Текст книги "Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 82 страниц)
Чему их только учат в университетах. Никакой выдержки, никакого сопереживания. Бедолага чуть в окно не сиганул, еле за штанину удержала.
Короче, пришлось принять крайние меры. Прибегнуть к помощи магии.
Не обессудьте.
– Берегись! – восклицает гадалка, едва разложив карты Таро. – Этого рыцаря очень быстро забудешь, а вот дальше… берегись!
– Никогда не забуду, тут любовь до гробовой доски, – привычно распускаю нюни, мотаю сопли на кулак, продолжаю стенать: – Он ещё позвонит? Он же не принял папины слова всерьёз? Про то, что позвоночник легко выдернуть через…
– Ты какого рыцаря хочешь? – перебивает гадалка, собирает колоду, тасует и протягивает мне. – Сдвигай. Снова сдвигай. Теперь тяни карту. Опять.
– Хочу умного и весёлого, обаятельного и привлекательного, сильного и уверенного. Хочу, чтоб как за каменной стеной, чтоб в кулаке держал, чтоб в стойло периодически загонял и спуску не давал, – озвучиваю стандартный перечень технических характеристик, а после начинаю вдохновенно ныть: – Хочу Леонида. Лео-ни-да. Хочу Лео-ни-да.
– Нет, не хочешь, – авторитетно заявляет гадалка. – Твой Леонид и не рыцарь вовсе, скорее паж, оруженосец. Мальчишка. Сама взгляни.
Сквозь набежавшие слёзы видно плохо. Мечи сливаются с жезлами, пентакли мешаются с кубками. Тут масть с трудом разберёшь, о большем не мечтай.
– Зря сырость разводишь. Он и позвонит, и на порог придёт. Только ты его прогонишь. А дальше… дальше – берегись.
– Почему? – у мамы сдают нервы. – Что случится?
– Тише! – укоризненно восклицает гадалка и, понизив голос, сообщает: – Женщине нельзя выбирать в спутники жизни мужчину, который энергетически мощнее. Ясно? Никогда.
– Я не выбирала, – хлюпаю носом, отрицательно качаю головой. – Судьба нас свела.
– Нет, ещё не свела, – решительно бросает прорицательница и мрачно прибавляет: – Пламя способно сжечь дотла. Берегись огня. Он тебя уничтожит, поняла? Поэтому не сомневайся. Беги и не оглядывайся.
Пожалуй, стоило прислушаться.
Однако я это я.
Личность нестабильная. Такую действительно нельзя выпускать из подвала.
Впрочем, гадалка сама виновата.
Полупрозрачный халат и кружевное нижнее бельё – не лучший наряд для того, кто хочет, дабы его слова воспринимали всерьёз. Плюс дамочка оказалась вдрызг пьяной, в финале рухнула на пол и смачно захрапела.
Эти косяки чуток подпортили впечатления. Но теперь, в свете последних событий, даже откровенная чушь наполняется глубоким смыслом.
Я лежу на кровати, тупо уставившись в потолок, и не могу думать ни о чём ином. Только о нём. Об одном. Единственном на свете. Даже если мир рухнет, вряд ли замечу.
А он?
Советует тренировать внутренние мышцы, чтоб было точь-в-точь как у других баб. У тех классных баб, которых он трахал раньше и, возможно, потрахивает до сих пор.
Моё сердце не сжимается.
Нет.
Моё сердце просто перестаёт биться, когда представляю подобные картины. Спасибо богатому воображению. Представляю ярко и отчётливо, до мелочей.
О’кей, признаю.
В сексе я бревно.
А он?
Бог.
Природный талант. Рекордная выносливость. Впечатляющий опыт.
Для него не существует ни пределов, ни запретов. Есть лишь наслаждение. Через боль. И не только. Щемящая нежность. Сладостная жестокость. Огонь и лёд. Острые когти дикого зверя вспарывают податливый шёлк.
Неужели бревно способно возбудить? Влюбить в себя и удержать навсегда?
Очень сильно сомневаюсь.
Соберись, тряпка.
Хватит сопли жевать.
Прекрати валяться в позе дохлой крачки, оторви зад от этого восхитительного матраса, придай телу сексуальный вид.
Мягкий безразмерный халат – хорошо и удобно.
Но стоит раздобыть полупрозрачный. Как у той гадалки. Или обернуться простынёй, обмотать на манер римской тоги.
Хватит быть эгоисткой.
Сделай нормальный минет. Давно пора. Перестань хрипеть и задыхаться. Отсоси уже по-людски. Круто, феерично, чтоб башню сорвало.
Падать на спину и покорно раздвигать ноги – тоже неплохо.
Но гораздо лучше освоить новые трюки. Хм, хоть какие-нибудь трюки. Ну, хоть парочку, чисто ради разнообразия.
Это же не плюсквамперфект. Не «Лебедина зграя» Василя Земляка. Не лекции по экологии в экологически-безнадёжном городе.
Здесь практическая польза есть. Реальная выгода.
Или ничего не предпринимай.
Обтекай молча.
Жди, пока какая-нибудь прожжённая вертихвостка уведёт счастье из-под носа. Сократит мышцы в нужный момент и вуаля – отправляйся в расход, переводчица.
Ага.
Размечтались.
Я выросла там, где пустая бутылка портвейна ценится дороже человеческой жизни. Удар держать умею.
– Подольская! – грозно восклицает моя классная руководительница. – Ты кем себя возомнила? Что за кровавые разборки в трущобах Гарлема?
Не удостаиваю жалкую смертную ответом, ограничиваюсь многозначительным хрипом.
– К твоему сведению, это элитное учебное заведение, а не прокуренный притон в чёрном квартале, – продолжает возмущаться.
Нервно дёргаю плечами, нечленораздельно рычу.
– Будь добра, отпусти Катюшу, – советует настоятельно.
Отпустить? Прикольная шутка. Опущу и отпущу. Подождите, пожалуйста. Не всё сразу.
– Катюша – внучка директора, – как бы намекает. – Почему твоё лицо упёрто пытается остановить её кулаки? Почему твоя шея нагло притягивает её пальцы? Сколько можно издеваться над несчастным ребёнком?!
Сколько можно, столько и нужно.
Катюша крупнее меня в три раза. Понимаю, сложно поверить, что такое возможно, но на свете действительно существуют особи подобных габаритов. Триста центнеров впечатлят моментально. Честное рыбацкое – не вру, не заливаю.
Катюша наваливается на меня и душит. Она внучка директора, обладает неограниченным авторитетом. Всякий, кто не даст ей списать домашку, будет наказан.
Только враг рано радуется.
Ловко изворачиваюсь. Бью в солнечное сплетение, а дальше по печени. По печени, по печени. Долго и с удовольствием. Пока коленка не устанет.
– К директору! В милицию! – истошно вопит классная.
– Тафайте узе сразу ф прфо… прфо… – сплёвываю лишние зубы на пол. – Ф плокулатулу.
– Чего? – не врубается.
– Сейсас, – достаю из кармана вставную челюсть, надеваю, поправляю, лучезарно улыбаюсь. – В прокуратуру давайте. Там как раз папин братишка трудится. Вот он и разберётся. По строгости закона.
Ностальгия.
Приятно, когда есть, что вспомнить.
Для протокола запишите – я не гопота подзаборная, а вполне себе приличная девочка из интеллигентной семьи. Школу окончила с золотой медалью, магистратуру – с отличием.
Просто на районе правила суровые. Либо ты втаптываешь в дерьмо, либо тебя. Выбирать особо не приходиться. Ну, как везде, в общем.
Кстати, медаль нифига не золотая. В ломбарде не принимают. А красный диплом ни хр*на не бросит мир к твоим ногам. Этой заламинированной картонкой даже подтереться нельзя.
Прав был Леонид, когда утверждал: знание умножает скорбь.
Гоню, разумеется.
Бывший столько умных слов за раз не выговорит, но…
Стоп, а где он?
– Расслабься, выдохни, – отмахивается внутренний голос. – Парень не совершил ничего криминального.
Обслюнявил мою шею, облапил зад, признался в любви. Боюсь, фон Вейганд не из тех, кто прощает наглое посягательство на личную собственность.
– Согласен, – заключает печально. – Парню п*здец.
П*здец с отягчающими, учитывая визит в дом Ксении.
Хотя бедолага отличился в положительном смысле. Не предал, не подставил, не слился. Упорно защищал мои интересы.
Зато Анна сдала с потрохами, выложила инфу как на духу. Стерва неблагодарная. Почему ей не устроят тёмную?
Помощь следствию искупает любую вину.
Наверное.
Брезгливо морщусь, передёргиваю плечами.
Надоело. Не стану заморачиваться. Проехали.
Нужно действовать.
Резко поднимаюсь и бросаюсь в бой. Точнее к зеркалу. Поспешно сбрасываю халат на пол, придирчиво изучаю собственное тело.
Синяки, кровоподтёки, укусы, царапины.
Все эти прелести буйным цветом распускаются на бледной коже. Самое время метнуться и снять побои.
Оглядываюсь в поисках одежды, заранее подозреваю, что ничего подходящего не найду. Открываю ящики комода, осматриваю содержимое шкафа. Стандартная мелочёвка типа полотенец и туалетных принадлежностей. Никаких полезных вещей вроде сексуального нижнего белья. Полнейший отстой.
Спальню прибрали, постельное поменяли. Разорванное платье утащили, а новое зажали.
Сволочи бесстыжие.
Придётся проявить креативность. Оборачиваюсь простынёй, отчаянно пытаюсь создать сексуальный образ. Получается не очень.
Кто ты?
– Сразу и не определишься, – удручённо качаю головой. – Не то развратная императрица, не то задорный банщик.
В темноте прокатит.
Щёлкаю выключателями, погружаю комнату в уютный полумрак. Оставляю гореть лишь подсветку на потолке. Понятия не имею, как вырубить сверкающую заразу.
Теперь дело за малым. Чистые формальности, мелочи жизни. Волноваться не о чем. Сущая ерунда.
Тут тебе не интегралы, не теория относительности, даже не теория перевода. Не бизнес-план с нуля. Не зажигательное шоу на пилоне.
Глубокий минет.
Подумаешь, эка невидаль.
Облизывай, соси, глотай. Специальное образование получать не обязательно. Зацени пару статей в сети и дерзай.
– Не мешает освежить материал, – хмурюсь, поправляю импровизированную тогу. – Где бы погуглить?
Не замечаю вокруг ни единого компьютера. Верный телефон конфискован вместе с моей сумочкой. Крутые гаджеты остались в особняке Валленбергов.
Значит, в Интернет не выйти.
Доступ блокирован. Кислород перекрыт.
Сплошная безысходность.
Грусть. Печаль. Боль.
Нельзя лишать людей всемирной паутины. Это жестоко и бесчеловечно, противоречит нормам международного права. Надо не забыть накатать жалобу в Гаагу.
Не спорю, в столь преклонном возрасте глупо изучать чужие конспекты. Давно следует приступить к практическим занятиям.
– Практики у нас хоть отбавляй, – машинально ощупываю челюсть.
Ради справедливости стоит прибавить, что меня не всегда трахают в глотку, вынуждая испытывать все прелести асфиксии. Порой позволяют применять обычные ласки.
Только эффект сомнительный. Член стоит колом, а сам фон Вейганд скучает. Не рычит, не стонет. Ухмыляется.
Может, ему хорошо. Может, кайфово. Но виду не подаст. Держится невозмутимо. Упрямая скотина.
– Молодец, старайся, – говорят его глаза. – Чего ты там ещё отчебучишь?
В принципе, гад постоянно так смотрит. Ожидает промаха или подвоха. Листает важные документы, не выпуская из-под прицела. Замышляет очередную авантюру, не спешит сдавать позиции.
Ему нравится наблюдать. Подстерегать добычу, загонять в угол и отступать. Ему нравится играть. Дарить иллюзию безопасности, преследовать по пятам и уничтожать.
Он ранит. Но не насмерть. Он пожирает. Но не сразу.
Каждый ход просчитан заранее, выверен бывалым шахматистом наперёд. Выбирай любую клетку. Хоть чёрную, хоть белую. Ловушка уже захлопнулась. Наружу не выбраться.
Нет, так не пойдёт.
Нужно изменить правила.
Исправить.
Слегка.
Самую малость.
Покорить и подчинить зверя. Поставить экзекутора на колени. Выбить дыхание из груди палача. Затуманить горящий взгляд монстра. Доставить удовольствие. Дикое и острое.
До дрожи. До ледяного озноба. До разрядов электрического тока под кожей.
Господи, дай мне сил.
Не мысль и не мольба.
Жажда.
Приятно, когда вами обладают. Берут и не спрашивают. Применяют по назначению без всяких сантиментов. Однако гораздо приятнее обладать самому.
Это две стороны медали. Когда-нибудь захочется оказаться сверху. Главное – не растерять запал по дороге.
Готовься, фон Вейганд, будем экспериментировать.
Хочу металлическую биту, лампу с ярким светом и опытную гейшу. Проведём допрос на интимную тему, выведаем грязные секреты.
Ну, а как ещё обучиться?
В порнухе – трэш. В книжках – сироп. Весь мир сговорился против меня. Приличный человек желает отсосать, а знания черпать неоткуда.
– Приличные люди не сосут, – брезгливо роняет внутренний голос.
Ха-ха.
И сосут, и глотают.
Покончим с дискриминацией.
Мой взгляд блуждает по комнате в хаотичном поиске ответа, пытается обнаружить хоть что-нибудь полезное.
Кресло. Диван. Столик с едой. Снова кресло. Дверь. Шкаф. Окно. Кровать. Комод. Зеркало. Тумба. Опять кресло. Бродим по кругу.
One moment, please. (Минуточку, пожалуйста)
Меня прошибает холодный пот.
Неужели?
Обман зрения. Невозможно. Не верю.
Открываю и закрываю глаза. Несколько раз щипаю себя. Кусаю губы. Трясу головой. Тщетно стараюсь избавиться от соблазнительной галлюцинации.
На кресле действительно висит пиджак фон Вейганда. Небрежно переброшен через спинку.
Случайность или приманка?
Перед таким искушением не устоит даже святой. Куда там остальным.
Молниеносно бросаюсь вперёд, чудом удерживаюсь на ногах, споткнувшись о некстати размотавшуюся простыню. Быстро привожу наряд в порядок, а после замираю, не решаясь приступить к обыску.
В этих милых карманах вполне может скрываться бомба. И не одна. Что если находки мне не понравятся?
Окровавленные орудия преступления. Фотографии изувеченных тел. Государственные тайны. Например, заботливо отксерокопированный пакт Молотова – Риббентропа. Только на новый манер. Между другими странами.
Это смогу пережить. Приму и смирюсь.
Однако существуют вещи похуже.
Я согласна многое простить.
Тем не менее, всему есть разумный предел.
Вдруг там вырванные страницы из личного дневника? Сопливые признания в духе «я не хотел, меня заставили, злобный дед воспитал по своему образу и подобию, регулярно закрывал в камере пыток, ставил на гречку и вынуждал зубрить кодекс садиста»?
Или совсем невыносимое. Жуткое и отвратительное. Нестерпимое и неприемлемое. Настоящая мерзость.
Стихи.
Такие стихи, где рифма ещё гаже, чем в моих гениальных строках:
«Ты нежный и ласковый,
Как ножа клинок опасный
Ты дикий и безумный зверь,
Не миновать нам потерь»
Фон Вейганд вполне способен продекламировать ответную партию:
«Хочу увидеть твою боль,
Я просто назову её любовь
И проведу тебя сквозь ад,
И больше нет пути назад»
А потом мы возьмёмся за руки, расплывёмся в счастливых улыбках и добьём зрительный зал эпичным:
«Что за коварная напасть,
Дотла сжигает сердце страсть»
Gunshot. (Выстрел)
Или пулемётная очередь.
После такого нас точно прикончат.
Присяжные оправдают убийц и пожалеют, что сами не смогли поучаствовать в расправе.
Шутки в сторону, вернёмся к тому, в чём реально разбираюсь.
К отмыванию денег, теневым схемам и промышленному шпионажу.
Зажмурившись, шарю по карманам. Руки трясутся, ладони покрываются испариной. Трепещущие пальцы извлекают первый предмет.
Небольшая коробка. Плоская, прямоугольная, металлическая. Сталь? Серебро? Белое золото? Без профессионала не понять. Секретное оружие? Подарок на День Рождения? Фамильные драгоценности? Трудно сказать.
Напрасно стараюсь открыть. Верчу и так, и эдак. Ни черта не получается.
Плевать, попробую позже.
Продолжаю поиск. Достаю зажигалку, а потом натыкаюсь на странную штуковину.
Ножницы? Щипцы для завивки ресниц? Тиски для дробления пальцев?
Неведомая фигня напоминает всё вышеозначенное одновременно.
Несколько секунд втыкаю, разглядывая вещественные доказательства. До меня как обычно доходит с опозданием.
Обалдеть.
Это же ножницы для сигар.
Прибавим сюда зажигалку и вернёмся к таинственной коробке.
Эх, деревенщина. Не признала портсигар.
Чувствую горькое разочарование, но не отчаиваюсь. Исследую другой карман. Смело ныряю внутрь пальцами, выуживаю на свет новую находку.
И почти испытываю оргазм.
Хотя почему почти?
Я испытываю оргазм. Здесь и сейчас. Раз за разом. В каждой клеточке тела. Моментально. Бесконтрольно.
Боже мой.
Какая удача.
Телефон фон Вейганда.
Попался, ублюдок.
Операция переходит в активную фазу. Подключаемся к сети, гуглим насущные вопросы.
Минет для чайников? Не пались. Глубокий минет? Рановато. Просто минет? Не катит. Хорошо. Как не задохнуться, когда…
Бл*ть.
Где тут интернет-браузер? Где меню? Где кнопка разблокировки?
Вот хр*нь.
Почему ничего не активируется? Не светится? Аккумулятор сдох?
Еб*ть.
Что тут надо нажать?!
– Идиотка, – флегматично произносит наглый голос в моей голове. – Нормальные девушки мониторят смс-ки, ммс-ки, журнал вызовов, телефонную книгу, фотоальбомы. А у тебя сдвиг на почве дебильных статей.
Точно.
После статей почитаем сообщения.
Но сначала – кто-нибудь, объясните мне, как включить эту срань?
Прости, телефончик.
Ты не срань. Ты произведение искусства.
Прости и откройся.
Сезам, откройся.
Или как тебя там?
Virtus.
Превосходный.
Для кого-то безделушка, для кого-то показатель статуса. Пыль в глаза. Уникальная игрушка.
Странно, на передней панели красуется не фирменная «V», а оригинальная «W». Значит, любой каприз осуществим? Даже так? Индивидуальная сборка. Индивидуальный дизайн. Надо только оплатить.
Собственность Валленберга.
На мне такая же гравировка. Только внутри.
Нам определённо стоит подружиться. Давай, чудо техники, активируйся.
Глянцевый и матовый титан с чёрным PVD-покрытием, мягкая кожа угольного цвета, инкрустация бриллиантами. Ничего лишнего. Чётко и лаконично. Элегантно.
Я слышала, что в подобных телефонах есть специальная кнопка для вызова консьержа. А кнопку включения забыли установить?
Стискиваю корпус изо всех сил.
– Scheiße, shit, дерьмо, дерьмище, – выдыхаю скороговоркой и немного расслабляюсь, печально улыбаюсь.
Не получилось?
Ну и ладно.
Мои пальцы скользят по гладкой поверхности. С благоговением. Ибо эта вещь до сих пор хранит его след.
Его мрачные секреты. Его жуткие тайны. Всё то страшное и далёкое, что мне совсем не обязательно понимать.
Всё то, что способно уничтожить и стереть с лица Земли.
– Трепещите, ничтожные смерды! – гордо вскидываю подбородок. – Я завладела телефоном фон Вейганда. А чего добились вы?
Прижимаюсь лбом к экрану, посмеиваюсь и отстраняюсь.
Возможно, правду действительно лучше не знать. Не срослось. Пусть так. Наверное, не стоит биться головой о закрытую дверь.
– Врубайся, жалко что ли, – протягиваю устало. – Упёртая сволочь. Под стать хозяину. К вам обоим должна прилагаться специальная инструкция.
Постепенно начинаю привыкать к обломам.
Плохая тенденция.
– Отлично, – заявляю сердитым тоном. – И без тебя с минетом разберусь.
Горячие пальцы ложатся поверх моих, ледяных, онемевших от напряжения.
– А я могу поучаствовать? – знакомый шёпот обдаёт кипятком.
Отчаянно мало воздуха. Лихорадочная дрожь сотрясает грешную плоть. Внутри меня закручивается огненный водоворот.
В мгновение ока теряю контроль, оказываюсь на грани безумия.
Единственная фраза рушит декорации вокруг. Будто ураган. Проносится мимо, захлёстывает, сминает в неистовых объятьях. Уничтожает всё на своём пути.
– Нельзя так подкрадываться, – бросаю практически беззвучно, с трудом удаётся разлепить губы.
Не страсть. Не похоть. Не любовь.
Это, вообще, не чувство. Это не имеет ничего общего с обычными человеческими эмоциями.
Стихия.
Дикая и сокрушительная, неукротимая. Бешеная и безжалостная, неуправляемая. Отворяет бездну в мятущемся сердце, увлекает в пропасть, пробуждает худшие стороны натуры. Взращивает порочные инстинкты, обращает свет во тьму.
Но мне плевать.
Уже. Всегда. Почти.
Даже если все мои кости переломают по одной, мне понравится.
Мне понравится.
– Нельзя игнорировать важные вопросы, – жаркое дыхание опаляет шею.
Фон Вейганд забавляется.
Он обожает подобные моменты. Поймать врасплох, на горячем, на месте преступления. Подарить надежду на милость, посмеяться и припугнуть. Позволить уйти на безопасное расстояние и вновь догнать, вернуть обратно, погрузить во мрак.
Фон Вейганд никогда не упускает возможности наказать. По всей строгости закона. Своего собственного закона.
– Хорошо, – отвечаю мягко.
Чуть отклоняюсь назад, прижимаюсь макушкой к широкой груди, играю роль нахального котёнка, который, не ведая страха, ластится к суровому хозяину.
– Только включи мобильный, – прибавляю елейно.
Наглость ужесточит справедливую кару во сто крат.
Тем лучше.
Сгораю от нетерпения.
– Зачем? – спрашивает с наигранным удивлением.
Его пальцы медленно обводят мои запястья, едва касаются, но и от столь невинной ласки кожа покрывается мурашками. Вздрагиваю всем телом, ибо мне отчётливо слышится лязг кандалов.
Однако ничего нет.
Никаких наручников, никаких цепей.
Лишь мы.
Без почвы под ногами.
– Пожалуйста, – шумно сглатываю, стараюсь прозвучать спокойно и уверенно: – Включи. Просто покажи. Нужно сканировать отпечатки? Или сетчатку глаза? Или тут активация голосом?
Крупные ладони скользят по моим рукам, немного задерживаются на локтях, поднимаются выше, обводят обнажённые плечи, вырывают приглушённый стон из груди.
– Предлагаю сделку, – произносит вкрадчиво.
Ну, конечно.
Какой же дьявол без сделки.
– Ты удовлетворяешь моё любопытство, а я твоё, – оглашает условия.
Вроде бы честно, не подкопаешься.
Но глупо доверять манипулятору.
Не тороплюсь отвечать, выжидаю молча, держу паузу.
– Как телефон может помочь с минетом? – живо интересуется фон Вейганд, картинно вздыхает: – Боюсь представить.
О чём он?
Опять решил поиздеваться?
Отработать извращённый юмор на беззащитной жертве?
Не выйдет.
У меня нервы как стальные канаты. Были. Когда-то. Хотя и сейчас ещё ого-го. Фору дам кому угодно. Обладаю завидной выдержкой, нордическим характером и…
– Объясни, что ты собиралась делать с моим телефоном? – продолжает глумиться над воспалённым воображением, добивает нарочито серьёзным: – Всегда думал, девочки учатся этому на бананах.
Краснею. Румянец стремительно заливает щёки. Накал растёт.
Сейчас на моём лице можно легко поджарить яичницу-глазунью. Наверное, даже с беконом. И с зеленью. Аппетитная штука. Быстрее тащите сковороду.
– Поверь, существуют гораздо более удобные тренажёры, – заключает доверительным тоном. – Готов устроить демонстрацию лично.
– Хватит, – срываюсь на возмущённое шипение. – Прекрати.
Дёргаюсь в тщетной попытке освободиться. Едва ощутимые объятья вмиг становятся железными.
– Хотела выйти в Интернет, ясно? – выпаливаю яростно. – Думала изучить статьи, почитать форумы по теме.
– Статьи? – презрительно хмыкает.
Напрасно пробую вырваться на волю. Напрасно стараюсь побороть гнев.
Посылаю здравый смысл к чёрту.
– Других вариантов нет, – ядовитое замечание и откровенный вызов: – Ты паршивый учитель.
Фон Вейганд смеётся.
Ни капли притворства, истинное, ничем не замутнённое веселье. Не оскал голодного хищника, не саркастическая ухмылка серийного убийцы. Ни единого приёма из стандартного набора.
Только радость.
чистая и неподдельная.
Усмехающиеся губы прижимаются к шее, выжигают влажный поцелуй на покрытой инеем коже. Принуждают выгнуться и застонать громче.
– Ты никогда не проявляла желания стать моей ученицей, – хриплый голос раздаётся над ухом.
Невероятный. Чарующий. Гипнотический.
Весь он.
Идеал ох*енности.
– Супер, – бросаю сдавленно. – Тогда чем мы занимались?
В отельном номере. В авто по дороге к аэропорту. В Киеве. В съёмной квартире. На заводе, прямо на пульте управления. В беседке на краю обрыва. В офисе. На борту самолёта. В Бангкоке. В особняке Валленбергов. В жутких подземельях. В сказочной Лапландии. В модерновом Дубае. В равнодушном Лондоне.
Здесь. Совсем недавно. Тоже в отеле. Словно замыкая порочный круг. Впервые теряя невинность по-настоящему.
– Чем? – повторяю с нажимом. – Отвечай.
Его язык обводит моё ухо, заставляя встрепенуться и поёжиться. Замереть в сладком предвкушении.
– Я тебя трахал, – следует ровное заявление.
Ну, спасибо.
Благодетель.
Уважил, осчастливил, вознёс до небес.
– И что же? – интересуюсь надменно, перехожу в атаку: – Теперь тебя трахнуть?
Лови гранату, фашист проклятый.
Знай наших. Трепещи в ужасе. Моли о пощаде.
Но фон Вейганд не намерен сдаваться, виртуозно путает карты лаконичным:
– Тр*хни.
Офигеть.
Либо я окончательно впала в старческий маразм, либо пора починить слуховой аппарат.
А как иначе?
Время неумолимо. Запал погас, кураж иссяк. Старею. Стремительно разваливаюсь по кускам. Былая слава померкла. Теперь даже в массовке сняться не пригласят.
Молодость проходит. Годы берут своё.
Двадцать четыре.
Жуткая цифра выглядит похлеще смертного приговора. Блистательная красотка остаётся в прошлом, на сцене возникает занудная брюзга. Анамнез ясен, диагноз неутешителен.
Нормального мужика точно не найду, навеки застряну в рабстве у психопата.
Трахни.
Нет, он бы это не произнёс.
Разве что под действием тяжёлых наркотиков. Или опорожнив годовой запас виски.
А вдруг это не он, а его брат-близнец, случайно потерявшийся в детстве? Или версия попроще – засланец от Мортона?
Тьфу, засранец.
Хм, засланный казачёк.
Короче, шпион.
В современном мире сделать пластическую операцию быстрее, чем в туалет сходить. Но вот с имитацией роста придётся тяжело. Не каждый парень под два метра вымахает. Такое трудно скопировать. Хотя ничего. Поработают над коленками, растянут на дыбе. Голь на выдумки хитра, а чокнутые лорды тем более.
– Завязывай со «спайсами» – настоятельно советует внутренний голос. – И прекрати смотреть мексиканские сериалы.
Печалька.
Просмотр мексиканских сериалов под «спайсами» – моё любимое развлечение, последняя отрада, яркая отдушина промеж серых будней.
А теперь что?
Трахни.
Сама мысль о возможности подобного выглядит абсурдной. Полный сюрреализм. Никакой привязки к действительному положению вещей.
Скорее кролик сожрёт удава, отечественный кинематограф поднимется с колен, а я стану самой богатой женщиной во Вселенной.
Прочищаю горло и выдаю вслух:
– Однажды пыталась. Купила плётку, затянулась в корсет, отрепетировала грозную речь перед зеркалом, – вздыхаю и подвожу итог: – Облажалась капитально.
Фон Вейганд неожиданно отстраняется, отпускает лишь на несколько мгновений, а после резко обхватывает за талию. Вынуждает подняться, прижимается сзади.
– Кто сказал, что мне не понравилось? – дразнит жарким шёпотом.
Никто.
Инстинктивно облизываю губы.
Похоже, тебе и сейчас неплохо. Чувствую физически. Самой беспокойной частью тела. Той, которая вечно нарывается на приключения.
Телефон до сих пор у меня в руках. Значит, в зад упирается фотоаппарат.
Огромный, горячий, пульсирующий фотоаппарат.
Да, именно так.
Не отвлекаемся от повестки дня.
– К-как… – осекаюсь. – Как включить?
О мобильном не забуду.
Не надейся, не мечтай.
Держи слово.
– Очень легко, – трётся бородой о мою щёку. – Открой рот.
– То есть? – уточняю, нутром чую подставу.
– Выполняй, – повелевает коротко.
Подчиняюсь.
Исключительно ради любопытства.
– Умница, – хвалит за послушание.
Его пальцы медленно скользят по моим приоткрытым устам. Гладят и обводят, изучают территорию, закрепляют право собственности.
От этих прикосновений плавится мозг. Нет ни силы, ни желания сопротивляться. Хочется лишь таять и растворяться.
Невольно выгибаю спину. Отдаюсь течению, не пытаюсь остановить торнадо. Упиваюсь моментом.
– Высунь язык, – следует новое распоряжение.
– Что? – вырывается из груди приглушённый возглас.
– Дай мне свой язычок, – мягко повторяет фон Вейганд.
Наверное, стоит взбунтоваться или хотя бы насторожиться. Однако я не желаю думать и анализировать происходящее. Безропотно покоряюсь.
– Видишь, как просто, – он покрывает плечи небрежными поцелуями, с убийственной серьёзностью заявляет: – Открываешь рот, высовываешь язык, облизываешь головку…
– Какую головку? – выдыхаю поражённо.
– Члена, – бросает невинно. – Кажется так это по-русски – «головка члена»? Неужели ошибся?
Куда там.
Ошибаюсь только я.
Когда верю, что обойдётся без на*ба.
Ну, без грубейшего нарушения чётких условий обоюдной договорённости.
Хотя на*б звучит понятнее.
– Вообще-то, вопрос был про мобильный, – постепенно начинаю сатанеть. – Не увиливай, отвечай прямо.
– Если мне не изменяет память, мобильный понадобился, чтобы узнать про минет, – роняет с неприкрытой издёвкой, невозмутимо интересуется: – Закрепим теорию на практике?
– Так нечестно, – гневно цежу сквозь зубы. – Это мошенничество.
– А это, – ловко отнимает телефон, насмешливо заключает: – Вмешательство в частную жизнь.
Отстраняется и отступает в сторону.
– Забавно слышать такое от того, кто везде устанавливает камеры, отслеживает каждый шаг и собирает подробное досье, – парирую удар.
Резко оборачиваюсь, грозно взираю в лицо опасности. Пытаюсь метать молнии, сурово упираю руки в боки.
Проклятье.
Что я натворила?
Вляпалась по полной. По самые уши, если не сказать хуже. Или глубже. Напросилась на летальные последствия с неожиданным бонусом.
Господи, помилуй душу грешную.
Он же голый.
Сестра, дефибриллятор.
Ну, практически голый.
Разряд.
Из одежды на нём только полотенце, небрежно повязанное вокруг бёдер.
Разряд.
Полотенце, которое в любой момент может соскользнуть на пол.
Не смей. Нельзя.
Достаточного одного неосторожного движения.
Забудь. Ни в коем случае.
Конфликт принято завершать чем-нибудь достойным.
Нет.
Диким и безудержным сексом, например.
Разряд. Разряд. Разряд.
Приходится отпрянуть назад, вжаться в комод. Машинально стараюсь мимикрировать, превратиться в мебель, слиться с окружающим пространством.
– Ты в порядке? – спрашивает фон Вейганд.
Ограничиваюсь утвердительным кивком, отвожу взгляд, прячу глаза.
Но искушение всегда сильнее меня.
Просто не могу не смотреть. Не в силах удержаться от соблазна. Концентрация силы воли в моём организме ниже нуля.
Никогда особо не заморачивалась по поводу мужской внешности. Не обращала внимания на соответствие общеизвестным канонам красоты. Не сходила с ума по развитым мышцам, не вела учёт кубикам пресса. Не ловилась на бешенную энергетику и развратные флюиды.
Хотя кого обманываю?
Всегда была не против приковать Джерарда Батлера, Джейсона Момоа и солиста группы Oomph! к огромной кровати. Можно всех вместе. Можно по отдельности.
Кстати, последний парень сам виноват. Не стоит снимать тонко намекающие клипы.
Sex hat keine Macht. (Секс не имеет власти.)
Воображение, что ты делаешь. Прекрати.
Sex hat keine Macht! (Секс не имеет власти!)
Du blutest nicht genug für mich (Ты недостаточно истекаешь кровью для меня)
Küss mich noch ein letztes Mal (Поцелуй меня в последний раз)
Упс, слегка увлеклась.
Однако как тут не увлечься? Деро Гои не поёт. Нет, нет. Он вынимает душу. Вынимает и выё…
Ну, вы поняли.
Круче только фон Вейганд.
Широкие плечи. Мускулистые руки. Плоский живот. Невероятно длинные ноги. Далеко не качок. Тем не менее, в идеальной форме. Сухой, поджарый, жилистый. В каждом его жесте ощущается сдерживаемая мощь кровожадного хищника.
Про фотоаппарат скромно промолчу.
Хороший товар в рекламе не нуждается. Говорит сам за себя. Красноречиво натягивает полотенце.
Боже.
Какая же я испорченная.
Кто-нибудь, накажите меня.
– Ты слишком напряжена, – заявляет главный герой моих эротических снов и вкрадчиво любопытствует: – Почему?
Обманчиво-сладкий тон, пристальный взор, проникающий в самую душу. Холод крадётся вдоль позвоночника. Автоматически хочется продолжить речь устами другого персонажа.
