355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Завадский » День Победы. Гексалогия (СИ) » Текст книги (страница 75)
День Победы. Гексалогия (СИ)
  • Текст добавлен: 10 апреля 2017, 15:30

Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"


Автор книги: Андрей Завадский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 176 страниц)

– Что происходит? Как ты здесь оказалась?

– С вашим командиром пришла. Он сейчас вместе с вашими увяз в перестрелке по самые уши, а нам нужно уходить, и поскорее.

– Бежать? Надо нашим помочь!

– Ну и помогай, – усмехнувшись, пожала плечами чеченка. – Я тебе помогла, разве мало? Еще что нужно? Я ухожу!

– Так нельзя!

Ольга бросилась к Жанне, ухватив ее за лямку разгрузочного жилета, но та выскользнула из захвата, почти крикнув в лицо Кукушкиной:

– У меня последний магазин, десять патронов! Я в смертницы не записывалась! Уходим, пока нас не заметили с воздуха! Давай, двигай, я пойду сзади, присмотрю за тобой! Что встала?! Бегом!

Биноева с силой толкнула Ольгу в плечо, чуть не сбив с ног, и та, развернувшись, побежала, с треском продираясь сквозь заросли, даже не пытаясь обойти кустарник. Автоматные очереди все еще звучали где-то неподалеку, и вертолет продолжал кружить на небольшом расстоянии, заставляя девушку боязливо смотреть в небо, из-за чего та трижды чуть не упала, споткнувшись о корни, торчавшие из прелой листвы.

Чудом увернувшись от росшей на высоте человеческого роста ветки, которая запросто могла выхлестать глаза, Ольга Кукушкина выскочила на лесную прогалину, на которую с другой стороны выходили люди с оружием. Они шли вереницей, один за другим, и были почти неразличимы из-за своей камуфлированной одежды на фоне серого осеннего леса. Ольга остановилась, подавшись назад, и тут один из людей, тот, что ступал первым, взмахнул рукой, окликнув ее:

– Оля! Живая! Парни, это же Ольга!

Бывший гвардии старший сержант Олег Бурцев, опустив висевший на плече пулемет стволом вниз, шагнул навстречу Ольге, а затем обнял ее, крепко прижав к своей груди. Девушка вдыхала запах пота, дыма, пороха раскаленного металла, исходивший от партизана, и поняла, что это самый сладкий аромат, какой только можно себе представить.

Остальные партизаны, обступив обнимавшуюся парочку, хлопали Ольгу по плечам, что-то радостно говорили. Даже Фань Хэйгао улыбался, часто кивая, хотя глаза китайца, как и прежде, не выражали абсолютно никаких проблесков эмоций.

Вышедшая следом из леса Жанна Биноева встала в стороне, забросив за спину верную СВД. Чеченку заметил Алексей Басов, замыкавший порядок партизан. Подойдя к снайперше, он негромко произнес, заглянув ей в глаза:

– Ты хорошо стреляла сегодня. Спасибо.

– У меня было время, и было на ком тренироваться, – с вызовом ответила чеченка, пытаясь скрыть растерянность – от этого сурового, молчаливого русского она ожидала совсем иных слов. Вернее, вообще не ждала ничего, обычно командир партизан не открывал рта из-за пустяков, но сейчас нарушил свое правило.

Басов нахмурился, словно только теперь понял, где осваивала стрелковое искусство Жанна Биноева. Полковник и впрямь порой забывал, что прежде, чем придти в отряд, эта хрупкая на вид, молчаливая и замкнутая девушка так же метко, как сейчас в американцев и их «союзников», стреляла в русских пацанов, подстерегая их в сырых кавказских ущельях. А вот сама она ничего не забыла.

– Нам нужно уходить, – произнес, отворачиваясь, Алексей Басов. – Полицаи сейчас разделаются с боевиками, и тогда вспомнят о нас. От «вертушки» далеко не уйти, и патронов на счет. Все, бойцы, делай движение, – гаркнул полковник. – Движемся к точке сбора! Бурцев, в головной дозор! Раненого в центр колонны! Все, бойцы, ноги в руки, и бегом марш!

Партизаны, подхватив оружие, двинулись вглубь леса, спеша встретиться со своими товарищами, все это время пребывавшими в неведении. Еще долго они слышали отзвуки стрельбы, приглушенные взрывы – в селе не затихал бой.

Как только от деревни стали стрелять, Тарас Беркут немедленно упал, вжавшись в мерзлую, сырую землю. Выставив перед собой «Абакан», полковник тоже дал в ответ очередь, туда, где заметил какое-то неясное движение среди домов и покосившихся сараев.

Справа от полковника плюхнулся на землю пулеметчик, уперев в кочку сошки своего «Печенега» и немедленно дав длинную очередь, патронов в двадцать, стараясь придавить противника огнем, ошеломить его, позволив своим товарищам перегруппироваться. Стреляли и остальные полицейские, затрещали наперебой автоматы, над левым ухом Беркута бухнула несколько раз мощная СВД-К.

– Видишь их? – Полковник окликнул снайпера, прильнувшего к оптическому десятикратному прицелу 1П70 «Гиперон».

– Трое отходят к дому, у одного пулемет!

Словно в подтверждение слов полицейского, со стороны деревни ударил ПКМ, и длинная очередь свинцовой плетью стегнула по позициям полицейских. Кто-то рядом закричал от боли, ему вторил голос, зовущий санитара. Двое бойцов, передвигаясь по-пластунски, стали тащить раненого товарища в глубокую канаву. Остальные, стараясь не маячить на виду, открыли шквальный огонь. Сам Беркут дал длинную очередь, а затем, приподнявшись на локтях, выстрели из подствольного гранатомета ГП-30, укрепленного на специальном кронштейне-переходнике под цевьем АН-94.

– Воздух, я Земля, нужна поддержка, – произнес полковник в микрофон рации. – Мы под обстрелом! Как слышишь?

– Слышу тебя, Земля! К работе готов, жду целеуказания!

В полукилометре от деревни Ми-8МТВ-5 развернулся, заходя на цель. Беркут, торопливо поменяв магазин «Абакана» на рожок, снаряженный трассерами, выпустил длинную очередь, и огненные росчерки протянулись над полем, распускаясь огненными цветками на дощатой стене сарая, из-за которого попеременно били несколько автоматов и пулемет.

– Огонь по метке, – приказал полковник, вновь связавшись с экипажем вертолета, молотившего лопастями воздух уже над головами залегших полицейских. – Как понял!

– Цель вижу! Работаю!

С грохотом неуправляемые снаряды С-8 покинули стволы пусковых установок, и окраина деревни окуталась клубами огня и дыма. Сарай, служивший укрытием чеченцам, взрывом разбило в щепу вместе с самими боевиками, а пилоты, не удовлетворенные сделанным, дали длинную очередь из спаренных пушек ГШ-23-2, перепахав окраину деревни. Беркут, вскочив на ноги, словно пружиной подброшенный, взмахнул над головой автоматом:

– Вперед! цепью, за мной! Пулеметчики и снайперы – обеспечить огневое прикрытие!

Дым над позициями уцелевших боевиков еще не рассеялся, когда ударили два «Печенега», заставляя уцелевших чеченцев искать укрытия. Несколько частых выстрелов из СВД-К оказались почти неразличимы на этом фоне, но пулеметчик боевиков, выживший после ракетной атаки, хотя и контуженый, завалился на землю, когда его грудь разворотило прямым попаданием пули калибром 9,3 миллиметра весом шестнадцать с половиной граммов со стальным сердечником.

– Вперед, – скомандовал своим бойцам Беркут. – «Духов» валить всех! Огонь на поражение!

Полковник добежал до невысокого забора, опустился на колено, вскинул автомат, прижав к плечу приклад АН-94. Из-за ближайшего дома выскочили двое, бородатые, в американском камуфляже и с русскими автоматами в руках. Беркут остановился, припав на колено, прицелился, совместив красную точку коллиматора с силуэтом чеченца, и нажал на спуск. Короткая, в два патрона, очередь – и боевик завалился на спину.

Второй чеченец успел выстрелить из АКМ, свалив бежавшего следом за Тарасом бойца – пуля угодила в пластину бронежилета, и полицейский не был даже ранен. А через миг снайпер, остававшийся на другом краю поля, вновь выстрелил из СВД-К, с такого расстояния не дававшей промаха, и чеченца буквально швырнуло об стену дома, на которой остались кровавые мазки.

– Не дайте им захватить заложников! – крикнул Беркут своим бойцам, и, легко, несмотря на немалый вес снаряжения, перемахнув через покосившийся хлипенький заборчик, бросился дальше, увлекая остальных за собой.

Чеченцы, те немногие, кто еще оставался жив, не собирались сдаваться – они понимали, что их ждет, уж явно не плен и не гуманный суд. Отступать им тоже было некуда, вокруг сотни верст чужой земли, где врагом был каждый встречный. И потому они отбивались яростно, как загнанные в угол крысы, бросаясь в самоубийственные во всех смыслах атаки.

Ударная волна от взорвавшейся в полутора десятках метров ракеты сбила Хусейна Шарипова с ног, и пушечная очередь, выпущенная с русского вертолета, прошла над головой, чудом не зацепив амира. Он видел, как снаряд калибра двадцать три миллиметра разорвал пополам бежавшего следом Зелимхан. Моджахеддин выскочил из укрытия, успев только вскинуть на плечо раструб гранатомета РПГ-26, когда обрушившаяся с небес огненная плеть перерубила его. Верхняя часть тела боевика плюхнулась на землю возле самого лица Шарипова. Чеченец вскочил на ноги, увидев на месте сарая, за которым прятались его бойцы, дымящуюся воронку, вокруг которой были рассыпаны головешки.

– А, шайтан! Будьте прокляты, шакалы! Умрите!

Вертолет с грохотом пролетел над головой сидевшего на земле боевика, набирая высоту. Рядом трясли головами, приходя в себя, еще двое бойцов из отряда амира Шарипова, и Хусейн догадывался, что кроме них живых горцев в проклятом русском поселке не оставалось.

– Русские, амир, – крикнул юный Мовсар, вскакивая на ноги. Из носа и ушей боевика струилась неестественно темная, почти черная кровь. – Русские здесь! Вон они!

– Шакалы!!!

Хусейна Шарипов вскинул АКМ, выпустив от живота веером весь магазин в сторону камуфлированных силуэтов, неуклюже переваливавших через невысокий забор. Кажется, даже попал в кого-то – чеченец видел, как его противники падали, но тотчас вновь поднимались на ноги, открывая ответный огонь.

– Ахмед, Мовсар, уходите, – приказал Шарипов, оточенными движениями меняя рожок. – Бегите, прячьтесь в лесу!

Полевой командир видел, как русские солдаты в тяжелом снаряжении, в противопульных шлемах, бронежилетах, способных выдержать, наверное, выстрел даже из СВД, обходят горстку чеченцев с флангов. У противника было превосходство во всем, и Хусейн Шарипов, увидев, что его бойцы замешкались, крикнул, хрипло, зло, словно ворон каркает над мертвечиной:

– Пошли прочь! Бегом! Я остановлю кафиров здесь!

Мовсар еще колебался, он был юн и боялся проявить трусость в глазах старших товарищей, но Ахмед схватил товарища за рукав, потащив вглубь деревни. Приближавшиеся русские, заметившие движение, немедленно открыли огонь, затрещали автоматы, и в перестуке коротких очередей отчетливо были слышны отрывистые щелчки, которыми сопровождались выстрелы из снайперских винтовок.

Припав на колено, Хусейна Шарипов вскинул автомат, поймав в прицел громоздкую, угловатую фигуру вражеского солдата. Выстрел, толчок приклада в плечо – и русского сбивает с ног шквалом свинца. Еще одна короткая очередь, и стоящий рядом спецназовец, идущий с пулеметом наперевес, валится на землю. Мертвый, живой – неважно, главное, что братья смогут пробежать еще десяток метров не под обстрелом.

Сухо щелкнул боек, когда магазин опустел. Шарипов отбросил в сторону автомат, и, пригнувшись, бросился к присыпанному трухой и пеплом ПКМ, с виду абсолютно целому, принадлежавшему Умару. От самого моджахеддина мало что осталось после ракетной атаки русского вертолета, тот истекавший кровью кусок пропеченного мяса вообще имел намного сходства с человеком, а на оружии каким-то чудом не было ни царапины. Подхватив пулемет, к которому был пристегнут короб с лентой-«соткой», чеченец выпустил длинную очередь в упор по ближайшему русскому спецназовцу, и тот, взмахнув руками, завалился на спину.

– Умирайте, шакалы! Сдохните!!! – рычал Хусейн Шарипов, ни на миг не отпуская спусковой крючок.

Пулемет в руках чеченца нервно дергался, словно живой, харкаясь раскаленным свинцом. Ухватив ПКМ за сошку, боевик просто водил стволом из стороны в сторону, заливая огнем пространство перед собой.

Русские стреляли в ответ, Шарипов видел вспышки пламени на дульных срезах нацеленных, кажется, точно ему в грудь автоматов. Били снайперы, но пули, словно стороной облетали стоявшего во весь рост чеченца. А затем возле самого лица Хусейна что-то вспыхнуло ослепительно ярко, в грудь словно ударил тяжелый молот, вмиг вышибив весь воздух из легких, и боевик провалился в черную бездну беспамятства.

Тарас Беркут на бегу забил в ствол ГП-30 тупоголовый цилиндр гранаты. Пробегая мимо убитого боевика, он лишь на миг задержался, взглянув на растянувшееся на земле тело. Лицо бородача в натовском камуфляже, с нашитым на рукаве флажком никогда и никем не признанной республики Ичкерия, было забрызгано кровью. Рядом лежал ПКМ с погнувшимся от взрыва стволом. Осколочный ВОГ-25 рванул едва не под ногами чеченца, и того чудом не разнесло на куски – на расстоянии пары шагов даже маломощный выстрел из подствольника может многое.

– Прочесать деревню, – приказал Беркут бежавшим рядом бойцам, постоянно ожидавшим новой атаки чеченцев. – Обыскать каждый дом, каждый сарай, каждую конуру! Я хочу знать, сколько тут еще «духов», и какого черта им потребовалось в этой глуши!

– Господин полковник, там несколько «чехов», мертвые! Кажется, снайпер работал! И еще кто-то, по виду, наши, тоже «двухсотые», в доме!

Проследовав за командиром отделения, первым наткнувшимся на трупы, Тарас Беркут понял, что его боец, парень опытный, повоевавший еще в Чечне, совершенно прав. Четыре трупа, явные ваххабиты, лежали рядом с рассыпавшейся поленницей в куче стреляных гильз и пустых рожков, явно отбивались яростно, но на каждом из них было лишь по одному пулевому отверстию. И здесь же, рядом с трупами боевиков, лежал какой-то парень в камуфляже, тельняшке, несвежих повязках. Его горло было перерезано от уха до уха, и, увидев возле одного из чеченцев здоровый тесак, Беркут догадался, кто устроил эту казнь.

– В доме еще трупы, – сообщил один из полицейских, указывая на изрешеченную пулями избу с выбитыми окнами. – Похоже, там был лазарет, все в повязках, и сумка с лекарствами. Их забросали гранатами!

– Вот суки! – прорычал полковник. – Ищите этих выродков, землю носом ройте!

Полицейские, предусмотрительно держась группами, разошлись по деревне, осматривая дома. Они врывались в дома, пугая забившихся в подполья и просто темные углы местных, на глазах которых разворачивалась настоящая война. Тарас Беркут, которого сопровождали сразу трое бойцов, двинулся к избе, заметив распахнутую калитку. Какое-то смутное движение за окном заставило его насторожиться, и в тот миг, когда стекло со звоном посыпалось вниз, выбитое ударом автоматного ствола, Беркут уже падал на землю. А затем раздались выстрелы, и стоявший слева от полковника полицейский, замешкавшийся лишь на миг, с хрипом повалился рядом с командиром, пуская кровавые пузыри. Две или три пули вошли ему в живот, превратив внутренности в кровавую кашу, и Беркуту лишь оставалось смотреть беспомощно, как умирает его боец.

– Не стрелять, – крикнул, вжимаясь в землю за покосившимся низким забором, полковник, увидев, что пулеметчик уже прикладывается к своему «Печенегу». – Огня не открывать!

Из дома тоже перестали стрелять, выпалив, наверное, разом целый рожок, и до полицейских донесся чей-то голос:

– Русские, уходите! У нас здесь заложники, мы им бошки отрежем, если не уберетесь! Мы хотим отсюда уйти, а вы нам не мешайте, или всех убьем!

Русские слова были исковерканы жутким акцентом, а в голосе слышался страх. Беркут понимал, что человек в таком состоянии и с оружием в руках способен наделать немало дел, не задумываясь о последствиях.

– Бросайте оружие и выходите, – крикнул, продолжая прятаться за забором, полковник, пытавшийся понять, сколько в доме людей. – Тогда мы вам ничего не сделаем! Даю тридцать секунд! После этого мы войдем, и убьем каждого, кто будет держать оружие в руках! Ты понял меня? Время пошло!

Вместо ответа вновь гранула длинная очередь, и тот же голос истерично прокричал, срываясь на визг:

– Пошли на…, русские! Убирайтесь, или убьем заложников! Повторять больше не буду!

Жестом поманив к себе одного из полицейских, Беркут, указывая на дом, произнес:

– Подползи к окну, по моей команде бросай дымовые шашки! И еще пару гранат, только чеку не вынимай!

Сейчас полковник пожалел, что они, хотя и называются полицией, не имеют тех спецсредств, что полагаются настоящим стражам порядка. Пара шоковых гранат «Заря», способных ослепить и оглушить кого угодно, и еще что-нибудь со слезоточивым газом здорово бы помогли сейчас. Боевики, что заперлись в доме, не могил видеть происходящее вокруг, обзор с одной стороны закрывали кусты и забор, с другой – сараи. Подобраться вплотную было проще простого, но при штурме у чеченцев, которые и так были на взводе, найдется секунда, чтобы подорвать себя вместе с заложниками и полицейскими, этого вполне можно было ждать.

– Русские, слышите меня? – вновь завопил боевик, пока боец Беркута, извиваясь ужом в своем бронежилете и прочем снаряжении, по-пластунски полз к дому. – Я их убью, всех! Эй, ты, тварь, иди сюда!

Раздалась какая-то возня, а затем рыдания и перепуганный женский крик:

– Пожалуйста, не трогайте! Не убивайте! Не надо, пожалуйста!

– Выродки! – зло выдохнул Беркут, осознавший, что от его команд и действий его бойцов зависят сейчас жизни тех, кто не был в этой стычке ни на чьей стороне, просто оказавшись в не лучшее время в неподходящем месте.

Полицейский, неуклюже извиваясь, уже добрался до цели, скорчившись под самым окном. В левой руке он держал дымовую шашку, в правой – гранату Ф-1 со вставленной чекой. Видя это, Тарас Беркут встал и, пригибаясь так, чтобы его нельзя было увидеть, двинулся в обход, придерживая висевший на плече «Абакан». Перед этим он успел скомандовать своим бойцам, продолжавшим целиться по окнам:

– Как только дам знак, уходите, так, чтоб вас было видно!

После этого Беркут Когда между ним и домом оказался сарай, полковник перевалился через забор, в два широких шага оказавшись у крыльца захваченной боевиками избы.

На секунду Беркут замер, стараясь успокоить дыхание. Затем стащил с плеча автомат, передвинув флажок предохранителя в положение «автоматический огонь». Чеченцы, засевшие в доме, не видели его, даже не подозревали о его присутствии, и в этом было преимущество Тараса. Ну, еще, наверное, в тяжелом бронежилете, имея какой, можно и рискнуть, подставившись под автоматную очередь. Но и Беркут мало что знал о противнике, самое скверное, непонятно было, сколько внутри врагов.

Заняв исходную позицию, полковник сделал знак своим людям, укрывшимся за забором. Те встали, держав оружие на виду, и, развернувшись, двинулись к окраине деревни, быстро скрывшись за соседним домом. Можно было начинать.

Отдышавшись, полковник выглянул из-за угла, махнув рукой своему бойцу, так и сидевшему, замерев, под окном, из которого раздавались бессвязные вопли на смеси чеченского и русского:

– Давай!

Полицейский, вскочив на ноги, словно пружиной подброшенный, швырнул в оконный проем, оскалившийся остатками стекла, сперва дымовую шашку, а затем ребристый шар ручной гранаты, с отчетливо различимым грохотом упавшей на дощатый пол.

Сквозь толстые бревенчатые стены Тарас Беркут услышал вопль чеченцев. И прежде чем они поняли, что взрыва не будет, прежде, чем заметили кольцо на запале гранаты, полковник уже выставил плечом хлипкую дверь, бронированным ураганом взмыв по невысоким ступенькам крыльца, и ворвался в дом.

Беркуту хватило секунды, чтоб оценить ситуацию. Боевиков двое, стоят посреди комнаты с оружием в руках и смотрят, не отрываясь, на подкатившуюся им под ноги «лимонку». Комнату уже затянуло клубами плотного дыма, в котором были различимы трое, женщина и двое детей, совсем маленьких, жавшихся к ней, девочка и мальчик, забившиеся в дальний угол.

Один из чеченцев, что-то бессвязно завизжав, вскинул АКМС, и в этот же миг Беркут выстрелил, дав длинную очередь из своего «Абакана». Сейчас не нужен был колиматорный прицел, и высокая точность, за которую Беркут и выбрал личным оружием именно АН-94, тоже оказалась ни к чему. Боевика, так и не успевшего нажать на спуск, снесло свинцовым шквалом, отбросив на стену. Автомат из его рук с грохотом выпал.

Второй чеченец, вдруг бухнулся на колени, высоко вскидывая руки над головой, и громко крича:

– Сдаюсь! Не стреляй! Я сдаюсь!

Он был еще совсем пацаном, только-только борода нормальная стала расти. Он был испуган, Беркут видел это, и не хотел умирать. Полковник в один шаг оказался возле кричащего, молящего о пощаде бандита, ударив того прикладом в челюсть, добавил ногами по ребрам, метя точно в кость, а затем схватил обмякшее тело за лямку разгрузки, без особой натуги вытащив наружу. Навстречу уже бежали остальные бойцы, и то-то помогал выбраться из задымленного дома заложникам, успокаивая их, пытаясь выдавить из себя что-то ободряющее.

Беркут бросил пленника на траву, и вокруг сомкнулось живое кольцо из полицейских. Полковник требовательно спросил:

– Еще кого нашли? Осмотрели деревню?

– Зачистили все, командир! Деревню сверху донизу обшмонали! Обшарили каждый закоулок! Живых «духов» не осталось! Трупы оттащили на окраину, оружие тоже собрали!

Полицейские были злы. За несколько минут боя они потеряли убитым одного из своих товарищей, еще четверо были ранены, и двое из них – весьма серьезно. От больших потерь спасла броня, и, конечно же, отличная выучка, и теперь каждый понимал, для чего их свирепый полковник гоняет их по полосе препятствий, придумывая все новые пакости едва ли не каждый день. Именно потому, что они пролили прежде так много пота, сегодня пролилось на удивление мало крови. Но еще ничего не закончилось.

– С этим что? – один из взводных, за несколько минут боя потерявший убитым одного из своих людей, указал на медленно приходившего в себя чеченца. – На базу?

– Тащить с собой это дерьмо? – Беркут вскинул брови, словно удивляясь. – Потом что, вертушку отмывать? Может, ты возьмешься?

– Если «чехи» сами, или по команде пиндосов, перешли демаркационную линию, и у тех, и у других будут большие проблемы! Нам нужны доказательства, командир!

– Хватит и трупов!

Пленный боевик, прекрасно понимавший разговор, догадался, что его ждет. На коленях он пополз к полковнику, захлебываясь в рыданиях, сквозь которые было слышно:

– Пожалуйста… я расскажу все… все, что хотите! Не убивайте!

Тарас Беркут равнодушным взглядом смерил чеченца целовавшего его пыльные, испачканные навозом берцы. Он не чувствовал ни злости, ни, тем более, жалости. Пожалуй, была лишь усталость. Несколько минут стычки растянулись для полковника в вечность. Он понимал, что засевшие в Кремле или где поближе «народные вожди» ничего не сделают, побоятся даже заикнуться американцам о случившемся в этой глуши, ведь реальной силы за ними не было. Было досадно оттого, что сегодня так много крови было пролито напрасно.

Полковник не стал объяснять своему товарищу, слишком молодому, чтобы понять это, что ни живые боевики, ни трупы чеченцев, хоть десяток, хоть сотня, ничего не изменять. Их земля до тех пор не будет принадлежать им, пока русские слишком слабы, чтобы выгнать чужаков.

Ничего не говоря, Беркут под удивленными взглядами своих бойцов, спокойно достал из набедренной кобуры массивный вороненый «Грач», передернул затвор и, щелкнув флажком предохранителя, ткнул стволов в лоб чеченца.

– На шаг назад, – негромко приказал он захлебывавшемуся слезами боевику, а затем повторил, повысив голос: – Отойди назад!

Боевик подчинился. Беркут спокойно прицелился и нажал на спуск. Одиночный выстрел был слышен далеко по всей деревне. Пуля калибра 9 миллиметров вошла в лоб чеченцу, оставив аккуратное отверстие, и снесла ему половину затылка. Брызги крови и мозгового вещества разлетелись во все стороны, и кто-то из полицейских выругался, стряхивая с себя кровавые ошметки.

– Все, здесь закончили. Сворачиваемся, – спокойно произнес Беркут, убирая пистолет обратно в кобуру. – Вызывайте вертушку!

– Что с этим? – один из полицейских, баюкая на руках снайперскую винтовку СВДК, указал на труп чеченца с половиной головы.

– Тела «духов» свалить где-нибудь за деревней и сжечь! Найдите где-нибудь здесь керосин, солярку, что угодно! Оружие и документы грузите в «вертушку»!

Когда вертолет с полицейскими на борту набирал высоту, на окраине селения как раз разгорелся во всю жуткий костер. Столб дыма, густого, жирного, ввинчивался в небо черной колонной, а над поселком плыли запах горелого мяса. Тарас Беркут лишь раз глянул вниз, затем переведя взгляд на лежавшее на полю десантного отсека Ми-8МТВ-5 тело погибшего в короткой схватке полицейского, прикрытое куском брезента. В хвосте салона сидели раненые, уже перевязанные взводным санинструктором. Все молчали, хмурились, мрачно тиская оружие в мозолистых руках.

Рокот турбин набиравшего высоту вертолета затихал, по мере того, как винтокрылая машина приближалась к линии горизонта. Русские были уже далеко, но лишь когда на деревню опустилась полная тишина, Хусейн Шарипов рискнул покинуть свое укрытие. Ругаясь, боевик выбрался из кучи сухого навоза, озираясь по сторонам. Вытащив из кобуры тяжелый автоматический АПС, Хусейн был готов открыть огонь в ответ на любое движение.

Опасаясь быть замеченным местными, чеченец двинулся туда, откуда доносился запах горелого мяса, и, прокравшись через поселок, увидел страшный костер. Среди языков пламени можно было рассмотреть очертания человеческих тел, сваленных в одну кучу и щедро залитых каким-то топливом.

– О, Аллах, за что мне это! Мои братья мертвы, зачем ты меня оставил?!

Шарипов упал на колени, закрыв лицо ладонями и, никого не стесняясь, зарыдав. В эти минуты полевой командир ничего не замечал вокруг себя, его можно было взять голыми руками, без стрельбы, ножом, вилами. Он привел сюда своих людей, чтоб отомстить, но русские обманули чеченцев, заманив их в засаду. И теперь Хусейн остался один, на чужой, опасной земле, где любой встречный хотел его смерти.

Когда слезы иссякли, Шарипов встал, и на несколько секунд замер в нерешительности. Он был один, почти без оружия. Русские хорошо потрудились, собрали все до последнего патрона, что принесли с собой чеченцы. Странно, что они не заметили пропажу «трупа» Хусейна. Боевик, оглушенный взрывом гранаты, пришел в себя прежде, чем на него наткнулись собиравшие трофеи спецназовцы. Он успел уползти, забиться в нору, переждав зачистку, и удивляясь при этом, как остался жив и почти цел, хотя упавший прямо под ноги ВОГ-25 должен был мало, что не разорвать его на куски. Наверное, его хранил Аллах, как тогда, в горном ущелье на самой границе Чечни.

Хусейн Шаприпов осмотрел свое снаряжение. Автомат пропал, пополнив, видимо, коллекцию трофеев русских солдат, но «Стечкин» остался, как и шестьдесят девятимиллиметровых патронов. В карманах «разгрузки» было еще три рожка с патронами 7,62 миллиметра, и пара выстрелов к подствольному гранатомету, но АКМ Шарипова пропал, и боевик без сожаления избавился от лишнего груза. Еще при нем оставался боевой нож, не какой-нибудь, а отличный швейцарский «Victorinox», и, самое главное, три гранаты РГД-5. Вот и все, ни пищи, ни воды, если не считать трех глотков в прицепленной к поясу фляге. И вокруг на сотни километров – чужая, бесконечно враждебная земля. Никто не поможет, никто не будет искать, даже не зная, что кто-то из отправившихся в рейд чеченцев выжил. Американские «хозяева», скорее всего, просто спишут их со счетов, забудут о существовании целого отряда.

Еще раз проверив застежки разгрузочного жилета, Хусейн Шарипов двинулся к лесу. Компас остался при боевике, и найти север не представляло труда. Где-то там, далеко, начинается зона ответственности американцев, там жизнь, безопасность. но прежде нужно преодолеть бескрайний лес, совсем не такой, как в родных горах, не попасться на глаза русским партизанам, свившим гнезда в этих дремучих чащах, и просто жителям окрестных русских селений, для которых одинокий чеченец, практически безоружный, раненый, окажется желанной добычей. Не оборачиваясь, не оглядываясь на костер, сложенный их тел его братьев, но навсегда запомнивший об этом, полевой командир Хусейн Шарипов уверенно двинулся к лесу. Через пять дней его, еле переставляющего ноги, подберет патруль американской Сто первой воздушно-штурмовой дивизии. Чеченцу, измотанному долгим переходом, истощенному, истекающему кровью, но яростно цепляющемуся за жизнь, помогут, его доставят в госпиталь, вытащат буквально с того света.

Когда в иллюминаторе заходящего на посадку Ми-8МТВ-5 показалась оперативная база батальона полиции, Тарас Беркут увидел именно то, что и ожидал. По периметру посадочной площадки расположились два камуфлированных «Тигра», и установленные на турелях крупнокалиберные «Корды» были нацелены на снижающийся вертолет. А на противоположной стороне летного поля затаилась плоская «туша» бронетранспортера БТР-80, и спаренные стволы башенной пулеметной установки тоже были запрокинуты в зенит. С такой дистанции могучий КПВТ мог буквально разорвать на куски вертолет несмотря на его солидное бронирование. Мятежного полковника встречали.

– Командир, что делать будем? – Один из взводных низко наклонился, нависнув над хранившим каменное спокойствие Беркутом.

– Не дергайся, это за мной, вы не при делах! Держи своих «волкодавов» на коротком поводке, лейтенант!

– Да мы их по плацу размажем в пять секунд, командир! Эти крысы тыловые, мы их порвем, только знак дай!

– Лейтенант, я нарушил прямой приказ, не забывай! Мы не банда, мы солдаты, и должны отвечать за свои проступки! Не делай хуже, ни себе, ни своим бойцам!

Вертолет, вращая лопастями, приземлился, и как только шасси его коснулись бетонных плит, выстилавших летное поле, один из «Тигров» и бронетранспортер двинулись к Ми-8. следом за ними шли, прикрываясь броней, полицейские из комендантской роты. Рассыпавшись цепью, они взяли вертолет на прицел, направив на него свои «Печенеги» и АК-74.

Развернулась башня БТР-80, способного теперь огнем в упор за секунду превратить боевой вертолет в груду пылающего металла, братскую могилу для нескольких десятков полицейских. Из-за бронетранспортера вышел командир бригады, уверенно двинувшийся в винтокрылой машине.

– Полковник Беркут, выходите без оружия, – крикнул генерал, держа правую руку на кобуре с табельным «Грачом». – Руки держать над головой! Не делай глупостей!

Тарас Беркут усмехнулся, стоя на пороге кабины, подмигнул своим бойцам, сидевшим словно в оцепенении, и, держав в левой руке за цевье АН-94, спрыгнул на землю. Автомат полковник немедленно бросил на бетон, заведя руки за голову. К нему подскочили сразу трое крепышей в полной экипировке, в тяжелых противопульных шлемах и масках. Один из полицейских ткнул в затылок полковнику стволом АКС-74, пока двое других освобождали карманы разгрузки офицера от магазинов, гранат, клинков. Из кобуры вырвали табельный пистоле, а затем и саму кобуру сорвали. Все это время Беркут и обыскивавшие его бойцы находились под прицелом турельного «Корда», способного в один миг смахнуть свинцовым шквалом всех четверых.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю