру стало неуютно.

– Не знаю, потому и спрашиваю. Для меня всё это, – Сай показал руками вокруг себя, словно имея в виду парк, секвойи, ночь, – важно, для тебя, я вижу, тоже. – Он вопросительно посмотрел на Поттера. Тот, заинтересованный, промолчал, типа, соглашаясь. – Чего ты ждешь и чего хочешь от меня? Я... к тебе очень серьёзно отношусь. – Сольвай мельком, просто и очень хорошо, улыбнулся.

Гарри показалось, что он такую улыбку у своего Мотылька раньше не видел: тихую, спокойную, полудетскую-полустарческую. «Не сказал, что любит? – озадачился он. – Не определился? Или хорошо, что не разбрасывается такими словами?»

– И готов дать тебе всё, что ты хочешь, – продолжил Сольвай. – Я много думал, правда! Без условий, разрешая тебе быть таким, каким ты хочешь. Единственное: я себя не стесняюсь, не стыжусь, и ломать меня тоже... не надо. Ты позволь мне быть собой, без интриг всяких и прочего? Притворяться я умею, но не хочу. Так что? – Честно говоря, он волновался. Нет, не лгал, нисколько. Глупо врать, когда... Когда что? Вот, снова полез вперёд! Надо было дать Поттеру самому, первому заговорить об этом... Хотя какого черта?! Не шельмовать, не осторожничать он не собирался... «А про отцовское заклятье почему не сказал? – спросил мерзкий дребезжащий голосишко внутри. – А я с Гарри это Холодное сердце не чувствую! Может, разморозилось? Так, конечно, не бывает... Почувствую – скажу. Зачем мудрить и пугать? Я и так сам набоялся уже по самое горло. Поэтому и хочу всё сразу, без брехни и реверансов».

– Так что? – повторил Сольвай.

Поттер улыбался... Сегодня ночь улыбок какая-то...

– Ну, нихрена себе, удивил. Я про то, что... Я же тоже хочу тебя узнать... очень, Сай! Но вот так, навскидку: как считаешь, вместе сможем быть? Я не сомневаюсь, просто если что-то беспокоит, то лучше сразу решить, тогда у нас шансов больше, правда? Не хочу тебя терять. Даже думать не хочу об этом. Вот, у нас и не было ничего, а мне кажется, что мы всю жизнь вместе, что ты всегда был рядом и всегда будешь. Непривычно, но мне нравится. А вообще спрашивай, что надо, что интересно или тревожит. Любые вопросы, в крайнем случае – промолчу. Я давить на тебя и не собирался. – Зыркнул Гарри на Сая и добавил, поджав губу: – Не успел ещё. Но вот поцеловать я тебя прямо сейчас обязан, так?

– Ну, давай... целуй. Губы бантиком предпочитаете, господин хороший? – фыркнул Сольвай и заржал... А сам подумал: «Вместе... Да я всё для этого сделать готов! Если ты, Гарри, настоящий, а не фейк (4), как Генри! Ненавижу это имя... Гарри, только Гарри! Скорей покажи себя, докажи, что я не ошибаюсь!»

Смех чувствам не помеха. Поттер чувствовал, что так правильно и что это и есть настоящее начало. И всё будет зашибись – никогда такого полного, перспективного, что ли, видения у него не было: будто смотришь вдаль, летя над землёй на воздушном шаре – горизонт виден ясно, ветерок бодрит, как ранним утром, и внизу чёткие квадраты полей, лесов и... всякой другой хрени... Так.

Он прервал цепочку пространных мыслей, быстро шагнул прямо через угасающий костерок к Саю, рванул того за руку, взял за плечи и, глянув мельком в его слегка раскосые скифские глаза... Поцеловал. Не хищно и грубо, но сильно и страстно.

«Затаскали это слово, обезьяны! А ведь «страстно» – так верно звучит, так, нахрен... вот же...» – додумывать не стоило. В голове закружились, замелькали, набирая обороты в вихре возбуждения, совсем другие слова и образы. Гарри почувствовал Скорпиуса. Этим всё сказано – сердце не обмануло... Всё так... Любовь!

.........................................................

(1) Sequoia – красное дерево.

(2) Ураганный огонь, не оставляет даже пепла.

(3) Датские мягкие сыры из коровьего молока: Samsø – национальный сыр Дании, Blå Castello – голубой сыр.

(4) Подделка

(5) Биполярная туманность Бабочка (NGC 6302) созвездия Скорпион: http://v-kosmose.com/wp-content/uploads/2014/01/heic0910h-878×1024.jpg

http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/80955367.jpg

http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/80955369.jpg

15-4

Первый поцелуй, второй, десятый – какой смысл считать прикосновения губ и отмечать ими, как вехами, какие-то судьбоносные события? Сай очень хотел бы сейчас, в гарриных руках, прижимаясь к нему всем телом, сказать, что никогда прежде не испытывал ничего подобного и что именно этот поцелуй – самый главный, знаковый. Так бывает в стихах, в балладах, в мечтах, но в реальности было иначе. Сольвай не потерял голову от новых, нахлынувших цунами ощущений, у него даже не закружилась голова, он не провалился в бездну любви... Впрочем, голова всё-таки немного кружилась (от дыма, что ли), и бездну, такую, не очень глубокую, он чувствовал... С каждым движением языка Поттера у него во рту Сай всё крепче цеплялся за Гарри, всё теснее льнул к нему; казалось, земля норовит выпрыгнуть из-под ног. И ощущения его сводились к двум основным, глобальным пунктам:

«1) Сейчас будет секс, точно! Быстрей бы уже, пока не вернулся глупый страх, пока всё горит, и внутри, и снаружи, пока зелёные вспышки перед полуприкрытыми веками. Или это глаза Гарри?

2) Очень чешется нос. Я дурак? Такой классный поцелуй, правда очень вкусный, уникальный. Губы у Гарри какие-то... живые, от них энергия исходит, цепляет, тянет. Не отталкивать же его, чтобы почесать себе шнобель? Вот оно – наказание за мои грехи! Мне бы сейчас наслаждаться поцелуем мужчины, с которым согласен на всё, прям таю рядом с ним, а приходится сдерживаться, чтобы не чихнуть! Заса-а-ада!»

Гарри, не отрываясь от губ Сая, гладил его по спине. Сначала через куртку, потом под ней, через рубашку. И всё.

Воспользовавшись паузой и переводя дыхание, Сольвай уткнулся лицом ему в грудь – предатель-нос чесаться перестал, но навалилась новая напасть: удивление по поводу бездействия Поттера и сомнения, стоит ли его поторопить, ведь, возможно, это будет выглядеть мальчишеским незрелым поведением, нетерпением, да и просто наглостью? Мальчишкой сейчас хотелось казаться меньше всего. А Поттер, конечно, действовал (одной рукой нежно трогал его оголённое запястье, другой несильно, как бы нехотя, притягивал, держа за талию), но такими темпами до секса они оба не доживут! Взорвутся. Сай точно взорвётся.

Он посмотрел в глаза Гарри – и нифига не понял. Тот был на взводе, очевидно: дышал глубоко и чуть отрывисто, медленно облизывался, точно не отпуская, смакуя послевкусие саевых губ, одновременно и напрягал спину, и всё время наклонялся к Саю, тянулся шеей; на его ширинку вообще было тревожно смотреть; ещё секунда – и начнёт раздевать молодого партнёра. «Ну же, Гарри, да, хочу, чтобы ты сам это сделал! Хочу, чтобы твои пальцы ворвались мне под одежду, хочу обжигаться ими...» Но проходила секунда, вторая, двадцатая – а Поттер так и стоял, блуждая заметно потемневшим взглядом по фигуре Мотылька, как бы заворачивая его в кокон своего тщательно сдерживаемого желания, всё плотнее и плотнее. А тому это категорически не нравилось. Что не так? Истинные чувства, кипевшие сейчас в Гарри, выдавал только его кадык, ходивший туда-сюда так часто, словно он не мог проглотить или подавился, и желваки под скулами. Ещё глаза. Но этого было мало: для того, чтобы Сай ринулся в бой и смог утянуть Гарри за собой в кипящий котёл вожделения, требовался хотя бы малейший повод, ясный намёк, небольшое, но внятное движение со стороны Поттера, после которого все вопросы и сомнения потеряли бы смысл. Но Поттер стоял, дышал, смотрел, хотел – а между ними росла и росла стена.

Сай приложил ладонь к его щеке, но погладить не осмелился. Ситуация выбивала его. Действовать или нет? Впервые он никак не мог решиться на то, чего очень сильно желал. Потому что не знал, желает ли партнёр того же. Глаза говорили Саю: «Да, хочет, посмотри, вы созданы друг для друга: он и ты, вместе, один в другом, как единое целое – это будет круто!». Но какой-то другой голос, слишком разумный, чересчур трезвый, шептал: «Не торопись, вы созданы друг для друга, это очевидно, всё будет, даже если и не сегодня...»

Не сегодня... Сай осознал это, и так резко, что даже не сумел сдержать огорчения, мимика выдавала его с потрохами. И желание, крутившее ему нутро, быстренько выпустило пар. В груди ещё бухало, раненая птица его любовной охоты всё ещё рвалась в руки к Поттеру, но тяжесть в паху сменилась болезненными спазмами неудовлетворённости – от этого добровольного, почти нереального воздержания по телу пронеслось несколько лихорадочных импульсов, ещё немного – и кончил бы. Но не захотел, вот так – даже не попробовав Гарри, стоя напротив него, в штаны – не захотел.

Он отвёл взгляд – ночь, подкравшаяся к ним совсем близко, хищно и настырно глазевшая, не потрудившаяся спрятаться хотя бы за деревьями, лениво и разочарованно отступала, волоча за собой длинный чёрный шлейф. Сверху, сквозь застывшие без единого шевеления кроны, уже смотрели другие любопытные глаза – рассвета, пробудившегося в горах.

«Хорошо, – подумал Сай, – всё равно очень хорошо. Удивительно и неправдоподобно хорошо. Как в моих песнях!.. Эта дивная ночь, этот эльфийский лес, эта самая-самая секвойя, белки, которых мы так и не увидели (хвостатые сони, всё интересное пропустили!), костёр – запомнится на всю жизнь, мой Гарри... Мой? Мой... Мой!» Жаль, что не случилось, но узнать вкус гарриных губ, да ещё и дважды, – это превосходный результат первого свидания. «Первое» – чертовски обнадёживающее, классное слово!.. А если трижды?

По-хулигански блеснув глазами, он старательно провёл языком себе по губам и крепко обнял всё ещё находящегося в лёгкой прострации Поттера за плечи. Стиснул поувереннее, как смог – тот даже поморщился – и, притянув, сам поцеловал его. 2 : 1. Счёт открыт.

Ему приходилось закидывать голову (не вставать же на носочки, пф!), но лишь только розовеющее небо, то тут, то там будто раздвигавшее крону ночи, мелькнуло отражением в его глазах – те сами закрылись... Обоюдное объятие, сильное и тёплое... Такое тепло – именно то, в чём Скорпиус Малфой нуждался. Всю жизнь – и сейчас. Он успокоился и целовался так легко, как если бы поцелуи с Гарри были его естественной физиологической потребностью, как, например, необходимость кислорода. Нет, перебарщивать со сравнениями не стоит, а то они теряют силу. Не дышать человек может всего несколько минут. Рекорд Северинсена (1) – 22 минуты без воздуха – никто не побил. Тогда вода? Или сон? Без воды среднестатистический человек в состоянии прожить, пожалуй, дней пять, и то не в экстремальной жаре, маг чуть больше. Маггловский рекорд бессонницы – девятнадцать суток. Вот! Поцелуи с Гарри – это сны Сольвая Сванхиля, одна из самых важных надобностей организма. И невозможно вообразить, как же он обходился без этих губ, без этого запаха, без этого мужчины почти семнадцать лет! А как будет обходиться впредь?.. Представить страшно!

Какие, однако, мысли полезли – во время поцелуя-то! – ненужные, даже дикие и смешные, будто кто-то приподнял в голове крышку дурковатой говорильной машинки...

По спине Сая побежали мурашки, от жарких объятий контраст внутреннего холода, охватившего неожиданно и заставлявшего всё сильнее и сильнее вжиматься в Гарри, чувствовался ещё ярче.

Вот же, неужели замёрз у костра? И это при всяком питье-жрачке?

«О чём я думаю, идиот!»

Но тепло было такое долгожданное, как... его детские свитера и варежки с олешками и снежинками, как... шаль... шаль, та самая, лёгкая, мохеровая, ажурная, которой бабушка накрывала его, задремавшего сидя на полу и уткнувши нос в ее колени, вернее, в тугие складки прохладного шёлка. Белая ночь, свежий ветер в приоткрытое окно, запах слегка коптящего камина, с плохой тягой...

– Гарри! – он отпрянул... – Это... Хорошо...

– Я сам так думаю, Сай, сам так думаю, – тот задержал ладонь Сольвая в своей руке, – это – хорошо.

– Утро скоро.

– Да. Пора возвращаться. По домам, в реальность. Пора.

– А чем реальность отличается от этого? – Сай посмотрел по сторонам.

«Пор-ра, пор-ра», – трещал костёр. «Пора-а-а!» – вскрикнула поблизости птица. И деревья высказали это же мнение на своём скрипучем древнем языке. Маги иногда понимают его, влюблённые – всегда.

– Ничем. Теперь ничем не отличается. «Потому, что теперь у меня есть ты, и в сказке, и в реальности», – последнюю реплику Гарри благоразумно произнёс про себя, потому что удержать на уровне целомудрия четвёртый поцелуй он уже просто будет не в состоянии. Раньше ему и в голову не приходило, что можно не только терпеть такое сильное желание, но и вообще сознательно лишить себя разрядки. И ничего – жив. Сай, кстати, тоже держится. Не ожидал. Настоящий Малфой! В данном случае, применительно к конкретной обстановке – это комплимент, и преогромный.

– Давай, покажи класс. – Сай кивнул на кострище, дымок которого уже почти не различался на фоне быстро светлеющего неба.

– Ну, помашем палочкой, делов-то, ни один рейнджер ничего не заметит. Знаешь, чему в первую очередь учат авроров? Только не смейся. Заметать следы. Жить в условиях Статута – серьёзное дело, Британия консервативна, не то что ваша Европа, а магов у нас гораздо больше, вот и выкручиваемся.

– Мне всё это отец лет в пять объяснил, он же очень хотел, чтобы я в Хогвартсе учился и жил на родине. А где она, родина, разве не там, где ты вырос и где любишь каждый кустик? Не там, где тебе просто приятно и спокойно живётся? Не имею ничего против Британии, странно, меня даже тянет туда частенько, но не уверен, что хотел бы там жить. Я вообще не люблю на одном месте задерживаться.

– Разберёмся, Мотылёк. – Гарри так неожиданно нежно провёл по его волосам, что Сольваю вдруг стало неловко и запершило в горле. Телячьи нежности какие-то! Но уклоняться он не стал. Теперь знал, что Гарри – близкий для него человек, и учился жить с этим знанием.

Всё-таки озяб. Чего-то так резко похолодало? Вроде перемен в погоде не обещали: августовская жара собиралась на полном скаку врезаться в осень, но не сдаться. Прохладные ночи и утренники – обычное дело у океана, и лес за ночь остывает, но не настолько же.

Поттер был одет в тёмную спортивную рубашку, однако не мерз. Сванхиля же колотило мелкой, но вполне уже заметной дрожью.

– Ну и кто тут из нас северянин? – спросил Гарри наигранно лихо, делая виртуозные пассы волшебной палочкой. Лес вокруг них приобретал первозданный вид, и, чудилось, становился ещё дремучее и древнее, чем прежде. Вот-вот – и из-за толстых стволов покажутся зубастые морды доисторических ящеров...

– Ага. – Сай спрятал руки в карманы своей «кенгуру» и нахохлился, уткнув подбородок в скосившийся на плечо капюшон. – Ну, если ты другой “палочкой” не собираешься махать, – выразительно кашлянув, сделал он последнюю слабую попытку подразниться и бесстыдно показал взглядом на поттеровскую ширинку, – теплей не станет. – И переступив, постукал одной ногой о другую. – Ты, вон, в кроссовках, а у меня подошвы тонкие, очень.

– Доиграешься. – Поттер убрал все до единого следы их стоянки. – На земле небось холоднее.

– Чего?

– Стоя я заниматься сексом не люблю, – даже не моргнул глазом Поттер. – Устаю быстро, стар стал: через час спину ломить начинает. Но если ты настаиваешь, то могу изменить своим привычкам. Только тогда пеняй на себя.

– Боя-ял-ялись мы.... властей! Это ещё неизвестно, кто кого будет пенять.

Сай улыбнулся, но как-то вяло. Провоцировать Поттера было забавно, но оба понимали, что сейчас уже больше ничего не будет. Всему своё время. Хотя... А вдруг?.. Он выпрямился, одёрнул куртку и взъерошил себе чёлку. Внимательно исподлобья посмотрел на Поттера. Знал, что такой взгляд мало кто выдерживает, а для Гарри расстарался вдвойне. Ну, завалишь? Слабо? Поиграем?

Поттер напрягся, собрался, как пружина. Его губы сузились в тонкую полоску. Нелегко тебе, аврор, сейчас? Вот! Хорош, до чего же хорош, так и тянет к нему. Даже если бы они договорились переспать всего один раз, Сай согласился бы – уж очень его манило к этому мужчине. По-серьёзному манило, отчаянно. Странное дело, никогда прежде не рассматривал сорокалетних, как партнёров. Ничего не имел против возрастных мезальянсов, но и не думал про них, как про свои варианты. А с Гарри было не так. Про него хотелось думать, на него хотелось смотреть, ловить все его движения, расшифровывать мимику, примечать как на нём сидит одежда, – всё до мелочей. Даже родинки, ресницы, морщинки век и едва заметную щетину на лице. Ему чертовски идёт такая лёгкая небритость, а с гладкими щеками он похож на мальчишку...

Облокотившись на секвойю, ощущая спиной мягкость ствола, Сай, не скрывая интереса, демонстративно рассматривал Гарри. С очевидным намёком. Хотел было подойти, даже сделал шаг, но покачнулся. Земля вдруг прыгнула ему в лицо, лес сделал кульбит, схлопываясь в чёрную точку. Сай схватился за дерево, едва не рухнул в папоротник. Холод, было отступивший, снова сковал его, окунул в дрожь, заставляя мышцы беспрерывно сокращаться.

– Ты что? Всерьёз? – Поттер быстро приблизился. – Замёрз? – И, взяв ледяную руку Сольвая, потрогал ему лоб. – С чего вдруг? Угорел, что ли? У тебя жар!

– Ага, знобит чего-то. Сильно. – Тот отклонился, терпеть не мог, когда с ним обращались, как с ребёнком, тем более Гарри. – Отходняк, наверное. – Он хлюпнул носом и издал глупый, виноватый смешок. – Поцелуй закончился соплями. Ха-кх-хк. – И закашлялся, согнувшись.

Гарри, не зная, что думать, тихо, но как-то опасно медленно спросил:

– Ты... колешься? – И, быстро вытащив руку Сольвая из скрипнувшей, как резиновый воздушный шарик, куртки, дёрнул рукав вверх. Подсветил Люмосом. – Вот же бля! – Там, на внутреннем сгибе локтя, красовалась багрово-синюшная опухоль. Лицо Поттера вытянулось, взгляд потяжелел.

– Нет. Нет, нет, – вяло замотал головой Сольвай. – Правда, один раз только! Верь мне, Гарри. – Трепыхнулся он.

– Стоять! Давно?

– Сутки... двое почти...

– Дурень! Ну, дурень же! Какого дьявола? – Поттер схватил его одной рукой, прижал к себе, второй сделал не глядя широкую петлю в воздухе – призвал сумки. Даже не обернувшись на поляну, быстро поволок едва стоящего на ногах парня к машине. – Держись, бля, ну ни в какие ворота!

«Поверь! Гарри!» – попробовал высказаться Сольвай, но затяжно, с хрипом и свистом закашлялся:

– Пов... арр...

– Шагай, шагай! Повара нашёл! Я его выгуливаю, кормлю – а он? Поваром дразнится, какой я тебе повар? – Поттер пробовал отвлечь Сая, как делал это, например, со своими ранеными аврорами. – Порву, как повар... сайку! Сахарный нашелся... – Он преувеличенно сердито ворчал, но был всерьез встревожен. – Потерпи, в машине есть НЗ из зелий. Букашка!

В роллсе он трансфигурировал из карты Калифорнии что-то похожее на индейское одеяло, которое они с детьми выбирали на традиционной ремесленной ярмарке, и укутал Сая, как кукленка, тоже виденного на выставке в реконструкции вигвама со скво, качавшей зыбку (2) с младенцем... Что за идиотские мысли лезли ему в голову? Сам хорош! Романтики захотел, разговоров под секвойями. Лучше бы в тепле остались, в мотеле. Если Сай не врёт, то он же заболел, а Поттер не заметил, продержал его всю ночь в холоде и сырости. Да и в машине могло просквозить. Простудиться в такую жаркую погоду – проще простого.

– На, пей, – протянул он Сольваю фиал, – Антипростудное. Нет, погоди, лучше вот это – против лихорадки. Нет, пей оба!

В ответ послышалась дробь зубов о край стеклянного флакона.

– Спа-си-си-си...

– Не за что.

– Спаси-тель... мира магического! – Сай пытался шутить, но чувствовал себя хреново.

– Ах, ты так? – Поттер хотел выругаться или отчитать мальчишку по полной, но тот стал заваливаться набок, пришлось его поддержать. – Герой! В смысле, музыкального мира. Что ж ты себя так загоняешь, босота?

– Точно, тапочки подвели. Для покойников только и годятся.

Гарри такую «предсмертную» весёлость Мотылька оценил, но не поддержал, он для пущего эффекта ещё и поколдовал над ним волшебной палочкой: несколько действенных универсальных Лечебных, применяемых в экстренных случаях оперативниками Аврората, были нелишними. Однако злоупотреблять подобного рода магией, не зная точного диагноза больного, тоже не годилось – в Мунго же пациента не направишь долечиваться.

Сработало! Саю быстро полегчало. Поттер немного успокоился, но подумал, что при случае проведёт с разгильдяем серьёзную беседу. Верить Сольваю хочется и нужно верить тому, кого любишь, но наркотики – не шутки. Только слова надо подобрать правильные. Сай – не ребёнок, ему занудные нравоучения не нужны, лишь озлобят с его-то свободолюбивым характером. Но и спускать эту опасную тему на тормозах нельзя. Слишком хорошо Главный аврор знал, до чего с наркотой доводит «только один раз», особенно магов.

Щёки Сольвая расцвечивал румянец (это было видно даже в неясном утреннем свете), но не болезненный, а спокойный, «мирный», и смотреть на него, безмятежно заснувшего на пассажирском кресле, укутанного с головой в плед, улыбающегося уголками губ, было приятно до щекотки под ложечкой. Хотелось снова его обнимать, гладить, прижимать к себе и шептать на ухо какие-нибудь строгие, но по сути нежные слова. Хотелось улететь с ним далеко-далеко, бросить всё, прямо сейчас – к Мерлиновой бабушке! ко всем бабушкам мира! – спрятаться от всех, людей и проблем, закрыться в каком-нибудь уютном жилище, хоть на краю света, хоть за его краем, и жить там со Скорпи. Просто жить, не расставаться ни днём, ни ночью, вместе заниматься бытовыми мелочами, читать, гулять, вместе пить кофе и есть... ну, что-нибудь, какая разница, что именно – главное, вместе. Вместе засыпать и вместе просыпаться, под одним одеялом, в объятиях друг друга, вместе считать звёзды и сидеть у очага, вместе дышать, одним воздухом... Но Гарри понимал, что это невозможно, более того, это на самом деле не нужно им, особенно Сольваю...