Текст книги "Венок Альянса (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 87 страниц)

– Амина Джани… Лаиса Алварес… Рикардо Алварес – посмертно… Иржан Каро… Милиас Нерулия – посмертно…

Тела уже были отправлены на родину. Да, официальное заявление Центавра было – ещё в то время, когда команда гостила в Ледяном городе, но содержание до них долетело и туда. Озвучил заявление не лично император, а премьер-министр – видимо, Виру Котто зачитывать это не очень-то хотелось. Центавр совершенно не заострял внимание на дракхианской оккупации и бомбах. Совершенно. Вместо этого они обвинили Альянс в том, что он «неосмотрительно перенёс свои военные действия на Приму Центавра» и потребовали компенсации разрушений. Удивительно, правда, было даже не это. А то, что Шеридан не стал возражать, напоминая, как было на самом деле, а перешёл к обсуждению размера и порядка выплат.

– Нда… Узнаю манеру всё изворачивать. А ничего, что ни одной «Белой звезды» на Приме Центавра не было, и сражение вели их же корабли?

– Оставь… Они столько времени терпели унижение и даже не могли об этом заявить, попросить помощи. Для них это сейчас стресс тяжелейший. Если с ними сейчас начать препираться – они снова замкнутся и впадут в изоляционистскую истерию – от которой на самом деле народ устал. Им хочется вернуться на большую сцену, но по возможности сохранив лицо. На самом-то деле они всё понимают. Но это правда, им действительно сейчас нужны средства на восстановление – помимо даже военных разрушений, дракхи основательно истощили их ресурсы за эти годы… У них не должно быть новых поводов уйти в изоляцию – которая теперь погубила бы их совершенно. А большинство миров Альянса признало, что устранение дракхианской угрозы являлось приоритетной задачей, финансирование восполнения понесённых нами потерь они берут на себя, увеличат отчисления для рейнджерских баз – и у нас появятся средства помочь Центавру. …О чём вы задумались, принц?

– О том… Сильно ли большой общественный резонанс вызовет моё вступление в анлашок, или от меня уже всего ожидают. Крисанто Дормани подал заявление практически с больничной койки. Даже как-то неловко от него отставать.

– Понимаю… Но хотелось бы, чтоб и вы понимали – в том числе недавние события показали, что не обязательно быть рейнджером, чтобы стоять на страже. Не хотелось бы, чтобы вами руководили ложные соображения, чтобы вы совершили ошибку…

Улыбка, которой Таллия встретила вошедших, была практически похожа на настоящую, живую улыбку.

– Мисси пришла помочь мне, – сказала она утвердительно.

– Я совершенно не уверена, что у меня получится, – улыбнулась в ответ Мисси, – я ещё только учусь пользоваться этим всем… Но я по крайней мере попытаюсь.

Незрячий взгляд Талии по-прежнему был страшен. Но врачи-телепаты сделали действительно многое – она разговаривала, пыталась сама одеваться и расчёсываться, и у неё почти не бывало больше тех приступов, когда она бессвязно кричала – чаще не голосом, а мысленно, ментально, и в её бреде, достигавшем сознания Сьюзен и девочек, плавились и искажались стены лабораторий Пси-Корпуса, лица Бестера и его помощников, других «пациентов» по соседству. Она даже что-то вспоминала – из той, прежней жизни. А сейчас она лепила из пластилина – большая пачка лежала перед ней на полу, уже на четверть превращённая в различные фигурки, пальцы слепой работали удивительно ловко.

– Сьюзен принесла мне розы.

– Нет никаких роз, Таллия.

– Это просто мои духи… Зак… То есть, мистер Аллан подарил…

– Нет, Сьюзен принесла мне розы.

– А, Таллия, ты имеешь в виду, что я подумала о розах?

– Те розы, что ты подарила мне на «Вавилоне».

– Ах, это… Увы, не подарила. Я только думала об этом… Удивительно, что ты это откопала. Это ж было секундной мыслью, которую я тут же сердито отмела… Хотя наверное, они понравились бы тебе. Такие необычные – крепкие бутоны, оранжевые с алой каймой. Утром того дня, когда ты…

– Превратилась в другую, злую Таллию? А в твоих мыслях ты как будто подарила их… И я улыбалась… Но злая Таллия ничего не знала об этом.

Мисси облизнула сухие губы.

– Таллия, скажи… сейчас – ты чувствуешь в себе другую Таллию?

Больная пожала плечами – скорее, нервно дёрнула.

– Не знаю… кажется, нет. Когда они в нас залезали – она приходила в бешенство… она пыталась бросаться и на меня, и на них. Она думала, что она им своя, что они не должны её трогать… что она сама могла помочь им найти то, что они ищут. Но она больше не была для них так ценна, как раньше. Она поняла, что для них ценнее мои секреты. И поэтому ненавидела меня, и хотела уничтожить всё, что от меня осталось. А они из-за этого уничтожали её, потому что она им мешала…

Сьюзен вздохнула. К «другой Таллии» она испытывала смешанные чувства – жалости, ненависти, негодования, брезгливости. Конечно, она не виновата в том, что её создали, что заставили занять место того, кто был ей дорог, кто имел все права на жизнь… Искусственная личность чаще всего слабее изначальной, и массированной ментальной атаки ей не выдержать. Как бы хорошо ни работали мастера из Пси-Корпуса – они не Господь Бог…

Пожалуй, особенно жаль её было именно по итогам, финалу её жизни. Она так верила в Корпус, создавший её, считала себя нужной, ценной… А её перемололи и выкинули, когда её миссия провалилась. Секреты Айронхарта интересовали их больше.

– Таллия, ведь она, другая Таллия – не владела телекинезом?

– Нет. Я не знаю, почему так. Наверное, Джейсон сумел так надёжно всё спрятать.

Защитить не только от обнаружения, но и от возможного использования… Мудро… Когда к Таллии «подселили» «вторую Таллию» – Мисси не могла определить, и никто б уже не смог. Но наверное, уже после Айронхарта, он ведь почувствовал бы… Но если смог защитить свой дар – почему же не защитил от возможности подобных манипуляций? Хотя, это, наверное, обратило бы уже слишком много внимания…

– Таллия, но ведь и сейчас… ты не пользуешься телекинезом.

Сьюзен уже не раз благодарила за это доброго бога. Если б Таллия, в её нынешнем состоянии, им пользовалась… Даже представлять не хочется, что бы было.

– Не могу. Мне… больно.

– Больно?

– Там… у них… я немного им пользовалась. Я убила несколько других там… Они громко кричали, их сильно мучили, пытаясь что-то у них узнать… я прекратила их страдания. Они очень рассердились. Они сделали мне очень больно.

Мисси видела, что было – ментальные иллюзии, очень страшные ментальные иллюзии. Жестокое убийство всех, кто был Таллии дорог – Айронхарта, Сьюзен, друзей и учителей из детства в Корпусе, к которым она была привязана… Она, конечно, понимала, что это иллюзия, что Айронхарт ушёл, и им не достать его, что Сьюзен – на «Вавилоне», и её есть, кому защитить… Но видеть пытки, глумление, смерть от этого было не легче. Возможно, тогда же она потеряла зрение.

– Сьюзен, ты не бойся. Если хочешь идти – иди, мы с Мисси справимся, – почувствовав некоторое недоумение Мисси, Таллия пояснила, – Сьюзен боится оставлять меня одну. Но сейчас ей надо идти, у неё есть дела. Я не обижу Мисси, Сьюзен, Мисси не обидит меня. А когда ты вернёшься, я буду немного здоровее. Я не хочу стеснять тебя всё время.

«Не хочу тебя стеснять»… Как-то так же она говорила тогда, в те дни… Когда из-за поломки системы вентиляции в её комнате переселилась в комнату Сьюзен… Не стесняла, господи помилуй, совсем не стесняла. Неожиданно, учитывая, какими их отношения были в самом начале… А, совершенно даже внезапно, спасала от одиночества, которое раньше казалось желанной и нормальной независимостью. А потом та бутылка шампанского, и разговор по душам – разговор по душам с телепатом, кто бы сказал год назад… и первые робкие соприкосновения рук… В этом понимании между двумя женщинами, в этой установившейся хрупкой, утончённой близости слишком много такого, что вообще никакими словами не объяснишь.

Дверь за Сьюзен закрылась. Много ли это значит – она всё равно услышит, когда Таллия позовёт… Но Таллия знает, чувствовала, как всё это время Мисси осторожно «ощупывала», сканировала её, определяя фронт работы, знала, что предстоит коснуться очень многого болезненного. И то, что Таллия пыталась хоть как-то уберечь Сьюзен от этих картин – определённо, было хорошим признаком.

Мисси уже знала, что каждый телепат-целитель представляет свою грядущую работу – сознание пациента – по-разному. И это не важно, не имеет значения, как представлять – главное найти лучший способ сделать то, что нужно сделать. Мисси видела сознание Таллии лоскутным покрывалом. Точнее – разорванным на множество очень мелких лоскутков, и частично уже восстановленное телепатами-минбарцами. Это очень и очень сложно – ведь нужно не просто соединить эти куски, сшив даже очень тонкими и прочными нитями, частыми стежками, а связать ниточку с ниточкой. Кое-где врачи, правда, именно скрепили наскоро – чтобы успеть больше. Чтобы её, а значит, и Сьюзен с детьми, не мучили кошмары, чтобы она могла понимать, что ей говорят, чтобы не пыталась, во время приступов, нанести себе какое-нибудь увечье. Сейчас можно было, понемногу, начать соединять их как следует. Объём предстоящей работы немного пугал, но Мисси решительно взялась за дело. Тут и там встречались чёрные дыры, которые при приближении начинали ужасно вопить – память о манипуляциях «специалистов» Пси-Корпуса. Правильно ли назвать их палачами – Мисси не знала, но именно так и хотелось назвать. Она пока не знала, как лучше всего поступить с этими дырами, и для начала закрывала их защитной плёнкой – воспоминания Таллии будут уже не такими красочными и живыми, что-то сродни эпизодам просмотренного фильма.

– Ты молодец, Мисси, ты быстро учишься… Наверное, это так странно – не родиться телепатом, а стать им.

– Не знаю… Я мало думала-то об этом, на самом деле… Мне просто любопытно было, хотелось узнать, как это. А потом… просто поняла, что больше без этого не могу. Многие, попробовав один раз, пугаются, и больше не пробуют. Но кто попробовал хотя бы два раза – обычно втягиваются. А многие телепаты рады бы избавиться от своего дара… Люди разные.

Таллия какое-то время улыбалась молча.

– А ты маму помнишь, Мисси?

– Свою маму? Да особо нет… Она умерла, когда мне лет шесть было. Меня папка один воспитывал. Мужик он был хороший, но весь в работе, времени ему на меня не хватало, вот я и путалась где и с кем попало. А когда он помер – совсем ушла бродяжить…

– А сейчас ты хочешь дом? Дом с Заком?

Девушка покраснела. Ну, издержки общения с телепатом и сумасшедшим в одном – предельная откровенность, непосредственность, чуждая тактичности…

– Пожалуй, да, я хочу этого, Таллия.

– Значит, ты с нами на новую планету не полетишь…

«С нами»… Конечно, благое пожелание Айронхарта, чтобы Таллия первой ступила на его планету, не сбудется, вообще неизвестно, сколько времени пройдёт, прежде чем она будет… достаточно в порядке… Наверное, он мог бы и сам исцелить её – гораздо быстрее и лучше, чем любой из тех, кто делает это здесь. Но миру, каким он его создал, с теми законами, которые он ему положил, Таллия, с её неконтролируемыми кошмарами, пожалуй, опасна. Если уж дракхи едва не натворили там чего попало… Пожалуй, это правильно, это естественно – она должна отправиться туда если не полностью здоровой (ещё неизвестно, возможно ли это), то хотя бы максимально…

– Зак… больше не боится?

– Чего? А… – Мисси хихикнула, – телепатов? Да похоже, нет, больше не боится. Много имел с ними дело за последнее время. Говорит, это, видимо, судьба его.

– Нет. Он больше не боится рыжих демонов?

«Рыжих демонов»… Надо ж было так выразиться… В причудливой логике и образности Таллии не откажешь. Чего ж не ангелы, а демоны?

– Нет. Больше не боится.

========== Часть 4. МАК И ВЕРЕСК. Гл. 2. Скелеты в шкафах ==========

Течение времени снова вошло в спокойную, неспешную колею. Наступил, по земному календарю, декабрь. Винтари готовился к экзаменам по минбарским языкам, Дэвид ежедневно проводил с ним мини-тестирования, параллельно готовясь к сдаче дисциплин, у которых Винтари не всегда мог выговорить названия. Перспектива познакомиться с некоторыми из них в дальнейшем, надо сказать, пугала, но он решил быть мужественным. Приглашение от Шеридана зайти к нему в кабинет пришло в тот момент, когда он разбирал особенно сложную конструкцию на старинном, ныне мёртвом диалекте адронато, а Дэвида, как назло, именно сейчас рядом не было, так что он был благодарен за возможность отвлечься.

– Принц, если вы были заняты… Я не хотел вас отвлекать, не обязательно было идти прямо сейчас…

Винтари обнаружил, что по запарке и рассеянности прихватил с собой один из изучаемых свитков и рассмеялся.

– Нет-нет, есть такие моменты, когда повод отвлечься… бывает совсем не лишним. Так что если я вам всё-таки требуюсь…

– По правде, даже не совсем мне… Ввиду того, что Центавр, мало-помалу, выползает из своей многолетней изоляции… Император Котто намерен возродить дипломатический корпус. И полагается в этом вопросе на вашу помощь.

– Мою?!

Шеридан философски развёл руками, в которых было по небольшой тугой папке серо-синего цвета, потом засунул обе эти папки на одну из полок на стене, там таких было много.

– Поправлюсь – в вопросе выбора посла на Минбаре. В какие-то миры просто вернутся прежние послы, в какие-то будут назначены новые… А Минбар особый случай, почти столь же сложный, как и Нарн. Вы лучше всех… знаете ситуацию, знаете местные обычаи и атмосферу. Император Котто хотел бы, чтоб вы рассмотрели предложенные кандидатуры, или же предложили кого-то сами, он доверяет вашему выбору… По правде, неофициально говоря, его бы устроило, если б этим послом стали вы, но лицо вашего ранга не может занимать посольскую должность, это… Неподобающе, в общем. Хотя лично я помню минимум два подобных случая…

– Что ж, я… Не ожидал подобного, конечно, но отказаться от такой великой чести… Я непременно подумаю над этим вопросом. Список кандидатов уже есть, как я понимаю? Как скоро нужен ответ?

– Неделя. Хотя, по факту… в течение трёх дней. Почему – я объясню несколько позже. Соберу вас по этому вопросу… возможно, завтра. Кое-кого надо ещё дождаться с учений…

Вообще-то, звучало интригующе донельзя, но Винтари решил, что до завтра ждать не слишком долго. Он бросил заинтересованный взгляд на кипу бумаг перед Шериданом. Как ему показалось, его мрачность и озабоченность была связана с ними. Что ж, можно понять… У землян конец года всегда сумасшедшее времечко. То есть, это не только у землян, но не для всех миров имеет такую же важность определённая дата земного календаря – к счастью. Однако и той доли бюрократической чепухи, которая требуется от президента сейчас Земному Содружеству, для головной боли вполне хватит.

– Что-то случилось? Что там у вас, господин президент?

– У нас всегда что-то случается, принц. Не успеет одно разрешиться… Детский сад тут у нас!

– Детский сад?

– Диус, что вы знаете о дилгарах?

Вопрос был, откровенно, неожиданным. Винтари решил, раз уж разговор не получается кратким осведомлением об очередной, пусть и нетривиальной задаче, присесть. В конце концов, возможность поболтать, ввиду занятости их обоих, выпадает не столь часто, хотя тема, конечно, даже обескураживающая.

– Дилгары… Ныне вымершая раса, но ещё лет пятьдесят назад они держали вселенную в страхе. Они шли завоевательным маршем по галактике, поработили и уничтожили множество миров… Пока сами не были побеждены землянами. Их загнали обратно на родную планету, а вскоре их солнце взорвалось, нельзя не сказать, кстати… Центавр, хоть и переживал тогда, так сказать, расцвет упадка, оказался им не по зубам, с нами они предпочли договориться, одно время в нашей армии служило много наёмников-дилгар. По свидетельству современников, это были сильные, умные, неутомимые воины, но жестокие невероятно. Это были ценные союзники, но всё же мало кто способен был пожалеть, когда они ушли – их жестокость и коварство поразили даже центаврианскую знать. Я немного читал о расследовании военных преступлений дилгар… но могу сказать, что только рад, что ни одного из них больше в галактике нет.

– Да… одна из причин, по которой я, пожалуй, благодарен Кошу – это что он взорвал корабль последней из них, Джа‘Дур. Если б он долетел до Земли – страшно представить, что б тогда было… А мог и не долететь – его могли по дороге отбить нарны, центавриане, кто-нибудь ещё… В погоне за бессмертием многие готовы на всё. Могла разгореться война, пожар которой спалил бы галактику дотла.

Винтари задумчиво скатывал-раскатывал в руках свиток.

– Честно говоря, мне непонятна эта одержимость бессмертием… Через сколько времени вечная жизнь наскучит? Нет, конечно, если наполнить её бесконечным познанием, бесконечным созиданием, любовью, близостью дорогих существ… которые тоже были бы бессмертны, чтобы не испытывать не только страха смерти, но и страха потери… наверное, это был бы рай. Но большинство из тех, кто говорит о бессмертии, как-то, как я наблюдаю, совсем не на это ориентированы.

– Нет, бессмертие в исполнении дилгар – это будущее, которого врагу не пожелаешь. Цивилизованные каннибалы, охотящиеся друг на друга, – Шеридан вздохнул, уставившись в свои бумаги с усталой ненавистью, – иногда вселенная хочет преподать нам урок. Иногда очень жестокий урок. Иногда нам кажется, что урок пройден, осмыслен, оставлен в прошлом… А потом вселенная решает задать нам контрольные вопросы. Вы, наверняка, слышали, что дилгарами было завоёвано множество миров, некоторых из них, спасибо дилгарам, просто больше нет на карте… Другие долгие годы оправлялись от причинённого ущерба. В том числе мир аббаев долгое время был под их гнётом. На оккупированных территориях завоеватели размещали не только военные базы, но и… исследовательские центры… Дилгары уделяли много внимания не только созданию биологического и химического оружия, но и различным экспериментам… Так сказать, на живом материале. Когда дилгар изгнали, на планете аббаев осталось несколько таких центров. Нормальным побуждением, пожалуй, было б сжечь их, сравнять с землёй… Аббаи проявили разумную осторожность – бог весть, какие отравляющие вещества могли там храниться. Они окружили эти места сплошными глухими заборами и объявили проклятым местом. Почти пятьдесят лет минуло с тех пор. Но нашлись же смельчаки…

– И? Какая ещё отсроченная смерть там поджидала? Ядовитые газы, радиоактивные элементы, штаммы неизвестных болезней?

– Лучше. Дилгары, как и многие подобные им, были помешаны на силе. На физическом и интеллектуальном совершенствовании своей расы. В лаборатории оказались вполне развившиеся, живые эмбрионы в капсулах. Хуже того… Те, кто проник в эту лабораторию, были просто компанией любителей приключений, они не имели ни специальной подготовки, ни специальных знаний… Они, видимо, что-то задели в процессе своих исследований, или просто своим проникновением вывели систему из стазиса, в котором она пребывала эти годы. Короче говоря, теперь у нас на руках… в общей сложности две тысячи маленьких дилгар, если суммировать находки и в других лабораториях, которые теперь тоже были распечатаны и обследованы. И что прикажете с ними делать? Аббаи не знают. И охотно вручают этот вопрос мне.

Винтари, поперхнувшийся ещё на словах про эмбрионы, с трудом восстановил дар речи.

– Да, неожиданность не из тех, к каким можно подготовиться. А… какие варианты-то? Их мира больше нет, и сложно жалеть об этом. О их бывших колониях говорить не приходится, если уж миролюбивые аббаи не горят желанием проявлять радушие и гостеприимство, что об остальных говорить. Не убивать же их, это всего лишь беспомощные младенцы. И… каким бы ни было их происхождение… Я тут слышал интересные соображения об абсурдности теории врождённого зла…

Шеридан покачал головой.

– Не всё так просто. Младенцы, точнее даже – эмбрионы разных стадий развития – большая часть из них, да. Но то первое проникновение в одну из лабораторий произошло далеко не вчера. Это было несколько лет назад. Вольные исследователи тогда напугались своей находки и не стали её афишировать, предпочли больше не ходить по таким местам… А активированная система, видимо, была настроена таким образом, что дорастила детей в капсулах примерно до 5-7-летнего, в переложении на земной, возраста… вероятно, возиться с младенцами дилгарским учёным не хотелось совершенно… И когда это псевдо-утробное развитие было завершено – аббаи заметили, что со стороны лаборатории пошли странные сигналы. Система призывала своих давно мёртвых создателей принять законченную работу. В общем, хороший аббаев ждал сюрприз… Кажется, они и бомбе обрадовались бы больше. Но и это ещё не всё. Понятное дело, доставать из инкубатора пятилетнего, но по сути младенца создателям тоже было совершенно не надо. Компьютерная программа всё это время не только руководила развитием физических тел этих детей, но и взаимодействовала с их мозгом, вела обучение. То есть, чисто теоретически, они уже умеют говорить…

– И говорить по-дилгарски, я понял. В смысле, программа ведь обучала их не только чтению и понятию о том, что в окружающем пространстве как называется. Она обучала их дилгарской идеологии, их взгляду на порядок вещей.

Шеридан кивнул, испытывая, кажется, искреннее облегчение от того, что не пришлось дополнительно что-то объяснять.

– Именно. И вот только этого нам и не хватало.

– Но ведь детей можно перевоспитать…

– Только на это и остаётся надеяться. В общем, я дал добро на изъятие их из капсул – дальше там оставаться они не могут…

Винтари смотрел на руки Шеридана, рассеянно перебирающие бумаги, и думал о том, что это уже не урок вселенной, это подлость вселенной. Почему за столько лет в лаборатории не случилось короткого замыкания, какого-нибудь программного сбоя, почему она просто не провалилась под землю? Почему эти тщательно взрощенные семена зла достались именно этому человеку, именно сейчас…

Маркус, вошедший где-то на середине этой беседы, воспользовавшись паузой, подошёл к столу и положил поверх бумаг информкристалл, сам сел в кресло рядом.

– Аббаи считают, что дальнейшую судьбу этого выводка должны решить мы, – продолжал Шеридан, – в общем-то, возможно, они и правы… Для них этот вопрос тяжеловат. На днях партия этих детишек прибывает к нам…

– Какие проблемы, распределим их по… – Маркус запнулся.

– Вот именно – куда? Для рейнджерских лагерей они откровенно маловаты, а военные школы и интернаты находятся в ведомстве касты воинов, которым о дилгарской теме вспоминать, по ряду причин, не очень бы хотелось… А отношения у нас с ними… Если честно, не слишком потеплели. Да и если хорошо подумать, не хотелось бы их толкать в военную сферу, у них и так… психология далека от пацифизма.

– Определим в невоенную… К жрецам, мастерам?

– Ну, жрецы как вариант вообще слабо к ним прирастают на мой взгляд. Хотя может, и стоило бы попробовать. Мастера… мастеров я спросить попытаюсь. Тут я согласен с Деленн, что это наиболее адекватная и приятная в общении часть общества. Плюс, обучение чему-то мирному и созидательному – это, пожалуй, именно то, что нужно… Но откровенно говоря, у нас нет тех, на чьи плечи мы могли б это с чистой совестью возложить. Те расы, у которых развито интернатское воспитание детей, ничего не захотят слышать о дилгарах, даже маленьких, и их можно понять. На самом деле правда в том, что никто не должен за это отвечать. Никто не обязан. Ни на кого это не возложишь… кроме меня, да. Потому что я президент. Потому что кто решит, если не я. Потому что никто другой… не сделал нам ничего такого плохого, чёрт побери. Потому что, пожалуй, только здесь мы можем держать их, не опасаясь… эксцессов. Младенцев аббаи пока могут подержать у себя – хорошо, если их удастся извлечь из капсул раньше, чем программа обучит их всему “полезному” в дилгарском понимании… Но в любом случае, они не готовы вечно… нести это наследие войны…

Перед сном Винтари долго думал. Мысли, логичным образом, были о дилгарах. Слова Шеридана об уроках вселенной… Да, интересно, извлекли ли они – хоть кто-нибудь из них всех – эти уроки? Наверное, нет, если спустя всего двадцать лет после дилгарской во вселенной разразилась новая кровопролитная война… Какой была бы картина истории, если б не то поражение дилгар, не взрыв их солнца? Если б они дожили до возвращения Теней? К гадалке не ходи, Тени сделали бы тогда ставку на них, как на самую агрессивную и милитаристскую во вселенной расу…

Мысли плавно перешли к последней из них – как они тогда думали, последней… этой самой Джа’Дур. Он слышал эту историю лишь в общих чертах, и понятно, время наслоило много слухов и домыслов. Доподлинно он знал только, что, скрываясь под защитой радикально настроенного минбарского военного клана (об этом не принято было говорить громко и официально, но минбарскую военную форму, в которой она прибыла на станцию, видели очень и очень многие), она изобрела эликсир вечной жизни. Действенность эликсира подтверждала она сама – за прошедшие годы она ни капли не постарела. И конечно же, сразу из военного преступника она превратилась в лакомый кусок для всех миров, и для тех, кто прежде знать ничего не хотел о дилгарах, и для тех, кто от этих дилгар очень сильно во время войны пострадал. На первый взгляд, конечно, их можно было понять… Но только на первый взгляд. Можно ли было ожидать от дилгар широкого жеста без всякого подвоха? И как он понял из обмолвок Шеридана – подвох был… Впрочем, посол Кош пресёк начинающуюся свару в зачатке, просто взорвав корабль Джа’Дур на старте. И всё. Попробуй, предъяви что-то ворлонцам. Никому за всю историю не удавалось.

Вечная жизнь – это, конечно, не равно бессмертию. Эликсир не даёт неуязвимости от стали, лазера или огня. Только от естественного старения и болезней. Но ведь и это… Он понял, вокруг чего крутятся все эти мысли, как шальные электроны, вокруг какого ядра. Что капля этого эликсира сейчас… пожалуй, была б самым желанным сокровищем в его руках…

Ни к чему сейчас об этом, ни к чему. Во-первых, прошлого не воротишь, да и не стоило б возвращать. Во-вторых… глупое детское желание, чтобы то, что тебе дорого, было всегда. Он успел увидеть, как люди в одночасье теряют всё – близких, любимых, самое ценное в жизни. Он не самый несчастный, надежда ещё есть. Должна быть, пока мы живы – мы должны надеяться. Надеяться, а не мечтать о несбыточном, которое есть ловушка для отчаявшихся.

Вообще-то подумать сейчас стоит об этом неожиданном поручении императора Котто. Посол… Из всех позитивных изменений в отношениях с Центавром это, пожалуй, самое явное.

Если б ему нужно было отвечать, не задумываясь – он, вне всякого сомнения, назвал бы Амину Джани. Кандидатур лучше он не знал. Кто, в самом деле, так, как она, знает языки, обычаи, традиции других рас – не только Минбара, кто в такой степени завоевал доверие, и кто в той же степени делом доказал свою любовь к родному миру? Возможно, конечно, такой выбор удивил бы двор – женщина, к тому же не из Великих Родов, но зато этот выбор совершенно точно устроил бы Минбар. Однако есть одно но – рейнджер не может занимать дипломатических постов. А собственно, центавриан, которые не были бы рейнджерами, на Минбаре сейчас… только он один и есть. Поэтому сейчас он колебался между Асмаилом Джаддо, которому на Центавре, откровенно говоря, было всё же не совсем уютно, и Гордеусом Гратини, который, при внешне добродушном и безобидном виде, впечатлил его умом и проницательностью. Ну, а если кому-то там его выбор покажется неожиданным и странным… ничего не поделаешь, думайте тогда сами.

Утро наступило как-то совершенно неожиданно – он и не заметил, как заснул. Новый день, солнечным светом и щебетом птичек, уже лился в резные окна. Даже воспоминания о так и не побеждённом вчера тексте не могли испортить настроения. Дэвид за завтраком заверил, что это совершенно не проблема – у него появился некоторый просвет в собственных занятиях, и он только рад будет потратить его на повторение древних диалектов – это ему самому пригодится очень даже.

Позаниматься всласть, впрочем, им так и не пришлось – вызов от Шеридана пришёл незадолго до обеда. Входил в кабинет Винтари снова с некоторым волнением, и, пожалуй, не зря – состав собравшихся его несколько удивил. За столом сидела не вся их команда, зато присутствовали новые, частично знакомые лица – Шин Афал, трое пожилых минбарских учителей из тех, что помогали им с подготовкой к центаврианской кампании, и несколько незнакомых – высокий бракири с проседью в волосах, двое аббаев, дрази, на которого Винтари долго поглядывал с недоверием к своим глазам – такой мелкий, это что, подросток?, двое хаяков – кажется, оба женщины, хотя Винтари пока не видел ни одного хаяка-мужчину, и поручиться не мог, двое иолу – женщина постарше, мужчина помоложе. Присутствовали так же Зак Аллан и двое незнакомых рейнджеров – человек и дрази. Дэвид расположился с краю стола, где ещё были свободные места, Винтари устроился рядом. Шеридана-старшего пока не было, и собравшиеся вполголоса беседовали кто о чём.

– Никто не знает, о чём пойдёт речь?

Зак мотнул головой.

– Кажется, что-то, связанное с Центавром… Центавр нынче преподносит новости ударными темпами, навёрстывая, видимо, за годы молчания.

Винтари подумал, не пришла ли пора ему отвечать на вопрос о послах. Хотя, зачем бы при этом такое сборище?

– И это прекрасно. Получить свободу после стольких лет… Хуже, чем оккупации… Оккупанты хотя бы оккупируют землю, а не мозг, волю, личность… Интересно, как теперь дела у генерала Кальдаро?

– Прекрасная Дэйва беспокоится о поклоннике?

– Диус, я тебе сейчас больно сделаю.

– Думаю, – отсмеявшись, сказал Зак, – что теперь, когда дракхов больше нет, и Стражи… ну, не умерли, так значительно ослабели. И местные, центаврианские телепаты справятся с ними без особого труда.

В кабинет наконец вошёл президент, и разговоры разом стихли. Собравшиеся, чувствовалось, по его лицу пытались прочесть, о чём пойдёт речь – и чувствовалось, им это не удаётся. Оно не было усталым и мрачным, как при вчерашнем разговоре о дилгарах, скорее можно было назвать это радостной встревоженностью. По крайней мере Винтари пришло в голову именно такое сравнение.

– Здравствуйте, дорогие друзья… Некоторые из присутствующих уже знают, зачем вы все здесь собраны. Для других же то, что я сейчас скажу, окажется полным сюрпризом…

Позже они с Дэвидом рассуждали, что “сюрпризом” – это было сказано, в общем-то, мягко. Лично они на его месте вообще не придумали бы, как начать такую речь. Во всяком случае, без подготовки в пару недель.

– В общем, вы все приглашены на Тучанкью.