Текст книги "Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 82 страниц)
– Вижу цветы и воздушные шарики, – наглец успел рассмотреть компрометирующие декорации.
– Не подглядывай, – пытаюсь захлопнуть дверь, но тщетно – нога Леонида мешает.
– Харе ломаться, пора раздеваться, – не сдаётся, роняет щедрые дары на пол, рвется в коридор.
Как мило. Прямо ностальгия одолевает. Бедняга повторял сие выражение аки мантру, когда в очередной раз шёл на штурм неприступной крепости, то бишь меня.
– Завязывай долдонить эту дурацкую фразу, – стараюсь вытолкать его на лестничную клетку. – Неужели с её помощью удалось хоть кого-нибудь развести на секс? Раньше не прокатывало. Думаешь, сейчас подфартит?
– Завязывай копошиться в прошлом! – восклицает с долей обиды, изо всех сил стремится отыскать брешь в обороне.
– «Копошатся» в дерьме, ну, на худой конец в навозе, – неожиданно возникает на арене граммар-наци. – А в прошлом «копаются», туда возвращаются, там ностальгируют на пепелище, перечитывая старые письма, погружаются в гипнотический транс, сотканный из сожалений и несбывшихся мечтаний.
– Умница моя, – запечатлевает короткий поцелуй на лбу и хамски ржёт.
– Давно не твоя, – отстраняюсь, отступаю от греха подальше.
– Как скажешь, – не спорит, однако прожигает взглядом насквозь.
– Спасибо за подарочек, – киваю в сторону презентов, которые в ходе сражения оказались разбросаны по коридору.
– Всегда к вашим услугам, – приседает в дурацком реверансе.
– Неужели до сих пор помнишь адрес? – интересуюсь для порядка.
– Конечно, – заявляет с полной уверенностью.
– Но я могла переехать.
– Но не переехала.
Наивный. Откуда такие берутся? Загадка.
– А если бы меня тут не было? – улыбаюсь.
– Поцеловал бы дверь и свалил нафиг, – подмигивает.
Флюиды так и прут, ощущаются кожей.
Смотри и плачь, фон Вейганд. Твоей шлюхе плевать хотелось на запреты. Напропалую флиртует с бывшим парнем. Даже не стыдно ни капельки. Давай, отругай, отшлёпай по попе, оттрахай в грубой форме.
Ой, прости. Забыла, что ты за тысячи километров отсюда, поэтому не сумеешь дотянуться и осуществить справедливое наказание. Наслаждайся беспомощностью. Таким знакомым мне чувством.
– Буду отмечать в “Me gusto”, – прозрачно намекаю.
– Приглашаешь? – брови Леонида удивлённо ползут вверх, подобно их обладателю не верят в нежданно-негаданно свалившееся счастье.
– Сам решай, – отвечаю равнодушно. – Через полчаса я, мой американский жених и Маша вызываем такси.
Парень присвистывает.
– Прямо совсем жених? – решает уточнить.
– Прямо очень жених, – развеиваю сомнения.
– Жду вас внизу, – разводит руками, медлит, после прибавляет для ясности: – Красная Mazda.
– Настоящая? – приходит мой черёд поражаться.
– Игрушечная, – ухмыляется и с наигранным возмущением заявляет: – Че я лох какой без колёс по городу мотаться?
– Вот это гости, – папа появляется в коридоре. – Ничего себе наглёж средь бела дня.
– Уже вечер, – спешно замечает Леонид, невольно начинает отступать назад.
– Помнишь, я говорил: увижу на пороге – закопаю, – произносит обманчиво-спокойным тоном, вздыхает и продолжает: – Я не нарушаю обещания.
– Помню, – нервно сглатывает, пытается оправдаться: – Кто старое помянет, тому глаз вон.
– А кто забудет, тому оба, – пожимает плечами. – В общем, отлучусь за своей двустволкой.
– Папа шутит, – заверяю примирительно, обращаюсь к отцу: – Солдат ребёнка не обидит, разве не так?
На горизонте возникают внушительные габариты Дорика.
– Что за бугай? – доселе светлый лик бывшего омрачает печаль.
– Мой американец, – представляю радостно, работаю по всем направлениям: – My friend Leonid. (Мой друг Леонид.)
– Nice to meet you, (Приятно познакомиться,) – привычно скалится жених.
– Ну, до скорого, – запал окончательно тухнет, Леонид ракетой устремляется на выход, вероятно, жалеет о поздравительном визите.
Но поздно, батенька, пить «Боржоми», когда почки отвалились. Катафалк давно заказан, музыкантам щедро заплачено. Ретироваться нельзя, придётся выложиться по полной программе, иначе нельзя.
– Ты издеваешься?! – Маша бурно реагирует на спонтанное дополнение в составе нашей делегации.
– Нет, экономлю семейный бюджет, – сочиняю на ходу. – Лёнчик подвезёт нас, нечего тратиться на буржуйское такси. Потусуемся и расслабимся, вместе же веселей.
– Ты с ним встречалась, ты с ума по нему сходила, – выдвигает смехотворные аргументы. – Это неправильно, сталкивать лбами Дориана и…
– Ой, не грузи, – обрываю словесный поток. – С каких пор вступила в партию зануд?
– С таких, что у тебя скоро свадьба, а ты собираешься наставить будущему мужу массивные рога.
Отдаю должное интуиции. Догадка недалека от истины.
Впрочем, я не настолько сбрендила, чтобы переспать с одним назло другому. Как минимум негигиеничное решение, как максимум преступление, грозящее смертным приговором.
Однако подразнить, раздраконить, вывести из состояния равновесия – за милую душу. Нельзя отказываться от удовольствия. Если подвернулся отличный шанс развлечься, грешно им не воспользоваться. Верно?
Когда в жизни ничтожно мало приятностей, лучше использовать любую возможность на полную катушку.
– Do you mind if my friend who used to be my boyfriend many years ago will join us tonight? (Ты не против, если мой друг и по совместительству мой бывший парень присоединится к нам этой ночью?) – скромно дополняю: – In the club. (В клубе.)
Дориан мысленно анализирует полученные инструкции, ищет требуемый пункт и, кажется, не находит. Запрета не получено, а значит:
– I don’t mind, (Не против,) – раздаётся закономерный ответ.
– Между нами никаких секретов, – заявляю с неподдельным самодовольством. – Полное взаимопонимание.
– “Many years ago” mean “three years ago”, («Много лет назад» подразумевает «три года назад»,) – глаголет Маша на ломанном английском, хватается за соломинку, надеется пробудить подозрения.
– It doesn’t matter, (Не важно,) – американец непреклонен. – I trust Lora in everything. (Я во всём доверяю Лоре.)
– Вот и чудно, – потираю ручки в предвкушении.
– Ты планируешь всех своих мальчиков собрать? – скептически спрашивает папа.
– О, да, – киваю и расплываюсь в дебильной улыбке.
Жаль, главный мальчик на спектакль не придёт. Может, заценит репортаж с места событий?
Давайте начистоту.
Думаете, перегибаю палку? Зря подставляю Леонида и нарываюсь на неприятности? Ой, ладно. Парень давно обречён, при любом раскладе получит люлей за бескорыстную помощь мне.
Думаете, надо остановиться, перевести дыхание и отказаться от коварных планов? Ведь куда разумнее накатить пузырёк валерьянки, устроиться в уютной кроватке и видеть сладкие сны до рассвета? Не соглашусь. Подобный вариант не актуален.
Начхать на занудные доводы здравого смысла.
Хочу крушить и ломать. Окружающих, саму себя, кого получится – не принципиально.
Хочу выпустить на волю внутреннего зверя. За последствия не отвечаю.
Я зла. Очень зла. Наверное, заметили.
Желаете пикантных подробностей? Приходите завтра, а сегодня соблюдайте технику безопасности. Отойдите подальше от клетки.
Как говорят у нас на Родине: не стоит доёб*ваться до раненого медведя. И уж точно не стоит доёб*ваться до раненной меня. Не стоит мешать безумию.
Запасаемся поп-корном, морально готовимся к впечатляющему действу.
Lights! Camera! Action!
(Свет! Камера! Экшн!)
***
«Ну, какой же новый год без даты, без даты?
Дата у нас есть, с 31-го на первое…»
– Фу, переключи, – взмолилась Маша. – Сейчас даже не Новый год!
Леонид рассмеялся, нарочно сделал громче. Звуки нереально шедевральной композиции от невероятно гениальных артистов Насти и Потапа наполнили салон авто, вызывая у неблагодарных обывателей смешанные чувства, дрожь в позвоночнике и лёгкую тошноту.
«Мы поем на нашей вечеринке,
И танцуем танцы неприличные»
– Это психологическая атака? – иные версии отпадают.
– Подожди, – строго грозит пальчиком. – Сейчас будет самый классный момент.
«Ждут под елкой манда-мандаринки, мандаринки.
Мне так хорошо аналогично»
– Манда-манда-мандаринки, – Леонид продолжает подпевать, даже когда лучшие строки миновали, определённо издевается.
– Мандаринки у кого-то вместо мозга, – негодует Маша.
– Сбавь скорость, – включаюсь в непринуждённую беседу я. – Не хочу умереть под эту дурацкую песню.
И только Дорик сохраняет завидное спокойствие. Хладнокровная скотина.
Гордо расположился на переднем сидении, по правую руку водителя. Возможно, получает удовольствие от стремительного полёта ядовито-красной Mazda по ночным улицам города.
Что с него, непритязательного иностранца, взять? Слов не разбирает, кайфует от ритмов музыки.
В общем, тихой сапой, выжимая сто километров в час, обгоняя все встречные и поперечные машины, жестоко истязаемые хитом поза-поза-позапрошлого сезона, мы добрались до клуба “Me gusto”.
Welcome to Hell. (Добро пожаловать в Ад.) Однако Hell ain't a bad place to be, то есть не такое уж плохое место, вполне можно потусить, особенно в хорошей компании.
Новое злачное место полностью вытеснило старый-добрый «Адмирал», подкупая публику заманчивыми акциями типа «закажи одну порцию виски – получи целых три в подарок, а за тележку до дома изволь доплатить» и приманивая жадный до зрелищ народ известными ди-джеями, пи-джеями, танцорами пилонного жанра.
В общем, теперь местная гопота, тьфу, элита собирается здесь.
Сдаёшь верхнюю одежду в гардероб, проходишь по узкому тёмному коридору, а потом попадаешь в главный зал с гигантским танцполом в форме гитары. Точнее нескольких гитар. Слой за слоем накладывается друг на друга, каждый подсвечен голубоватым сиянием изнутри, а вместе они образуют многоуровневую систему. В центре красуются сверкающие шесты. Восемь штук, а девятый располагается на возвышении посередине.
Стильный интерьер придаёт общей атмосфере разврата особую изысканность и даже некую утонченность.
Огромные аквариумы с экзотическими водоплавающими встроены в стены, невольно приковывают взгляд и поражают оригинальностью. Натяжной потолок серебристо-фиолетового цвета кажется зеркальным. Забавные подвесные светильники в виде сомбреро добавляют фривольности.
На втором этаже находятся VIP-залы для избранных гостей. Беспредел, творящийся в великолепных чертогах, надёжно скрыт от посторонних глаз тонированными стеклами.
Подобно простым смертным, мы заказали обычный «диванчик». Хоть иногда надо быть ближе к народу.
Администратор проводит нас к деревянному столу, вручает меню, желает приятного вечера.
«Диванчики» в основном зале отделены перегородками, чтобы люди не стеснялись чужого внимания и могли заниматься любыми неприличными вещами.
Рассеянный свет пронизывает пространство насквозь, растворяет границы. Тихая мелодия льётся из динамиков, расслабляет, служит лёгким аперитивом перед основным блюдом.
Такой себе лаундж.
Располагаемся поудобнее, заказываем роллы, шампанское и нектар из голубой агавы. Проще говоря – текилу. Ещё проще – самогон.
Градус повышается, вечеринка набирает обороты, сентиментальные треки сменяются более жёсткими. Классическое иноземное Moby – Find My Baby уступает место более хардкорному и патриотичному The HARDKISS – Make-Up.
Напиваюсь, медленно, но верно ступаю на пагубную тропу алкоголизма. Приторная газировка совершенно не вставляет, обращаюсь к тяжёлой артиллерии.
Белая смерть заживляет раны. Обжигающий алкоголь дурманит. Кислота разъедает грусть.
Мне нравится сам процесс. Соль – текила – лимон. Нравится повторять его раз за разом.
Вновь и вновь. По венам, прямо в кровь.
Притупить эмоции, загнать боль в угол.
Позволить глубокому голосу вокалистки проникнуть под кожу:
«You wonna be my lover
Don’t you realise it’s insecure?»
(«Ты хочешь быть моим любовником,
Неужели не понимаешь, что это небезопасно?»)
Быть моим любовником действительно небезопасно.
– Отвали, – сбрасываю осмелевшую ладонь бывшего с колена.
Чего так пялишься, Леонид? Совсем страх потерял? Подотри слюни, не позорься.
– Everything is all right? (Всё нормально?) – уточняет Дорик.
Киваю.
Не помню, о чём идёт разговор потом, не помню, над чем мы радостно смеёмся.
Не помню ничего вокруг.
Реальность расплывается, сливается в единый поток черноты, расцвеченный лишь яркими вспышками светомузыки.
Крутая композиция. Действительно крутая, без шуток. Вроде бы знакомая, сложно сказать. Лень запускать всезнающий Shazam*.
*программа, осуществляющая поиск информации о песнях (прим. авт.)
Стоп.
Что за фигня?
Кажется, я танцую.
Блин, танцую на танцполе. Хотя логично. Где же ещё это делать? Лилового дивана не видно, деревянного стола тоже нет. Маша и Дорик? Пропали, утрачены из поля зрения. Зато куда не глянь – абсолютно неизвестные извивающиеся тела.
– Тоскую по тебе, – влажный поцелуй в шею, обжигающий шёпот: – Тоскую жутко.
– Прекрати, – брезгливо морщусь, отстраняюсь.
– В моём сердце кровавая рана, – продолжает пьяные признания Леонид, нагло заключая в объятья, притягивает. – Не могу тебя забыть. Сколько не было девчонок, все отличаются, все не те. Все не ты.
– Мне жаль.
Лгу, на самом деле, мне плевать.
– Люблю, – руки бывшего как бы нечаянно соскальзывают ниже, вдоль позвоночника к пояснице.
– Нет, – решительно отталкиваю парня.
Устремляюсь вон, подальше отсюда, от гудящей толпы и оглушительного боя динамиков. Жмурюсь, закрываю уши, содрогаюсь.
Господи, так больно.
Ну, почему?
Почему опять?
Неотвратимо трезвею. Сбрасываю остатки злобы наземь точно чешую, моментально забываю про разумное, доброе, вечное.
Возвращаюсь в утро, в свою ванную. По кончикам пальцев стекают минуты, по кончикам пальцев стекает моя собственная жизнь.
Жизнь… разве есть жизнь без него? Без того, чьё имя слишком больно называть.
Больно… неужели теперь всегда будет настолько больно? Невыносимо, непостижимо, невозможно.
Кто-то толкает меня, едва удерживаю равновесие, хватаюсь за край платформы. Взор инстинктивно движется выше, упирается в сверкающее серебро шеста.
Новый трек, будто разряд электрического тока. Целая череда разрядов разной степени мощности.
Знак судьбы или обычное совпадение?
Не особо фанатею от техно, не прусь по дабстепу. Вообще, не слишком разбираюсь в модных тенденциях. Но эта композиция заводит невероятно сильно. Чёткая, ритмичная и вместе с тем плавная, гипнотическая, погружающая в иную Вселенную. Порочную, манящую, желанную. Вселенную, где не существует ограничений, где дозволено всё, без скучных исключений.
Усмехаюсь, расправляю плечи, делаю шаг вперёд. Поднимаюсь по ступенькам, затыкаю пискливый возглас стыдливости, уверенно достигаю вершины.
Пленительно нежно, с физически ощутимым придыханием из динамиков доносится – You may be a bad machine.
Возможно, ты…
Чёрт, нет.
Ты можешь быть…
Damn. (Проклятье.)
Затрудняюсь с переводом. Плохая машина? Устройство с неисправностями? Совсем как я. Модель, вышедшая из строя. И починить, исправить неполадки может только один человек на свете.
Хм, scheissegal. (Хм, пофиг.)
Обхватываю гладкую поверхность пилона.
Чему учила чокнутая тренерша? Не важно, всё равно не сумею повторить.
Хотя…
Какая разница. Целиком и полностью отдаюсь музыке. Неспешно, чувственно, стараясь поймать нужную волну.
И ловлю.
Погружаюсь глубже, опускаюсь ниже. До упора, до дрожи, до изнеможения.
Чарующе, с долей стеснения, с оттенком разврата.
Поруганная добродетель, распятая страстью. Надкушенный плод, низвергающий святость в грязь. Дикий зверь, обезумевший от боли и ужаса.
Движение бёдрами – быстрее, сильнее, горячее. До трепета в напрягшемся теле, до леденеющей кожи, неотвратимо покрывающейся испариной.
Меня лихорадит.
Не от музыки, не от танца.
Странное и жуткое чувство, будто за мной наблюдают.
Сжимаю пилон, крепче впиваюсь пальцами. Облизываю пересохшие губы.
Прыжок. Поворот.
Обнимаю шест ногами. На мне чулки, очень подходящие к случаю. Здесь нужно держаться голым телом, капрон только скользит.
Замираю в коронной позе «стульчик». В той единственной позе, которую помню.
Пилон вращается. Вращаюсь и я.
Аплодисменты талантливому аматору. Свист, подбадривающие возгласы. Краем глаза замечаю пару осмелевших девиц вроде меня. Повторяют подвиг, лезут на другие шесты, извиваются, словно клубок змей.
Эйфория от успеха толкает на подвиги. Затаив дыхание, отпускаю руки, отклоняясь назад.
Выгибаю спину, красиво и эротично, соблазняюще.
На изломе, на грани отчаяния, на последнем издыхании.
Меня бьёт озноб.
Не от авантюры, не от напряжения.
Необъяснимое и завораживающее чувство, будто чьи-то горячие и сухие ладони касаются плоти, неспешно ласкают, вырывая из груди надсадные стоны, обращают лёд в пламя.
Мелодия обрывается, танец окончен. Но я по-прежнему ощущаю покалывание в каждой клеточке тела.
Отхожу от пилона, поправляю платье, игнорируя плотоядные взгляды. Спускаюсь, собираясь найти свою компанию. Желательно Машу или Дорика.
Впрочем, соглашусь и на Леонида. Если только он не слишком перевозбудился от увиденного.
– Эй! – восклицаю недовольно, когда какой-то козёл неожиданно хватает меня за плечи, явно не намереваясь отпускать.
– Тише, – прямо по курсу возникает здоровенный амбал.
– Какого чёрта? – тщетно пробую освободиться.
По бокам появляется подкрепление, ещё двое подозрительных субъектов шкафоподобной наружности.
Самое время паниковать.
Оглядываюсь по сторонам в надежде на помощь. Ни одного знакомого лица. Где хренов Дориан, когда так нужен? А бывший куда подевался?
Ладно, здесь полно людей, надо просто заорать. Никто не посмеет тронуть девушку в битком набитом зале.
– Тише, – повторяет амбал, наклоняется ближе и настоятельно советует: – Сохраняйте спокойствие, иначе можете серьёзно пострадать.
Что-то холодное упирается между лопаток, и моей богатой фантазии достаточно, чтобы представить дуло пистолета.
– Не заставляй стрелять в тебя, крошка, – сообщает мне на ухо козёл, чуть ослабляет хватку.
Значит, это реально дуло пистолета, что уже как бы намекает – ничего положительного не жди и не строй далеко идущие планы.
Вот бл*ть.
Я хотя бы успею помолиться перед смертью? Получу отпущение грехов?
– Пойдём, – толкает к выходу.
Не остаётся ничего кроме как подчиниться.
***
Рот грубо затыкают кляпом, руки резко заводят за спину – сталь обжигает запястье, раздаётся металлический щелчок. На голову набрасывают мешок. Плотная тёмная ткань полностью закрывает обзор. Становится труднее дышать.
Фильм ужасов? Увольте, фальшивку не потерпим. Всё настоящее, никаких декораций. Отработаем гонорар до копейки.
Со мной особо не церемонятся. Тащат вперёд, видимо к машине. Всего несколько шагов. Отворяется дверца авто и меня заталкивают в салон. Амбалы усаживаются рядом, слева и справа.
Чьи ребята? Фон Вейганда или Мортона?
Стойкое дежавю, не правда ли? Тогда опасалась Доктора, сейчас же ставки взлетели до небес, приобретая гораздо более угрожающие масштабы.
Хочется надеяться на лучшее, отчаянно пытаюсь проснуться от кошмара, сбросив липкие путы жуткого сна.
Безрезультатно.
Считаю удары сердца, считаю повороты по дороге. Стараюсь определить путь, понять, куда именно везут.
Только что это даст?
Спастись не удастся. Элементарно страшно сопротивляться. Не тяну на героиню крутого блокбастера, которая легко разбрасывает мускулистых мужиков по разным углам, ломает кости и выбивает зубы на раз. Ну, а я кто? Никто, рядовая неудачница.
Едем недолго, минут пять, и мягко притормаживаем.
Значит, находимся в центре города, не на выселках.
Выжидаем немного, двигаемся дальше, вниз.
Заезжаем во двор или в гараж? Трудно определить.
Останавливаемся окончательно. Двигатель умолкает.
Меня вытаскивают наружу, подхватывают под локти, увлекают в неизвестность. Едва успеваю передвигать ноги, постоянно спотыкаюсь. Высоченные каблуки не способствуют устойчивости. К тому же асфальт странный. Не то брусчатка, не то криво положенная плитка.
Где мы?
Не чувствую холода, полностью парализована животным страхом.
Разумеется, моё пальто не догадались забрать из гардероба. Похитили невинную жертву в чём была.
Маленькое чёрное платье – не лучшая одежда для местной весны с температурой в ноль градусов.
Быстро оказываемся в помещении. Хлопает дверь за спиной. Поднимаемся по лестнице. Одни пролёт, второй. Идём по коридору. Замираем на мгновение и ступаем дальше.
Что это за здание? Офис? Не припомню в этом районе. Отель? Слишком тихо. Дом? Вполне вероятно. Лихорадочно перебираю в уме знакомые здания.
Меня отпускают. Не удерживаю равновесие, падаю на пол не слишком грациозно, будто подкошенное дерево. Больно ударяюсь коленом, взываю от неприятных ощущений. Рада бы заматериться, но кляп мешает.
Похитители не удостаивают словом. Спешно удаляются. Напоследок клацают дверным замком. Неужели запирают на ключ?
Охренеть.
Дебильные предосторожности. Как будто улизну отсюда скованная наручниками, с мешком на голове, в шлюшном прикиде.
Сначала продолжаю вести счёт времени, но быстро сбиваюсь. Мысли путаются, сбивают с толку, вводят в заблуждение. Пробую анализировать ситуацию логически, разобрать по полочкам, закономерно лажаю. Паникуя, теряю стройность суждений.
Мама, мамочка, спаси, пожалуйста.
Как страшно.
Не хочу умирать. Только не так. Не в такой день, не здесь и не сейчас. Потом сдохну с радостью, чуток позже, лет эдак через сто. Потеряв остатки здравого смысла, погрязнув в маразме. Когда начну мочиться под себя и…
Блин, основательно подпорчу пафосность момента, но из песни слов не выкинешь.
Кажется, ещё немного и я реально обмочусь. Прямо на этот чудесный мягкий ковёр.
Может, таки предпринять попытку к бегству? Подобные штуки лихо получаются на экране кино.
Ну, почему не умею открывать наручники шпилькой для волос? Проклятье, у меня нет шпилек. Кстати, почему?
Скептик внутри не торопится подать голос. Зассал, бедняга.
Эх, что же делать. Просто ползти? Громко стонать? Не очень-то выходит орать с кляпом во рту.
Не знаю, как долго валяюсь, распластавшись на боку. Руки и ноги затекают, теперь становится по-настоящему прохладно. Начинаю дрожать. Буквально зуб на зуб не попадает, сотрясаюсь точно в лихорадке.
Ключ снова поворачивается в двери.
Вздрагиваю от неожиданности, чувствую, как по телу тягучей свинцовой волной разливается жар. Стараюсь не шевелиться, застываю, притворяясь мёртвой.
Ох, сейчас начнётся самое интересное.
Ковёр заглушает звук приближающихся шагов.
Господи, не бывать этому.
Пульс сходит с ума, бьёт все допустимые рекорды, пронзает виски раскалёнными иглами.
Боже, невозможно.
Забываю дышать, забываю собственное имя. Не смею довериться горько-сладкому предчувствую.
Господи, боже мой…
Мешок срывают с головы одним движением. Быстро и резко. Спутанные пряди волос закрывают лицо.
Темнота.
Глаза наполняются слезами. Моргаю, кивком отбрасываю непослушные локоны, впиваюсь взглядом в мрачную фигуру, возвышающуюся неприступной стеной.
Мой Бог. Мой Дьявол.
Мой?..
Небрежно толкает носком сапога под рёбра, заставляет повернуться на спину, пристально рассматривает, а потом наклоняется ниже. Проводит пальцами по щеке, едва касаясь, почти ласково. Привычным движением наматывает волосы на кулак, тянет, вынуждая глухо простонать. Упивается властью, наслаждается превосходством, подчиняет горящим взором.
– С Днем Рождения, – мягко поздравляет фон Вейганд.
Глава 14.1
Words come easy to me. (Легко подбираю слова.)
Отражаю нужные эмоции, выстраиваю сложные схемы, обращаю различные фрагменты в единое целое. Будто нанизываю жемчуг на шёлковую нить. Плавно и непринуждённо, едва совладаю с мелкой дрожью предвкушения. Шаг за шагом, точно по натянутому канату. Не оборачиваясь, не глядя по сторонам, не страшась разверзшегося под ногами вулкана.
Без напрасных сомнений, без ложных опасений.
Только вперёд.
По пылающим углям, по осколкам разбитых зеркал. Мимо земных искушений, мимо коварных капканов. Вдоль нетронутой тропы.
К вожделенной цели.
Не в ад и не в рай.
Туда, где сбываются мечты.
Possession. (Обладание.)
Змеиный шёпот обдаёт холодом. Подчиняет, покоряет, порабощает. Отнимает жалкие остатки воли, проникает под кожу, будоража, пробирает до ледяного озноба. Отмечает принадлежность, выжигает клеймо на ритмично бьющемся сердце.
Obsession. (Одержимость.)
Утробный стон опаляет жаром. Возбуждает и воспламеняет, доводит до исступления, уверенно овладевает обезумевшим пульсом. Вонзается глубже и глубже, вынуждает покрываться испариной, вырывает истошные вопли из напрягшегося горла, заставляет извиваться в тщетной попытке обрести свободу.
Crash. (Крах.)
Крушение. Столкновение. Взрыв.
Без надежды спастись, без права на новую жизнь.
Билет в один конец. В пьянящую неизбежность, в манящую потребность, в испепеляющую зависимость. Билет на удачу.
Story of my life. (История моей жизни.)
Не лучшая и не худшая. Местами странная и даже дикая, местами заурядная и подходящая под стандартный шаблон. Наполненная сладостью и горечью, расчерченная чёрно-белыми контрастами, подсвеченная непоколебимой верой в чудеса. Неповторимая, необъяснимая, подчас невыносимая, невозможная. И всё же – обычная. Настоящая.
История жизни в трёх словах.
Possession. Obsession. Crash. (Обладание. Одержимость. Крах.)
Уже не играю, уже не щекочу нервы.
Давно позабыла об осторожности, давно преступила допустимый рубеж.
Хочу бежать. Освободиться, разрушить колдовские чары, любой ценой вырваться из оков собственного тела, только бы не…
Нет, не продолжай. Не смей, даже не думай.
Поздно. К сожалению – слишком поздно.
Признай очевидное.
…только бы не чувствовать.
Не погружаться туда опять. Не растворяться в зыбком омуте горящего взгляда, не сгорать дотла в плену обжигающих прикосновений. Не совершать последнее грехопадение.
My personal brand of heroine… hmm, of hero. (Мой личный сорт героина… хм, героя.)
Мой хозяин. Моя смерть. Моё наказание.
Не потребует тело, не потребует душу.
Возьмёт всё и сразу. Иссушая и опустошая, выпьет до капли, не ведая жалости. Наполнит собою, подтолкнёт к зияющей пропасти и заставит упасть.
Заставит очень долго падать вверх с широко закрытыми глазами, насильно разомкнёт плотно сомкнутые губы, сорвёт печати, оставленные раскалённым воском, и проникнет в оголённую суть.
Проникнет быстро и резко, вынуждая задыхаться, принуждая умолять. Насладится сдавленными хрипами поруганной гордости, поглумится всласть и бросит погибать.
Господи – за что же?
Боже – куда приводят мечты?
To the lowest. (На самое дно.)
Не спорю, мы замерли на весьма интригующем моменте. На острие ножа, на краю обрыва, на грани безумия.
Замерли? Вот и отлично.
Пауза не помешает. Иногда необходимо оказаться в тишине, которую ничто не нарушает. Иногда полезно оказаться в темноте, которую ничем нельзя рассеять.
Закройте глаза, сделайте глубокий вдох и расслабьтесь. Замолчите. Даже в мыслях. Не двигайтесь, не шевелитесь. Постарайтесь отключиться от реальности, вообще – отовсюду.
Просто почувствуйте.
Слышите?
Хотя нет, слышать совсем не обязательно.
Обязательно ощущать.
Освободите сознание от шелухи. Останьтесь наедине с собой. Отринув предосторожности, обнажите душу. Не бойтесь, не сомневайтесь, идите на свет, прямо на ослепительный свет фосфоресцирующей вдалеке звезды.
Что это?
Понятия не имею.
Не упрямство, не упорство. Не вдохновение, не талант. Не смелость, не безрассудство.
Не сила воли, не второе дыхание.
Нечто другое, абсолютно иное, гораздо более яркое и впечатляющее. Могущественное и непостижимое.
Постоянная величина. Сокрушительная стихия, не поддающая контролю.
Не изменить и не переплавить, не перекроить и не разобрать на атомы. Порой негнущийся стержень, легко отражающий нападение. Порой гибкая соломинка, покорно склоняющаяся по воле ветра. Не описать скупыми словами, не выразить лихорадочными жестами, не изобразить масляными красками на девственно чистом холсте.
Проклятие или дар?
Настойчиво скребётся о запертую дверь, медленно ведёт острыми когтями по металлу, исторгает из равнодушного железа протяжный мерзкий звук. Выжидает и совершает молниеносный бросок. Толкает на подвиги, обрекает на мучения.
Источник самых запоминающихся кадров сценария, ведь…
Любовь. Ненависть. Похоть. Презрение. Радость. Грусть. Надежда. Отчаяние. Наслаждение. Боль.
…всё это бледные тени настоящей эмоции. Тусклые отблески желания. Бесцветные искры подлинной жажды. Жалкое подобие нестерпимого жжения внутри.
В этом мире существует только одна непреложная истина.
Passion. (Страсть.)
Ибо лишь страсть необратима.
Лишь страсть нельзя отнять.
Никогда. Ни у кого. Ни при каких обстоятельствах.
Our whole life is Passion. (Вся наша жизнь – страсть.)
Вечный поиск. Попытка избавиться от старых зависимостей, заменить их новыми. Гонка за разрядкой. За оргазмом. Деньги, власть, классная тачка, короткая затяжка, обжигающий глоток, алкоголь или крепче – не важно.
Главное – обладать. Заполучить и разрушить. Самого себя или кого-то другого, а может всех вместе. Тут уж вопрос удачи, природного везения.
Вот, что чувствуют наркоманы.
Вот, что находится по ту строну.
Будто выстрел, будто глоток сладчайшего яда, будто удар сверкающим клинком прямо в сердце.
Грубо и резко – в нирвану.
До безумия, до одури, до дрожи, до полнейшего изнеможения.
Снова и снова.
Пожалуйста, ещё.
Умоляю, глубже.
Не останавливайся.
Быстрее и сильнее – по венам, в кровь.
Именно так. Больно и горячо, сводя с ума зубцы кардиограммы. Увлекая в иную реальность, в ту самую, где грешник и святой одинаково равны.
Полу стон, полу всхлип.
Ничем незамутнённый экстаз.
Нервный взмах ресниц.
Судорожный выдох.
О, да.
…
Говорят, страсть искажает восприятие, мешает объективной оценке. Однако я с этим не согласна.
Страсть – то единственное, что позволяет видеть правду. Не только призрачное отражение, но и лик настоящего.
Страсть помогает познать, как далеко человек способен зайти. Чем пожертвует, от чего откажется и чего действительно жаждет.
Готовы рассмотреть на примере?
По щелчку пальцев вернёмся в прошлое, пролистаем страницы назад, перемотаем плёнку. Окунёмся в пучину воспоминаний, где хватает сцен 18+.
И не говорите потом, что вас не предупредили. Не жалуйтесь почём зря.
Порой даже наблюдателя поражает взрывная волна.
Раз.
Дайте мне свою руку. Точно не передумали?
Два.
Держитесь крепче. Ожидаются крутые виражи.
Три.
Последний шанс отказаться.
Нет?
Ну, валяйте.
***
– С Днём Рождения, – сквозь напускную мягкость тона отчётливо проступают опасные ноты.
Вроде обычная фраза, а поджигает фитиль.
Неужели я не заслуживаю классического поздравления? Цветов и подарков? Причём не от фальшивого или бывшего жениха, а от единственного на свете.
Неужели не достойна нормального отношения? Почему нужно устраивать настоящее шоу? Угрожать пистолетом, заковывать руки, затыкать рот, тащить к машине, натянув на голову мешок.
