Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 173 (всего у книги 176 страниц)

Офицер вытащил из стопки снимков один, распечатанный на крупном формате, и, тыкнув в него пальцем, перепачканным въевшейся уже под кожу оружейной смазкой:

– Береговая оборона у японцев попросту отсутствует. Они целиком и полностью полагались на свой флот в деле обороны Камчатки от нашего возможного контрудара. Но теперь эсминцы, что раньше патрулировали прибрежные воды, выведены из игры, а противокорабельные ракеты японцы так и не довезли, и теперь они лежат где-то на дне Тихого океана. Мы можем высадиться в тылу противника, заставив его отвести войска от Петропавловска, отвлечь на себя. В этом случае у нас будет свобода маневра, пусть и относительная – в условиях почти полного отсутствия дорог угадать, в каком направлении мы двинемся, японцам будет не сложно. Тем более, у них имеются и БПЛА, в том числе и ударные. Но «дроны» и несколько «вертушек» – это вся их авиация.

– С этим справимся, – хмыкнул командир зенитно-ракетной батареи. – Да и раздергана их авиация, собрать в кулак не успеют, а поодиночке мы их приземлим!

– Что ж, решено. Не забывайте, товарищи, очень многие уже отдали жизни, чтобы мы оказались на Камчатке. И ради их памяти мы должны раздавить врага, каким бы сильным он ни казался, намотать его на гусеницы!

Берег появился, как это часто бывает, неожиданно. Радиометристы увидели его первыми на экранах своих локаторов. На горизонте сгустилась дымка, а затем из нее проступили очертания сопок, вершины которых скрывались в низко нависших над землей облаках. Приблизившись к берегу на полтора десятка миль, десантные корабли разошлись в стороны, опуская носовые аппарели прямо в тяжело ворочавшиеся волны, и из их вместительных трюмов наружу хлынул рычащий и лязгающий металлом поток. Одна за другой, в воду сходили боевые машины пехоты БМП-3Ф, основа огневой мощи десанта после потери самоходок «Вена». На первый взгляд, вопреки всем законам природы, восемнадцатитонные машины не уходили ко дну, а, покачиваясь на поверхности, бодро двигались к берегу. Мощные водометы толкали их вперед, а укрывшиеся под тонкой броней морпехи слышали сквозь рокот двигателей удары тяжелых волн о борт, нервно сглатывая при мысли о том, что под ногами – не твердая надежная земля, а десятки метров ледяной воды. Но еще хуже было тем, кому не хватило места внутри, и самые отчаянные десантники оседлали неторопливоы плывущие к будто бы нехотя приближавшемуся берегу бронемашины, намертво вцепившись в поручни на их броне и рискуя в любой миг сорваться, исчезая в волнах. Преодолев последние мили, БМП выползали на галечный пляж, готовые прикрыть огнем следовавшие за ними противотанковые самоходки «Спрут-СД», за которыми следовали бронетранспортеры и топливозаправщики.

Командирская бронемашина остановилась на склоне, и майор Иволгин, высунувшись из люка по пояс, и потуже натянув черный берет, надетый вместо положенной по уставу каски, осмотрелся, и, сделав глубокий вдох, произнес с улыбкой:

– Добрались!

Волна десанта, которой никто не пытался помешать, захлестнула берег, растекаясь по нему в стороны, выпуская вглубь полуострова «щупальца» разведгрупп. Где-то на горизонте угадывались силуэты «Адмирала Трибуца» и «Холмска», развернувших в сторону берега орудийные башни, чтобы поддержать морскую пехоту, такую уязвимую именно сейчас, на границе суши и воды. Но куда большую пользу оказывал установленный на БПК мощный трехкоординатный радар «Фрегат-МА», способный обнаружить воздушные цели за триста верст. Склоны сопок значительно ограничивали обзор, но, несмотря на это моряки первыми бы узнали о приближении незваных гостей, успев предупредить и десантников. А морпехи майора Иволгина, вцепившись в клочок земли, ощетинившись стволами пушек и пулеметов, уже готовились к новому броску.

Несколько бойцов собрали пусковую установку, на которую водрузили миниатюрный беспилотник. Короткая команда – и «Пчела-1Т», разогнавшись, сорвалась с направляющей, растворяясь в серых облаках. А на земле оператор склонился над экраном, вглядываясь в изображение, поступавшее с высоты птичьего полета.

Запущенный морпехами «дрон» прошел над единственным проселком, тянувшимся вдоль берега, причудливо петляя среди сопок. И в том же направлении двинулась колонна бронетехники, над которой, будто бросая вызов врагу, реяли российские триколоры.

– Третий – в головной дозор, – скомандовал майор Иволгин из наполненного гулом мотора нутра своего БТР, переваливашвегося через ухабы. – Дистанция до основных сил не меньше двух киометров. Седьмой, выделить взвод для прикрытия!

– Принял, – отозвался тотчас командир зенитной батареи. – Есть выделить взвод!

– Противотанковая батарея – в конец колонны!

Батальон перестраивался в движении. Десяток БМП, к которым присоединилась пара бронетранспортеров с расчетами ПЗРК, выдвинулся вперед, а самоходные орудия «Спрут» посторонились, пропуская вперед основные силы. Единственная надежда в случае встречи с японскими танками, они будто прикрылись всеми остальными, готовые в нужный момент придти на помощь. Проселок, изрытый колеями, извивался, и морпехи то оказывались сжатыми меж склонов угрюмых сопок, то снова видели серую морскую гладь, по которой вдали скользили корабли, продолжавшие и после высадки прикрывать десант.

Командующий Второй пехотной дивизией Сухопутных сил самообороны Японии мог видеть все, происходящее, будто сам засел в придорожных зарослях с биноклем в руках, и для этого ему не потребовалось ни на мгновение покидать командный пункт, находившийся сотнях километров от проселочной дороги, в поселке Палана, давно превращенном в главную базу снабжения экспедиционных сил. Разведывательный спутник «Ки Хоул-11», передав на землю последнюю партию снимков, скрылся за горизонтом, и в небо поднялся беспилотный разведчик MQ-1C. Подобно коршуну «дрон» завис над лесной дорогой, раскинув семнадцатиметровые углепластиковые крылья, и Такаги Тодзио мрачно смотрел на экран, изучая изображение, поступавшее с камеры AN/AAS-52. Бортовое оборудование «Грей Игл» позволяло вести наблюдение в любых условиях, днем и ночью, и все действия внезапно появившегося противника были известны японскому командованию.

– Русские намерены выйти на шоссе, ведущее к восточному побережью полуострова, – вымолвил хмурый генерал. – В этом случае они получат свободу маневра и смогут угрожать нашим тылам. – Все наши войска стянуты к Петропавловску, и на пути противника никаких серьезных сил сейчас нет. Русских надо остановить!

Командира одного из пехотных полков, в эти самые минуты скапливавшегося на окраинах Петропавловска-Камчатского для очередного штурма, вызов из штаба застал на передовой.

– Русские высадили в нашем тылу морской десант. У них около пятидесяти единиц легкой бронетехники и от пятисот до восьмисот солдат.

Офицер, почтительно взиравший на своего командующего с экрана, ответил без колебаний, всем своим видом демонстрируя непоколебимую уверенность:

– Это ничто. Дайте мне хотя бы танковый взвод, и мы раздавим эту горстку гайдзинов, после чего покончим с оставшимися защитиками города, и японский флаг поднимется над Камчаткой!

– Действуйте, – сухо кивнул Такаги. – Принесите нам победу!

Полковник Роберт Никсон, внимательно наблюдавший из-за своего монитора за стоявшим неподвижно, замерев, будто изваяние, японским генералом, почувствовав прикосновение, обернулся к лейтенанту Адамсу, на миг отвлекшемуся от своих приборов. Тот вполголоса, чтобы не быть услышанным находившимися буквально на расстоянии вытянутой руки японскими офицерами, произнес:

– Похоже, у наших узкоглазых друзей проблемы?

– Похоже, у них большие проблемы, – кивнул полковник Армии США. – И скоро эти проблемы могут стать нашими. Пока русские движутся на юг, можно расслабиться. Но если они повернут на север, мы должны убираться отсюда, позаботившись, чтобы все это «железо», а, главное, установленное на нем программное обеспечение, не попали в их руки.

Адамс неуверенно покачал головой:

– Не думаю, что япошки обрадуются, узнав, что мы решили хлопнуть дверью. На нас – вся разведка и львиная доля связи.

– У нас приказ эвакуироваться в случае опасности, – жестко ответил полковник. – А пока, – он кивнул на огромный, занимавший полстены плазменный экран, на который выводилась «картинка» с сопровождавшего русскую колонну беспилотника, – наслаждайся зрелищем и радуйся – у нас сегодня места в первом ряду, лейтенант!

А на кварталы Петропавловска-Камчатского, будто вымершие, тем временем опустилась тишина. Японские штурмовые группы, настигнутые неожиданным приказом, уже дойдя до позиций русских войск, останавливались, поворачивая назад. Смолка канонада, и перестала дрожать земля под ногами, когда окружившие город батареи, одна за другой, снялись с позиций. Дав последним защитникам Камчатки еще одну острочку, японские войска разворачивались фронтом на север и на запад, готовясь встретить приближавшихся морских пехотинцев. Ползли танки, занимала позиции пехота, задирали стволы к небу готовые изрынуть потоки пламени гаубицы и минометы. Но первый предстояло нанести не им.

Глава 16

Полуостров Камчатка, Россия

10 июля

Дверь в помещение, где отдыхали ожидавшие приказа на вылет пилоты, с грохотом распахнулась, и возникший на пороге офицер рявкнул так, что зазвенели стекла:

– Тревога! Все по машинам!

Лейтенант Фудзимото Какеру соскочил с продавленной койки, подхватывая лежавший рядом шлем – летный комбинезон он не снял, даже отправляясь вздремнуть. Выскочив из лачуги, ставшей в последние дни домом для пилотов японской противотанковой эскадрильи, он наискось пересек выложенное металлическими пластинами летное поле, слыша за спиной громкий топот своих товарищей. Пилот подтянулся на руках, рывком вталкивая свое тело в кабину вертолета AH-1S. Устроившись в кресле, он привычно защелкнул пряжки привязных ремней, окликнув возившегося в передней кабине стрелка:

– Макото, готов?

Вместо ответа голова в массивном шлеме лишь качнулась вверх-вниз, и Фудзимото коснулся приборной доски, вслепую переключая тумблеры. За спиной взвыла турбина, раскручивая несущий винт, лопасти которого сабельными клинками врубились в наполненный влагой воздух. Турбовинтовой двигатель Kawasaki T53-K-703 набрал максимальные обороты, и четырехтонный вертолет оторвался от земли, на миг зависнув над взлетной площадкой полевого аэродрома и чуть покачиваясь в воздушных потоках.

– Дракон-два, курс три-пять-ноль, – произнес лейтенант. – Держись правее и ниже. Идем на малой высоте, будь внимателен!

Вторая «Кобра» заняла указанную позицию, в точности повторяя все маневры ведущего. Всего две вертолета – это все, что можно было послать в бой сейчас, все, что осталось от противотанковой эскадрильи, основы японской авиации на Камчатке. Как ни странно, русская ПВО, пока существовала, сберегла немало жизней японских пилотов и их машин, просто вынуждая их отсиживаться на земле. Бомбардировка авиабазы и уничтожение позиций ЗРК развязали японцам руки, но оказалось, что С-300 – далеко не все, что защищало небо над позициями противника. Огонь «Шилок» и ПЗРК вывели из строя большинство вертолетов, поддерживавших наступление на Петропавловск-Камчатский.

Пролетая над аэродромом, Фудзимото увидел три «Кобры», стоявшие на краю летного поля. Вокруг них суетились техники, пытавшиеся спешно восстановить поврежденные машины. Американские вертолеты, производимые в Японии по лицензии, были надежными и прочными машинами, и даже очередь двадцатитрехмиллиметровых снарядов в борт не означала гибель машины. И все же их оставалось слишком мало, чтобы на что-то влиять всерьез. Тяжелые «Апачи», куда более мощные и эффективные, которых так ждали здесь, пока оставались в гавани Йокосуки, на борту десантного корабля, так и не вышедшего в море из страха стать новой жертвой неуловимых русских подлодок. И потому пара «Кобра» оказалась именно тем, чем предстояло остановить вторгшихся на полуостров русских. В прочем, даже двум поднявшимся в небо винтокрылым машинам вполне по силам было уничтожить за один вылет танковую роту, и лейтенант Фудзимото был спокоен и уверен в успехе миссии.

– Дракон-один, противник высадился в районе Октябрьского, сейчас его колонна движется в квадрат «Чарли-шесть», – Это командир эскадрильи, оставшийся на земле, напомнил о себе. – К вам для поддержки направлены три «Ирокеза» армейской авиации.

– Вижу их!

Похожие на огромных зеленых головастиков UH-1H, выстроившись фронтом, ровно, будто по линейке, летели чуть ниже. Обойдя их сверху, «Кобры» заняли место впереди, образовав острие клина, основанием которого и стали «Ирокезы». Легкие многоцелевые машины, тоже производимые по американской лицензии, и в самих Штатах почти не применявшиеся, уступив более совершенным моделям, в Силах самообороны они оставались «рабочими лошадками». Сейчас UH-1 предстояло примерить на себя образ штурмовиков, подходивший им крайне скверно, но лишь собрав в кулак всю авиацию, можно было остановить русских, вгрызавшихся в японские тылы.

Вертолеты петляли по лабиринту ущелий, огибая склоны упиравшихся в облака сопок и оставаясь невидимыми для радаров. Лейтенант Фудзимото вышел в эфир, запрашивая наземный пункт управления:

– Есть что-то новое по противнику? Наличие средств ПВО?

– Легкая бронетехника, зенитные установки и ЗРК отсутствуют. Ожидаемый уровень противодействия низкий, Дракон-один.

Пилот, услышав это, довольно улыбнулся:

– Нас ждет увлекательная стрельба по мишеням, Макото. «Кобры» нанесут первый удар, используя ПТУР, а затем «Ирокезы» добьют уцелевших неуправляемыми ракетами.

Стрелок снова кивнул, внутренне уже приготовившись к бою. Благодаря беспилотнику, неотступно сопровождавшему вражескую колонну, японские летчики представляли силы врага, но ракеты «Тоу», главное оружие их AH-1S, не могли наводиться на цель тем же беспилотником. А это означало, что вертолету в момент атаки придется находиться в прямой видимости противника, чтобы сержант Макото мог управлять полетом ПТУР, под шквальным огнем из всех стволов. И все русские пули полетят в их вертолет, а если их будет достаточно много, то хотя бы одна найдет брешь в не такой уж прочной броне, а быть сбитым на пути вражеской колонны – вовсе не то, о чем мечтал летчик.

Вертолеты, вслепую приближаясь к цели, подскочили над вершиной сопки, разделявшей их и противника, и лейтенант Фудзимото увидел далеко впереди похожие на темно-зеленых букашек бронемашины. Десятки их ползли по проселку, тянувшемуся вдоль берега на юг, словно нарочно подставляя уязвимые борта. Но и радиометристы с «Адмирала Трибуца», державшегося так близко к суше, как только позволяли глубины прибрежных вод, тоже увидели внезапно появившегося противника. В кабине «Кобры» заверещала сигнализация, предупреждая об облучении РЛС, а в эфир уже мчалась тревожная радиограмма с борта БПК, но прежде чем она достигла колонны морской пехоты, японцы начали действовать.

– Атака! – Голос Фудзимото Какеру звенел туго натянутой струной. – Выпустить ракеты!

Из-под короткого крыла «Кобры», скатывавшейся вниз по склону, вырвался огненный сгусток ПТУР, и одновременно открыл огонь второй вертолет. Управляемым ракетам BGM-71 «Тоу», выпущенным с трех километров, потребовалось девять секунд, чтобы достигнуть цели. Сержант Макото, склонившийся над прицелом М65, удерживал в перекрестье тонких нитей силуэт русской бронемашины, и мчавшаяся со скоростью звука ракета, соединенная с вертолетом тонким и прочным кабелем, врезалась в покрытый тускло-зеленой краской высокий борт. Русская БМП вспыхнула, когда тонкий жгут кумулятивной струи расплавил броню, сжигая заживо доверившихся ей людей. А секундой позже замер пораженный вторым вертолетом БТР, над которым поднялся густой черный дым.

Лейтенант Фудзимото радостно воскликнул:

– Отличный выстрел! Сожжем их всех!

«Кобра» нырнула вниз, прижимаясь к склону и полозьями шасси едва не касаясь земли. Вертолет снова исчез с русских радаров, чтобы, сместившись в сторону, «подпрыгнуть» над верхушками деревьев для новой атаки. Но установленные на русских бронемашинах дымовые гранатометы сделали залп, и экипаж японского AH-1S увидел только плотную пелену бело-серого дыма, в которой без следа растворились силуэты БМП. Одновременно распахнулись люки в бортах бронетранспортеров, и на ковер опавшей хвои посыпались пятнисто-зелеными мячиками бойцы зенитного взвода, тащившие на плечах длинные тубусы ПЗРК «Игла-Д». Для того чтобы обнаружить цель, показавшуюся в прорехе дымовой завесы, прицелиться и нажать кнопку пуска, стрелку «Кобры» понадобилось чуть менее десяти секунд. Русским зенитчикам, чтобы увидеть цель и открыть огонь, хватило девяти.

– Ракеты! – Макото увидел вспышки на земле. – Снижайся! Скорее!

«Кобра», к которой мчалось полдюжины зенитных ракет, снова клюнула носом, уходя к земле. Установленный на сопле турбины фильтр, снижавший температуру выхлопных газов, сделал свое дело, и тепловые ГСН нескольких ракет потеряли цель. Вспыхнула, часто замерцав, установленная над кабиной инфракрасная лампа ALQ-144, отвлекая приближавшиеся ЗУР, заставляя их надежные, но примитивные системы наведения решать сложную проблему выбора. Приближавшиеся ракеты не справились с этим, и лейтенант Фудзимото увидел, как дымные полосы их следов причудливо извиваются, отклоняясь в стороны. Но и выпущенная японским вертолетом ПТУР, «потеряв» цель, промчалась над русской колонной, никого даже не напугав.

Второй «Кобре» повезло меньше. Ее пилот слишком поздно выполнил маневр, и пусть заминка составила едва ли пару секунд, этого хватило, чтобы сверхзвуковая ракета 9М39 сблизилась с целью на расстояние, достаточное, чтобы сработал неконтактный взрыватель. Килограмма взрывчатки, который была начинена боевая часть ЗУР, было слишком мало, чтобы разрушить вертолет, но ее мощи хватило для повреждения редуктора винта. Лейтенант Фудзимото увидел, как завертевшаяся в воздухе юлой «Кобра» ударилась о землю, пропахав глубокую борозду, и осколки лопастей несущего винта разлетелись в разные стороны.

– «Аист-один», подбери экипаж, – приказал лейтенант. – «Аист-два», «Аист-три», огневое прикрытие!

Один из державшихся поодаль «Ирокезов» направился к месту падения «Кобры», над которой курился дымок, но пламени не было видно. Еще два, обогнув склон сопки, спикировали на скрытую дымзавесой колонну, обрушив на нее град реактивных снарядов. Каждый из UH-1 нес по две девятнадцатизарядные пусковые установки НУРС «Гидра-70», выпустив залпом весь свой боезапас. Ракеты метеоритами мчались к земле, прошивая колышущуюся серую пелену и отыскивая за ней цели. Мощи фугасных боеголовок, начиненных килограммом взрывчатки, хватало, чтобы проломить тонкую броню БТР, и несколько машин вспыхнули, подсвечивая оранжевыми отблесками изнутри уже рассеивавшуюся завесу.

Японские вертолеты пробыли ввиду колонны несколько десятков секунд, и с земли к ним потянулись огненные полосы трассеров. Лишенные какой-либо защиты UH-1, были одинаково уязвимы для 14,5-миллиметровых пуль КПВТ и снарядов автоматических пушек русских БМП, при прямом попадании разрывавших фюзеляжи на куски. Башенные установки бронемашин лишь номинально были предназначены для зенитного огня, но в воздухе оказались сотни снарядов, и теория вероятности сработала безошибочно. Первый «Ирокез» вспыхнул, и, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, начал падать, врезавшись в землю и превратившись в огненный сгусток, поднявшийся в небо, словно освободившаяся от металлической «плоти» душа винтокрылой машины. Второй вертолет, получив несколько попаданий, снизился, уходя с линии огня, и, покачиваясь в воздухе, будто вдруг разучился летать, направился в тыл.

Тем временем третий «Ирокез» приземлился в нескольких десятках метров от поврежденной «Кобры». Распахнув дверцу кабины, один из летчиков выскочил наружу, бросившись к лежавшему на боку вертолету. В тот момент, когда он почти добрался до цели, в воздухе над головой пилота раздался громкий шелест, и стамиллиметровый снаряд, выпущенный из пушки БМП-3, молотом ударил по склону сопки. Наводчик боевой машины пехоты накрыл цель, находившуюся на обратной от него стороне возвышенности, уже вторым выстрелом, перейдя к огню на поражение. Оставшийся в кабине UH-1 летчик, увидев, как «Кобра» исчезла за сплошной стеной взрывов, сделал единственное, что только мог – рванул на себя рычаг штурвала, поднимая вертолет в воздух. Очередной снаряд, выпущенный русскими, промчался у борта «Ирокеза», взорвавшись прямо под ним. Ударная волна настигла вертолет, легко подбрасывая его, а последовавший за ней поток осколков изрешетил фюзеляж, добравшись до трансмиссии и топливных баков, и UH-1 рухнул на землю грудой искореженного металла.

– Убираемся отсюда!

Лейтенант Фудзимото вцепился мертвой хваткой в рукоятку управления, уводя свою «Кобру» как можно ниже и пропуская над собой потоки визжащего свинца. А майор Иволгин, только что переживший, пожалуй, самые жуткие мгновения в своей жизни, уже принимал доклады своих подчиненных. Когда вражеские вертолеты возникли в небе, и колонну накрыла огненная волна, офицеру стало страшно – не за свою жизнь, на мысли об этом времени попросту не было, а за то, что их сожгут на этом глухом проселке, так и не позволив вступить в честный бой.

– Уничтожены три БМП и один «бэтэр», – сообщил начштаба батальона, дрожащими руками пытаясь зажечь сигарету. – Повреждено еще пять машин, в том числе одна самоходка. Потери только «двухсотыми» не меньше двадцати человек.

– Японцы сделают все, чтобы остановить нас или хотя бы задержать, пока разворачивают свои силы против нас, отводя их от Петропавловска. А мы им не должны дать ни минуты лишней, или придется стучаться лбами в подготовленную оборону, захлебываясь собственной кровью. Все преимущества у противника – численность, огневая мощь. За нами – только скорость, и этим козырем мы должны побить все их карты! Никаких остановок, только вперед!

Подчиняясь приказу Иволгина, колонна пришла в движение, взревев на разные голоса десятками мощных моторов. В авангард выдвинулась рота на БМП, усиленная батареей противотанковых самоходных орудий «Спрут-СД», сейчас, после потери вместе с «Николаем Вилковым» САУ «Вена», ставших основой огневой мощи батальона, рвавшегося вперед, навстречу врагу. А впереди по-прежнему вился беспилотник «Пчела», в объектив камеры которого уже попали окраины поселка Усть-Большерецк. Остававшиеся на земле операторы, к которым присоединился сам комбат, изучали снятую с высоты в полторы сотни метров панораму.

Все это можно было увидеть и в средней полосе России – причудливое сплетение улиц, обшитые ярким сайдингом дома, соседствовавшие с серыми обшарпанными пятиэтажками-«хрущевками», припаркованные, а может просто брошенные на обочинах вымощенных давно потрескавшимся асфальтом автомобили. Но сейчас майора Иволгина интересовали вовсе не пейзажи медленно вымирающего поселка на окраинах великой страны, выглядевшего, будто готовые декорации для фильма в популярном жанре «постапокалипсис». Не отрываясь, офицер наблюдал за ползущими меж домов бронемашинами и суетящимися вокруг них фигурками солдат.

– Не меньше роты, – задумчиво пробормотал Иволгин, потирая заросший жесткой щетиной подбородок. – Занимают позиции вдоль шоссе. А там что, на футбольном поле? – Он указал оператору на экран, потребовав: – Сделай еще заход!

«Пчела», жужжа маломощным мотором, описала круг над поселком, направив объектив камеры на спортивную площадку, на которую заезжали большие грузовики военного вида. С них на землю спрыгивали люди в камуфляже, разбегавшиеся по сторонам. Изображение приблизилось, и Иволгин покачал головой:

– Минометная батарея! Похоже, стасемимиллиметровые. И хрен их выковыряешь, специально в жилом массиве позицию заняли!

– Гражданскими прикрываются, суки, – зло прошипел оператор, е отрывавшийся от экрана. – Как «духи»!

Беспилотник пошел на новый круг над позициями занимавшей позиции на окраине Усть-Большерецка японской пехоты, и вдруг экран подернулся «крупой» помех. Оператор, тыча во все подряд кнопки, растерянно обернулся к майору:

– Похоже, «бипл» мы потеряли!

Разведывательный вертолет ОН-1 «Ниндзя» кружил над шоссе, ведущим на северо-восток, через весь камчатский полуостров, ведя наблюдение за подступами к Усть-Большерецку. Экипаж барражировавшего на высоте пятьсот метров вертолета имел отличный обзор, а там, где оказывался бессилен человеческий взгляд, на помощь приходила оптико-электронная обзорная система. Какое-то движение далеко внизу привлекло внимание наблюдателя, и, напрягая глаза, он смог рассмотреть размывавшийся на фоне земля крестообразный силуэт, закричав пилоту:

– На двух часах беспилотник! Почти под нами!

– Это гайдзины!

Вертолет развернулся, заходя на цель и быстро сокращая отделявшее его от русской «Пчелы» расстояние. Держась выше и сзади, он не попадал в поле зрения камер русского БПЛА, и операторы на земле до последнего не догадывались об опасности. Сблизившись чуть более чем на тысячу метров, пилот ОН-1 выпустил по цели сразу две ракеты «Тип-91», которые были единственным оружием его вертолета. В небе протянулись дымные ленты, и «Пчела» взорвалась от прямого попадания, осыпаясь ворохом обломков на головы японских солдат. Но успевший увидеть все необходимое майор Иволгин уже отдал приказ, и десяток боевых машин пехоты БМП-3 помчался по пустырю к японским позициям. А следом за ними уже разворачивался и весь батальон.

В нескольких километрах к югу капитан Ихиро Канимицу, поднеся к газам бинокль, рассматривал подступавший к окраинам Усть-Большерецка лес, откуда с минуты на минуту должен был появиться противник. Несмотря на поддержку беспилотников, предоставленных американцами, японский офицер предпочитал видеть все собственными глазами, и то, что он наблюдал сейчас, не добавляло спокойствия.

Рота Канимицу, вернее, то, что осталось от нее после боев за Петропавловск-Камчатский, прибыла в поселок лишь два часа назад, и сейчас бойцы торопливо укрепляли позиции, готовясь встретить удар врага. С остервенением солдаты снова и снова вонзали во влажную почву лопаты, отрывая окопы для себя и техники. Гусеничные бронетранспортеры «Тип-73» в открытом бою были не более, чем удобными мишенями, но зарытые в землю, они становились основой обороны, и огня их мощных пулеметов М2 пятидесятого калибра могло хватить, чтобы остановить атакующего врага. А в промежутках между БТР занимали позиции пехотинцы с гранатометами и расчеты единых пулеметов «Тип-62».

– Господин капитан! – Обернувшись, Канимицу увидел бегущего к нему незнакомого бойца, за которым следовал еще один, тащивший на плече оптическую трубу на треноге. – Господин капитан, меня направил командир минометной батареи корректировать огонь!

– Не торчите на виду! Найдите себе позицию где-нибудь там, – офицер указал на возвышавшиеся за его спиной дома, жители которых либо разбежались, либо попрятались, кто куда, стараясь не попадаться на глаза японским солдатам. – Какое у вас вооружение?

Солдат замялся, задержав взгляд на торчавшей из-за плеча Ихиро рукояти самурайского меча, обвитой цветным шнуром, затем бодро доложив:

– Шесть минометов М-30!

– Хватит, чтобы задержать гайдзинов минут на десять, – фыркнул Канимицу. – Добро пожаловать в отряд смертников. Мы на острие удара, и русские пройдут сквозь нас, едва ли заметив. Треть моей роты осталась на улицах Петропавловска, а пополнение так и не прибыло, когда русские высадили свой десант, вот командование и бросило нас под их гусеницы.

– Подкрепление прибудет через пару часов. Возможно, русские за это время просто не успеют досюда дойти. Генерал Такаги отводит все войска на север от Петропавловска. Русские не пройдут и шагу вперед!

– Русские смогли сдержать всю дивизию, защищая свой город, а ведь их там осталась всего горстка, измученных, голодных, почти безоружных. И они выстояли, а мы отступили. А сейчас перед нами свежие, полные сил и ярости бойцы, и они жаждут прикончить нас, утопить в море. И нужно в десять раз больше людей, чем есть у меня, чтобы рассчитывать их хотя бы ненадолго остановить здесь. Но больше солдат у меня нет, а оставлять позиции запрещено приказом, так что станем держаться здесь, пока хотя бы один из нас останется в живых!

Приглушенный рокот двигателей долетел до позиций японской роты со стороны леса, и одновременно радиоэфир взорвался криками наблюдателей. Канимицу, стиснув прорезиненный корпус бинокля, будто утопающий – спасательный круг, смотрел, как кажущиеся из-за расстояния игрушечными русские бронемашины выстраиваются цепью, двигаясь в сторону поселка. Скорость БМП-3 по шоссе составляла семьдесят километров, по «пересеченке», конечно, намного меньше, и все равно, чтобы преодолеть пустырь, им требовалось лишь несколько минут, и на пути это лязгающей металлом лавины стояла лишь горстка японских солдат.

– К бою! – Голос Канимицу сорвался на визг. – Все на позиции! Приготовить ракетные установки!

Водители русских БМП жали на газ, рассчитывая на полной скорости проскочить открытый участок, где их машины, броня которых надежно защищала разве что от пуль и осколков, были уязвимы более всего. Восемнадцатитонные бронемашины подпрыгивали на ухабах, будто всходящие на штормовую волну корабли. Из траншей навстречу им поднялись японские пехотинцы, вскидывая на плечи пусковые установки ПТУР «Тип-01», и ракеты звездочками взвились над полем. Одна БМП вспыхнула, и почти одновременно взорвалась с грохотом вторая машина, пораженная сразу двумя ракетами. Остальные отстрелили залпом дымовые гранаты, заслоняясь завесой от вражеского огня, а затем рявкнули пушки, и японские позиции накрыла волна разрывов.

Стомиллиметровые орудия 2А70 русских БМП-3, оснащенные механизмом заряжания, могли развивать темп стрельбы до десяти выстрелов в минуту. Град осколочно-фугасных снарядов, выпущенных с километровой дистанции, заживо зарывал вражеских солдат в своих траншеях. А из распахнувшихся люков бронемашин на землю уже спрыгивали морские пехотинцы, устремившиеся к вражеским позициям, и над пустырем разнеслось многоголосое:

– Полундра!!!

Дымовая завеса медленно наползала на японские позиции, и из нее мстительными призраками вырвались русские десантники, стрелявшие на бегу. Над головой Канимицу засвистели пули, и он скатился на дно неглубокого окопа, прижав к плечу приклад своей винтовки «Тип-89» и выпуская очередь за очередью в сторону противника. Рядом оглушительно зарычал пулемет «Тип-62», выплюнув поток 7,62-милиметровых пуль, затем загрохотали «браунинги» бронетранспортеров, сметая свинцовыми струями вражеских солдат, а на головы их посыпались градом мины.