Текст книги "Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 82 страниц)
– Три часа ночи, – жалобно скулит Андрей. – Умоляю, достаточно.
– Признавайтесь, – требую с нажимом.
– В чём? – вопрошает удручённо.
– В убийстве Кеннеди, – отвечаю невозмутимо, а после милостиво прибавляю: – Шучу. Лучше полюбопытствую о другом. Будь перед вами выбор: либо полностью разорвать контакт со своей семьёй и крутить шашни с романтичным шеф-монтажником, либо вернуться домой, к родным и вычеркнуть из памяти обаятельного мерзавца. Где бы вы с фон Вейгандом жили? В фамильном поместье Валленбергов или в пятиэтажном домике близ Лазурного берега?
– У вас ведь торжество, – напоминает вкрадчиво. – Сегодня. Неужели совсем не хотите спать?
– Сон для слабаков, – фыркаю.
– Синяки под глазами никого не украшают, – пытается обнаружить спасительную лазейку.
– А для кого мне украшаться? – уточняю елейно. – Не иначе как толкаете на измену.
– Нет, естественно, нет, – цедит сквозь приглушённый стон отчаяния.
– Осторожнее, мой милый друг, – советую с обманчивой мягкостью. – Теряете хватку. Загнанных лошадей пристреливают, не забывайте.
Отключаюсь.
Бедный сутенёр. Он не виноват. «Долларовая трилогия» засмотрена до дыр, офис давно обставлен стеклянными фаллосами. Шоколад утилизирован в желудке. Шикарнейший банкет организован, расписан до мелочей. Развлечения исчерпаны.
Лежу в темноте. Считаю безвозвратно ускользающие секунды. Хочу понять, почему вся тяжесть мира оказалась на моих плечах.
Мы так часто ждём, проводим время в бесконечной очереди.
За удачным моментом. За удобной возможностью. За вожделенным шансом. За прощением. За счастьем. За вдохновением. За свободой.
Но правильный миг никогда не наступит. Нужно идти и делать. Ковать раскалённый металл. Голыми руками.
Иначе кто-нибудь другой займёт твой трон. Не брезгуя никакими методами. Отправив законного правителя на скамью запасных.
Поэтому действуй. Покинь зону комфорта. Заткни голос сомнения. Надень свою самую счастливую улыбку. Порви зрительный зал. Пусть даже черти в аду обзавидуются.
Дай жару.
Поднимаюсь с дивана, подхожу к окну, раздвигаю шторы. Вдалеке пламенеет рассвет. Не вижу, ощущаю. Вскоре тьма уступит свету.
Фон Вейганд мне ответит, не оставлю ему иных вариантов.
Тщательно собираюсь, готовлюсь к показательному выступлению. Принимаю ванну, слушаю музыку. Воодушевляюсь. Чуть позже сдаюсь на милость парикмахера и визажиста. Экипируюсь.
– Пора, выезжаем, – командует папа. – Завязывай малеваться, уже лица не разобрать.
– Бегу-бегу, – выпроваживаю всех из квартиры, запираюсь на замок.
Последний штрих.
Толкаю пуфик из коридора к зеркальному шкафу, достаю мобильный, прикидываю угол съемки. Усаживаюсь, бесстыдно задираю необъятные кринолины, выставляю напоказ ноги в белоснежных чулках.
Принимаю модельную позу для развратного селфи.
Наклоняюсь вперёд, демонстрирую грудь, буквально выпрыгивающую из тесного корсета. Плотно сжимаю колени. Должна быть интрига.
Щёлкаю несколько раз.
Обольстительно улыбаюсь.
Щёлкаю ещё.
Больше страсти. Больше экспрессии.
Отлично.
Хмурюсь, листаю кадры, придирчиво отбираю единственный. Создаю «ммс», креплю фото, медлю пару секунд. Бойко набиваю лаконичное «я без белья».
Клише, не спорю.
А что поделаешь? Кому сейчас легко?
Отправляю фон Вейганду, считаю до…
Не успеваю посчитать, трель звонка вынуждает вздрогнуть.
– Это к чему? – раздаётся мрачный вопрос.
– К прощанию, – бросаю с напускной печалью, закусываю губу, стараясь удержаться от нервного смешка. – Нам придётся расстаться, ибо я скоро стану замужней женщиной. Пускай для тебя узы официального брака мало значат, однако для меня всё серьёзно. Я никогда не изменю мужу.
– Как там бизнес? – виртуозно меняет предмет беседы.
– Прекрасно, – лгу и не краснею.
– А если проверю? – вмиг обезоруживает.
Бьюсь об заклад, он криво ухмыляется. Живо представляет расплату за проигрыш в пари. Упивается страхом своей любимой жертвы.
– Проверь, – смело соглашаюсь, сладко добавляю: – Наличие на мне нижнего белья.
Нарываюсь на жесточайшее наказание.
Замуж за фон Вейганда не светит, так хоть повыделываюсь.
Стоп, я же девушка образованная и приличная, из интеллигентной семьи. Необходимо срочно исправляться.
Хорошо, договорились. Повы*бываюсь и успокоюсь. Честно. Обещаю. Клянусь. Век воли не видать. Зуб даю. Вот те крест.
– Веселись, – он игнорирует выпад. – Отдыхай.
Пока можешь.
Пока я не добрался до тебя и не придушил.
Спорим, безошибочно читаю его мысли? Моментально улавливаю скрытый смысл, разгадываю подтекст.
– О времена! О нравы! – восклицаю пафосно. – Столько стихов тебе послала, столько слезоточивых признаний, а реакции добилась только после провокационного фото. Эх, примитивные создания. Мужчины. Слабый пол.
Молчит.
Наматывает мои внутренности на кулак. Ментально. Без лишних телодвижений. Выворачивает наизнанку.
– Я намерена напиться вдрызг и плясать канкан на столе, – сообщаю доверительным тоном. – Попробуй, останови.
– Зачем? – холодно произносит фон Вейганд.
Пей. Пляши. Отрывайся по полной. Никто не намерен ограничивать твою свободу перед неизбежной казнью.
– Получается, ты всё это организовал? – шумно сглатываю. – Маша и Дориан в одной постели. Ещё и Леонид с доставкой на дом. Прямо как обещал.
– Стечение обстоятельств, – заявляет скупо.
– Серьёзно? – слегка закипаю. – Мой фейковый жених сам выписал себе разрешение трахнуть мою лучшую подругу? Ты всегда в курсе происходящего. Поэтому ответь нормально. Ты спланировал подставу или просто не стал мешать?
– Кто я такой, чтобы нарушать естественный ход событий, – выдаёт ровно. – Я же не Господь Бог.
Скромняга.
Согласитесь.
Как тут поспорить? Дорик явно докладывает ему о мельчайших деталях. Ни шагу не ступит без одобрения, иначе окажется в могиле.
Разговор не клеится.
Прямо как наши отношения за пределами постели.
– Ты хоть немного скучаешь? – задаю самый идиотский вопрос из всех возможных.
Звучит жалко.
Теперь следует разрыдаться. Орать и хлюпать носом, рвать волосы и посыпать голову пеплом. В общем, не отступать от стандартной программы.
– Нет, – говорит фон Вейганд, сжимая моё сердце в стальных тисках.
Ну, конечно.
Ему всегда есть чем заняться. Он не декорирует свой кабинет вибраторами, не читает сопливые дамские романы, не обжирается сладостями до рвотного рефлекса. Игнорит депрессию.
Универсальный солдат, бл*ть.
– Я невероятно скучаю, – продолжает дальше, без эмоций, абсолютно спокойно. – Хочу отхлестать тебя кнутом и оттрахать. Не обязательно в таком порядке.
– Издеваешься? – бормочу сдавленно.
– Немного, – посмеивается.
– Ублюдок, – бросаю беззлобно.
– Я тоже от тебя без ума, – завершает вызов.
Некоторое время тупо пялюсь на экран мобильного. Рассчитываю на следующий акт. Тщетно. Разговор окончен. Радуйся, что урвала короткую аудиенцию у короля.
Отыскиваю бутылку текилы, жадно прикладываюсь к горлышку.
День обещает быть долгим, и это определённо стоит отметить.
***
Алкоголь не помогает решить проблему. Но снимает стресс и напряжение, окутывает уютным коконом и дарит ощущение невесомости, погружает сознание в сладостную дрёму.
Главное – знать меру.
При злоупотреблении тихое бытовое пьянство быстро превращается в оглушительный публичный дебош. А путь от элегантного бокала вина и кожаного дивана до дешёвого портвейна и обоссаного забора гораздо короче, нежели кажется на первый взгляд.
Но меня это мало волнует, поэтому не замечаю ничего странного. Да и как заметить после такого количества градусов?
Текила плюс шампанское – не слишком безопасное сочетание. Прибавим постоянный стресс, глубокую депрессию последних дней. На выходе получаем весьма забористую анестезию.
Не судите строго. Я же личность нестабильная. Психопатка. На трезвую голову точно наломаю дров. Ненароком сбегу, например.
– Дорогие молодожены, сегодня, в самый торжественный день вашей жизни, вы навсегда соединяете свои сердца и судьбы, – радостно заявляет почтенная дама.
Приходится прикусить щеку изнутри. До крови. Рискую не сдержаться. Требуются превентивные меры.
Что я здесь делаю? Что здесь вообще происходит?
Ну, на хрен.
Тянет разрыдаться и заржать. Хохотать сквозь слёзы. Забить болт на остатки адеквата. Устроить скандал, разыграть драму.
– Однажды судьба свела вас вместе, наградив волшебным огнём величайшего в мире чувства, – нагромождает кучу пафосных красивостей. – Отныне вы пойдёте рука об руку, оказывая друг другу поддержку, бережно храня пламя любви.
Прекрасно.
Прошибает, прошивает.
Высший бал.
– Невеста словно принцесса, воздушная и кружевная, – неодобрительно изучает моё свадебное платье.
Подумаешь, чуток перебрала с финтифлюшками. Не надо завидовать. Сперва добейся, а потом докапывайся с претензиями.
Наряд отлично сочетается с местом.
Ободранные обои, облупившаяся штукатурка. Грибок на потолке, виноград растёт прямо в здании, пробивается сквозь покорёженные плиты на полу.
Устойчивый запах сырости, веками не работающий туалет.
Нет, это не заброшенный сарай.
Это центральный загс.
Herzlich Willkommen. (Добро пожаловать.)
– В знак взаимного согласия обменяйтесь кольцами, – широко улыбается дама.
Блин, разве я успела дать согласие?
Пытаюсь придать лицу счастливое выражение. Хотя бы назло Маше, которая ловит каждое движение, зорко следит за реакцией.
Выхожу замуж за неизвестного и нелюбимого мужика. В дружках у меня блудливая подруга, а свидетели позора – вся ближайшая родня.
Точно как в сказке.
Не хватает только…
– Скрепите союз первым супружеским поцелуем.
О, теперь идеально.
Финальный гвоздь программы.
Тошнота подкатывает к горлу, желудок сводит болезненный спазм. Хочется упасть в обморок, потерять сознание. Отключиться и раствориться в спасительном небытие.
Положение спасает Дорик.
Ловко подхватывает воздушную невесту на руки, кружит по залу, будто невесомую пушинку. Отличный прием для отвлечения внимания.
Бедолага. Почти жалею его. Я же неподъемная, вешу под тонну. Особенно в подобном прикиде. А, впрочем, ничего страшного. Пускай терпит, искупает вину за разгульный образ жизни.
Вдыхаю и выдыхаю, усмиряю разбушевавшийся пульс. Стараюсь релаксировать, вспоминая о свадебном торте.
Плюём на полынную горечь, направляемся в ресторан.
Если алкоголь не спасает, всегда остаётся десерт. Или сырная нарезка. Или бекон. Жареная курочка. Шаурма. Круассан с балыком. Ванильное мороженое. Утка под сливовым соусом. Суши. Карамелизированные яблоки. Оливье. Чёрная икра. Икра заморская, кабачковая.
И кто сказал, что всё это нельзя смешать, сдобрив баккарди и колой?
Дольку лайма, пожалуйста.
Не стесняемся, наслаждаемся.
– Когда детишками нас побалуете? – спрашивает крёстная. – Родителям ведь давно пора внуков нянчить.
Ограничиваюсь кивком неопределённой траектории.
– Не затягивайте, – бормочет доверительно, склоняется ниже. – Сейчас у многих такая проблема, не удаётся забеременеть. Сперва предохраняетесь, а потом не выходит. Вот моя Настенька сразу сумела, повышенная фертильность сказывается. Однако не всем так везёт.
Осушаю бокал.
– И лучше тебе не пить, – укоризненно качает головой. – Алкоголь не идёт на пользу женскому здоровью.
Охотно верю.
Сжимаю челюсти до звона в ушах, стискиваю хрустальную ножку. Мечтаю раскрошить стекло в кулаке, не боюсь порезаться.
– Спасибо за консультацию, – вежливо благодарю.
Не злюсь и не раздражаюсь, не слетаю с катушек от ярости.
Обтекаю молча.
Бесят лишь первые десять подобных вопросов. На одиннадцатом начинаешь привыкать, достигаешь определённого смирения. Люди считают святым долгом влезть в чужие дела, вломиться туда, куда их не приглашали, не вытерев ноги и не постучав.
– Мы пока не планируем, – отвечаю сдержанно. – Дориан строит карьеру, постоянно в разъездах. Прага, Мюнхен, Париж. Разъезды ужасно утомляют. Хоть останавливаемся исключительно в пятизвёздочных отелях, для ребёнка подобный режим неприемлем.
Поднимаюсь, утаскиваю законного супруга на танцпол.
Господи, почему так сдавливает рёбра и жжёт глаза?
Вино не дурманит разум. Вина вгрызается глубже. Дыхание подводит, еда не помогает, не утоляет грусть.
Зачем оправдываюсь перед кем-то? Лгу, выстраиваю защиту. От кого? Для чего? К чёрту их. Любопытных. Тех, которые если не в дверь, то в окно.
У меня есть фон Вейганд.
Билет прямо в рай. В мой персональный грязный рай. В мрачный бальный зал, где мы танцуем босиком на осколках битого стекла.
О других напишу простым карандашом, мимоходом составлю заметки на истлевшем пергаменте. А о нём только на коже. По живому. Кровью собственного сердца.
Нам ли быть в печали?
Эх, Саша, как же тебя не хватает. Всегда. Везде. Я как тот гребаный эндорфин. Жажду сгореть в огне. Весь мой тридцать один аминокислотный остаток неудержимо влечёт к тебе. В адское пекло.
Окей, достаточно.
Уходим на рекламную паузу.
Возвращаюсь обратно, тяжело опускаюсь на стул. Дорик снуёт рядом, не выпускает из виду. Отдаю ему приказ отгонять назойливую толпу и обмахивать уставшую супругу опахалом.
– Тамада пропал, – взволнованно говорит мама.
– Я не в форме, – тяжело вздыхаю. – Заменить не смогу.
– Последний раз его видели с дядей Толей, – заключает хмуро.
– Стоит человеку единожды оступиться, все начинают его подозревать, – искренне негодую. – Вопиющая несправедливость.
– Нужно вызвать милицию, – готовится к худшему.
– Ни в коем случае, – отмахиваюсь. – Во-первых, мы не стукачи. Во-вторых, рановато будет, они всю нашу водку выпьют. К тому же, торжество не в разгаре. Предлагаю дождаться драки.
– Правильно, дочка, – заявляет дядя Коля и хлопает меня по плечу, вынуждая испытать микроинфаркт. – Этот муфлон сам виноват, в натуре, чмо без понятий. Не по кипишу фармазонил. У него явно фляга свистит.
– Высказывался не по теме, – перевожу для мамы. – С головой проблемы.
– Не кипишуйте, я сам всех развлеку, – продолжает тоном знающего человека.
– А он как? – спрашиваю вкрадчиво. – Скорее жив, чем мёртв?
– Жив-здоров, – довольно посмеивается. – Прилёг отдохнуть, к утру очнётся. На твоей свадьбе мочить никого не стану. Но если надо, обращайся.
– Обязательно, – обещаю радостно, сбрасываю его ладонь с плеча.
– Ты реально собралась укатить на пару с этим мутным штрихом? – сердито сдвигает брови. – Задохлик.
– Ну, Дориан качается, – мило улыбаюсь.
– Душонка рабская, – демонстративно сплёвывает на пол. – Сразу видно америкос. По струнке у своих господ ходит.
– У нас любовь, – виновато развожу руками.
– Тебе бы кого серьёзного. Не смотри, что я только откинулся, – прикладывается к бутылке, пьёт до дна. – Тех, кто сидел, без доклада к Боженьке пускают. Ох, будь я моложе.
Хоть в чём-то повезло.
Дядя Коля уже много лет не молод.
Но Фортуна весьма изменчива. Через несколько минут мы все приобщаемся к прекрасному. Сочный баритон ударяется о стены ресторана.
Канает пёс на садку, ливеруя,
Где шырмачи втыкают налегке.
Он их хотел подкрамзать, но менжует:
«Ох, как бы шнифт не вырубили мне».
Что на скучном и заурядном языке звучит примерно так:
Подозрительный человек, наблюдая, направляется к остановке,
Где воры-карманники без проблем совершают кражи.
Он хотел их застать врасплох, но боится:
«Ох, как бы мне не выбили глаз».
Спросите, откуда всё это знаю?
Я ж переводчик.
Аннотация к лекарству. На финском. Контракт на миллион баксов. Сто страниц за ночь бисерным шрифтом. Инструкция к Большому андронному коллайдеру. В кипе сканов жуткого качества.
Обращайтесь, разберёмся.
А дядя Коля меняет репертуар, ориентируясь на вкусы публики, пытается сблизиться с аудиторией, слиться в пароксизме исступления. В экстазе, проще говоря.
Бурные овации.
Всем нам.
– И по ночам безумие мне режет вены, – затягивает хрипло. – И к горлу тянется костлявою рукой.
Тянет набросать стих по мотивам.
Дурной знак.
Оборачиваюсь в поисках дозы спасительного алкоголя, жадно изучаю окрестности. Нетерпеливым щелчком подзываю официанта.
– Шампанского, – отдаю лаконичное распоряжение.
– Конечно, – голос этого парня кажется знакомым.
– А ещё текилу, – прибавляю требовательно. – Не забудьте про соль и лимон.
– Уже, – ставит передо мной стопку.
Какой молодец.
Настоящий профи.
Предугадывает желания.
Откуда я помню его голос? Неужели мы раньше встречались? Почему так врезалось в подсознание?
Отвлекаюсь от созерцания соблазнительных блюд, взгляд рассеянно скользит по фигуре незнакомца, по стандартному наряду. Всё выше и выше, от стройного торса и широких плеч, к лицу.
Смотрю на него и обмираю изнутри.
Тёмные волосы, тёмные глаза. Не похож, совсем не похож. Знакомые черты словно искажены, заострены. И всё же это он. Только он. В природе не существует подобных совпадений.
Безумие режет вены. На хрен. Ржавыми ножами. Сдавливает горло костлявой, когтистой лапищей. Обдаёт льдом, могильным холодом.
Стас.
Змеиное шипение в ушах.
Стас. Стас. Стас.
Я вижу мертвеца.
Выбрался из гроба, вырвался из сырой земли. Покинул кладбище, чтобы отомстить, покарать единственную виновницу его ужасных мучений.
Моя ладонь тянется к горлу. Инстинктивно. Желает сжать крест, а сжимает кадуцей. Золото впивается в нежную кожу. Немного возвращает самообладание.
Бред, хватит выдумывать небылицы.
Здесь нет ничего сверхъестественного. Я просто напилась и схожу с ума. Очередная галлюцинация, естественный исход. Банальное замыкание. Нужно перезагрузить.
Призрак склоняется надо мной, принуждая содрогнуться всем телом. Опрокидываю стопку текилы, тщетно пытаюсь закричать.
– Не беспокойтесь, сейчас уберу, – пользуясь случаем, он приближается вплотную, коротко шепчет на ухо: – Прочти.
Оставляет новую салфетку возле моей тарелки, растворяется в толпе.
Bloody hell (Кровавый ад).
Что это сейчас было? Озираюсь в надежде на ответ, на скупую поддержку со стороны. Напрасно. Внимание окружающих приковано к зажигательному выступлению дяди Коли. На мой безмолвный приступ паники никто не обращает внимания.
Чувствую себя чужой на празднике жизни.
Мама и папа оказывают первую медицинскую помощь избитому тамаде. Дорик жадно пожирает оливье с кабачковой икрой. Крёстная пританцовывает с бокалом в руках. Маша зажимается с фотографом.
Никакого уважения к невесте.
Нервно тереблю салфетку, медлю мгновение, а потом разворачиваю. Надпись мало объясняет происходящее.
«Этаж 3. Через 20 мин.»
Выведено поспешно, ничуть не смахивает на привычный каллиграфический почерк, которым Стас обычно заполнял свои документы.
Засекаю время, методично рву записку на клочки. Научена горьким опытом, лучше не сохранять улик.
В назначенный срок покидаю гостей, поймав подозрительный взор новоиспечённого мужа, сообщаю, что удаляюсь поправить макияж.
Тряхнём стариной, давно мы не ввязывались в опасные переделки. Встреча с ожившим мертвецом – неплохой повод опять нарваться на неприятности.
Слышишь, фон Вейганд?
Я отправляюсь на свидание с бывшим женихом, от одного упоминания о котором у тебя скрипят зубы и чешутся кулаки.
Никто не посмеет встать у меня на пути.
– Бл*ть, – спотыкаюсь.
Ну, разве что этот дебильный стул. И стол. И шкаф. Проклятье. Зачем тут столько мебели. Людей тоже перебор.
Какой придурок пригласил такое безумное количество народа?!
Чёрт, это же я.
А я прелесть и чудо.
Прелестное чудо. Красивая, одухотворённая, интеллигентная. Создана блистать среди представителей высшего света. Прирождённая баронесса.
– Еб*ный в рот, – едва удерживаюсь на ногах. – Сраная лестница.
Почему ступеньки высокие. Почему Земля круглая. Почему я снова набралась до полуобморочного состояния.
Как теперь канкан плясать?
Хоть бы не выблевать.
Признаю, звучит не особо возвышенно. Зато честно, по сути. Без прикрас вписывается в объективную реальность.
Поворачиваю ручку двери, вхожу в пустой банкетный зал. Постепенно трезвею, вглядываюсь в полумрак.
– Привет, – горячее дыхание опаляет шею.
Чересчур горячее дыхание как для призрака.
Значит, не умер.
– Привет, – выдаю сдавленно, резко оборачиваюсь и даю ему пощёчину.
Бью, не жалея силы, чтоб ладонь обожгло огнём. С трудом сохраняю равновесие, отступаю, опираюсь на стену.
– Я могу всё объяснить, – говорит уверенно, делает шаг вперёд, сокращает расстояние, убирает выбившиеся пряди моих волос за ухо.
– Что именно? – спрашиваю с горечью. – То, как подставил меня или то, как развёл бандитов на огромную сумму денег?
– Всё, – слабо улыбается. – Абсолютно всё.
– Чокнулся? – смеюсь. – Ты опоздал на свадьбу. Больше чем на полгода. Пришлось выйти за другого.
– Прости, – бросает тихо.
– Никогда, – заявляю жёстко. – Даже смерть не оправдание для такого предательства. Кстати, что за маскарад? Поменял имидж?
– Пришлось, – хмыкает. – Не нравится?
– Выглядишь отвратительно, – ложь легко срывается с уст.
– Ты должна доверять мне, – проводит пальцами по щеке. – Я на твоей стороне.
Дёргаюсь точно от удара.
– Проваливай, – говорю гневно. – Не смей прикасаться.
– Не буду, – сразу отстраняется. – У нас слишком мало времени, не успею ничего рассказать.
– Не надо, не хочу слушать всякую чушь, – фыркаю. – У нас вообще нет времени. Да и «нас» давно нет.
– Я тебе не враг, – от его интонации пробирает.
Боль и отчаяние под стальной бронёй.
Ублюдок издевается.
Можно подумать, будто он действительно влюблён, продолжает разыгрывать свой дешёвый спектакль.
– Но и не друг, – усмехаюсь. – Однозначно.
– Сейчас за тобой придут, – оглядывается на дверь. – Я слышу, как он поднимается по лестнице.
– Чепуха, – кривлюсь. – Там все пьяные и весёлые, никто не…
– Лора, прошу, – прерывает. – В следующий раз объясню, отвечу на вопросы. Я помогу тебе.
– Давай развернусь, чтобы было удобнее всадить нож в спину? – предлагаю иронично.
– Просто верь мне, – повторяет с нажимом.
– А статье про убийство верить? – интересуюсь яростно. – В газетах ты объявлен погибшим.
– Вынужденная необходимость, – произносит уклончиво.
– Скрываешься? – сладко улыбаюсь. – Наверное, стоит заорать, позвать на помощь и сдать тебя с потрохами. Нормальный ход, правда?
– Как пожелаешь, – не сопротивляется.
Покорно готов принять любую судьбу.
Из моих рук.
– Ты шпион? – стараюсь придумать разумное и логичное оправдание. – Агент КГБ? Работаешь под прикрытием?
Стас молчит, но его глаза не молчат.
Он смотрит так, что слёзы замерзают на моих ресницах. Слова излишни. Безошибочно узнаю этот взгляд. Хоть и вижу впервые. Однако ощущаю кожей. Нутром.
Так я смотрю на фон Вейганда.
Будто на божество. Преклоняя колени, но не сгибаясь. Обожая и поклоняясь. Будто на высшее существо.
Так смотрят все, кто по-настоящему влюблён.
– Я мошенник, – глухо произносит он.
Звук открываемой двери заставляет встрепенуться. Не успеваю никак отреагировать. Замираю, тупо уставившись на проход.
Выходит, Стас не лгал на счёт шагов, реально почуял приближение хищника.
Блин.
Вот дерьмо.
Я должна ему помочь. Только как? Слишком поздно.
– Ой, а говорил, не заглянешь, – бросаюсь вперёд.
К отворённой двери, к практически неизвестному мужику. Обвиваю мощную шею руками, висну всем своим немаленьким весом. Заливисто смеюсь, вхожу в роль, изображаю детскую непосредственность пополам с шизофренией.
Даже самый придирчивый зритель не уловит подвох.
– Я истосковалась по нашему общению! – восклицаю, искрясь от неподдельного счастья.
Развитые мускулы перекатываются под пальцами, как тут не поплыть от радости. Можно лапать накаченную спину в своё удовольствие. Парень слишком хорошо воспитан, не посмеет дать отпор хозяйской любовнице.
Ну, сразу не посмеет.
Опомнится, отделается от шока и поставит на место.
– Господин Александр велел за вами присмотреть, – мягко, но твёрдо отстраняет меня, слегка прищурившись, изучает комнату.
– Поехали домой, забери меня из этого дурдома, – начинаю канючить. – Здесь ужасно шумно.
Однако Мурат не спешит уходить, сканирует пространство от и до.
Охренеть.
Спорим, поседею во цвете лет?
– В чём проблема? – протягиваю капризно. – Погибаю от головной боли. Спину ломит, во всём виновато дурацкое платье. Тяжеленное. Если немедленно не стартуем отсюда, придётся раздеться.
Он не торопится.
Вот зараза.
Очаровательная такая зараза, очень опасная и сексуальная. Прёт напролом. А против лома нет приёма.
Кроме меня.
– Договорились, – смело приступаю к расшнуровыванию корсета.
Вероятно, перспектива увидеть собственность господина Александра в довольно фривольном неглиже сильно смущает Мурата.
Слив засчитан.
Несчастный страшится узреть чужое сокровище в голом виде.
Убегает, сверкая пятками, вовсе не потому что я слишком толстая и страшная, способна привлечь и возбудить только такого отпетого извращенца и психопата как фон Вейганд.
– Поехали, – коротко резюмирует Мурат, подхватывает хозяйское добро на руки, уносит из комнаты, от греха подальше.
Oh, what a day? What a lovely day! (Ох, что за день? Какой чудесный день!)
Я умер, я воскрес. Вальгалла.
Надеюсь, вы уже посмотрели «Безумного Макса» в 3D? И всё-таки Мел Гибсон гораздо более горячий мужик. Особенно в молодости. Забросайте помидорами, облейте ядом. Факт обжалованию не подлежит.
Бросаю прощальный взгляд в полумрак.
Стас успел скрыться, долг перед отечеством выполнен. Вновь встречаться с ним не намерена. Сожалею ли, что тайное осталось тайным? Ни капли.
***
Огни ресторана сменяются огнями ночного города. Мчимся по трассе под новомодный клубный трек.
Мечтательно потягиваюсь, кутаюсь в уютный пиджак своего телохранителя. Странно, никакого запаха, ни единой ноты парфюма. Стерильная чистота повсюду.
Молчание напрягает. Нужно любой ценой разорвать вынужденную паузу. Поднять лёгкую и ненавязчивую тему, задать рядовой, ничего не значащий вопрос. Слегка разрядить обстановку.
– Ты когда-нибудь убивал? – роняю невинно.
Лёд растоплен. Отличное начало дружеской беседы.
– Хм, – раздаётся выразительный ответ.
Мы явно на одинаковой волне, физически ощущаю стремительно растущую близость, духовное единство и соблазнительные перспективы грядущего общения.
– А господин Александр убивал? – копаю глубже. – Как думаешь?
– Мне платят не за то, чтобы я думал, – заявляет ровно.
– Прости, – пожимаю плечами. – Совсем не производишь впечатление тупого качка или безмозглого исполнителя. Выглядишь, будто способен на гораздо большее. Ну, там типа размышлять, анализировать, оценивать обстановку.
– Кто долго размышляет, тот быстро умирает, – криво ухмыляется, не отрывает взгляда от дороги. – Когда нужно стрелять – стреляй, а не болтай.
Тысяча чертей.
Разрази меня гром.
– Тоже фанатеешь по спагетти-вестернам? – мигом оживляюсь. – Любимый режиссер Тарантино? На «Омерзительную восьмёрку» пойдём?
– Я не думаю, – продолжает ровно. – Я реагирую.
– Не меняй тему, – бросаю сердито. – Сперва цитируешь классику, потом пытаешься соскочить. Не выйдет.
Эй, фон Вейганд, накажи меня.
Беззастенчиво пускаю слюни на брутального самца. Всерьёз намерена пуститься во все тяжкие. Кино, вино и домино.
Давай, отшлёпай, отходи кнутом, выбей дурь. Оттрахай так, чтоб ноги не сдвигались. Без жалости.
– Поболтаем? – деловито поправляю корсет. – Если не желаешь обнажать сокровенное, расскажи о работе.
– Ничего интересного, – произносит абсолютно спокойно. – Рутина.
Его рубашка закатана до локтей, открывает отличный вид. Рука перемещается на рычаг переключения скоростей. Поднимает ставки, а после возвращается обратно на руль.
Обалдеть.
Точно завороженная наблюдаю за плавными движениями сытого зверя, никак не могу отвернуться. Взор намертво прикован к пальцам, которые покрыты неизвестными татуировками.
Что в этом мужчине такого?
Почти жалею о своей сладостной несвободе, о безнадёжной повернутости на нежном и ласковом шеф-монтажнике.
– Подробнее? – протягиваю елейно.
– Охраняю важный объект.
Вот ведь льстец.
Мелочь, а приятно.
– И как справляешься? Наверное, ни сучка, ни задоринки? – атакую вопросами. – Хотя взаимодействовать с подобным объектом одно удовольствие.
А не взаимодействовать – другое.
Однако об этом позже.
– Странно, – вдруг поворачивается, припечатывает меня горящим взглядом. – Сегодня объект вышел из-под контроля. Скрылся, будто для тайной встречи с кем-то.
Во рту резко пересыхает, придурковато улыбаюсь.
– Ммм? – выдаю нечленораздельный звук.
– Окно на третьем этаже было распахнуто, я отправил своих людей окружить здание, сам поднялся наверх. Но комната оказалась пуста. Никого не удалось поймать.
Каждая фраза вынуждается покрываться ледяным потом и цепенеть. Теряю счёт ударам собственного сердца. А может оно и вовсе не бьётся.
– Объект рефлексировал в полнейшем одиночестве, – нервно посмеиваюсь.
– Либо так, либо мы преследовали призрак, – хищно скалится и вновь обращает взор на дорогу, выпускает из поля зрения. – Только я уверен, что там находился кто-то ещё. Он бежал, лишь стоило открыть дверь. Неизвестным мне путём. Буквально растворился в воздухе.
– Прямо фантом, – очень стараюсь побороть дрожь. – Разве не следовало его догнать? Почему позволил уйти?
– Моё дело охранять и докладывать, – исчерпывающий ответ.
– Боюсь, господин Александр не обрадуется, – заявляю вкрадчиво. – Ты допустил ошибку.
– Это не ошибка, – поясняет холодно. – Это правильно расставленные приоритеты.
Не бросаться на поиски тени, когда приказано держать под контролем хозяйское имущество.
– Когда велят поймать, тогда и поймаешь? – протягиваю неспешно, прибавляю с долей издёвки: – Забавно. Кажется, противник намного умнее, опытнее и расчётливее. Сумел столь виртуозно ускользнуть, никем не замеченный.
– Верно, – даже бровью не ведёт. – Он профессионал. Значит, понадобится больше времени.
– Признавайся, за какие грехи сослан сюда? – прибегаю к новой тактике. – Слишком уж сообразителен для рядового бойца.
Мурат хранит молчание, ограничивается очередной усмешкой, вновь принуждает меня испытывать противоречивые чувства.
– Не обижайся, но золотые зубы уже давным-давно не в моде, – заключаю скучающим тоном. – Если ты не репер, конечно. Реперам всё разрешено.
– Это не ради моды, – произносит после короткой паузы. – Это на память.
Страшно представить о чём.
Авто останавливается у родного подъезда. В компании горячих парней не заскучаешь, минуты пролетают удивительно быстро.
– Я замолвлю словечко, – обещаю совершенно искренне. – Надеюсь, тебя повысят, и мы будем чаще болтать. Ожидай прибавку к зарплате. Тем счастливчикам, которые со мной общаются, всегда доплачивают за вредность.
– Настоящую преданность нельзя купить, – презрительно хмыкает.
Ура, достижение.
Первый проблеск реальных эмоций.
– Спорное утверждение, – выдаю с явным сомнением. – У каждого есть цена.
– Тех, у кого есть цена, нет смысла покупать, – ловко парирует. – Слишком легко продаются.
Молодец, определённо сработаемся.
– Ты предан господину Александру? – жажду подтвердить очевидное.
– Ему решать, – не намерен заниматься самопиаром.
