355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Завадский » День Победы. Гексалогия (СИ) » Текст книги (страница 167)
День Победы. Гексалогия (СИ)
  • Текст добавлен: 10 апреля 2017, 15:30

Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"


Автор книги: Андрей Завадский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 167 (всего у книги 176 страниц)

Под крылом промелькнула полоса прибоя, впереди по курсу поднялись к небу темной стеной сопки, и напряжение, не оставлявшее летчика, возросло многократно. Складки местности сейчас представляли куда большую угрозу, чем все ракеты и перехватчики гайдзинов вместе взятые. Но входившая в состав БРЭО «Лайтнинга» оптико-электронная система AN/AAQ-37, включавшая инфракрасную камеру, позволяла совершать полеты и днем и ночью, практически в любых условиях.

Склон горы, проступивший из тьмы по курсу, заставил Фудзиту набрать высоту, облетая препятствие сверху. Истребитель на какие-то секунды взмыл над гребнями сопок, и командир батареи ЗРК С-300П, развернутой в нескольких километрах от Елизово, непонимающе уставился на экран радара. Уже несколько минут творилось что-то непонятное. Отметки целей то возникали, то исчезали вновь, снова появляясь в самых неожиданных местах.

– Для самолета слишком слабый сигнал, – произнес такой же растерянный оператор радара. – Я бы сказал, что это «томагавки», но ведь у япошек ничего такого быть не может, верно?

Командир покачал головой:

– Призраки какие-то! Может, неполадки с техникой? Запусти-ка диагностику!

Тем временем уже углубившиеся на много километров в российской воздушное пространство F-35B приближались к цели. Четверка, в составе которой был истребитель Фудзиты, заходила с северо-запада, другая группа, сделав приличный крюк в русском небе, готовилась нанести удар с востока. Японский пилот вздрогнул, когда в наушниках прозвучал приказ командира:

– Набрать высоту пять тысяч! Приготовиться к атаке! До цели сто километров!

«Лайтнинги» взвились над сопками, вспарывая плоскостями крыльев облака. Лейтенант Фудзита снял оружие с предохранителя, ожидая новый приказ командира. Стремительно бежали секунды, и, наконец, в эфире раздалась короткая команда:

– Атака! Сбросить бомбы!

Истребители разомкнули боевой порядок, образуя строй фронта. Распахнулись створки люков оружейных отсеков в бортах фюзеляжа, сделав «Лайтнинги» отлично видимым на экранах наземных РЛС. Лейтенант Фудзита одним касанием приборной панели отправил в короткий полет четыре управляемые бомбы GBU-39 SDB. Расправившие крылья бомбы, в системы наведения которых уже были заложены координаты цели – русского аэродрома Елизово – растворились во тьме, планируя к находившейся еще в десятках километров мишени.

– Разворот сто восемьдесят градусов! Уходим!

Яркие отметки целей вспыхнули в самом центре монитора РЛС, и командир зенитно-ракетной батареи, готовый выть от отчаяния, громко приказал:

– Пуск!

Полдюжины зенитных ракет 5В55Р взвились над позициями ЗРК, разворачиваюсь вслед уходившим к побережью истребителям. Разогнавшись до двух километров в секунду, ЗУР стремительно сокращали дистанцию, но пилоты, получившие предупреждение о ракетном обстреле, уже включили бортовые станции РЭБ AN/ASQ-239, ослепившие шквалом помех головки самонаведения. Одновременно все четыре истребителя сбросили ложные цели, дипольные отражатели, забившие РЛС множеством хаотичных сигналов.

Не меньше трех русских ракет преследовали истребитель Фудзиты, закрутивший в небе Камчатки целый каскад фигур высшего пилотажа. Одна из ЗУР почти сразу ушла в сторону, «оглушенная» помехами. Вторая секундой позже отвернула в сторону, захватив облако дипольных отражателей, серебристым шлейфом тянувшихся за «Лайтнингом», взорвавшись далеко в стороне. Впереди вздымалась громада поросшей непроходимой тайгой сопки, но японский пилот, слыша несмолкающий визг системы предупреждения об атаке, не менял курс, словно решив пойти по стопам камикадзе. И лишь тогда, когда дальномер показал два километра до препятствия, Фудзита выполнил маневр, обогнув гору сбоку и чуть не цепляясь при этом плоскостями о землю. Ракета, не успевшая повторить вираж, воткнулась в склон, взорвавшись. И в этот же момент Фудзита увидел неподалеку от своего самолета яркую вспышку в ночном небе, а затем эфир пронзил отчаянный крик:

– Дракон-три, я подбит! Теряю контроль! Падаю!

Взрыв статридцатикилограммовой боеголовки, разорвавшейся в паре метров от самолета, оторвал одну из плоскостей, и F-35B «Лайтнинг», беспорядочно вращаясь в воздухе, стал стремительно терять высоту. За секунду до того, как обреченный летчик задействовал систему катапультирования, истребитель врезался в землю, и на месте падения вздулся огненный шар. Но мгновением раньше сброшенные японскими пилотами бомбы достигли своей цели.

Несколько десятков человек в летных комбинезонах вперемежку с техниками и солдатами из роты охраны стояли у кромки взлетно-посадочной полосы авиабазы Елизово, уставившись на багровое зарево, осветившее небо на северо-востоке. Время от времени с той стороны доносись звуки, похожи на раскаты грома, вот только те, кто с опаской поглядывали на горизонт, точно знали, что дело здесь вовсе не в грозе.

– Похоже, по всему фронту полыхает, – проговорил нервно куривший командир истребительного авиаполка. – Видимо, «косые» уже подошли к Петропавловску. Вот и есть наш последний и решительный бой…

– Так что же мы на земле отсиживаемся?! Товарищ полковник, прикажите, и мы их с землей смешаем!

Командир обернулся, отыскав взглядом в толпе говорившего. Узнав одного из молодых летчиков, прибывших на Камчатку за считанные дни до высадки японского десанта, офицер ответил негромко:

– Бросать полк в мясорубку я не стану, пока не получу на это прямой приказ. Каждый самолет и каждый из вас, пилотов, бесценны. Пока есть хоть одна машина, способная оторваться от земли, не видать япошкам поддержки с воздуха, а одно это для наших ребят там, в окопах, дорогого стоит. Да и не годится МиГ-31 для штурмовки, что ни говори!

Он не мог сказать, с какой радостью и сам бы сейчас сел за штурвал, направляя свой истребитель туда, где все ярче разгоралось зарево, растекшееся уже на половину горизонта, пускай бы даже это был полет только в один конец. Но вместо этого, выполняя приказ свыше, полковник распорядился укрыть боеспособные машины в капонирах, под тоннами бетона и стали. Только дежурная пара МиГ-31, заправленных, с подвешенными ракетами, стояла на взлетной полосе в боевой готовности, но пока в небе не появился достойный противник, и русские летчики лишь могли грозить кулаками в пустоту.

Заунывный вой сирены обрушился на летное поле, накрывая его вязким куполом. Озираясь по сторонам, командир полка крикнул:

– Воздушная тревога! Все по машинам!

Они не услышали гул турбин вражеских самолетов, находившихся в десятках километров от аэродрома, как не услышали свист воздуха, рассекаемого стабилизаторами мчавшихся к земле бомб. Открыли вдруг огонь по скрытым во тьме целям «Шилки», прикрывавшие авиабазу от возможных ударов с воздуха. С треском зенитные пушки выбросили в пустоту поток малокалиберных снарядов, а затем аэродром накрыл грохот разрывов. Малокалиберные бомбы GBU-39 со спутниковым наведением разили без промаха. При весе всего сто тринадцать килограммов они разгонялись у земли до огромных скоростей, с легкостью прошивая бетонные своды капониров и разрываясь уже внутри. Мощи семнадцати килограммов взрывчатки, которыми были начинены бомбы, хватало, чтобы причинить самолетам повреждения, исключавшие возможность подняться в небо. Командир полка видел, как взрывами изнутри вышибало створки ворот, а над ангарами вздымались столбы дыма и пламени.

Пилоты, готовые разрыдаться от досады, смотрели на то, как гибнет их полк. Японские истребители сбросили тридцать две управляемые бомбы, и хотя часть из них из-за неполадок в системе наведения или просто по теории вероятности, промахнулась, оставшихся хватило с лихвой. В течение нескольких секунд были уничтожены почти все самолеты, в том числе и явно небоеспособные, окончательно превратившиеся в груды металлолома. Потерь среди пилотов не было, если не считать нескольких легко раненых и контуженых близкими взрывами, но теперь из хозяев камчатского неба они превратились просто в беспомощную толпу.

– Суки! – Командир полка не мог сдержать слез, видя, как догорают его истребители, грозные боевые машины, практически непобедимые в небе, и уничтоженные без малейшего ущерба для противника здесь, на земле. Вдруг взгляд его наткнулся на стоявшие у дальнего конца взлетной полосы дежурные «миги», и пилот, надсаживая связки, скомандовал: – По машинам! Взлет немедленно!

И сам, обгоняя пришедших в себя пилотов, бросился к ближайшему перехватчику. Какой-то техник с закопченным лицом приставил к борту легкую стремянку, и полковник, вскарабкавшись по ней, уселся в кресло, позволяя пристегнуть себя и опустить на голову массивный шлем-«сферу». В задней кабине МиГ-31 уже возился штурман-оператор.

– Приготовься, взлетаем на форсаже, – предупредил его включившийся в бортовое переговорное устройство комполка. – Что с оружием?

– Четыре Р-60 и полный боекомплект к пушке!

– Черт! – Пилот хлопнул ладонью, обтянутой прочной тканью перчатки, по борту. – Придется ввязываться в ближний бой!

Спаренные турбины Д-30 взвыли, набирая обороты. Пилот перевел рычаг управления двигателями в положение «форсаж», и из сопел вырвались длинные языки пламени. Тяжелый истребитель резко сорвался с места, так что внезапно навалившаяся перегрузка вдавила тела летчиков в кресла. Налившейся свинцом рукой командир полка потянул на себя рукоятку штурвала, и МиГ-31 оторвался от взлетной полосы, свечой ввинчиваясь в ночное небо, в котором где-то укрылся враг.

– Право двадцать групповая цель, – сообщил оператор, когда луч бортовой РЛС «Заслон» коснулся плоскостей и оперения уходящих в сторону океана вражеских самолетов. – Дальность сорок. Сигнал слабый, похоже на беспилотники!

– Принял! – Командир полка отклонил штурвал, доворачивая мчавшийся быстрее звука «миг» на цель, еще скрытую во мраке. – «Ноль-пятый», держись сзади, будешь отгонять «косых» от хвоста!

Два истребителя бесшумно мчались над погруженными в темноту сопками, опережая звуковую волну, отражавшуюся от их склонов. Командир экипажа уже держал палец на кнопке пуска, дожидаясь разрешающего сигнала от бортовой ЭВМ «Аргон». Противник, нанесший внезапный удар, был все ближе, и явно не стремился принять бой.

Системы РЭБ японских истребителей «Лайтнинг» перехватили излучение русских радаров, ответив направленными импульсами шумовых помех. Лейтенант Фудзита, державший свой самолет на малой высоте, услышал в наушниках чуть искаженный помехами голос командира:

– Гайдзины на хвосте! Разворот сто восемьдесят градусов! Радары включить!

«Лайтнинги», оснащенные двигателями с изменяемым вектором тяги, развернулись практически на месте. Импульсы РЛС AN/APG-81 отразились от фюзеляжей приближавшихся русских самолетов, и командир звена, увидев две отметки, приказал:

– Разомкнуть строй! Дракон-один, Дракон-два, выпустить ракеты! Прикончите их!

Лейтенант Фудзита Масао не сомневался в исходе боя. Он находился в кабине самого современного истребителя, оснащенного лучшими системами обнаружения и несущего наиболее совершенное из существующего оружие. И какими бы отчаянными бойцами не были преследовавшие их русские, абсолютное техническое превосходство не оставляло им никаких шансов.

Палец пилота утопил кнопку на боковой рукоятке управления, и из боковых отсеков выскользнули две ракеты «воздух-воздух» AIM-120 AMRAAM. Расстояние до русских самолетов не требовало наведения ракет с борта истребителя, активные радиолокационные головки самонаведения захватили цели, и через несколько секунд в далеко впереди, над самым горизонтом, сверкнули вспышки взрывов.

– Один уничтожен!

Пилот истребителя с бортовым номером «ноль-пять» попытался уклониться от атаки, но «умные» ракеты повторили его маневр. Поток шрапнели, которой были начинены их двадцатидвухкилограммовые боевые части, разлохматил обшивку, добираясь до топливных баков и двигателей. Охваченная огнем крылатая машина врезалась в вершину сопки, и яркая вспышка на несколько мгновений рассеяла тьму. Тела летчиков, слившихся в единое целое со своей боевой машиной, распались пеплом в жарком пламени горящего авиационного керосина.

МиГ-13 командира полка метался в ночном небе, преследуемый еще двумя ракетами. Пронзительный визг системы предупреждения СПО-15СЛ заставил оператора включить бортовую станцию РЭБ, и одна из японских ракет, «ослепленная помехами», промчалась мимо, заставив вцепившегося мертвой хваткой в рычаги управления пилота выругаться от облегчения.

– Сбрасывай отражатели!

Ворох ложных целей, рассыпавшихся позади мчавшегося над сопками «мига», обманул ГСН второй ракеты, ушедшую в сторону.

– Не вижу цель! Где они?!

Экран РЛС «Заслон» не показывал ничего, кроме колышущегося марева помех, наведенных системами радиоэлектронного подавления японских истребителей. Но МиГ-31 имел и другие, не менее эффективные средства обнаружения целей. Бортовой теплопеленгатор 8ТП выдал направление на находящийся в воздухе источник инфракрасного излучения, который не мог быть ничем иным, кроме как вражеским самолетом.

Крылатые машины, маневрировавшие в ночном небе, едва не столкнулись, на огромной скорости промчавшись мимо. В какой-то момент их разделяло не более двух десятков метров, и командир полка, успевший рассмотреть нечеткий силуэт, удивленно воскликнул:

– Какого черта?! Это что, «Раптор»?

– Американцы?! Не может быть!

Истребитель F-35B «Лайтнинг», действительно имевший некоторое внешнее сходство с более тяжелой машиной пятого поколения F-22, исчез во мраке, но темнота не была препятствием для авионики русского МиГ-31 и головок самонаведения его ракет. Выполнив разворот на пределе возможностей вовсе не предназначенного для маневренного боя перехватчика, русский пилот выпустил вдогон противнику залпом все четыре ракет Р-60М, подвешенные попарно на подкрыльевых узлах подвески с шести километров, практически в упор. Огненные стрелы вонзились в фюзеляж японского самолета, и тот, рассыпаясь в воздухе на куски, огненным градом рухнул в тайгу.

– Один есть! – Командир полка, провожая взглядом пылающую вражескую машину, оскалился в довольной улыбке.

Лейтенант Фудзита на экране радара видел, как две отметки воздушных целей сблизились, и затем одна из них, обозначавшая одну из своих машин, исчезла. Он не мог ничего знать о судьбе пилота, но ближний воздушный бой на околозвуковых скоростях практически не оставлял времени на то, чтобы покинуть обреченную машину, и даже бортовой компьютер мог среагировать с опозданием. Не колеблясь, Масао направил свой «Лайтнинг» вслед русскому, быстро сокращая дистанцию.

Проецируемое на забрало летного шлема, которое являлось экраном нашлемной системы целеуказания HMDS, мерцающее прицельное кольцо замкнулось вокруг силуэта русского истребителя, и перед глазами японца вспыхнул символ, обозначающий разрешение на открытие огня. Когда расстояние между самолетами уменьшилось до полутора километров, Фудзита Масао утопил гашетку. Подвешенная под фюзеляжем четырехствольная пушка GAU-22/A выпустила во тьму поток снарядов, но русский пилот успел выполнить маневр, и очередь прошла впритирку у левого борта, не задев истребитель.

– Дракон-один, выходи из боя, – звучал в эфире голос командира звена.

Пилот МиГ-31 вновь включил форсаж, и его истребитель, не отягощенный внешними подвесками, умчался вперед, легко разгоняясь вдвое быстрее звука. Помехи забили радар «лайтнинга», а через несколько мгновений, выполнив разворот, русский перехватчик уже навис над японским самолетом, быстро настигая его в мерцающем свете звезд, бесстрастно смотревших с небосвода на сводящих друг с другом счеты людей.

– Дракон-один, гайдзин у тебя на хвосте! – Услышав в наушниках с трудом пробивавшийся сквозь завесу помех голос командира звена, вместе со своим ведомым крутившегося где-то неподалеку, вертевший головой в разные сторону Фудзита Масао, пытавшийся отыскать противника, вздрогнул от испуга. – Сбрось его, Дракон-один! Разрывай дистанцию!

Тяжелый МиГ-31, взлетным весом превосходивший своего противника почти вдвое, надвигался, пожирая километры. Скоростной высотный перехватчик не был предназначен для ближнего боя, но израсходовавший весь запас ракет F-35B перестал быть по-настоящему опасным противником. Прицельная марка, высветившаяся на лобовом стекле русского «мига», легла на силуэт энергично маневрировавшего японского «лайтнинга», и ожила авиационная пушка ГШ-6-23, укрытая в приливе крыла. Шесть стволов, вращаясь с чудовищной скоростью, изрыгали поток пламени с темпом девять тысяч выстрелов в минуту. Свинцовая струя, пронзив тьму, нащупала вертевшийся из стороны в сторону F-35.

Лейтенанту Фудзите показалось, что по его самолету застучали разом сотни тяжелых молотов. Истребитель, прежде такой послушный, легкий, будто не подверженный земному тяготению, начал рыскать, неуклюже качаясь в воздушных потоках. Напрягая вздувшиеся под тканью комбинезона мышцы, японский пилот тянул на себя рукоятку управления, и эфир наполнился его призывами о помощи:

– Дракон-один, я подбит! Теряю управление!

Трассеры, ослепительно вспыхивая во тьме, проносились, кажется, на расстоянии вытянутой руки от головы пилота, защищенной только прозрачным пластиком фонаря пилотской кабины. Русские были все ближе, обрушив на поврежденный «Лайтнинг» град снарядов. Осколки хлестали по фюзеляжу, разрывая обшивку из композитных материалов, словно бумагу. Но, увлекшись преследованием «подранка», командир истребительного полка русских ВВС забыл, что они не одиноки в небе над Камчаткой.

Державшаяся в стороне пара F-35B атаковала, зайдя с флангов. Каждый японский истребитель выпустил по две ракеты AMRAAM. Система предупреждения об облучении зашлась в истошном визге, оглушая пилотов МиГ-31. Тяжелый истребитель, сбрасывая оставшиеся ложные цели, перевернулась, ложась на крыло, и одна ракета, нацеленная в него, промчалась ниже, разорвавшись на безопасной дистанции. Через секунду русский перехватчик содрогнулся от близкого взрыва, и приборная панель перед командиром экипажа озарилась тревожным красным светом.

– Попадание, – сквозь зубы прорычал летчик, вцепляясь обеими руками в штурвал. – Пожар правого двигателя! Топливный бак пробит, мы теряем горючее! Катапультируйся!

Оператор, сидевший в заднее кабине, дернул спасительный рычаг, и чудовищная сила вышвырнула крепко притянутое к креслу тело прочь из горящего самолета, штопором ввинчивающегося в землю. А полусекундой позднее за ним последовал и командир экипажа. Уже потом, плавно покачиваясь под шелковым полотнищем парашютного купола, он с много километровой высоты рассматривал мерцающее зарево там, где должен был находиться Петропавловск-Камчатский. Вражеские войска, получив так необходимую поддержку с воздуха, рвались вперед, прорывая одну за другой, линии обороны измотанных и уже теряющих веру в победу русских солдат. Одержавшие победу японские самолеты рассмотреть в рассеивающейся тьме ему так и не удалось.

А лейтенант Морских сил самообороны Японии Фудзита Масао, даже не задумывавшийся о том, что сейчас могло происходить на земле, из последних сил, истово молясь древней богине Аматэрасу, пытался удержать в воздухе поврежденный огнем русского истребителя F-35B. Соткавшийся из тьмы «Лайтнинг» командира звена возник чуть выше, и Фудзита услышал ответ:

– Дракон-один, тяни к побережью, сколько сможешь! Держись!

Сопровождаемый своими товарищами, Фудзита развернул почти не слушающийся управления истребитель в сторону океана, до которого уже оставались считанные километры. Их уже могли видеть с борта «Исэ», подошедшего к русскому берегу почти вплотную и сканировавшего пространство над водой и прибрежными сопками своим радаром дальнего действия FCS-3 с фазированной антенной решеткой. Голос руководителя полетов, находившегося на вертолетоносце, подсказывал, что делать, и отчаяние японского летчика сменилось спокойной уверенностью.

Промелькнула под крылом белая полоса прибоя, а где-то на горизонте путеводной звездой приводной радиомаяк вертолетоносца посылал свои сигналы. Очертания «Исэ» проступили во тьме неожиданно, и неуклюже болтающийся в воздухе «Лайтнинг» завис на опустевшей палубой. Из направленного вниз сопла реактивного двигателя ударили струи раскаленных газов, облизнув термостойкое покрытие. В тени надстройки замерли в полной готовности спасатели, готовые броситься на борьбу с огнем. Фудзита Масао, по искаженному от напряжения лицу которого струился пот, осторожно работал рукояткой управления, и самолет медленно снижался, покачивая плоскостями. Наконец, шасси истребителя со стуком коснулись палубного настила, и пилот заглушил двигатель.

Со всех сторон к замершему «Лайтнингу» бросились матросы. Последним усилием Фудзита поднял фонарь, и крепкие руки подхватили его, освобождая от привязных ремней и осторожно извлекая из кабины. Уже очутившись на палубе, пилот пришел в себя, со смесью страха и удивления рассматривая собственный самолет, чудом уцелевший под вражеским огнем. Хвостовое оперение было разлохмачено, будто гнилая ветошь, а в плоскостях зияли рваные пробоины, оставленные снарядами русского «Фоксхаунда».

Поврежденный F-35B взяли на буксир и оттащили в сторону, освобождая посадочную площадку. Один за другим из тьмы возникали заходившие на посадку истребители, обрушивая на корабль оглушительный рев турбин. Фудзита насчитал еще пять машин, беззвучно, одними губами, прошептав молитву о погибших товарищах. А «Исэ», приняв на борт остатки выполнившей свою задачу авиагруппы, уже разворачивался, окруженный плотным кольцом эсминцев своего эскорта, полным ходом направляясь на юго-восток, в открытый океан и подальше от русских ракет.

Небо над Елизово очистилось, и только радист вновь и вновь безуспешно повторял рвавшие эфир позывные поднявшихся в воздух «мигов». Грохот взрывов и гул турбин смолкли, но ненадолго. Металлический треск, отражавшийся от склонов сопок, заставил одного из пилотов, как есть, в летном комбинезоне, с массивным шлемом в опущенной руке, испуганно вскрикнуть:

– Вертушки! Воздух!!!

Пара легких OH-6D «Кейюс» вынырнула из тьмы, стрекоча винтами, будто огромные стальные стрекозы. На летное поле обрушился ураган пуль, выпущенных шестиствольными пулеметами «Миниган», изрыгавшими по шестьдесят килограммов металла в секунду. Свинцовый шквал смел сгрудившихся на открытом пространстве людей. Упавший на шершавый бетон летчик видел, как рядом валились окровавленные тела его товарищей и едва знакомых солдат из аэродромной охраны. С грохотом вертолеты промчались над головой, поливая огнем что-то, скрытое за ангарами. В ответ ударили «Шилки». Огненные полосы прочертили небо, и японские вертолеты, один за другим, вспыхивая, рухнули на землю, разорванные в клочья градом зенитных снарядов.

Пара ударных вертолетов «Кобра», подошедший к аэродрому на предельно малой высоте, едва не касаясь земли полозьями шасси, «подскочили», набирая высоту, и из-под их коротких крылышек огненными стрелами сорвались управляемые ракеты BM-71 «Тоу». Одна за другой, вспыхнули получившие попадания ПТУР зенитные установки, и в их пламени метавшиеся по летному полю люди увидели идущие прямо на них цепью на малой высоте вертолеты.

– Занять оборону! – Летчик, вскочив на ноги, схватил пробегавшего мимо солдата с перекошенным от ужаса лицом. – К бою! «Косые» сейчас высадят десант! Все к оружию!

Один за другим, легкие многоцелевые UH-1H зависали над взлетной полосой, и с них на бетон камуфлированными мячиками сыпались японские солдаты. Пока главные силы генерала Танаки прогрызали оборону русских на пути к Петропавловску, пехотная рота, преодолев десятки километров по воздуху, ударила в тыл, освобождая плацдарм для такого необходимого подкрепления, которое уже ждало своего часа, погрузившись в транспортные самолеты, готовые по первому сигналу подняться в воздух с авиабаз на острове Хоккайдо.

Выкатившийся из-за ангара БТР-80 открыл огонь в упор из спаренных пулеметов по кружившим над летным полем геликоптерам. Один их UH-1 под градом крупнокалиберных пуль качнулся в воздухе, зацепившись лопастями за бетон и вспыхнув. А через секунду поток двадцатимиллиметровых снарядов, выпущенных бортовой пушкой «Кобры», разорвал тонкую броню бронемашины, отыскивая укрывшихся под ненадежным панцирем людей.

– Оружие! – Пилот вертелся на месте, озираясь округлившимися от напряжения глазами. – Дайте оружие!

Оружия рядом хватало, только стоило протянуть руку. Шагнув к распластавшемуся на земле телу солдата, летчик вытащил из-под него автомат. Передернув затвор, пилот прижал приклад АК-74 к плечу, ловя в прорезь прицела суетившиеся поодаль фигурки. Отдача ударила в плечо, и пилот, не отпуская спусковой крючок, повел стволом, видя, как валятся на бетон оказавшиеся на пути его пуль вражеские солдаты. В ответ затрещали выстрелы, сверкнули во тьме оранжевые вспышки, и что-то бесшумно и стремительно пролетело возле самого лица летчика, обдав его волной жара.

Еще несколько солдат открыли огонь из автоматов, а затем сухой треск «калашниковых» потонул в гулком грохоте пулеметов. Бронетранспортер, выехав из-за строения, открыл огонь в упор попеременно из своего могучего КПВТ и спаренного ПКТ по успевшим высадиться японским солдатам. Через несколько секунд он вспыхнул, пораженный в борт несколькими винтовочными гранатами, которые японцы выстреливали со своих «Тип-89», но в этот момент какой-то парень с едва видными на полевых погонах лейтенантскими звездочками, вскакивая в полный рост, громко крикнул:

– В атаку! За Родину! Вперед!!!

Пилот, постреливавший из автомата по суетившимся на другом конце летного поля японцам короткими, в два-три выстрела, очередями, экономя патроны, вдруг почувствовал, как какая-то непреодолимая сила подхватывает его, швыряя вперед, и тоже что-то закричал, зло, бессвязно, до боли в напряженном горле. Живой вал, сметая все у себя на пути, прокатился по бетонке. Несколько десятков русских бойцов вперемежку с вооруженными кто чем техниками и пилотами атаковали, сойдясь с противником вплотную.

Треск выстрелов сменился криками и звуками ударов. Люди, схватившись врукопашную, рычали, будто звери. В ход пошли штык-ножи и пехотные лопатки, офицеры стреляли в упор из своих «макаровых». Сталь с влажным звуком вонзалась в плоть, и стонали истекающие кровью солдаты с той и другой стороны, падая под ноги тем, кто еще продолжал сражаться. Летчик, сменивший тяжелый сверхзвуковой высотный перехватчик МиГ-31 на автомат, стреляя на бегу, в упор, до тех пор, пока не опустел «рожок». А затем, в прыжке добравшись до ближайшего вражеского солдата, пытавшегося дрожащими руками передернуть затвор винтовки, ударил того прикладом в зубы, и еще раз, и еще, до тех пор, пока лицо врага не превратилось в кровавое пузырящееся месиво. Он метался по летному полю, одного за другим настигая обратившихся в бегство вражеских солдат, бил их прикладом, орудуя «калашом», будто дубиной, вгонял в животы набалдашник пламегасителя, до тех пор, пока что-то обожгло бедро, так что все тело от пяток до макушки пронзила дикая нестерпимая боль.

Его подхватили две пары крепких рук. Молодой солдат с бледным, как мел, лицом, по которому бежали струйки крови, и незнакомый техник, немолодой мужик в промасленном комбинезоне, затащили раненого за угол ангара, служившего надежным укрытием от огня стрелкового оружия. Привалившись спиной к шершавой стене, пилот, которого торопливо перевязывал невесть откуда взявшийс санинструктор, видел, как в небе сверкали трассеры, и что-то вспыхивало у горизонта. Пару раз над головой пролетели огненные сгустки, которые не могли быть ничем иным, кроме ЗУР. С рыком прополз мимо еще один БТР, окутанный плотным облаком выхлопных газов.

Через несколько минут все стихло. Горстка перепачканных своей и чужой кровью русских солдат стояла посреди груды изрубленных, заколотых, застреленных тел. Люди хрипло дышали, оружие с бряцаньем падало из внезапно ослабевших рук на бетон.

– Кажется, отбились, – произнес кто-то рядом, летчик так и не понял, кто именно. Обернувшись, он ответил:

– Это не конец. У них не получилось зайти с тыла, значит, теперь ударят в лоб. Скоро появятся их танки, так что стоит заранее выкопать себе могилы!

Командующий Второй пехотной дивизией Сил самообороны Японии, получив сообщение, что десант, заброшенный на русскую авиабазу, уничтожен, не ощутил ничего, кроме разочарования. Гибель сотни бойцов и потеря нескольких вертолетов уже не имела существенного значения для и без того обескровленного соединения генерала Такаги Тодзио. Японский командующий бросил в бой все резервы до последнего бойца, и победа была уже практически одержана. Японские танки, буквально намотав на свои гусеницы оборонительные позиции русских войск, с рассветом вошли на улицы Петропавловска-Камчатского.

Военный совет, проходивший в одном из административных зданий на окраине столицы края, начался с короткого, но эмоционального выступления командующего объединенной группировкой российских войск.

– Японцы, нанеся массированный удар на всем протяжении линии фронта несколько часов назад, прорвали нашу спешно созданную линию обороны и развивают наступление, – глухо произнес Марат Гареев, обведя взглядом мрачных офицеров своего штаба. – Сдерживать их практически нечем. Со многими подразделениями утрачена связь – все-таки системы РЭБ у противника великолепные – но из перехваченных переговоров самих японцев следует, что многие наши отряды, оказавшись в котле, продолжают сражаться, сковывая силы противника. Но все это не имеет значения, исход сражения за Петропавловск лично у меня сомнений не вызывает. Их артиллерия уже обстреливает центральные кварталы, и скоро последние рубежи обороны падут. Мы упустили возможность эвакуировать на «большую землю» раненых и хотя бы часть гражданских, и теперь, когда в небе господствует японская авиация, а на море – их флот, оказались в окружении с единственной перспективой – геройски погибнуть в неравном бою.

– Так что же я здесь делаю? – Командир бригады морской пехоты вскочил, ударив кулаком по столу. Судя по грязному камуфляжу, «разгрузке» и пистолетной кобуре, из которой торчала широкая рукоятка АПС, он прибыл в штаб с передовой, спеша вернуться туда вновь. – Мое место – в окопах, с моими людьми, товарища адмирал! Прикажите отбыть к войскам! «Черные береты» никогда по тылам не отсиживались!

– На передовой вы – просто еще один боец, а здесь тот, кто может управлять своими солдатами, позволяя им погибнуть с максимальной пользой, – покачал головой Гареев. – Так что будьте любезны оставаться здесь, пока я не отдам иной приказ, а кому нажимать на курок, найдется и без вас. Мы проигрываем, но еще живы, и прекратим сопротивление только тогда, когда умрет последний из нас.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю