Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 176 страниц)

Майор Гровер, выслушав донесение своего подчиненного, помрачнел еще больше, хотя и до этой минуты командир пехотного аэромобильного батальона Сто первой дивизии был чернее тучи.

– Эти долбанные чеченские ублюдки подставили моих парней, моих, черт возьми! – Уильям Гровер ударил кулаком по крышке пластикового складного столика. – За выходки гребанных чурок партизаны будут мстить моим солдатам! Кретины вырезали целую деревню, словно у себя в горах! А мне, – он еще повысил голос. – Мне придется готовить пластиковые мешки, чтобы отправлять обратно в Штаты своих бойцов! Здесь заварится такая каша, черт возьми! И русские власти тоже не будут смотреть на все это сквозь пальцы! Говард, это сделали ваши люди!

Гровер перевел дух и продолжил, прежде чем его собеседники смогли вставить хотя бы слово:

– В Ираке и Афганистане бывало всякое. Солдаты, не выдерживая постоянного напряжения, открывали огонь по толпе. Сложно оставаться нормальным, когда на твоих глазах каждый день гибнут товарищи, когда нападения ждешь каждую минуту, днем и ночью, когда врагом может оказаться любой – седой старик, женщина, ребенок, когда смерть приходит от пули снайпера или фугаса, присыпанного земле у обочины. Но это было в глуши, а здесь рядом – цивилизованная Европа. И тогда гибли единицы, а сейчас – сто человек сожжены, причем в церкви вместе со священником! Сожжены нашими людьми, с нашего молчаливого одобрения!

Рональд Говард безразлично пожал плечами:

– Это нужно доказать! А ведь на самом деле чеченцы здорово облегчили вам работу, майор! Теперь русские будут бояться помогать чертовым террористам! Это хороший урок для местных, а ведь им хочется жить, хочется иметь какую-то работу, а предложить им ее здесь можем сейчас только мы!

– Вы кретин, Говард!

Майор гневно сжал кулаки, но представитель нефтяной корпорации ничуть не смутился:

– Мы лишили противника поддержки со стороны нейтрального населения. Значит, им придется создавать здесь свои базы, тащить на себе все припасы вплоть до сухпайков. Это сделает их менее мобильными! А формально во всем случившемся можно обвинить самих террористов!

Менеджер «Юнайтед Петролеум» единственный, наверное, оставался совершенно спокойным, во всяком случае, внешне. Его, в отличие даже от привыкшего ко всему командира десантного батальона, ничуть не шокировало уничтожение целой деревни в такой близости от строящегося нефтепровода, работы на котором, несмотря на атаки террористов, близились к завершению. А вот все остальные не пытались скрыть своего волнения.

– Это мы сами лишились той ничтожной, призрачной поддержки со стороны русских, до этого дня державшихся в стороне от политики, – Гровер, не сдерживаясь, выругался. – Говард, вы кретин, причем даже не понимаете этого! Если раньше местные или просто не мешали, или даже были вам полезны, шли работать на вашу гребанную стройку, то теперь они встанут на сторону террористов! Если недавно против нас действовала горстка фанатиков, то теперь число желающих стать партизанами увеличитсяв разы, в десятки раз! И можете сколько угодно делать заявлений, обвиняя во всем самих русских, но вы никого не обманете!

– У чеченцев есть видео, где записано все, от начала и до конца, – устало заметил Джеймс Уоллес. – Ваши люди из Службы безопасности сообщили об этом! Какие еще могут быть вопросы? Мы ходим по лезвию ножа!

– Записи никто не увидит, – решительно отрезал Говард. – Никто не получит никаких доказательств! Ваши люди в поселке сделали свое дело, майор, теперь мы уверены, что чеченцы не оставили никаких улик. Так что можно говорить все, что угодно, и нам вынуждены будут поверить.

– Есть еще проблема, напомнил Уоллес. – В Россию прибывают наблюдатели от ООН. И инцидент в Некрасовке они своим вниманием не обойдут. Нужно быть готовыми к этому. Никаких улик, хотя бы косвенно связывающих со случившимся чеченцев!

Агент ЦРУ понимал, что сделанного не вернуть, и теперь все его мысли были направлены на то, чтобы ущерб от случившегося свести к минимуму. Конечно, ждать иного от чеченцев, не прекращавших войну почти десять лет, свихнувшихся в своих горах, превратившихся в бешеных зверей, было глупо. Найти в случившемся плюсы – задача непростая, но пусть хоть явные минусы будут не так видны. А в искусстве заметать следы у людей из Лэнгли был неплохой опыт, и сейчас Уоллесу предстояло использовать все свои умения ради общего дела.

– Я решу этот вопрос, – со все той же уверенностью произнес Рональд Говард. – Я вскоре вылетаю в Москву, встречу наблюдателей, поговорю с ними. Они тоже люди, в конце концов!

– Пока занимаетесь дипломатией, позаботьтесь о том, чтобы чеченцев отстранили от любых активных действий, – настойчиво потребовал Гровер. – Лично я дам своим людям приказ стрелять в этих выродков, если они попадутся под руку, так что задвиньте их подальше, Говард, посадите на цепь и наденьте, черт возьми, намордники!

Майор помнил, что бывает, когда в каком-нибудь медвежьем углу американский солдат случайно прикончит парочку туземцев. И пусть сейчас кровь русских крестьян оказалась на руках других варваров, чеченцев привели сюда они, американцы. Так что впору было позаботиться о запасе пластиковых мешков для своих солдат – Уильям Гровер не сомневался, что ответ партизан последует очень быстро. И пусть это не Ирак или Афганистан, где одного мертвого муслика достаточно, чтобы вспыхнула целая провинция, ничего хорошего майор, наученный горьким опытом прежних войн, не ждал.

– Хорошо, я отдам приказ, – кивнул Рональд Говард. – Надеюсь, вы скоро остынете и поймете, что без чеченцев нам придется нелегко. У нас ничтожно мало людей, чтобы защитить все, что могут выбрать целью для своих атак террористы. И я не собираюсь отправлять обратно целую армию, хорошо подготовленную, умеющую воевать, преданную нам, только потому, что кто-то где-то прикончил лишний десяток местных. И мои хозяева считали бы так же, знай они об этом. И, поверьте, они бы убедили ваше командование проявить большее понимание, майор.

Говард тоже многое повидал, побывав в диких землях на краю света. Там он представлял интересы корпорации и знал, что иногда аборигены не понимают, что строительство нефтяной вышки или трубопровода несет свет цивилизации. Кто-то цеплялся за традиции и заветы предков, кто-то просто не любил чужаков. Упрямцев приходилось убеждать, и методы использовались самые разные.

Рональд Говард никого и никогда не убивал своими руками, он не задумывался над тем, каково это, оборвать нить человеческой жизни. Но он отдавал приказы, зная, что одно слово может обернуться множеством смертей никому не интересных туземцев, и потому сейчас, узнав, что сделали чеченские наемники, не испытывал сильных угрызений совести. Конечно, проблем прибавится, но не так много, чтоб сходить из-за этого с ума.

– Мы полностью контролируем ситуацию, – уверенно сообщил Говард. – Это самое важное сейчас. Ублюдки из ООН сколько угодно могут совать свой нос, они увидят и узнают лишь то, что мы позволим. И не надо устраивать трагедию из-за того, что сдохло несколько грязных русских.

– Вы затеяли мерзкую игру, Рональд, – покачал головой майор Гровер. – И больше всего мне не нравится то, что мои парни должны стать в ней разменными фигурами. Ваши спятившие горцы будут резать местных, но мстить станут американским солдатам. Черт возьми, если будут гибнуть мои люди, я сам отберу у чеченцев эту проклятую пленку и разошлю ее по всем телеканалам, чтобы побольше народу узнало о том, что вы здесь устроили!

Говард усмехнулся. Майор может грозить сколько угодно, но он не осмелится нарушить приказ. А приказ – не трогать чеченцев – будет, в этом представитель «Юнайтед Петролеум» не сомневался. Служакой-солдафоном можно оставаться на уровне этого Гровера, прячась за присягу и какие-то глупые принципы, но те, кто стоят на пару ступеней выше, командуя самим майором и другими такими же, как он, вынуждены быть еще и политиками. И они смогут принять верное решение. Ну а солдаты, завербовавшись в Армию США, с самого начала знали, что могут однажды и сдохнуть, так что их жалеть Говард точно не собирался.

Появившийся в тесном кабинете майора адъютант, щелкнув каблуками, произнес, обращаясь к своему командиру:

– Сэр, сообщение от командира разведгруппы! Капитан Хиккс докладывает об экстренной ситуации!

– Что еще?!

– Майор, сэр, там появились люди из русской полиции. Они требуют, чтобы их пропустили в поселок, угрожают открыть огонь! Капитан Хиккс остановил их на окраине и запрашивает штаб о дальнейших действиях! Он готов открыть огонь, если русские попробуют двинуться дальше!

– Черт, нам еще не хватало снова сцепиться с русскими, – растерянно выдохнул Уильям Гровер.

– Не надо обострять ситуацию, – мягко произнес Говард. – Русские нам ничем сейчас не могут помешать, и мы не должны им препятствовать. Пусть все увидят своими глазами. Нам не нужен новый конфликт, пока хватает и старых проблем.

– Лейтенант, передайте мой приказ Хикксу, – обратился Гровер к своему адъютанту, не взглянув на представителя нефтяной корпорации, подчеркнуто не замечая его. – Русских пропустить, не мешать им! На провокации не поддаваться, себя вести сдержанно!

– Слушаюсь, майор, сэр!

Отдав честь, лейтенант развернулся на каблуках, покинув кабинет. Радиограмма, адресованная командиру разведгруппы, умчалась к капитану Хикксу в тот момент, когда обстановка уже накалилась до предела и для того, чтобы вспыхнуло пламя, хватило бы малейшей искры. А после этого станет поздно выяснять, кто и в чем виноват.

Тарас Беркут просидел в машине до тех пор, пока не убедился – американцы не проявят первыми инициативу. Лопасти «Черного ястреба» уже прекратили свой бесконечный бег по кругу, теперь, чтобы снова поднять вертолет в воздух, понадобится пара минут. А мощный дизель «Тигра» все так же урчал под бронированной крышкой капота, работая на холостых оборотах.

Полковник взял в руки автомат, все тот же АН-94, полюбившийся за отличную, выше, чем у любого «калаша», точность огня. Сейчас автомат с укрепленным под стволом гранатометом ГП-30 лежал перед Беркутом на специальном упоре над приборной доской. Кто-то из создателей «Тигра» оказался светлой головой, додумавшись до несложного, но такого полезного приспособления, так что теперь, устраиваясь на командирском месте, не нужно было думать, куда бы запихнуть мешающий автомат так, чтобы в случае опасности достать его без лишних телодвижений.

– Бойцы, к машине! – скомандовал Беркут ожидавшим его приказов полицейским, и сам, распахнув дверцу, покинул бронированное нутро автомобиля.

Распахнулись дверцы в корме «Тигра», и полицейские, щелкая затворами и предохранителями, попрыгали на землю, выстраиваясь по обе стороны машины. В американцев никто не целился, но все люди были наготове, не выпуская оружия из рук. в сторону американцев были направлены стволы дюжины «калашниковых» и пары пулеметов «Печенег». Сам Беркут, повесив АН-94 на плечо, пружинистым шагом двинулся к вертолету, возле которого расположилось с полдюжины американцев. И кое-кто уже взял приближавшегося русского на прицел своих карабинов М4.

С каждым сделанным шагом Тарас Беркут чувствовал, как напряжение, витавшее вокруг, становится все более ощутимым. В любой миг у кого-то с тои или другой стороны могли не выдержать натянутые до предела нервы, мог дрогнуть чей-то палец на спусковом крючке, и тогда польется много крови, прежде, чем взвинченные люди придут в себя.

– Эй, кто здесь главный? – крикнул Беркут, приблизившись метров на двадцать к вертолету. Крикнул, разумеется, по-английски, причем с каждым пройденным шагом в его направлении смотрело все больше автоматных стволов. Свой «Абакан» полковник подчеркнуто дружелюбно держал на ремне, благо, было, кому прикрыть его. – Я – полковник русской полиции, а вы находитесь за пределами американской зоны ответственности!

Из строя американских десантников выступил вперед человек, повесивший автоматический карабин на грудь, как бы демонстрируя этим мирные намерения.

– Я – капитан Хиккс, Сто первая дивизия Армии США.

– Капитан, вы на чужой территории и мешаете мне и моим людям. Объясните, что вы делаете здесь? И уберите, черт возьми, свой вертолет с дороги!

– Сперва поговорим, – предложил американец. – Наш разведывательный спутник передал сигнал о пожаре в поселке. Очень сильный пожар. Меня и моих людей направили сюда, чтобы помочь местным. В штабе посчитали, что ситуация экстренная, и не стали тратить время на согласование с вашим начальством, а я просто выполняю приказ. Когда мы убедимся, что наша помощь не требуется, мы немедленно улетим.

– Пожар? Мне известно, что в поселке Неркасовка произошло массовое убийство мирных жителей. Как представитель власти, я требую от вас убраться с дороги и не мешать мне! Это наша работа, а вам нечего тут делать!

– Мы просто хотим помочь, полковник! Да, мы нашли множество останков, а также следы того, что местных жителей, во всяком случае, некоторых убили. Есть гильзы, есть пули, но пока никаких следов тех, кто сделал это. Мое командование приказало мне разобраться, поскольку поселок находится недалеко от границы нашей зоны ответственности.

– Вы – солдаты, а мы – полиция, расследовать это наша работа, вы же умеете только оставлять за собой трупы, – зло произнес Беркут. – Прочь с дороги, я приказываю!

– Я выполняю приказы только своего командования! Если сделаете еще хоть шаг вы или ваши бойцы, мы вас нашпигуем свинцом!

Десантники, словно получив мысленный приказ, рассыпались в стороны, готовясь к бою, а над лесом неожиданно появился еще один вертолет. Люди Беркута, увидев вскинутый вверх кулак полковника, тоже бросились врассыпную, занимая позиции для боя. И только их командиры стояли, как прежде, лицом к лицу, в шаге друг от друга.

– Капитан, сейчас мы перестреляем друг друга, – процедил сквозь зубы Беркут. – Это моя земля, я не собираюсь отступать! Но кому от этого будет лучше?

– Знаю, что хуже будет вам. У нас вертолеты, для их пулеметчиков вы будете, как на ладони. Полминуты, несколько очередей из «Минигана» – и мои люди смогут вернуться к прежним делам.

– Не думаю, что все пройдет так просто! Это будет только начало новой войны! Так что лучше дайте нам проехать к поселку, капитан!

Внезапно ожила рация, закрепленная на «разгрузке» американского офицера.

– Эхо-один, прием, это База! Приказываю пропустить русских!

– База, принято, – немедленно ответил американец. – Есть пропустить! – И уже стоявшему перед ним русскому полковнику: – Сейчас мы взлетим. Можете проезжать!

«Черный ястреб» поднялся в воздух, унося в своем чреве и американцев. Развернувшись на небольшой высоте, вертолет направился к еще не видимому за лесом поселку, а за ним следом двинулась, переваливаясь на ухабах, пара камуфлированных «Тигров» русской полиции. Только теперь в головной машине стало на одного пассажира больше. Американский капитан устроился на краешке жесткого сидения в десантном отсеке русского бронетранспортера, указывая путь водителю и по ходу объясняя командиру русского отряда, что здесь произошло.

– Я не знаю, кто мог сделать это, полковник, – произнес американец, наклонившись к Беркуту. – Но уверен в одном, те, кто это сотворил – не люди! Я побывал в разных местах и многое видел, но даже в самых диких уголках подобное случившемуся в вашем поселке редкость!

Тарас Беркут не слушал болтовню попутчика, внимательно глядя по сторонам. Когда «Тигры» ехали по деревне, полицейский сразу обратил внимание на распахнутые калитки и двери, на разбросанную возле домов утварь, детские игрушки. Все это жители бросили второпях, а затем вдруг исчезли. И только собаки, ожидавшие, должно быть, возвращения своих хозяев, рвались с цепей, провожая промчавшиеся машины злым лаем, да мычали из своих стоил недоенные коровы.

– Это здесь, полковник, – сообщил американский офицер, указывая на черную коробку того, что совсем недавно было сельской церквушкой. – Мы приехали.

Едва выбравшись из бронемашины наружу, Беркут сразу обратил внимание на неестественную тишину. Она обволакивала, окутывала липкой пеленой, скрадывавшей любые звуки. Ничего, ни людских голосов, ни шума ветра, ни даже пения птиц, словно стороной облетавших пепелище. Кажется, что мотор «Тигра» заурчал тише, словно стесняясь нарушить царившее всюду безмолвие.

Вокруг сгоревшей, вернее, сожженной церкви стояли американские десантники. Хмурые, напряженные, они держали оружие наизготовку, словно в любой миг ожидали атаки. Тарас Беркут усмехнулся мрачно – единственное, что могло им грозить, это посмертное проклятье заживо сожженных людей.

– Человеческих останков тоже хватало. На брезенте, растянутом в сотне метров от руин, были аккуратными кучками разложены обугленные кости. Их было очень много.

– От машин не отходить, – приказал Беркут покинувшим «Тигры» бойцам. – Не топчите здесь и ничего не трогайте, могут остаться какие-нибудь следы.

Полицейские, с ужасом смотревшие на пепелище, молча кивали, забыв о субординации. До последней минуты никто не знал, что их здесь ждет, и реальность оказалась страшнее любых ожиданий. Пока бойцы озирались по сторонам, негромко переговариваясь, их командир двинулся к разложенным на брезенте останкам тех, кто совсем недавно жил в этой деревне, а сейчас обрел здесь свою могилу.

– Мы извлекли только часть, – негромко произнес шагавший следом за Беркутом американец, когда они подошли к костякам. – Думаю, здесь было заперто человек сто, все жители, вероятно. Когда нам приказали лететь сюда, я думал, кому-то нудна наша помощь. Я ошибся.

Несколько минут Беркут и сопровождавший его американец стояли молча, глядя на то, что осталось от церкви и от жителей деревни. На глаза бывшему майору российского спецназа попался наполовину сгоревший образ. Лик Спасителя со скорбью взирал на людей, забывших, каково это, быть человеком. На месте правого глаза у него зияла пулевая отметина.

– Кто это сделал? Вы наверняка осмотрели здесь все. Что вы нашли?

– Да, мы обыскали поселок, но ничего серьезного обнаружить не смогли, – пожал плечами американец. – Только следы людей в армейской обуви, да гильзы. Много гильз, все – русского образца. Я полагаю, это дело рук террористов, что называют себя партизанами, полковник.

– Партизаны? Это бред! Как они могут убивать своих, тем более так убивать?!

– Жители деревни, вероятно, работали на строительстве нефтепровода. Все действия партизан направлены на то, чтобы нефтепровод не был построен. Возможно, они запретили местным работать на нас, американцев, а потом, когда те не согласились, устроили показательную казнь. Без работников строительство будет продвигаться медленно, или вовсе встанет, а этого и добиваются террористы, не понимающие, что мы не только тянем здесь трубу, но и создаем инфраструктуру, даем жителям этих мест работу, возможность кормить свои семьи.

– Все равно это бред. Я не верю, – помотал головой Беркут. – Этого просто не может быть.

– Но деревня мертва. С этим спорить глупо. И, поверьте, у нас точно нет резона устраивать подобное, да и никто из моих солдат не согласится стать палачом, в американской армии нет места психопатам. А это сделали настоящие фанатики.

– Партизаны здесь не при чем!

– Возможно, полковник, – развел руками американский офицер. – Вот и попытайтесь установить истину. Мы свое дело сделали, теперь вы можете распоряжаться здесь!

Американские десантники погрузились в приземлившиеся в самом центре деревни вертолеты. Взлетая, винтокрылые машины почти одновременно, точно на параде, выполнили разворот как раз над головами русских полицейских, умчавшись затем на север. Через несколько минут три «Черных ястреба» превратились в едва заметные точки возле самого горизонта.

Тарас Беркут, проводив взглядом вертолеты, обернулся к своим бойцам, сгрудившимся возле «Тигров». Полицейские торопливо выстроились в две шеренги, уставившись на командира, и тот произнес:

– Наша задача – обеспечить неприкосновенность места происшествия до прибытия группы криминалистов. Поэтому приказываю первому отделению оцепить по периметру развалины церкви, близко не подходить, следы не затаптывать. Встать на расстоянии не менее ста метров и ждать моих приказов. Задача ясна?

– Так точно! – гаркнул командир отделения. – Есть охранять развалины!

– Отлично! Второе отделение организует прочесывание поселка. Возможно, выжившие есть, но они прячутся, и вы должны найти их. Обыскивать каждый дом, каждый сарай, все подвалы, чердаки, даже нужники! Ищите живых!

Больше всего Беркут мечтал сейчас о том, что в какой-нибудь избе с видом на церковь стоит себе на штативе видеокамера, которую забыл выключить местный житель за пару минут до казни. Стоит – и методично фиксирует хоть на пленку, хоть куда все, что произошло здесь, от начала и до конца. Полковник и сам понимал, что это глупо, совсем по-детски, рассчитывать на такое, но иначе придется ломать голову над тем, кто решился сжечь заживо десятки ни в чем не повинных крестьян, тем более, использовав для казни не сарай какой-нибудь, а храм.

– Есть, искать живых! – отозвался командир второго отделения.

– Товарищ полковник, разрешите вопрос? – раздалось вдруг из строя. – Кто уничтожил деревню? Кто мог это сделать?

– Боец, ты слышал мой приказ? Если отыщешь хотя бы одного живого здесь, мы оба это узнаем, а сейчас я знаю не больше, чем ты, – честно признался Беркут. – Американцы сказали, что это партизаны, но я не верю. Если хочешь знать правду, внимательно смотри по сторонам, может, найдешь что-нибудь интересное. А сейчас – марш исполнять приказание!

Строй рассыпался. Половина полицейских выстроилась по периметру церкви, и было слышно, как под подошвами тяжелых ботинок скрипит жирный густой пепел. Остальные бойцы, по привычке держа наизготовку оружие, двинулись по деревне, разделившись на группы по два-три человека. Немало людей, прибывших в Некрасовку с Беркутом, прошли суровую школу Чечни и Дагестана, и сейчас, в лишившемся жизни поселке вели себя в точности так же, как во время зачистки какого-нибудь отдаленного аула, просто по привычке, потому что от излишней осторожности, в отличие от беспечности, еще никто не умер. Они были готовы исполнить приказ командира со всем старанием, но полковник уже почти уверился в том, что в деревне никого не осталось. Беркут не знал, что один из тех, кто мог бы пролить свет на страшные события в поселке, бредет по лесам, не так уж далеко от этих мест.

Азамат Бердыев упорно шагал в выбранном направлении, переставляя гудевшие от усталости ноги. На спину давил рейдовый рюкзак, даром, что забитый только наполовину, плечо оттягивал автомат, при каждом шаге впивавшийся в бок гранями ствольной коробки. Идти было трудно, но партизан шел, с каждой минутой все больше удаляясь от разоренной чеченцами деревни.

Азамат хотел вернуться, защитить тех людей, что дали приют ему и его товарищу, а за это теперь вынуждены были умирать от рук дикарей, но понимал, что, вернувшись, никому не поможет в одиночку, только погибнет в бессмысленном бою. Он не был настоящим диверсантом, спецназовцем, а всего лишь командиром танка Т-80. В тесноте башни боевой машины Бердыев чувствовал себя почти всемогущим, заставляя сорок шесть тонн стали и огневой мощи подчиняться каждой его мысли. Теперь же он стал просто испуганным одиночкой с «калашниковым» и горстью патронов и только и мог, что прятаться, тайком пробираясь к своим.

Бердыев шел, ориентируясь по компасу. Карта осталась у Осипова, так что партизан точно даже не знал, куда он идет, просто двинувшись на юг и надеясь на то, что узнает знакомые места. Где-то там – база его отряда, там полковник Басов ждет вестей от своих бойцов, оставленных в этой глуши на излечение. И Азамат должен дойти, должен рассказать, что случилось. И вместе со своими товарищами отомстить сразу за все, и за то, что погибла целая деревня, и за то, что убил Матвея собственными руками, послав ему единственную пулю, вместо того, чтобы истратить ее на врагов.

Азамат не умел путать следы по-настоящему, хотя кое-чему и научился, влившись в ряд партизан. И потому, когда где-то неподалеку сперва прозвучали хлопки взрывов, а затем раздалась стрельба, бывший танкист решил, что это погоня. Прижавшись к первому попавшемуся дереву, Бердыев сорвал с плеча АК-74, готовый встретить преследователей свинцовым шквалом, подороже продавая свою жизнь. И только спустя несколько минут он понял, что где-то рядом идет бой, не имеющий никакого отношения к самому партизану. Трещали автоматы, ухали пулеметы, что-то взрывалось. Еще минут через десять все стихло.

– Что там за херня? – прошептал, разговаривая сам с собой, Азамат. Так ему было проще успокоиться, забыть об одиночестве.

Бердыев мучался, гадая, кто и с кем может воевать в глухом лесу, и одной из мыслей было то, что это его товарищи, партизаны, схлестнулись в дебрях с чеченцами, уничтожившими деревню. Возможно, полковник Басов устал ждать, когда вернутся его бойцы, и сам пришел за ними, только опоздал немного.

Почти уверенный в своей догадке, Азамат решительно двинулся туда, откуда донеслись звуки перестрелки. Все же он сохранял осторожность, сдерживая себя, ведь победителями из короткого боя могли выйти с равной вероятностью обе стороны, и неизвестно, что ждет впереди. Лес сыграл злую шутку с партизаном. Если сперва показалось, что стреляли буквально в сотне метров, за соседними деревьями, то на деле пришлось пройти больше километра, прежде чем Азамат наткнулся на следы боя.

У ног партизана лежал труп, изорванный осколками. Явно или гранатой подорвали, или наткнулся на мину. Тело было сильно изуродовано, но все равно Бердыев понял, что перед ним – чеченский боевик, из тех, которых пригрели янки. Американский камуфляж, АКМ с изогнутым стволом, черная короткая борода, зеленая повязка на лбу, пропитавшаяся кровью – все, как и полагается. Именно такие «звери» ворвались в Некрасовку, именно они убивали местных, забавляясь, упиваясь своей силой.

Обыскав окрестности, Азамат нашел еще несколько трупов, много стреляных гильз, оружие, как поврежденное, так и вполне целое на вид. Все погибшие были чеченцами, в этом Азамат не сомневался, но кто их здесь убил, бывший танкист понять никак не мог. Казалось, горцы тут сражались с пустотой, палили по воздуху из всех стволов, а затем все погибли.

– Чертовщина, – выдохнул партизан, растерянно озираясь по сторонам.

Так и не разобравшись, что произошло в лесу, Бердыев вернулся на прежний маршрут, снова двинувшись на юг. Единственное, что он сделал, прежде, чем покинуть место странного боя чеченцев не иначе как с собственными тенями, это обыскал пару трупов. О брезгливости Азамат забыл уже давно, еще тогда, когда в тверских лесах вытаскивал останки экипажей из сгоревших на марше Т-80 Кантермировской танковой дивизии. И потому сейчас он без особых колебаний обчистил пару мертвецов, разжившись несколькими рожками с патронами калибра 5,45 и тремя ручными гранатами – одной РГД-5 и парой более мощных Ф-1. Заодно взял два перевязочных пакета и упаковку с сухим пайком, только карты ни на одном из трупов не нашлось.

Пополнив запасы, Азмат продолжил свой путь, теперь уже более уверенный в своих силах. Он прошел еще километров пять, прежде чем вспомнил про запас воды. Во фляжке еще что-то плескалось, но на самом донышке. Конечно, октябрь в архангельских лесах – это не май в степях ставрополья, но все же флягу стоило наполнить. Азамат плохо представлял, где он сейчас и много ли еще нужно пройти, да и не был уверен до конца, что идет верным курсом.

Серебристая гладь то ли пруда, то ли небольшого озерца мелькнула по левую руку в тот самый момент, когда мысль о пустой фляге подавила все остальные. Обрадовавшись подарку судьбы, Бердыев изменил направление движения, нацелившись на водоем. Ближе к берегу снова разросся кустарник. Тут-то, продираясь сквозь заросли, Азамат и понял, что он не один. Партизан краем глаза заметил движение на самом берегу и, присмотревшись, увидел человека в камуфляже и походном снаряжении, опустившегося на корточки у воды.

Замерев, стараясь даже не дышать, закусивший нижнюю губу от напряжения партизан рассматривал незнакомца, не сразу сообразив, что камуфляж на том – американский. Это означало лишь одно – перед ним враг. А еще Бердыев заметил лежащую на траве рядом с человеком в камуфляже снайперскую винтовку СВД, десантную версию со складывающимся на бок прикладом и пластиковым, а не деревянным цевьем.

Некто в американском снаряжении, невысокий, узкоплечий, какой-то щуплый и хлипкий на вид, держа оружие под рукой, и оставив у ближайшего дерева пухлый рюкзак, неторопливо пил, устроившись к лесу вполоборота. Он явно был один, и Азамат решил рискнуть. Он не был специально обученным диверсантом, но кое-чего успел нахвататься в лагере партизан, например, научившись «снимать» часового или бесшумно перемещаться по лесу. Кем бы ни оказался тот человек у озера, он мог, как минимум, стать ценным источником информации, а заодно и трофеев, возможно даже карты или, что совсем невероятно, навигатора.

Сдав назад, выбравшись из зарослей, Азамат Бердыев, стараясь производить как можно меньше шума, принялся обходить своего противника по широкой дуге, заходя сзади. Оружие он держал наготове, сняв АК-74 с предохранителя и дослав патрон в ствол. Нет ничего хуже, палить из автомата в лесу, слышно будет за несколько верст, но, в конце концов, карту взять можно и с трупа, а рисковать, ступая с неизвестным в рукопашный бой, Азамат не желал.

Осторожно, шаг за шагом, порой застывая на несколько минут, Бердыев крался к добыче. Сквозь ветви он уже видел спину незнакомца, все так же склонившегося над водой. Тот, кажется, ничего не подозревал, подпустив врага к себе на ничтожные двадцать шагов. Правда, винтовка лежала рядом, на расстоянии вытянутой руки, но партизан уже сжимал обеими руками потертый «калаш», а незнакомцу еще нужно было потратить драгоценные секунды на то, чтобы дотянуься до оружия, прицелиться, повозиться с предохранителем.

Азамат на мгновение потерял из виду добычу, скрывшись за стволом молодой сосенки, чтобы, выбравшись из-за укрытия, оказаться точно позади жертвы. Но, когда он смог вновь видеть берег озерца, человек в камуфляже исчез. Снайперская винтовка со сложенным прикладом все так же лежала на земле, к толстому стволу дерева был прислонен камуфлированный рюкзак, но их владелец исчез.

По инерции Бердыев сделал еще два шага вперед, от растерянности опустив автомат стволом вниз. В этот миг сзади-справа раздался сперва сухой щелчок предохранителя, а затем – хриплый голос, скомандовавший: