355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Завадский » День Победы. Гексалогия (СИ) » Текст книги (страница 118)
День Победы. Гексалогия (СИ)
  • Текст добавлен: 10 апреля 2017, 15:30

Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"


Автор книги: Андрей Завадский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 118 (всего у книги 176 страниц)

Подхватив десантные рюкзаки и сумки со снаряжением, они гуськом двинулись по узкой лощине, постоянно глядя в небо. Тарас Беркут все же обернулся, бросив прощальный взгляд на океан. Он не мог видеть подлодку, оставшуюся слишком далеко, и оставалось только гадать, что означали давешние раскаты орудийных выстрелов, внезапно смолкшие.

– Живее, бойцы, – бодро прикрикнул командир, когда впереди показалась пустынная полоса автострады, идущая параллельно побережью. – Наши братья на родине умирают каждую минуту, и нужно спешить, если не хотите, чтобы они погибли напрасно. Каждая пролитая нами капля пота здесь – это еще одна спасенная жизнь дома. Так что шагом марш!

– Командир, смени меня, – тяжело дыша, произнес Заур Алханов. – Руки уже ноют!

Тарас Беркут, бывший офицер российского спецназа, ухватился за лямку тяжелого вьюка, в котором ждало своего часа ядерное пламя. Он не смог сдержать довольной улыбки, со стороны больше походившей на волчий оскал. Они все-таки пришли на землю врага и принесли за собой сюда, в их сытый и уютный мир, полный удовольствий, призрак войны.

Глава 7
Южный Урал, Россия

26 ноября

Морской бой у берегов Калифорнии так и не стал достоянием гласности, оставшись лишь сухими строками военных сводок. Так уж получилось, что в эти дни внимание большинства было приковано к событиям, происходящим в самом сердце сумрачной России. Для кого-то никому доселе неизвестный городок на Урале стал последним символом надежды, для других это была очередная цель, которую следовало уничтожить, поставив точку в затянувшейся войне, но были и те, кто старался остаться беспристрастными наблюдателями.

Пять человек, постоянно озираясь, осторожно крались по переулку, стиснутому между высоким забором из красного кирпича, настоящей крепостной стеной, с одной стороны, и покосившимся деревянным палисадником, для надежности, наверное, обмотанным ржавой колючей проволокой. Трое из них, одетые в классический камуфляж «флора», не выпускали из рук оружие, автоматы АК-74. по их движениям, по слаженности, с которой действовали эти трое, можно было понять, что это солдаты, возможно, бывшие, и сейчас они были готовы к бою.

Двое их спутников были явно гражданскими. Это было ясно и по их горнолыжным курткам и утепленным штанам, с которых спороли яркие лейблы и нашивки ради лучшей маскировки, и по тому, как эти двое вели себя. Один из них постоянно крутился вокруг своей оси, не снимая с плеча видеокамеру, второй же, державшийся постоянно рядом, тащил за спиной небольшою рюкзак, из которого торчал термос.

Под ногами хлюпала грязь, в которую превращался временами начинавший сыпать с серых низких облаков снег. И только этот звук нарушал окутавшее окраины Нижнеуральска безмолвие.

– Моторы! – один из вооруженных людей вскинул руку, жестом приказывая остановиться. Все замерли, приседая, чтобы не быть слишком заметными мишенями.

– По ходу, из города кто-то едет, – предположил вооруженный потертым АКМС молодой парень с пушком над верхней губой и багровым шрамом на пол-лица. – Вот чудаки!

Звук автомобильного двигателя приблизился, а затем стал стихать, отдаляясь к горизонту, и вдруг прервался раскатистой очередью из пулемета, сопровождаемой треском одиночных выстрелов.

– В укрытие, – приказал командир небольшого отряда. – Давай к деревьям!

Он первым перевалился через невысокий заборчик, помогая человеку с видеокамерой и при этом ругаясь:

– Шевелись, журналист, твою мать! Давай под дерево, и замри, пока не скажу!

Оператор съемочной группы «Би-Би-Си» Уильям Бойз, чудом не зацепившись за забор и ничего не порвав, кинулся к зарослям кустарника, слыша, как за спиной громко пыхтит его напарник, репортер Гарри Хопкинс. Двое британцев сжались под кустами, ожидая, что в любой миг на их ненадежное укрытие обрушится град снарядов или спикирует выпущенная из поднебесья американским истребителем ракета.

Иностранные репортеры, поневоле оказавшиеся в осажденном городе, за несколько прошедших дней успели многое узнать про войну, и многое увидеть, хотя не считали себя новичками в таких делах. Они бродили по городу, снимая все, что видели, саму жизнь защитников города, раз за разом отражавших атаки. Они пережили штурм, который встретили в первых рядах защитников города, снимая все, что попадало в объектив камеры, слыша, как вокруг рвутся снаряды и свистят над головами пули, летящие с обеих сторон. Вот и теперь репортеры покинули относительно безопасное убежище, чтобы сделать очередной репортаж, старясь не думать о том, что он может стать для них и последним. Они были лишь сторонними наблюдателями, но оказывались мишенями для той и для другой стороны, несмотря даже на приставленную по личному приказу генерала Бурова охрану.

Сейчас эти охранники, обратившись в зрение и слух, делали все, чтобы первыми обнаружить любой намек на угрозу себе и своим «подопечным». Особенно пристально они вглядывались в низкое хмурое небо. Родной город, знакомый до последнего булыжника в мостовой, стал смертельно опасным с некоторых пор. Беспилотный разведчик «Предейтор» мог появиться в любой миг, выпустив свои ракеты по первой попавшейся цели, которую находившиеся за много километров отсюда операторы сочли бы достойной не дешевой ПТУР AGM-114 «Хеллфайр». И пять человек, крадущиеся по закоулкам, вполне могли привлечь их внимание.

– Похоже, тихо все, – выдохнул, немного расслабившись, командир партизан. – Не по нашу душу. Отряд, продолжаем движение!

Вернувшись на дорогу, все пятеро двинулись дальше, к окраине города, туда, откуда и донеслись звуки короткой перестрелки. Партизан, шагавший рядом с Хопкинсом, взглянул на англичанина, спросив с горькой усмешкой:

– И на черта вам все это, а? Вас же убьют и даже не заметят, что вы – пресса!

– А вам зачем? У каждого своя работа, свой долг! Наш долг – рассказывать миру правду, без прикрас!

Партизан только покачал головой, а взгляд его продолжал обшаривать окрестности в поисках возможной угрозы. Наконец, переулок уткнулся в глубокий овраг, заполненный бурой грязью, а по другую его сторону была видна серая лента шоссе, ведущего прочь из осажденного города, совершенно пустая, если не считать дымившейся легковушки, стоявшей поперек дороги, наполовину скатившись в кювет.

– Что там произошло? Я хочу подойти ближе, – потребовал Хопкинс. – Генерал дал нам полную свободу действий!

– Впереди американская застава. Они блокировали все дороги, ведущие из города. Увидят – расстреляют!

– Можете остаться здесь, если так страшно, – фыркнул журналист.

– Хорошо, идем. Я с тобой, – предложил партизан. – Твой напарник останется здесь, с мужиками. За тебя голову только мне снимут, за вас обоих – всем разом! Давай, журналист, по-пластунски, за мной!

Вжимаясь в землю, захлебываясь в грязи, они ползли вдоль обочины, и Хопкинс уже мог разглядеть машину, русскую «Ладу» старой модели, почти точную копию итальянского «Фиата». Машина была буквально изрешечена огнем в упор. Задняя дверца была распахнута, и на асфальт выпало детское тело в розовой курточке, заляпанной кровью. Чуть дальше лежал на боку закопченный автобус с испещренным пулевыми пробоинами корпусом когда-то бело-зеленого цвета, которой кто-то спихнул с шоссе, чтоб тот не мешал движению. А где-то на горизонте можно было рассмотреть угловатые очертания американских бронемашин. Слева от шоссе, в неглубоком капонире, расположился БТР морской пехоты LAV-25, развернувший башенку в сторону города. Справа, на обочине, стоял «Хамви» с пулеметом на турели, развернутым в сторону недальнего леса. Несколько человек в сероватом «цифровом» камуфляже суетились рядом с машинами вокруг миномета на опорной плите.

Звук моторов снова разорвал тишину. Он нарастал, приближаясь со стороны Нижнеуральска, и партизан, навалившись на Хопкинса, прохрипел ему в ухо:

– Замри! Даже не дыши!

Из своего крайне неудобно положения, вдавленный в землю всем немаленьким весом своего провожатого англичанин, вывернув голову, увидел мчащиеся со стороны города машины. Первым ехал УАЗ защитного цвета, но с гражданскими белыми номерами. Гарри удалось даже рассмотреть сидевшую рядом с водителем на переднем сидении женщину, немолодую, в темно-коричневом платке, так похожем на мусульманскую паранджу. В корзине багажника на крыше были уложены какие-то мешки, сумки, тюки, тщательно привязанные бечевкой. А следом катил ярко-оранжевый микроавтобус «Фольксваген», новенький, сверкавший хромом и глянцем. Когда он пролетел мимо Хопкинса, тот увидел приникшие к окнам детские лица, необычно серьезные.

Небольшая автоколонна остановилась посреди шоссе, не доезжая до позиций американцев метров четыреста. Из УАЗика вышел мужчина, водитель, поднявший высоко над головой какую-то белую тряпку. Размахивая ею из стороны в сторону, он двинулся вперед, но короткая очередь заставила его вздрогнуть, останавливаясь, а в асфальт у самых ног ударили пули. Надрывая глотку, мужчина крикнул по-русски:

– Не стреляйте! Здесь женщины и дети! Мы – беженцы!

Ни пытавшиеся покинуть город жители, ни репортер, лежавший на обочине, не могли слышать, как командир американского чек-пойнта, не отнимая от глаз бинокль, монотонно бормочет в микрофон радиостанции:

– Две единицы техники, внутри гражданские. Оружия не наблюдаю. Жду приказа!

– Гурон-пять, цели уничтожить! Повторяю, огонь на поражение!

Стоявший рядом со своим командиром молодой морпех, округлив глаза от удивления, воскликнул:

– Запросите их еще раз, лейтенант, сэр! Это какая-то ошибка! Там же нет террористов!

– Оставить, капрал! Выполнять приказ! А, черт, сопляк!

Офицер, выбравшись из «Хамви», сам плюхнулся на заднее сидение, обхватив ладонью джойстик системы дистанционного управления оружием CROWS, позволявшей вести огонь, не покидая защищенный броней салон. Трехствольный пулемет в автоматизированной турели на крыше развернулся, и, когда на небольшом экране перекрестье прицела совместилось с силуэтом русской машины, американец нажал гашетку. Стволы крупнокалиберного GECAL-50 пришли в движение, выпустив короткую очередь. Струя пуль пятидесятого калибра перерезала пополам тело стоявшего на шоссе мужчины, с грохотом ударив в борт УАЗа и прошив навылет автомобильную жесть. Еще одна очередь – и машина взрывается с грохотом, когда пули добрались до бензобака.

Взревел мотор «Фольксвагена», и микроавтобус резко сдал задом. Пулеметная очередь прошла мимо, лишь напугав пассажиров. В этот момент ожила автоматическая пушка LAV-25. Снаряд калибра двадцать пять миллиметров ударил в автомобиль, разнеся его в клочья, только брызнула изнутри кровь на стекло Хопкинс, рыча от бессилия, не мог отвести взгляда от куклы, выпавшей на грязный асфальт, которую продолжала крепко сжимать маленькая детская ручка, отсеченная от тела повыше локтя.

– Суки! – прошипел навалившийся на репортера партизан. – Выродки!

– Нужно идти туда! Там могут остаться живые, им нужна помощь!

Журналист дернулся, пытаясь встать, но его телохранитель повалил англичанина на землю, почти крикнув тому в лицо:

– Болван! Тоже там хочешь лечь?!

Свист мины заглушил последние матерные выкрики, а затем рядом громыхнул взрыв. По спине ударили комья земли, в нос ударил кислый запах сгоревшей взрывчатки. Партизан крикнул:

– Заметили, суки! Давай в овраг! На дно!

Гарри Хопкинс скатился в кювет, окунувшись с головой в жидкую грязь, смесь талого снега и машинного масла, и услышав, как еще одна мина с визгом пролетела над шоссе, разорвавшись где-то на пустыре, совсем рядом. Американцы стреляли еще пару минут, выпустив с полдюжины снарядов, но, похоже, просто наугад, для самоуспокоения. Время от времени оживал крупнокалиберный пулемет, поливая свинцовыми струями опушку зимнего леса, и тяжелые пули прошили давно заросли низких деревьев и давно сбросившего листву кустарника.

Когда Хопкинс, с которого грязь текла ручьями, вернулся к своим спутникам, Уильям Бойз потрясенно произнес:

– Как это возможно!? В машинах были мирные жители! Их просто расстреляли!

– Вот так воюют цивилизованные американцы, – фыркнул командир партизан. – Для них все мы, не важно, солдаты или гражданские, только мишени. Ничего, они заплатят за все, за каждую жизнь, заплатят собственной кровью!

В обратный путь, лежавший через опустевшие, погруженные в тишину дворы, мимо серых безликих пятиэтажек, пялившихся черными провалами окон на горстку смельчаков, двинулись молча. Репортеры, подавленные увиденным, переваривали случившееся, а охранявшие их русские солдаты, словно утратившие всякую способность чувствовать, бдительно смотрели по сторонам. Пульсирующий гул реактивных турбин, донесшийся из поднебесья, заставил всех вздрогнуть, и возглавлявший небольшую группу партизан скомандовал:

– В укрытие! За мной, бегом!

Переходя на бег, все пятеро бросились к закопченной коробке дома, выгоревшего дотла. Стометровая пробежка под звук приближающегося самолета показалась Гарри Хопкинсу марафонской дистанцией. Оказавшись внутри, он опустился на корточки, сплевывая вязкую слюну. Рокот турбин начал стихать, и партизаны облегченно выдохнули. Один из них украдкой перекрестился.

Отдаленный грохот взрывов проник за стены, и люди вздрогнули от неожиданности. Покрытые толстым слоем сажи перекрытия над головами жалобно скрипнули. Уильям Бойз с тревогой спросил партнера:

– Как думаешь, снова начинается? Будут атаковать?

– Не похоже. – Хопкинс пожал плечами, выражая свою растерянность. – Если бы это была подготовка перед штурмом, здесь бы все уже дрожало!

Партизаны тоже напряженно прислушивались, но взрывы смолкли, пронесшись над городом невесомым эхом.

– А ведь это где-то рядом со школой, – заметил командир группы.

Молодой боец со шрамом испуганно дернулся:

– Думаешь, могли накрыть бомбоубежище?! Там же сотни людей! Нужно идти туда!

– Давай, Саша, за мной, – решил командир. – Витя, доведешь журналистов до нашей берлоги!

– Не пойдет, – возмутился тотчас Хопкинс. – Мы тоже должны быть там! Идем все вместе!

– Кретины, куда вы суетесь? Вы здесь чужие, вам нечего тут делать! Вас убьют, а мне и моим парням придется отвечать собственной шкурой!

– Мне кажется, скоро это все перестанет иметь значение, – покачал головой репортер. – Судя по тому, что мы видели на шоссе, в этом городе скоро не останется живых, и так ли уж важно, кто умрет первым, а кто вторым. Мы идем вместе! Я должен все видеть сам, чтобы потом рассказать об этом на весь мир!

– Самоубийцы, – фыркнул партизан, а затем, махнув рукой, скомандовал: – Давай в темпе, братва! Саня, ты этот район лучше знаешь, пойдешь первым, мы за тобой. Бегом марш!

Гарри Хопкинс, поправив висевший за спиной рюкзак с самым необходимым, выскочил из разрушенного дома, стараясь не потерять из виду обтянутую камуфляжем и перехваченную крест-накрест лямками «разгрузки» спину одного из своих провожатых. Следом рысцой бежал Уильям Бойз. Запрокинув голову вверх, журналист увидел упирающиеся в низкие облака столбы черного дыма, поднимавшиеся из-за ближайших домов. На этот раз американским пилотам удалось выполнить атаку на беззащитный город без помех.

Несколькими часами ранее командир Четвертого истребительного авиакрыла ВВС США резко рванул на себя дверь, входя в помещение для инструктажа. Четыре летчика, затянутые в противоперегрузочные костюмы и державшие в руках сферические шлемы, украшенные личными позывными и яркими эмблемами эскадрильи, разом вскочили, вытягиваясь по стойке смирно. Кроме них в просторном зале, способном вместить не меньше полусотни человек, никого не было.

– Господа, из штаба только что поступил новый приказ, – произнес командир, встав перед короткой шеренгой своих пилотов. В этих парнях, воевавших в России с первых минут операции «Доблестный удар» он был уверен и не сомневался, что пилоты не подведут. Благо, сейчас все было намного проще, чем тогда, в конце мая, когда с земли американским пилотам грозили русские ЗРК, а уцелевшие истребители, страшные «Фланкеры», подстерегали в облаках.

Военно-воздушная база в Раменском, переименованная новыми хозяевами в «Кэмп-Рейган» в честь самого воинственного президента США, жила своей напряженной жизнью. Время от времени за стенами зала для брифингов слышался нарастающий гул турбин взлетавших или садившихся самолетов. Тяжеловесные транспортники С-17 «Глоубмастер-III» и С-130 «Геркулес» взлетали каждый час, унося на восток, к Уральским горам, очередное подразделение американских солдат, бойцов Восемьдесят второй дивизии, спешивших присоединиться к штурму мятежного городка, о существовании которого еще несколько дней назад знал даже не каждый русский, не говоря уже о пришельцах из-за океана. Огромная база, где могли с относительным комфортом разместиться несколько тысяч человек и уйма техники, изрядно опустела, но те, кто остался, службу несли исправно. Время от времени с жужжанием отрывались от земли беспилотники, патрулировавшие дальние подступы к огромному военному лагерю. Иногда к ним присоединялись вертолеты, с металлическим стрекотом проносившиеся над рядами казарм и боксов. А на взлетной полосе техники, как трудолюбивые муравьи, суетились вокруг двух серых, будто летучие мыши, истребителей F-15E «Страйк Игл», прижавших к бетонке скошенные крылья и склонивших к земле заостренные носы, скрывавшие антенны РЛС. А их экипажи тем временем слушали новую задачу.

– Прошу взглянуть на экран, джентльмены, – предложил командир авиакрыла, указывая на большую плазменную панель. – Это спутниковый снимок Нижнеуральска, южная часть города. Вот это строение – муниципальная школа. Она была построена пятьдесят лет назад, в самый разгар «холодной войны», и под ней находится большое бомбоубежище. Много лет оно было заброшено, но теперь снова используется по назначению. По данным нашей разведки, сейчас в этих подземельях располагается командный центр террористов, удерживающих город, а также запасы оружия и снаряжения. Принято решение нанести по этому бункеру воздушный удар. Если уничтожим главарей террористов, сможем дезорганизовать их сопротивление, и нашим парням, сражающимся на земле, будет проще покончить с этим змеиным гнездом.

– Информация точная? – поинтересовался один из пилотов, командир эскадрильи, человек из породы тех, кто предпочитает делать самую ответственную работу собственными руками.

– Требует проверки, но ждать мы не можем, да и возможности разведки ограничены. В любом случае, в этих подземельях большое скопление живой силы, а все подступы усиленно охраняются террористами. Вы нанесете удар по этой цели немедленно, вылет через полчаса.

– Так точно, сэр! – в один голос выдохнули все четверо летчиков.

– Бомбоубежище находится под пятнадцатифутовым слоем грунта, свод – бетонный, армированный сталью, толщиной два-три фута. Крепкий орешек. Русские неплохо потрудились, создавая это логово, но мы должны превратить этот бункер в их братскую могилу. Противодействие в районе цели ожидается слабое. У русских есть некоторое количество ПЗРК типа SA-18, и есть неплохие стрелки. Морские пехотинцы уже потеряли там четыре «Харриера» и несколько «вертушек», и я не готов рисковать своими людьми. Опускаться ниже пятнадцати тысяч футов запрещаю. Вы все должны вернуться домой, парни. Сейчас я жду от вас не подвига, а хорошо сделанной работы. Есть вопросы, джентльмены?

– Никак нет, сэр! – все так же, хором, отозвались пилоты.

– Тогда за дело, джентльмены! По машинам!

Забираясь по узким стремянкам в кабины своих «Ударных Орлов», летчики почти не задумывались о предстоящем деле. Все было привычно, даже проще, чем на учениях. Полет в дружественном воздушном пространстве, сброс бомб с безопасной высоты, где их машинам и им самим ничего не может угрожать, и возвращение на базу. А русские, те, кто окажется в этих бункерах, просто умрут, безо всяких вариантов. И никто не сможет помешать славным американским парням.

– Вышка, я Орел-один, к взлету готов, – произнес командир звена, уже занявший место в тесной кабине. Перед глазами мерцали широкоформатные мониторы, руки уже лежали на рычагах, тело было крепко притянуто к спинке катапультируемого кресла привязными ремнями. Сзади возился, устраиваясь поудобнее, штурман-оператор, которому предстояло управлять вооружением «Ударного орла». – Жду команды на взлет, вышка!

– Орел-один, взлет разрешаю, полоса свободна! Удачной охоты, парни!

Пилот лишь усмехнулся, толкнув рычаг управления двигателями. Мощные турбины взвыли, набирая обороты. По всему фюзеляжу самолета прокатилась едва ощутимая волна вибрации, и крылатая машина, набирая скорость, двинулась вперед по взлетной полосе.

Один за другим, тяжелые истребители F-15E «Страйк Игл» отрывались от бетонного панциря взлетно-посадочной полосы, лучшей в России, а, скорее всего, и на всем континенте. Когда-то с нее начинался долгий и не всегда легкий путь в небо «Сухих», «Мигов», тяжеловесных «Ильюшиных». Теперь ею пользовались враги. Американская авиация отсюда могла контролировать всю европейскую часть России и запад Сибири, а применение воздушных танкеров КС-10 «Икстендер» отодвигало пределы досягаемсоит еще дальше, до самого Тихого океана. Но сейчас пара F-15E обходилась без дозаправки в воздухе, для выполнения миссии хватало внутреннего запаса топлива и того, что вместили в себя внешние конформные топливные баки, сливавшиеся с очертаниями фюзеляжа, служа его продолжением.

Кроме емкостей с горючим каждый истребитель, тяги спаренных турбин которого хватало, чтобы поднять одиннадцать тонн смертоносного груза на восемнадцатикилометровую высоту, нес всего по две бомбы со спутниковым наведением GBU-31 JDAM, простое, надежное, сравнительно дешевое и воистину убийственно эффективное оружие. Уже не раз опробованное в деле на просторах покроенной страны, оно должно было быть пущено в ход еще раз.

Набрав высоту тридцать тысяч футов, истребители в плотном строю взяли курс на восток. Земля не была видна из кабин, скрытая плотным слоем облаков, похожих на огромные комки серой ваты, а над головами висела огромная, словно люстра, луна, идеально круглая в эту ночь. После того, как нужная высота была достигнута, пилоты передали управление бортовым компьютерам, расслабленно откинувшись на спинки катапультируемых кресел. Благодаря инерциальной системе навигации LN-93, продублированной спутниковой навигационной системой NAVSTAR, которой был оснащен каждый «Страйк Игл», экипажи были уверены, что выйдут к выбранной цели с отклонением, в худшем случае, в несколько сотен футов.

Летчики были спокойны. Задача, которую им предстояло выполнить, не казалась чем-то сложным. Выйти на цель, с безопасной высоты сбросить свой смертоносный груз и вернуться на базу – вот и вся работа. Русские ничем не могли им помешать, и вынуждены обреченно ждать своей гибели. Единственная проблема – сброс бомб мимо цели, но и это не страшно, весь город полон террористов, кто-нибудь из них да погибнет. Возможно, в случае промаха придется повторить атаку, но в условиях отсутствия какого-либо сопротивления это не сложно, а настоящий пилот никогда не откажется провести в кабине своего самолета в воздухе пару лишних часов.

Пара истребителей летела сквозь ночь над покоренной страной. На земле был слышен лишь неразборчивый гул реактивных турбин, к которому давно уже привыкли, не обращая внимания. Мало кто мог в этот миг подумать, что безжалостные стальные птицы несут смерть на своих серых крыльях.

Европейская равнина осталась позади, по курсу вздыбились покрытые неприветливым лесом кряжи Уральских гор. Тем, кто видел хребты Афганистана, царапающие небо зазубренными вершинами, они показались низкими, слишком обжитыми, но в этот момент летчики перестали созерцать вечность.

– Орел-два, внимание! Отключить автопилот, – приказал командир, касаясь приборной панели. – Снижаемся до пятнадцати тысяч футов. До цели сто миль.

Истребители, один за другим, скользнули вниз, пронзая слой облаков заостренными носами. С четырехкилометровой высоты был не виден город, давно лишенный электроснабжения, освещаемый разве что пожарами, но и те успели угаснуть – с момента последнего серьезного приступа прошло несколько дней. Американские солдаты, стоявшие в кольце блокады вокруг Южноуральска, наверняка слышали рокот мощных турбин, гадая, не означает ли ночная атака с воздуха начало нового штурма.

– До цели тридцать миль, – сообщил командир, сверившись с показаниями приемника спутниковой системы навигации GPS. – Оружие к бою! Приготовиться!

В городе, погруженном во мрак и безмолвие, тоже слышали звук приближавшихся самолетов. Посты воздушного оповещения, развернутые на крышах и верхних этажах уцелевших после бомбежек и артналетов высоток, передали сигнал тревоги. Партизаны, находившиеся на улицах, бросились в укрытия, спеша исчезнуть под землей прежде, чем небо над городом разорвется от надсадного воя падающих бомб.

– Мы на рубеже атаки! Сброс!

Управляемые бомбы отделились от узлов внешней подвески обоих F-15E одновременно, отправившись в свой единственный недолгий полет. Получая корректировку со спутников, они летели по крутой дуге точно к помеченной цели. Морозный воздух жалобно застонал, раздираемый обтекаемыми корпусами. Для того чтобы преодолеть десять миль, бомбам потребовалось чуть больше пяти минут, и все это время их скорость только возрастала под влиянием земного тяготения. Увесистые конусы, снабженные короткими крылышками-стабилизаторами, обрушились на крышу здания, приговоренного к немедленному уничтожению. Каждая бомба была оснащена проникающей боевой частью BLU-118/B весом две тысячи фунтов, представлявшей собой капсулу из сверхпрочного стального сплава, содержавшую мощный заряд взрывчатки.

Бомбы с легкостью пробили перекрытия строения, вонзились в слой плотного грунта, прошивая его, и врезались в бетонные своды бомбоубежища. Укрывшиеся в подземелье люди услышали страшный треск. В тот момент, когда бомбы пробили бетонные плиты, армированные сталью, в действие пришли термобарические боевые части. Бомбоубежище заполнилось аэрозолем, представлявшей собой мощную взрывчатку. Облако, растекаясь по всем закоулкам, заполнило все свободное пространство, а затем сработали детонаторы, поджигая аэрозоль.

Чудовищной силы взрыв ощутили в каждом уголке города. Внезапно заходила ходуном земля под ногами, с потолков посыпалась штукатурка, задребезжали уцелевшие кое-где оконные стекла. Казалось, что началось землетрясение, которого эти края не знали никогда прежде. Ударную волну почувствовали даже американские солдаты, находившиеся за несколько километров от места взрыва. А из черных провалов воронок, пробитых бомбами, полыхнуло пламя, а затем взметнулись столбы пепла и пыли. Несколько сотен людей, надеявшихся, что родная земля сможет защитить их от вражеских мин и снарядов, погибли в течение считанных секунд. Их смерть по-своему была милосердной, большая часть обитателей бомбоубежища спала, не успев даже испугаться. Взрыв выжег весь кислород в тесном подземелье, а затем своды, получившие такой удар, на какой они попросту не были рассчитаны, обрушились вниз.

– Цель поражена! В яблочко! – Командир пары, включивший прицельную систему LANTIRN, размещенную в двух обтекаемых гондолах-контейнерах под плоскостями, видел обрамленные копотью пробоины, над которыми курился дымок. – Задание выполнено, парни. Отличная работа, с меня пиво всем. Набрать высоту тридцать тысяч футов. Разворот на сто восемьдесят градусов. Возвращаемся на базу!

Тяжелые истребители, остававшиеся абсолютно неуязвимыми для своего противника, слаженно, как на авиашоу, выполнили разворот, чуть накренившись на крыло и нацеливаясь заостренными носовыми обтекателями на запад. Никто из пилотов даже на миг не задумался над тем, сколько десятков или сотен жизни он оборвал в одну секунду, просто нажав кнопку на приборной панели. Но там, внизу, умерли далеко не все.

Олег Бурцев долго стоял, прижимаясь к стене дома, выщербленной осколками и пулями. Партизан вертел головой, вслушиваясь в доносившиеся до него с низкого неба звуки. При этом он не выпускал из рук пулемет, словно потертый, с исцарапанным цевьем и прикладом РПК-74М мог помочь против ракеты «Хеллфайр», выпущенной с борта американского боевого беспилотника, кружащего над полуразрушенными кварталами Нижнеуральска в нескольких верстах отсюда, или шестидюймового снаряда, прилетевшего из пригородов, с позиций американской Морской пехоты.

Темнота, опустившаяся на город, замерший, затаившийся, была бессильна против инфракрасных сенсоров, «чуявших» тепло от самого горизонта. В прочем, могли выстрелить и просто так, вслепую, и это казалось особенно обидным, стать случайной жертвой, погибнуть не в бою, а, например, просто остановившись «по нужде». Но все было тихо, небо над головой молчало, и, бывший сержант-десантник, решившись, выдохнул, затем глубоко вдохнул, наполняя легкие ледяным воздухом, и, прижав к боку оружие, бросился через дорогу.

Обогнув глубокую, уже начавшую оплывать воронку в мостовой, последствия недавнего артобстрела, Олег перемахнул через невысокий заборчик, ограждавший заросший парк, и, пройдя по узкой тропинке, вышел к школьному крыльцу. Стоявший под каменным козырьком полузнакомый боец, нервно сосавший смятую папиросу, кивнул, когда Бурцев поравнялся с ним.

– Как там?

– Пока тихо, – пожал плечами Олег, понимая товарища без лишних слов. – На южной окраине столкнулись с разведгруппой. Сожгли МРАП, человек шесть точно положили. И у нас «двухсотых» двое.

– Ненадолго такая тишина, – меланхолично проворчал часовой, поправляя ремень висевшего на плече, вниз стволом, АКС-74.

– За околицей моторы гудят постоянно. Наверняка штурм готовится. Знать бы только где. Мины поставили, правда, может, немного и задержит.

Хлопнув приятеля по плечу, Олег прошел внутрь, встречая хмурых партизан, куда-то спешащих. Кому-то он кивал, кому-то жал протянутые руки, командиров приветствовал по уставу. Спуск в подвал встретил Бурцева тишиной и привычным затхлым запахом, сочившимся из-за не до конца закрытой мощной двери, покрытой облупленной синей краской. К этому запаху примешивался «аромат» сотен немытых человеческих тел, вынужденных проводить день за днем в тесноте, практически без каких-то условий.

Привычный спуск по крутой и узкой лестнице – Олег мог бы проделать его с закрытыми лазами, давно наизусть выучив количество ступеней – привел его в погруженное в сумрак помещение. Под низкими сводами, усиленными ребрами жесткости и подпираемыми стальными балками-швеллерами, мерцали, чуть покачиваясь тусклые лампочки. Войдя в зал, партизан привычно поежился, ощутив на себе множество человеческих взглядов – заинтересованных, взволнованных, перепуганных, злых, но чаще всего просто безразличных. Сотни людей расположились в просторном зале, на принесенных из ближайших домов кроватях и раскладушках, на самодельных двухъярусных нарах, просто на брошенных на пол одеялах. Женщины, много детей, старики, все те, кому некуда было идти, кто остался в обреченном городе, здесь найдя себе убежище и, наверное, уже не очень надеясь снова увидеть небо над головой. Кто-то из них делал вид, что спит, кто-то, покрепче нервами, и впрямь спал, иные разговаривали между собой, где-то тонко, на одной ноте, плакал ребенок.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю