Текст книги "Венок Альянса (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 87 страниц)

– Не бойся, парень, без ноги не останешься. Давай сюда свою конечность…

Кроме Рикардо и Андо, в вынужденном заточении оказались так же Винтари и Милиас, который, собственно, и прилагался к дорогой аппаратуре, они взяли себе по пирогу и миске салата и подсели за стол к Рикардо. У обоих был хмурый и сосредоточенный вид – у Милиаса ввиду того, что работа продвигалась многим медленнее, чем ему бы хотелось, а у Винтари наоборот, из-за вынужденного бездействия, но горячая еда принесла хотя бы некоторое умиротворение.

– Всё же хорошо, что мы успели передать информацию агентам, прежде чем тут застряли… Если б не успели – у нас, пожалуй, могли б быть проблемы… Такая проволочка в мои поправки на ветер не входила.

– Об этом можете не волноваться, бомбами уже занимаются. По последним данным, что я получала, всего было вывезено около двадцати штук, а сейчас, может быть, уже половина из всех имеющихся. Жаль, конечно, что мы не получили точных координат остальных…

– Ну что поделать, что успели. Андо и так проделал большую работу… Учитывая, какой был риск… Передо мной уже так и маячил призрак блестящего провала. Неужели они в самом деле ничего не заподозрили? У них из-под носа вывозят бомбы, у них совершенно так случайно, от нежданного-негаданного взрыва погиб один из их генералов… И они не чешутся?

– Да чешутся, просто смотря в каких местах, – улыбнулась Лаиса, закончившая с перевязкой Андо и теперь поправляющая на нём худое одеялко, – у них там обнаружились в тылу какие-то диверсанты.

– К-какие диверсанты? – побледнел Винтари, которого все эти дни ела тревога за Дэвида.

– Думаю, если б речь шла о вас, я бы уже знала. И вы бы уже знали. Подробностями, увы, небогато, в новостях об этом не пишут, да и слухов на чайную ложку… Вроде как, кто-то под них копает, и теперь они ищут, кто это.

– Ну, я копаю, – хмыкнул Милиас, – правда, делаю это так тихо и медленно, что как будто и не делаю вовсе. Грубо говоря, на один шаг в направлении цели приходится десять шагов на то, чтоб сбить их со следа.

Рикардо помотал головой.

– Милиас, умоляю, делай именно так, как делаешь. Времени у нас мало, но излишняя спешка тоже может нас погубить. Мы не можем себе позволить попасться сейчас, когда вывезены не все бомбы… И когда мы ещё не придумали, как их обезвредить или вывезти вообще с Центавра. Пока они складируются на землях Каро, но это ж только временная мера. Если мы не придумаем, как привести их в негодность прямо здесь – а я не думаю, что способ мы найдём так уж быстро – следует озаботиться тем, чтоб вывезти их с планеты. Вот это-то вряд ли мы сможем сделать незаметно…

Винтари кивнул. Его нервозность уменьшалась с каждой найденной и вывезенной бомбой, хотя скорее – просто переходила в другое качество. Чем больше было выполнено – тем больше тревоги за то, что предстояло выполнить. Не оступиться, не проколоться на последних шагах… Они были в двух шагах от провала, когда Андо и Рикардо, прибывшие к очередному объекту для «прощупывания» одного подозрительного военного чина, обнаружили, что «не их случай» – фигурант не остражен… но не успели этому порадоваться. С ним рядом был телепат. Средний по способностям, наблюдение Андо он не засёк, а вот наблюдение Рикардо – да… И чем, кроме чуда, можно было объяснить, что их так и не раскрыли? Рикардо считал – чудо… Второе чудо в его жизни, значит – бог есть, и ему не всё равно…

Они прочесали весь город, но здесь ничего не обнаружили. Пошли на позицию сбора, на чистом интуитиве сделав крюк через Дорами – столицу провинции, хотели собрать новости… И получили улов больший, чем были готовы – живого дракха.

Дракх почувствовал Андо. Нет, не приблизился даже, не узнал ни имени, ни намерений. Просто почувствовал силу. У них это расовое, неизменное и неизбежное… Как и было заповедано, его нельзя было отпускать живым. И не дожидаясь, когда дракх сообщит о несомненной угрозе, Андо нанёс визит первым.

Что он делал здесь? Возможно, преследовал того телепата и его центаврианина, возможно – ожидал какой-то важной встречи. Андо не волновали мелкие детали. Он желал, раз уж придержал немного своё естественное стремление испепелить враждебную тварь немедленно, получить всё, что возможно. Всё, что может быть им полезно.

Разумеется, никакую подмогу дракх вызвать не успел. Его жизнь, правильно будет сказать, оборвалась уже в тот момент, когда его ментальное поле соприкоснулось с ментальным полем Андо. К тому времени, как Андо и Рикардо добрались до его физического тела, оно было ещё живо, но ненадолго. Они получили информацию о размещении половины из имеющихся бомб – часть из этих бомб они уже обнаружили и вывезли. Остального дракх то ли не знал, то ли просто не успел вспомнить раньше, чем его сознание растворилось в уничтожающем огне. Но было и ещё кое-что, чему радоваться можно было даже больше, чем точным координатам и именам тех, кого надо будет нейтрализовать для успеха спасательных операций. Это была информация о дальнейших планах дракхов. О их разработке нового двигателя, способного, с помощью трёх огромных выдвижных лопастей-«зеркал», запитываться энергией излучения звёзд… или взрывов. Вот для чего им нужно было уничтожение Центавра – взрыв такой силы зарядит батареи сотни кораблей практически за мгновение. Все эти годы они не только строили новые мощные корабли. Они тайно посылали экспедиции к границам исследованного космоса. И похоже, обнаружили там что-то, что теперь было их целью. Может быть, новый мир для себя, но скорее – новое оружие. И теперь им нужна была вся их мощь, чтобы захватить это оружие и вернуться непобедимыми.

Что это – Андо понять не успел. Понял, что, кажется, речь не о материи, не о машинах или артефактах, скорее какой-то вид энергии. Координаты в сознании умирающего были уже смазанными, но совершенно точно можно было сказать – исследователи миров Альянса туда не ходили. Туда никто, насколько известно, не доходил…

Оставлять улику в виде мёртвого тела, со следами телепатического насилия, было б в высшей степени неразумно. Просто спрятать или уничтожить труп – тоже, дракхи обычно без вести не пропадают. Поэтому Андо и организовал этот взрыв, при котором, к несчастью, пострадал сам.

Кость не была задета, но глубокая рана причиняла немало беспокойств – учитывая, что обратиться за медицинской помощью было проблематично, да и некогда. Винтари думал о том, как прискорбно, что Андо не успел завершить обучение – его мощи могло хватить на то, чтоб зарастить рану, по крайней мере, точно на то, чтоб остановить кровь и предотвратить воспалительный процесс. Сейчас же они могли предоставить ему только Лаисины перевязки и относительный покой – в переходах на новые объекты его по очереди несли на руках то Винтари, то Милиас, то Рикардо, чаще Винтари и Рикардо – Милиас был слишком субтилен комплекцией, ему было тяжеловато, а вот Рикардо, сказались годы подготовки, особых трудностей, похоже, не испытывал.

Хорошо, по крайней мере, что удалось сбить температуру… Первую ночь из-за жара Андо не мог уснуть, и порой не понимал уже, в котором из миров находится. Блок держать не удавалось, и даже в такой глуши до него доносился гул тысяч голосов. Слов было не разобрать – они причудливо искажались, переплетались – словно река, в которой отдельные струи текут не в одну сторону, а как им вздумается. Сумрак хижины, едва разбавляемый светом настольной лампы, играл с ним – прятал то одну, то другую стену, открывая вместо неё проход в старинный храм или тронный зал покинутого дворца, или панораму унылой пустыни обратной стороны луны, или бескрайний холодный космос, и звёзды – ни одной знакомой – равнодушно проносятся мимо…

Смутные тени шевелились рядом. Наверное, конечно, это были Милиас и Винтари, вполголоса по-центавриански ругавшиеся на отсыревшие дрова, никак не желавшие разгораться… Он не видел их лиц, не видел очертаний. Только смутные тени, только движение.

В какой-то момент движение вдруг оделось плотью. Из космической тьмы к нему вышел… отец. «Байрон…»

Андо не удивился. Он должен был однажды явиться к нему. Ведь он так ждал его, так звал… Это прекрасное, святое лицо склонилось над ним с безграничной тревогой и любовью, спутанные русые волосы почти коснулись лица… Андо протянул руки навстречу, обвил шею – видение не растворилось, ответило теплом, а не холодом космоса.

– Байрон…

Его горячие, сухие губы, потянувшиеся в приступе жажды к губам призрака, смазано скользнули по щеке, слепо ткнулись в ухо… Его волосы пахнут травами, дымом и дождём…

– Всё хорошо, малыш, тише, успокойся, – прорвался сквозь пелену голос Рикардо, – эк от тебя пышет-то… пожалуй, нам так и печки не надо… На вот, выпей… Держись, боец, первое ранение, у тебя ещё все подвиги впереди…

Прохладные капли стекали по подбородку Андо, он с трудом вспоминал, как глотать. «Отец… Не уходи… Не оставляй меня…»

Солнце выглянуло только через два дня. Ненадолго, они смогли лишь немного зарядить батареи переговорников, но этого хватило, чтоб узнать – уже тридцать… Больше половины…

– Надо думать уже над вывозом… Сколько можно их там держать? Становится всё более рискованно.

– Вывоз… хорошо сказано, а как? У нас что, есть какой-нибудь корабль, кроме всё той же «Асторини»? Или угнать советуете?

– Можно, конечно, и угнать… Но тут только по нахождении всего остального добра, и действовать молниеносно – или спланировать до мелочей, или взять нахрапом, второй попытки нам никто не даст. Риск слишком дорог… А при нашей, прости господи, связи и возможности координации…

– «Асторини», в принципе, их все на борт поднять может, особенно если порожняя, и возможно, нам удастся посадить её близ склада, не привлекая внимания… Но чтоб и дальше так везло… «Асторини», мягко говоря, не быстроходна, от преследования нам не оторваться, а всей огневой мощи на борту – одна «Старфьюри»…

Скрипнула входная дверь.

– Совещаетесь, воины? Дело годное, завтра вроде вёдро обещают, пора в путь, нагонять график.

– Лаиса, богиня хороших новостей! – Рикардо поднялся из-за стола и согнулся в поклоне.

– Ну, стараюсь. Принесла тут вам переодеться, а то на вас уже смотреть больно. Гребни вам ещё поставить обратно, после этого дождя ничего не осталось… Это уж не знаю, как у меня получится, не больно-то я парикмахер… Сейчас переодевайтесь! Я хоть это ваше тряпьё состирну… То, что не выкину…

– Лаиса! Тебя что, не смущают голые мужчины?

– Чего я там не видела?

– Голые земные мужчины, Лаиса!

– А вот это бы даже посмотрела, когда ещё приведётся… Да, вот вам перекусончик, сегодня, увы, немного, накормите в первую очередь мальчика, голоден, небось…

– Как заглот, – кивнул Винтари.

Лаиса посмотрела на него с укоризной.

– Заглот-то, он того… мозгами питается.

– Поверьте, этот тоже.

– А вы пойдёте дальше с нами, Лаиса?

– А куда ж я денусь? Помощь вам, как ни крути, ещё потребуется, да и я тут ничего не забыла – городишко дрянь, из толкового только базар… С вами – с вами, никто по мне тут скучать не будет – вроде, не город развлечений, а проститутка каждая вторая. Ладно, пойду я, может быть, удастся раздобыть повозку. Ну, если не удастся – так не обессудьте…

С повозкой у Лаисы срослось. Легче от этого, правда, было ровно в том, что не на ногах – чоби, местный аналог земного животного осла, отличался тотальным равнодушием ко всему в жизни вообще, и двигался немногим быстрее, чем двигались бы они сами пешком. Зато зарядились капризные переговорники, и начали поступать первые сигналы. Уильям и Дэвид сообщили, что приближаются к точке сбора (у Винтари разом отлегло от сердца), Ада доложила, что тридцать первая, извлечённая из жерла вулкана, уже тоже отправилась в сторону склада – им с Иржаном несказанно повезло, он вычислил местного телепата, который согласился им помочь.

– В жерле вулкана… дёшево и сердито, а что… И искать едва ли кто полезет, и разрушений…

– Погодите-погодите, что значит – Иржан вычислил телепата? Он же… Он же сам – не телепат? Как он может вычислить?

– Иржан – не телепат, подтвердил Милиас, – но способен телепатов чувствовать. То есть, он может, только увидев человека, сказать, обладает ли он пси-способностями… ну, как-то так.

– Такое возможно?

– У него это от матери. Ну, то есть, его мать была телепаткой…

– Э? У него тоже всё сложно с происхождением? Мне казалось, его мать жива-здорова, это отец, как и ваш…

– Жива, конечно. Она именно была телепаткой… То есть, у неё способности проявлялись иногда. Первый раз во время полового созревания, это понятно… Потом на какое-то время они пропали. Снова проявились во время беременности, и постепенно сошли на нет после рождения Иржана. Когда она была беременна второй раз, Иржану было десять лет. Она вступала с ним в мысленный контакт, сумела научить его блокировать сканирование и научить распознавать телепатов, просто чувствовать их. Я не знаю, как…

– Я не знал, что такое вообще возможно…

– Может быть, у людей не бывает такого… Сейчас её способности снова спят, и едва ли проснутся вновь. То есть, если это завязано на гормонах… Ту беременность она, увы, потеряла, и едва ли у неё ещё будут дети.

– Значит, Иржан единственный ребёнок в семье? Непросто, наверное, его матери было отпустить его в другой мир… И сейчас она даже не знает, что он здесь…

– Нет, отпустила она его легко. После того, как его отца арестовали, как и моего, только за то, что проявил, будучи служащим в военном ведомстве, естественную профессиональную любознательность и залез, видимо, куда не следует… После того, как к ней приходили какие-то странные субъекты с вопросами, как давно у неё последний раз проявлялись способности, и как часто в их роду случается рождение телепатов – резонный вопрос, учитывая, что они с супругом были кузенами… Она рассудила, что под её крылом ему ничем не безопаснее.

– Но ведь он – не телепат!

– А им, если что, достаточно. Вспомните, на Нарне Тени уничтожили не только самих телепатов, но и их семьи, всех их родственников. А это – продолжатели их традиций.

Солнце перекатилось через середину неба, а они всё ещё были в пути.

– Я начинаю чувствовать, будто родился в этой повозке, и в ней и умру, – ворчал Винтари.

Рикардо растянулся, заложив руки за голову, любуясь наконец ясным, безмятежным небом, покусывая сорванную по дороге травинку.

– Расслабься, парень. Позволь реке жизни самой нести тебя. Спокойствие духа здорово бережёт силы, а они ещё пригодятся. Стоит ли пытаться грести быстрее течения, особенно если у тебя нет весла?

– Как вам это удаётся?

– Годы тренировок и понимание, что от моих нервов всё равно ничего не изменится. Посмотри, что ли, какая красота кругом… Красота, которая не ведает, что где-то совсем рядом незримая война. Подумай заодно, что и эту красоту мы должны защитить… И порадуйся недолгому отдыху, впусти в себя эту безмятежность. Мы сейчас, наверное, со стороны так мирно смотримся… Обычная крестьянская семья едет куда-то по своим крестьянским делам. Отец, мать, сын, дочь – нетленная картина…

– Ну, я-то староват для сына… Брат, может быть. Вот Андо – пожалуй.

Рикардо оглянулся на дремлющего Андо, невольно вспомнив ту ночь, когда он в бреду принял его за своего отца.

– Его отец сейчас мне ровесником бы был… Что ни говори, плохо без родителей вырасти. Может, и не голодал, не холодал… Так то телом не голодал и не холодал… Мальчишке без отцовской крепкой руки вообще нельзя. Та война тоже у многих отняла родителей…

– Во все времена было, из-за чего терять близких… Я думаю о вашей матери. Вашей родной матери. Кто она была, от чего бежала… Может быть, ваш отец перешёл дорогу каким-то преступным элементам, и они угрожали убить его семью… Страшно, когда женщину в такой ситуации некому защитить…

– Ну, там ещё дилгарская война была, с неё тоже многие не вернулись… Может быть, и мой отец… В общем-то, ты прав, парень, стоит хотя бы попытаться. Если не найду её живой, то хотя бы узнаю её имя. Самая малая благодарность, какая возможна…

– За кого ты больше всего волнуешься? – спросила Ада, просто чтоб отвлечь разговорами. Осень только начиналась, но ночь казалась невероятно длинной.

– За Диуса, конечно. И за Андо.

– За Диуса – понимаю… А за Андо почему? Он ведь самый сильный среди нас. Да он вообще, наверное, самый сильный во вселенной! Хотя наверное, не умея управляться с такой силой, можно здорово наломать дров…

– Вот именно. Да и способности сами по себе не дают неуязвимость. Он не знает этого мира, он чужой ему, наверное, более чужой, чем всем нам. Андо просто тут очень тяжело. И сейчас я чувствую – у него что-то случилось.

– С чего бы? – пожала плечами Ада, – почему именно с ним? С любым из нас, то есть, может что-то случиться, в этом мы уже могли убедиться. Но почему именно с Андо? Хотя возможно, дело просто в том, что он мне не нравится. Да он мало кому нравится, как мне кажется. И это естественно – очень уж он мрачный и недружелюбный. Хотя с тобой-то он ведёт себя иначе. Даже странно, почему ты это так простодушно принимаешь. Может быть, конечно, тебе просто лестно, что с тобой он не ведёт себя как свинья.

– Ада, ну так нельзя. Он просто ребёнок, которого никто не научил дружить и общаться. Но он очень серьёзно относится к нашему делу…

Ада скорчила гримасу.

– Ребёнок здесь я. А таких, как он, у нас, детей, называют подлизами и зазнайками. Тебя он считает достойным своего расположения, а остальные рангом не вышли. Ладно, об этом можно говорить долго, а лучше всё-таки поспать.

– Я не могу уснуть.

– Сможешь, если выбросишь из головы все эти пустые страхи. Случилось с Андо что-то или нет – завтра и узнаем, а сейчас ты всё равно ничего не можешь сделать. А невыспавшийся воин – подарок для врага. Уильям и Иржан давно уже поди десятый сон видят… Давай, не заставляй меня петь тебе колыбельные. Я уж лучше тебя покусаю. И ничего мне за это не будет. Я ж ребёнок.

На самом деле, конечно, тревога грызла всех четверых, и были причины. С местом сбора в этот раз всё получилось сложно. Здание на краю леса существовало, как оказалось, только на карте, в реальности же его уже давно не было. При чём совсем не было – развалины всех устроили бы. Дэвид, пошарив в густом бурьяне, нашёл фрагменты фундамента, все вяло обругали Иржана за пользование настолько устаревшей картой, но что-то делать надо было. Ближайшее достаточно уединённое место было капище Ли, пошли через лес, молясь о двух вещах – добраться до темноты и чтобы остальные тоже сообразили искать их там. Экстравагантное место для сбора диверсантов, но выбирать не приходится. Благо, капище, по сезону, не изобилует посетителями. Проще говоря – пусто. Большая часть жрецов разъехалась до весны по домам, единственный вышедший к ним был то ли пьян, то ли под действием каких-то дурманных веществ, появление путешествующей семьи и их намерение переночевать здесь его не удивило и не обескуражило, он несколько раз повторил про необходимость сделать пожертвование храму (Иржан выгреб горсть мелочи, Уильям и Ада простеньким приёмом увеличили её значимость в глазах жреца, что было несложно ввиду его нетрезвости) и отвёл им один из маленьких домиков в гуще белёсого кустарника, после чего потерял к ним интерес и скрылся где-то в своих покоях – «продолжать восхваления», как хихикнул Иржан.

Практически любой крупный солидный храм – это не просто культовое сооружение, это целый комплекс, включающий гостиничные помещения, лавки всякой всячины, рестораны и кабаки, дома многочисленной храмовой обслуги. Большая часть этого всего сейчас была закрыта – путники по этому поводу не очень переживали, на сегодня провиант был, а назавтра они надеялись добиться от жреца, солидарными усилиями со следующими, кто прибудет, хотя бы скромного обеда.

Храмовый комплекс Ли имел свою вполне понятную специфику – здесь всё было предназначено для максимально приятного времяпрепровождения. Сюда приезжали справлять медовый месяц супруги, приезжали пожилые пары оживить свои отношения, приезжали компании молодёжи на поиски дорогих и разнузданных услад. Естественно, здесь всё дышало красотой, наслаждением, эротизмом. Весной и летом – когда и праздновалось большинство праздников, посвящённых Ли – здесь всё было в цветении. Сейчас цвели немногочисленные растения с очень долгим циклом, а у большинства заканчивался цикл завязи и плодоношения. Весной же это был сплошной огромный сад – грандиозные клумбы, сплошные стены вьюновых, увивающие домики и беседки, аллеи цветущих деревьев и кустарников. Кроме местной флоры, была и инопланетная – сюда добросовестно свозились саженцы всего, что находилось красивого в колониях, в мирах, с которыми были тесные торговые отношения, и что могло прижиться на центаврианской почве. Облака благоухания были, казалось, осязаемы, к ним примешивались ароматы изысканных вин и блюд, дурманящих курений и афродизиаков. И так же, как благоуханием, воздух был наполнен музыкой, пением, смехом, звоном монет и украшений, сладострастными стонами. «Это концентрированный Центавр, – усмехался Иржан, – праздник жизни, наслаждения. Начало весны – это праздники молодёжи, богатой молодёжи, конечно. Не то чтоб для них было проблемой устроить оргию где угодно, но если можно облечь оргию в религиозную форму – это ведь двойное удовольствие, сами понимаете. Бедная молодёжь тоже участвует – юноши и девушки приезжают продавать свои услуги. Если природа не обидела – можно за пару сезонов неплохо поправить своё материальное положение. Правда, и конкуренция высока, и ценз высокий… Разгар весны – это праздники молодожёнов. Многие семьи стараются устраивать свадьбы к этим датам. Съезжается много парочек, расселяются по этим домикам… Вода как раз уже неплохо прогревается, купаются и танцуют в полупрозрачных одеяниях. Некоторые юноши и девушки из сексуальной обслуги остаются и на этот сезон – многие парочки не против некоторого… разнообразия. Учитывая, что многие семейные пары бывают… не очень гармоничными, как по возрасту, так и по внешним достоинствам, то оплаченный семьями знатный кутёж является некоторым весьма неплохим средством уложить новобрачных в постель и получить хоть одного наследника – входить в супружескую жизнь… э… в не очень трезвом состоянии это некий наш вид гуманизма. Нет, представители моей семьи никогда не бывали здесь – моя семья, как и большинство семей, с которыми мы знаемся, поклонники культов Иларус и Хиллины, но мне немало рассказывали… Некоторые родственники моих друзей воспитывались в семьях, где культ Ли имел большую значимость, у них считалось необходимым посетить это место хотя бы раз в жизни, если уж не на медовый месяц, то позже – праздники давно состоящих в браке, как ни странно, дешевле. Но можно предполагать, не менее… весёлые. Это середина и конец лета, сезон изобилия. Больше пьянства и обжорства, конечно, но не только…» Уильям и Дэвид хором выразили полное отсутствие сожаления, что не оценят это место в самый разгар сезона. Ада без этого уж точно обойдётся. Мужчины ультимативно определили «девушкам» единственную в домике, широченную, почти во всю комнату, пышную кровать, а сами устроились на полу в ванной комнате – такой же огромной, как жилая, ввиду того, что сама ванна в форме чашечки цветка могла вместить, наверное, человек десять. И сейчас уже спали. А Аде, за компанию с нервно ворочающимся Дэвидом, пока не спалось. Неподвижность и выровнявшееся дыхание пока ни о чём не говорит – медитирует, точнее, пытается управлять сном. Для минбарцев обычное дело, а вот для полуминбарца, получеловека – когда как. Ада об этих техниках много слышала и немного пробовала сама – ничего, конечно же, не вышло, в голову сразу начинала лезть всякая чепуха, начинали чесаться то голова, то пятка, потом в туалет хотелось, или попить, или лежать в одной позе было страшно неудобно. Хорошо быть минбарцем. Нарном тоже, в общем-то, неплохо – они сильные, крепкие. Вот землянином быть так себе. И центаврианином. Тысячи лет терпеть столько всякой дичи… Жаль, что ни говори, что телепатическая связь не работает как межпланетная. Ну хоть иногда. Хоть разочек. Мама ведь там с ума сходит. Это президенту она может что угодно говорить, а на самом деле волнуется. А зря совершенно. Опасно? Ну, какие тут опасности… Детей никто не ест. Ну, обычных детей, с телепатами-то вопрос другой. Но пока тут, кажется, кто угодно проблемы имел, но не она. Здесь легко устроиться хитрым и наглым, а наглости и хитрости у Ады хоть отбавляй, это мама сама сколько раз говорила. Что надоело тут уже маленько, и просто хочется домой – это верно… Но надо доделать дело до конца. А потом будет, наверное, здорово вспоминать всё это и рассказывать тем, кто не был… Когда проходит время, всё вообще куда интереснее и занимательнее кажется.

Ада встала и тихонько вышла за дверь – когда не спится, полезно свежим воздухом подышать. До рассвета вроде ещё далеко, хотя точно не определишь – от множества фонарей вокруг очень светло, только где-то вдалеке, за деревьями, проглядывает чернильная ночная темнота. Всю эту иллюминацию, пояснил жрец, пока обустраивал их в домике, не отключают и в межсезонье – обитель Ли должна сиять всегда, а электричество здесь дешёвое, свой генератор… Вот в сезоны паломничества зажигают фонари с живым огнём – не очень удобно, не очень дёшево (масло там какое-то особое) и не очень безопасно, но – традиция. А за традиции центавриане в лепёшку расшибутся, это всем известно. Предписывают традиции носить эти дурацкие длинные пышные платья в век космических перелётов – носят. Предписывают традиции кучу богов и полубогов, их статуй, храмов и недешёвых праздников – выбрасывают в трубу кучу денег и прочих ресурсов. Ну, иногда, конечно, какие-нибудь мелкие надоевшие традиции какой-нибудь император-новатор волевым указом упраздняет, или наоборот что-то новое вводит – и вскоре это тоже становится традицией. Потому как безропотное подчинение императору – это тоже традиция. Ну, не у всех прямо – ближайшее-то окружение не столь трепетно, поэтому отнюдь не все члены императорских семей умирали своей смертью…

Девочка насторожилась, услышав вдали шум и голоса. Жрецов, что ли, вдруг куда-то понесло? Нет, непохоже, не со стороны их покоев это…

– Диус! – Ада повисла на шее принца, – ой, и Рикардо! Вы нас всё-таки нашли!

– А чего тут не найти… Куда идти-то больше? В лесу нору рыть или шалаш ставить? Хотя это-то тоже вариант… на зависть… Нам хоть позволят тут остальных дождаться?

– Ну, жрецов тут сейчас мало, мы и числом возьмём. Есть ещё, правда, скотники и садовники вроде, мы их не видели. Надеюсь, можно. То есть, если раскошелимся, то точно можно, но это иллюзия нужна. Благо, они сейчас в сезонном запое, и стараться особо не потребуется.

– Что ж они так мало охраны оставляют – не боятся, что ограбят? Ладно, это точно не наша забота. Что, мы пошли за ребятами, а ты буди пока остальных…

– Да Дэвид, наверное, и не спит. У него в последнее время со сном так себе.

– Почему? Что-то случилось?

Ада махнула рукой.

– Ну, если случилось, то не сейчас. Объясняет тревогой за друзей, это вроде бы и понятно, после некоторых новостей… На самом деле ему кошмары снятся.

– Кошмары? – нахмурился Рикардо, – нет, не то чтоб это удивительно…

– Я думаю, после того случая в Селижани. Уильям полагает, правда, что не только в этом дело… не знаю. Он психует, когда надо ложиться спать, потому что боится опять увидеть огонь и гибель этих людей… Тут ещё вбил себе в голову, что с Андо что-то случилось.

– Ну, с Андо-то случилось… Должно же было однажды случиться. Нет, он жив и практически здоров. Ногу вот повредил малость… Сейчас приведём… принесем… в общем, надеюсь, хоть на этот счёт успокоится.

– А где он? Почему не с вами?

– Потому что въезд закрыт, а по объездной мы на этой колымаге никак. Мы вот пошли разведать, здесь ли вы вообще, а Милиас пока сторожит женщин и детей.

На звук голосов из дома вышел Дэвид. Поскольку голоса узнал, то набрасывать платок не стал, наслаждался редким счастьем пожить без него. Два редких нынче удовольствия – вымыть голову и чувствовать, как ночной ветерок развевает волосы, касается кожи – и в один вечер. И ещё один прилив нереального облегчения.

– Диус! Вы уже здесь, наконец-то!

– Ну да, добирались бы, наверное, дольше, но нам тут посчастливилось купить машину… Ну, не так чтоб очень хорошую, но мы все в ней поместились и она только дважды в пути ломалась. Чоби практически не ломается, зато ползет как умирающий. Так что машина лучше. Жаль, вряд ли это надолго – во-первых, однажды у нас уже не получится её реанимировать, во-вторых – может ведь и примелькаться… Можно перекрасить, правда…

– Как вы денег-то на неё насобирали? Дорого ж, наверное.

– Не, такой антиквариат всё же не в цене. И вообще, тут спасибо Лаисе. Точнее, её подруге… ну, не важно. В общем, ждите, поговорить-то будет, о чём. И связаться с остальными, понять, долго ли их ждать…

Вопрос спальных мест несколько, конечно, беспокоил, но до утра ни духовных, ни более приземлённых местных лиц решили не тревожить – меньше знают, крепче спят. Да и не факт, что кому-то в этом доме удастся уснуть. Уильям и Иржан выползли из ванной комнаты – как-никак, среди новоприбывших были желающие использовать её по прямому назначению. Лаиса, грешным делом иногда забывающая, какого всё-таки Андо пола, предложила ему свою помощь, Андо попытался гордо проявить самостоятельность, но был бестрепетно перехвачен Уильямом.

– В этой ванне, честно говоря, и грех мыться в одно рыло, – хихикнул Иржан, – вы её видели? Я встречал бассейны поскромнее.

– Иржан, тебе не стыдно? У мальчика травма!

– У мальчика по жизни травма, – проворчала Ада, – и благодаря ему не у него одного.

– Это ещё что?

– Что слышали. Уильям, конечно, отмахивается и ничего прямо не говорит, особенно мне, ага, я ж ребёнок и ничего не понимаю, но мне кажется, кошмары Дэвида как-то связаны с Андо.

– Ада, прекрати! – взвился Дэвид.

– Что ты имеешь в виду? Андо, может быть, и бывает неаккуратным со своей силой, но причинить какой-либо вред намеренно, тем более Дэвиду, он точно не мог.

– «Тем более намеренно»! А что, если в этом и дело?

– То есть?

– Пока не могу сказать точнее, – насупилась Ада, – не всё понимаю сама. От Дэвида ничего особо не добьёшься, от Уильяма тем более, а вы все мне сейчас собираетесь сказать, что я наговариваю. И с кошмарами вроде как всё просто, Дэвид не может забыть этот ужасный поджог в Селижани – ну да, я, наверное, тоже не забыла бы… Только вот Милиас – как? Он не видит этих кошмаров? У Селестины и Фальна-то, понятно, не спросишь…