Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 165 (всего у книги 176 страниц)

Морские пехотинцы на ходу выпрыгивали из бронемашин, едва успевших выбраться из воды. Бойцы падали на мокрый песок, на камни, пытаясь отыскать себе хоть какое-то укрытие и направляя стволы автоматов и пулеметов, раструбы реактивных огнеметов и РПГ в ту сторону, откуда в любой миг мог появиться противник, чтобы сейчас, когда десант, находящийся на границе двух сред, более всего уязвим, сбросить непрошеных гостей обратно в воду. Майор Иволгин тоже залег за выщербленным осколками валуном, вжав в плечо приклад АК-74 и поводя стволом из стороны в сторону. Рядом с ним плюхнулся на камни радист, а вокруг расположились остальные бойцы отделения. И только саперы, словно смеясь над опасностью, шли вперед, прощупывая буквально каждый клочок земли, которая могла таить в себе минную смерть, невидимую, и оттого более опасную.

Мимо медленно проползали массивные БТР, чьи стрелки, словно приросшие намертво к прицелам, были готовы подавить любой намек на сопротивление огнем мощных башенных КПВТ, перед пулями которых могла устоять лишь танковая броня и ничто иное. Плацдарм, сперва крохотный, с каждой секундой расширялся по фронту и вглубь, и с каждым пройденным метром шансы десанта уже не просто на выживание, но и на победу, возрастали многократно. За спинами вжимавшихся в мокрые от морских брызг камни морских пехотинцев уже ткнулся носом в берег десантный корабль, и из его трюма по опущенной на песок аппарели хлынули потоком грузовики, а следом, грозно лязгнув траками, выкатились поводящие башнями танки Т-72, под гусеницами которых жалобно заскрипела галька.

С металлическим стрекотом над головами десантников пролетел вертолет, и Иволгин, не сразу расслышавший за ревом двигателей звук его турбин, проводил геликоптер пристальным взглядом. Молотя воздух винтами, Ка-27, жужжа сердитым стальным шмелем, сделал несколько кругов над заполненным техникой и людьми пляжем, опустившись на вершину ближней дюны.

– Отбой, бойцы, – зычно гаркнул комбат, поднимаясь на ноги и отряхивая камуфляж от налипшего песка. – Всем подразделениям вернуться на корабль!

Радист, тенью сопровождавший майора повсюду, затараторил в микрофон, передавая новый приказ рассредоточившимся по берегу морпехам. А сам офицер двинулся вверх по склону, навстречу выбравшемуся из вертолета человеку в черном флотском реглане. Примерно с середины пути Иволгин, обернувшись, окинул взглядом панораму Темрюкского залива, который его батальон уже четвертый раз использовал в качестве полигона.

Их учения с каждым разом становились все более напряженными, граничащими с неоправданным риском. Морские пехотинцы по неделе к ряду не покидали борт десантного корабля, бороздившего воды Азовского моря. Высадка следовала за высадкой, каждый раз на разных участках побережья. А кроме этого каждый день – стрельбы и марш-броски по тридцать-сорок верст в полной выкладке, изматывающие людей до предела. Но никто не роптал. Ни один морпех, включая и самого командира, отчего-то не решался говорить об этом вслух, но каждый сознавал, к чему их готовят, веря, что рано или поздно их нога ступит на сумрачные берега Камчатки. Солдаты, надевшие черные береты, мечтали об этом втайне, нетерпеливо ожидая приказа, который бросит их в бой, пусть для кого-то и последний.

Командующий воссозданным Тихоокеанским флотом России, лично наблюдавший за подготовкой к десанту, козырнул в ответ на уставное приветствие майора, придерживая левой рукой фуражку, которую едва не срывало потоками ветра, поднятого продолжавшими вращаться винтами Ка-27, затем протянул Иволгину руку. После этого мужчины двинулись по склону вниз, туда, где солдаты и техника грохочущим и лязгающим потоком вливались в трюмы «Чезаря Куникова», которому предстояло доставить батальон обратно в гавань Таганрога, ставшего в последние месяцы их базой.

– В этот раз еще быстрее и четче, – одобрительно произнес адмирал, не без удовлетворения наблюдая за действиями морских пехотинцев. – Нормативы вы перекрыли, майор. Отлично!

В отличие от явно довольного увиденным командующего, Иволгин оставался хмурым и мрачным, буркнув в ответ:

– Это все не взаправду. ТАМ все будет совсем по-другому, и счастье, если хотя бы каждый десятый мой солдат доберется до берега живым. Мы ничего не представляем о противодесантной обороне японцев. Наша тактика и техника давно устарели, не то, что у «пиндосов» – у тех есть катера на воздушной подушке, способны доставить на берег даже тяжелый танк за несколько десятков миль, и, ходят слухи, созданы глиссирующие БМП, способные плавать не хуже катера. Я уже не говорю про авиацию, десантные вертолеты и конвертопланы, позволяющие хотя бы не подставлять под удар корабли. Нам же приходится подходить к самому берегу. Пара танков на этих дюнах, ведущие огонь прямой наводкой, просто сорвут высадку. Мы для них будем беззащитными мишенями, едва способными маневрировать. А если «косые» сумели протащить на Камчатку свои противокорабельные ракеты, то все кончится еще раньше, мы даже берег не успеем увидеть. Рано или поздно они окажутся в курсе наших маневров, и уж тогда подготовят хорошую встречу. Успешный десант возможен при условии, что прежде авиация перепашет побережье в зоне высадки на несколько десятков километров вглубь, но, насколько я понимаю, таких возможностей у нас попросту нет.

– У японцев нет ПКР на полуострове, и в ближайшие недели не появится, – уверенно ответил Лямин, взглянув в глаза неожиданно смутившемуся майору. – Их ракеты лежат сейчас в полутора тысячах метров под поверхностью Тихого океана, и новым появиться неоткуда. И танки вдоль берега тоже не расставлены ровными рядами. Нет у них таких сил, чтоб полностью прикрыть побережье. Их войска сейчас стянуты к Петропавловску, там вся тяжелая техника и артиллерия. И к тому моменту, когда транспорты с десантом выйдут в открытое море, мы будем знать об их обороне в районе высадки все до последней мелочи, вплоть до положения каждого конкретного солдата и о том, в какую сторону направлен ствол его оружия.

– Страшная военная тайна? – Иволгин скептически усмехнулся.

– Пока – да. Всему свое время. Никто не собирается бросать вас в мясорубку без малейшего шанса, майор, не для того вас так готовят. А потери бывают всегда, на то и война.

– Даже если удастся высадиться, что мы станем делать дальше? Без поддержки с воздуха, с минимумом артиллерии, только с легкой бронетехникой и теми припасами, что боец может унести на себе, нам нужно будет выдержать бой с японской дивизией, пусть и понесшей уже потери в боях с защитниками Петропавловска. Что мы противопоставим их танкам? Мой батальон просто пустят на фарш!

– У нас нет возможностей доставить на Камчатку морем полнокровную дивизию. Даже бригаду перебросить, и то не хватит сил. Да и во времена Союза такое едва ли было возможно. Но на вас поставлено слишком многое, так что шансы уравнять необходимо. Собственно, кое-что мы уже придумали, чтобы усилить вашу огневую мощь. Скоро сами увидите, но для этого нужно лететь со мной, сейчас!

Обещаний комфлота сюрприз не заставил себя ждать. Прибывший на товарную станцию Краснодара откуда-то с севера эшелон, окруженный сейчас редким кольцом часовых, скорее изображавших, что несут службу, чем всерьез что-то охранявших, состоял из множества железнодорожных платформ. На них, замотанные брезентом, возвышались угловатые конструкции, о назначении которых майор Иволгин догадался бы, даже не проглядывай кое-где гусеница, а в другом месте – конец орудийного ствола. С одной из боевых машин уже стащили брезентовый чехол, и прибывшие на станцию офицеры смогли рассмотреть ее во всех деталях. Коробчатый остроносый корпус боевой машины десанта БМД-3, покрытый свежей краской, опирался на узкие гусеницы, а на нем взгромоздилась широкая и плоская башня с длинноствольной пушкой внушительного калибра.

– Знакомо? – Контр-адмирал Лямин покосился на майора, уже открывшего рот, чтобы что-то сказать. – Это самоходная противотанковая пушка «Спрут-СД». Разработана для нужд воздушно-десантных войск. Было выпущено всего несколько десятков таких машин, и кое-кто решил, что вам они сейчас будут гораздо более полезны, чем «голубым беретам». Оснащенная автоматом заряжания гладкоствольная пушка калибра сто двадцать пять миллиметров, аналогичная орудию танка Т-80, не менее совершенная система управления огнем, ночные прицелы командира и наводчика. В боекомплект входят как обычные снаряды, так и управляемые ракеты. Дизель мощностью в пять сотен «лошадей» обеспечивает высочайшую подвижность, а емкость топливных баков обеспечивает запас хода при движении по бездорожью до трехсот пятидесяти километров. И при этом боевая масса чуть более восемнадцати тонн, а еще – способность плавать.

– И броня, которую мизинцем можно проткнуть, – хмыкнул Иволгин. – Хреновая замена настоящим танкам, товарищ адмирал. Если на нашем пути попадется хотя бы взвод японских «Тип 90», они этих «голожопых Фердинандов» на гусеницы намотают. Нет, Т-72 лучше!

– Ты сам жаловался на низкую огневую мощь, майор! Припомни-ка, сколько средних танков примет на борт десантный корабль? Десять? Хорошо, двенадцать. И все, больше ни одного лишнего снаряда, ни одного литра соляры. А эти машины сочетают в себе компактность и подвижность БТР с огневой мощью основного боевого танка. Да те же американцы лет пятнадцать бились над созданием чего-то подобного для своих «сил быстрого реагирования», а получилось это у нас!

Иволгин лишь покорно пожал плечами в ответ:

– На безрыбье, как говорится, и рак – рыба, товарищ контр-адмирал! Что дадите, тому и будем рады. Нас там будет жалкая горстка против полной дивизии, так что каждая лишняя единица «брони» означает хоть какой-то шанс, возможность продержаться еще несколько минут.

– Ну, значит, готовься, майор! Скоро в дело!

– Да когда же? Мы готовы хоть сейчас, товарищ командующий! Только отдайте приказ, мы косых порвем голыми руками!

– Скоро, майор, скоро! – Адмирал ободряюще хлопнул Иволгина по могучему плечу. – Мы ударим, и тебе с твоими парнями предстоит оказаться на острие атаки – и победить!

Командующий Тихоокеанским флотом, несмотря на все подозрения командира морпехов, действительно не знал и даже не мог предположить о точной дате высадки, которой ждали все, здесь, в тылу, в кабинетах Кремля и Генштаба, и, больше всего, среди сопок Камчатки, снова и снова содрогавшихся от артиллерийского обстрела.

Простившись с командиром батальона морской пехоты, Лямин направился к ожидавшей его у контрольно-пропускного пункта строгой «Волге», разумеется, угольно-черного цвета. Увидев командующего, навстречу ему бросился адъютант, протягивая трубку спутникового телефона:

– Министр на связи!

Поднеся аппарат к уху, Лямин услышал рокочущий бас Сергея Бурова, пробившийся сквозь тысячи километров пространства и атмосферные помехи:

– Товарищ контр-адмирал, приказываю прибыть в Кремль как можно быстрее! Бросайте все дела и езжайте на аэродром, самолет за вами уже должен приземлить!

– Есть, товарищ министр! – Лямин нажал клавишу отбоя, и, возвращая аппарат адъютанту, приказал: – Свяжись с судостроительным заводом, уточни, как продвигаются работы!

«Волга», сопровождаемая машиной ВАИ, мчавшейся впереди и распугивавшей автолюбителей и казенный транспорт пронзительным воем сирены, добралась до аэропорта за час, въехав прямиком на летное поле. Там, на крайне полосе, уже стоял готовый к взлету Ту-204, широко раскинувший крылья. Поднявшись на борт лайнера в сопровождении одного из членов экипажа и своего адъютанта, Лямин, окинув взглядом роскошный салон, только присвистнул. Пилот, стоявший позади, понимающе усмехнулся, пояснив:

– Вообще-то наш «борт» числится в составе президентского авиаотряда. Возим особо важных персон!

– Ну, я уж аккуратненько, с краешка пристроюсь, – попытался пошутить все еще растерянный контр-адмирал, привыкший к гулким, наполненным шумом и запахом авиационного керосина «илам» и «антоновым» флотской авиации.

– Можете вздремнуть, – предложил пилот, уже направляясь в сторону кабины. – В Москве будет часа через полтора, если погода не подведет. Садимся во Внуково.

Вместо того чтобы и впрямь потратить время на сон, Лямин обратился к своему адъютанту, напомнив о недавнем поручении:

– Что там судостроители, Володя?

– Докладывают о завершении всех работ и просят хотя бы сутки для испытаний, товарищ контр-адмирал.

– Ну, сутки, думаю, у нас будут, и даже больше. Дай добро на проведение испытаний от моего имени, – приказал комфлота. – Хреновей ситуацию трудно представить, чем если где-нибудь в центре Охотского моря заглохнет движок!

Преодолев отделявшие Краснодар от столицы километры почти за два часа, Ту-204 приземлился, как было обещано, в аэропорту Внуково, где в ожидании лайнера у края летного поля выстроилась вереница одним своим видом внушавших почтение «Мерседесов», в один из которых забрался не отошедший от перелета командующий Тихоокеанским флотом. Небольшой кортеж под рев моторов промчался по московским улицам, став причиной немалого числа пробок на и без того переполненных автострадах, и, наконец, смотревший в окно Лямин, которому по роду службы чаще приходилось созерцать военные городки где-нибудь в Заполярье или на Камчатке, увидел вырастающие впереди стены и островерхие башни из красного кирпича, царапавшие небо гранями рубиновых звезд.

Машины влетели в распахнутые ворота, остановившись у здания резиденции лавы Правительства. Небольшую группу встречающих возглавлял сам министр обороны. Лямин, на ходу одергивая помявшуюся форму и поправляя фуражку, отдал честь по уставному, и Буров, козырнувший в ответ, сообщил:

– Совещание сейчас начнется, ждали только вас. За мной, не отставайте, товарищ контр-адмирал!

Они почти пробежали по гулким и практически пустым, если не считать суровых парней из службы безопасности, коридорам, войдя в небольшой и на удивление скромно отделанный кабинет. Большую часть его занимал длинный массивный стол, почти все места за которым к этой минуте оказались уже заняты. На стене висела огромная плазменная панель, пока выключенная, а с потолка лился неяркий спокойный свет, почти не дававший тени.

Из неприметной двери, укрытой в нише стены, появился Валерий Лыков. Лямин, впервые увидевший главу Правительства так близко, вскочил, как и все остальные, приветствуя его. Лыков, грузно протопав вдоль стола, расположился во главе его, махнув ладонью:

– Присаживайтесь, господа! Начнем, время нынче дорого. Прошу, Сергей Николаевич, – он взглянул на министра обороны, разложившего перед собой целый веер компьютерных распечаток, точно раскладывающая колоду карт цыганка.

Глава военного ведомства мгновенно вытянул из кипы нужный листок, и, практически не смотря в него, заговорил, поочередно переводя взгляд на сидевших напротив него людей в штатском и военной форме.

– Товарищи, с Камчатки приходят нерадостные новости. Несмотря на смелую операцию нашего Тихоокеанского флота, в результате которой был уничтожен конвой с подкреплениями для оккупационных войск, японцы нанесли мощный удар по нашим позициям, не дожидаясь подкреплений. По данным разведки, против сводной группы сил, обороняющих полуостров, действует японская Вторая пехотная дивизия, усиленная частями Одиннадцатой пехотной бригады. Наступление оказалось полной неожиданностью, поскольку противник израсходовал значительную часть ресурсов, имевшихся на полуострове, и по заключениям аналитиков должен был воздержаться в ближайшее время от активных действий. Кое-что они, конечно, получают, наладив воздушный мост и используя для приема транспортных «бортов» ВПП в Палане, но объем поставок оценивается как крайне незначительный. К сожалению, японское командование с докладами наших аналитиков не ознакомилось, – скривился Буров, – и поступило по-своему. В итоге линия фронта, созданная буквально на пустом месте, проходит теперь пятьюдесятью километрами севернее Петропавловска-Камчатского. Еще немного – и в зоне действия артиллерии противника окажется единственный военный аэродром в Елизово. Люди адмирала Гареева держатся из последних сил, даже не прося уже о помощи. У них на исходе боеприпасы, практически нет тяжелой техники, уничтоженной в поединках с японскими танками. А в портах Японии, как стало известно, формируется новый конвой, в составе, как минимум, двух универсальных десантных кораблей, способных доставить на полуостров до двух тысяч солдат и танковый батальон. Этих сил хватит, чтобы раздавить защитников Камчатки, если мы не придем на выручку раньше!

Буров умолк, схватив стоявший перед ним высокий стакан, до половины заполненный минералкой сделав жадный глоток пузырящейся жидкости, выдавший волнение министра обороны.

– Мы тянули время слишком долго, пуская и под благовидным предлогом, пытаясь собрать побольше сил, получше подготовиться к десанту. Ждать больше нельзя, – решительно произнес Валерий Лыков. – Или мы сделаем это сейчас – или навсегда потеряем Камчатку, а затем и весь Дальний Восток, всю Россию!

– Вооруженные силы готовы вышвырнуть оккупантов прочь с русской земли, – пророкотал Буров, опустив тяжелый кулак на лакированную столешницу. – Остается только выбрать, каким путем – морским или воздушным – доставить на Камчатку войска. Театр военных действий удален от наших баз, от транспортных путей, и переброска сил обещает быть непростым делом.

– Товарищ верховный главнокомандующий, Тихоокеанский флот готов выполнить эту задачу немедленно, – уверенно произнес, взглянув на премьер-министра, контр-адмирал Лямин, давно догадавшийся о причине своего присутствия здесь. – В строй введены четыре больших десантных корабля, способные доставить на полуостров свыше тысячи солдат и до пятидесяти единиц бронетехники, в том числе и основные танки. А на Черном море сформированы и проводят интенсивную подготовку два батальона морской пехоты. «Черные береты» рвутся в бой и сломают глотку японцам даже голыми руками!

– Это мало, – с сомнением покачал головой сидевший в стороне Максим Громов, которого собравшиеся до этой секунды попросту не замечали. – Не просто мало, а, практически, ничто! Что сумеет эта горстка, кроме как геройски погибнуть под шквалом вражеского огня?

Юрий Лямин, взглянув на гражданского с усмешкой, возразил:

– Появление такой группировки в тылу японского оккупационного корпуса, как минимум, отвлечет внимание противника, скует его силы, заставив действовать на два фронта. А это означает передышку для защитников Петропавловска.

Министр обороны, перебирая лежавшие перед ним бумаги, задумчиво произнес, искоса глядя на Лямина:

– У японцев на Камчатке свыше десяти тысяч бойцов с учетом всех потерь, до полусотни танков, около двухсот орудий и минометов. Сломать их будет нелегко. И я сомневаюсь, что десантным кораблям дадут добраться до берега. Воздушный десант, по расчетам Генштаба, имеет более высокие шансы на успех, если обеспечить истребительное прикрытие транспортным самолетам.

– Воздушно-десантная операция может принести результат, только если авиация противника полностью уничтожена. В противном случае японцы посбивают к черту наши самолеты, расстреляв их, будто в тире, как делают с пытающимися доставить припасы защитникам полуострова «бортами» сейчас. Но даже если истребительному прикрытию удастся связать боем воздушные патрули японцев, у противника останется еще наземная ПВО. На Камчатке имеется, по меньшей мере, одна батарея ЗРК средней дальности «Тип-03», не считая ракетных комплексов и зенитных самоходных артустановок зенитного полка, входящего в состав пехотной дивизии. Они попросту перещелкают неповоротливые транспортники. А вот противодесантная оборона фактически отсутствует, за что нужно сказать спасибо морякам с «Краснокаменска» и «Могочи», навсегда оставшимся молодыми – на борту уничтоженного японского транспорта, как выяснилось, на Камчатку направлялась батарея ПКР «Тип-88».

– Не понимаю, о чем вы спорите, господа, – Лыков. – Противник господствует на море и в воздухе. Любая попытка прорыва к берегам Камчатки обернется огромной кровью. Но доставить на полуостров тяжелую технику можно только на кораблях. Значит, нужно дать им такое сопровождение, чтобы свести потери к минимуму или вовсе их исключить.

– Мы сможем проскочить. – Лямин. – У Камчатки развернут далеко не весь японский флот. В восточной части Охотского моря находятся два, максимум – три эсминца. К ним на помощь может придти поисково-ударная группа во главе с вертолетоносцем «Хиуга», действующая восточнее Курильской гряды, но ударный потенциал ее довольно низок.

Буров мечтательно вздохнул:

– Эх, будь у нас хотя бы полк Ту-22…

– У нас нет и эскадрильи Ту-22, – грустно покачал головой командующий Тихоокеанским флотом. – Янки знали, на что способны эти машины, несмотря на их солидный возраст, и первая волна «Томагавков» была нацелена именно на аэродромы ракетоносной авиации, сравняв их с землей за считанные минуты. Но в составе авиации флота и истребительных полков ВВС на Дальнем Востоке имеется полсотни сверхзвуковых перехватчиков МиГ-31 и примерно такое же число Су-27, причем свыше трети их модернизированы до стандарта МиГ-31БМ и Су-27СМ, и могут применять оружие класса «воздух-поверхность», в том числе противокорабельные ракеты Х-31А и тактические ракеты Х-59. В условиях ограниченной акватории Охотского моря тяжелые истребители могут стать равноценной заменой дальних бомбардировщиков-ракетоносцев.

– Нам будет нужен каждый истребитель, чтобы сковать действия авиации противника, – отрицательно Лыков. Глава Правительства коснулся клавиатуры стоявшего перед ним ноутбука, и, открыв нужный документ, прочитал, близоруко щурясь: – В составе Воздушных сил самообороны Японии до двухсот тяжелых истребителей F-15 «Игл». – Премьер перевел взгляд на Лямина: – Это самый опасный противник в воздушном бою для наших пилотов, какого я только могу представить. Кроме того, японцы имеют в строю до восьмидесяти новейших истребителей F-2 и около сорока прошедших глубокую модернизацию F-4 «Фантом». Все они могут быть носителями противокорабельных крылатых ракет, аналогичных американским ПКР «Гарпун». И японцам не нужно беспокоиться за свой тыл, так что они без опаски бросят против нас все, до последнего самолета. Да десятой части этой армады хватит, чтобы пустить на дно нынешний Тихоокеанский флот. Так что для наших истребителей найдется работа в небе, а нам здесь, на земле, останется только молиться, чтобы им удалось сдержать самураев, не подпустив их на дальность пуска ракет к транспортам с десантом. Бороться же с японским флотом придется морякам, не слишком рассчитывая на поддержку. Подводники смогут нейтрализовать эту угрозу?

Валерий Лыков требовательно взглянул на командующего Тихоокеанским флотом, и тот, промедлив несколько мгновений, решительно ответил:

– Разгром японского конвоя стоил нам очень многого, товарищ верховный главнокомандующий. Из восьми «варшавянок» боеспособными являются всего пять, еще одна, «Чита», чудом добралась до берегов Камчатки, получив тяжелейшие повреждения. Но если вы дадите добро на выход в море «Иркутска» и «Томска», мы не только очистим акваторию Охотского моря от чужих вымпелов, но и на ближайшие лет пятьдесят отобьем у японских адмиралов всякое желание покидать свои базы.

– Вы знаете, товарищ контр-адмирал, что «Антеи» и «Акулы» – наш стратегический резерв. Возвращение их в строй обошлось слишком дорого, и они пойдут в бой с совсем другим врагом.

– Что ж, в таком случае на подводный флот рассчитывать не стоит. Наши «Варшавянки» не настолько быстроходны, чтобы перехватить японские эсминцы. А вот подлодки японцев могут представлять очень серьезную угрозу. У них в строю сейчас десять дизель-электроходов типа «Оясио», полдюжины более старых «Харусио», но все равно на десяток лет моложе, чем наши субмарины проекта 877, и, самое главное, две новейшие подлодки типа «Сорю», оснащенные воздухонезависимыми энергетическими установками, позволяющими многократно увеличить дальность подводного хода. Фактически, по уровню автономности эти новые японские подлодки вплотную приблизились к АПЛ при гораздо большей скрытности. Нам пока о таком можно лишь мечтать. Я полагаю, хотя не могу этого подтвердить, что часть подлодок японцы уже успели перебросить в Охотское море. К нашим базам они, конечно, не сунутся, но во время перехода к Камчатке могут разорвать конвой в клочья. В качестве эскорта мы можем отправить с БДК большой противолодочный корабль типа «Удалой» и два-три малых противолодочных корабля типа «Альбатрос». Но это – все. Еще задействуем патрульные самолеты Ту-142, но их выживание в условиях четырехкратного превосходства японской авиации очень сомнительно. А нейтрализовать угрозу, исходящую от японских надводных кораблей, способны эскадренные миноносцы проекта 965 типа «Сарыч». В строю сейчас находятся три корабля. Все прошли модернизацию, направленную, прежде всего, на усиление противовоздушной обороны. Старые зенитно-ракетные комплексы «Ураган» поменяли на ЗРК «Штиль-1» с установками вертикального пуска, зенитная артиллерия усилена за счет установки «Кортиков», идеально «заточенных» под борьбу с низколетящими целями, в том числе ПКР. И у эсминцев достаточно огневой мощи, чтобы уничтожить все японские корабли, действующие у берегов Камчатки и без поддержки с воздуха. Кроме того, для отвлекающих действий можно использовать малые ракетные корабли «Овод» и ракетные катера типа «Молния». Ну а подлодки… – на лице Лямина появилась недобрая ухмылка: – Наши «Варшавянки» тоже кое на что сгодятся. Думаю, самураям это очень сильно не понравится!

Лямин, подбадриваемый согласными кивками остальных, собравшихся в кабинете, в нескольких словах, тщательно продуманных еще во время перелета из Краснодара, изложил свой план, добавив в конце с уверенностью:

– Я уверен, товарищ верховный главнокомандующий, что мы сможем парировать все угрозы, исходящие от японских надводных кораблей и субмарин, и если наша авиация очистит небо от истребителей самураев, десантный конвой дойдет до полуострова и доставит войска. Но для того, чтобы добиться успеха, нам нужно точно знать обстановку, расположение вражеских кораблей на море и их войск – на берегу, чтобы во время перехода самим не подставиться под огонь врага и не высадить десант прямиком в мясорубку. Нужна разведка!

– Вы не будете слепыми и глухими, обещаю, – произнес в ответ Лыков, и, переведя взгляд на нервно вертевшего в руках дорогой «паркер» Громова, спросил его: – Как идет подготовка?

– Из Плесецка докладывают о полной готовности и могут приступить хоть сейчас. С казахами оказалось сложнее, но и они дали, наконец, добро. Все ждут вашего приказа, Валерий Николаевич!

– Молодец, можешь, когда прижмет, – хмыкнул глава Правительства, чувствуя на себе непонимающий взгляд командующего Тихоокеанским флотом. – Вот сам лично и проверишь, все ли готово. А если что пойдет не так, будешь на месте головы с плеч рубить!

– Всегда готов!

На несколько секунд все замолчали, думая каждый о чем-то своем. Юрий Лямин представил ревущий океан, штормовые волны, вздымающиеся выше бортов и вырастающий на горизонте берег, поросший вековой тайгой. А над головой – истошные крики альбатросов и рев просящихся над гребнями реактивных истребителей. Он, конечно, знал, что все это – лишь мечты, что не стоит и думать о возможности вновь вступить на палубу идущего в бой корабля. Дело флотоводца – посылать на гибель других, отдавая приказы из безопасной тиши штаба и получать сводки о потерях, не воспринимая цифры на бумаге, как судьбы настоящих людей, еще недавно живых, полных надежд и желаний.

– Итак, решение принято, господа. Восстановление флота потребовало от нас огромных усилий, – медленно произнес нарушивший затянувшуюся паузу Валерий Лыков, уставившись в крышку стола и изучая свое собственное, но искаженное до неузнаваемости, отражение в лакированном дереве. – От всех нас. Но мы строили корабли не для того, чтоб те отстаивались в базах. Прорыв к Камчатке неизбежно обернется потерями – не бывает такой войны, когда гибнут только враги. Флот должен доказать, что стоит тех затрат, на которые нам пришлось пойти, воссоздавая его. Тем более, положа руку на сердце, даже в лучшие времена у нашей страны не хватало сил, чтобы на море тягаться с теми же американцами, нет смысла думать об этом и сейчас. Ну а уж с японцами, думаю, справимся тем, что имеем.

Глава правительства встал из-за стола, и, жестом заставив оставаться на месте дернувшихся, было, военных, подошел к окну, из которого открывался вид на кремлевские площади, дворцы и древние храмы, блестевшие в сумерках, опускавшихся на столицу, позолотой куполов. Уставившись куда-то в пустоту, пытаясь взглядом пронизать не только пространство, но и время, Лыков негромко заговорил, ни к кому не обращаясь но зная, что его со всем возможным вниманием слушает каждый:

– Россия сейчас слаба, как никогда еще не была слаба за всю свою историю. Крах девяносто первого года мы встретили, имея за плечами все наследие Союза. В начале двухтысячных было больше разговоров, чем дела, но потихоньку, шажочек за шажочком, страна двигалась вперед. И теперь потребуются годы, чтобы вернуться хотя бы к тому, что мы имели перед вторжением американцев. И для того, чтоб выиграть время, которое нужно сейчас превыше всего, следует убедить всех противников, что мы – сильны! Штурм Сахалина заставил наших врагов удивиться, Камчатка же должна ввергнуть их в смятение, заставить проверять и перепроверять отчеты своих экспертов, как один, твердящих о нашей слабости и несостоятельности. И к тому моменту, когда враг что-нибудь поймет, мы обязаны накопить достаточно сил, чтобы границы России оставались неприкосновенными. И поэтому, товарищи, сейчас мы не имеем права проиграть. Бросим в бой все, что есть, пока еще не поздно. Лучше потерять корабли, чем лишиться собственной страны. Да, противник превосходит нас количественно, и тоже жаждет победы. Но за нами – правда. Русские воины всегда побеждали не числом, а умением. И теперь мы тоже обязаны победить, либо вскоре лишимся своей страны. И третьего нам не дано.