Текст книги "Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 82 страниц)
Уже не важно, на повестке дня проблемы покрупнее.
– Это бред, какие там любовники, чушь, дерьмо собачье, – продолжает сбивчиво. – Ты же понимаешь, я бы никогда не…
– Они были голыми, когда мы пришли, – меланхолично обрывает Мурат. – Целовались. В кровати. Совсем без одежды.
– Мы?! – интересуюсь вкрадчиво.
Воздух покидает лёгкие, ледяной пот градом льёт по напрягшейся спине.
– Мы, – вновь улыбается и выразительно кивает в сторону.
Перевожу взгляд и диагностирую пару амбалов. Притаились по углам. Вот зараза. Ни на секунду нельзя расслабиться.
– Ничего не было, – твёрдо уверяет моя лучшая подруга. – Дориан и я не…
– Не успели? – нервно посмеиваюсь, ловлю её затравленный взор.
Чарующие ритмы наполняют моё сознание, уносят вдаль, увлекают в мир без горечи и лжи.
She was more like a beauty queen
From a movie scene
(Она была очень похожа на королеву красоты,
Из кадров кинолент)
Майкл Джексон помогает.
Но не навсегда.
People always told me
be careful of what you do
(Люди всегда меня предупреждали,
Остерегайся того, что делаешь)
Память услужливо подбрасывает яркие фрагменты. Сюжет расцветает, наполняется новыми красками.
And mother always told me
be careful of who you love
(Мама всегда мне говорила,
Будь осторожен с тем, кого любишь)
То, на что прежде не обращала внимания, внезапно оказывается главным. Мимолётные взгляды, непринуждённый обмен любезностями, случайные жесты.
Почему раньше не замечала?
Впрочем, я и группу бандитов в собственной квартире узрела не сразу. Сосредоточена лишь на фон Вейганде, настроена на единственную волну.
And be careful of what you do
'cause the lie becomes the truth
(И подумай перед тем, как сделать
Потому что ложь становится реальностью)
В коридоре разбросана обувь, в зале – чужие вещи.
Я споткнулась, но не придала этому никакого значения. Как и всему остальному, всем существующим уликам.
Поздравляю, Подольская, в очередной раз капитально облажалась. Самое время ввести специальную награду. За неискоренимую веру в постоянно предающих тебя людей.
– Не спали, – глухо бросает Маша. – Никогда не спали.
– В смысле? – фыркаю. – Было не до сна? По высшему разряду? На запредельной высоте?
– Нет, – отрицательно качает головой. – Ты всё неправильно понимаешь.
– Вас заставили раздеться? – строю оправдательную гипотезу. – Насильно? Под дулом ружья? Уложили под одеяло?
– Типа того, – следует истеричный смешок.
И на сцене материализуется ещё один герой.
Между Дориком и Машей возникает знакомая, вечно лыбящаяся физиономия.
– Шучу, – скалится мой бывший парень. – Под дулом ружья держали меня, а эти твои голубки в постельку запрыгнули сами.
– Закурить не найдётся? – с надеждой обращаюсь к присутствующим.
Я сейчас умру.
От передозировки впечатлениями.
Организм жаждет никотина. Или текилы. Или щепотку цианида.
Офигительно красивый мужик с золотыми зубами – ладно, переварим. Измена фиктивного жениха – тьфу, ерунда. Предательство подруги – поболит и пройдёт.
Но Леонид – перебор. Не выдерживаю, перезагружаюсь.
– Да что бл*ть здесь происходит? – плюю на технику безопасности, хватаю Мурата за грудки. – Что за х*ета среди бела дня?
– Мы прибыли доставить посылку, – отвечает спокойно. – От господина Александра.
– От какого Александра? – совершенно не в тему проявляет любопытство Маша.
– От Розенбаума, – мигом отмахиваюсь.
– Они похитили меня, – жалуется бывший. – Затолкали в багажник, вывезли на кладбище, заставили раздеться и копать могилу. В мороз. На улице с*ка минус, а я голый землю рою. Я думал, что сдохну. Я…
– Заткнись, пожалуйста, – судорожно выдыхаю.
– Я хочу в туалет, – с извиняющимся видом поднимает скованные руки вверх. – Иначе прямо тут отолью. Без обид.
– Фу, ты охренел! – взвивается Маша, брезгливо кривится. – Не смей.
– Отливай, – пожимаю плечами. – По любому эту кровать теперь придётся сжечь.
Чёрные точки задорно пляшут перед глазами, виски охватывает болезненная пульсация. Желудок сводит мучительный спазм.
– Лора, клянусь, секса не было… я бы никогда…
– Ой, не заливай… утомил уже твой вдохновенный п*здёжь… Лора, она и ко мне подкатывала. Как-то под столом ногой…
– Лора, это враньё…
– … лезла ко мне в штаны, напрашивалась, но послал её… бл*! Какого толкаешься, бешенная стерва?!
Хочется заткнуть уши.
Хочется, однако нельзя, надо доиграть партию до конца.
– Хватит, – приказываю хлёстко. – Цирк уехал, а клоуны остались. Пора подвязывать. Thanks, Dorian, see you at the wedding. (Спасибо, Дориан, увидимся на свадьбе.)
Значит, вот на что намекал фон Вейганд. Специальные проверки провалились, зато спонтанная удалась на славу.
Ну, ничего, не страшно.
Зато все живы, в целости и сохранности, и даже мужик с золотыми зубами на правильной стороне, за нашу команду.
Две новости, по традиции – хорошая и плохая.
Мой будущий супруг отнюдь не гей. Порадуемся за него. У меня больше нет друзей. Пусть. Привыкну и смирюсь.
Истина гениальна и проста.
Если человек не обосрал вас с ног до головы, не всадил нож промеж лопаток по самую рукоять, не изрубил топором на части. Не спешите воодушевляться. У него банально не было такого шанса. А как появится, так не обессудьте. Каждый сам за себя, ничего личного.
Вас нагнут и отымеют при первой удобной возможности.
– Где ключи? – спрашиваю у Мурата.
Он молча подаёт мне желаемое.
– Разбирайтесь, – дарую свободу, бросаю равнодушный металл на кровать и ухожу.
– Постой, – Маша наспех оборачивается простынёй, догоняет меня в дверях.
– Зачем? – выдаю сдавленно.
– Я хочу всё объяснить, – произносит с нажимом. – Прошу, дай хотя бы несколько минут.
– Порыв ветра ворвался в комнату, сорвал одежду и принудил согрешить? – криво улыбаюсь. – Вы споткнулись и упали друг на друга?
– Нет, просто я устала, – кусает губы. – Всё слишком сложно, навалилось в момент. Бизнес, а дома другие неприятности. Отец собирается развестись с матерью. На личном сущий ад, без просвета. И мне захотелось лёгкости. Никаких обязательств, только ночь. Отдохнуть от всего этого кошмара. Я не думала, не соображала. Я просто устала, напилась и… я бы ни за что не… мы бы не сделали… не предали бы. Обычный поцелуй. Ничего не случилось.
– Понимаю, – согласно киваю. – Я не обижена. Честно. Работу продолжим, бракосочетание тоже не отменяется.
– Ты простишь нас? – осекается. – Меня?
– Конечно, – смеюсь, потом резко затихаю, с непривычной холодностью прибавляю: – Нет. Никогда.
Господи.
Закрываю глаза.
Откуда эта безумная боль внутри.
– Но не беспокойся, проблема не в тебе, – с трудом выравниваю дыхание. – Проблема в том, что я доверяю людям. А люди сраное говно. Здесь никто не виноват. Естественный порядок вещей.
Отступаю, и она не находит смелости продолжить беседу.
– Раз Лёлика сюда доставили, может, и меня подбросите? – обращаюсь к Мурату. – Только на кладбище рановато. До дома, я назову адрес.
– Как пожелаете, – заявляет мягко. – Господин Александр предполагал такой вариант, поэтому ваши вещи уже в багажнике авто.
О, да.
Господин Александр обо всём знает наперёд.
Дьявола не проведёшь.
Глава 17.1
Winter is coming. (Зима близко.)
Ой, мимо.
Wedding is coming. (Свадьба близко.)
Странный запах щекочет ноздри. То ли скошеная трава, то ли апельсины. Ацетон, растворитель, свежая краска. А может, просто кровь?
Не знаю. Пальцы дрожат, выводят неровные строки. Движутся по инерции, путают буквы в давно забытых словах.
Лежу на операционном столе. В окружении ослепительного света, в стерильной чистоте. Внутри активно орудуют хирургические инструменты. Острые лезвия стрекочут, порхают лихорадочно, будто крылья сотен тысяч бабочек.
А я не чувствую страха.
Один из синдромов психопатии.
Энергия вытекает капля за каплей, постепенно покидает тело, оставляя лишь зияющую пустоту. Черноту под сердцем. Без просвета. Чужая гниль течёт по венам, чернильные струи пропитывают жилы, пожирают плоть, выпивая досуха.
Не моё.
Не я.
Изыди.
Не хочу оборачиваться. Не хочу смотреть через плечо, возвращаться на пепелище. Не хочу собирать обгоревшие черепки, горевать о несбыточном.
Next, следующий.
Обычный весенний день. Знакомые улицы родного города. Солнце светит высоко над головой, тает последний снег. Природа пробуждается от зимнего оцепенения. Какое наслаждение.
Встречаю бывшую одноклассницу. С детьми. Двое очаровательных ребят. Один сладко сопит в коляске, другой шагает рядом. Невольно улыбаюсь, здороваюсь и замираю для короткой беседы.
– Привет, – она излучает счастье. – Как дела?
– Отлично, – умело имитирую радость.
– Слышала, замуж собираешься, аж в Америку, – чуть хмурится. – Неужели не страшно так далеко уезжать?
– А чего мне бояться? – отмахиваюсь.
Я закалена и привита от всех существующих на свете гадостей. Наверное. Хотя не факт.
– Прикольные малыши, – сглатываю ком в горле.
– И у тебя тоже появятся, – заявляет уверенно, смеётся. – Ещё намучаешься, тогда они не будут казаться настолько прикольными.
Вряд ли. Не появятся. Никогда. Не судьба.
Next, следующий.
Запираюсь в душном офисе. Стены давят, будто сдвигаются. Просматриваю отчёты о доходах. Удручающее зрелище. Финансовым гением мне не стать.
– Пофиг, не беда, – стараюсь не обращать внимания на тошноту. – Нам не привыкать. Если лажать, то на все сто.
Цифры пляшут, точно издеваются, заливисто хохочут, скачут, не ведая усталости. Таблицы расплываются перед глазами. Либо дело в богатом воображении, либо в початой бутылке виски.
Тянет взвыть от безысходности. Рвать и метать, комкать документы, разнести кабинет в пух и прах. Ограничиваюсь сдавленным стоном.
Next, следующий.
– Ты изменилась, – говорит Маша, перехватывая меня в коридоре, опять нарывается на разговор по душам: – Ты была добрее.
– Тупее, – поправляю глухо.
– Нет, – качает головой. – Ты стала другой.
– Отвали, – выдыхаю сдавленно.
– Я виновата, не отрицаю, – озвучивает очевидную истину. – Но никто не должен расплачиваться за ошибки вечно. Что мне сделать? Просто скажи.
– Иди в задницу, – отталкиваю её.
– А его ты простила, – бросает с укоризной. – Выходишь замуж.
– Да, – киваю. – Только себя простить не могу, доверяла тебе, как полная идиотка.
– Пожалуйста, – не желает отступать. – Давай всё обсудим.
– Нечего обсуждать, – выплёвываю яростно. – Понимаешь? Нечего. У меня ничего не осталось.
Ничего моего.
Ухожу, не оглядываясь. Молча. В звенящей тишине. Переворачиваю страницу, переключаю канал.
Next, следующий.
Злоба клокочет, ворочается под рёбрами. Ненависть душит. Зависть оплетает ржавыми цепями, тянет на дно.
Столько боли, столько отчаяния.
Ощущения не из приятных, будто хоронят заживо. Захлопывают крышку, забивают, бросают комья земли. Опять и опять, с завидной регулярностью.
Остаётся лишь царапать равнодушную поверхность ногтями, молотить кулаками из последних сил, сбивая костяшки до мяса.
Нет.
Не надо.
Изыди.
Следующий кадр.
Иногда кажется, весь мир против тебя.
С карьерой не складывается, друзья предают. Ссоры и скандалы, ни единого светлого фрагмента. Планы проваливаются, мечты не спешат сбываться. Надежда испаряется. Получаешь пощёчину за пощёчиной, падаешь прямо в грязь, захлёбываешься. Теряешь силу, не желаешь продолжать.
Но это бред.
Никто не обязан соответствовать твоим ожиданиям. Поэтому не стоит тратить жизнь на нытьё. На пустые сожаления, на гнетущую тоску. На тщетные вопли о том, что вокруг беспринципные сволочи.
Против тебя только ты сам.
Остальных не изменить.
Get over it.
Возьми себя в руки. Смирись. Забудь. Смачно наплюй. Забей. Выбрось на помойку. Будь выше. Ступай дальше.
Преодолей.
***
– Как теперь быть? – заламываю руки и приглушённо всхлипываю. – Как после этого доверять людям? Сначала Анна, потом Маша. Ладно, университетская приятельница, клятв мы не давали, да и в учебе всегда присутствует доля здоровой конкуренции. Но от подруги детства подлянку не ждёшь. Удар в спину мясницким тесаком, а потом по печени, по печени… Зачем? За что? Где же гребаная справедливость? Вроде мелочь, пора привыкнуть. Однако я не хочу, отказываюсь. Почему все пытаются подставить и поиметь выгоду? Терпеть не могу, когда человек кучу всего наобещает и не выполняет. Ещё и оправдания ищет, старается обелиться. Не желает признаваться в собственной говённости. Мол, прости, чисто случайно вышло. Я не планировала трахать твоего жениха, он не вовремя оказался рядом. Мы всего лишь целовались. Голые. Без задних мыслей.
– Кхм, – в трубке слышится многозначительное покашливание. – Можно продолжить чуть позже?
– Нет, Андрей, – отрезаю строго. – Нельзя. Мне нужна поддержка и сильное плечо. Фон Вейганд игнорирует звонки, остаётесь только вы.
– У нас важное совещание, – выдаёт шёпотом. – Я перезвоню.
– У нас тоже, – заключаю невозмутимо. – Не смейте отключаться. Только представьте, мы станем не разлей вода. Будем лучшими друзьями. Как в фильме «Хороший, плохой, злой».
– Что-то не припоминаю там дружбы, – заявляет с некоторым сомнением.
– Туко и Блондин, – охотно подсказываю. – Идеальная команда.
– Блондин бросает Туко погибать в пустыне, – пробует отвертеться.
– А Туко практически вешает Блондина, – продолжаю радостно. – Парни явно на одной волне.
– И на чью роль меня назначат? – предчувствует подвох.
– Учитывая ваши довольно посредственные данные, ответ очевиден, – вздыхаю. – Ну, а для Блондина необходим кто-нибудь невероятно красивый, дьявольски обаятельный, с высоким уровнем интеллекта. Тут только я подойду. Не обессудьте.
– Хорошо, – произносит скорбным тоном. – Теперь я могу идти?
– Естественно, – протягиваю лениво и хлёстко прибавляю: – Естественно, нет. Мне требуется помощь.
– Какая? – готов взмолиться о пощаде.
– Вопрос серьёзный, не потерпит отлагательств, речь о жизни и смерти, каждая прошедшая секунда на вес золота…
– Что произошло? – нетерпеливо шипит.
– Никак не определюсь с выбором музыки.
– Простите?
– Прощаю, – щедро отпускаю грехи, мигом советую: – Не напрягайтесь, нервные клетки не восстанавливаются. Маша мне уже не помощник. Мама физически не успевает всё охватить. Поэтому приступайте. Ничего сложного, не принуждаю вас быть подружкой невесты. Хотя бьюсь об заклад, бирюзовый отлично подчеркнёт цвет ваших глаз, а эти пышные рюши, тончайшие кружева – просто загляденье.
– Прекратите дурачиться, – сердито одёргивает.
– Предлагаю совместить классику с новомодными течениями, – откидываюсь на спинку стула, мечтательно взираю на потолок. – Для затравочки возьмём нечто ненавязчивое и всеми обожаемое. К примеру, «Марджанжа, Марджанжа, где же ты, где, только блики на воде». После переключимся на «Золотые купола душу мою радуют» и «Фантазёр, ты меня называла». Не забываем также про «Шансоньетка, заведённая юла». Шансоном свадьбу не испортишь.
– Думаю, вы прекрасно справляетесь, – цедит сквозь зубы. – Я буду лишь мешать.
– И то верно, – против правды не попрёшь. – От вас мало толку. Свободен, парниша. Наберу через час.
Откладываю телефон в сторону.
Издевательства над Андреем порядком поднадоели, хотелось разнообразия. Депрессия миновала стадию обжорства и безудержного шоппинга. Скука настойчиво стучалась в дверь.
Я рассматривала кучу бессмысленных покупок, которыми завалила офис, и старалась найти им разумное оправдание.
Корзина с киндер-сюрпризами, подборка романтических комедий на DVD, плюшевые игрушки, набор косметики, книги о любви, пара тренажёров, гантели, коврик для йоги, коллекция стеклянных фаллосов.
Уныние зашкаливало. В мыслях легко разобрать ситуацию до мелочей, выработать стратегию, принять правильное решение. А с практикой возникают проблемы.
Умом понимаю, что надо принять и отпустить, двигаться дальше. Но вот поделать ничего не могу. Тянет свернуться калачиком, вдохновенно рыдать и проклинать коварный фатум.
– Во мне погибает психолог, – бормочу под нос.
– Пусть уже погибнет наконец, – фыркает внутренний голос.
Ни грамма сочувствия.
Кто-нибудь пожалейте меня. Бизнес в пролёте, детей не светит. Отправляюсь под венец с блудливым козлом, в очередной раз изображаю сладкую идиотку перед роднёй.
Будет на моей улице праздник? Где грузовик с бриллиантами? Где розовые единороги? Где долбанная радуга?
Давайте хоть маленький фейерверк.
Забрасываю ноги на стол, флегматично жую шоколадку, листаю очередной роман, надеюсь обрести душевное равновесие.
– Ты понял, Свиридов? – с нажимом вопрошает героиня, хватает героя за грудки, встряхивает. – Свиридов, понял?
– Понял, Привалова, – бессовестно лжёт бедняга. – Понял.
– Что ты понял, Свиридов? Что?!
– Если долго вглядываться во тьму, тьма начнёт вглядываться в тебя. Однако порой тьма оказывается светлее света. А я, как эндорфин, несусь навстречу к твоему солнцу, во мне тридцать один аминокислотный остаток и любовь, заточенная хрусталём твоих грёз.
– Люблю. Я люблю, Свиридов. Люблю тишину. С тобой тишина звучит сладостным перезвоном. С тобой всё звучит иначе. По-новому. Словно на языке друидов.
С*ка. До слёз. Прямо пробирает.
Это не стёб. Это агония.
Врубаю Gesaffelstein на полную громкость, звуки строительных инструментов постепенно помогают вернуться в норму. Отбрасываю шоколадку, потираю взмокшие виски. Вселенная однозначно ополчилась против меня. Придётся дать ей п*зды.
***
Свадьба – очень хлопотное мероприятие. Особенно если ты никак не ограничен в средствах, обладаешь бурной фантазией и жаждешь выпендриться.
Я была преисполнена решимости обнулить золотую карту фон Вейганда. Гулять так гулять. Не стоит отказывать себе в маленьких удовольствиях.
Когда ещё удастся отпраздновать собственное бракосочетание? Лови момент, отжигай. Неизвестно, выпадет ли второй шанс. Бьюсь об заклад, даже если мой романтичный шеф-монтажник оформит развод и решит вновь отправиться под венец, мне никто не позволит устроить пышное торжество с позолоченными каретами, стаей голубей и запуском небесных фонариков. Придётся ограничиться скучным минимализмом. Расписаться в загсе и вернуться обратно в подвал. На цепь.
Элитная вечеринка? Шумная дискотека? Сказка наяву? Тьфу, банальщина. Желаю проявить оригинальность, организовать настоящий Армагеддон. Пусть создатели «Горько» застрелятся от зависти, увидев запись на ютубе. Хотя после того жуткого оскорбления, которое они нанесли кинематографу, им в любом случае не жить.
– Может, не надо приглашать дядю Колю? – робко интересуется мама, просматривая список потенциальных гостей. – У него сейчас сложный период.
– Тем более, пускай развеется, – не вижу проблемы.
– Он освободился по УДО, – заявляет вкрадчиво.
– Вот и отметим, – пожимаю плечами. – Подумаешь, гонялся с топором за таксистом. Подумаешь, обнёс пару квартир и нанёс хозяевам тяжкие телесные повреждения. Главное, человек хороший. Нельзя ставить на нём крест.
Добавляю ещё несколько фамилий.
Эх, жаль, Мурат отказался приходить. Сказал, будет наблюдать со стороны. Такого мужика грех не пристроить. Прямо тянет на адюльтер. Не пропадать же добру.
Высокий, мускулистый, смуглый, с лёгкой небритостью. Золотые зубы ничуть его не портят. Наоборот. Придают особый шарм.
Слышишь, Алекс? Тебе нашлась замена, и недурная. Давай, продолжай морозиться, не отвечай на звонки. Посмотрим, как далеко я сумею зайти.
Впрочем, тут к игнору не привыкать, а вот с Леонидом вышло действительно обидно. Бывший парень совсем не шёл на контакт.
Неблагодарная скотина.
Очевидно, боялся оказаться на морозе без одежды и с лопатой в руках. Опять. А ведь на улице ощутимо потеплело. Чего стрематься?
Ссыкло.
Меж тем день Х стремительно приближался, и я рассчитывала на полноценную категорию ХХХ.
Самые пошлые конкурсы, самый отвязный тамада. Крутой диджей, живая музыка. Реки алкоголя, закуски, приготовленные по высшему разряду.
И салют.
Мы же не лохи. Как мы без салюта.
Однако моя улыбка была натянутой, а счастье – наигранным. Казалось бы, чего грустить. Мне достался лучший на свете мужик.
Гигантские бицепсы, прокачанный торс. Канаты мышц впечатляют. Прибавим сюда американское гражданство. Дориан однозначно идеален. Пофиг, что чуть не разложил мою ближайшую подругу на нашем супружеском ложе. Зато не гей.
Во всём нужно искать плюсы.
Шучу.
Какие плюсы, когда фон Вейганда нет рядом?
Возвращаюсь в серые будни после ослепительно-яркого отпуска. Безжалостно вырвана из тропического рая, погружена в унылую и беспросветную реальность. Невольно начинаю тосковать и рефлексировать.
У меня ломка. Снова. Всегда. Жажду дозу. Сейчас. Немедленно.
Хочется упасть на пол, вопить, молотить кулаками по полу, пока не доставят желаемое. Понимаю, пора взрослеть, избавляться от эгоизма, смотреть на ситуацию шире. Но лень.
Проще закатить истерику, чем действовать.
Извините.
Меня немного успокаивают и расслабляют свадебные платья. Консультант натягивает подъюбник и шнурует корсет, а я могу закрыть глаза, запустить процесс на перемотку. Представить всё в обратном порядке. С единственным в моей жизни главным героем.
Белоснежная ткань. Фатин. Атлас. Органза. Сверкающие камни. Россыпь блёсток. За этим сиянием легко спрятать боль и отчаяние.
Никогда не дотянусь до фон Вейганда. Не построю карьеру, не стану ему достойной парой, не вытяну бизнес из пропасти. Никогда не рожу от него ребёнка. Не сумею показать родителям, не открою тайну, опасаясь навредить.
Вся эта ложь разъедает изнутри, словно кислота. В зеркале отражается принцесса, однако на самом деле я прогнила.
Столько злобы и яда. Наверное, Маша права. Доброта исчезла.
Можно рассмотреть варианты. Взять малыша из детдома. Найти увлекательное хобби. Не каждому дано создать собственную компанию. Это не повод для трагедии. Люди склонны драматизировать ситуацию и сгущать краски.
Особенно если эти люди я.
Курсирую по свадебному салону. Любуюсь собой. Примеряю разные модели. Короткие и длинные. Узкие и пышные. Строгие и щедро украшенные. На самый взыскательный вкус.
Долго и нудно пытаюсь подобрать наиболее приемлемый вариант. Куда выбросить деньги? На чём остановить выбор? Глаза разбегаются, а сердце ни к чему не лежит. Вроде красиво, но всё не то.
Или не с тем? Не для того.
Интересно, какой наряд фон Вейганд хотел бы снять с меня? Хитро щурюсь, окидываю ассортимент пристальным взором. Ищу нечто особенное. Бронебойное, многослойное. Спецэффекты на полную. Больше рюшей, пышнее кружева. С шиком и блеском, без тормозов.
Хочу слишком. Хочу чересчур. Шестерёнки в голове вращаются всё активнее и активнее. Механизм тикает, запускает необратимый процесс.
Оглядываю витрину и расплываюсь в довольной улыбке.
– Как я раньше не заметила? – почти облизываюсь. – Супер. Заверните эту прелесть. Готова купить, не меряя.
– Ты уверена? – мама слегка бледнеет.
– А что? – удивляюсь. – Разве тебе не нравится?
– Ну, – разводит руками, старается выразить мысли цензурным образом. – Оно похоже на торт.
– Это же свадебное платье, – заявляю безапеляционно. – Оно таким и должно быть.
– Хм, – консультант нервно откашливается. – Данная модель не для продажи, всего лишь украшение салона. Эксклюзивное. От известного дизайнера.
– Разумеется, узнаю почерк истинного мастера, – киваю. – Вера Вонг, угадала?
Тянусь за сумкой, извлекаю пачку хрустящих купюр.
– Я не… не… – мнётся и осекается.
– Сколько? – приближаюсь вплотную, доверительным тоном шепчу на ухо: – За сколько не стыдно продать ворох ткани и груду фурнитуры?
Оригинальный наряд дошивают прямо на мне. Делают корсет туже, прибавляют несколько юбок, декорируют стразами.
Умопомрачительная картина.
Покидаю магазин в приподнятом настроении. С пустым кошельком. Однако полна смелых надежд.
– Может, зайдём в другой салон? – вкрадчиво спрашивает мама. – Сравним.
– Нет, – категорически отказываюсь. – Никогда не променяю платье мечты на рядовую дешёвку.
С трудом волочу гигантский пакет. Покупка весит под тридцать килограммов. Как настоящий бронежилет.
Щёлкаю пальцами, безуспешно пытаясь поймать такси.
И ловлю кое-что другое.
Чужой взгляд.
Парень на другой стороне улице нагло взирает на меня. Безотрывно, в упор, словно сканирует. Высокий и сутулый, одет, точно гопник, зажал сигарету в зубах. Странно скалится.
Откуда я его помню?
Брюнет, цвет глаз с такого расстояния не разобрать, черты лица правильные, но само выражение пугающее, озлобленное и отталкивающе.
Неужто Вова Вознесенский вернулся по мою душу?
Морщусь, невольно передёргиваю плечами и холодею от внезапно накатившего осознания.
– Стас, – беззвучно выдыхаю.
Примерзаю к месту, выпускаю тяжёлый пакет. Теряю точку опоры. Колени слабеют, реальность расплывается, словно покрывается масляными пятнами.
– Что случилось? – взволнованный голос мамы моментально рассеивает гипнотические чары, возвращает обратно в суровый мир: – Лора, что с тобой?
– Это Стас! – восклицаю поражённо, указываю вперёд. – Там.
– Где? – не понимает, смотрит мимо и не замечает.
– Вот, – истерично тычу пальцем в застывшую фигуру напротив. – Вот же.
– Не вижу его, – произносит медленно. – Наверное, ты обозналась.
– Возле перехода, – бросаю яростно. – В дебильном спортивном костюме.
– Какой-то бандит, – заключает недоумевающе. – Лучше не показывай на него, не привлекай внимание.
Изучаю подонка и поражаюсь.
Совсем страх потерял. Стоит себе как ни в чём не бывало, изображает избирательную амнезию и беззастенчиво пялится, будто намерен опять подкатить.
Эй, куда лыжи навострил?
Ублюдок вдруг резко оборачивается и шагает в противоположную сторону. Снова валит. Сливается. Чёртов урод.
Вернись, кому говорю.
– Тихо, – мама удерживает меня, не позволяет броситься под машину.
– Пусти, – бормочу гневно. – Я должна его поймать.
– Успокойся, это не он, – заверяет поспешно, обнимает крепче. – У Стаса ведь светлые волосы, и в остальном не похож.
– Перекрасился, – вмиг нахожу контраргумент. – Гад способен на любую подлость. Раз смылся из-под венца, от него всего можно ожидать.
– Тише, – гладит по голове, обращается, как с психопаткой. – Ты просто устала.
– Хочу догнать эту сволочь, – выдаю запальчиво, не скуплюсь на эмоции. – Догнать и прикончить.
– Он не мог настолько измениться, – взывает к остаткам разума в моей черепной коробке. – Мы недавно встречались, помнишь?
– Что с того? – отчаянно рвусь на волю, прямо под колёса. – Я ему давно не доверяю!
Плевать на красный свет. Плевать на технику безопасности.
Жажду поймать горе-жениха. Невыносимо наблюдать за тем, как удаляется из поля зрения до боли знакомая фигура.
– Лора, прекрати, – неожиданно строго заявляет мама и после короткой паузы глухо
прибавляет: – Стас погиб.
– Когда успел? – интересуюсь издевательским тоном. – Между вашей милой встречей и очередной подставой?
– Хватит, – тянет назад, грубо встряхивает. – Ты будто не в себе. Или свадьба влияет, или дело обстоит гораздо хуже.
– Ой, ладно, – отмахиваюсь. – Я в порядке.
– Это и страшно, – бросает с горечью. – Сама не отдаёшь отчёта.
– В чём проблема? – не улавливаю сути.
– Я не узнаю тебя, – нервно сглатывает. – Не узнаю собственную дочь. Тебя словно подменили.
– Маша настучала, – протягиваю раздражённо. – Она способна только на нытьё. Пусть уже подвяжет с давлением на жалость и поведает правду. Хотя вряд ли. Кишка тонка.
– Речь не о Маше, – обрывает. – Эти безумные расходы на свадьбу, ваши отношения с Дорианом.
– Деньги нужны, чтобы их тратить, – презрительно фыркаю. – При богатом супруге вполне имею право сорить наличными. Что смущает в наших отношениях? Решили пожить отдельно перед бракосочетанием. Всё чинно и благородно, по правилам.
– Ты не любишь его, – заключает хлёстко. – Совсем.
– Люблю, – ложь автоматически срывается с уст.
Не обжигает губы, не вызывает и тени сомнения. Не повергает в пучину рефлексии. Рождается на уровне инстинкта.
Проклятье.
Прижимаю ладонь ко рту. Ощущаю неистово бьющийся пульс. Даже забываю следить за стремительно удаляющимся Стасом.
Удары сердца обдают кипятком. Изнутри. Уничтожают лёд, намертво сковавший грешную плоть.
Какая же я лгунья.
Действительно жутко.
Не замечаю, во что превращаюсь. Игнорирую. Забиваю. Вычёркиваю из памяти неприятные моменты. Лишаюсь милосердия. По каплям.
– Хорошо, – мама отстраняется, открывает сумку, достаёт смятую газету, сложенную в несколько раз. – Держи, прочти статью на первой странице. Не хотела показывать до церемонии. Не хотела портить настроение. А может, наоборот, стоило сразу рассказать.
Неспешно разворачиваю.
Пальцы судорожно подрагивают.
Местное издание. Рубрика «Криминал». Исследую по диагонали.
На заброшенной заправочной станции найден мужчина. Тело частично обожжено, все зубы удалены. Погибшего явно пытали. Бедняга опознан как…
Перечитываю снова. Возвращаюсь к началу, изучаю от и до.
Отказываюсь принимать очевидный факт.
Нет, не верю.
Обычный трюк, рядовой развод.
Бред, не может быть.
Он всё подстроил.
Я же видела его. Пару мгновений назад. Живым, в полном здравии. С другим цветом волос, в необычном прикиде. Однако то лишь детали. Банальная оправа, не более.
Смотрю на дату и понимаю, что задыхаюсь. Кислород не поступает в лёгкие. Замираю, не шевелюсь. Грудь охвачена пламенем.
Мой день рождения.
Охр*неть.
Таких совпадений не бывает.
– Стас погиб, – говорит мама. – По-настоящему. Через неделю после нашей случайной встречи.
Погиб ужасной смертью. Погиб в жутких мучениях. Погиб, когда здесь был фон Вейганд.
Разворачиваюсь и ухожу. Меня уже не удерживают. Не зовут обратно, не пробуют догнать. Дают возможность уединиться.
Сминаю газету, бросаю в ближайший мусорный бак.
Что, если это не просто слова?
Я буду пытать его. Хочу, чтобы ты смотрела. Не пропустила ни единой секунды представления. Почти как в опере. Громко и впечатляюще.
Что, если всё произошло в реальности? Записано на камеру, сохранено до лучших времён, до особого момента.
Плевать. Плевать. Плевать.
Мне должно быть наплевать. Но мне больно. До цепенящей дрожи под кожей. До тягучих судорог в каждой клеточке.
Вот и отлично. Значит, ещё функционирую. Не потеряна окончательно.
Глава 17.2
Истерия отступает.
Чем ближе свадьба, тем спокойнее на душе. Мне почти удаётся убедить себя в том, что смерть Стаса была неизбежностью.
В конце концов, он не играл за команду хороших парней, мутил тёмные схемы, тесно сотрудничал с наркоторговцами. Подобные вещи до добра не доводят.
Получил по заслугам, вот и весь сказ. Нечего тут сырость разводить. Неизвестно сколько загубленных душ на его счету.
Зачем париться по всяким пустякам? Предлагаю сменить тему. Погоревали и хватит.
– Понимаю, люди говорят, что ты изменился, когда перестаёшь вести себя так, как им хочется, – тяжело вздыхаю. – Однако с другой стороны, если об этом твердят абсолютно все. Не только двуличные твари вроде подруги, которая готова по свистку раскинуть ноги перед твоим будущим супругом, но даже родная мать. Возможно, стоит на секунду замереть и проанализировать ситуацию. Соглашусь, чепуха. А вдруг? Вдруг ты реально меняешься? Неуловимо, неотвратимо. Безнадёжно, навсегда. В худшем смысле. Ну, чисто гипотетически, предположим подобный расклад.
