Текст книги "Венок Альянса (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 87 страниц)

– Тоже к богу потянулись?

– Бог у них не много значения имеет. Они только прочитали, что это машина, меняющая сознание, много понять не смогли… Они это по-своему поняли. Что с помощью этой машины можно воздействовать на сознание всего народа Бримы, подчинить их этой власти, чтобы они больше не восставали против неё. Они хотят, чтоб мы, поскольку мы знаем лорканский и сколько-то язык древних лорканцев, помогли им запустить эту машину.

Виргиния присвистнула.

– Однако же! Идейка ничего, блеск, размах, фантазия! Они там что, с головой совсем рассорились? Они не понимают, что они в итоге просто… сдохнут все, как те древние лорканцы? Их ни на какие мысли не навело, что их, в общем-то, больше нет? Теперь, как я понимаю, у нас выбор между мученической кончиной – ибо лично я не стану им помогать ни в коем случае, даже если способна в этой машине разобраться, и тем, чтоб как-то выбраться отсюда и спасти три миллиарда этих идиотов и свои жалкие шкуры заодно.

Аминтанир, всё так же вцепившись себе в волосы, бормотал на родном языке проклятья в адрес тех, кто бездумно разбазаривал опасное наследие древних, не видя, кому он его продаёт.

– Не надо отчаиваться, – произнесла Виргиния тоже по-лоркански, положив ему руку на плечо, – мы выберемся. Не знаю, как, но выберемся. Как говорится (эти слова у меня на родине приписывают одному замечательному мужику), первая задача узника – убежать.

– Эй! – послышался хриплый громкий шёпот из-за стены, – вы лорканцы, что ли?

Виргиния подползла к стене, в которой обнаружила очень узкую, но сквозную щель. Видимо, источенный сыростью камень всё же поддавался выкрашиванию.

– Ну… частично.

– По-лоркански заговорили… Теперь-то понятно, почему вы здесь… Я тоже поэтому. Бежать надеетесь? Я помочь могу. У меня тут заточка… Можно охранника пырнуть, когда зайдёт… Я б сам уже, да у меня неделю как руки за спиной скованы и цепью к стене прикручены, трудно в таком положении-то… Я вам её протолкну, вы охранника уработайте и ключи у него возьмите, они от всех камер в этом коридоре… Охраны мало, к счастью, не больно-то много кто соглашается… В основном из гроумов, правда, охрана, это свирепые гиганты. Но сейчас больше стало своих… Видно, гиганты Бул-Буле в дворцовой охране нужнее… Вот и бьют нас так, чтоб не до побегов было… Дальше, как меня вытащите – я покажу, где тут ход в подземелье, дальше уж проберёмся… Тяжело, конечно, там двери такие – вдвоём толкать надо…

– Ну, там уж мы как-нибудь справимся. Главное выбраться, а уж как добраться до чудо-машины – найдём. А вас как зовут?

Послышалось шуршание, в щель поползла полоска тусклого, тёмного металла.

– Дав-Айыг меня зовут… Торговец я. У нас торговцы, так получается, самые учёные люди, ну, кроме специальных книгочеев… Я с моей конторой и эту машину выкупал – Бул-Булы особое распоряжение, тогда такой честью было… Я здесь месяц уже, они всё меня пытают, думают, я с этой машиной помогу… А я б и рад, может, уже, да ничего в этом мудрёном тексте понять не могу… Я торговец, а не инженер…

Виргиния крепко стиснула заточку.

– Вы один там сидите? Или ещё кто-то есть?

– Трое ещё. Один, правда, мёртв уже, кажется, третий день не встаёт… Хамай-Таффья – товарищ мой, у него руки и ноги переломаны, тоже не жилец уже… Ну и ещё один, тоже к стене прикованный, молчит всё время, только цепь расшатывает… Я его не знаю, он, кажется, из этих, мятежников… Эй, молчун, о тебе говорим!

Кулак Аминтанира врезался в стену над трещиной.

– Такого не должно быть! Просто не должно быть! Прятать людей в тюрьму! Бить! Пытать! Это проклятая власть, неправильная, это не должно терпеть!

– Они захватили власть, – их сосед за стенкой закашлялся, – всего, почитай… Ну да, полгода где-то, а вся земля уже стонет. Всё обобрали, всё к себе во дворец стащили, жируют там… Ну, мне, положим, и плевать, мне золотые чаши и не нужны… Но народу б они больше оставляли! Всё только работай с утра до ночи, заводы военные расширяют, оружие делают, скупают вот у других миров чего посильнее… Всех недовольных в тюрьмы да на добычу металла там, за морем… Тут, наверное, не хочешь, да мятежником станешь, когда уж как дышать, не знаешь… Нас, торговцев, долго не трогали, но вот же…

– Мы вытащим вас, слышите? – закричал Аминтанир, – их план им не удастся!

– Эй, кто там орать громко? – в коридоре послышались тяжёлые шаги тех же ног, обутых в огромные кованые сапоги и окрик на очень ломаном лорканском, – на допрос хотеть?

– Очень хотеть! – так же громко ответила Виргиния, – в рожу вашему великому Бул-Буле плюнуть! Можете отвести!

– Я тебя, длинная, сейчас утихомирю!

Дверь камеры снова распахнулась. Практика, наверное, всех миров – что в охрану набирают самых рослых, сильных, агрессивных и, как следствие, не самых умных экземпляров. Умный бы, наверное, так не повёлся. Или, по крайней мере, в камеру, где двое не скованных пленников, пусть несколько уже побитых и изрядно поморенных голодом, входил бы более осторожно…

Аминтанир кинулся вошедшему под ноги, Виргиния, караулившая за дверью, напала сверху. Удар в основание черепа прикончил охранника на месте.

– Извини. Может, в глубине души ты парень и хороший, но работал на плохих. Так, помоги мне перевернуть его, где тут ключи… Интересно, а от цепей ключи тоже есть?

Отпирая дверь за дверью, Аминтанир и Виргиния действовали очень слаженно, практически летали, словно некая сила несла их. Наверное, страсть к свободе, ненависть к несправедливости – то, что они прочувствовали ещё, защищая Арнассию…

– Этому уже и правда не помочь…

– Добей его, чужак. Нехорошо оставлять для агонии. Палачи Бул-Булы мучили его долго, пусть он обретёт покой.

– И меня добей, мне не выбраться, попасть снова в их лапы я не хочу…

– Э нет, приятель, говоришь, в ясном рассудке – пойдёшь с нами! На свежем воздухе быстро очнёшься!

– Куда я пойду, у меня ноги сломаны… Добей, пожалей!

– Заткнись сейчас же! Унесём! Воин не в ногах, воин в голове! Аминтанир, где там молот этот? Долбани по цепям!

– Надо спешить, скоро подоспеет ещё охрана!

– Сколько дверей ещё мы успеем открыть?

– Мы задержим охрану немного, они должны прибежать вон из того коридора.

– Это самоубийство!

– Зато у вас время будет! Идите к Сопротивлению, там помогут, там надежда…

Тяжеленная дверь в подполье – узкая каменная глыба – поддавалась с трудом, но не столько из-за веса, сколько потому, что, кажется, её очень давно уже не открывали.

– Там канализация внутри, стоки от отхожих мест. Туда лазить незачем, разве только сбежит кто. Раньше сбегали через дыры отхожих мест, теперь их камнями заложили, меньше сделали, не пролезть…

– Аппетитненько… Ладно, погнали.

После коридоров и камер тюрьмы, впрочем, канализация такого уж мрачного впечатления не производила. Ну, темно – спасали прихваченные со стен факелы и светильники наподобие керосиновых. Ну, низкие земляные своды – Виргиния могла идти только согнувшись по пояс, все волосы были безнадёжно испачканы в грязи. Ну, вонь… Страшнее бывает… Наверное, если с тобой в одной камере чей-то труп начинает разлагаться – в канализацию ныряешь не задумываясь… Хрустели под ногами скелеты каких-то мелких животных, наверное, местных крыс.

– Канализация – плохое место, конечно, неприятное. Но хорошо в том, что соединяет весь город. Здесь тяжело идти, и иногда опасно, здесь давно не чинили, можно упасть и даже погибнуть… Но если нужно пройти по городу, чтоб не поймали, то только здесь. Солдаты Бул-Булы мало бывают здесь…

– Надо же, чего это вдруг? Как понимаю, они, во главе со своим вожаком, то ещё дерьмо…

– Мы выйдем за город, и там войдём в подземелье. Только в темноте. Иначе могут схватить. Бул-Була сильно ненавидит мятежников…

– Как вам так свезло на такого правителя? Хотя о чём это я… Нам же как-то свезло на Кларка, центаврианам – на Картажье… Наверное, в каждом мире бывал у власти кто-то настолько отбитый на голову…

– Чем больше у кого-то есть, тем больше он хотеть, – проговорил другой бреммейр, его языковые способности, увы, были совсем прискорбны, – быть много царь – любить много иметь, любить война. Кто любить война, кроме царь? Быть один царь – не надо война, говорили. Нет война – хуже быть ещё. Один всё хотеть, всё иметь, весь мир и больше его.

– Всё-таки, наверное, я беспросветно наивна, но сложно мне понять, как можно хотеть больше того, что у тебя есть, если ты и так, мягко говоря, не бедствуешь… У него запасное брюхо, что ли, где-то есть? Ну, чего хотят-то от абсолютной власти? Вкусно жрать, иметь кучу женщин, дорогие автомобили, отдыхать на всяких крутых курортах… Так это всё и при меньшем обрести можно…

Всё это бубнила Виргиния, впрочем, на земном, так что понял её разве что Аминтанир.

– Я считать, что знания – хорошо. Знания – лучше жить. Строить красивый дом, умелый машина, писать книга, изучать всё – сам, зверь, рыба, трава, небо. Другой язык изучать, другой мир лететь. А так смотреть – плохо. Оружие, злой машина, плохой гость, кто брать наше всё, кто убивать нас… Плохо тот, кто знание есть, но не служить Бул-Була.

– Ну, знания, знаете, как авторучка – можно сесть и поэму написать, а можно в глаз кому-нибудь воткнуть…

– Хорошо, есть и хороший гость… как ты. Мы хорошо жить, мы хорошо строить, у нас всё. Мы хотеть лететь другой мир, смотреть, где есть друг. Спуститься плохой гость, сказать друг. Помогать Бул-Була взять вся власть. Бул-Була служить им, мы все служить Бул-Була. Брать наш камень, наш металл, наш продукт. Быть здесь они хозяин, не мы.

– Понятно… Аминтанир, как по-вашему будет «неоколониализм»? И научи их, бога ради, языку как следует… Вашу ж мать, а я думала, это я на лорканском говорю с грамотностью умственно отсталой…

Капитан Ли и генерал Аламаэрта молча, настороженно ступали по ярко освещённым, устланным многочисленными мягкими коврами коридорам дворца. За ними в таком же молчании следовали их подчинённые. Зато сопровождавший их бреммейр щебетал без умолку, увы только, всё втуне – языка бреммейров здесь не знал никто. Только по звучавшему время от времени имени Бул-Булы можно было догадаться, что бреммейр восхвалял мудрость и величие своего правителя.

Сам правитель ждал их в богато убранной зале. Впрочем, слово «убранной» тут было как нельзя менее подходящим. Именно уборку Рауле тут сразу захотелось устроить самым решительным образом. Ещё с детства, с дней, проведённых в земной семье, опекавшей её, она терпеть не могла беспорядок. Зала, которая должна была, видимо, потрясать роскошью, напоминала скорее разбойничий тайник.

Бул-Була при их появлении всплеснул руками, указал им на груду мягких подушек, распорядился слуге, видимо, насчёт угощения. Затем сам торжественно воссел на огромную гору подушек (Раула укорила себя за хулиганскую мысль, как было б здорово, если б эта гора поехала и развалилась под ним) и снова умильно сложил руки под подбородком.

– Насладитесь нашими яствами и отдыхом на мягких постелях, могущественные чужаки. Вы проделали долгий путь, и заслужили это. Я немедля отдам приказ о розыске любых сведений о потерянных вами детях и их корабле, и к утру, уповаю, какие-то сведенья уже будут. Очень сложно бывает что-то узнать, очень сложно работать, да. Много невежества, много непослушания.

Генерал Аламаэрта кивнул. Звучало как будто разумно.

– Я так понимаю, ваша планета… Только недавно приобрела централизованную власть?

– Недавно, недавно, – закивал Бул-Була, – прежде были все отдельно, много хаоса, все порознь, ужасно!

– Междоусобные войны? – понимающе кивнул Эртониатта.

Рейнджеры участия в беседе практически не принимали – она велась на лорканском, а они, за время общения со своими невольными попутчиками, научились понимать только отдельные слова.

Принесли угощения – вид их был достаточно необычен, разве что можно было отличить, где здесь мясо, а где фрукты.

– А нам это можно? – с сомнением покосилась на свою тарелку Раула, – всё-таки, другая раса…

Аламаэрта перевёл её вопрос Бул-Буле.

– Можно, можно. Как посмел бы я предложить дорогим гостям яд? Благополучие наших дорогих гостей самое ценное для нас. Это деликатесы нашей земли, её ценнейшие дары, вкусите их! Это мясо уулы, для вашей расы оно должно быть очень вкусно!

«Откуда они знают, что нам можно? Ну ладно, что я голианка, они могли не понять, это не обо мне было, о землянах… Но тоже…».

Но И незаметно кивнул – значит, не ложь, неприемлемого для их пищеварения здесь нет…

– Позвольте вопрос, досточтимый Бул-Була, – не выдержал Аламаэрта, – откуда вы знаете наш язык? Лично я впервые слышу о планете Брима, а я военный высокого ранга в своём мире.

Бреммейр усиленно закивал, от чего многочисленные украшения на нём зазвенели, как бубенчики.

– Мы совсем недавно вышли в космос, совсем недавно узнали, что есть другие, кроме нас… Но мы стремимся дружить! Мы торгуем с соседними мирами, они говорили нам о Лорке, это великий, славный мир! Учить язык Лорки так же мудро, как учить язык Андромы и Громахи, но ещё и приятно, это красивый, величественный язык!

– Благодарю, мы польщены.

«Не зря, наверное, ох не зря мы взяли с собой телепата, – Ли поколебался, а потом вонзил зубы в нечто, напоминающее куриную ногу по форме, но никак не по цвету, – оно конечно, сканировать без спроса и всё такое… Но чего-то тайны этого бримского дворца меня не позитивят. Чего-то мне начинает казаться, что прав техномаг – бывают ситуации, когда законопослушность и следование порядку нужно засунуть в какое-то тёплое тёмное место…».

После еды клонило в сон. Аламаэрта рассыпался в благодарностях за отличное вино – для огромного лорканца, правда, величина бокала была несущественной. Тот же слуга – хотя сложно поручиться, может быть, и не тот, но щебетал и размахивал руками так же – отвёл их в приготовленные для них комнаты.

– Во всём этом крепко что-то не так, но не могу понять, что именно, – извиняющимся тоном произнёс И на пороге отведённой ему комнаты, – всё-таки мои силы… слабоваты, и мне никогда не приходилось слушать мысли инопланетян… до этого путешествия, в смысле.

– Ну, что ж поделаешь, не брать же было с собой Филлмора…

– Да сжалится над нами Вселенная, пусть они к утру уже что-то найдут… Я б не хотел задержаться здесь подольше.

– Это да… Давно мы не сталкивались ни с чем настолько… феодальным… Поклясться готов, они в такой роскоши живут, потому что все соки у народа уже выпили, какие могли.

– Не наше дело вмешиваться во внутренние дела, это их мир, их порядки… Наше дело завершить свой поиск и уйти.

– Но кулаки, если честно, чешутся, – проворчал Аламаэрта, – у нас власть, конечно, тоже… не без греха… Не в обиду вам, Синеасдан… Но грешить хоть принято тайно, не напоказ вот так. Это уже – бесстыдство.

– Святый боже, свежий воздух! Я думала, я вытошню там все кишки, уж извиняюсь… Нет-нет, со мной всё в порядке, я могу идти, это я просто… радуюсь так…

В ночной тьме пересекать пространство, состоящее из холмов, буераков и зарослей чего-то отвратительно колючего, открывающееся сразу за отстойниками – то ещё удовольствие. Особенно когда руки, ноги, спина – ноют, если честно уж говорить. Побои, тесная камера с матрасом, в котором солома или чего они туда наложили, сбилась комками, путь по канализации в три погибели – этого всего как-то слишком много. Но Виргиния вспоминала рожу Бул-Булы, и злость придавала ей сил. Ну, только получить немного отдыха… А потом, как угодно, раз уж из тюрьмы сбежать удалось, то должно получиться и это – добраться до корабля… И послать с орбиты такой огненный привет Бул-Буле, прямо по его дворцу, чтоб с Минбара было видно!

Уснуть Ли так и не удалось. По причине банальной и для многих невероятной – постель была слишком мягкой. Когда за шесть лет привыкаешь спать на наклонной, твёрдой минбарской кровати (первое время, конечно, пытаясь закрепить её в горизонтальном положении, но качественно и насовсем это удалось пока только Андо Александеру), уснуть в подобии кошачьей корзинки с мягкими пуховыми подушками и нежным и невесомым, как лебяжий пух, покрывалом просто невозможно.

А потом его побеспокоило какое-то движение. Ему показалось, что кровать покачнулась. «Нервы… Давненько я пренебрегаю медитацией, как раз время, пожалуй…».

Однако предаться медитации оказалось ещё менее возможно, чем сну. Кровать, определённо, пришла в движение! Реакции сработали прежде, чем сознание – Ли скатился с кровати раньше, чем разверзшийся в полу люк сомкнулся над уютной чашей, где только что лежало его тело.

«Изящно… кажется, покидать гостеприимный дом придётся не наутро, а прямо сейчас…».

Из своей комнаты уже выскочил Аламаэрта – он на свою кровать не лёг вовсе, суровая выучка воина привила ему такую же несовместимость с мягкими постелями, как рейнджерам. Лёжа на полу, завернувшись в покрывало, он почти задремал, но был разбужен движением кровати.

– Хорошо дела пошли.

– Я вот почему-то не удивлён.

– Надо проверить остальных.

Следующие пять минут показали, что они лишились Талеса и Синеасдана – может быть, они успели заснуть, может, не успели среагировать, но их комнаты были пусты.

– Отлично, – Раула на бегу застёгивала пояс рейнджерской формы, – всего несколько часов на планете, а уже потеряли двоих. Я надеюсь, конечно, что они ещё живы…

– Мне кажется, мёртвыми мы им не нужны, – Эртониатта осторожно выглянул из-за угла, – иначе чего проще было просто отравить нас?

– Скорее, в угощении было какое-то сонное зелье, – проговорил И, – у меня лично голова какая-то дурная.

– А вот это возможно… Кто-то ж из нас больше одного съел, кто-то – другого… Возможно, снотворное в сладкой фруктовой массе, Талес и Синеасдан, кажется, оба на неё особенно налегли.

– Я тоже… Но может, потому, что я голианка, и на меня это так не действует…

В коридоре послышалось движение, и пленники замерли в стенной нише, едва поместившись туда все вместе.

– Скоро они обнаружат, что их улов несколько меньше ожидаемого, надо успеть выбраться из дворца… Как выдумаете, зачем мы им?

– Вот давайте об этом думать, когда до «Белой звезды» доберёмся?

– И жахнем по этим князькам из бортовых орудий, – скрипнул зубами Аламаэрта, – капитан Ли, ну давайте, скажете, это я, будто вы меня остановить могли!

Из темноты прямо перед ними выросло вдруг нечто, что они сперва приняли за привидение. Существо было одето во что-то светлое, и светлым было само – приглядевшись, они решили, что это, видимо, местный альбинос. Под полой своей хламиды оно прятало слабо светящийся шарик.

– Тише, чужаки! Если вы увидеть, вы мёртвый, – прошептало существо на очень ломаном лорканском, – я дать увидеть, где скрытый выход. Я дать бежать. Бежать, бежать дальше!

– А ты кто такой? Из каких соображений помогаешь? – навис над ним Эртониатта.

– Слуга. Раб. Если вы поймать, вы долго убить, как весь мой семья. Я долго бить, я лишить глаз, – боковой глаз существа, действительно, представлял собой не до конца зарубцевавшуюся рану, – я согласиться работать, служить, только не бить, я нет больше семья, нет больше никто, нет жить, только боль страшно. Но я не как они, я не дать другие боль и смерть. Идти, идти! Тихо, выход близко, но трудно.

– Слышь… объяснил бы ты тогда, что ли, что у вас тут происходит?

– Нет время! Вы надо бежать, дальше бежать, бежать вы родина!

– Они ж поймут, что кто-то нам помог! Нет, беги с нами, по пути как раз просветишь.

– Я страшно, я не больше сила!

– А здесь тебе не страшно, что ли? …Это, что ли? О-ох, и щель, насекомое не пролезет… Пойду первым, пролезу я – и вы пролезете. На одно надеюсь – что у господина техномага всё сложилось удачнее, чем у нас…

У Гелена, удачно посадившего корабль на восточной оконечности материка в небольшом чахлом, сейчас ввиду времени года лысом леске, дела сложились не в пример удачнее – едва только, оставив Андреса бдить у пульта, он вышел осмотреться, как сразу попал в плен. Правда, пленом это было что-то около получаса, пока члены Восточного отряда Сопротивления искали кого-нибудь, кто знает хоть один язык из тех, которые знает он. После этого Гелен, а за ним и Андрес, стали добрыми гостями в подземном убежище мятежников.

– Ваши друзья попали в большую беду, – учёный бреммейр, кроме лорканского знающий весьма неплохо земной и дразийский, был, кажется, старичком баснословного возраста, и говорил медленно, тихо, – из этой беды вам непросто будет их выручить. Они в тюрьме, в главной, самой охраняемой тюрьме в столице. Я покинул столицу вскоре после того, как они прибыли, но слышал кое-что… Им нужны знания лорканцев, им нужна власть… Много власти, вся власть. Над всей Бримой, потом над сектором, настолько, насколько хватит их сил… Жадность их огромна. Они будут держать ваших друзей живыми, пока надеются получить от них что-то, что им нужно, но могут и убить…

– Покажите мне карту столицы, – вскочил Гелен, – полчаса лёта моего корабля – и этой проблемы больше не будет!

– Не спеши, инопланетянин. Ударом с воздуха ты можешь погубить их. Тюрьма соединена с дворцом, мы не знаем, может быть, где-то в подземелье под дворцом их держат… Как многих, очень многих, кто стал сопротивляться. И это не единственная беда, у них укреплённые места везде, Бул-Була очень боится покушения и время от времени вместе с ближайшими сторонниками переезжает из крепости в крепость, мы не знаем точно, где в какой день он может быть. Он может перевезти с собой и пленников.

– Вы говорите, недовольных его властью очень много… Почему же вы его до сих пор не свергли?

– Нас много, но мы очень разобщены. Мы вынуждены прятаться в подземельях, как тулуп-тулуппа, нас повсюду выслеживают ищейки и солдаты режима, и хватают, стоит нам появиться в городах. Мы совершаем вылазки, захватываем немного оружия, немного продовольствия, освобождаем немного рабов с заводов и полей, но этого мало… Мы знаем, что и в других частях континента есть Сопротивление, но мы не можем с ними связаться. У них, у Бул-Булы, вся связь, вся техника, всё оружие… Внедрить своих людей в его охрану, в охрану тюрьмы очень сложно, мы много раз пытались… Многие наши солдаты сгинули там…

– Ну, качественную связь я вам, будем надеяться, обеспечу. И если ваш народ в нужный момент поднимется весь, обеспечив Бул-Буле достойную головную боль… Полагаю, мы все от этого только выиграем.

– Есть что-нибудь, Александер, Карнеску?

– Работаем, – Стефания приподняла один наушник, – система начала построение словаря, но язык сложный, пока только могу сказать, что кумулятивного типа…

– Господин Сонара, что-то на радарах! Нарастающий тепловой сигнал… Это… Всевышний! Это лорканская самонаводящаяся…

Последнее слово, Андо почему-то подумалось, непечатно, оно потонуло в грохоте.

– Прямое попадание! Они подбили нас! Гравитационные двигатели выведены из строя, мы падаем в атмосферу!

– С такой скоростью мы сгорим! Тормози!

– Мало…

– Вся энергия на двигатели торможения!

– Мы сожжём двигатели!

– Двигатели дело наживное! Понизить температуру внутренних помещений до минимума! Скоро только это нас и спасёт…

Вернуть управление удалось только в нижних слоях атмосферы, посадить корабль с пылающей, как метеор, обшивкой в прибрежную воду было лучшим из возможных раскладов. Андо резко сдёрнул наушники – его оглушило, пойманное их собственными ещё работающими радарами, громкое шипение взметнувшегося в небо облака пара.

– В течение нескольких часов выходить нельзя – вода кипящая, учитывая, что она ещё и богата солями – остывать будет долго.

– Что с кораблём?

Лаванахал помрачнел.

– Сомневаюсь, что он в ближайшее время взлетит. Полагаю, из двигателей у нас перегорело всё, что могло. Так же мы лишились почти всех внешних орудий…

– Что со связью?

– Пытаемся, – Гарриетт зажимал окровавленный висок, опираясь локтем о приборную панель, другой рукой перебирая кнопки, – но у нас такая потеря энергии…

– Система жизнеобеспечения сообщает, на сутки осталось.

– Ну, суток нам хватит, чтоб выбраться… Хорошо бы, за это время очнулась связь и мы успели связаться с «Белой звездой» или с Геленом. Что это было, у кого-нибудь есть идеи? Они сбили нас! Сбили сознательно, хотя мы не проявляли агрессивности!

– Может быть, приняли нас за вторженцев, могли же они не понять, что мы прибыли с «Белой звездой»? Может быть, засекли наше сканирование эфира?

– Мы на месте, Выр-Гыйын, – перед взором Виргинии, когда они вышли из очередного коридора, слава богу, уже не настолько низкого и узкого, предстала огромная подземная пещера. Что-то наводило на мысль, что пещера рукотворна, во всяком случае, она была явно обжита. На стенах горели светильники – несколько подобных тем, с которыми они пришли, но в основном – серебристо мерцающие небольшие шарики. Свет от них был неяркий, зато, в отличие от светильников, они не сжигали кислород.

Пещера была полна народа – толпа бреммейров разных возрастов, комплекции и роста – виднелось, кажется, даже несколько детей, или карликов – стояли и смотрели на пришедших в четыре глаза каждый. Молчание длилось недолго – один из ближе всего стоящих что-то громко воскликнул на своём языке, вскинул сжатые кулаки, а потом бросился к их сопровождающим. Они обменялись ударами кулаков о кулак с несколькими из них. «Местное приветствие, должно быть».

– Мы в подземном городе, Выр-Гыйын, городе Сопротивления. Эти подземные помещения много старше любого из нас, они построены нашими мудрыми предками, когда-то наши деды укрывались здесь от врага, пришедшего с неба. Долгие годы наши предки жили здесь, когда там, наверху, жить было нельзя, когда там полыхал огонь и ветер поднимал пыль. Вот теперь снова эти своды укрыли нас. Пойдём, Выр-Гыйын, пойдём, Амын-Тыйнра, это теперь и ваш дом.

Виргиния наблюдала, как местные о чём-то переговариваются с их провожатыми, в основном с теми, кого она уже запомнила как Лаук-Туушса и Скхуу-Дыйым, больше всего она общалась именно с ними, они не только знали хорошо лорканский, но и, правда, совсем немного, земной. Они говорили, что они – бойцы Сопротивления, и отведут их к своим друзьям.

«Кажется, нам не доверяют, но только слегка… Больше это всё же любопытство… Ну, Аминтанира они немного побаиваются – логично, наверное, если здесь знание лорканского языка стало поводом к такому пристальному вниманию заплечных дел мастеров…».

– У нас много раненых, – обратилась она по-лоркански к одному из идущих с нею рядом, – вы позаботитесь о них?

Следующее помещение, в которое они вошли, было ещё больше – своды укрепляла система крепких деревянных и каменных балок, и служило, по-видимому, лагерем. На примитивных печках готовилась еда, на лежанках в нишах стен и вдоль стен лежали раненые и дети. Дав-Айыг наконец снял со своих плеч Хамай-Таффью и передал его на руки подбежавших, по-видимому, санитаров.

– Садитесь к огню, чужаки, – из одного из боковых проёмов к ним вышел… а вот это был уже не бреммейр, и заговорил он на чистом земном, – вам надо поесть и попить, и рассказать нам свою историю. Общая беда, общий враг – общий хлеб, общие мысли, как спастись. Правда, не знаю, можно ли это вашим желудкам.

– После тюремной баланды я не думаю, что я чем-то в этом мире отравлюсь… С ума сойти, а – я сидела в тюрьме! Звучит-то как! Помнится, бабушка в детстве пугала, что буду себя так вести – заберут в тюрьму… Как же она права-то была… а вы… Вы же – не отсюда, вы…

– Гроум, землянка. Имя моё – Тай Нару.

Они сели прямо на пол у печи, гроум, тяжело переступая, налил им по чашке дымящейся похлёбки, отломил по солидному ломтю лепёшки.

– Что же вы делаете тут, Тай Нару?

– Сражаюсь за свободу вместе с моими братьями бреммейрами, землянка.

– Что?!

– На моей родине тоже много несправедливости, тоже много угнетения, тоже льются кровь и слёзы. Я не имею возможности сейчас вернуться на родину, там меня ждёт смерть. Но я не складываю рук, не складываю оружия и здесь. Сейчас бью врага здесь, потом буду бить там. Враг у нас один, у него нет расы. Ты знаешь это, землянка.

– Ты… телепат, что ли? Вот это да.

– Телепат, землянка. Много слабее тебя, но и это помогает мне в общении с братьями-бреммейрами. Тебе поможет тем более. Ты знаешь, зачем ты здесь.

– И… зачем же?

– Знать, знать, – к их маленькой компании подошёл низкорослый, сгорбленный бреммейр, голову которого украшала цветастая повязка с длинными, до пола, лентами, глаза его были глубоко запавшими и, как сразу поняла Виргиния, незрячими, – ты знать. Такой путь. Звёзды знать. Кто не видеть вокруг, видеть суть, – он указал на свои глаза, – провидеть! Ты знать, как помогать. Ты знать, как помогать снова.

– Вы, так понимаю, уже успели меня просканировать и узнать об Арнассии? Быстро вы… Но с чего вы решили, что я могу помочь и вам? То есть, поймите, не то чтоб я не хотела…

– Мы не сканировали, – качнул головой Тай Нару, – у бреммейров есть поверье, что тот, кто рано теряет зрение физическое – полностью, как Абай-Абайу – обретает способностью к предвиденью. Ещё до того, как ваш корабль сел на этой планете, они все знали о победе Арнассии над зенерами. Ты теперь для них всех – символ того, что невозможное возможно.

– Чудно, конечно… Хотя необъяснимо, ну, не может такого быть, ненаучно…

– Телепатия тоже считалась ненаучной на Земле. Ты должна знать, твои слова о том, что враг, как бы ни был силён, будет повержен там, где решил отнять право на мирный труд и свободу, слышали здесь. Враг внешний или враг внутренний – он враг, он должен быть побеждён.

– Да я с вами полностью согласна, только что я могу вам дать, кроме слов поддержки? Чего я стою без оружия, без своего корабля?

– Виргинне! – Аминтанир схватил её за руку и заговорил с необыкновенным жаром, – ты и без корабля – всё! Это корабль без тебя – ничто!

– Ничто не случайно, – кивнул Тай Нару, – мы все пришли сюда потому, что вместе мы можем это.

– Так… Ну, если вы настаиваете… – Виргиния отложила опустевшую миску, – перво-наперво мне нужны карты…

Комментарий к Часть 5. ТЕРНОВНИК. Гл. 9. Вкус гостеприимства

Бреммейры упоминаются в энциклопедии, но новеллу, где они есть, мы не читали, так что тут, логично, полная отсебятина. Надо было, наверное, придумать другое название…

========== Часть 5. ТЕРНОВНИК. Гл. 10. Сила оружия ==========

– Мы не имеем права вмешиваться в это! Альянс не вмешивается во внутренние дела, по крайней мере, пока о том не просят. Это принцип. Стоит нам один раз так поступить – и всё, на нас посыплются обвинения, что мы, в лучших традициях Земли, «разносим демократию», навязывая свой образ жизни согласным и несогласным!

– Строго говоря, капитан Ли, у нас выбора-то… нет. Ну что, пойдите, попросите их отдать детишек и отпустить вас восвояси – что, отдадут? «Белая звезда» ваша стоит на космодроме – охрана там лучше, чем у вашего президента. Я тут говорил с ребятами местными – это страшное что-то. Солдаты у Бул-Булы, может, и бестолковые, но сильные, и приди вы туда – ни один в сторону не отойдёт. Потому что Бул-Була им золотом платит и продуктов не жалеет, когда в народе-то голод. Это сильно. А за измену тут казнят, и лучше я вам не буду говорить, как. Это не говоря о всей инопланетной сволочи, что тут прикормилась – отборные отбросы что с Адромы, что с Громахи, да и с Лорки есть, будем уж честны… Им как-то совершенно без интересу, чтоб нас живыми отпустить. Ну, и выберетесь вы, сигнал подадите, ну, заявит Альянс протест – они им, как и нам, отбояриваться будут, что знать ничего не знают… Напасть Альянс на них не может, не с чего – они не нападали. Экономическая блокада – тоже повод нужен, пока мы докажем всем, что дети тут где-то, пока убедим, что два сопляка из чужих миров – это важно… Месяц пройдёт, другой… Детишки и не дожить могут. У нас выбора нет, кроме как вмешаться. Если жить хотим.