Текст книги "Венок Альянса (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 87 страниц)

– Что ж это вам, леди Линдисти, не спится? – проскрипел он почти добродушно, сверля её маленькими въедливыми глазками, которые сейчас, при малой освещённости террасы, казались двумя чёрными провалами на лице трупа, – бессонница в ваши-то юные годы…

– Наш сиятельный император допоздна не спит, думая о судьбах отечества, не щадя своего бесценного императорского здоровья. Стыдно предаваться праздному сну, когда солнце нашей империи ещё не отправилось почивать, да приумножит Создатель его годы.

– Да приумножит, да благословит, – откликнулся эхом Кавага.

– Я хочу побыть здесь некоторое время – свежий воздух и созерцание красоты ночного сада полезно для восполнения сил – пока вновь не потребуюсь императору или не услышу, что он отбыл в покои. Пожалуй, распоряжусь подогреть мне джалу. Вам принести что-нибудь, Кавага?

– Чем скромный слуга заслужил такую заботу, леди Линдисти? Мне подобает, если я чего-то захочу, самому этим озаботиться.

– Кавага, не гневите небеса. Смею заверить, пожелай я вас отравить, вы были б уже мертвы. Все мы здесь – слуги Его Величества, мне ли возвышаться над вами? Не хотите – не надо, просто слуге не за сложность было б принести два бокала джалы вместо одного.

Видно, Каваге было интересно. Не только с террасы не ушёл, но и заказал себе ягодного вина, пользующегося большой популярностью у высокопоставленных слуг.

Линдисти не видела, конечно, портретов Каваги в юности, но полагала, что он и тогда был безобразен. Иногда по лицам стариков можно предположить, какими они были до того, как годы изменили их облик. Некоторые языки не то что поговаривали, а намекали, что отец Каваги был побочным братом Турхана – в этом не было ничего невозможного, отец был нравом не схож с сыном, его побочных детей во дворце за весь период его правления родилось не меньше сотни. Намекали так же, что мать Каваги была похожа отнюдь не на родителей, а на принца Ганзера, который только лицом был в старшую императрицу, а повадками и моральным обликом точная копия императора. Во всяком случае, замуж фрейлина одной из младших императриц была выдана очень скоропостижно, и дочь у неё родилась слишком скоро… Если оба предположения верны, то Кавага ещё и плод кровосмешения. Ну, не он один в богатейшей и тёмной истории дворца…

– Давно хотела спросить вас, Кавага. Вы, как никто, знаете историю, традиции и церемониалы дворца. Говорят, у вас есть редкие издания по истории первой императорской династии – мемуары, биографические очерки, дневники, а так же что вы собрали уникальную коллекцию предметов и документов правления последних пяти императоров – письма, записки, праздничные меню, описания первых диковин, привезённых с Земли, первых визитов представителей землян во дворец… Честно говоря, меня разбирает благоговейное любопытство. Много бы дала, чтобы ознакомиться с вашей сокровищницей, если вы будете столь любезны, конечно.

– Если б я не был так стар и безобразен, леди Линдисти, я б подумал, что вы избрали меня объектом своих женских чар.

– А вы не очень-то обходительны, Кавага. Я полагаю, что вы всё же не настолько стары, чтобы утратить необходимую галантность, тем более если поверить, что вы знакомы с высочайшими её образцами.

Линдисти некоторое время задавалась вопросом, находится ли Кавага в числе порабощённых. И пришла к выводу, что нет. Его поведение не менялось сколько-нибудь значимо за последние 20 лет. Он такой от природы. Но это не значит, что он не имеет дела с теми, кто вьёт свою паутину в тени. Он ведь всегда служил тем, у кого настоящая власть.

– Видно, из способов обретения положения это последний, который вы для себя видите, леди?

– Не поняла вас?

Кавага наклонился вперёд, глядя на неё своими чёрными провалами.

– Ваши надежды на блистательное восхождение не оправдались, моя госпожа. Думаете, я не вижу, не понимаю? Я стар, я видел многое. И таких, как вы, видел немало. Вы вьётесь вокруг Их Величества подобно весеннему насекомому, однако он явно не торопится сделать вас императрицей. Если уж за все годы, что прошли с вашей помолвки, он не пожелал скрепить ваш союз… Зачем вы ему теперь, когда знатнейшие рода почтут за честь отдать своих дочерей третьими и четвёртыми жёнами, не то что первыми? Да и не только ему… Вы, конечно, ещё молоды и привлекательны, но вот репутацию-то не вернёшь. Многие видели, как до этого вы вертели хвостом перед покойным императором Моллари, да только тоже без толку. Возможно, Их Величество задумался, не использовали ли вы его в тот период, когда он был скромным помощником, чтобы стать своей во дворце? А если вспомнить, как ещё до этого ваши родные, осознав, как далеко всё зашло, аннулировали вашу затянувшуюся помолвку и пытались спасти вашу честь, но несколько женихов из порядочных родов отказались от союза с вами… Боюсь, леди, уже любому здравомыслящему человеку понятно, что плохи ваши дела.

Линдисти непроницаемо улыбалась. Прекрасно, старый дурак, что ты так думаешь. Если уж ты так думаешь, наверняка и остальные тоже. Ну, откуда им было знать, сколько усилий было приложено, чтобы отвадить всех этих проклятых женихов, чтобы выглядеть авантюристкой, пытающейся закрепиться во дворце… Хотя что там, она именно сделала всё, чтоб закрепиться. Рядом с возлюбленным, величайшим мужчиной на Центавре, которого ты, напыщенный идиот, презираешь почти открыто. Если её собственный род оказался столь безумен, чтоб уронить собственную честь, отозвав своё слово о помолвке – что ж, она откажется и от рода. И презрение мира станет сладким, когда ты рядом с Ним. Вместе служить императору и Республике, вместе теперь бороться против врага, отравляющего своим ядом сердце Родины. Старый Моллари понимал, он многому научил своих птенцов…

– Теперь я понимаю, Кавага, почему вы не женаты.

– А вы так надеялись, леди, занять пустующую нишу? какой же ваш резон? Родовитость моя невеликая, состояние тоже скромное. Впрочем, у вас-то теперь нет и этого. К тому же, вы можете надеяться, что я скоро умру. И даже способствовать мне в этом не придётся.

– А вы очень дорожите жизнью с деньгами и милыми коллекциями, но без женщин? Что вы за центаврианин?

Кавага заёрзал, меняя положение тела в кресле.

– А что, если мне в силу возраста женский пол уже не интересен? Что мне теперь, покончить с собой со стыда и безысходности? Если уж так говорить, покойный император, упокой его Иларус в своей обители, под конец жизни тоже был куда сдержаннее, чем в юности. Или вы имеете, что возразить по этому поводу?

– Пожалуй, спишу это на то, что вы пьяны, Кавага. Не дай Создатель, услышал бы кто. Об императоре всё-таки говорите, хоть и покойном. Император – любимец богов, он до скончания дней полон мужской силы.

Нет, он не из порабощённых. Это видно по нервной, плотоядной ухмылке хотя бы. Попалась рыбка на крючок, а ещё б не попалась. В былые годы у тебя были способы затащить девчонок в постель, а сейчас они, видимо, всё реже срабатывают. Сколько б влияния ты ни унаследовал и приумножил – пока ещё можно найти влиятельных с менее отвратительными мордами. Деньги теперь твой гений-покровитель. Деньги ты получаешь чаще, чем вознаграждение иного рода. Может быть, в юности ты не сомневался, что власть заводит больше, а вот как сейчас? Когда всё более весомое воздействие нужно, чтобы купить удовольствие, которое кому-то достаётся даром? Молодое тело, к тому же, возможно, имевшее близость к императору, всё же очень большой искус. Не меньший, чем те файлы, что ты хранишь у себя и передаёшь тем, кто наблюдает из тени. Ты ведь поклоняешься власти…

– Вы совсем ещё дитя, леди Линдисти. Что вы знаете о настоящей власти, о настоящей силе. Наше время – время мелких интриг и мелких душ. Когда мужчины разучились пользоваться своим умом, а женщины своей красотой. Прежде полноводные реки переходят вброд… Вы правы, я люблю историю и сведущ в ней. У меня есть восхитительный документ – воспоминания фрейлины Умалы, прабабки Ольтиры, о которой вы, возможно, слышали, а я знал лично. Это было совсем иное время, не нынешнее. Время завоеваний и побед. Время, когда власть не была формальностью, как поминание богов. Когда схватки были высоки, а ставки жестоки…

Блаженный Золотой Век – генетическая болезнь знати, думала, улыбаясь, Линдисти. И лучшие из холуев тоже, по-видимому, ей подвержены. Видать, правду говорят, что Кавага держит на стене портрет своего вероятного деда, в нарушение всех церемониалов, кстати. Это ведь на нём окончательно загнулись мечты о беспредельном колониальном величии? О да, жить широко и мощно старик умел и других заставлял. Это ведь при нём состоялись последние громкие завоевания, в том числе и Нарн. При нём стремительно взлетали имена и падали с плеч головы. Яд и кинжал подбирали там, где не успела война, в этой чехарде выживали самые изворотливые, самые хищные – цвет… Правильные пропорции амбиций, силы, чутья были в цене, как никогда. И победители были достойно вознаграждены – новыми постами, новыми землями, новыми рынками. Ну а проигравшим – так и надо, разумеется. А потом что-то поломалось. Один принц, блестящего ума и дарований малый, умудрился погибнуть при подавлении мятежа в колонии. Ходили слухи, что обеспечили трагедию не мятежники, а свои, но заговорщики тоже были отборными, никакого компромата не вскрылось. Два других принца подвели отца ещё замечательней, поубивав друг друга на дуэли… Вообще-то в пьяной драке, но приличествует говорить – на дуэли. И ко всеобщей неожиданности на престол взошёл тот, которого в этой роли никто и представить не мог – младший, тихий, безынициативный и созерцательный Турхан…

– Умала дожила до преклонных лет, что само по себе достижение при её положении. Она пережила свою госпожу, её сына, почти пережила внука… Она знала тех, кто творил историю и тех, кто переписывал её. Я покажу вам этот документ. Возможно, это многому научит вас.

Да, столько пафоса, чтобы просто выразить решение пригласить к себе женщину для интимных целей… Впрочем, может быть, он действительно хотел бы видеть в её лице в дальнейшем перспективную ученицу, которая могла б стать равной блестящим интриганкам прошлого? Знаменитая Ольтира, дольше всех продержавшаяся при весьма властной и капризной императрице, а потом служившая проводником влияния определённых сил на молодого Турхана, которого практически воспитывала вместо матери, по всему видно, является в его восприятии лишь бледной тенью своей прабабки. Ну да, трудов-то было влиять на Турхана, который и сам был влиянию рад – будучи по натуре философом, а не правителем, а так же жертвой постоянных сравнений с отцом, он всё время кого-нибудь слушал, сперва Ольтиру, потом своих жён, родственников, советников. Впрочем, сама жизнь меняла советчиков, требовала иных решений, иного блага. Время завоеваний закончилось, настало время дипломатии.

В жилище Каваги царил густой душный полумрак – казалось, темнота застоялась между предметами, годами тревожимая лишь двумя небольшими лампами. Что укрепило Линдисти в её подозрениях. В другое время она подумала бы, что это та самая безумная старческая скупость, которая заставила бы экономить воздух, если б это не было трудноисполнимо. Но теперь она была уверена – это для зловещих гостей, которых он принимает у себя. Которым даёт ключики к управлению сложным механизмом центаврианского двора. Помогает в войне за души…

Весь этот сонм мужчин и женщин различных возрастов, положения и достоинств делится на три категории – тех, на кого император может рассчитывать, тех, кто служит врагу и тех, кто не сделал своего выбора, действительно не видит происходящего или притворяется, что не видит, или ведёт свою игру, и не всегда легко понять, в чьих интересах. Наша задача – выявить мотивы, нейтрализовать игроков противника, притянуть на свою сторону неопределившихся. И при этом не выпасть из образа простаков, которых занесла сюда случайность. Непростая задача. Но кто обещал, что будет легко? Боги соединили её судьбу с судьбой великого мужа. За это можно и нужно платить.

– Моё скромное холостяцкое жилище, конечно, не очень приличествует утончённой даме…

– Кавага, в том, что вы холосты, никто, кроме вас, не виноват. Не скрою, я многое бы здесь поменяла. Слишком мрачно. Скажу без ложной скромности, я умею обустраивать быт и создавать уют для мужчины.

– Верю, леди Линдисти, верю.

Кавага опустил своё грузное тело в массивное кресло возле стола, над которым действительно висел огромный портрет покорителя Нарна, в массивной раме грубоватой, на взгляд Линдисти, работы. Кажется, рама старше портрета. Видимо, в восприятии Каваги последний император, напоминающий о волшебном Золотом Веке, заслуживал более строгой и внушительной рамы, нежели легкомысленная вязь последних столетий. Он бы ещё антикварную, времён войны с зонами, отыскал…

– Я, видите ли, старомоден, леди Линдисти, – как бы извиняясь, кивнул на портрет Дозорный, – как часто это бывает со стариками, живу прошлым… Знаю, что грешно держать портрет прежнего императора так, как подобает держать портрет нынешнего, уж хотя бы – иметь их в одном ряду… Уж простите мне эту слабость. Это ведь моя юность. Время, когда я был полон сил… И Империя была полна сил. Нам, старикам, тяжело смотреть в реальность. Особенно когда она уже принесла столько боли.

Очаровательное паясничанье, конечно.

– Ну, зная ваше увлечение историей, это и не странно. Но не торопитесь ли вы объявлять нашу обожаемую Республику дряхлой? Возможно, те времена вам нравятся ровно потому, что вы были юны, и всё виделось в более ярких красках. Но ведь каждая эпоха что-то приносит. При императоре Турхане мы достигли значительных дипломатических высот. Все расы вселенной уважали центавриан, без нашего одобрения не происходило никаких важных решений, центавриан приглашали посредниками в весьма сложных, судьбоносных переговорах. Центарин надолго стал дипломатическим языком вселенной…

– Чтобы его вытеснил земной.

– Ну, земной проще… И согласитесь, мы сами немало способствовали возвышению землян. Где бы они были, если б не мы? И хочу заметить, они помнят добро. До сих пор Земля избегает ссоры с нами, а то и напрямую ищет нашего одобрения. Эпоха Турхана продемонстрировала, что Центавр многого способен добиться не грубой силой, а умом, наукой влиять. Разве это не правильней, не больше свойственно нам? Что же касаемо императора Моллари…

– Вы ещё Картажье пропустили, – язвительно хмыкнул Кавага, извлекая из ящика стола бутылку чего-то явно покрепче ягодного вина, – время безумных авантюр, ввергших наше отечество в положение куда позорнее и бедственнее, чем было до того. Чего ж у вас такое удивлённое лицо, милая леди? Вы, верно, считали, что я выживший из ума старик, искренне верящий, что у нас всё хорошо и один правитель лучше другого, или же, если и думаю не так – никогда не решусь озвучить то, что думаю? Как я и сказал, вы дитя. Не отличаете, что и когда можно, видите чёрное и белое. Император Котто, да удлинят боги дни его благоденствия – не тот человек, чтоб хватать убогого старика за осуждающие речи в адрес мёртвых императоров. А о ныне живущем я ничего дурного и не сказал. И не скажу. Нечего мне о нём сказать. Он только взошёл на престол… И я верю, что в тяжёлую годину – которая что-то уже слишком долго длится у нас – боги послали его для того, чтоб он спас, сберёг нашу родину, исправив ошибки предшественников, приумножив то полезное, что после них осталось… Народ имеет то правительство, которого заслуживает, леди. Видно, мы заслужили императоров, сменяющих друг друга как один рок над нашей родиной сменял другой, оставляющих горечь и не оставляющих потомства. Но рассвет всегда сменяет тягостный мрак. Верю, что император Котто станет нашим рассветом, не зря же судьба возвысила его…

Да полно оправдываться, улыбалась Линдисти. Все уже поняли, какой ты лояльный. Да изложить свои взгляды хочется, с языка так и рвётся, а слушателей нынче не очень много. И действительно понимаешь, что Вир не тот человек, чтоб обращать внимание на такие мелочи, как твоё мнение о нём. Да и Моллари мало заботило, что о нём говорят между собой. Посерьёзней проблемы были.

– В таком случае перестаньте скорбеть о былом, Кавага. Что было, то прошло, как бы тяжело оно ни было – Центавр вышел из этого, выдержал, и ещё поднимется и возвеличится. Испытания даны нам, чтоб проверить нашу силу. Вы видели многое – вы знаете, что всё проходит. Не только слава, но и бесславие.

Кавага играл тёмной жидкостью в нижней трети бокала с тем глубокомысленно-серьёзным видом пьяного, который всегда веселил Линдисти и показывал, что собеседник в достаточно удобном состоянии. Она присела рядом на подлокотник кресла – столь широкий, что спокойно принял бы и даму менее скромной комплекции.

– Быть главой государства – тяжёлая ноша, леди Линдисти. И я всегда верил, что мироздание не возлагает её на недостойных. Не многие могут представить, как это – быть сердцем Империи. Империи! Тому, кто молод, не понять… Сколько нагрузок несёт наше сердце, какие выносит удары, как подтачивают его скорби и разочарования. Каково же сердцу целого огромного и великого мира? Сердце нужно поддерживать. Да, поддерживать. Быть опорой, верным исполнителем, источником доброго совета. Каково сердцу без малого сердца, или малому без большого? Немыслимо. Конец жизни. Как вы считаете, милая леди, император – большое или малое сердце?

– Думаю, большое. Как же император – мог бы быть чем-то малым? С другой стороны… болезни малого сердца опаснее для организма…

– В верном направлении мыслите, дитя. Император – большое сердце, без устали трудится для всего нашего огромного организма, и здравие императора – это наше здравие, несомненно… А двор – императрицы, Советники, каждый, кто находится подле, составляя повседневность государя – это малое сердце. Его поддержка. И паралич малого сердца – смертелен… Три наши сердца работали на износ, потому что не имели достойной поддержки малого сердца. Так могу ли я винить большое сердце за то, что оно надорвалось? Нам нужно понять наш грех и исправиться. Понимаете?

Как же не понимать, старая ты сволочь. Ты видишь нового императора таким же безвольным и поддающимся влиянию, как Турхан в начале своего правления, слушавший кого угодно, кроме как своего разума. Понемногу, конечно, и ты влиял, но достаточно опосредованно. Ольтира тебя ценила, но больше ценила себя. Она была сильным игроком, за то ты её и уважаешь. А потом были и другие игроки, и кого-то ты, конечно, мог вывести из игры, а кто-то был тебе не по зубам. И конечно, ты тоже ошибался в ставках… Интересно, имел ли ты отношение к неожиданной смерти малолетнего наследника? Слухи такого не говорят. Но ты определённо знаешь точный ответ, что произошло тогда. На кого ты ставил потом – на Киро или Картажье? Доводы есть в пользу обоих вариантов… Но вот на Картажье влиять по итогам не получилось. Мальчик, сперва смотревший в рот тем, кто его поддержал и возвёл на трон, потом разочаровал… и тебе ещё повезло. Других – смертельно. В самом буквальном смысле. Как могло выглядеть малое сердце этого радетеля о великом отечестве, пролившего за краткий срок столько крови, сколько Центавр за последнее столетие не терял ни на одной войне? Ты всегда служил тем, у кого настоящая власть. Но тогда даже ты служил тому, чтоб просто выжить.

– Налейте и мне, Кавага. Раз уж вы решили всё же вспомнить о галантности. И я рада всё же слышать в ваших речах нотку оптимизма. Я люблю Центавр и верю, что увижу его великим. Вы скажете, что это наивность юности – ну так вот, юность пришла учиться у старости, как вложить свой скромный вклад в величие, которое, несомненно, будет. Разве не для того вы привели меня, чтобы научить, что есть достойное малое сердце?

О да, всё было б так, если б сейчас ты не служил тем, у кого настоящая власть. Тем, кто наблюдает из тени… Вряд ли сейчас – как намекнул старик Моллари, они не любят того, что связано с половой жизнью. И присутствуют в таких случаях по необходимости. Уж точно не будут шпионить за флиртующими придворными или совокупляющимися девочками на побегушках, вечными невестами, каковой считают её.

– Охотно, леди, охотно.

– Не сомневайтесь, глупое дитя Линдисти умеет быть благодарной за уроки мудрости. Да, я не считаю, что моя карта отыграна. Я не держалась бы за сомнительное предприятие. Уж позвольте мне такое самомнение. Я давно могла неплохо устроиться. Но я хочу играть по-крупному – а иначе не стоило рождаться на Центавре.

Сморщенная, как сухофрукт, рука старика скользнула по её щеке.

– Что ж, леди, многое у вас для этого есть, а ум – дело наживное. И менее красивые женщины достигали успеха при дворе… Нам потребуется немало уроков, конечно. Но если вы будете прилежной ученицей – император будет есть с вашей руки, весь мир будет лежать у ваших ног.

Как же ты презираешь его, старый ублюдок. Ещё больше, чем презирал Моллари. Если б ты был достаточно откровенен, чтоб рассказать об этом презрении, о своей преданности своим истинным господам… О том, каковы их планы, что они пообещали тебе. Но для этой большой игры Линдисти тебе не нужна. Где же может быть твой сейф? Логика первым делом говорит – за этим огромным портретом. Да, это глуповато… Но впрочем, ты вполне сторонник простых решений. Ты ведь старомоден, ценитель традиций.

Руки Каваги уже вовсю скользили по гибкому стану, и Линдисти изящно соскользнула на колени к старику.

– Мне показалось, вы любите нашу Республику за то, что она не желает стареть. Любите тогда, когда она дерзает, стремится, идёт твёрдым шагом, а не предаётся философской созерцательности. Так почему же вы позволяете стареть себе?

– Как и Республика, я жду достойных, леди. Не разочаруйте меня. Я этого очень не люблю.

Линдисти обвила руками его шею, изгибаясь под его всё более откровенными ласками, а потом выпустила из браслета тонкое лезвие прямо в крупную вену на шее старика.

Ох, кто бы мог подумать, что это будет так просто. Непобедимый и вечный остывает в кресле, успев издать только короткий булькающий хрип. Для такого, как ты, естественно умереть, захлебнувшись кровью. Наконец, для справедливости, собственной.

Так. Теперь разорвать платье здесь и здесь – потом на это может просто не хватить времени. Бедная девушка, всего лишь хотевшая послушать о старых временах, убила старика, пытавшегося её изнасиловать – в это поверит только ребёнок, но официальное объяснение должно быть. За неофициальными тоже дело не станет, хотя большинство умов придумает эти объяснения за неё… Линдисти забралась на стол, ругаясь на выпивку, всё же подточившую ей координацию движений – пить, правильно говорят мудрые люди, надо чаще, чтоб не плыла так голова с непривычки. Руки, однако же, уверенно зашарили по раме, по окружающим стол книжным полкам. Местоположение рычага, имея некоторый опыт, угадать тоже не трудно…

Хвала богам! Вот оно. Среди прочего барахла информкристаллы были даже не особо хорошо спрятаны. Видно, воров самоуверенный старик совсем не боялся. Знать бы ещё, которые нужны… Впрочем, места в декольте хватит для всех. Вовсе не пышные формы – счастье девушки, а запас для более ценных вещей.

И в этот момент её тело пронзила острая, дикая боль. Она вскрикнула и покачнулась, только тот же кинжал, вошедший ей в поясницу и упершийся остриём в кожу под грудью – она ясно чувствовала это, и это ощущение было отвратительно – не дал ей упасть. Держась одной рукой за раму, а другой сжимая розовый информкристалл, она обернулась. Она впервые видела дракха так близко. И наверное, её ужас был таким, каким должен быть у того, кто вообще не знает и не подозревает… Пусть этот ужас убедит его, боги, пусть!

– Кто тебя послал, ничтожная дрянь?

Этот голос бурлит где-то вокруг головы, как внутри бурлит кровь, заполняющая её живот, как вино заполняет бокал.

– Что ты такое?! Боги, что ты такое?

– Ты ведь могла просто опоить его. Ты его убила. На что ты надеялась? Уйти живой?

– Кто… ты… такой…

Дракх протянул раскрытую ладонь.

– Мёртвым эта информация не нужна. Отдавай кристалл.

– Тогда и тебя… не касается… что за счёты у меня… какой бы ад ни породил тебя…

Пусть думает, что просчитался, обнаружив себя. Что это обычные дворцовые интриги. Мало, что ли, тех, кому мог мешать Кавага? Может быть, и настолько, чтоб убить. Он слишком зажился. Впрочем, что ему, разве она рассказала бы уже кому-то? Но пусть он поверит, боги, пусть поверит… Пусть у Вира будет ещё хоть сколько-то времени…

Кинжал дракха начал проворачиваться.

– Отдавай кристалл.

Значит, на нём что-то ценное для тебя? Что ж… Линдисти сделала единственное, что могла – проглотила кристалл. Возможно, это бесполезно, он вспорет её ещё трепыхающееся тело, разве ему за труд… Но пусть у него, мрази, будут ещё хотя бы какие-то сложности.

Но повернулось иначе. Кинжал выскользнул из тела, и дракх растворился в тени, словно был всего лишь бредом умирающего сознания. За распахнувшейся дверью стоял Вир.

Точкой сбора на сей раз было на удивление не экстремальное место – дом одного из агентов, пригород Теруссы, нарядные садики и приятно нелюбопытные соседи. Что они подумали о наплыве такого неожиданного странного сброда – остаётся невыясненным, может, они решили, что это дальние родственники господина Гратини, может быть, господин Гратини загодя сочинил какую-то подобающую легенду… Рикардо, например, и сам бы что-нибудь охотно сочинил, но сейчас его воображение больше всего будоражила возбуждающая перспектива горячей ванны, полноценного обеда и наконец масштабного и обстоятельного совещания.

Жена господина Гратини скользнула по одеянию Лаисы неодобрительным взглядом, но не сказала ничего – она считала своим долгом подчиняться решениям мужа. Андо усмехнулся – кажется, заодно она приняла и их с Дэвидом за Лаисиных коллег… Впрочем, его это как-то мало беспокоило.

Господин Гратини, даром что начальник городской полиции, имел настолько мирный и беззащитный вид, что в нём, наверное, в последнюю очередь можно было заподозрить агента. А между тем, именно его агентурная сеть простиралась на пределы трёх провинций вокруг и работала совершенно без накладок – единственный раз, когда на них вышел соглядатай, его устранили настолько быстро, технично и бесшумно, что могло показаться, что его не существовало вовсе. Именно Гратини и его люди разработали систему позывных, явок и паролей, которую в итоге переняли остальные. Он долго с чувством пожимал руку Рикардо:

– То, что вы собрались сделать, любой бы назвал невозможным… А между тем вы это почти сделали.

– Мы не смогли бы этого сделать без вас. Нас всего два десятка на весь огромный Центавр… было, было совсем недавно два десятка… мы почти без связи, если б не ваша своевременная помощь, хотя бы просто с перемещением на дальние расстояния… Без вас мы могли бы, положим, найти точные координаты, а вот подобраться ближе пяти километров к периметру… Не говоря уж о том, чтоб перевозить эти бомбы через четверть континента… Это ведь даже в случае нашего полного и безоговорочного успеха – только на собственном горбу, «Асторини» тоже не может шнырять там и тут и не примелькаться… Я снимаю шляпу, Гратини. Как вам это удаётся, под носом у дракхов и так, что они этого не видят?

– Ну, у нас тут большой опыт… Закулисной возни… Дракхи, может, и наследники Теней и всё такое, и технологии у них страшнее наших, и сверхспособности всякие… А в навыках шпионажа им центавриан нипочём не догнать. Дракхи все эти годы действовали тайно, чужими руками, это их и погубило. Чужие руки – они всё равно чужие. У нас есть связи везде… Потому что Центавр – это вообще одна большая связь. Кто-то кому-то родственник, хотя бы дальний, кто-то кому-то должен, кто-то по давней дружбе сольёт информацию, кто-то в обмен на компрометирующие файлы проведёт куда нужно… У нас так делалось веками, а они всё же пришельцы здесь, они не знают наших традиций. Они думали, что поняли наш характер, сумели сыграть на его основных чертах… Ну, всё не бывает так просто, как им бы хотелось. Не с Центавром. К тому же, не сказать, чтоб они именно не видели… Просто они не совсем понимают, что именно они видят…

Милиас в беседе участия практически не принимал – он настраивал аппаратуру. У него наконец пошёл хороший сигнал, и он весь ушёл в работу. Андо уполз принимать ванну, в сопровождении Уильяма – он всё ещё немного хромал, и Уильям при каждом удобном случае носился вокруг него, как курица вокруг цыплёнка. Госпожа Диана Гратини собирала на стол, Лаиса вызвалась ей помочь – вызвала новую порцию недовольных гримас, но прямого отказа не встретила. Дети облепили Дэвида и зачарованно трогали пальчиками его рожки – инопланетян они, ясное дело, не видели в своей жизни никогда.

– На самом деле, у нас мало времени… Нам удалось дезинформировать дракхов, послав от имени тех соглядатаев, которых они отправляли проверить бомбы, сообщения, что всё в порядке… Но когда они обнаружат, что самих соглядатаев больше нет как факта… Нет, ну некоторые живы, но со стёртой памятью заброшены в глухомань… Надо уже сейчас заботиться об эвакуации, либо мы её проведём в ближайшие пять дней, либо не проведём вовсе. Я связался с агентами Дормани, они ищут корабль, но пока безуспешно… Но есть вариант. Он, правда, под очень большим вопросом… Агентам Дормани удалось выкрасть пару этих новых двигателей дракхов…

Рикардо поперхнулся джалой.

– Что?! Есть что-то, чего им в принципе не удаётся?

– А что в этом сложного? У Дормани брат – инженер на этом заводе… Так вот… Если эти двигатели поставить на «Асторини»… Конечно, нет никаких гарантий, что их удастся синхронизировать… Но в случае удачи мы лишим их преимущества в скорости.

– Тогда уж украдите и какое-нибудь оружие – «Асторини» практически беззащитна…

– Кроме того – думаю, вы понимаете, бомбы с северного полушария нерационально транспортировать тоже на склад у Каро, далеко и рискованно… Необходимо создать второй склад. По-хорошему, складов должно быть минимум четыре, но такое рассредоточение наших сил тоже несёт определённые риски… Подготовленной армии у нас всё-таки, увы, нет. Максимум, на что мы можем рассчитывать – это на несколько дивизий Ларю… Сегодня вечером я жду доклада о ситуации на северном полушарии, тогда и определимся с дальнейшими действиями.

Со стороны Милиасова угла раздался торжествующий вопль – похоже, ему наконец добраться в святая святых.

– Так, я нашёл данные о их кораблях, размещении и… Упс. Вы всё задавались вопросом, чем таким заняты дракхи, что до сих пор до нас не добрались? У них тут и правда проблемы посерьёзнее… Помните, Лаиса передала слух о каких-то диверсантах? Так вот… Очередной дракхианский корабль-разведчик напоролся в гиперпространстве на корабль рейнджеров Альянса. Или они на него напоролись… Совершенно случайно, конечно же. В завязавшемся бою рейнджеры умудрились взять корабль на абордаж… На захваченном корабле они преодолели защитные кордоны Центавра – скопировали дракхианский код, само по себе уже фантастика… Беспрепятственно пролетели над дракхианской базой и расстреляли с воздуха десять их кораблей. После чего скрылись в горах, откуда время от времени вылетают и вступают в перестрелки с дракхами и подконтрольными им кораблями центавриан. На сегодняшний день…