Текст книги "Венок Альянса (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 87 страниц)

Дэвид обернулся. Рядом с ним стоял пак’ма’ра довольно необычного вида – его молочно-белая кожа была почти того же цвета, что основа его одежды, заметно отличающейся от обычных пакмаранских балахонов – практически приталенное платье с длинным и широким, собранным на запястье рукавом, поверх наброшена белая же, в мелкий малиновый узор накидка. «Пакмаранская мода» – это самый короткий анекдот, сказал кто-то. К одежде эти существа равнодушны, даже высшая знать (насколько так можно выразиться применительно к пак’ма’ра вообще) редко носит что-то иное, чем эти обычные серые, чёрные, иногда серо-зелёные балахоны. Дэвид попытался вспомнить виденный промельком список гостей – кажется, с Молата, кроме их кандидата, было ещё двое, кто-то из жрецов или учёных, у них это не столь уж различные понятия…

– Некоторые из высаженных здесь деревьев, кажется, быстрорастущие. Может быть, и увидят.

– Не столь существенно. В любом случае это чудо, и я рада, что мне удалось воочию увидеть это чудо. В большинстве миров знают, что такое восстанавливаться из руин, но то, что было здесь, и что стало, при том всего за несколько лет… Я видела, конечно, съёмки, наш мир имел мало возможностей оказать помощь, мы ведь тоже серьёзно пострадали от той войны. Столько существ из самых разных миров оставили здесь свой вклад, при чём многие – безвозмездно… Хотя так нельзя говорить, взамен они получили бесценный опыт. Я думаю, Альянс выбрал себе очень хорошего президента – символ упорного труда, веры в возрождение, мудрости…

Винтари фиксировал в походном блокноте основные моменты рассказа, услышанного по дороге – с тем, чтоб потом, возможно, что-то написать о своём путешествии на Нарн (не то чтоб он был готов поднимать такую серьёзную тему, но ведь его просто не поймут, если он об этом не напишет), когда высокие фиолетовые стебли слева от него зашелестели и расступились, явив взору существо около половины его роста, одетое в замысловато повязанный паланкин – а во что иное оно, имеющее четыре верхние конечности и куда более скромные, практически рудиментарные, нижние, ещё могло быть одето.

– Простите… Может быть, вы можете подсказать, как скоро появится господин посол Проксимы? Мне хотелось бы обсудить с ним один важный вопрос до того, как начнётся праздничный обед – то есть, это было бы очень удобно…

– Весьма сожалею, но – понятия не имею, – вежливо кивнул Винтари, изо всех сил стараясь не слишком таращиться на большеротую головёнку существа с глазами на стебельках.

– Ох… Извините. Я подумал, что вы, раз вы, по всей видимости, представитель прессы Проксимы… Но в любом случае, как землянин, вы могли бы мне помочь, если вас, конечно, не затруднит.

– Меня, разумеется, не затруднило бы вам помочь, только вот вы ошиблись, я вообще не землянин, я центаврианин. Но я, без ложной скромности скажу, довольно неплохо знаю земную культуру и язык, хотя, разумеется, продуктивней и разумней будет обратиться к любому из здесь присутствующих землян…

– Ай, простите, прошу, какой досадный конфуз вышел. Именно этого я больше всего боялся, отправляясь впервые в иные миры – спутать такие схожие, на наш непривычный взгляд, расы. Надеюсь, я не слишком обидел вас…

– Ничуть, путают нас многие… Дело, разумеется, ещё и в том, что я в… несколько неподобающем для центавриан виде, потому как я здесь всё же не как официальное лицо, а как лично приглашённое, и будет правильнее не выделяться среди других гостей с Минбара. Думаю, следует представиться – Диус Винтари, переводчик, – поминать чины и статусы было слишком чревато экскурсом в традиции центаврианского имя-и престолонаследия, а этого не хотелось совершенно, – а вы…

– Торта, и ваш коллега по роду деятельности. Моё имя – Атинам Икиунат Кедахтан Эсельзам Акадакай. Вероятно, вы, как и многие, ещё не знакомы с представителями нашей расы, мы совсем недавно имели счастье присоединиться к Альянсу, до этого контактируя только со своими ближайшими соседями…

– Я слышал о торта, но, конечно, никогда их не видел. И это огромная честь для меня, возможно, первым из моих соотечественников познакомиться с представителем вашего мира, господин Акадакай, – внутри у Винтари разливалась, правду сказать, не столько гордость, сколько натуральная паника, кой чёрт вынес это создание непременно ему навстречу, чтоб нашёлся повод опозориться? Особых надежд запомнить правильно имя нового знакомого даже с десятого повтора он не питал, хорошо, запомнил хотя бы последнее, остаётся надеяться, что обращаться так у торта не считается недопустимой фамильярностью.

– Если вас не затруднит такая любезность, господин Диус Винтари, то, чтобы мне не впасть случайно в конфуз снова, не могли б вы проверить мою способность различать расы, а так же – насколько хорошо я запомнил имена присутствующих здесь представителей миров? Я, разумеется, хорошо знаком с послом Вриитана, а так же научился уверенно отличать нарнов, минбарцев, хаяков, дрази, только дрази я боюсь спутать с ллортами, но ллортов ведь здесь и нет… Ещё боюсь спутать иолу и бракири…

– О, ну это легко, у бракири вот такой вытянутый череп, – Винтари быстро оглянулся, не заметил ли кто его жестикуляцию, – а у иолу специфические носы… Ну и в общении их, конечно, не спутаешь никак.

– Видимо, только на нашу расу нет похожих? Вас, наверное, удивляет такое невежество, но мы ведь до недавнего времени мало общались с представителями других рас. Преимущественно через вриев, а лично видели в основном тех торговцев, которых они сопровождали в наш сектор.

– А, так вы были под их протекторатом? – Винтари, конечно, что-то слышал от Виргинии о ситуации с торта, но толком не понял.

– Официально нет. То есть, они, можно сказать, опекали нас с самой зари нашей цивилизации, но никогда не устанавливали над нами прямой власти, они вмешивались в нашу жизнь произвольно, по желанию.

– Честно говоря, не слышал пока о подобном.

– Это сложно объяснить, и наверное, это требует обстоятельной беседы, не в таких условиях… Скажите, правильно я понял, сейчас с госпожой президентом беседует бракири?

– Да, это Симман Тираза, один из Пятисот. Представитель верховной власти Бракоса.

Сложно поручиться, но кажется, на лице торта мелькнула детская радость от верности предположения.

– А этот рисунок у него на лице… Или это не рисунок? У других бракири я не видел такого.

– Ну, это татуировка. Знак… э… профессиональной принадлежности, – Винтари не был уверен, что будет прилично и уместно сказать, что нынешний член Кроны, одно из первых лиц Синдикратии – бывший мафиози. Хотя в случае бракири не всегда легко сказать, кто там бывший, а кто вполне нынешний. Факт, что после Войны Изначальных в бракирийском обществе произошли некоторые бурления, слегка перетасовавшие фигуры в верхах…

– А к какой расе относится вон та женщина?

– Какая?

– Вон там, беседует с… кажется ведь, это пак’ма’ра?

Винтари призывал на помощь всё своё давно не тренированное актёрское мастерство, чтоб сделать вид, что это он совершенно случайно закашлялся.

– Вообще-то это Дэвид Шеридан, сын покойного предыдущего президента. Он… ну, частично землянин, частично минбарец. Поэтому у него волосы, рога и минбарская одежда.

– Удивительно, все делегаты с Минбара одеты по-разному.

– Ну, это вполне естественно, здесь ведь представители всех трёх каст, а так же рейнджеры…

– Я слышал, что минбарское общество делится на касты. А к какой касте относится сын президента, или ему, как полуземлянину, не нужна каста?

Винтари замялся, не зная, как ответить на неудобный вопрос, и попутно размышляя, как так получается, что торта, мало знакомые с другими расами вообще, не удивляются существованию гибридов, но этот вопрос, видимо, интересовал его нового знакомого не настолько сильно.

– А тот с ним рядом – пак’ма’ра, всё верно? Они ведь, если правду говорят, смердят…

– Смердят. Но далеко не всегда. Преимущественно, если недавно покушали…

– А мы как раз сейчас садимся за стол. А ведь питаются они тухлятиной…

– Ну, не только. Вообще-то они едят много овощей, фруктов, у них развитое сельское хозяйство. Сегодня на стол будет подаваться, в частности, пакмаранский суп из морепродуктов. Пробовал его однажды, когда пакмаранская делегация гостила в резиденции, очень рекомендую. Кажется, и гости как раз уже все собрались…

Торта посеменил впереди, благодаря чему Винтари смог немного рассмотреть его короткие ластообразные ноги и выглядывающий из-под одеяния толстый хвост. Мимо хищной, пружинящей походкой прошествовал Симман Тираза, кивком головы здороваясь с представителем Марса, у которого изысканный костюм тоже едва ли скрывал его прежнюю социальную нишу. А этот наивный торта беспокоится о комфортности соседства с пак’ма’ра…

Впрочем, лично Винтари с соседством повезло – слева от него сидел представитель хаяков Лидган, справа – оба дрази, напротив – Маркус Коул, Дэвиду, конечно, было тяжелее – по одну сторону от него был Маркус, но по другую-то врий, а пакмаранская кухня – не единственное, чего в межгалактических обедах стоит опасаться… Впрочем, у Дэвида возможностей для выработки минбарской невозмутимости было при его юном возрасте немало.

Действительно, сложно понять, чем руководствовались, распределяя места, вроде бы, никакой системы – дрази сидят рядом, минбарцы и земляне – нет. Единственно, понятно, почему ближе всего к На’Тот сели Робертсон и Дувалл – видимо, обсуждать это трёхстороннее соглашение решили начать прямо сейчас. Потому же, наверное, и аббай Зимора сел рядом с Тиразой, у них тоже какие-то недообсуждённые вопросы…

– Как же удивительно замечательно всё это придумано, – пробасил ближайший из дрази, жадно пережёвывая хаотично нарезанные куски замаринованного мяса, – вспоминаю такой же обед в саду во время празднования в честь нашей матери. Собралась вся родня – то есть, как понимаете, поместиться в доме мы все никак не смогли бы, вот и накрыли в саду. Впрочем, необычного в этом не было, семейные праздники в саду – это нормально для нас, мы гордимся своими садами. А уж сад в доме моей матери был действительно великолепен! Если вы видели когда-нибудь цветущие венькши – ну, может быть, видели на картинках – то можете себе представить, что это такое, когда их ветви смыкаются шатром над вашей головой. А какие ожьени выращивала наша мать! Цветок к цветку, как на подбор. Сама вывела новый сорт, прославивший нашу местность среди садоводов… Думаю, этот сад тоже однажды станет предметом зависти и восхищения. Госпожа На’Тот хорошая хозяйка, тут Альянсу с президентом опять везёт.

– Ну, вы управление делами Альянса с садоводством всё ж на один уровень не ставьте, – весело откликнулась На’Тот, – и я лично новых сортов не выводила. Мои заслуги тут какие вообще? Воткнула – растёт.

– Да вот как сказать, – отозвался Робертсон, – сами ж говорили мне же, что сами тут всё выбирали и придумывали. Я б так не смог, честно. Меня когда жена спрашивает, какие светильники в спальню взять – это мне хуже ножа. Мне какая разница, лишь бы светили. А вы тут такой уют навели! И так всё разумно устроили, как по волшебству – ладно что каждой расе её блюда, хотя тоже трудно на Нарне, наверное, всё это достать… Но уж приготовить мой любимый гуляш…

– Вот уж тут точно никакого волшебства нет, вы об этом гуляше в нескольких интервью говорили.

– Оно конечно, в этом землянин прав, – громким шёпотом обратился к Винтари дрази, – куда ни глянь, всё похвалы достойно. Только вот мальчику, сыну Шеридана, можно было и посерьёзнее чего положить, чем салатик этот куцый. Разве так мужчину кормят? Мужчине нужно мясо! Я б своим даже поделился, но тшилу, вроде, только нам и нарнам есть можно.

– Ваша забота приятна, господин Шинром, но минбарцы, знаете ли, вообще употребляют мало мяса. Я сам, за время жизни на Минбаре, от него, признаюсь, изрядно отвык.

– Это я знаю. Но ведь сын Шеридана только наполовину минбарец. Да и посмотрите на господина Токтрала…

– Господин Шинром, я всё слышу! Вы действительно напрасно беспокоитесь, мне очень нравится мой салат. А господин Токтрал – воин, у его клана другие традиции…

– Этого я не знал, извиняюсь. То есть, про касты и кланы я знаю. Но про разное питание не знал. А ведь у нас тоже такое есть. Тогда, конечно, это понятно – ведь госпожа Деленн жрец… Оно, правда, для мужчины правильнее быть воином, но род такой великой матери предавать нельзя.

– Вот и верь людям, мне-то говорили, что парень воин, – буркнул второй дрази.

– Вообще-то я мастер.

– Что?

Удивительно, как это бывает – фразу, негромко сказанную соседям через стол, неожиданно, в праздничном гвалте, шуме множества голосов, звоне посуды – услышали все. И на какое-то время слышно стало, как в ручье плещется мелкая полудомашняя птица, свившая гнездо на крыше дома.

– Вот как… – пробормотал наконец Шинром и вернулся к последним оставшимся кускам мяса. Винтари же последовать его примеру было куда труднее. Он смотрел в бледное, напряжённое лицо Дэвида и старался, чтоб по его собственному не очень читалось потрясение. Надо сделать вид, что не произошло ничего необычного… Флианн, определённо, сделал именно так.

Дэвид с трудом подавил порыв сжать руками голову и выбежать – настолько ясно, несомненно физически, он ощутил обращённые на него взгляды. Это было немыслимо, и эта немыслимость и оглушала с особенной дикой силой – он не мог, фактически не мог видеть ВСЕХ сидящих за столом, и однако ж он видел всех, видел, как они смотрели на него. Флианн, Токтрал, Дувалл – старательно прячущие замешательство, раздражение, недоверие и в то же время облегчение. Влиятельнейшие старейшины кланов, и, как предполагал Дэвид, члены Серого Совета (так это или нет, он наверняка знать не мог, имена сатай знали родители, но не открывали даже ему), разумеется, тоже со смесью нетерпения и опасения ждали, когда он сделает свой выбор. Сложно сказать, разочарование или успокоение принесли им его слова, ну не радость же явно. Непонимание на лицах Робертсона и Картера – они, каждый в своей мере, почувствовали некие перемены в атмосфере, но не могли идентифицировать их причину верно. Склонялись, кажется, к варианту, что бесцеремонные дрази попали впросак, не угадав касту полукровки. Сами дрази испытали, похоже, даже некий восторг от того, что жизнь сумела их удивить – пополам с досадой, что ошибались. Но для дрази такие противоречия в настроении терпимы, особенно на сытый желудок. Тонко ухмыляется Тираза, полагая в этот момент, верно, что видит нечто родственное даже в полуминбарце – парень выбрал главенствующую касту, это здраво. О пак’ма’ра сложно сказать «улыбается», но Канка’Мала определённо улыбается, едва ли понимая, как и большинство присутствующих, сложность момента, но чувствуя, как ему нужна поддержка. Пристально, прищурившись, смотрит На’Тот – кажется, из всех, кто не с Минбара, только она поняла, что произошло. Нет, ещё Лейста, врий. Но он, отметив, как любопытное, оставил вниманием это наблюдение тут же, вернувшись к уничтожению расползающихся с тарелки мек хуу. И Диус… Надрывная смесь тревоги и колышущейся где-то под ней, как возмущаемый приведённой в движение водой ил, ещё пока тихой ярости. Он ведь знает, помнит, сколько их было, этих разговоров, косых взглядов, плохо скрываемых ноток раздражения. Поднимающуюся мутную волну пытается успокоить мысль, что теперь-то ответ прозвучал, теперь все отстанут…

Это словно пробежавшая по небу туча, ненадолго накрывшая тревожным сумраком. Вот она прошла – вернулось яркое солнце, деловитый треск насекомых в ветвях за спиной, разговоры, смех, звон посуды. Обед подходит к концу, встают, церемонно раскланиваясь и рассыпаясь в любезностях, старый иолу, непроницаемый врий, неловкий от смущения торта… Вот и в одно мгновение материализовались рядом, тремя столпами незыблемого порядка, все трое – белый жреческий балахон, чёрная воинская броня, сиреневый костюм мастера.

– Дэвид, как следует понимать сказанное тобой?

– В прямом смысле, – Дэвид невольно отступил к дереву, переводя взгляд с бледного почти идеально гладкого лица Флианна – только несколько глубоких, словно рубцы, морщин – на массивное, с крупными чертами, пересечённое двумя глубокими шрамами, диссонирующими с мелкими, густой сетью, морщинами, лицо Токтрала.

– Ты понимаешь, надеюсь, насколько это серьёзно? Ты причислил себя к касте мастеров, при множестве свидетелей.

– Я понимаю это и путь назад мне не нужен.

– Позволь узнать, – выступил вперёд Флианн, – что определило твой выбор. Разумеется, хоть и произошло это при… не самых подобающих обстоятельствах, мы не вправе его не принять. Но нам интересно, что помогло тебе принять решение, которое было для тебя несомненно непростым.

– Всё дело, наверное, в том, что ожидая от меня этого выбора, все, вольно или невольно, подразумевали выбор только из двух вариантов. Ничто не связывало меня с кастой мастеров, все мои родственники, все друзья относились либо к воинам, либо к жрецам. Но я не могу быть жрецом – я неверующий, и я не могу быть воином – я пацифист. Но мне думается, моя работа, как переводчика – это не работа жреца или тем более воина, и это дело, которому я готов посвятить не год и не два, а сколько угодно лет. Да, традиционно переводы считаются жреческой работой, но лишь потому, что ставились в один ряд с летописями и созданием священных книг, и потому, что у мастеров хватало и других дел. Но по мере развития нашей цивилизации, усовершенствование технологий делало труд мастеров всё менее ручным, всё более интеллектуальным, и всё больше мастеров привлекалось не только к художественному оформлению книг, но и к переводческому делу, и к составлению научных трудов. Пребывание в этом мире помогло мне увидеть в новом свете своё дело и свои стремления. Созидательный труд миллионов рабочих, мастеров каждый в своём деле, возродил этот мир. Там, где была безжизненная пустыня, встали города, расцвели сады, заработали электростанции. И это стало возможным благодаря тому, что они понимали друг друга…

– Твоя мать назвала касту мастеров важнейшей среди каст. Отрадно видеть, что твой выбор определён не честолюбием, а скромностью.

– У меня нет кровной связи с кастой мастеров, алит Токтрал, и сейчас я не вижу в том никакой беды. Кровная связь, думается мне, иногда может быть причиной самообмана – как бы мы ни чтили путь родителей и наставников, нам следует идти собственным путём. У каждой касты, у каждого клана своё величие, и не каста для нас, а мы для касты. Я думаю, самоотверженное трудолюбие мастеров ближе к моему жизненному пути, чем духовное подвижничество и военное искусство.

– Что ж… – подал голос молчавший до того Дувалл, – мы засвидетельствовали и приняли твой выбор. Я должен так же, как во всех тех нечастых случаях, когда юноша выбирает не ту касту, к которой относятся его родители, напомнить тебе, что твой выбор не слагает с тебя долга перед твоим кланом… Естественно, у меня сейчас с собой нет пояса, который я, согласно обычаю, должен на тебя надеть, но атрибуты ты получить успеешь дома, главное – что гармонию наконец обрёл твой дух.

– Нет, не то чтоб мне показалось, что они тебя сейчас побьют, это уж совсем смешно, и как-то не вяжется с минбарцами. Но да, я испугался. Не знаю, чего. Что они будут опять на тебя давить… Хотя чего им от тебя хотеть? Вроде бы, касты не рвали тебя на части, скорее, ждали выбора, чья ты дальше будешь головная боль. Если они действительно довольны, я рад. Грешным делом, ну живут же некоторые граждане Минбара с прочерком в графе «каста», почему тебе так нельзя…

Дэвид облизнул губы, подбирая ответ, когда путь им преградила На’Тот.

– Я б предложила вам двоим немного задержаться. Если, конечно, никакие неотложные дела этому не препятствуют.

Друзья переглянулись.

– Мы будем счастливы быть вам чем-то полезны, госпожа президент, а…

– По правде, скорее я надеялась быть полезной вам. Хоть у меня и нет полной уверенности, что это можно будет назвать именно пользой… Но мне думается, вам не безынтересно будет увидеть то, что я вам покажу. А уж радость это вам доставит или новую печаль – будет видно, я не настолько хорошо вас знаю, чтоб предполагать это наверняка.

Теряясь в догадках, Дэвид и Диус вошли вслед за ней в дом.

Дом встретил прохладой и полумраком, к букету запахов, витавших над праздничным столом, примешивались ноты не до конца выветрившегося древесного лака и чего-то пряного цветочного. В небольшой прихожей в стене был кран примерно на уровне пояса, в полу бетонная выемка с уходящим в наружнюю стену желобком – традиция требует омывать ноги при входе в дом, в древние времена это обеспечивала хозяйка с огромным кувшином, но современные технологии дают возможность самообслуживания.

По боковому коридору, стены которого украшала роспись в виде парящих птиц, они прошли в комнату на другой стороне дома – небольшую и довольно светлую.

– Я хочу познакомить вас с моим сыном. Сейчас он гостит дома, готовится к церемонии выбора имени. Как видите, у нас тут тоже очень важный жизненный рубеж…

Дэвид и Диус вышли из-за спины На’Тот и замерли. Им навстречу из-за низкого стола поднялся мальчик. Первое, что бросилось в глаза – очень светлая, неестественно светлая для нарна кожа, на которой пятна казались игрой теней от ветвей за окном, и уж потом проступили, сперва сливавшиеся с красноватым солнечным светом, гладко причёсанные, собранные в пучок на затылке рыжие волосы.

– Куди, это Дэвид Шеридан и Диус Винтари, поприветствуй их.

Мальчик прижал кулак к груди. Лёгким уколом в груди отозвалась яркая смазанная картинка – сон о детстве Андо, который, кажется, не был именно сном. Хотя это лицо куда меньше похоже на человеческое, серьёзность и хрупкость в нём те же. Определённо, он понимает. Может, и не вполне – значение, которое имел Андо в жизни его необычных гостей, и имеет теперь он сам, ещё одно живое напоминание, но он определённо понимает, какими глазами смотрит на него Дэвид – полукровка на полукровку. И он сам смотрит так же.

– Здравствуй, Куди. Вероятно, я называю тебя так единственный раз, и ещё раз встречу тебя уже с новым именем. Я знаю, как важен выбор имени в жизни нарна, это выбор, определяющий всю дальнейшую жизнь, это выбранный путь. Я тоже не столь давно пересёк важный рубеж в своей жизни, желаю тебе перейти свой с честью.

Они вышли.

– Вы знали об этом, не так ли?

– Андо говорил нам. Но мы, конечно, и подумать не могли, что вы…

В комнате, напоминающей гостиную, был, напротив, полумрак – окон она не имела. Четыре светильника, по одному на каждой стене, светили приглушённым светом, в нём роспись на стенах казалась объёмной, живой. На’Тот опустилась в широкое груботёсаное кресло – по его виду сложно было представить, чтоб оно было удобным.

– Я Кха’Ри, кому, как не мне, быть впереди наших граждан в самых важных и серьёзных вещах? Для мира, пережившего то, что мы все пережили, это было не только великим свершением, но и великим риском. Но зализав раны, восстановив силы достаточно, чтоб позволить себе такой шаг – мы его сделали. И из соображений секретности в том числе первые добровольцы были из круга посвящённых – правительства, учёных. Через три года, когда уже стало ясно, что эксперимент прошёл успешно, мы запустили вторую «волну»… Третья продолжается и сейчас. А четвёртой будут их дети.

– Теперь, так понимаю, это уже не секрет?

На’Тот улыбнулась.

– А чего мы могли бы опасаться? Разве какая-то из рас Альянса может представлять для нас угрозу? И разве какая-то из рас вне Альянса в настоящее время решится посостязаться с его мощью? Кажется, последние такие смельчаки бесславно кончили совсем недавно?

Тут всё верно, кивнул про себя Винтари, рубежи Нарна сейчас надёжно укреплены. Хотя бы ввиду соседства с пиратскими притонами у хурров и гроумов это неизбежно. Другие расы Альянса, возможно, и не очень устраивает устранение векового преимущества… Да может быть, и совсем не устраивает. Но отважиться на какие-то авантюры, особенно теперь…

– И у них уже проснулись способности?

– У Куди пока нет. У некоторых других детей – да. При разнице в половом созревании землян и нарнов, и разных комбинациях человеческих и нарнских генов, это достаточно индивидуальная вещь.

Винтари лениво размышлял ещё, можно ли допустить, что она говорит всё это именно для него. Что эта демонстрация мощи предназначена именно ему, как центаврианину. Нет, вряд ли, о тесноте и теплоте его взаимоотношений с Двором Примы она некоторое представление имеет. И вероятность изменения перспектив наверняка оценивает реально.

– Что ни говори, тут вам удивительно повезло. То, что вы с землянами оказались генетически совместимы…

– Чудо, но не настолько и удивительное. В геномах большинства гуманоидных, кислорододышащих рас много общего, вполне статистически допустимо, чтоб некоторые из них были схожи до возможности иметь общее потомство. Во вселенной мириады разумных рас, мы знакомы с немногими из них. Повезло нам в том, что наш поиск сократился на пару сотен лет, а не в самом факте. И я вижу не просто удачное стечение обстоятельств, а свою логику в том, что необходимый нам ген мы смогли получить от землян. Я знаю только два мира, в которых участь телепатов была настолько трагична, но в нашем случае, по крайней мере, нет нашей вины.

– Возможно, вы просто недостаточно много знаете об истории других миров, госпожа На’Тот. Вероятно, если б не моё положение, а так же, как ни странно, то, что я достаточно много времени провёл вне родного мира, я б тоже имел некоторые иллюзии… Но я во всяком случае хорошо знаю, что правительства умеют хранить свои тайны.

На’Тот помолчала, разглаживая складки на парадной мантии.

– Я позвала не только Дэвида, но и вас с определённой целью. Не потому только, что вы друзья и редко идёте куда-то друг без друга. Я хотела, чтобы мой сын увидел центаврианина. Не чудовище, не варвара-убийцу. Обыкновенного, и даже приятного, умного молодого человека. Я, как и большинство моих соотечественников, уже не смогу смотреть на представителей вашей расы без ненависти. Я могу только держать её под контролем, не позволяя прорваться наружу. Вы должны, несомненно, это понимать. Ваши соотечественники старшего поколения, заставшие войну, тоже уже не изменят себя – за редким исключением, подтверждающим правило. Как и пожилые земляне и минбарцы, к примеру. Но детям жить уже в другом времени, в другом мире. Он должен быть другим, чем наш, более разумным, более справедливым. Иначе всё это – возрождение после пережитого кровавого хаоса, эта генетическая программа, и глобально – все наши шаги на пути Альянса – не имело никакого смысла.

В дороге до космопорта Андрес, всю ночь пропьянствовавший за знакомство с местными (теперь уже черёд Дэвида и Диуса был поражаться способности этого человека находить выпивку при почти полном незнании языка) умилял свидетелей тем, что дремал на плече Алиона. Алион, надо думать, испытывал по этому поводу немалое смущение, но разбудить человека не решался.

Винтари вполголоса о чём-то разговаривал с На’Тот – и может быть, конечно, это на не слишком пристальный и проницательный взгляд, но кажется, напряжение между ними постепенно становилось неощутимым.

Дэвид прикрыл глаза, вспоминая. Одной из причин, почему он мало говорил Диусу об этих снах – пожалуй, главной причиной – было то, что он просто не знал, как. Как говорить о том, что сам наутро не можешь до конца осмыслить, перевести на понятный самому себе язык… Как описать то, что является яркими, плавящимися в глазах картинами, которых он точно не мог видеть, тихими шёпотами, воспоминаниями о не им испытанном… «О чём ты? О потере случившейся или грядущей? Это стремление защитить, эта жажда защиты, это чувство молитвенной обречённости…». Но сон словно грустно улыбался – «пойми сам»… А потом будто обнимал – и нашёптывал что-то совершенно иное, ядовитое, гибельное, горячее и сладкое – как кровь, разогретая алкоголем, в тот безумный вечер…

В космопорту Тузанора уже встречала Рузанна. Пожалуй, даже если б в регионе не выдалась сегодня такая приятная, солнечная погодка, для устранения этого грустного обстоятельства вполне хватило б одной этой девушки, заметил потом Маркус. Много просто эмоциональных людей, даже очень много. Нечасто встретишь тех, кто так способен излучать живую детскую радость, что ею невольно заражаются окружающие.

– Я так рада вашему возвращению, ваше высочество! Так хотелось поделиться радостью, поблагодарить за помощь…

– Ваши родственники прибыли, вы уже встретили их?

Девушка всплеснула руками, не в силах сдержать бурю эмоций.

– Да! И это было чудесно. Вы боялись, что они разочаруют меня, так вот – этого не произошло. Я особенно счастлива была познакомиться со своей тётей Таусой, это чудеснейшая женщина! Конечно, у неё практически нет никакого образования, но она очень житейски мудрая. И дети, дети… они такие чудесные! Я уже договорилась о зачислении в школы для некоторых из них – частично помог средствами доктор Чинкони, осталось приобрести где-нибудь дом, правда, едва ли мы сможем найти такой, чтобы в нём поместились все…

Винтари аккуратно взял взволнованную соотечественницу под локоть, отводя подальше от пассажиропотока.

– Я говорил о вас с императором Котто, Рузанна. Хотя признать вас принцессой, конечно, невозможно, это не в возможностях даже императора…

– О, прошу вас…

– …Но всё же кое-что вы, оказывается, унаследовали. В одном из писем покойный император говорил с императором нынешним, тогда ещё послом, Виром Котто, о судьбе родового имения Моллари. Оно поныне стоит незанятым, только под присмотром управляющего, ни из Моллари, ни из Джаддо так никто и не поселился там. Император Моллари писал: «Разве что, если бы у моей любезной Адиры были дети, я хотел бы, чтобы они жили там». Император Котто считает, что это вполне можно считать завещанием. Владение этим имением даёт вам право носить фамилию Моллари, хотя я понимаю, что вы можете и не воспользоваться этим правом, дорожа памятью покойных родителей.

На глаза Рузанны навернулись слёзы.

– Мой бедный отец… Судьба жестоко наказывает родителей за их ошибки, но вместе с ними наказывает и детей. Он не имел возможности даже знать обо мне, я не имела возможности быть с ним рядом, поддержать его в самые тяжёлые минуты… Почему же, почему она ему не сказала…

– Я думаю, Адира, будучи женщиной исключительно искренней и скромной, считала, что это не должно быть его проблемой. Любя его, она не ждала ничего для себя, и не спрашивала, любит ли он её так же сильно, как она его. Она ничего не хотела у него просить, даже разыскать потерянного ею ребёнка… Позже она сама пыталась вас разыскать, но Тракис отказался сказать, куда вас продал. И она снова ничего не сказала ему, чтобы не расстраивать его…