355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Завадский » День Победы. Гексалогия (СИ) » Текст книги (страница 97)
День Победы. Гексалогия (СИ)
  • Текст добавлен: 10 апреля 2017, 15:30

Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"


Автор книги: Андрей Завадский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 176 страниц)

Партизан, конвоировавший журналистов, попытался задержать Гарри, но тот уже бежал к канаве. Пулеметчика, пытавшегося ценой своей жизни задержать террористов, прикрывая бегство англичан, уже вытащили на дорогу. Хопкинс, склонившись над полицейским, с удивлением понял, что тот еще жив. Он хрипло дышал, уставившись в небо полным муки взглядом, заходясь в приступах жесткого кашля и выплевывая сгустки крови. Пули, выпущенные в упор, не пробили тяжелый бронежилет, но их энергия оказалась такова, что внутренности превратились в кровавую отбивную, а кости перемололо в муку.

– Эй, кто-нибудь, этому человеку нужна помощь! – Гарри Хопкинс схватил за воротник бежавшего за ним партизана: – У вас есть доктор? Помогите этому парню!

– Доктор ему не поможет, – вместо своего бойца ответил подошедший командир. – Он уже мертв. Ему осталось несколько минут. Да его даже трогать нельзя!

– Вы будете стоять и смотреть, как этот парень умирает?! Черт, он ведь тоже русский! Что у вас за война такая?!

– Если ты так хочешь, журналист, я помогу ему, чем сумею!

Хопкинс сдавленно вскрикнул, когда русский вытащил из набедренной кобуры массивный пистолет Стечкина. Англичанин даже дернулся, было, чтобы остановить партизана, но согнулся от боли, шумно выдохнув, когда конвоир ударил его прикладом в живот. А командир боевиков встал над умирающим полицейским и неторопливо прицелился. Взгляд пулеметчика, которому так и не удалось спасти своих спутников, вдруг стал осмысленным и ясным. Он понимал, что хочет делать нависший над ним партизан, и не противился этому. Раздался выстрел, резкий, сухой, словно удар кнутом, и тело последний раз содрогнулось, принимая в себя кусочек раскаленного свинца.

– Варварство! – воскликнул Хопкинс, и Бойз, оказавшийся рядом, ткнул его кулаком под ребра, призывая к молчанию.

– Дай Бог, чтобы рядом с тобой, когда ты будешь лежать, не в силах пошевелиться, чувствуя, как из тебя по капле вытекает жизнь, как цепенеет тело от мертвенного дыхания смерти, оказался тот, кто проявит такое же милосердие, избавив тебя от долгих мучений, – произнес командир партизан, заглянув в глаза Хопкинсу. Тот отвел взгляд, а русский уже приказывал своим бойцам: – Убираемся отсюда! Пленных в машину! Всех убитых с собой, никого не оставлять!

Англичан погнали дальше, к дачному домику, изрешеченному пулями. За ним обнаружился микроавтобус УАЗ, в который затолкали не пытавшихся сопротивляться пленников. Туда же погрузили тела пяти погибших в кроткой стычке партизан, уложив их прямо на пол, у ног оцепеневших журналистов. В салон забрались двое бойцов, хмуро глянувших на своих попутчиков и положивших автоматы на колени. Один из них был ранен, рука болталась на перевязи, а лицо было в крови. Остальные партизаны погрузились в серую «Ниву», стоявшую неподалеку и так укутанную маскировочной сетью, что уже с пятидесяти метров невозможно было заметить ее.

Машины сорвались с места, резко набирая скорость. Пока УАЗ подпрыгивал на ухабах, Хопкинс гадал, что их ждет в руках партизан и куда их могут везти сейчас. Его размышления прервал приглушенный гул. Где-то неподалеку вновь гремели взрывы, сначала один, затем, через несколько секунд, еще два, раздавшиеся почти одновременно.

– Кажется, кто-то на наши подарки нарвался, – зло усмехнулся один из партизан, охранявших пленников, вспомнив про заложенные на дороге мины.

– Значит, не зря в грязи ползали!

– Дьявол, похоже парни с блокпоста нарвались, – полушепотом по-английски произнес Хопкинс, склонившись к Бойзу.

– Эй, молчать! – Один из партизан направил на пленных автомат. – Рты откроете еще раз, я вам их горячим свинцом залью!

Люди, находившиеся в «буханке», внутри которой было шумно и душно, не слышали свиста снаряда, разорвавшего воздух над дорогой, и только когда прямо перед машиной, метрах в двадцати, взметнулся столб огня, дыма и земли, водитель предостерегающе вскрикнул.

Еще два снаряда упали чуть в стороне от дороги, и по обшивке УАЗа ударили сыпавшиеся с неба комья земли.

– Черт, артобстрел! – испуганно выдохнул тот самый русский, только что грозивший пристрелить британцев. – Из минометов садят!

– Это гаубицы!

Занявшая боевые позиции батарея самоходных орудий 2С23 «Нона-СВК», дав пристрелочный залп, открыла плотный огонь, и с неба на дачный поселок, по которому петляла небольшая автоколонна, обрушился стальной град. Стадвадцатимиллиметровые снаряды рвались повсюду, и когда «буханка» резко вильнула, пассажиры сперва решили, что водитель пытается сбить противнику прицел. Только через секунду они поняли, что у машины больше нет лобового стекла, а у водителя – лица, превратившегося в жуткое кровавое месиво.

– Твою мать, – выдохнул партизан, когда УАЗ мотнуло в сторону. – Держитесь!

Неуправляемая машина снесла покатым лбом хлипкий заборчик, прокатилась по оплывшим от дождей грядкам, врезавшись в покрытый побелкой ствол яблони. Люди, находившиеся внутри, смешались в одну кучу. На Бойза, сброшенного с сидения, швырнуло труп русского партизана.

– Вот дерьмо! – выругался стоявший на четвереньках боец, пытавшийся нашарить на полу оружие. – Нужно отсюда выбираться!

Гарри Хопкинс первым пришел в себя. Сознание отключилось на несколько секунд, остались одни инстинкты, тело действовало само по себе, а когда репортер вновь пришел в себя, в руках его удобно лежал АК-74, направленный на замерших русских.

– Сидеть! – рявкнул англичанин. – Кто дернется, пристрелю к дьяволу! Замрите, даже не дышать! Билли, ты цел? Сваливаем отсюда, приятель!

– Камера! Я ее не брошу!

– Мать твою, шевелись!

Подстегнутый истеричным воплем напарника, Бойз, прижав к груди камеру обеими руками, словно заботливая мать с младенцем, выскочил из разбитой машины. Следом бежал Хопкинс. Они преодолели метров двадцать, перебираясь через гряды, цепляясь за корни, торчавшие из земли, едва не переломав ноги в заполненных водой бороздах, когда над головами просвистели пули. Двое партизан бросились следом, стреляя на бегу короткими очередями.

– Это была не лучшая идея, Гарри! – успел крикнуть Бойз, прежде чем воздух наполнился воем.

Осколочно-фугасный снаряд 3ОФ49, выпущенный «Ноной», преодолел восемь верст и, падая почти отвесно, ударил в стоявший в полутора десятках метров дом. Пять килограммов мощной взрывчатки разнесли строение в щепу, оставив на мечте его пятиметровой глубины воронку. Ударной волной людей сбило с ног, раскидывая, точно кегли. Британцы, у которых в голове звенело, словно в колокольне собора, смогли подняться вновь. Русские остались неподвижно лежать на земле, перепаханной осколками.

– О, дьявол! Кажется, я оглох, Гарри!

– Бежим, – прохрипел Хопкинс, не выпуская из рук оружие. – За мной! Туда!

– Ты уверен?

Бойз, хромая на обе ноги, бросился за своим напарником, через гряды, заборы, напролом, пока на пути их не возникли, словно вырастая из-под земли, три фигуры, замотанные в маскировочные костюмы «гилли».

– Бросить оружие! – раздалось по-русски, зло и решительно. – На колени! Не шевелиться!

Двое партизан, держа оружие наизготовку, контролировали каждое движение словно оцепеневших британцев, пока третий торопливо обшаривал их. Обнаружив удостоверения, он удивленно сообщил своему командиру:

– Это журналисты! Англичане!

– Журналисты? Пойдете с нами, – приказал русский, вооруженный пулеметом ПКМ. – Думаю, командованию будет интересно на вас посмотреть. Без глупостей, мы же террористы, – усмехнулся он, – никакие конвенции не подписывали!

Артобстрел закончился, и земля под ногами перестала дрожать. Где-то далеко на дороге, вилявшей меж покосившихся дач, остались два «Тигра», а еще дальше к окраине Нижнеуральска – пара напоровшихся на мины БТР-80. Двух британцев со связанными руками затолкали в салон пассажирской «Газели», бодро двинувшейся к городским кварталам.

– Похоже, этот раунд мы продули вчистую! – фыркнул Уильям Бойз, не обращая внимания на злобный взгляд конвоира.

Хопкинс лишь устало выругался, откинувшись на мягкую спинку удобного сидения. Микроавтобус, выбравшись с раздолбанного проселка на нормальный асфальт, бодро катил по опустевшим улицам, на которых лишь изредка можно было увидеть людей в камуфляже и с оружием в руках.

Генерал Буров исподлобья уставился на двух грязных, промокших насквозь перепуганных мужчин, которых в его кабинет не слишком вежливо втолкнул партизан. Плечистый конвоир в «горке» замер на пороге, облапив огромными ладонями цевье висевшего поперек груди АКС-74 и не сводя глаз с пленных.

– Боец, покури! – кивнул Буров.

Партизан исчез, осторожно прикрыв за собой дверь, а генерал поднес к глазам запаянные в пластик карточки удостоверений, несколько минут внимательно изучая их.

– Любопытно, – хмыкнул Буров, предав документы сидевшему в уголке полковнику Басову: – Смотри, кто к нам пожаловал!

Гарри Хопкинс и Уильям Бойз, стоя в центре помещения, настороженно озирались. Командующий русскими партизанами принял их в своем штабе, расположившемся в бывшем здании заводоуправления бывшего завода радиоэлектроники, заброшенного едва ли не прежде, чем он начал работать. По соседству суетились младшие офицеры, на которых замыкалось управление многочисленными партизанскими отрядами, занимавшими оборонительные рубежи на окраинах Нижнеуральска, готовясь к штурму.

Как ни странно, именно в эти минуты Сергей Буров мог позволить себе недолгий отдых. План был давно разработан и откорректирован, все необходимые приказы уже отданы, и потому постоянное участие генерала стало не обязательным. Каждый его боец знал свой маневр и свое место в общих порядках, и можно было потратить время на свалившихся, как снег на голову, пленных.

– Действительно, занятно, товарищ генерал! – криво ухмыльнулся Басов, возвращая документы своему начальнику.

Репортеры, чувствовавшие после недолгого периода бурной активности ужасную усталость и страх, затравленно переводили взгляды с генерала на полковника. Одурманенные прежде адреналином, хлынувшим в кровь, теперь они начали понимать, что произошло. Их судьба, сами их жизни оказались в руках этих двух мужчин в застиранном полевом камуфляже, выглядевших изможденными, и оттого злыми.

– Прости, Билли, – шепнул своему напарнику Хопкинс. – Это была чертовски глупая идея!

Еще с минуту партизаны и журналисты изучали друг друга, словно пытаясь просветить насквозь, прочитать чужие мысли. Затем бывший герой обороны Грозного произнес:

– Я генерал Сергей Буров, командующий гарнизоном Нижнеуральска. Ваши имена мне известны, так что можете не представляться. Лучше скажите мне, господа англичане, какого дьявола вы делаете в этом городе?

Генерал взглянул в упор на Хопкинса, глаза в глаза. И репортер, выдержав этот взгляд, проникающий, кажется, в самые укромные уголки души, решительно ответил, не отведя глаз:

– Мы здесь, чтобы рассказать правду о войне!

– А разве идет война? – Партизан с показным удивлением поднял брови. – Кто вам такое сказал? Все что вы видите, это самая настоящая борьба за мир!

– Тем более, международное сообщество должно, наконец, из первых уст узнать, что действительно здесь происходит! – запальчиво воскликнул репортер.

Сергей Буров лишь мрачно рассмеялся в ответ:

– А кому нужна она, ваша правда? Чеченцы, нанятые американцами, вырезали целую деревню, сожгли заживо несколько десятков человек, и что? Международное сообщество поспешило осудить эти зверства? Просто никто ничего не заметил! Вашему ублюдочному цивилизованному обществу плевать на все, пока оно сыто и согрето. Неважно, где ровняют с землей целые кварталы, где режут глотки старикам и насилуют женщин, в Косово, Осетии или здесь, на Урале. Пока вся эта мерзость не придет в ваши дома, пока бородатое зверье не станет танцевать зикр на Александерплатц или Елисейских полях. Да это и сейчас уже происходит, в ваших столицах арабов и негров столько же, сколько коренных жителей, мечетей уже не меньше, чем христианских храмов, но все равно всем плевать. Так неужели, англичанин, ты думаешь, кому-то интересно, что происходить где-то в российской глуши, на задворках вашего мира?!

Буров, побагровев, подался вперед, привстав и опершись на кулаки. Под его немалым весом стол, оставшийся в кабинете еще от прежнего, давно покинувшего это место, владельца, старый конторский стол жалобно скрипнул.

– Я знаю про казни, – осторожно промолвил Хопкинс. – Я видел запись. И не только эту. Это страшно.

– Видел? Посмотрел и отложил в сторону, потому что они не вписываются в привычную картину вашей жизни?

– Нам не рекомендовали пускать это в эфир, сэр. Очень настойчиво не рекомендовали. Мое руководство оказалось не готово рисковать своей карьерой.

– Тогда какого черта вы здесь делаете? Тебе на карьеру начхать?

– Я делаю свою работу, а те, кто сидят в офисе – свою. Я хочу сделать репортаж о вашей войне, объяснить, с кем и за что вы ведете свою борьбу, бескомпромиссную и жестокую, ради какой цели готовы убивать и умирать сами. Возможно тех, кто сидит у телеэкранов, правда не сильно заботит, вы правы, генерал, но это их дело. Истина существует безотносительно того, нужна она кому-то или нет.

– Ты ведь понимаешь, англичанин, что твои репортажи никто и никогда не увидит? Для всего мира мы – террористы, кровавые убийцы, сборище отморозков. Мы бешеные звери, которых нужно уничтожать ковровыми бомбардировками и точеными ударами, загонять на минные поля и под огонь снайперов. Это всех устраивает. О чем ты собрался рассказывать своим сытым обывателям? О том, что мы тоже имеем право на свободу, как любой народ, любая страна? О том, что мы построили демократию без поучений американцев, и хотим сами решать, как нам жить? О том, что мы не хотим отдавать задаром то, что хранит наша земля, питая чужую экономику, умножая мощь своих врагов? Или о том, что ради этого каждый из четырех тысяч мужчин и женщин, сражающихся здесь под моим началом, не задумываясь, расстанется с жизнью?

Генерал опустился обратно в кресло, расслабленный, мгновенно растерявший весь задор. Гнев, придававший ему силы, угас, и теперь Хопкинс видел перед собой немолодого, уставшего человека, едва державшегося на ногах под чудовищным грузом ответственности.

– Я расскажу правду, без прикрас, без лицемерия, – спокойно произнес британец. – И дело каждого решить, как относиться к этому и как с этим жить. А я просто сделаю свою работу, ту, которой занимаюсь уже не первый год.

– Боюсь, твоя карьера не продлится долго. Скоро начнется бой, нас попытаются раздавить, стереть в порошок, и я не знаю, как долго мы продержимся. Да это и не важно. О, мы не и думаем просто сложить оружие! Здесь несколько тысяч бойцов, каждый из которых готов умереть, ведь все знали, на что шли. Но вы, англичане, здесь не при чем. Это не ваша война, но умирать вам придется вместе с нами. И это случится весьма скоро.

– Пусть так, но все же мы успеем сделать то, ради чего сюда прибыли. А после этого очень постараемся выжить. Поверьте, генерал, для меня и моего приятеля это не первая война.

– Но ведь твой репортаж никто не покажет. Твои боссы хорошо знают правила игры. Для вашего мира мы должны остаться террористами, ублюдками, кровожадной мразью, живые ли, или же мертвые. Нельзя ломать стереотипы!

– Все же мы постараемся, – неожиданно усмехнулся Гарри Хопкинс. – Здесь, в Нижнеуральске, есть телевизионный центр, верно?

– Есть небольшая телестудия, – подтвердил Буров. – Какая-то аппаратура там имеется, мы уже воспользовались ею.

– Я бы хотел взглянуть, – неожиданно предложил Уильям Бойз. – Если все так, как я представляя, то мы сможем выйти в эфир. Но лучше убедиться в этом лично.

– А у меня есть оператор, настоящий профи, – заметил Хопкинс. – Он служил в Королевской армии, в подразделении радиоэлектронной борьбы. Он сможет подключиться к любому спутнику, войти в любую сеть. Вам есть что сказать, генерал, верно? Мы сделаем так, что вас услышат!

Обернувшись к внимательно наблюдавшему за всем Басову, генерал с усмешкой произнес:

– Вот и появилась у нас свою пресс-служба. Полковник, пока все не началось, я хочу поручить тебе этих ребят. Пусть делают свою работу.

– Слушаюсь, товарищ генерал. С чего предложите начать?

– Может, с пленных? Пусть наши гости с берегов Альбиона подбодрят товарищей по несчастью!

Алексей Басов, хмыкнув, кивнул, соглашаясь. Ему такая идея тоже весьма понравилось. Кликнул конвоира, топтавшегося за дверью, полковник указал репортерам на выход.

Джозеф Мердок проснулся оттого, что кто-то настойчиво звал его по имени. Голос звучал над самым ухом. Глава Соединенных Штатов, заснувший всего пару часов назад, вяло отмахнулся, но тот, кто нарушил его покой, не унимался.

– Господин президент, проснитесь, прошу вас! Это важно!

Открыв глаза, Мердок увидел агента Секретной Службы, одного из тех, кто был при нем неотлучно. А на пороге спальни маячила долговязая фигура Реджинальда Бейкерса.

– Какого дьявола?

Президент привстал, опираясь на локоть, и, сонно моргая.

– Господин президент, – это уже шеф АНБ, оттеснив телохранителя, подошел к постели. – Из захваченного террористами русского города ведется телевизионная трансляция!

– Черт возьми! Что еще за дела?!

– Вам стоит все увидеть самому, господин президент!

Сон как рукой сняло. Накинув халат, Джозеф Мердок, сопровождаемый агентами Секретной Службы и Бейкерсом, направился в Овальный кабинет. Глава Агентства Национальной Безопасности взял со стола пульт, включив стоявший в дальнем углу просторного помещения плазменный телевизор. На экране появилось лицо репортера, средних лет мужчины, чумазого и небритого. Он говорил, стоя на фоне большого здания из серого бетона явно промышленного назначения. Но вместо рабочих в спецовках и пластиковых касках были видны люди в камуфляже, с автоматами Калашникова в руках.

– Командование русских партизан, уже выигравших свою первую битву за Нижнеуральск, предоставило нам полную свободу действий, – произнес журналист на отличном английском. – Мы волны покинуть этот город, как только сами захотим, но в ближайшее время намерены продолжить свою работу, освещая события на Урале непредвзято и объективно.

Реджинальд Бейкерс, стоявший за спиной президента, вполголоса пояснил:

– Это съемочная группа «Би-Би-Си». Они работали в зоне строительства нефтепровода «Полярный экспресс», но когда террористы захватили город, бежали из-под охраны и сумели пробраться туда. В России они работают уже много месяцев.

Тем временем англичанин продолжал вещать, глядя в объектив камеры:

– Партизанам удалось отразить первый штурм, предпринятый российскими правительственными силами. Обе стороны понесли потери и взяли паузу, готовясь к новым схваткам. Сложно предсказать развитие событий. Полицейские, взявшие в плотное кольцо Нижнеуральск, лучше оснащены. Они имеют преимущество в тяжелой технике, особенно в артиллерии и авиации. Но партизаны словно не замечают этого. все, кого я успел увидеть, с кем успел поговорить здесь, в городе, превращенном в военный лагерь, готовы умереть за идеалы, которым они остались верны, за единую и свободную страну, свою родину, которой когда-то дали присягу. Но сражаются не только партизаны. Жители частично покинули город, но многие остались добровольно, чтобы помогать тем, кого считают своими защитниками. Я видел врачей, вышедших сегодня на работу, чтобы спасать раненых в боях партизан. Каждый, кто остался здесь, готов сражаться до конца. И кое-кто уже успел ощутить на себе их гнев и их силу.

Обернувшись к Бейкерсу, президент Мердок нервно произнес:

– Нужно заткнуть этих ублюдков! Любой ценой!

– Все уже сделано, сэр, – довольно усмехнулся глава АНБ, структуры, специализировавшейся на технической разведке. – Они пытались подключиться к европейскому спутнику связи. Англичане пробыли в эфире четыре минуты, пока мы не загрузили вирус, стерший программное обеспечение. Спутник сейчас превратился в бесполезный кусок металла, чудовищно дорогой, стоимостью сотни миллионов долларов. То-то, наверное, обрадовались в Европейском космическом агентстве! Сейчас вещание возможно лишь на город и окрестности, для нас это не опасно.

– Есть еще Интернет! Их может увидеть весь мир!

– Исключено, мы уже приняли необходимые меры, господин президент. Но самое важное успели узнать.

Картинка на экране поменялась. Журналист, которого сопровождали двое партизан, вооруженных, но старавшихся не маячить в кадре автоматами, спускался куда-то по крутой темной лестнице, в какой-то подвал, затем шел по анфиладам погруженных в полумрак помещений, заполненных людьми в камуфляже русского образца. Перед железной дверью, некрашеной, покрытой пятнами ржавчины, группа остановилась, пока один из солдат возился с замком, а затем все прошли внутрь. При их появлении несколько человек, устроившиеся под стенами на кучах тряпья и матрасах, вскинулись, в сторону журналистов обратились полные надежды взгляды. В тусклом свете болтавшейся под сводом слабенькой лампочки было видно, что все, находившиеся в подвале, одеты в форму Армии США, грязную, измятую, на некоторых – окровавленную.

– Сэр, я Гарри Хопкинс, телеканал Би-Би-Си, – представился журналист, пропавший из кадра. – Скажите, кто вы? Как вы оказались здесь?

Человек, на которого была направлена камера, не без труда поднялся на ноги, став в полный рост. Его голова была перевязана чистым бинтом. В кадр попал нарукавный шеврон, звездно-полосатый американский флаг. Американец угрюмо взглянул в камеру. Он был бледен и с трудом держался на ногах, но говорил четко и ясно.

– Капитан Хендрик, ВВС США, заместитель командира эскадрильи беспилотных разведчиков. Наши «дроны» осуществляли контроль приграничной территории. Я был захвачен в плен русскими, атаковавшими нашу базу, как и все, кого вы видите здесь. все произошло неожиданно. Взорвались резервуары с топливом и стоявшие на взлетной полосе самолеты. Многие погибли сразу, другие были ранены. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, всюду уже были русские.

– Сколько вас здесь, капитан?

– Здесь двадцать один человек. Люди из ВВС, мои подчиненные, и десантники из Восемьдесят второй дивизии.

– Как с вами обращаются русские? К вам применяют насилие?

– Как видите, многие из нас ранены, но русские медики оказали нам необходимую помощь. Нас полностью изолировали от внешнего мира, но ждать иного было бы глупо. Мы питаемся не хуже самих русских, обычными армейскими рационами. Могу уверить, что нас никто не пытает.

Президент Мердок, схватив пульт, выключил телевизор, произнеся только:

– Дерьмо!

– Сэр, русские власти знают о том, что партизаны захватили в плен наших солдат. Первая попытка штурма окончилась поражением. Подразделения русской полиции попали в засаду и понесли серьезные потери. Сейчас к городу стягиваются дополнительные силы.

– Мы уже не можем доверить это русским! Спасение американских граждан – исключительно наше дело! Нельзя рисковать!

Ночной звонок из Белого Дома поднял министра обороны и главу Комитета начальников штабов, тоже погрязших в брифингах и совещаниях, и пользовавшихся возможностью восстановить силы.

– Мы имеем достоверную информацию о том, что в плену у русских террористов находятся наши военные. В свете этого я не могу довериться самим русским и ждать, пока они освободят захваченный город. Мы должны вмешаться и немедленно!

– Господин президент, сэр, а как же соглашение с русскими? – растерялся Роберт Джермейн. – Мы можем использовать свой контингент вне отведенных зон ответственности только с согласия Кремля или по просьбе русского руководства, а они такого согласия не давали и о помощи нас не просили!

– К черту русских! Нельзя ждать, пока наших солдат станут расстреливать перед камерами! Пока они живы и мы можем их спасти, мы обязаны сделать это! Операцию приказываю начать немедленно!

– Сэр, состояние повышенной готовности в войсках, развернутых на территории России, было отменено после вашего решения, – заметил Дональд Форстер. – Переброска займет какое-то время.

– Не говорите о проблемах, генерал, черт возьми, – взорвался Мердок. – Скажите, как вы можете их решить!

– В течение суток на Урале может быть развернута Четвертая механизированная бригада, находящаяся в Раменском. Это три тысячи шестьсот солдат, вооруженных тремя сотнями колесных бронированных машин «Страйкер», дюжиной шестидюймовых гаубиц и шестьюдесятью шестью минометами различных калибров. Это подразделение обладает повышенной мобильностью, техника может перевозиться всеми типами транспортных самолетов. Кроме того, механизированная бригада подготовлена и для действий в городе, так что наши парни окажутся в своей стихии. Правда, нам может не хватить самолетов, сэр!

– Запросите у русских, генерал! Используйте гражданские авиалайнеры! Делайте все, что нужно, но через двадцать четыре часа наши войска должны войти в этот чертов город!

– Господин президент, сэр, – осторожно перебил Мердока министр обороны. – одна единственная бригада – это слишком мало. Не уверен, что этих сил хватит для разрешения кризиса. По первоначальному плану для операции выделялось по одной бригаде из состава Сто первой, Восемьдесят второй и Десятой легкой пехотной дивизии, и еще Морская пехота. Нужно обеспечить численное превосходство над противником, это азбука военного искусства, сэр, а русские – очень серьезный противник, которого опасно недооценивать!

– Сколько времени потребуется для создания такой группировки?

– Четыре, может, пять дней, – предположил Форстер. – Парням из транспортной авиации придется вкалывать, как проклятым!

– Мы не можем ждать так долго, – отрезал президент. – Нужно нанести удар немедленно, сейчас же, не оставляя террористам времени подготовиться. Направьте на Урал всю боевую авиацию, все, от вертолетов до бомбардировщиков В-52! Немедленно свяжитесь с генералом Камински, и передайте ему мои распоряжения! наши войска должны быть на Урале как можно скорее! Никто не смеет посягать на жизни американцев, это должен понять весь мир!

Отдав все необходимые приказы, Джозеф Мердок вернулся в уже успевшую остыть постель. Он засыпал, будучи абсолютно спокоен. Отлаженная военная машина пришла в движение, неудержимо набирая обороты, и вмешательство главы государства, давшего начальный импульс, больше не требовалось. Через Атлантику хлынул поток приказов и директив, вызвав оживление в штабе командующего американским контингентом в Раменском. Через три часа от взлетной полосы бывшей русской авиабазы оторвались первые С-130 «Геркулес». Набрав положенную высоту, транспортные самолеты развернулись курсом на восток, чтобы еще через три часа совершить посадку на Урале. В череве каждого из них ждали прибытия десятки солдат из Четвертой механизированной бригады Армии США, которой выпала особая честь первой вступить в бой с террористами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю