Текст книги "Венок Альянса (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 87 страниц)

– Отчаянная она, конечно, женщина, что ни говори… Она ведь тебе нравится, Крисанто?

– Франсуа, с тобой что сегодня?

– Я просто видел, как ты на неё смотрел…

– И интерпретировал по-своему, разумеется. Тебе знакомо, вообще, понятие о восхищении женщиной, достойной дамой, женой твоего наставника, в конце концов? Восхищения чистого, без плотского желания? Или ты просто не ожидал подобного от центаврианина? Нет, я могу тебя понять в этом… Но Лаиса – нет, я ни в коем случае не хотел бы ею обладать. Это другое. Помогать ей, иметь возможность быть полезным… Большее, чего я мог бы желать – быть всегда рядом с нею и малышом, оберегать их, защищать… Знаешь, Лаиса… Я не знаю, поймёшь ли ты меня, но ты ведь землянин, ты должен понять… Мария.

– Что?

– Франсуа, помнишь, я же говорил… У нас, на Центавре, бывает очень своеобразное отношение к предметам культов иных миров, и, соответственно, к самим культам. Наверняка, мы понимаем их как-то неправильно, через свою призму, но кого и когда это волновало? Во многих семьях, в частности, и в моей так было, очень большую ценность имел образ наиболее почитаемого на Земле божества – девы с младенцем, Марии, матери Христа. Ну, ничего удивительного – заправляют в доме, как правило, женщины, мужчина часто кочует от одного своего дома к другому, так что женщина и дитя – близкий образ… Но дело в чём – я обратил внимание, изучая тексты, что имя Мария встречается очень часто, и применительно не только именно к этому божеству. В текстах этого культа упоминаются ещё, кажется, три или четыре разные Марии. Мариями звали некоторых женщин, которые первыми узнали о воскресении Христа, Марией звали сестру человека, которого Христос воскресил из мёртвых, а ещё была Мария Магдалина – одна из ближайших учениц Христа, кстати, бывшая блудница… Ещё, уже многим позже, была Мария Египетская – тоже бывшая блудница, впоследствии святая… Понимаешь?

– Честно говоря, не очень.

– Странно… Я думаю, в этом есть какая-то глубокая символика. Что это не простое имя, а… Понимаешь, они все – Марии. Может быть, это… не то чтоб одна и та же женщина, но некое единое понятие о женщине, которой поклоняются? Ты ведь происходишь из христианских родов, ты должен знать – та, первая Мария, мать Христа, поклоняющиеся называют её Мадонной, что значит «моя госпожа», Царицей неба, воспевают её в гимнах, с благоговением рисуют её изображения… Это ли не вершина красоты в отношении к женщине? Наши матери знали, что выбирать из земной культуры.

– Но, строго говоря, эта Мария – она такая одна, тем, другим, она вовсе не равняется, они просто святые, хотя им, разумеется, тоже молятся, и…

– Подожди. Марию ведь, в самом начале, когда у неё родился Христос, обвиняли в том, что её сын – незаконнорожденный, что она, получается, тоже блудница… Ведь её муж был слишком стар, чтоб быть отцом. Не важно, вымышлен или нет этот догмат о непорочном зачатии, и правы или нет те менее популярные течения, которые утверждают, что другая Мария была возлюбленной или даже женой Христа. Важно…

– Ты хотел бы быть… вроде как… Иосифом-Обручником для Лаисы?

– Возможно. Хотя думаю, всё же это слишком нескромно.

Лаиса, представления не имеющая, что она новое рождение религиозного символа, осторожно, чтоб не разбудить сопящий свёрток, протиснулась на заднее сидение.

– Ох… Хорошо, домой наконец едем. Понятно, этим врачам дайся только – они б, наверное, до совершеннолетия там продержали, всё наблюдали, изучали, беспокоились… Я уж извелась вся, как там мои гномы.

– Гномы?

– А, один из ваших, когда заходил, ещё племянники Калин у нас были – назвал так. «Белоснежка и семь гномов». Их, правда, и тогда не семь было, но и я так себе Белоснежка.

– Зато Ганя – главный гном, иначе не скажешь… Уже придумали, как назовёте?

Лаиса, что-то нежно нашёптывавшая куда-то в белое пышное облако одеялка, подняла улыбающееся лицо.

– Вадим.

– Ва-дим… Необычное имя, красивое. Центаврианское?

– Что нет, то нет, – Лаиса посмотрела на Франсуа удивлённо, как и многие инопланетяне, она не сразу соображала, что Земля – не некий единый конгломерат, и не каждый землянин знает все земные имена, уж точно не имя, не относящееся к культуре местности, откуда он происходит, – оно земное. Знаете, разговор с Кэролин… той Кэролин, которая мать Виргинии… После этого разговора я поняла, что неправильно воспринимать Рикардо только как члена рода Алваресов. Другой его род, хоть он его почти не знал, тоже был важен для него. Их высочество – вот странно, что именно он нашёл больше всего информации об этой семье – рассказывал мне немного… Их мать звали… – центаврианка напряглась, стараясь выговорить имя правильно, – Йанна… Как-то так. Вроде, это имя очень по-разному произносят в разных местностях. А детей – Вадим и… Второе имя я всё время боюсь, что не смогу произнести правильно. Выбрала то, которое научилась выговаривать. Всё равно уже невозможно точно определить, кого из них как звали… Ну и ничего страшного, думаю. Имя ли это Рикардо или его брата – всё равно это будет и почётно, и правильно. Возможность воздать должное и этому роду… И храбрости этой мужественной женщины, их матери.

– Вадим Алварес… Ничего, славно звучит. Хоть для человека, хоть для центаврианина.

– Да, и мне так показалось… Крисанто, Крисанто! Одна медсестра говорила мне, на Минбаре у некоторых кланов есть традиция – приносить новорожденного в храм, чтобы его имя прозвучало под сводами, куда возносятся молитвы многих, чтобы одним из первых в своей жизни он услышал имя Валена, увидел его мраморный лик… И может быть, получить благословение от жреца, какое-то древнее изречение, которое скажет о судьбе ребёнка…

– Не совсем – скажет о судьбе, это не гадание, скорее – изречение, которое пригодится ему в жизни. Но вообще – любое изречение может пригодиться в жизни и стоит того, чтоб над ним поразмыслить…

– Вы можете отвезти меня в какой-нибудь храм? Всё-таки, мой ребёнок родился на Минбаре, и здесь ему, судя по всему, расти, центаврианин ли он или землянин, вокруг себя ему видеть минбарскую культуру… Если, конечно, для минбарцев не будет оскорблением появление в святом для них месте полукровки других рас. Хотя в больнице мне показалось, минбарцы отнеслись к нам с большой симпатией…

Виргиния спокойно, твёрдо, с прямой спиной всходила по ступеням лестницы в здание Альянса. Её вычурный наряд, наверное, сильно удивлял встреченных людей и минбарцев, но тут уж ничего не поделаешь – генерал должен явиться при полном параде, что значит в её случае – в том самом жутком эклектичном прикиде, который был собран с миру по нитке в трёх мирах, и в котором она водружала стяг повстанцев на башнях отвоёванных крепостей Бримы. И с «Фа» на правой руке – она обещала не расставаться с нею, конечно, это было опрометчивое обещание, мало ли таких мест, где действует запрет на ношение оружия, но, к счастью, не на Минбаре. Здесь культура требует отношения к оружию с почтением.

Деленн ждала их в президентском кабинете. Виргиния думала, когда молчаливый минбарец открывал перед ними дверь, что когда-то, почти уже невероятную вечность назад, так же по этим лестницам, этим коридорам шла её мать, шла с вопросами к президенту, что известно о её дочери, что делается для того, чтоб её найти, и ей было и легче, и тяжелее.

«Прости, мама… Ты у меня, конечно, одна… Ты одна, а их много. У тебя есть Милли и Джо – они, конечно, другие, и послушнее, и спокойнее, не как старшее, первое, взбалмошное и своевольное дитя… А у них там никого не было, только я».

Деленн встретила вошедших лёгкой грустноватой улыбкой и указала на кресла перед столом.

– Здравствуй, Виргиния. Садись. Теперь мы сможем поговорить обстоятельно и подробно. Я хочу услышать обо всём, что произошло с вами на дальних рубежах.

– Рассказ будет долгим, – усмехнулась Виргиния, осторожно – пластины брони на груди и животе несколько сковывали движения – опускаясь в кресло с высокой спинкой. Андрес какое-то время переминался рядом, потом уселся в соседнее кресло – так осторожно и даже скованно, что с ним это даже не вязалось, – время в чужих мирах, как оказалось, летит прямо невероятно. Хотя в то же время – месяц за целую жизнь… Ну, последнее сообщение от «Белой звезды», как я поняла, вы получили о том, что они отбывают в неизведанный сектор космоса, куда ведёт след нашего корабля, то есть, «Золотого Дара»? Хотя думаю, хронику своего пути они изложат куда лучше меня, а мне нужно рассказать свою, с того момента, как мы… ну да, угнали корабль. Ну, о том, кто такие лорканцы и какое безграничное удовольствие доставляет общение с ними – не мне вам рассказывать, вы тут член правительства Альянса. Тут важно то, что они нас, вообще-то, обманули, их «ценный груз» оказался живым, конвоируемым домой беглецом от тотальной святости – хотелось парнишке посмотреть, как в других мирах живут, как этот порок и разврат выглядят-то хоть. Но не свезло, далеко не убежал. А мне так жалко стало этого ханорика – ну, совсем они его там затюкали, со своим Наисветлейшим, молитвами, постами, поучениями. Я и предложила ему, раз уж, по возвращении, всё равно влетит – пусть хоть за дело влетает. Углубиться в свою религиозную муть он ещё успеет, жизнь длинная, опять же, разве господу не приятнее один кающийся грешник, чем 99 праведников? То есть, я думала показать ему наши миры – Минбар, Землю, ну, допустим, Нарн, если они разрешат… Но как-то вот так получилось, что именно сюда мы так и не попали. Сначала я неправильно задала системе координаты… Точнее, задала-то их правильно, да система поняла неправильно… Они ж ещё по древнелорканским координатам живут… О древних лорканцах вообще ещё будет… В общем, нас вынесло на Накалин. Не, мы знали, что планета карантинная, но ничего сделать как-то не успели… Но знаете, накалины, оказывается, нормальные ребята, если с ними телепатически поговорить. Они от этого балдеют. Ну, тот, с которым говорила я, нам даже очень помог – отладил системы, перевёл кое-что… Ну да, накалин, а чему вы удивляетесь? Они же жрут сознание, вот он насосался памяти нашего компьютера, сразу получил больше, чем за всю жизнь мечтал… Теперь, наверное, накалинский пророк. После этого мы бы, конечно, полетели к вам, но нас там спугнул один центаврианин на своей посудине… Мы подумали – нафига вам центавриане у нас на хвосте, они нервные, на Альянс до сих пор косо смотрят… Вот поэтому мы и вырулили на окраины. А там как раз война. Может быть, слышали про зенеров? Ну больше, во всяком случае, не услышите. Это бывшие пособники Теней, неприятные ребята, как выражается Гелен… Гелен – это техномаг, он там мимо пролетал, сказал, что ему скучно, и он, пожалуй, поработает у нас переводчиком… Мы отбили у зенеров захваченный корабль с арнассианами, это молодая раса, но перспективная, недавно в космос вышли. Как-то им повезло не попасть под замес в войне с Тенями… Они восприняли нашу помощь очень воодушевлённо, ну а дальше как-то само пошло…

Постепенно говорить Виргинии становилось всё легче, она вспоминала, как пересказывала те события сначала бреммейрам, потом своим товарищам с «Белой звезды».

– Хроник войны я особо не вела, как-то в голову не пришло… Арнассиане, может, подробнее смогут пересказать, если выйдете с ними на связь – сейчас уже должно получаться, Гелен там настроил им тахионные передатчики. Так-то они уже знали, что не одни во Вселенной, даже кое-какие передачи ваши ловили, правда, с опозданием на десяток-другой лет. Но мы с Аминтаниром им небольшой исторический курс дали, между осадами колоний… Например, когда Ранас осаждали… Там очень важно было выдержать характер. Ранас изначально слишком-то укреплённым не был, но после того, как мы отвоевали Тавата-Кри – ну, просто взяли нахрапом, они не ожидали от нас такой прыти, не успели подготовиться – они психанули, стянули к Ранасу много кораблей… Вот мы ждали, когда они снова психанут, когда кто-нибудь нарушит строй… Дождались, и в образовавшуюся брешь… Вам, наверное, смешно это слышать, от какой-то сопливой девчонки, к военной службе сроду и близко не касавшейся? Я понимала, конечно, что никакой я не генерал… Я, вообще-то, и не стремилась. Но настоящих генералов там очень мало осталось, а что-то делать было надо. Мама говорила мне: «Дочка, не бойся браться за то, чего не умеешь, Ноев ковчег построен любителем, профессионалы строили «Титаник».»… В конце концов, чинно всем подохнуть или попасть в рабство к зенерам успелось бы ещё… А так – может быть, моя бестолковая тактика их спутала, может, внезапное воодушевление арнассиан, которых, они думали, будут неспешно глотать, как крокодил птенцов… В общем, после Клунукху они уже сами решили сматываться, да кто б им теперь дал. План атаки на крепость мы с Геленом ещё при осаде Ранаса начали на досуге набрасывать…

Пальцы Виргинии осторожно прошлись по пластинам брони. Металл этих пластин невероятно крепок, но тогда, в том решающем сражении, уже внутри взятой штурмом десанта крепости, зенерский штык очень удачно попал в зазор между пластинами.

– Ну, дальше мне уже не по своей воле задержаться пришлось – в крепости меня ранили… К счастью, несмотря на то, что местная медицина под землян, мягко говоря, совсем не была заточена, меня вытянули. К тому времени Гелен как раз разобрался со всеми обнаруженными в летающей крепости пленниками – ну, идентифицировал по роду-племени, и мы с Аминтаниром начали развозить их по домам. Ну, не бросать же их было на Арнассии, что им делать там, у них дома родня и дела, и вообще некоторые даже арнассианским воздухом дышать бы не смогли… На бреммейрах, на последних, мы и споткнулись. Нас и до этого многие приглашали сесть на планету, про правительственные награды там всякие заговаривали, но мы всегда отказывались – дел ещё по горло, не до того. А тут согласились – они ж у нас последние, вреда не будет, если спустимся поглазеть, и им приятно, и нам интересно. Конечно, когда нас во дворец доставили, я сразу поняла, как там Бул-Була собирается выразить своё восхищение и отблагодарить… Но, увы, поздно было. Жаль, да, что по видеосвязи сканировать невозможно, я б тогда этому жуку… Ну да что поделаешь. Ну да, попались, ну да, как дети малые… Должны б были, да, вспомнить и подумать, что эти бреммейры, которых мы везли домой, говорили что-то о неких тревожных тенденциях в родном мире. Но мы вообще-то мало поняли, мы только благодаря Гелену и вычислили, что это за мир вообще и где он, а с языком всё плохо было, ретрансляторы у нас для арнассианского были, один только бреммейр лорканский знал немного, но набор слов, мягко говоря, узкий, в основном для торговли, а не для бесед о сложностях внутренней и внешней политики. Вроде как, они отбыли для поиска иных миров незадолго до того, как Бул-Була узурпировал всю власть в мире, их отправляло другое государство, не то, где Бул-Була княжил или что он там делал. Но он уже тогда шёл к владычеству семимильными шагами. Тут тоже нас понять можно, думаю – ну, кто ж о конкурирующем государстве хорошо-то отзывается? А оказалось, это они преуменьшили даже… Я называю Бул-Булу тупым, и есть, за что, но вообще-то он не такой уж тупой, всё-таки он сумел очень хорошо выучить три инопланетных языка, его страна, за счёт торговли с иномирцами, очень возвысилась, точнее, он возвысился, стране-то мало что перепадало, всё то, что получал, он пускал в военную промышленность, и сперва все очень радовались – страна становилась самой сильной… Но скоро всем стало не до радости. Да, другие страны покорились им, ну а как тут не покориться, хорошо ж, когда добром просят, а если с инопланетными пушками придут? Да, он много всякой науки от своих торговых партнёров взял – как запугать всех своей военной мощью, как выкачивать все соки из родной земли, чтоб обменять на новые машины, ещё больше оружия… У них там отборная публика гостила. Отбросы трёх миров – Громахи, Адромы и Лорки. Некоторые вообще обосновались на Бриме, в качестве консультантов, потому что в родных мирах их если рады были видеть, то на плахе. Ну, у лорканцев те, кто торгует наследием древних в чьи попало руки, понятно, нерукопожатны, но кем надо быть, чтоб тебя выгнали с Адромы?.. И естественно, он стремился создавать как можно больше оружия сам, встать на ноги, как он сам это видел. Предстать тоже космической державой, хотя бы на уровне своих новых друзей. Колонии завести… А народ вот как-то перспектив не оценил. Народу жрать хотелось, а не горбатиться с утра до ночи на заводах, глядя, как их хлеб едят пришельцы. Усмирять недовольных оружием надоедало, так же скоро станет некому вкалывать-то… Вот он и придумал задействовать одну свою интересную покупку, машинку для промывки мозгов… Тут очень большое спасибо Аминтаниру, всё-таки я за это время лорканский и на троечку не выучила, а древнелорканский тем более, в основном все сложные разговоры он вёл. Он и объяснил, что в тюрьме мы не потому, что Бул-Була падла, хотя и поэтому тоже, а потому, что ему нужны те, кто знает лорканский, а лучше древнелорканский, чтобы помочь ему запустить эту самую машину, кстати, она с Лорки была – адское изобретение, которое убило её прежних обитателей… А Аминтанир же жрец, этот язык он не до совершенства, но знает… Из тюрьмы мы сбежали, к Сопротивлению попали, а там, опять же, уже само пошло. Ну а вот кто угодно на нашем месте – не обиделся бы, если б его в гости звали, настаивали, уговаривали – а потом в тюрьму посадили, требуя помочь, возможно, своими руками уничтожить целую цивилизацию? Тем более что, наше или не наше дело эти их внутренние разборки – хотя если меня спросить, то я вот лично считаю, что вполне моё, ибо нефиг тут – чтобы добраться до кораблей, в любом случае постараться пришлось бы… Так что, как-то и они мне, и я им рады были, и мы вполне нормально сработались, хотя языковой барьер первое время, конечно, мешал. Но когда вместе планируешь подрыв какого-нибудь склада или захват эшелона – язык в разы быстрее учится, чем со всякими нейролингвопримочками… И знаете, я понимаю, в ваших глазах это всё даже уже не мелкое хулиганство, и вообще так делать нельзя… Но ни о чём жалеть я не собираюсь, раз уж моя глупость меня туда занесла – у меня, конечно, там где-то мать, и мои собственные дела, за которыми я на Минбар летела… А у них свобода и жизнь. Так что, что вы теперь с нами ни сделаете – то есть, главным образом со мной, да, всё же заварила это всё я – в тюрьму посадите, оштрафуете, пошлёте на Пак’Ма’Ра в общественной столовой работать – уже не важно. Нет, не обещаю, что не сбегу…

Андрес беспокойно заёрзал в своём кресле.

– Знаете… Позвольте сказать… Я, правда, наблюдал далеко не всё из этого… Вот если б тут был этот Аминтанир или хотя бы Гелен, они б лучше рассказали… Но я так думаю, если вы её сейчас накажете – хотя понимаю, что порядок требует… дело даже не в том, что вас ни Брима, ни Арнассия не поймут… И вроде бы, что значат для огромного межрасового сообщества судьбы двух-трёх маленьких, отсталых миров, и тем более судьбы отдельных маленьких людей… А что этим мирам, что этим отдельным людям поступок Виргинии принёс только хорошее… Так, помолчи, пожалуйста!… Мы тоже очень много не самых печатных слов ей готовили, пока на Лорке настраивали сбитые их бегством системы наших кораблей, пока настраивали радар, чтобы поймать их след, пока летели за ними сперва к Накалину… Если б она не оказалась такой вот взбалмошной дурой – всё шло бы как шло, это верно, Арнассия сейчас была бы под владычеством зенеров, Бримы, наверняка, не было б уже как цивилизации, мы бы не попали в Колодец Вечности, лорканцы вернулись бы к себе и продолжали свои бесплодные гонки за высшим совершенством, Виктор сел бы в тюрьму, а не умер, как герой… Скажите, кому от этого лучше бы было? Мы все могли бы сказать в своё оправдание, что на Бриме у нас другого выхода не было, кроме как вмешаться, но по правде, это тоже не вполне верно будет. Хотя удобно. Когда обстоятельства, вроде как, принудили тебя к тому, что и так нужно было сделать…

Деленн помолчала, обдумывая его слова. Виргиния смотрела на скорбные складки у её губ и сердце ей щемило от невысказанного, невыразимого сочувствия. Свалились же ещё они, именно сейчас, на её голову… Совершенно невольно, не отдавая себе отчёта, Виргиния коснулась её сознания…

Словно хрустальный звон разбивающегося ледяного кружева, в каждом бриллианте-слезе – своя надрывная, трагическая нота. «Как растопить Ледяной город» – вспомнила она пойманный в сознании Андо образ. Ледяной замок тает в беспощадном огне чужого солнца, опадает кипящими слезами на прозрачные плиты, прожигает в них кипящие дыры. Всё знали, всё понимали – но нельзя быть готовым, нельзя проглотить, пережить… Не проглотить столько слёз, не сдержать в себе столько горя.

– Вообще-то, прямо сейчас какое-то решение мы всё равно не смогли бы вынести. И дело даже не в том, что для полноты картины нам нужно опросить всех и дождаться ответов с Лорки, Бримы и Арнассии… Точнее, за Лорку отвечает Синдикратия, под протекторатом которой этот мир находится, а с Арнассией и Бримой у нас, сами понимаете, языковой барьер… Но сейчас приходится решать ещё… очень много всяких вопросов. Думаю, излишне просить вас не покидать Минбар до завершения расследования. Тем более что нам нужна вся полнота информации о новых контактах, а вы в этом отношении лучший источник.

Лаиса смотрела на уходящие в небо высокие шпили с нарастающим трепетом.

– Крисанто, ты куда меня привёз? Это же… как бы не главный храм города! Не слишком ли нескромно-то? Нет, что уж теперь, не разворачиваться же…

– Ну, это один из тех храмов, в которых я бывал чаще других, и хорошо знаю дорогу. Эти дни, кстати, в жизни храма особенные…

Поддерживаемая под руку Крисанто, Лаиса всходила по широким, истёртым множеством ног ступеням. Франсуа, пожав плечами, пошёл следом.

– Ой, мы, видимо, не вовремя… У них тут какая-то служба…

– У минбарцев вообще очень сложно с понятием «не вовремя». Считается, что если что-то привело человека именно сюда именно в этот момент – значит, в этом есть смысл.

– Ну, меня-то сюда ты привёл… Ладно, подожду, когда они закончат, и просто постоим перед статуей Валена. Думаю, этого с нас и довольно.

Процессия двинулась по центру в их сторону.

– Что это они несут, там, светится?

Голос Крисанто дрогнул от благоговения.

– Это трилюминарий, один из трёх, самых таинственных артефактов в религии минбарцев. Я говорил ведь, сейчас особенные дни в жизни этого храма. Дни, когда трилюминарий находится здесь. Раньше у простых людей едва ли была бы возможность его увидеть, но Деленн настояла, что этот символ света учения Валена… Светится?!

– Ну да, а это… разве так и не должно быть?

– Опять я что-то в лекциях пропустил, – прошептал Франсуа, – я думал, трилюминарий светящийся и есть, такой вечный фонарик без батареек.

– Да нет, только по особым случаям…

Свечение трилюминария заметили и жрецы. Один из них, видимо, главный, обратился к притихшей у колонн троице. Лаиса не поняла ни слова – обращение было на неизвестном ей диалекте адронато.

– Велят подойти.

Все трое шагнули к процессии, свечение мелкого предмета на высокой подставке в руках жреца стало ярче.

– Он говорит – им не казалось правильным явление трилюминария всем, потому что его свечение, проявляющееся лишь на род Валена, может дать кому-то мысль, что в одном может быть больше света Валена, чем в другом. Это было бы неправильно, совершенно не соответствует воле Валена особое выделение его потомков… Но если их вождям кажется, что явление древней реликвии – как приоткрытие завесы тайны над прошлым – сближает нас с предками, пусть будет так… Но совершенно немыслимо, чтобы трилюминарий засветился на кого-то из неминбарцев.

– Ну, по легенде, Вален ведь родился не на Минбаре, пришёл из космоса? Хотя как он умудрился родиться минбарцем в каком-то другом мире – это, конечно, хороший вопрос…

– Говорят, уже был случай, когда он светился в присутствии землян…

Жрец сделал Франсуа знак отойти подальше. Свечение трилюминария не изменилось.

– Да в общем-то, я и не думал, что это я… Что у меня общего с Валеном? Кроме того, что я рейнджер, конечно…

Жрец велел отойти Крисанто.

– Я? – Лаиса огромными глазами смотрела на светящийся предмет, – нет, это как-то… Может быть, он… ну, заглючил?

– Мария так Мария… – пробормотал Франсуа.

Жрецы обменялись с Крисанто несколькими фразами на том же адронато, Крисанто шагнул обратно.

– Они попросили передать пока младенца мне и… Можешь ненадолго отойти к Франсуа, Лаиса?

В одинаковом шоке Лаиса и Франсуа смотрели, как жрецы потрясённо и благоговейно касаются маленьких ручек её ребёнка, тихо переговариваясь между собой.

– Что происходит? Что всё это значит?

– Они сами хотели бы это понять, – так же шёпотом ответил Крисанто на центарине, – прежде такое не встречалось никогда. Трилюминарий светится в присутствии того, в ком есть частица Валена, и он способен сказать что-то о душе, о её свойствах, принесённых из прежних воплощений…

– В моём ребёнке не может быть частица Валена, он не минбарец!

– Говорят, в войне с Землёй минбарцы капитулировали потому, что обнаружили, что у многих землян – минбарские в прошлом души…

– Я что-то не пойму, он запрограммирован на кровь, на физическое тело – или на душу? А… А на Рикардо трилюминарий тоже реагировал?

– Рикардо никогда не видел трилюминарий. А узнать что-то о прошлом его души жрецам не удалось – никто никогда не мог просканировать Рикардо, этому факту тоже не нашли объяснения…

– Они просят вас не уезжать никуда с Минбара, им нужно поразмыслить над случившимся, поговорить об этом со старшими наставниками…

– Да куда ж я уеду… А я-то просто хотела, чтобы бог минбарцев принял и моё дитя…

========== Часть 6. СЕЙХТШИ. Гл. 3. Ценность семьи ==========

– Вы все знаете, для чего мы собрались сегодня, – голос Деленн разносился эхом по полупустому, торжественно убранному залу, – и вы знаете, для чего именно вы, именно сейчас – здесь. Ни время, ни те, кого собрало это время – ничто не лишнее в цепи событий… Зак говорил мне: «Может быть, не время для этого именно сейчас?». Нет, ответила я и отвечу вам, каждому, в ком чувствую тот же вопрос – время, именно сейчас – самое время. Покидая нас, Джон не хотел, чтоб мы погружались в скорбь, хотя и понимал, я думаю, как трудно исполнять такую просьбу… Церемония позволит нам немного приблизиться к тому, чего хотел Джон от нас – чтобы мы видели, помнили, что жизнь продолжается. Чтобы видели в ней радость, созидание, любовь… Была великая мудрость вселенной в том, что дети Лаисы и Андо родились в эти дни, и есть великая мудрость в том, чтоб именно в эти дни для любящих сердец были проведены очередные свадебные церемонии.

Виргиния смотрела на её лицо, на лица молодых жрецов, сквозь серьёзность и торжественность светящиеся необыкновенной гордостью от того, что именно им позволено здесь сейчас быть, вслушиваясь в тихий шелест длинных жреческих одежд, тихий перезвон колокольчиков. По минбарским обычаям свадебный обряд состоит более чем из пятидесяти церемоний, но рейнджеры венчаются по упрощенному обряду, к тому же, можно считать, что часть необходимых церемоний они уже прошли. Сколько ночей провела Мисси у постели Зака, пока он поправлялся от ран, полученных на Центавре, сколько ночей шиМай-Ги любовалась спящим Майклом – самой тучанк сон не нужен…

Ваза с красными фруктами возвышалась на столе и казалась огромным сердцем, бьющимся в хрустале. И Мисси, и оба рейнджера были в своих обычных одеяниях – по их убеждению, более торжественной формы всё равно не найти, только на шиМай-Ги было белое платье, подобное свадебным платьям землянок. Диус с некоторым удивлением наблюдал, с каким почтением и трепетом Зак держит Мисси за руку, как дрожат его пальцы, принимая из рук Деленн красный комочек.

– Пойдёте ли вы за мной в огонь, пойдёте ли вы за мной в бурю, пойдёте ли вы за мной во тьму и в смерть?

Майкл долго не мог поймать наощупь руку Деленн с протянутой ему ягодой, Май сама взяла ягоду и поднесла к его губам. Когда-то отец говорил ему, что женитьба – это важный рубеж в жизни мужчины. В его жизни сейчас был действительно рубеж. Через несколько дней начинается первый этап лечения, которое, возможно, вернёт ему зрение – или сделает его состояние ещё хуже. Сложно бывает что-то предсказать с врождёнными, к тому же нестабильно протекающими заболеваниями. Операции на глазах и головном мозге и теперь остаются самыми сложными, с множеством рисков. Но разве рейнджер может бояться рисковать? Всё-таки, на кону стоит его членство в анлашок. Конечно, его могут перевести на какую-нибудь небоевую, кабинетную должность, но правильно ли это? Такой выход приличествует для ветеранов, для воинов преклонного возраста, а не для того, в ком ещё достаточно сил. Во всяком случае, завтрашний его вылет с патрульной «Белой звездой» может стать последним в его жизни. И все понимают, что вылет это прощальный, на рубеже, за которым – или здоровье и возвращение к служению, или инвалидность и совсем другая жизнь.

«Хорошо, что у него есть шиМай-Ги, – думал Винтари, аккуратно раскусывая прохладную, упругую ягоду, – если ему не повезёт, если получится, что зрение он утратил навсегда – она не только позаботится о нём, она не даст ему впасть в отчаянье… Это будет просто другая жизнь, другой путь, а не прозябание отверженного, лишившегося того, что было для него так важно».

Виргиния протянула ладонь, принимая предназначенную ей ягоду.

«Удивительное, конечно, дело – люди женятся… Когда-то я думала – как это люди вообще решаются избрать кого-то одного, чтоб связать с ним жизнь, откуда берут эту уверенность? Даже при том, что можно же потом развестись… Бывший муж – это всё равно несколько другая драма, чем бывший парень. Вот если спросить меня, интересно ли мне, где сейчас Сэл, что он делает? Да не особо. Я его, конечно, не ненавижу, не за что ненавидеть-то, но если узнаю, что он сдох – горя не испытаю. И Дьюи… Что Дьюи? У Дьюи всё хорошо, если есть работающий компьютер, всё остальное приложится… Да, тогда мне мысли о браке казались слишком глупыми, девчоночьей верой в сказки, которые, правда, свадьбой кончаются, а что там дальше – много ли кто думал… А теперь наоборот, чем-то слишком серьёзным, чтоб говорить об этом здесь и сейчас. Мама говорила, конечно, что беременность мной и свадьба с папой были её шагом во взрослость, но по-моему – хрен-то там. Это была игра, доставлявшая им обоим удовольствие весёлая игра, в которую могут играть только такие вот настоящие друзья. А настоящие друзья – это вообще птица редкая, тем более – чтобы они играли талантливо, увлечённо, честно».