Текст книги "Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 82 страниц)
– Лора, ты не понимаешь, – качает головой. – Я же тебя во всем обвиняла. В том, что Вову арестовали.
– Любопытно, – нервно хихикаю. – Мне эти выверты не под силу.
– Просто совпало, да, – криво улыбается. – Но я винила именно тебя.
– Почему?
Хранит упрямое молчание и вдруг выпаливает на одном дыхании:
– Одолжи сигарету.
– Ты же беременная, – замечаю резонно.
– Просто подержу во рту, поджигать не стану, – виновато улыбается. – Не умею иначе. Когда вспоминаю о нем, хочется закурить.
Как знакомо.
– Держи, – протягиваю пачку.
– Я люблю его до сих пор. Я была у него в тюрьме. Дважды.
– А муж? – осушаю стакан до дна.
– А что муж? – усмехается, продолжает надрывно: – Мне на него плевать. Я ничего к нему не чувствую. Ни-че-го. Думала, буду ненавидеть. Думала, начнет раздражать. Но ничего нет. Совсем ничего. Не знаю, что лучше. Ненависть, презрение, отвращение. Или ничего.
– С «ничего» спокойнее и проще, – жестом прошу официанта повторить заказ.
– Хочу, чтобы это был ребенок Вовы, – проводит ладонью по животу.
– Может потом, позже, когда-нибудь…
– Не с тем сроком, который ему присудили, – прерывает с горечью, в красивых глазах сверкают слезы. – Он похудел, сильно изменился, матом меня послал на последнем визите. Просто бережет, чтобы я не приходила. Знает, что будущего у нас нет. Но я по любому приду опять. После родов.
«Ей тоже поможешь? – издевается внутренний голос. – Анне дала денег, для Даны вытащи бандита из тюрьмы. И все вокруг будут счастливы».
– На Вове много крови, много зла он натворил. Но я люблю его. Любят не за что-то, а вопреки.
«Ей подмешали сыворотку правды в апельсиновый сок? – не унимается скептик. – Или это спонтанный порыв откровенности?»
Это стечение обстоятельств. Когда встречаются два человека из прошлого, пусть ставшие чужими, но раньше-то друзья. А в целом – порой лучше открыться незнакомцу.
– Тебя винила, потому что… ты хорошая, – кусает губы, смеется. – Вроде кары небес. Вова разных людей трогал, много и хороших, но видимо не таких как ты. На тебе совпало. Ты меня прости. Больше не виню.
– Я не хорошая, – рассматриваю свежую порцию Baccardi и четко разумею, что необходимо нажать на «стоп». – Пожалуй, надо вернуться. Маша меня прибьет.
– Сколько еще задержитесь в Одессе? – явно с прицелом.
– Дня три, – лгать не стоит, можем снова пересечься по случайности.
– Тогда давай увидимся. Подружек много, но… то обычные подружки.
– Обязательно увидимся, – согласно киваю.
Потом. Позже. Когда-нибудь.
***
Трель мобильного прорезает тишину ночи.
Дорик меланхолично посапывает на диване по соседству, глубоко и надолго погружен в сладкие грезы о пельменях да варениках. А я буквально подпрыгиваю на кровати, чуть ли сальто не совершаю.
Шарю руками в темноте, отыскиваю источник противного звука. Смотрю на дисплей и не верю. Элементарно отказываюсь принимать очевидное. Вздрагиваю, неподвижно втыкаю несколько бесконечных мгновений, не сразу умудряюсь клацнуть на «принять вызов».
– Рада звонку? – иронично спрашивает фон Вейганд.
– Очень, – искренне шепчу в ответ.
Холод крадется по спине, немилосердно жалит взмокшую кожу. Жар разливается внутри, воспламеняет замерзшие жилы.
– Очень-очень? – следует уточнение.
– Безумно, – выдаю чистосердечно, медлю и решаюсь пошутить: – Секретарши надоели, проститутки закончились. Чем обязана?
– Возник серьезный вопрос, – произносит с расстановкой, а после многозначительно хмыкает: – Неужели сама не догадаешься?
Черт.
Вот дерьмо.
Беда пришла откуда не ждали.
Анна раскололась? Проклятая сучка. Дана настучала? Но вроде некому и незачем.
Ладно, выдохни и забей на тревожные сигналы, соберись и сосредоточься на позитиве.
Со зверской жестокостью допрошен Леонид? Ублюдочного Стаса потрошат в подвале?
Можно ведь рассчитывать на приятные сюрпризы. Хоть иногда, хоть в виде редчайшего исключения. Типа раз на Ёлку, раз на Пасху.
Ага, держи карман шире.
Паническая атака усугубляется. Ощутимо напрягаюсь, обращаюсь в комок оголенных нервов, смахиваю со лба ледяной пот. Морально готовлюсь к худшему из вероятных вариантов.
– Не догадаюсь, – нарушаю гнетущее молчание.
Очередная выразительная пауза и тонкий удар по расшатанной психике:
– Во что ты сейчас одета?
– Майка с котятами, трусы в цветочек, – перечисляю на автомате, спохватываюсь и затыкаюсь, спешно исправляясь: – Короче, эротичное нижнее белье. А почему собственно…
– Поласкай себя, – прерывает грубо.
– Прости – а где серьезный вопрос? – уповаю на глухоту.
– Давно простил, это и есть серьезный вопрос, – небрежно бросает фон Вейганд и строго повелевает: – Ласкай себя.
– В смысле? – догоняю с трудом.
– Раздвинь ножки, проведи пальчиками по шелковистым складочкам, крепко сожми чувствительный бугорок.
– Кто ты и что ты сделал с моим любимым шефом-монтажником? – взволнована не на шутку.
– Чувствительный бугорок, – повторяет нарочито задумчиво, цокает языком и живо интересуется: – Это клитор?
– Эх, наивная дура, – заключаю скорбно, сетую на вселенскую несправедливость: – Раньше ржала аки конь над передачами про НЛО, теперь же зеленые человечки стали суровой реальностью. Их сверкающие тарелочки уже не бороздят просторы Космоса, а посягают на святое, стремятся к полному порабощению цивилизации.
– Не трать время впустую, – пресекает вдохновенное словоблудие, напоминает о насущной проблеме: – Разведи ножки в стороны и пальчиком обведи клитор.
– Так мне сжимать или обводить? – действительно дилемма.
– Сначала обведи, затем сжимай, – определенно издевается.
– Обводят линии на чертеже, а сжимают… – не успеваю по-настоящему разъяриться.
– Теоретически твой клитор вполне можно обвести по контуру, – заявляет с убийственной серьезностью.
– Отвали от моего клитора! – восклицаю гневно.
– Странно, – вздыхает с нескрываемой грустью и будто укоряет: – Обычно ты совсем не против.
– Хватит прикалываться, – хмурюсь, передергиваю плечами, вновь затрагиваю жуткую тему: – Про бугорок…
– Изучаю сайт с порно-рассказами.
Либо галлюцинация, либо тихий смех за кадром.
– И часто там просвещаешься?
– Как только перетрахаю секретарш и проституток.
Почему у нормальных людей адекватные беседы, а у нас все непременно кувырком и с акробатическими вывертами? Наверное, потому что мы ненормальные.
– Трахаешь и читаешь, читаешь и трахаешь, – осторожно выбираюсь из-под одеяла, набрасываю отельный халат. – Круто разнообразишь досуг.
– Приходится, – терзает загадочным молчанием и осуществляет контрольный выстрел: – Ты далеко, развлечь меня некому.
Замираю на месте, отчаянно пытаюсь успокоить резко сбившийся с привычного ритма пульс. Кровь ударяет по вискам точно молотом, тело слабеет и покрывается испариной, колени банально дрожат и подгибаются.
– Прямо таки некому? – стараюсь звучать насмешливо.
– Абсолютно некому, – раздается уверенное подтверждение.
– Притворюсь, что поверила, – расплываюсь в счастливой улыбке.
На цыпочках устремляюсь к ванной комнате, воровато оглядываюсь назад, всматриваюсь в спящего Дорика, невольного свидетеля, от которого лучше скрыться подальше.
– Хочешь заняться сексом по телефону? – закрываю дверь, уединяюсь, собираюсь устроить развратную провокацию.
– Ты прячешься в туалете? – бесстыдно усмехается.
– Не порти романтику, – краснею. – По каким признакам догадался? Здесь тоже установил камеры?
– Акустика изменилась, – охотно поясняет, прибавляя: – Конечно, стесняешься говорить при будущем супруге, пусть он и не понимает по-русски.
– Проходили мы этих «непонимающих», – фыркаю.
Ничего не отвечает, нагло морозится.
Хозяин – барин. Сейчас отомстим, причем мстя будет страшна. Все согласно законам жанра.
– Полковнику никто не пишет, полковника никто не ждет, – затягиваю громким шепотом, дополняю композицию авторским вымыслом: – Не звонит трижды в день, не убаюкивает порно-сказками на ночь, не целует страстно, не любит врагам назло.
– Распелась? – не скупится на сарказм.
– Тебя разочаровал «Черный плащ»? – не обессудьте, Одесса обязывает.
– Меня очаровала урна, – елейно произносит фон Вейганд.
– Да, это оригинально, с налетом декаданса, – тут не поспоришь. – И, между прочим, в рамках твоего маньячного образа.
– Забавно, у некоторых народов существовал любопытный обычай: когда умирает муж, жену хоронят вместе с ним, – сообщает невинно, подчеркивая главное: – Хоронят заживо.
Вероятно, стоило испугаться, встрепенуться, чуток напрячься и попереживать. В конце концов, открылось столько неожиданных фактов и обстоятельств. Ну, а серьезные решения не принимаются сгоряча, требуют отдельного осмысления.
Но о чем речь?! Я и осмысление извечные антонимы.
Сладостная эйфория стремительно овладевает жалкими остатками мозга и с мясом вырывает тормозную педаль.
– Теперь не отвертишься! – с наслаждением выношу вердикт.
– Поясни, – искусно изображает недоумение.
– Ты сделал мне предложение, – гордо плюхаюсь на крышку унитаза. – Лора Подольская скоро свяжет себя узами брака, зато Лора Бадовская свободна как ветер. Поэтому не тяни резину, разводись, готовь пышную церемонию – тортик размером с одноэтажный дом, фанфары и фейерверки, отряд голубей, золотую карету…
– Я что-то пропустил? – интересуется вкрадчиво.
– Да, – киваю, продолжая скороговоркой: – Помнишь, ты хотел убить Сильвию? Убивай. Я только «за», подписываю индульгенцию. Ходят слухи, будто на чужом несчастье своего счастья не построить. Забудь. Бред и постная фигня, оправдание для неудачников. Убивай, не парься, чтоб к моему возвращению…
– Тортик, фейерверк, голуби? – кажется, конспектирует.
– Шучу, – закрываю глаза, кусаю губы, сдерживаю истеричный всхлип, отделываюсь рублеными фразами: – Шучу про голубей. Слишком заурядно. Вычеркивай. Фанфары и карета. Смотри, не забудь.
Снова берет паузу, медлит, будто не решаясь на следующую реплику. Тоже не проявляю активности, покорно считаю минуты.
Задыхаюсь от неизвестности. Погибаю под невыносимо тяжким грузом. Безмолвные мгновения отнимают жизнь, лишают энергии, уводят в пустоту.
Капля за каплей. Не воск, не вода. Тишина.
Хочется выразить столь многое. Озвучить получается ничтожно малое.
Диалог, сотканный из противоречий, разрозненных эмоций и пропущенных реплик. Диалог, пропитанный тайным смыслом, невысказанным признанием и немым обещанием. Диалог льется капля за каплей. В тишине.
А потом, резко и неожиданно, хриплый голос взрывает тягостное молчание. Прогоняет холод, проникает в кровь, раскаленными иглами вонзается в податливую плоть.
– Everyday, I feel I'm going stronger… Everyday, the nights become longer, (Каждый день я чувствую, что становлюсь сильнее… Каждый день ночи становятся длиннее,) – не просто поёт, окутывает чёрным бархатом. – I think I'm in love… I think I'm in love (Думаю, я влюблён… Думаю, я влюблён).
Боюсь шелохнуться, нарушить состояние невесомости. Охваченная мелкой дрожью, окунаюсь в чистый, ничем не замутненный экстаз.
– Everyday, I wanna prove my love to ya'… Everyday, I wanna make it good to ya', (Каждый день я хочу доказывать свою любовь к тебе… Каждый день я хочу доставлять тебе радость,) – ласкает сердце, рассеивает мрак неизбежности. – I think I'm in love… I think I'm in love (Думаю, я влюблён… Думаю, я влюблён).
Такие моменты нужно аккуратно вырезать, оформлять в красивую рамку, непременно под стекло, чтобы не истрепались, чтобы чужие руки их не касались, не оскверняли святость.
Такие моменты не имеют привкуса вечности. Такие моменты и есть вечность.
– Я могу истолковать это как признание? – спрашиваю несмело.
– Истолкуй это как песню Майкла Джексона, – отвечает равнодушно.
Равнодушно, но мы-то знаем. Правда не требует сложных доказательств, цветистых речей, пафосных признаний. Истина всегда рядом, на поверхности.
– Мне пора, – прощается фон Вейганд. – Спокойной ночи.
– Куда собрался? – наглею. – А секс?
– Сейчас будет секс, поэтому и пора, – бросает едко. – Секретарша стучится в дверь.
– Эй! – оскорбляюсь. – В таком случае у меня тоже будет секс.
– Сладких снов, – отключается с коротким смешком.
Еще долго сижу в туалете, рассматривая заграничный номер. Неизвестный для памяти телефона, но сразу-понятно-чей. Анализирую информацию. Винтики крутятся туго, однако не бездействуют.
Гад по имени Александр часто тасует разные сим-карты, но есть одна неизменная, важная и личная. Не эту ли засветил нынче? Цифры выглядят необычно.
Строго-настрого, буквально под страхом смерти запрещается звонить на номера, которые мне знакомы. А вот про новые номера приказа не последовало.
– Попался, голубчик, – забиваю контакт под лаконичным обозначением «1».
Возвращаюсь в кровать, не сплю, долго ворочаюсь. Перебираю фразу за фразой, смакую каждое слово. Практически трепещу от внутреннего торжества и восторга.
Лишь окончательно расслабившись и отпустив тревоги, замечаю жуткий подтекст.
Боже…
Приходится закрыть рот ладонью, впиться зубами в палец, чтобы не закричать. Гулкая пульсация свинца в напрягшихся висках обдает голову обжигающей волной боли, вынуждая застонать.
Почему сразу не дошло?!
Фон Вейганд ничего не делает просто так, по мановению души. Любой поступок четко просчитан, вписывается в общую картину, не выбивается из канвы повествования.
Истосковался и позвонил? Явно не про него. Слишком рискованно. Вдруг я сорвусь, вдруг он сорвется. Пошлем планы подальше, забьем на фальшивую свадьбу.
Шутил, забавлялся, колыбельную пел. Откуда веселье?
Либо ему чересчур хорошо, что в сложившейся ситуации едва ли поддается логическому объяснению.
Либо же настолько плохо, что легче прикрыть боль смехом. Моей маской. Маской клоуна.
И плохо не от разлуки.
От чего-то другого.
По-настоящему страшного, необратимого и непоправимого.
От чего?..
Глава 12.2
После изматывающего трудового дня наша бригада вольготно располагается в лобби гостиницы, ловит халявный Wi Fi и наслаждается прелестями жизни.
Ну, почти.
Дорик копается в мобильном, довольно ухмыляется, очевидно, строчит похабные смс-ки любовницам. И это при наличии обаятельной и привлекательной невесты. Вот зараза. Ни стыда, ни совести.
Маша рвет и мечет, сурово отчитывает меня за хроническое лодырничество:
– Опоздала на важную встречу. Чуть не уснула за столом переговоров. Какое впечатление сложится у партнеров?
И неприглядный внешний вид:
– Посмотри на себя в зеркало. Круги под глазами, бледная физиономия. Ходячий ужас.
Да, я ужас, летящий на крыльях ночи. Я Черный Плащ. Я десница судьбы. Все негодяи готовьте гробы.
Сама пошутила, сама посмеялась. Круто же.
А если серьезно, то stressed, depressed but always well-dressed. В стрессе, в депрессии, но всегда при полном параде. Безупречное совершенство ничем не испортишь.
– Ау! – сердито восклицает моя боевая подруга. – Земля вызывает Лору.
– Приём, – охотно откликаюсь и, отхлебнув минералки, хмуро бросаю: – Не надо кричать.
– Мешаю похмелью? – вопрошает яростным тоном, медлит недолго, разражается гневной тирадой: – Ты ничего не делаешь. Бездельничаешь, когда важна каждая минута. Тянешь всю компанию на дно. Тебе лишь бы бухать, сутки напролет болтать с этой дебилкой Даной и прохлаждаться в тени. Палец о палец не ударишь.
– Тише, – невольно жмурюсь. – Я просто не выспалась.
– Не выспалась?! – взвивается Маша. – Издеваешься?
Демонстративно скрещиваю указующие персты:
– Нравится? – теперь реально включаю стёб. – Могу и ударить, и переплести, и…
– Пошла ты! – срывается.
– Только после вас, – этикет превыше всего.
– И пойду, и даже не оглянусь, и оставлю тебя разгребать дерьмо, – угрожает.
– Иди, скатертью дорога, никто не держит, – проявляю завидный пофигизм.
– Жди денег дальше, – не унимается. – Вдруг с неба упадут.
– Подожду, чего уж, – соглашаюсь, ядовито добавляю: – Обойдемся без сопливых.
– Неблагодарная дрянь! – возмущается.
– Вздорная стерва! – парирую.
– Ах ты сука! – обижается.
– От суки слышу! – зеркально отражаю собеседника.
Дорик роняет телефон и застывает в нерешительности.
Буквально пару секунд назад его очаровательные подопечные мирно выясняли отношения, а сейчас две кровожадные тигрицы схлестнулись в смертельной битве. Орали, хвастались познаниями в обсценной лексике, катались по полу, вырывали волосы клочьями…
Ладно, не гиперболизирую.
Всего и делов – мы просто по-дружески душили друг друга. Что может быть лучше старой доброй асфиксии в предвечерний час?
– Брейк, – наконец, сообразил Дорик и растащил буйных пациентов по разным углам.
Хотя будь он поизобретательнее, то сходил бы за попкорном, швырнул бы нам горсть мелочи и наблюдал бы за тем, как люди гибнут за металл. Зрелище покруче любого заезженного блокбастера.
Эх, за кого принуждают выходить замуж? У парня ни ума, ни фантазии. Вот на какую амбразуру бросают? Жуть.
– Вроде попустило, – Маша поправляет прическу.
– Разрядились, – стряхиваю воображаемую пыль с одежды.
– Сайт смотрела?
– Смотрю, – беру ноутбук.
– Включить не забудь, – прожигает пристальным взглядом
– Уже включила, – спешно нажимаю нужную кнопку.
– Прошло больше половины срока, а прибыль почти на нуле, – заводит бодягу по новой. – Мне не нравится твое настроение. Где боевой запал? Где огонь азарта? И самое главное – как нам разбогатеть?
Запал в ж*пе. Огонь там же, отдыхает вместе с желанными капиталами.
Поверь, существуют более любопытные вопросы.
Что скрывает фон Вейганд? Как вывести прожжённого интригана на чистую воду? Куда потащат мое бренное тельце после проигрыша пари – сразу на скотобойню или в уютные чертоги подземелья?
– Не парься, – отвечаю вслух, запускаю браузер
– Это предел, – цедит сквозь зубы Маша.
Забей болт на унылые предрассудки.
Предела нет. Точно говорю.
Например, я терплю. Не месяц, не два, гораздо дольше. И гораздо худшие вещи.
– Ты не собираешься добиваться успеха, – оглашает безрадостный вывод. – Не хочешь побеждать.
– Чушь, – отмахиваюсь. – С чего такие заявки?
– Знаю тебя не первый год, – звучит весомый аргумент. – И вижу, что не стремишься к цели, а совсем наоборот.
– То есть намеренно планирую облажаться? – стараюсь внести ясность.
– Возможно, – подтверждает мрачно. – Причем облажаться вместе со мной.
Сие предположение не лишено интереса.
Что если победа фон Вейганда для меня куда важнее собственной? Что если я заранее программирую фиаско зарождающемуся бизнесу? Что если подсознательно мечтаю воплотить жуткие фантазии в реальность, определить границы и обрисовать пределы?
Кажется, так учатся плавать. Очертя голову, устремляются в темные воды, не особо оценивают последствия, не задумываются, не успевают ни о чем пожалеть.
Может быть, это мой персональный урок? Урок самой себе. Погрузиться на дно, упасть ниже некуда, перейти точку невозврата, после которой не станет хуже ни при каких раскладах.
– Не гони, – безотрывно изучаю интерфейс сайта, лихорадочно клацаю на разные анкеты, стараюсь нивелировать спонтанный приступ рефлексии. – Клиентов набираем, прибыль пойдет. Нечего кипишевать раньше времени.
– Лучше кипишевать сейчас, чем потом огребать по полной, – заключает резонно.
– Расслабься, – примирительно улыбаюсь. – Подумаешь, я вчера хватила лишнего.
А после всю ночь мучилась бессонницей, размышляла о гипотетических проблемах фон Вейганда и попутно посягала на лавры Эндрю Уайлса, пытаясь оригинальным образом доказать теорему Ферма.
– С кем не бывает? Рядовая житейская неприятность, – пожимаю плечами, заряжаю оптимистичное: – Прорвемся.
Хоть через запасной выход, хоть через чёрный вход.
– Еще покажем класс, – тщетно пытаюсь подмигнуть, непредумышленно симулирую нервный тик. – Зашибем пару-тройку миллиардов, сорвем бурные овации, покорим международную арену.
– Надеюсь, – слегка ослабляет давление Маша. – Как там с анкетами?
– Плодятся и множатся, заметна положительная динамика, – лениво загружаю страницы, параллельно проверяя баланс, и порываюсь блеснуть интеллектом: – Кстати, на счет филиалов… бл*ть.
Да, именно «бл*ть».
Никому не послышалось.
Что же за это филиалы такие, о которых и доброго слова сказать нельзя? Из кого они, вообще, состоят, если их так величают?
Признаюсь честно, филиалы тут не при чем, а вот то, что я увидела на экране ноутбука, – очень даже.
Как же не догадалась сразу? Как не сопоставила очевидные факты? Как могла беспечно проморгать ключевые подсказки?
Всё время рядом, всё время на поверхности.
Почему не удосужилась вспомнить раньше? Почему прежде не обращала внимания? Почему особо одарённых вроде меня нужно ткнуть носом прямо в ответ, иначе опять прощелкают вожделенную разгадку?
Джекпот. Бинго. Трехочковый.
– Ну нах… – бормочу побелевшими губами, завороженно втыкаю в дисплей.
Как загипнотизированная рассматриваю экран ноутбука, где нахально расположилась удивительно знакомая дама в мехах и бриллиантах.
Эффектная блондинка. Чуток лесбиянка, чуток проститутка.
Роскошные светлые локоны обрамляют холёное лицо. Голубые глаза изучают мир вокруг с лёгким презрением. Сочный рот, пухлый и чувственный, соблазняет немым обещанием о страстных поцелуях.
Блондинка из прошлого. Блондинка, давно маячащая на горизонте. Блондинка, глядя на которую, я стремительно и бесповоротно приближаюсь к обмороку.
Осознание накатывает резко и неожиданно, будто снежная лавина. Единственный возглас в горах запускает бешенную цепную реакцию.
Ксения – Фортуна – Девочка с портрета.
Уязвимое место Мортона, панический страх Каро, козырная карта фон Вейганда.
Давным-давно стоило смекнуть что к чему, соединить паззлы головоломки, выпустить интуицию на волю. Когда все ключи к истине собираются в твоих руках, нужно оказаться полным идиотом, чтобы не использовать удобную возможность.
Загадочная незнакомка на маскараде в замке Руж сразу всколыхнула в моей памяти образ Ксении, а в якобы покойной наследнице рода Блэквеллов мне так же чудилось странное и неуловимое сходство.
Теперь понятно с кем.
Пока я напрочь позабыла об элитной шлюхе из родного городка, вдову-алкоголичку сводил с ума призрак прошлого. Вполне реальный призрак, одержимый жаждой справедливого возмездия.
Сердце стрекочет в районе пищевода, ледяная дрожь овладевает телом, немеют кончики пальцев
Невероятно, невозможно, граничит с фантастикой.
Мысль скачет точно шарик по рулетке, с тревожным цокотом ударяясь о ячейки. Уповаешь на красное или на чёрное, а выпадает зеро.
И три абсолютно разные личности сливаются в одном изображении.
***
Моим первым порывом было захлопнуть ноутбук, вскочить на ноги, а потом кабанчиком метнуться в номер. Забаррикадироваться там и без лишних свидетелей проанализировать неожиданный поворот событий.
«Big brother is watching you», (Большой брат следит за тобой,) – внутренний голос кивнул в сторону Дорика.
Пожалуй, надо удалиться более изящно, не вызывая подозрений.
– Что такое? – от пытливого взора Маши ничего не скроешь. – Тошнит, – корчу соответствующую мину, обращаюсь к горе-жениху: – I think yesterday I went too far with Bacardi. (Думаю, вчера я переборщила с Bacardi.)
– Алкоголичка, – услужливо переводит моя заклятая подруга и в конец позорит хорошую девочку перед воплощением американской мечты: – She is alcoholic. (Она алкоголичка.)
– Пойду отойду, – пакую нехитрый скарб – ноут и минералку.
– Желаю поймать весёлых Ихтиандров, – напутствует с издёвкой.
– Спасибо, – криво улыбаюсь, спешу свалить подальше.
На пути к успеху всегда приходится чем-то жертвовать. Честностью, порядочностью, кристально чистой репутацией.
Лучше официально признать проблемы с дозировкой градусов, нежели посвятить праздных наблюдателей в жуткие тайны власть имущих.
Ну а что? Действую честно и по справедливости.
Фон Вейганд сам виноват. Не желает вводить меня в курс дел? Значит, своевольно туда введусь. Не пускает в дверь? Пролезу в окно.
Внимательно изучаю периметр, оглядываюсь, маниакально ищу взором скрытые камеры. Доверяю, но проверяю. Нахожу достойное пристанище на территории неприкосновенной резиденции.
«На территории туалета», – поправляет незримый скептик и давится от смеха.
О’кей, туалета.
Какая, в сущности, разница? Место весьма уединённое, своего рода оазис для глубоких и продолжительных раздумий. Ещё воду включим в целях дополнительной конспирации – шикардос.
Отточенным движением занимаю фаянсовый трон.
– Приступим, – призываю на помощь буйное воображение, созываю консилиум. – Господа, не надо стесняться. Прошу высказываться в порядке живой очереди.
Обаятельный психолог в элегантном костюме аккуратно присаживается на край ванны, робко поправляет галстук-бабочку, выуживает пухлый блокнот из недр пиджака.
– Допустим, пугающее сходство вам попросту привиделось, – выдвигает гипотезу.
– Да, привиделось так же, как и стук в апартаментах леди Блэквелл, – заявляю иронично.
– Однако существует подобная вероятность, – высовывается из-за плеча психолога скучный теоретик, нервно теребит в руках затёртый учебник геометрии. – Доказательствами не располагаем, основываемся исключительно на предположениях.
– Зачем нам доказательства? – возмущается суетливый практик с безумными глазами, грубо расталкивает оппонентов и вырывается вперёд. – Тут вывод предельно ясен. К гадалке не ходи. Ксения похожа и на Фортуну, и на девочку с проклятого портрета. Те же черты лица, тот же разрез глаз. Открой анкету, посмотри снова. Ничего не поменялось.
Покорно вывожу ноут из спящего режима, внимательно исследую фото в профайле.
– Кхм, определённо похожа, – раздаётся осторожное покашливание откуда-то сбоку.
Оборачиваюсь и вижу бюджетную версию Шерлока Холмса. Приземистый товарищ в наряде времён викторианской эпохи нервно попыхивает трубкой, нагло сплёвывает на кафельный пол.
– Какого хрена? – возмущаюсь. – Сгоняй за пепельницей, чувак.
– А вы уверены, что на сайте размещена именно Ксения? – психолог отвлекает от кровавой расправы.
– Город проживания совпадает, аналогичная ситуация с адресом, телефон точно не вспомню, но вроде прежний, – попеременно тыкаю пальцем в соответствующие графы. – Никаких сомнений. Такие приключения не забываются. Чего стоит эксперимент с глистогонной таблеткой?.. Только странно – как это я раньше свою подружку-лесбиянку проморгала?
– Странно, что вообще заметила её среди огромного количества клиенток, – бормочет теоретик и принимается разрисовывать зеркало загадочными формулами.
– Для лучшего понимания необходимо обратиться к работам Канта, – на пороге возникает военрук, размахивает моим конспектом по философии. – За креативность поставлю вам удовлетворительно, тем не менее, на будущее…
– Хватит! – еле успеваю вытолкать незваного гостя прочь и закрыться на щеколду. – Даёшь нормальные идеи, нечего топтаться вокруг да около.
– А у них нет нормальных идей, только твои, – издевательски хихикает скептик.
– Хотите об этом поговорить? – заискивающим тоном произносит психолог.
– Проваливай, – растворяю неугодный персонаж в пространстве. – От вас, мозгоправов, что в реале, что в фантазиях – одинаково пользы нет.
– Советую найти изображение падчерицы Каро, дабы сравнить и убедиться в собственных выводах наверняка, – демонстрирует полезность детектив.
– Найдем, – обещаю сладко, махаю на прощание теоретику: – Ничего личного, ты чудесный парень. Проблема не в тебе, а во мне. Не люблю зануд.
Долго терзаю гугл вдоль и поперек, чудом обнаруживаю важную улику в блоге живого журнала. Статья а-ля «Богатые тоже плачут». Пара общих фраз о злом роке, перечень трагических смертей знаменитостей на пике славы, кое-где прикреплены изображения.
– Диана Блэквелл, наследница многомилионного состояния, погибла в автокатастрофе, – детектив озвучивает нужный абзац. – За несколько месяцев до печальных событий снялась в провокационной фотосессии для мужского журнала.
Листаю страницу ниже, чувствую, как черно-белые кадры выбивают воздух из легких.
Не просто банальное сходство в некоторых чертах. Практически точная копия.
Выглядит значительно моложе, но, судя по датам, здесь ей только семнадцать. Получается этим снимкам двадцать лет. Брюнетка, но краску для волос никто не отменял. Глаза темно-карие как на портрете, но я давно подозревала, что Ксения носит контактные линзы.
Возвращаюсь к профайлу на сайте. Год рождения отличается, число тоже, но такие детали можно подтасовать.
– Диана выжила, избежала козней Каро, переехала в Украину и начала карьеру элитной шлюхи, – формирует цепочку размышлений детектив.
– Бред, – отмахиваюсь. – С какой радости?
В наследнице рода Блэквеллов ощущается порода, природная аристократичность, доля высокомерия и цинизма. Эта девушка явно наслаждалась лучшим и выросла в роскоши, с пеленок привыкла отдавать приказы и по первому требованию получать желаемое. Она бы не стала промышлять проституцией.
И тут всплывает принципиальная разница.
Размещаю фото на экране так, чтобы мои подозреваемые оказались рядом. Плечом к плечу.
– Что и требовалось доказать, – с торжеством взираю на мнимого Холмса. – Внешность идеально совпадает, прямо близнецы, а вот впечатление производят совершенно разное.
На фоне Дианы Ксения теряется, меркнет, словно простолюдинка возле принцессы.
– Двойники, – детектив выдыхает колечко дыма. – Алекс использует их сходство, воздействует на лорда Мортона.
Как? Полцарства за ответ.
По всему выходит, что наследница жива. Загадочная Фортуна на балу, призрачные атаки на чокнутую вдову, чертовщина, творящаяся с фамильным портретом.
Зачем дубликат, если в распоряжении имеется оригинал?
– Звони Ксении! Немедленно звони Ксении! – практик скачет до потолка от нетерпения.
Сдаюсь без пререканий и споров, ведь я хочу сдаться.
Вбиваю номер в журнале вызовов, однако набирать не тороплюсь. Мой мобильный могут отследить, не стоит рисковать. Поразмыслив, записываю адрес. Пусть будет на всякий пожарный. Авось пригодится.
Спешно закрываю вкладки, подчищаю историю интернет-браузера, вырубаю ноут. Запираю воображаемых собеседников в туалете, покидаю номер, отправляясь на поиски «левого» телефона.
***
Новый мобильный нахожу достаточно быстро, выкупаю почти убитый агрегат у первого встречного. Мужик слегка тушуется, не верит в неожиданно свалившееся на него счастье и не понимает, кому требуется его изрядно подгулявший телефон.
Но я умею уговаривать. А деньги уговаривают еще лучше.
Конечно, можно купить средство связи в любом соответствующем магазине, там и свежей сим-картой реально обзавестись. Однако мания преследования не позволяет.
Вдруг Ксению прослушивают? И прослушивают тех, кто ей звонит? Например, автоматом пробивают по базе данных всех абонентов.
Одно дело палиться лично, причем с явно подставного номера, откуда никому больше не совершали вызов. И совсем другое – набрать с чужой трубы, карта которой не пробуждает особых подозрений, и старательно хрипеть не своим голосом, маскируясь до последнего.
