355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Завадский » День Победы. Гексалогия (СИ) » Текст книги (страница 59)
День Победы. Гексалогия (СИ)
  • Текст добавлен: 10 апреля 2017, 15:30

Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"


Автор книги: Андрей Завадский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 176 страниц)

Потом снова потянулись сопки, поросшие лиственницами и пихтами. Шоссе плавно изгибалось, как бы опоясывая невысокую гору с плоской вершиной. Разведдозор исчез за поворотом, а колонна сбавила ход, дабы не выскочить по инерции с шоссе, справа вздымавшегося склоном сопки, а слева проваливавшегося его продолжением на пару десятков метров вниз. Над дорогой повисли плотные клубы выхлопных газов, словно дымовая завеса.

Сильный грохот проник под броню командирской «Тип 82», и тотчас закричал механик-водитель, пытаясь отвернуть, избегая столкновения с внезапно вспыхнувшей боевой машиной пехоты «Тип 89». КШМ на миг зависла над оврагом, затем вновь каким-то чудом выползя на шоссе. Генерал Муцу, прильнувший к прибору наблюдения, увидел, как вспыхнул ехавший в голове колонны танк, и его башню оторвало от корпуса, подбросив в небо.

– Колонна, назад! – крикнул командующий. – Это засада! Открыть ответный огонь!

Склон сопки, возвышавшейся над шоссе, полыхнул вспышками выстрелов, и к замершим перед преградившим путь вперед танком бронемашинам устремились дымными стрелами противотанковые гранаты.

Прапорщик Ефремов не был местным по рождению, на свет он появился в Нижнем Новгороде, а годы юности провел в Красноярске, но, отслужив на Сахалине семь лет, изучил окрестности, и теперь смог выбрать почти идеальное место для засады. Сопка с плоской вершиной, заросшая не слишком густым хвойным лесом, господствовала над местностью. По ее западному склону вилась лента шоссе, единственного, пригодного для движения большого количества техники.

– Значит так, Земцов, – обратился прапорщик к сержанту, командиру танка, – ставь свой «самовар» на северном склоне, так, чтоб дорога была на линии огня. О маскировке не забудь! Как с боекомплектом?

– Автомат заряжания загружен полностью, товарищ командир! Двадцать восемь кумулятивных и бронебойно-подкалиберных!

– Отлично, – кивнул довольный прапорщик. – Все, сержант, дуй на исходную! Позывной твой пусть будет… «коробка»! Жди моей команды, будь на связи постоянно, но сам в эфир не выходи! Японцы, они же ой какие хитрожопые, наверняка радиоразведку будут вести! Как дам сигнал, бей во все, что увидишь, снаряды не экономь!

Танкист ловко вскарабкался на броню, исчезнув в башне, и через минуту его боевая машина, всеми сорока двумя тоннами своего веса прокладывая новую дорогу в лесу, поползла на указанную позицию, оглашая окрестности стрекочущим воем турбины. А облепленная стрелками МТ-ЛБ продолжила восхождение к вершине.

Оказавшись на гребне сопки, Ефремов приказал спешиться, и бойцы принялись выгружать набитые в «десант» бронемашины ящики с оружием и боеприпасами.

– Япошки скоро появятся, не спать! – подбадривал своих людей прапорщик, обозревая окрестности в мощный бинокль. – Шевелись, пацаны!

Десять человек занимали позиции на вершине сопки, торопливо окапываясь. Саму МТ-ЛБ тоже замаскировали, накрыв лохматой сетью и добавив еще ветвей, ее башенный пулемет ПКТ мог оказаться очень полезным в бою, и Ефремов решил не отгонять машину в тыл, несмотря на ее, откровенно говоря, никакую защиту.

– Бойцы, внимание! – Ефремов заставил людей отвлечься от разгрузки, и, увидев, что все слушают его, произнес: – План следующий. Разбиваемся на пары, занимаем позиции равномерно вдоль гребня. Каждой паре – один РПГ-7, один пулемет, рацию обязательно, хоть какую, но чтоб работала. Ждем, когда вся колонна окажется перед нами, по моей команде открываем огонь из гранатометов. Первое дело – загасить «броню», потом мочим пехоту! Начинаем с головной и замыкающей машин. Нужно заблокировать колонну, потом будем выбивать по очереди, что останется. Не увлекаться, по команде отходим, мне живые солдаты нужны, а не павшие геройской смертью. Силенок у нас не хватит, чтоб их разгромить, тут, может, батальон, а нас и взвода не наберется. Но напугаем мы этих сукиных детей до мокрых подштанников! Надолго нас запомнят! Вопросы есть? Тогда по местам, бойцы!

Через несколько минут в мягкой земле, усыпанной хвоей, появились неплохо замаскированные окопчики, едва ли различимые со стороны шоссе. Один из них занял сам Ефремов. Перед собой прапорщик поставил верный ПКМ, заботливо почищенный, смазанный, с заправленной лентой. Под рукой было еще две коробки, каждая на сто патронов. Но главным калибром прапорщика был гранатомет РПГ-7. Напарник Ефремова, младший сержант по фамилии Гончар, тащил на плече четыре кумулятивные гранаты ПГ-7ВЛ, похожих на конические дубинки, а также одноразовый гранатомет РПГ-18 «Муха», вконец устаревший, но не переставший быть от этого эффективным. Ну и, разумеется, автомат с приличным боекомплектом и рацию, старую, тяжелую, но работавшую – и это был самым важным.

– Витек, закурить есть? – поинтересовался Ефремов, поудобнее устраиваясь на дне неглубокого окопа. – Ждать-то, поди, придется долго. Я прикинул, минут через тридцать здесь японцы появятся, не раньше.

– Угощайтесь, товарищ прапорщик! – боец протянул помятую пачку «Беломора», и Ефремов, вытащив сигарету, прикурил, с наслаждением затянувшись. – А если они здесь не пойдут? Другой дорогой?

– Так нет их, дорог-то, здесь больше! Тут они пойдут, голубчики! Никуда от нас, на хрен, не денутся!

Ждать подтверждения своих слов Ефремову долго не пришлось. Звук моторов, далеко разносившийся в опустившейся на сопки тишине, прапорщик услышал задолго до того, как на шоссе появились разрисованные пятнами камуфляжа бронемашины. А когда они выползли из-за поворота, дорога уже оказалась под прицелом полудюжины РПГ.

– Всего две? Чего-то маловато, – протянул Гончар, покосившись на командира.

Ефремов, поднеся к губам микрофон, нажал на клавишу передачи, произнеся:

– Это разведка! Пропустить, огня не открывать! Сигнал к атаке – зеленая ракета!

Никто не ответил, но прапорщик знал, что приказ услышан. И сам, не теряя времени, засунул в казенник сигнального пистолета СПШ цилиндр ракеты – не хватало еще привлекать внимание японцев лишними переговорами.

Дозор, трехосная бронемашина, что-то типа БРДМ-2, с большой плоской башней, и громоздкий, угловатый восьмиколесный БТР, на крыше которого был установлен, словно в насмешку, единственный пулемет на турели, обогнул сопку, исчезнув из поля зрения, но звук моторов не смолкал, и через пару минут из-за поворота потянулась колонна.

– Явились, сучьи дети! – со злым азартом прошептал Ефремов. – Так, что тут у вас? Ага, головной танк, еще танк, бэтээр, БМП, еще БМП… – он перечислял проезжавшие мимо на небольшой скорости машины, нацелившие стволы пушек и пулеметов в сторону склона. Прапорщик насчитал десяток колесных и гусеничных боевых машин, по российским штатам мотострелковая рота. Но на этом колонна не закончилась. – Так, это что за хреновина? КШМ что ли? Она, точно! Об-на, еще и самоходка!

Командно-штабная машина, вооруженная лишь двумя пулеметами на турелях, зато утыканная антеннами, точно еж, и подпиравшая ее зенитная установка с парой длинноствольных автоматических пушек, калибром наверняка миллиметров тридцать, как не сорок, привлекли особое внимание прапорщика. Первая – потому что велик был соблазн уничтожить начальство, хотя бы на время лишив японцев управления, и под это дело перебив их, растерянных, побольше. А ЗСУ была опасна своей огневой мощью, пожалуй, после танков именно она была самым серьезным противником, а может, даже и более серьезным, чем танки, афганские «духи» бы наверняка согласились с этим. Ну, танками есть, кому заняться.

– Сержант, к бою! Готовь «Муху»!

Сам Ефремов взвалил на плечо заряженный РПГ-7, приникнув к наглазнику прицела, через который в деталях видел выбранную в качестве цели гусеничную БМП с плоской широкой башней, из которой торчало жало автоматической пушки, двигавшееся из стороны в сторону, словно хоботок комара, учуявшего кровь.

Прапорщик вскинул сигнальный пистолет, нажав на спуск, и зеленый шар ракеты взмыл над сопкой с шипением и искрами. И в тот же миг Ефремов выстрели из гранатомета. По ушам ударил грохот, отозвавшийся звоном в голове, а к БМП устремилась кумулятивная граната ПГ-7ВЛ с бронепробиваемостью до полуметра стальной брони. Отмечая свою траекторию дымным жгутом, граната ткнулась в борт бронемашины, и мощный взрыв разорвал ее коробчатый корпус на куски, срывая башню и отшвыривая ее в овраг.

Одновременно выстрелил из своего легкого РПГ-18 и Гончар, метивший в колесный бронетранспортер. «Муха» не подвела, БТР вспыхнул, и кто-то, охваченный огнем, вывалился из распахнувшегося кормового люка, чтобы, пробежав несколько метров, упасть на обочине и уже не вставать.

– «Коробка», прием! – Ефремов кричал в микрофон рации, вызывая экипаж Земцова. – Гаси танки! Как принял? По танкам – огонь!

Звук выстрела прапорщик, конечно, не услышал, Т-80Б все же стоял у подножья сопки, в полукилометре примерно. Зато Ефремов увидел, как от попадания в борт кумулятивного снаряда вспыхнул японский «Тип 90», большой, угловатый, с широкой квадратной башней. Второй танк резко сдал назад, и выпущенный по нему Земцовым снаряд лишь взрыл землю, ломая асфальт.

А с вершины сопки были гранатометы. Первый залп вывел из строя полдюжины бронемашин, некоторые от детонации боекомплекта взорвались. Кроме РПГ-7 вниз по склону посылали гранаты легкие «Мухи», прихваченные вторыми номерами расчетов.

– Гончар, заряжай!

Ефремов дождался, когда напарник вставит в ствол до упора выстрел, и, поймав в прицел уцелевшую чудом КШМ, нажал на спуск. Снова грохот, такой, что все остальные звуки словно враз пропали, снова дымная струя маршевого двигателя, и вот топорщившаяся штырями многочисленных антенн «Тип 82» взрывается, вспыхивая, как свечка.

Уцелевший танк выстрелил во все стороны дымовые гранаты, и шоссе затянула молочно-белая пелена, в которой лишь едва угадывались очертания боевой машины. Грянул выстрел, и японский снаряд разорвался на склоне сопки, чуть выше укрытия Т-80. танк Земцова в ответ тоже выстрелил, промахнувшись. Вольфрамовая игла подкалиберного снаряда, выпущенного в упор, метров с пятисот, пронзила дымовую завесу, улетев невесть куда.

А тем временем на обочину выползла, разворачивая щерившуюся стволами спаренных пушек башню, зенитная установка. Раздался громкий треск, словно рвали какую-то плотную материю, и поток снарядов хлестнул по вершине сопки.

– Заряжай! – крикнул Ефремов, когда несколько выпущенных японцами снарядов разорвались в полусотне метров перед его окопом. А еще несколько, в этом прапорщик не сомневался, накрыли позицию другой «двойки». – Живее, твою мать!

Гончар дрожащими от страха и возбуждения руками сунул в дымящийся ствол очередной выстрел, и Ефремов, торопливо прицелившись, нажал на спуск. Грохот, дымная стрела, скользящая вниз по склону – и взрыв гранаты в паре метров от ЗСУ, продолжавшей поливать высотку длинными очередями, сметавшими все.

– Ах ты, сука! Гончар, шевелись! Заряжай!!!

Сержант успел вогнать «дубину» кумулятивного выстрела в ствол РПГ-7, и в этот миг кто-то из бойцов Ефремова попал, вогнав ПГ-7ВЛ в борт самоходки. Взрыв разнес на куски ее корпус, башню отбросило на шоссе, а Ефремова и его напарника оглушило так, что они на какое-то время перестали слышать друг друга.

Где-то за поворотом, с позиции Ефремова было не видать, отрывисто ухали танковые пушки – японские танкисты вели дуэль с Земцовым, маневрируя на пятачке и время от времени выпуская дымовые гранаты. Русская танковая пушка 2А46 метала тяжелые оперенные «гвозди» подкалиберных снарядов с фантастической скоростью, делая по выстрелу каждые шесть-семь секунд, а противник, маневрируя, прячась за остовами уже уничтоженных машин, огрызался из своего «Рейнметалла», всякий раз низко ухавшего, выпуская ответный снаряд. А из уцелевших бронемашин уже высаживалась японская пехота, и над шоссе затрещали выстрелы винтовок и заухали тяжелые пулеметы.

– Твари узкоглазые! – Ефремов, отбросив в сторону трубу РПГ-7, лег за пулемет. Не без труда поймал в прорезь прицела ПКМ группу японцев, жавшихся к бронетранспортеру, и дал длинную, патронов на двадцать, очередь.

Вражеские солдаты, как кегли, сбитые точным ударом, повалились на асфальт, но убиты и ранены были не все. В ответ грянули выстрелы, пули ударили в землю в считанных метрах от Ефремова, заставив того выругаться от испуга и неожиданности.

– Гончар, стреляй! Прижимай их к земле, тварей!

Над ухом прапорщика закашлял «калашников» его второго номера. И одновременно со всех сторон застрекотали пулеметы, обрушивая на суетившихся на шоссе японцев град пуль. За склоном ухал ПКТ, бивший длинными очередями с замаскированной МТ-ЛБ. Ответная стрельба стала беспорядочной, какой-то панической.

Прапорщик видел, как японцы, отстреливаясь, покатились в овраг, самой природой приготовленный для них окоп – или могилу, в которой хватит места на всех. Ефремов не отпускал спусковой крючок, пока не закончилась лента. К этой секунде уже немало трупов распласталось на покрытом копотью и грязью, потрескавшемся асфальте.

Звуки стрельбы вдруг перекрыл сильный грохот, и засевшие на сопке бойцы увидели клуб дыма, поднимающийся над вспыхнувшим японским «Тип 90», экипажу которого все же изменила удача. Подкалиберный бронебойный снаряд угодил ему в башню, вызвав детонацию боекомплекта. Благодаря продуманной конструкции, удачному расположению укладки, танк не разнесло взрывом на куски, лишь разрушило башню. Возможно, даже экипаж его выжил, отделавшись ранениями и контузиями. Но теперь машина Земцова осталась единственной здесь в своем классе, и отважный сержант вывел свой Т-80Б на шоссе.

Завывая турбиной, лязгая гусеницами, танк пополз по дороге, своей бронированной грудью сметая сожженные бойцами Ефремова БМП и бронетранспортеры. Выполз, развернул башню… и открыл огонь в сторону, противоположную от японской колонны. Снова часто-часто заухала пушка, и прапорщик с запозданием вспомнил о японском дозоре, который как раз сейчас и добивали танкисты – разведчики решили вернуться, поддержав своих, и нарвались на кинжальный огонь.

С дозором Земцов и его бойцы справились быстро, в четыре выстрела, а затем громыхающий Т-80 принялся утюжить остатки японской колонны. Мерно застучал спаренный пулемет ПКТ, длинными очередями сметая бежавших к оврагу японцев, к нему присоединился зенитный крупнокалиберный «Утес», к которому встал сам Земцов.

– Ерш твою медь! Куда лезешь, чудило?! – выругался Ефремов, и, нашарив на дне окопа рацию, закричал в эфир: – «Коробка», твою мать, назад, на позицию! Куда прешь, сержант?!

От оврага раздались хлопки, и прапорщик увидел дымные росчерки противотанковых гранат, выпущенных пришедшими в себя японцами. На броне Т-80 распустили огненные лепестки сразу три взрыва. Танк замер на месте, заскрежетав катками, громко лязгнув траками, а затем медленно двинулся задним ходом, по пути кормой зацепив и столкнув в овраг японскую бронемашину.

– Прикрываем его, – произнес в микрофон рации Ефремов. – Прижать япошек! Шквальный огонь!

С сопки снова ударили из всех стволов, заставив японцев укрыться поглубже в овраге. И за треском очередей прапорщик не сразу различил новый звук, пришедший откуда-то сверху. А когда заподозрил неладное, было поздно. Над шоссе, загроможденным сгоревшей техникой, пролетели на малой высоте два вертолета непривычных очертаний, с узкими, поджарыми фюзеляжами, красными кругами на бортах и полными подвесками ракет.

– Воздух! Прочь с позиций, отходим к лесу! «Коробка», экипажу покинуть машину!

Отдав распоряжения, Павел вскочил, выбравшись из окопа, и, прижимая одной рукой к груди пулемет, а второй пытаясь одновременно удержать рацию и РПГ-7, кинулся к лесу, слыша за спиной стрекот винтов. Рядом, спотыкаясь и матерясь сквозь зубы на каждом шаге, бежал Гончар.

«Кобры» между тем набрали высоту, и, развернувшись, дали по гребню сопки залп неуправляемыми ракетами. Семидесятимиллиметровые НУРСы градом обрушились на вершину, перепахивая взрывами усыпанную хвоей землю. Думный куст поднялся на пути Ефремова, и ударная волна, словно ладонь великана, смахнула прапорщика с ног. И лишь благодаря этому его не зацепила очередь, выпущенная из двадцатимиллиметровой пушки М197 с одного из промчавшихся с жужжанием над головой вертолетов.

– Командир, жив? – Гончар, по-пластунски подобравшись к Ефремову, хлопал его по щекам, одновременно пытаясь утащить под крону разлапистой пихты, с которой осколками уже срезало половину ветвей.

– Хватить меня лупить, – прохрипел прапорщик, с трудом вытолкнувший воздух, застрявший где-то между глоткой и легкими. – Лучше встать помоги, пулемет, падла, тяжелый!

Сержант протянул руку, и Ефремов, так и не расставшийся с ПКМ, поднялся на ноги. Осмотрелся – и застонал, увидев перепаханные изрытую воронками взрывов вершину сопки, засыпанные землей окопы. И изломанные тела в камуфляже рядом.

– О, господи!

– Командир, давай к лесу, иначе нас сейчас оприходуют, – поторопил Гончар. – Возвращаются вертушки!

Японские «Кобры», продолжавшие держаться вместе, снова появились над сопкой, и из-под их коротких прямых крылышек брызнули дымные струи неуправляемых ракет. Снова взрывы, дрожь земли под ногами, а затем один из вертолетов вдруг выполнил неуклюжий вираж, и Ефремов с Гончаром увидели тянущийся за ним шлейф дыма. и только после этого понял, что где-то рядом стучит, захлебываясь огнем, тяжелый пулемет.

С Т-80, укрывшегося на склоне, бил «Утес», и в воздухе, на фоне серых облаков, вспыхивали росчерки трассеров. Экипажу Земцова повезло, первая же очередь угодила в один из вертолетов, что-то в нем серьезно повредив, судя по тому, что винтокрылая машина немедля вышла из боя, направившись к горизонту. А вторая «Кобра» уже заходила в атаку, нацеливаясь на огрызавшийся огнем танк.

– Кретины, – простонал Ефремов, видя, как огненными каплями умчались к Т-80 выпущенные японцами ПТУР. – Глупцы!

Вспышка, грохот взрыва, танк окутало пламя. А затем прапорщик увидел, как распахиваются его люки, и оттуда, в клубах дыма вываливаются фигурки в темных комбинезонах.

– Скорее, туда, – приказал прапорщик. – Пацанов надо вытащить!

Не слыша стрекота винтов над головами, они бросились вниз по склону, к танку. Динамическая защита «Контакт» приняла на себя главный удар, взрыв ракет не пробил броню, но все равно тем, кто был внутри, досталось не слабо. Ничего не соображавшие после контузии танкисты только и смогли, что покинуть боевую машину, растянувшись на земле под ее гусеницами. Даже автомат из укладки захватить не смогли.

– Живы? – Ефремов, запыхавшийся во время резкого спуска по крутому склону, подскочил к танкистам. Все закопченные, так что и не узнать сразу, кровь струится по лбу и из ушей.

Вместе с Гончаром кое-как подняли на ноги всех троих. Земцов, немного придя в себя, взглянул на прапорщика, довольно ощерившись, точно сытый зверь:

– Все же мы их уделали! Обоих!

Подтверждением слов танкиста были догоравшие на шоссе танки, расстрелянные практически в упор, и, несмотря на всю японскую электронику и немецкие пушки, даже не оцарапавшие броню Т-80. но танк сделал свое дело, и Ефремов, чувствуя, как сердце обливается кровью, объявил свое решение:

– Машину бросаем, уходим в лес пешим порядком! Надо шагать, пацаны, иначе всем хана! Хоть как, но надо идти!

Земцов кивнул, тыльной стороной ладони вытер струившуюся из носа кровь и хрипло произнес:

– Мы готовы, товарищ прапорщик! А остальные где? Еще кто жив ли?

– Не знаю я, Андрюша, не знаю, – вздохнул Ефремов. – Там, на сопке, такое творилось! Эх!

Спотыкаясь на каждом шагу, танкисты двинулись следом за Ефремовым, а Гончар с автоматом наперевес прикрывал тылы, бросая встревоженные взгляды на шоссе. Кто-то там был, меж остовов бронемашин было заметно движение, но, кажется, уцелевшие в засаде японцы в бой больше не рвались. Вертолет тоже куда-то исчез, видимо, больше не видя целей, достойных его огневой мощи.

Беглецы взобрались выше по склону, к позиции МТ-ЛБ. Ефремов первым вломился в кусты, наполовину состриженные осколками, и наткнулся грудью на три автоматных ствола.

– Командир, я же чуть не выстрелил, – выругался один из бойцов, сидевших в засаде возле бронемашины. – С вами больше никого? Неужели это все?!

Оказывается, сбитые залпами НУРС с вершины сопки солдаты хотели уехать на «маталыге», и прапорщик с товарищами успели в самый раз. Из трех выживших бойцов один был ранен осколками в руку, другой – в ногу.

– «Броню» оставим здесь, – приказал Ефремов. – Будем своим ходом выбираться!

– Пешком? И далеко мы уйдем?

– Всяко дальше, чем уедем, – отрезал прапорщик. – Разгружайте машину! Потащим на себе, сколько сможем. Патроны, гранаты, РПГ, сухпай и перевязочные пакеты обязательно! Веселее, ребята, – подбодрил помрачневшее воинство Ефремов. – Мы только что не меньше роты япошек положили, кучу «брони» сожгли! Они нас не скоро забудут, а как начнут забывать, то напомним еще! Пойдем не быстро, зато дороги не нужны, где хотим, там и пройдем!

Груз МТ-ЛБ разделили между собой, стараясь брать лишь то, без чего совсем никак. Сам Ефремов нес кроме пулемета, с которым буквально уже сросся, два цинка с патронами и гранатомет РПГ-7. Остальные были нагружены не меньше, но и в десантном отсеке бронетранспортера еще осталось немало оружия и снаряжения. В тот миг, когда отряд был уже на опушке леса, с небес донесся нарастающий гул, и солдаты увидели летевший с юга самолет. Запрокинув головы, они следили за крылатой машиной, пока та не скрылась за сопками. А на смену ей с юга, из облаков, уже появилась следующая, обрушив на поросшую хвойным лесом долину рокот турбин.

– Японцы! – Ефремов сплюнул себе под ноги. – Мы их умыли кровью, но это не в счет. Скоро их тут будет полно! А здорово было бы сбить хоть один их самолет, тогда зареклись бы тут летать! Ладно, бойцы, за мной шагом марш! Начали мы все же неплохо, и продолжим в том же духе! Еще повоюем!

Отряд, оставляя за собой поле выигранной битвы, растворялся в лесу. На шоссе приходили в себя уцелевшие японские солдаты, совсем не так представлявшие себе возвращение острова в лоно империи. А над головами летели и летели самолеты.

Хейхатиро Муцу пришел в себя в тот момент, когда его уложенное на носилки тело грузили в санитарный вертолет. Когда он открыл глаза, то увидел чье-то обеспокоенное лицо, и услышал взволнованное:

– Господин генерал, вы слышите меня?

– Что это было?

– Засада, – сообщил офицер, сопровождавший своего командира к вертолету, только прибывшему из Южно-Сахалинска. – Ее устроили русские. Уничтожили большую часть техники, а затем отступили. Вы ранены, вас сейчас доставят в полевой госпиталь, господин генерал!

– Русские? – Муцу не поверил услышанному. – Не американцы? Уверены?

– Мы вызвали вертолеты, с воздуха их позиции удалось уничтожить, несколько русских погибло. Кроме того, сожгли их танк.

Генерал попытался привстать на носилках, которые тащили двое солдат, но тело пронзила боль, и все, что он успел увидеть, это уложенный в ровный ряд вдоль обочины шоссе тела. Их было много.

– Какие потери? – спросил Хейхатиро Муцу.

– Большие, господин генерал. Не меньше пятидесяти убитых, множество раненых. Эти русские устроили бойню здесь!

Муцу застонал, на этот раз не от телесной, а от душевной боли. Свой первый настоящий бой возрожденная японская армия проиграла с чудовищным счетом. Сами пришли в засаду, даже не озаботившись разведать маршрут, а русских вообще не принимали в расчет, ждали неприятностей лишь от американцев. И теперь его солдат укладывают на обочине, даже ничем не укрывая, потому что тел оказалось слишком много.

– Высадка продолжается?

– Да, господин генерал, все идет по плану. В Южно-Сахалинск постоянно прибывают подкрепления морем и воздухом, город полностью под нашим контролем. Американские корабли держатся в отдалении, их авиация тоже не препятствует нам.

– Это хорошо, – прошептал командующий Пятой пехотной дивизией.

Носилки с генералом аккуратно подняли в грузовой отсек приземлившегося на шоссе UH-1H с красными крестами на бортах и хвостовой балке. Вертолет оторвался от земли и, развернувшись, направился на север, туда, где аэродром гудел от царившей суеты, и земля дрожала при приземлении очередного самолета, прибывавшего с Хоккайдо. Оккупация шла полным ходом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю