Текст книги "Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 82 страниц)
Улыбаюсь.
Отлично.
Толкаю дверь, вхожу внутрь, усаживаюсь в ближайшее свободное кресло и пафосно бросаю:
– Paint it black (Покрасьте в черный).
Надеюсь, это и правда парикмахерская.
Не хотелось бы облажаться.
Попортить момент.
– Are you sure (Вы уверены)? – осторожно интересуется мастер.
Конечно, нет.
Я даже собственный завтрак выбираю с огромным трудом. Чего уже говорить о цвете волос. Особенно после столь долгого срока мелирования. Больше десяти лет. Спорим, быстрее за убийство отсидеть?
– Ну, ладно, уговорили, – тяжело выдыхаю. – Let us go back to natural (Давайте вернемся к натуральному).
Мастер согласно кивает.
Пара часов и… я понятия не имею, кого вижу перед собой.
– You look so young and fresh (Выглядите так молодо и свежо), – радостно заявляет мой новоиспеченный стилист.
– Хм, – кривлюсь я, разглядывая себя со всех доступных ракурсов.
Молодо и свежо.
Ну, спасибо.
Особенно приятно услышать такую похвалу в двадцать с хвостиком лет. Выходит, прежде я смотрелась аки бабуля. Еще и сомнительной свежести.
Супер.
Благодарю.
Делаю пару селфи. Скидываю маме.
Смотри, фон Вейганд. Я общаюсь с родителями. И даже не спрашиваю твоего разрешения. Подвергаю их опасности. Приманиваю чокнутого лорда Мортона.
Я умница. Нет. Я просто чертов гений.
Троекратное ура.
Требую оваций.
«Что с тобой?» – моментально реагирует мама.
«Меняю стиль» – набиваю четкий ответ.
«Это парик?» – даже сквозь километры в ее смс звучит отчаянная надежда.
«Это я» – сжигаю мосты.
Молчание.
Затягивается.
Как петля вокруг шеи.
«Тебе не нравится?» – отправляю вдогонку.
«Плохо?»
«Что не так?»
«Ааааа».
«Скажи».
Мама действует весьма дипломатично:
«Это навсегда?»
Вот не надо удивляться, что меня привлекают садисты.
Никакой поддержки от семьи.
Никакого понимания.
Никакой чуткости.
Рубят на корню все попытки самовыражения.
«В смысле я навсегда останусь такой же красивой и сексуальной, как и сейчас в свои лучшие годы?» – уточняю вкрадчиво.
«Зачем ты выкрасила волосы в черный?!»
Вздрагиваю.
Вот не надо кричать.
Отключаю мобильный телефон и протягиваю охране.
– Destroy it (Уничтожьте), – отдаю короткий приказ.
Надо соблюдать технику безопасности. Так нас никогда не вычислят.
И вообще. Нечего критиковать мою прическу. Я просто хочу быть собой. Без каких-либо красителей. Единственной и неповторимой.
Трепещите, смертные. Звезда грядет.
***
В моем кармане есть пачка сигарет. Ментоловых. Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день. Все просто отлично. Честно.
Я прикидываю, где в этом здании можно легально перекурить. Должна быть отдельная комната. Или рискнуть?
Я обожаю ходить по лезвию ножа. Небезопасно извлекаю флешки, слушаю Мэрилина Мэнсона, пью Coca-Cola Zero. Я гребаный рецидивист. Почему бы не закурить прямо посреди коридора?
Возможно, сработает противопожарная система. Отовсюду польется вода. Тем лучше, давно мечтала охладиться.
Я та еще оторва.
Верно?
Наверное.
Я продвигаюсь вперед. Мимо кабинетов. Мимо людей. В главный зал. На экономический форум. На важное собрание, где собираются самые крутые шишки. Я иду, особо не глядя по сторонам. Будто наощупь. Шаг за шагом. Дальше. По отработанной схеме.
Я должна выступить, представить нашу компанию. Текст прописан, приготовлен заранее, вычитан, вызубрен. Папка крепко зажата в скрюченных пальцах.
Но перекур не помешает.
Острая потребность.
Вдохнуть и выдохнуть.
Ментол.
По венам.
Раз иначе травиться не получается, остается только такой вариант.
И вдруг.
Кровь бьет в лицо. Как картечь. Сердце дает перебой. Кислород не течет. Дыхание сбито. В момент. Стынут жилы мои. Изморозь внутри точно кандалы.
Колени подгибаются.
Слабеют.
Я слабею.
Немею.
Цепенею.
Мое тело отзывается быстрее чем мозг.
Такое чувство.
Будто раскаленная пуля прошивает висок.
Насквозь.
Я замираю.
Замерзаю.
Я вижу фон Вейганда.
Здесь.
Так близко.
Рядом.
На расстоянии выстрела.
На расстоянии вытянутой руки.
Пара шагов.
Еще пара.
Если бы я могла их пройти.
Преодолеть.
Покорить.
Проползти.
Вынести.
Темный костюм сидит на нем идеально, подчеркивает мускулистую фигуру хищника и осанку прирожденного правителя. Гладко выбритый череп. Коротко подстриженная борода как у испанского пирата. Кривая ухмылка. Горящие глаза.
Такой родной.
И такой чужой.
Я узнаю его.
Каждую черту.
И не узнаю.
Одновременно.
Столько людей вокруг него.
Столько женщин.
Глазам больно.
Я сжимаю папку крепче. Пальцы нервно трепещут. Закусываю щеку изнутри. Во рту солоно. Аж до тошноты.
Я глотаю.
Покорно.
Что еще остается?
Толпа чуть расходится, но легче не становится. Высокая и стройная дама льнет к моему романтичному шефу-монтажнику. А он вроде не против. Тяжелая ладонь опускается на узкую спину. Опасно низко, в районе поясницы.
Забавно.
Как я дышу.
Когда обломки ребер разрывают легкие.
Дама оборачивается кого-то поприветствовать. Даже по ее профилю понятно, что она красавица. Классические черты. Мягкие, правильные. Улыбка голливудской актрисы. Прямо сейчас отправляй в рекламу. Снимай с первого кадра.
Сумка Hermes. Мне такую страшно брать в руки. Туфли Louboutin. Я в них сумею только убиться. Юбка-карандаш сидит на ней как влитая. И жакет выглядит идеально. И вообще эта стерва – самая настоящая фотомодель. Сошла с подиума. Или с экрана ТВ.
А еще она блондинка.
Натуральная.
Ладно.
К черту детали.
Мой романтичный шеф-монтажник.
Больше не мой.
И никогда.
Не.
Был.
Им.
Никогда не был моим.
Хруст позвонков.
Нутро сковывает льдом.
Господи.
То, как смотрит она.
На него.
То, как смотрит он.
На нее.
Будто вокруг.
Никого.
Нет.
Я отстраняю охранника. Жестко. Вырываю руку из его руки. Бросаюсь назад. Прочь отсюда. Куда угодно. Подальше.
Я толкаю первую попавшуюся дверь.
Пусто.
Бросаю папку на стол. Шарю по карманам. Сигареты. Зажигалка. Мысли растекаются, разбегаются.
Я льну губами к фильтру.
Жадно.
Я гребаный наркоман.
Я ничтожество.
Я безнадежна.
Пусть сработает сигнал о пожаре.
Пусть польется вода.
Наплевать.
Валленберг прав. Как всегда. Стоит лишь фон Вейганду возникнуть на горизонте, я падаю ниц, ползаю у него в ногах. Дрожащая. Жалкая.
Я его животное.
Без всякой дрессировки.
Лорд Мортон ломал Диану долго и методично. Перекраивал психику, проводил жуткие эксперименты. Издевался, истязал, проводил по кругам ада.
А я сама себя сломала.
Предала.
Дура.
Просто идиотка.
И как я собираюсь выступать сегодня?
Сколько надо выкурить.
Выпить.
Стоп.
Я реально собираюсь выступать?
При нем?
Да.
Иначе нельзя.
Второго шанса не будет.
Интересно, сколько раз он трахал эту свою дамочку? Наматывал ее блондинистые волосы на кулак, тянул вниз, вынуждая встать на колени и…
Меня затапливает ярость.
Хорошая такая ярость.
Чистая.
Дикая.
Неистовая.
А она царапала его спину ногтями? Стонала. Извивалась. Вопила, срывала голос. Умоляла не останавливаться.
Я могу представить эти сцены очень ярко.
Красочно.
До мелочей.
Мельчайших.
Спонсор – мое живое воображение.
Я тушу сигарету о стол. Отбрасываю окурок подальше. Аромат ментола витает повсюду, наполняет воздух.
Я устала.
Быть слабой.
Устала.
Уступать.
Отступать назад.
Сдаваться.
Пробивать дно.
Я устала.
Бояться.
Я вызубрила долбаную речь. Да так, что слова от зубов отскакивают. Я проштудировала тонну материала на случай дополнительных вопросов.
Я должна выйти и надрать всем задницу.
Ну, или хотя бы не облажаться.
Ну, не сильно облажаться.
Будь я проклята.
Если сдамся.
Я держу удар.
Поворачиваюсь, чтобы выйти, и сталкиваюсь лицом к лицу с зеркалом.
Что за…
Я.
Невзрачная девочка в джинсах и футболке. В кроссовках. Потемневшие волосы собраны в пучок на макушке. Хаотично. Небрежно.
Пожалуй, я произвожу впечатление чокнутой.
Но подаю надежды.
Во всяком случае – хочется верить.
Смотрю на часы. Время есть. Звоню охране, отдаю распоряжения. Меряю комнату шагами в ожидании исполнения. Перечитываю текст выступления.
Десять минут.
Пятнадцать.
Опять критически оцениваю собственное отражение. Ни одна приличная женщина не появится перед бывшим в таком ужасном виде. А неприличная – тем более.
Двадцать минут.
Двадцать пять.
Ничего.
Без меня не начнут.
Охранник врывается в комнату. Оставляет требуемые вещи. Убирается восвояси.
Тридцать минут.
Я на высоте.
Точнее – на высоченных каблуках.
И первый же шаг пробирает до слез.
Так трогательно.
Эти черные туфли созданы убивать.
Кажется, мне придется избавиться от нескольких пальцев. Если прислушаться, можно услышать, как молят о пощаде мои ноги.
Что с того?
Пофиг.
Стальные шпильки с шипами выглядят эффектно. Высота крышесносная. А когда ступни онемеют, я перестану ощущать боль.
Все идет по плану.
По моему еб*нутому плану.
Кроваво-красное платье обтягивает тело как перчатка. Четко по контурам. Ажурное, кружевное. Скромное декольте. Длина чуть выше колена.
Я нашла свой неповторимый авторский стиль.
Поздравьте.
Не зажимайте аплодисменты.
Я шлюха-девственница.
Набрасываю черный пиджак. Захватываю папку.
Покидаю укрытие, отправляюсь на сцену, придерживаюсь намеченного курса. Не смотрю по сторонам, не оборачиваюсь. Строго вперед.
И плевать на сбившийся пульс.
Плевать на все вокруг.
Я гребаный робот.
Я машина.
Автомат.
Мне не больно.
Только не сегодня.
Не здесь.
Не сейчас.
Я из железа.
Я не чувствую ничего.
Мне нельзя.
Дожидаюсь своей очереди, выхожу в центр, выдаю заготовленный текст четко и с выражением. Отвечаю на вопросы. Даже умудряюсь пошутить.
Я не смотрю туда, где восседает фон Вейганд.
Я исключаю эту функцию из доступных опций.
Я удаляю этот пункт из своей программы.
Палач не выдает ни единой реплики.
К счастью.
Я улыбаюсь. Неестественно. Широко. Улыбка Джокера и то приятнее во сто крат. Надеюсь, никто не заметит слез, которые стоят в моих глазах.
Гребаные туфли.
Спасибо.
Я забываю обо всех проблемах.
Только бы снять этот п*здец.
Возвращаюсь туда, где переодевалась. Сбрасываю пиджак на пол. Тянусь к джинсам. Выхватываю пачку сигарет, зажигалку. Закуриваю.
Пожарная система не спешит срабатывать.
Полный штиль.
Вот и чудненько.
Пытаюсь снять обувь. И тут же сгибаюсь пополам. Ибо ступни моментально сводит тягучая судорога. Взвываю. Кусаю губы до крови.
Похоже, придется срезать эти туфли хирургическим путем.
Щелчок.
Не в голове.
Щелчок замка.
Я застываю как есть. В интересной позе. Склонившись. Раком. Сигарета зажата в зубах. Дым устремляется ввысь. Ментол будоражит.
Я смотрю как открывается и закрывается дверь.
Тупо.
Не мигая.
Я заворожена.
Эти высокие черные сапоги.
Я бы хотела ошибиться.
Я бы…
– Какое экзотическое приветствие, – насмешливо заключает фон Вейганд. – Или ты и правда так сильно по мне скучала?
Резко выпрямляюсь.
Теряю равновесие.
Падаю.
В кресло.
Забрасываю ногу на ногу. Отдергиваю платье. Ниже. Еще. По чистой случайности углубляю декольте.
– А теперь даже интереснее, – выразительно выгибает бровь.
Отдергиваю ладони от бедер. Цепляюсь за подлокотники, будто ищу дополнительную опору. Облизываю губы.
Мой Бог.
Мой Дьявол.
Мой…
Александр фон Вейганд.
Из плоти и крови.
Настоящий.
Живой.
От хриплого голоса ток пробегает по телу.
Разряд за разрядом.
Неужели это происходит на самом деле?
– Знаешь, у меня есть приветствие получше, – говорю медленно. – Где твоя роскошная блондинка? Потерял по дороге?
– Оттрахал ее, – отвечает ровно. – В твоих мыслях.
– Ха, – посмеиваюсь. – Думаешь, меня это волнует?
Усмехается.
Не думает.
Знает.
– Твоя речь произвела на людей сильное впечатление, – произносит фон Вейганд.
И приближается.
Неспешно.
Угрожающе.
Окутывает мороком.
Показывает, кто хозяин.
– Бл*дский наряд – это удачный ход. Никто тебя не слушал. Скорее уж представляли в какой бы позе отодрали, – продолжает издевательски.
Я затягиваюсь.
Глубоко.
Глубже.
Не дотрагиваюсь до сигареты дрожащими пальцами.
Не выпускаю фильтр из плотно сомкнутых губ.
– Хотя нет. Это не ход, – полные губы кривятся в ухмылке. – Это попытка привлечь мое внимание.
Я выдыхаю дым.
Рвано.
Судорожно.
– Хочешь на член? – хмыкает. – Попроси.
Вдох. Выдох.
Ментол заполняет пространство вокруг.
Вдох. Выдох.
Дым безжалостно жжет легкие.
Вдох. Выдох.
Ты.
Мой.
Гребаный.
Никотин.
– Открой рот, – выдает холодно. – Я подумаю, что туда спустить.
Фильтр накаляется.
До предела. И дальше. Сильнее.
Обжигает губы адовым пламенем.
Едкий дым душит.
Вынуждает содрогнуться.
Встрепенуться.
Я тушу сигарету пальцами.
Голыми. Беззащитными. Дрожащими.
Я.
Голая. Беззащитная. Дрожащая.
Перед ним.
Всегда.
Ниц.
На коленях.
Но может есть шанс?
– А ведь удалось, – замечаю тихо.
Улыбаюсь.
Сквозь слезы.
Сквозь боль.
– Ты помчался за мной, – нервно смеюсь. – Бросился как бык за красной тряпкой.
Тянусь за сигаретами.
Черт.
Последняя.
Щелкаю зажигалкой.
Затягиваюсь с наслаждением.
– Лучшие шлюхи в совете директоров 'Welt Lab', – спокойно произносит фон Вейганд. – И судя по моей блондинке, это чистая правда.
Удар грома и то милосерднее.
Вздрагиваю всем телом.
Стоп.
Совпадение?
Вряд ли.
Слишком уж смахивает на заголовок моей газеты.
Черт.
Да это же и есть моя газета.
Schock.
– Что? – спрашиваю враз охрипшим голосом. – Ты читал? Твоя… твоя блондинка? Она работает на 'Welt Lab'? Но там же в совете директоров только мужчины. Их постоянно обвиняют в гендерной предвзятости.
Фон Вейганд не торопится прояснить ситуацию.
Продолжает добивать.
– Сегодня твое выступление прошло хорошо, однако далеко не так, как выступление перед сотрудниками 'Berg International', – делает паузу и мягко спрашивает: – Надеюсь, дед сказал тебе, что никто не собирался увольняться?
Сигарета выпадает из моего широко распахнутого рта.
Фон Вейганд подхватывает ее.
Налету.
Ловко.
Тушит и кладет в карман своего пиджака.
– Я бы посмотрел на того, кто рискнет предать Валленберга, – широко ухмыляется. – Даже после его официального ухода из компании.
– Но как же… – мотаю головой. – Что? Серьезно?!
– Он вдохновил тебя на речь, – заявляет невозмутимо. – Будь благодарна. Ты поразила своих подчиненных.
– А клиенты? – осекаюсь.
Глупый вопрос.
Все очевидно.
Куча липовых бумаг. И розыгрыш готов. Ввести в заблуждение – не проблема. Можно было и больше напечатать. Кто бы стал сверять информацию.
Я же ничего не соображаю. Не смыслю. Полный ноль во всех смыслах.
Я повелась. Поверила на слово. Я решила, будто барон настолько обезумел, что доверил обычной девчонке целую компанию. Родное детище. Миллиарды.
Я абсолютная дура. Круглая идиотка.
Вот почему так гладко.
И гадко.
Чудес не бывает.
Только жестокая сказка.
История одного манипулятора.
– Затея с газетой сыграла ему на руку, – говорит фон Вейганд. – Ты помогла заключить новые контракты.
– Ну, хоть где-то я пригодилась, – выдыхаю сдавленно.
– Он уже обещал, что я приползу к тебе на коленях?
Вот черт.
Открываю и закрываю рот.
Мой желудок делает кувырок.
Я стараюсь ничем себя не выдать.
Разумеется, тщетно.
– Буду исполнять все твои прихоти, – чеканит холодно. – Буду о ласке молить и лизать твои руки. Буду рвать твоих врагов на куски. Загрызу любого. Буду твоим псом покорным.
Нет.
Никогда.
Ничего подобного.
Ныряю под лед.
Застываю.
Мне не выиграть.
Мне не выжить.
Мне не…
– Валяй, – бросает с издевкой. – Я у твоих ног.
Ухмыляется. Опускается на колени. Взирает исподлобья, пронизывает тяжелым взглядом насквозь, испепеляет.
Резко. Четко. Как по нотам.
Он у моих ног.
А я пыль.
У его.
– Что же ты не рада? – хмыкает.
Подается вперед, проводит пальцами по стальным каблукам. Не дотрагивается до кожи, изучает исключительно железо. Не касается меня, исследует лишь мои туфли.
А у меня сводит скулы.
Да и челюсти ноют.
От тупого бесконтрольного желания.
От безумной безотчетной жажды.
Гореть.
Сорваться с места.
Броситься в бездну.
Я так хочу коснуться его.
Я так хочу, чтобы он…
Разорвал. Платье. Разодрал. Чулки. Растерзал. Нижнее белье. Сорвал гребаную обувь. И покровы мнимой добродетели. Завалил. На спину. На живот. Да как угодно. На пол. Или куда-то еще. Прижал. Покрепче. Подмял. Под себя. Подогнал. И вогнал. В темноту.
Исповедуй меня.
По всем грехам.
Накажи.
Жестко и жестоко.
Как я заслужила.
Или даже хуже.
Возьми.
Все мои показания.
Без жалости.
Боже.
Я больна.
Безнадежно.
– Приказывай, моя госпожа, – заявляет фон Вейганд.
– Хватит, – шепчу я.
– Давай, – требует ледяным тоном.
Сглатываю.
Шумно втягиваю воздух.
– Как долго ты ее трахаешь? – спрашиваю чуть слышно.
– Кого? – криво усмехается.
– Их так много? – роняю раздраженно.
Врезать бы ему. Посильнее. За эту комедию. За все издевательства. Наступить бы на ногу. Побольнее. Всадить бы стальную шпильку до упора. В бедро. Хотя бы по касательной. А может затолкнуть каблук прямо в рот. Пусть подавится.
Эта мысль не дает мне покоя.
Я абсолютно сумасшедшая.
Здесь.
Сегодня.
– Ты же спал с ней, – продолжаю сдавленно. – Это очевидно. И я хочу понять, сколько все это продолжается.
– А чего еще ты хочешь? – интересуется обманчиво мягко, в хриплом голосе ощущается угроза: – Рассказывай.
Хочу ударить. Врезаться. Вонзиться. Телом в тело. И в память. Хочу обнять. До боли. До судорог. До лихорадочной дрожи. Хочу опять хоть что-нибудь почувствовать. Хочу понять, какого черта вообще происходит. Хочу поцеловать. Забыться. Впиться. Губами в губы. И обвиться вокруг горла. Намертво. Напиться. Ядом. Тобой. До горячки. Хочу разряд на миллиард вольт. Прямо под ребра. Хочу быть твоей королевой. И рабой.
Хочу.
Хочу. Хочу. Хочу.
Но ничего из этого я не озвучу.
Просто молчу.
– Упрямая, – мрачно бросает фон Вейганд.
Отстраняется, поднимается, резко разворачивает кресло.
Вскрикиваю от неожиданности. Отнимаю руки от подлокотников, невольно прижимаю к груди. Зверь за моей спиной. Тяжелое дыхание обдает затылок ударной волной. Рычание над ухом вынуждает содрогнуться.
– Я могу трахать кого угодно, – заявляет отрывисто. – Вопрос в другом.
– В чем? – почти не дышу.
– Кого я сожру.
Его губы так близко.
Как затвор.
У самого виска.
– Беги, – произносит вкрадчиво. – Пока ты бежишь, ты живешь.
Его руки опускаются на подлокотники. По обе стороны от меня. Пальцы смыкаются там, где недавно покоились мои ладони.
– Но от себя не убежишь, – отвечаю практически беззвучно.
Дотронуться бы до него. Нарушить границы. Познать бы запретное. И будь что будет. Я готова к любым наказаниям.
– Нет, – чеканит фон Вейганд.
Будто предугадав мое движение.
Его пальцы сжимают деревянную поверхность столь крепко, что костяшки белеют. И слышится треск. Чудится.
Боже. Он ведь не мог разломать кресло?
Мне кажется.
Просто кажется.
– Ты меня ненавидишь? – спрашиваю прямо. – Презираешь? Считаешь ниже себя? Глупой? Недостойной? Грязной?
– Я тебя отпускаю, – сухо и скупо, без чувств.
Эта фраза режет больнее кинжала.
А чего я ждала?
Каждый мой шаг известен наперед. Каждый выдох и каждый вдох. Каждый ход. Все мысли и чувства. Все, все абсолютно.
Удивить нечем. Нечем и крыть.
Я ничего не умею.
Не могу.
Хотя…
Поднимаюсь, стараюсь держать спину прямо, подавляю желание обернуться. Закусив губу до крови, движусь вперед, плюю на жгучую боль в ногах.
Впрочем, спасибо чертовым туфлям. Отрезвляют.
Я замираю у выхода, намеренно долго поворачиваю ручку. Я все еще на что-то надеюсь. Только тщетно.
Фон Вейганд не бросается следом. Не останавливает. Не задерживает. Даже не дарит на прощание издевательскую реплику. Не смеется, не хмыкает.
Тут убийственно тихо.
Я ухожу.
Не оглядываюсь.
Что еще остается?
Послали – иди. Другие варианты давно закончились. Нет смысла унижаться, растекаться ковром у его ног. Не оценит, не одобрит, не поймет. Окатит презрением.
Хватит с меня на сегодня.
Он и так все понял. Что я на грани, что меня трясет и шатает, что я нарядилась как последняя шлюха на важное выступление. Ради него.
Интересно, а ради себя я способна на подвиги?
Подобрать бы уже сопли. Подвязать с рыданиями. Действовать бы с умом. Хотя бы играть, притворяться. Хотя бы имитировать.
Проклятье.
Папка.
Я забыла документы.
Возвращаюсь назад, пытаюсь не анализировать насколько тупо и по-идиотски это выглядит, отметаю доводы разума.
Взгляну на него еще раз.
Просто взгляну.
Раз.
И все.
Даже говорить ничего не стану. Молча заберу документы. Скроюсь без промедления. Пусть думает что угодно. Пусть насмехается.
Я изобрету оправдание. Найду аргументы. Обосную любое решение.
Ради дозы.
Но это моя последняя сигарета.
Честное слово.
Серьезно.
Я толкаю дверь и замираю на пороге.
Bloody hell (Кровавый ад).
Или только милая прелюдия?
Фон Вейганд неподвижен. Никак не реагирует. Держит папку в руке, не глядя, протягивает мне. Он знает, что я вернусь. Он даже не сомневается. Восседает на границе света и тьмы, застывает точно высечен из камня. Ничего не говорит, но обдает льдом с ног до головы.
Я вздрагиваю, перевожу взгляд.
Обломки дерева у подножия кресла. Подлокотники уничтожены навечно. Человеческую жизнь разрушить еще легче.
Однажды он проломит мне череп. Или переломает ноги.
А я и тогда не очнусь.
Подхожу ближе, вплотную, забираю документы. Отчаянно надеюсь убраться отсюда как можно быстрее. Ни рискую дотронуться до его пальцев.
Но вдруг сердце дает перебой.
– Это моя сигарета? – роняю глухо.
Между твоих губ.
Чуть обуглена.
Не горит.
– Моя? – повторяю пораженно.
Фон Вейганд молча щелкает зажигалкой и затягивается той самой сигаретой, которую недавно отнял.
Его губы касаются моих.
В каком-то смысле.
И он явно намерен выкурить меня.
Жадно.
Желанно.
Дотла.
Безумно интимно.
Нет.
Просто – безумно.
Я отступаю назад, спешу скрыться за плотно закрытой дверью, сжимаю папку крепче, прижимаю к груди. Я больше не чувствую боли. Жуткие туфли кажутся невесомыми.
Боже.
Что дальше?
Наша игра продолжается.
До последней капли крови.
Глава 22.3
Знание – сила. Однако не в моем случае. Чем больше информации получаю о противнике, тем яснее осознаю свою собственную ущербность.
Что должен сделать человек, потеряв наследные миллиарды? Разрыдаться, погрузиться в рефлексию, обрушить гнев на мир вокруг. Так обязан поступить каждый уважающий себя наследник неприлично огромного состояния.
Но не Александр фон Вейганд.
Впрочем, он не человек.
Это мы выяснили.
Бог.
Дьявол.
Шеф-монтажник.
Можно выбрать любое определение. По вкусу. По настроению. В произвольном порядке. Да как понравится.
Итак, наш мальчик развелся.
Ладно, без шуток.
Мой мальчик развелся.
Что вы так на меня смотрите? Не нравится юмор? Рост? Вес? Не устраивает уровень интеллектуального развития?
Жаль.
Жаль, но вам придется дочитать эту историю до конца. До последней строчки. Точки. И я от вас не отстану. Не на ту напали.
А вообще.
Перед смертью не нашутишься.
Я изучаю данные о фон Вейганде. И погибаю. Подыхаю. Медленно поджариваюсь на адском огне, предвкушаю грядущую расправу. Ничего хорошего не светит. Это факт. Доказательства излишни.
Мой палач официально расторгает отношения со своей супругой и активно занимается бизнесом, открывает новые предприятия, развивает разные проекты. Миллиардов нет. Зато есть миллионы. Грандиозные перспективы. Блестящее будущее. Короче, никаких рыданий. Он двигается вперед, четко и методично достигает всего, чего жаждет, развивается, не останавливается на достигнутом. И уж точно не рефлексирует.
Я обречена. Мягко говоря. Я просматриваю отчеты и понимаю, что скоро станет горячо. Год. Месяц. А может и недели хватит. Я едва ли сумею предвидеть первый удар. Стоп. Вдруг он уже начал? Просто тихо и незаметно, расставил силки, выжидает удобного момента. Еще немного и прихлопнет.
Отлично.
Фон Вейганду не придется напрягаться.
Моя паранойя сожрет меня гораздо раньше. Нервно листаю страницы, больше не вчитываюсь, бездумно изучаю текст. Вздыхаю, кусаю губы.
И тут земля уходит из-под ног.
Эта фирма. Переработка отходов. Защита окружающей среды. Эта компания. До боли знакомое название. Таких совпадений не бывает. Такого просто не может быть. Еще и открыта в Америке.
Ох, я не верю.
Нет, нет, нет.
Открываю лэптоп, загружаю свою старую рабочую почту, проверяю письма. Отвожу взгляд от экрана, изучаю документ. Один в один.
Но как?! Зачем?
Для верности гуглю, лихорадочно сверяю информацию, изучаю сайт компании. Сомнения тают. Как и мое самообладание.
– Ты уверена, что все правильно помнишь? – шепчет внутренний голос.
– Да, – киваю. – Я обычно запоминаю фирмы, которые дарят мне миллион. Ну и письмо на месте. Вот тебе и победа в пари.
Никакой связи с ‘Berg International’. Правда. Потому что компания принадлежит не барону Валленбергу, а фон Вейганду. Не было никакого деда-миллионера, по уши втрескавшегося в украинку. Или был?
Ладно. Не суть. Единственная победа. И та не моя. Даже миллион не мой. Мне его подбросили. Список достижений устремляется к нулю.
Невероятно, бл*ть.
Отправил подачку. В последний момент. Спас мою задницу. Во всех смыслах. Заставил выиграть.
Вот же м*дак.
А я считала удача любит меня.
Хрен там.
Стук в дверь заставляет подпрыгнуть в кресле.
На часах полночь.
Хмурюсь. Кому я понадобилась в столь позднее время? Это крутой отель. Перед моим номером всегда выставлена охрана. Случайных посетителей сюда не допустят.
Открываю дверь и обмираю изнутри.
– You’ve ordered room service (Вы заказывали обслуживание в номер), – заявляет женщина в костюме горничной.
– Right (Верно), – соглашаюсь почти без заминки. – Please (Пожалуйста).
Отхожу в сторону, позволяю ей протолкнуть тележку с едой вперед и пройти дальше в комнату, встречаюсь взором с охранником.
– What (Что)? – интересуюсь нарочито раздраженно. – I’ve worked a lot. I deserve early breakfast (Я много работала. Я заслуживаю ранний завтрак).
Захлопываю дверь, запираю на замок.
– Both of us know I haven’t ordered anything (Мы обе знаем, я ничего не заказывала), – говорю медленно.
– But you’ve let me in (Но ты впустила меня), – парирует с широкой усмешкой.
– I already regret (Я уже жалею).
Только поздно.
Каюсь. Грешна. Не устояла перед искушением. Трудно отказать бывшей жене своего бывшего. Особенно если она облачена в такой впечатляющий наряд.
Любопытство сгубило кошку.
И меня.
Больше тысячи раз.
– I have something for you (У меня есть кое-что для тебя).
Сильвия отодвигает блюдо с едой в сторону, поднимает скатерть, извлекает оттуда увесистую папку.
А могла бы извлечь базуку. Или автомат Калашникова. Куда только смотрят люди Валленберга? Или барон уже в курсе? Очередная проверка? Ловушка? Капкан?
Ха. Меня не провести. Если вы их не видите, это не значит, что они за вами не следят. Коварные рептилоиды. Проваливайте из сумрака.
– Are you all right (Ты в порядке)? – уточняет Сильвия.
Интересно, что именно ее смущает. Дергающийся глаз. Перекошенный рот. Пижама с единорогами. Казалось бы ничего подозрительного.
– I am f*cking far from being all right (Я оху*ть как далека от того, чтобы быть в порядке), – решаю признать очевидное.
– There is a way out (Существует выход), – заверяет она. – Trust me (Поверь мне).
Суровая статистика гласит, что после подобного заявления вас обязательно попытаются нае… хм, нагнуть. Причем жестко и беспринципно. Готовьтесь.
– This is your only chance so take it (Это твой единственный шанс, поэтому бери его), – подает папку.
– It looks too complicated (Выглядит слишком сложно), – принимаю документы из ее рук и тут же откладываю на ближайший стол.
– Just fill in your data, sign and then you’re free (Просто заполни свои данные, подпиши и потом ты свободна).
Звучит соблазнительно.
Как и любая ложь.
– Where’s the catch (В чем подвох)? – спрашиваю без обиняков.
– Nowhere (Нигде), – заявляет с обезоруживающей искренностью. – Fair deal (Честная сделка).
– I can’t believe (Не могу поверить).
– You sell everything to the right person. All the property. And I get the finder’s fee (Ты продаешь все правильному человеку. Всю собственность. А я получаю процент за наводку).
– Do I look that stupid (Я выгляжу такой тупой)?
Пожалуй, да.
Но это не повод.
– I have no reason to lie (У меня нет причины лгать), – говорит Сильвия. – He is ready to pay now (Он готов заплатить сейчас).
– He (Он), – повторяю в тон ей. – Who is he (Кто он)?
– It doesn’t matter (Не имеет значения), – моментально идет на попятную, сразу понимает, ненароком сболтнула лишнего.
Кристофер Дитц. Лорд Мортон. И правда – какая разница? Каждый будет рад заключить со мной сделку. Посмертно.
– Next time you’ll give me the signed documents and I’ll give you the cash (В следующий раз ты дашь мне подписанные документы, а я дам тебе наличные), – продолжает поспешно.
– Well (Ладно), – протягиваю я. – How much will I get for this (Сколько я получу за это)?
– One milliard (Миллиард).
– In cash (Наличными)? – недоверчиво кривлюсь. – Are you serious (Ты серьезно)?
– There is a way (Есть способ).
Поверю на слово.
Устала сомневаться.
– Great offer (Великолепное предложение), – криво улыбаюсь. – But I have to refuse (Но я вынуждена отказаться).
– You love him (Любишь его), – качает головой. – You still hope for the best. (До сих пор надеешься на лучшее).
– That’s none of your business (Не твое дело), – отрезаю холодно.
– He’ll destroy you (Он разрушит тебя).
Да ладно?!
Я бы уже накопила миллиард. Если бы брала по доллару всякий раз, услышав подобную фразу. От других. От себя. От гребаного мира.
– And what (И что)?
– You know nothing about him (Ты ничего о нем не знаешь).
Гений, миллиардер, плейбой, филантроп.
Ой, это из другого фильма.
Психопат, садист, извращенец, убийца.
Мой идеал мужчины.
Почему про таких никто не снимает супергеройские франшизы?
– I know enough (Мне известно достаточно), – отвечаю устало, указываю на выход. – It’s time for you to leave (Тебе пора уйти).
– Alex is not able to give anything but pain (Алекс не способен дать ничего кроме боли), – бросает с горечью.
– We’re not going to discuss him (Мы не станем его обсуждать), – говорю холодно.
– I can tell you a lot (Я многое могу рассказать), – усмехается.
– I am not interested (Мне неинтересно), – отмахиваюсь.
– His wild way of love. His games on the edge of life and death. His highest pleasure is the moment of your purest agony (Его дикая любовь. Его игры на грани жизни и смерти. Его высшее наслаждение это момент твоей чистейшей агонии).
И тут я взрываюсь.
– Shut up (Заткнись), – цежу сквозь зубы. – Get the f*ck out of here (Проваливай отсюда на хрен).
– I used to be just as you are now (Я была такой же как ты сейчас), – не сдается.
Тварь.
Гадина.
– Please (Пожалуйста), – выдаю с нажимом. – Leave (Уходи).
Она лишь подходит ближе.
Господи, дай мне сил.
Не убить.
Ее взгляд затуманен.
Будто она и правда во власти воспоминаний.
– I confess nobody f*cked me the way he did. I doubt I could ever experience that with another man. I still feel his hands on my throat and his teeth in my flesh. I still feel him deep inside me. He made me cum even when he took me from behind. He made me scream and get lost between pleasure and pain (Признаюсь, никто не трахал меня так, как он. Сомневаюсь, что я когда-нибудь испытаю это с другим мужчиной. Я все еще ощущаю его руки на моем горле и его зубы в моей плоти. Он заставлял меня кончать, даже когда брал сзади. Он заставлял меня кричать и теряться между удовольствием и болью).
