Текст книги "Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)"

Автор книги: Smaragd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 89 страниц)

========== Глава 1. Всё было хорошо ======

Колыбель для героя войны – дом, работа, знакомые лица.

Но сквозняк от крыла мотылька сердце вскачь заставляет пуститься.

Очертанья полета видны – вязь судьбы, словно дымка клубится,

Выбор сделать, есть время пока... и в купели любви возродиться.

– Отдай!

– Гомик!

– Какого дьявола, Джей?! Верни сейчас же! Это не твоё!

– Только гомики от них тащатся!

Гарри, отложив газету, прислушался к толкотне и возне в комнате Альбуса. Снова сыновья, гостящие у него на каникулах, затеяли бучу. Здоровенные лбы, а ведут себя хуже маленьких. Вечно дерутся, кидаются обидными словами. Не всерьёз, конечно: Гарри знает, что братья на самом деле друг в друге души не чают и готовы один за другого хоть со всем миром сражаться. Но внешне могло показаться, что старший постоянно шпыняет младшего. Вот и сейчас, к чему эти неприятные шуточки?

Шум усилился, начиная смахивать на рукопашную, потом раздался топот на лестнице, в коридоре промелькнула фигура Ала, хлопнула входная дверь. Гарри нахмурился: куда это мальчик рванул на ночь глядя?

– Джеймс! Что случилось? – повысил он голос. В дверях появился немного растрёпанный Джей. – Объяснись.

– Да ничего особенного, – пожал тот плечами. – Я прикололся над Алом, отобрал у него билеты. К нам на гастроли группа приехала. Ну, чисто голубые. Музыка, вообще-то ничего. Но тексты! – Джеймс закатил глаза. – Ал и его компашка от них тащатся и где-то раздобыли билеты на юбилейный концерт. Дорогущие, между прочим, – покивал он. – Я пошутил, а Альбус взбеленился просто. Не знаю, что с ним. Был бы он девчонкой, сказал бы, что у него критические дни.

Гарри всегда нравилось по-свойски общаться с детьми, он всячески поддерживал в них стремление говорить с собой на их языке, но вот такие выраженьица в речи старшего сына последнее время частенько приводили отца в замешательство. Одёрнуть нахала и сказать, что это неприлично?

– Про свою сестру ты тоже так говоришь? – строго спросил Гарри.

– Ну… – замялся Джеймс, – про Лили я и сам не скажу и никому не позволю.

– А про брата можно?

– Так он же голубой! – выпалил Джеймс и прикусил губу.

– Что за глупости? – Гарри только вздохнул на неприличное заявление сына.

– Он с мальчиком встречается, – неожиданно упрямо блеснул глазами Джеймс. – Да. С Гаем Долгопупсом. И они целовались, я видел.

– Джей! – выпучил глаза Гарри.

– Я не ябеда. И не доносчик. Я взрослый и всё понимаю. У Ала на уме одни парни. Точно. Он на девчонок вообще не смотрит. Хотя, вон какой красавчик. Ему в школе девчонки прохода не дают, а он нос воротит, прячется. И вот этих Мотыльков слушает. А они точно голубые, даже не скрывают. Я тебе для того говорю, что ты должен на него повлиять. Именно. Ваш с мамой дурацкий развод так на него подействовал. Гарантирую. Маме некогда, ничего не слышит и не видит со своим новым мужем, а меня Ал не слушает, говорит, я ему завидую. Он говорит, что я латентный гей и скрываю свою ориентацию, – с каждым словом голос Джеймса становился злее и тяжелее, глаза сверкали уже нешуточной яростью. – Знаешь, папа, если ты не примешь меры, то это всё плохо кончится! Он уже и пирсинг себе сделал. Не догадываешься, где?

Гарри сидел с открытым ртом и не мог вымолвить ни слова. Таким Джеймса он никогда раньше не видел. Что это такое? Какие геи? Какие мотыльки? Где пирсинг?

– Какие мотыльки? – озвучил он первую мысль, более-менее чётко сложившуюся в слова.

– Группа из Дании. Я же говорю, мировые знаменитости. Приехали в Лондон. «Крылья из хрома» называются. Хромовые мотыльки. Они на сцене наряжаются в бабочек с голубыми металлическими крыльями – публика с ума сходит. Педики, странные, хотя и красивые мальчики. И музыка у них такая… специфическая. Альбусу очень нравится.

Джеймс поморщился, вспоминая, и затянул, отбивая ладонью ритм по дверному косяку:

«Мой совет тебе, бамбино:

Никогда ты не робей!

Если парня отбивают,

Подходи и в рожу бей!»

Он, кривляясь, задёргался в подобии танца, делая неприличные движения, вертя задницей, подпрыгивая, и продолжил:

«Дарю тебе собачку, прошу ее любить,

Она тебя научит, как с мальчиком дружить».

В прыжке повернулся к отцу спиной и шлёпнул себя по ягодицам. Гарри взорвался:

– Джеймс Поттер! Прекрати балаган!

Сын осёкся, выдохнул и посмотрел на него исподлобья.

– Они на сцене и не такое вытворяют. Так что вместо того, чтобы заниматься непонятно чем, лучше бы приглядывал за Альбусом. За Лили я спокоен, та ещё заноза, а вот этот неженка того и гляди приведёт в дом дружка и объявит, что собирается сочетаться законным браком. То-то смеху будет в Аврорате! Сын Главного Аврора и брат лучшего курсанта любит в попку! – Джеймс чуть ли не выплюнул эту тираду в лицо отцу, резко развернулся и, уходя, хлопнул дверью.

Гарри совершенно растерялся. Что это было?..

Он заходил по комнате, нервно кусая губы. Что это с Джеймсом? Да, старший сын всегда резковат, даже с родителями, пожалуй, только при сестрёнке не позволяет себе выражаться. Но он добрый мальчик, ответственный, ему всегда можно доверить младших. Он, наконец, действительно, один из лучших курсантов-первогодок Аврората. Неужели Джей до сих пор переживает из-за развода и нового брака матери? Но им с Джинни казалось, что дети правильно их поняли. Лили, конечно, плакала, но мать смогла найти для неё нужные слова и теперь девочка неплохо общается с отчимом, а Альбус вообще сам сказал, что всё понимает, что жить без любви нет смысла, что родители, разведясь, поступили правильно. Они с Джинни ещё умилялись тогда, каких прекрасных, не по годам мудрых детей вырастили. Неужели же Джеймс, старший, самый самостоятельный и независимый, самый целеустремлённый не смог простить отца? Или до его слуха добралась та тщательно скрываемая история, когда скандальный журналист, якобы, застукал Главного Аврора Поттера в постели с мужчиной? Ну, якобы – не якобы, застукал – или купил у горничной гостиницы колдографию, сделанную скрытой камерой, в постели – или на диване, с мужчиной – или со звездой национальной сборной Вудом… Мерлин, неужели Джеймс всё знает про него?! Не может быть! А что за чушь он говорил про Альбуса? Какой пирсинг? Какие поцелуи с Гаем? У Альбуса нетрадиционная сексуальная ориентация? Этого ещё не хватало!

С каждым шагом Гарри не успокаивался, как обычно, а заводился и нервничал всё больше. В голове чётко нарисовалась ужасная картинка: его младший сын в неприличной позе под каким-нибудь мускулистым здоровяком скрипит зубами от боли, а тот подтягивает на себя его худенькие бёдра и смачно сплёвывает на толстый лиловый фаллос… У Гарри перехватило дыхание… В глазах потемнело… Надо срочно поговорить с Альбусом! Как мужчина с мужчиной! Где его носит?!

Экстренный вызов в Аврорат не дал Главному аврору Поттеру тут же броситься на розыски непутёвого отпрыска или привычно приложиться к бутылке скотча.

*

– И это нравится молодёжи? – Главный аврор с неприязнью смотрел клубную запись выступления группы Кrom fendere. Когда худенький, стройный, полуобнажённый белокурый мальчишка, весь в цепях и цветных татуировках начал прямо на сцене под восторженный рёв и улюлюканья зала артистично расстёгивать большую пряжку своего ремня, а другой, длинноволосый, с высоко забранным «конским хвостом», смуглый, хоть и худой, но мускулистый, обмазанный чем-то блестящим, парень, подлез под его широко расставленные ноги и стал изображать… римминг… Гарри резко взмахнул волшебной палочкой, выключая изображение. Мерзость какая! Извращенцы! И это смотрят наши дети! В его ушах ещё звучали дурацкие слова песни, раздававшиеся под лихое гитарное соло не лишёнными приятности, но попеременно то визгливыми, то ужасно хрипящими голосами:

Я тебе не нужен стоя,

Я тебе не нужен лежа,

И в другом каком-то виде

Я тебе не нужен тоже.

Мы целовались с тобой балконами,

Мы под дождями часто мокли,

Однажды я уснул с биноклем,

и столько было проворонено!

Свобода! Свобода!

А вы, уроды, ходи’те на работу! Копи’те деньги! И пусть ваши дети Из дома уходят и хотят свободы!

С крыш бросали бутылки, в прохожих целя,

Без ножа и вилки руками мясо ели,

Целовались в запой, ничего не слишком!

И делили с тобой одного мальчишку...

Свобода! Свобода!

Не для вас, уроды! Надевайте каски, гнобите народы! Пусть ваши дети курят план в туалете, А вы пейте чай и минеральную воду!

Поттер решительно шёл по коридору к допросным.

– Где они? – сухо поинтересовался он на ходу у следователя Билла Мортона, семенившего за его спиной.

– В пятом кабинете, – поспешил ответить тот. – Там их солист. Сольвай Сванхиль. Ещё двое в… Мунго, – закашлялся он. – Слишком резвые оказались, вот ребята с ними чуток и перестарались. А ещё двое на освидетельствовании. Этот самый адекватный. Была ещё девчонка, но её решили подержать под домашним арестом.

– Чёртовы наркоманы! – Гарри так резко завернул за угол, что ударил Билла локтём. – Мразь! Вот она хвалёная европейская свобода! И в Британию тащат свою отраву! – он притормозил и приказал: – Срочно разыщите Люпина, пусть даст всю подноготную на этого Соль… Сва…

– Сольвай Сванхиль, – услужливо подсказал Мортон.

– Именно его! И все экспертизы – мне на стол! Срочно! Всё в кучу! Свидетели, очевидцы! Люпин знает. Я жду! Прищучим этих выблядков!

Следователь, впервые услышавший из уст обычно более-менее сдержанного начальника такие слова, непроизвольно округлил глаза.

Главный аврор, чуть не снеся дверь, влетел в допросную, не глядя на задержанного и охранников, шумно отодвинул стул и сел. Сложил руки на столе перед собой, как школьник. Впился свирепым взглядом в парня напротив. И это глазастое чмо – звезда, мировая знаменитость, кумир молодёжи?! Маленькая дырка и дешёвый торчок!

На него смотрели большие спокойные голубые глаза из-под длинной, очень светлой чёлки. Специально, небось, осветляет волосы для оригинальности. А брови и ресницы тёмные. Такой цвет волос Поттер видел только у Малфоев, отца и сына – пепельно-платиновая белизна.

Так, прекратил беситься и взял себя в руки! Гарри приосанился. Главный аврор магической Британии не имеет права на выражение эмоций и предвзятость. И так понятно, что заезжие знаменитости, а по совместительству наркодиллеры, получат по заслугам; если сделать всё правильно, то Визенгамот может и отказать в экстрадиции иностранных граждан. Датчане, блин! Все они, извращенцы, одним миром мазаны! Наркоманы! Сами травятся – не жалко, но ведь распространяют дурь, да ещё со своей гадкой музычкой по всему свету! Отморозки! К дементорам таких!

Гарри завёлся так, что у него задрожали губы и пальцы. Он спрятал руки под стол и принял максимально непринуждённую позу. Постарался дышать ровно и размеренно. Это всё из-за дурацкого разговора с Джеймсом. И из-за переживаний за Альбуса. Надо что-то решать с сыновьями, и срочно, а тут… Сообщение о том, что в гостинице, где остановились знаменитые артисты-гастролёры, произошёл скандал с наркотиками, подоспело как нельзя более кстати…

Что тут у нас? Поттер принялся демонстративно читать протокол и докладные. Он не смотрел на задержанного, только краем взгляда видел, как тот нервно качает тощей ногой в узкой штанине. Переживает, боится? Вот! Пусть боится! Британский Аврорат – это вам ни мышкина какашка, он всегда надёжно стоит на страже закона и интересов мирных граждан. Если ваши европейские силовики не справляются и позволяют растлевать молодёжь, то от английских мракоборцев вам прилетит по полной!

Итак, что тут у нас? Пол-унции запрещённого к употреблению на территории Британии препарата. Оказание сопротивления, грубые высказывания в адрес служащих отеля и представителей Аврората, драка. Правда, не использовать магию у этих мерзавцев ума хватило, но зато двое авроров получили побои. Хм, придётся организовать для ребят курсы повышения квалификации и особое внимание уделить рукопашному бою, а то всякие хиляки будут бить мракоборцам рожи? Гарри оценивающе оглядел фигуру задержанного. Такой изящный мальчик. И туда же. Неужели дрался? С его, Поттера, орлами? Судя по сбитым кулакам – да. А судя по разбитой губе и синяку на скуле – вполне адекватно получил в ответ. Вон, уже и глаз заплыл… Совсем молоденький, почти ребёнок. Разве что плечи не хлипкие и шея, руки, как будто сильные, хоть и… красивые. И никаких татуировок не видно, временные, что ли, рисует? На чём он там играет, на каком музыкальном инструменте? – почему-то стало интересно Гарри. Он заглянул в протокол. Клавишник, синтезатор, солист, автор музыки и текстов. В общем, тянет на себе коллективчик. На этих-то плечиках? Ещё и танцор? Ничего себе, хотя ноги тренированные, почти балетные, гибкий весь, даже сейчас, строго сидя на стуле, держится, будто тетива, с которой играет лучник; подтянутый, совсем не такой тощий, как показалось с первого взгляда. Просто одет так… не традиционно, не по привычкам английских магов. Как он эти узкие штаны-то натягивает? Колдует, что ли? И… э… его хозяйству там не тесно? Гарри прищурился. Глупости какие. Ну одет – и одет. Слава богу, Альбус одевается иначе, вполне прилично выглядит, может, Джей погорячился на счёт его нетрадиционной ориентации? Мысли Гарри, странным образом зацепившись за внешность задержанного, вертелись вокруг проблем сыновей. Если бы только знать, что дети так тяжело отреагируют на развод, то никогда бы не отпустил жену к другому, да и сам засунул бы свои маленькие сексуальные причуды в… В общем, далеко бы засунул!

А мальчишка напротив – действительно мальчишка. Только лицо взрослое, кого-то неуловимо напоминает… Взрослое и детское одновременно… Губы пухлые, но не женские, выразительно очерченные, нос такой… подбородок… Обычный нос и так себе подбородок! Мальчик – как мальчик! Смазливый; учитывая то, что он на сцене вытворял, можно предположить, сколько всякого побывало в этом его нежном выразительном ротике!

– Сколько вам лет? – отчего-то со злостью спросил Поттер.

Паренёк вздрогнул от голоса аврора, хотя и смотрел на него, как казалось, во все глаза.

– У вас есть мои документы, – удивительно спокойно и даже насмешливо ответил он.

Гарри насупился, но быстро придал лицу привычное бесстрастное выражение. Хватит! Надо прекращать этот цирк! Так неприлично разнервничался! Разглядывать этого малолетнего гея вздумал! Работаем, мистер Поттер!

Он не вербально поднял перо и приступил к допросу.

– Ваше имя? – начал Поттер, но осёкся: в кабинет вошёл его личный помощник Тедди Люпин и молча положил перед ним папку. Поттер открыл её и пробежал глазами содержимое. Брови его сами собой полезли на лоб. Он изумлённо уставился сначала на Люпина, поймал его выразительный взгляд и утвердительный кивок, потом на задержанного подростка. Нахмурился. Деловито принялся читать дальше. Вот, значит как…

Ни в крови задержанных, ни в их личных вещах не обнаружено следов наркотика. Только лёгкие, не одобряемые, но вполне разрешённые к употреблению стимуляторы и алкоголь. Нестабильная рваная магия. Ещё бы – при таком образе жизни и… деятельности. Палочки артистов чистые, ничего противозаконного с них за последние дни не вылетало, только слишком много заклинаний сексуальной направленности. По показаниям свидетелей – ай, да Тедди, ай, молодчина, как оперативно работает! – возле номеров артистов в гостинице были замечены подозрительные незнакомцы, замки дверей подвергались колдовской ломке. Значит, скорее всего, запрещённый препарат им подброшен? С какой целью, кем? Вот в этом и придётся теперь разбираться Британскому Аврорату. А гомосексуализм и развратное поведение в жизни и на сцене к делу не пришьёшь… Нравственность – не предмет мракоборства. Да… А если всё-таки виновны? Отчаянно сопротивлялись-то зачем? Такой дебош устроили… Да… Неужели отпускать? А честь мундира? Да… Но оснований держать этого… и его коллег под стражей, как будто нет. Максимум – подписка о невыезде. Да… Ещё и увечья, нанесённые двоим артистам при задержании. А вот тут с ребят надо содрать три шкуры: даже если бы перед ними были убийцы, задерживать подозреваемых так, что вместо изолятора они попадают в Мунго – вопиющий непрофессионализм! Ещё и международный конфликт теперь улаживать… А какой шум поднимется со стороны фанатов этих «голубых мотыльков», мама не горюй! Вот влипли!..

А мальчишка-то каков! Так держится! Ему же ещё семнадцати нет, по английским законам несовершеннолетний. А вон как зыркает! Неужели не перетрусил совсем? И… неужели он… гей? Отпрыск некогда знаменитого чистокровного магического рода Британии – так кривляется перед публикой? Качественно, однако, кривляется, забористо. И он… сын Драко Малфоя… гей?

Интересно, как Малфои оказались в Дании? Завтра Люпин всё ему доложит. А пока…

Гарри сдержанно вздохнул.

– Господин… э… Сванхиль… Сольвай… – он вопросительно посмотрел на паренька. Тот принял важный вид и кивнул. А чего Гарри ожидал? Что мальчик скажет: «Нет, господин аврор, это сценический псевдоним, перед вами Малфой, Скорпиус Гиперион, гражданин магической Дании, шестнадцати лет от роду, сын того самого Драко… Помните такого? А мне и дед, и папа много о вас рассказывали»?

– Господин Сванхиль, вынужден признать, что вы и ваши компаньоны задержаны по ошибке или, как минимум, преждевременно. Наши сотрудники провели экстренные оперативные мероприятия, – Гарри кивнул Люпину, – и выяснили, что наркотики, за хранение которых вас задержали, скорее всего, были вам подброшены. Но дело сложное, будем разбираться.

– Я свободен? – встал Сольвай-Скорпиус. И оглянулся на авроров за своей спиной.

Гарри растерянно кивнул. Ну и самообладание у Малфоя… младшего…

– Тогда разбирайтесь! – Сольвай будто отдал приказ слугам в мэноре и направился к двери. – Сочтёте нужным извиниться, я к вашим услугам.

Поттер только успел дать отмашку охранникам, чтобы не препятствовали тому. Вот это фрукт! И неужели… гей?

– Гарри, прости, – смущённо тронул его за плечо Тедди. – Там у вас дома что-то. Джеймс очень встревожен. Я не выудил из него ни слова. Говорит, что нужен отец, срочно, что с Альбусом… беда.

Гарри вскочил, задев стул, чуть не упал; Люпин поддержал его и быстрым шагом направился вслед за несущимся по коридору Главным аврором. Аппарировал Поттер домой прямо из своего кабинета, по экстренному трансгресс-каналу, выработав этим скачком месячный лимит срочных магических перемещений.

...............................................

Здесь и далее арты от jozy: http://www.pichome.ru/9G

http://www.pichome.ru/9J

====== Глава 2. Сука-любовь! ======

Встретил его до крайности взволнованный Джеймс, хмурый, тот прятал глаза. Скороговоркой сообщил, что брат у себя. «Жив!» – отпустило успевшего чёрт знает что напридумывать Поттера.

– Прости, – Джеймс удержал за рукав отца, рванувшего в комнату Альбуса. – Не ходи. Ал… плачет, – округлил он глаза. – Уже почти час, как плачет. Я просто не знаю, что делать. Извини, что напугал тебя и оторвал от важной работы. Но… Я никогда не видел, чтобы Ал плакал. Он хнычет, ноет, капризничает, но так рыдать… И, кажется, он забаррикадировал дверь. – Было видно, что Джеймс встревожен не на шутку и держится из последних сил.

– Ничего, – успокоил его Гарри, – с дверью я справлюсь.

– Ты собираешься ломать её? – в ужасе уставился на него сын. «Это же низко – входить к человеку, когда он этого не хочет!» – кричал его взгляд. Вот же благородный засранец, а кто только недавно обзывал брата гомиком?

– Это из-за меня, – Джеймс, будто прочитал в глазах отца обвинения в свой адрес и сокрушённо вздохнул. – Я был с ним так груб. Неделикатен. Ну, какая мне разница, с кем этот дурак трахается, с девочками или с мальчиками! – он осёкся, натолкнувшись на укоризненный взгляд и добавил тихо: – Я попрошу у него прощения. И у тебя. Только узнай, что с ним, а, пап? Это же очень плохо, так плакать. Я же его люблю. И мне, правда, всё равно, на кого у него встаёт, хоть на кентавров! – выкрикнул Джей нервно. Гарри показал ему кулак и направился к комнате Альбуса.

Открыть дверь удалось только с третьей попытки, и то, применив в помощь заклятиям грубую физическую силу. «Надёжная смена, сильный маг растёт», – почти улыбнулся Гарри, но услышав стенания и всхлипы, раздающиеся с кровати, посерьёзнел. Да, когда шестнадцатилетний парень плачет – это плохо, но когда вот так скулит, подвывает и дрожит всем телом, уткнувшись в подушку – совсем нехорошо. Что же с тобой приключилось, сынок, кто тебя обидел? Гарри быстро осмотрел Альбуса на предмет телесных повреждений и даже применил пару лёгких диагностирующих заклятий – ничего страшного, никакого насилия. Значит, дело в душевной травме? Мерлин, этого ещё не хватало! Как же было легко с мальчишками ещё два-три года назад. Ну и пусть подростковый период, если не понимают слов – дал пару затрещин и лишил развлечений в выходные. И дети как шёлковые. А теперь? Небось, любовь? Что ещё может вызвать такой шквал слёз у пацана? А если учесть всё то, что поведал сегодня Джей, то дело вообще приобретает опасный поворот… Неужели Ал и правда проколол себе… Эх, Гарри, ну, о чём ты станешь говорить с сыном, который решился на такое?

Он присел на край кровати и погладил Альбуса по спине. Тот сильнее вжался в подушку и загудел, будто паровоз. Гарри собрался было шлёпнуть плаксу как следует по заднице, но… ограничился неделикатным тычком в поясницу.

– Давай, прекращай сырость! Пошли, выпьем чаю. Я заварю с шиповником, как ты любишь. Кричер, кажется, пёк ореховые рулеты. Пойдём, проверим, с ежевичным джемом или с абрикосовым? Или с лимонным кремом? И поговорим, слышишь? Ал? Жду тебя внизу, – Гарри поднялся и уже от двери добавил: – Я сегодня допрашивал этого… как его… Сольвая Свенкиля. Буквально полчаса назад. Этим мотылькам, кажется, подкинули наркоту. Вышел грандиозный скандал. С мордобоем. Приходи – расскажу.

Слёзы горемыки просохли так быстро, что Гарри едва сдержал улыбку.

– Сванхиля, – поправил его знаток «хромовых крыльев». – Ты что, пап, правда его допрашивал? А что случилось? Что за мордобой? – Альбус, громко шмыгая носом, уже поднимался с постели. – «Сванхиль» означает «битва лебедя» или «воюющий лебедь», или как-то так, мы с ребятами часто про это спорим, про перевод, а сам Сольвай в интервью ничего не объясняет. Он загадочный.

«О как! – подумал Гарри. – Значит, битва лебедя? Нехилое погонялово. Да уж, загадочный сынок у Драко Малфоя…».

Рулеты оказались с ежевикой. Альбус уселся напротив отца и положил себе на тарелку сразу три. Гарри сурово посмотрел на Джеймса, трущегося возле холодильника, и тот быстренько исчез.

– Тебе нравится такая музыка? – Гарри налил в заварочный чайник кипятку и прикрыл полотенцем.

– Какая «такая»? – с вызовом посмотрел на него Альбус. Гарри сделал вид, что не заметил этого взгляда.

– Ну, необычная. Слишком… примитивная. Бестолковая. Не обижайся, пошлая. Никакого вкуса, ноль эмоций. Один дешёвый выпендрёж, рассчитанный на перевозбуждённых малолеток. Гипертрофированная сексуальность, выпячивание гениталий, если тебе понятно, и непристойных желаний. А поведение этих «мотыльков» вообще ни в какие ворота не лезет! – Гарри краем глаза замечал, как Альбус краснеет от возмущения, выпрямляется, расправляет плечи, начинает сопеть, не горестно, а настырно, как из обиженного слабого ребёнка он превращается в задиру и спорщика, готового отстаивать собственные вкусы, идеалы, свой маленький, но очень важный для него мир. Так, сынок, так! Спорь, доказывай свою правоту, защищай то, что тебе дорого и интересно! А там будет видно… Спорить с отцом всяко лучше, чем предаваться хандре в одиночестве.

Да и профессиональный интерес соблюсти – милое дело. Через несколько минут Гарри имел о Кrom fendere больше информации, чем ему накопал бы Люпин за дни кропотливой работы. Кто, что, где, с кем, фанатские разборки, новые диски, слухи, сплетни, проблема грамотного определения стиля «хромовых мотыльков», даже фрагменты особо любимых Альбусом композиций. К счастью, про «нужен стоя – нужен лёжа» в них ничего не было. А вот, например, такое произвело на Гарри заметное и вовсе не ужасное впечатление:

Две свечки сгорят, а третью я спрячу,

Пусть боги молчат, тот огонь на удачу.

Пусть в мире темно, но за пазухой греет,

Открою окно – вот и небо светлеет.

Свеча моя – маяк любимым,

И днем и ночью неугасима.

За что сердиться на мир усталый?

Мы молоды, парни, а он старый!

– Ладно, уговорил, – усмехнулся Гарри, признавая победу сына в споре, который тот вёл, в сущности, с самим собой. – Не стану выдворять твоих мотыльков из страны. Но одежду я бы на них надел поприличнее!

– Ничего ты не понимаешь! – подытожил обидевшийся Ал. – Они же талантливые очень, особенно Сольвай. Он такой клёвый музыкант, все композиции – его, сам музыку сочиняет, слова, а танцует – это что-то! Ничего ты не понимаешь!

«Куда уж нам!» – усмехнулся Гарри и посерьёзнел:

– Пусть. Я не понимаю, а ты, Ал, объясняй. Так всё лучше, чем бестолково воду из глаз лить.

Альбус поджал губы и уставился в тарелку с рулетами.

– А теперь рассказывай, – через некоторое время накрыл его ладонь своею Гарри. И посмотрел мальчику в глаза.

Альбус отвёл взгляд, но руку не убрал. Он, казалось, уже начал говорить, даже рот открыл в порыве откровенности, но вдруг нахмурился и вскочил. Неужели сбежит? Гарри напрягся, хотел схватить сына за рукав, но тот, явно, сделав над собой усилие, всего лишь подошёл к холодильнику и достал молоко. Грея его и подливая в свою и отцовскую чашки, он прятал глаза.

– Сядь, пожалуйста, – Гарри кивнул на стул, – не смотри на меня так, Альбус, просто поговорим.

– Пап, я… что тебе Джеймс наболтал?

– Ну, он, правда, что-то там намекал… – замялся Гарри. – Но он за тебя переживает.

– Ага, громко так намекал, на всю улицу, – не порываясь, однако, снова встать и уйти, не зло махнул рукой Альбус. – А его переживания у меня знаешь уже где?

Сын сидел на нелепом табурете, что ещё в бытность их семьёй купила Джинни, блин, на каком-то модном мебельном салоне в Милане. Говорила, что они современные люди, что надо шагать в ногу с веком (дошагались!), а не держаться за старые привычки в быту. Поттеру в голову лезли всякие несуразные вещи, вот как про этот прозрачный плексигласовый стул, который, будто скорлупа цыплёнка, обнимал до поясницы тело расположившегося напротив Ала. Тот закрутил одну ногу вокруг стального стержня дурацкой штуки и, покачивая другой, исподлобья пристально глядел на отца.

«Херовый из меня, оказывается, вышел папаша-то!» – подумал Гарри и спросил:

– Он тебя обижал, ну, Джейми? Сердишься на него? Я думал, что он без злобы. Ты же младший, братья часто живут, как ёжики в одной коробке, но остаются братьями.

– Сержусь… Козел гомофобный!

«Значит, всё правда!»

– А откуда он знает? То есть он знает? Ты с братом советовался, обсуждал или он сам… догадался? – Гарри сделал вид, что тема половой ориентации сына его вовсе не беспокоит и не является секретом Полишинеля.

– Я ничего не скрывал. И не собираюсь. Я гей. И что? Пап, не подумай, что я наглый или неблагодарный, но, пойми, это от меня не зависит, – нервно, но тихо, слегка наклонившись к Поттеру через стол, сказал бледный Альбус. – И понимания мне от него не надо. И от других тем более. Пусть Джеймс сам с собой разбирается лучше, своей жизнью живёт. Всё, детство кончилось, пора во всякие сказки о братской любви, всепрощении и во всякое там перестать верить. Мы разные. Джей прав, пусть так и думает. Ты же тоже сейчас не знаешь, что сказать, да?

– Думаешь, стану тебя ругать?

– Ну, не знаю. Может, тоже лечить, в смысле, помощь свою предлагать станешь.

– Нет, не угадал.

– Я с себя ответственности не снимаю, пап, и не буду кричать «Свободу попугаям!»… Нечем гордиться. – Он помолчал. – И мне, может, самому хотелось бы быть, как все.

– А ты разве не как все? – Гарри даже попытался улыбнуться, но быстро передумал. Нешуточное дело. «Но и не трагедия», – здраво рассудил глава семьи и слегка расслабился. Мальчишка не истерит, не уходит в глухую оборону. Это хорошо. Хотя… и хорошего мало. – И «как все» – это разве предел мечтаний?

– Пап, ну мы же не про стиль в одежде или про богатый внутренний мир говорим? Не надо со мной, как с ребёнком. Мы же про… ты же понимаешь. Геи – почти изгои. У магглов про это только и кричат на каждом углу: запретить, изолировать, вылечить. Уф! А у нас столько случаев известно однополых отношений и даже браков, и всё равно, как узнают – пальцем тыкают, будто в диковинку.

Гарри пожалел, что затеял этот разговор. О чём он мог сказать мальчику, если сам… Но… Говорить надо. Дети – самое дорогое, что у него есть в жизни, и за то, чтобы они были по-настоящему счастливы, Гарри готов был на многое. Даже на такой непростой разговор с неожиданно ставшим взрослым ребёнком.

– Родители, интересно, все такие слепые? – спросил он у сына.

– Не знаю, честно, статистика как-то не ведётся, – младший Поттер издал что-то похожее на робкий хмык. Гарри поймал себя на том, что до этого момента речь Альбуса была совсем мало окрашена интонациями: он говорил отстранённо, как машинный голос, читающий сводки в Аврорате. И, отвлекшись на это сравнение, Гарри чуть не пропустил то, что дальше рассказывал Альбус. – Кто-то признается предк… родителям, кто-то из дому сразу уходит. Многие всю жизнь молчат.

– Ну, а ты бы рассказал… сам?

– Нет.

– Почему? Мы с мамой были нечуткими?.. Ты когда понял, что?..

– Что я гей? – без намёка на вызов, спокойно спросил Альбус. – Да не было какого-то понимания. Просто такой я и был. Ведь мальчишки всегда с мальчишками бегают, своё общество предпочитают, ты же знаешь. Игры силовые, дормитории общие, душевые… всякое. Пошло звучит, да?

– Слушай, но ведь это ничего не значит, – Гарри казался сомневающимся. – Может, просто возраст такой? У всех бывает… Поиски там всякие, сексуальное осознание, пробы, ошибки. Я сам думал, что неравнодушен к… одному парню, еще в Хоге.

Гарри совсем не собирался этого говорить! Всплыло, чёрт! Но это было честно, так и надо.

Ал не выглядел удивлённым, почти не отреагировал, лишь отрицательно покачал головой:

– Нет, пап, я точно знаю. Ну… и с девочками пробовал… это не то. Я не могу.

– Хорошо, ладно, – Гарри допивал остывший чай. – А что теперь-то случилось?

Он молча смотрел на сына. Тот принимался собирать крошки от рулетов в аккуратную горочку на тарелке, пальцем нервно гонял по полированному металлу столешницы блики от лампы; но его рука не дрожала, и дышал он спокойно.

– Ты, правда, хочешь знать? – тихо, не поднимая глаз, спросил исповедующийся.

– Давай, всё будет между нами. Может, даже что подскажу, если смогу, – Гарри чувствовал себя странно. С одной стороны, всё было неожиданно, а с другой – возникло стойкое, щиплющее под ложечкой, да, именно там, горько-сладкое ощущение дежавю. Как будто эти слова уже звучали, и сам он просто подавал реплики из давно известной пьесы. – В кого-то влюбился, да?