Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 176 страниц)

– Срежь пару веток, метра по два, чтобы прямые были, – приказал растерянному Мите полковник. – Ну, давай, не стой! Надо шагать, пока янки не прилетели, посмотреть, кто тут шумит!

Партизан, справившись с чувствами, принялся за работу, и спустя пять минут на импровизированные носилки, насколько было возможно аккуратно, положили Жэнь Цзимэня. Тот больше не кричал, обколотый слоновьей дозой обезболивающего, лишь стонал.

– Готово, – выдохнул Басов. – Ну, глядишь, и донесем. Азамат, – обратился он к вернувшемуся партизану, – Азамат, пойдешь замыкающим, прикрывай нас с тыла!

– Так точно, командир!

Теперь, когда бойцов стало меньше, и двое из них оказались заняты, в головном дозоре остался только Бурцев. Попасть в засаду группе уже не грозило, но теперь Олег должен был обнаруживать разбросанные всюду мины. За счет своей тяжести они зарывались в опавшую листву и прочий мусор, копившийся под деревьями, углублялись в землю, растягивая смертоносной паутиной проволочные нити датчиков цели. Именно эти растяжки и должен был обнаруживать бывший десантник, от внимательности которого теперь зависели жизни остальных партизан.

– Ну, двинулись, – приказал полковник, подхватывая неудобные носилки и радуясь, что китаец вести не слишком много.

Басов взвалил себе на спину ранец китайского майора, а его оружие забрал Митя. Разгрузочный жилет снимать не стали, чтобы не доставлять раненому лишних мучений, только вытащили из нагрудных карманов все автоматные магазины, распределив их между собой. Партизаны помнили, что все еще остаются на враждебной территории, где ни один патрон не может быть лишним.

Они прошли меньше километра, затратив на это почти час, когда Жэнь Цзимэнь пришел в себя. Посмотрев мутным взглядом на Алексея Басова, китаец спросил:

– Все плохо?

– Нога, правая, по колено. Жгут я наложил, повязку, кровь вроде остановил. Дотащим до базы, там помогут.

Басов опустил глаза – он не мог лгать в лицо умирающему. Даже если они смогут донести до базы китайца живым, там никто и ничего не сможет сделать. Все, что было у партизан, это перевязочные пакеты и обезболивающее. Даже промыть рану становилось проблемой.

– Опустите меня, – едва слышно произнес Жэнь Цзимэнь. – Меня укачало, кажется.

– Да, конечно, надо передохнуть, майор, – кивнул полковник, сказав своим людям: – Три минуты привал! Далеко не уходить, тут везде могут быть мины!

Они отвлеклись всего на несколько мгновений, измотанные постоянным напряжением. Нервы партизан гудели, словно туго натянутые струны. Каждый шаг мог стать последним для них, приходилось сто раз смотреть под ноги, прежде чем решить, куда ступить. Блестевшие у самой земли нити растяжек заставляли сердца судорожно сжиматься в ожидании взрыва. Чудом диверсантам удалось не зацепить ни одну из них, но это далось ценой невероятных усилий. И теперь, чуть расслабившись, совсем немного, они не заметили, как раненый китаец достал из кобуры «макаров», который никто не догадался снять с него. Оттянув назад затвор, Жэнь Цзимэнь загнал пулю в патронник, затем приставил ствол к подбородку и нажал на спуск.

Показавшийся в лесной тиши оглушительно громким выстрел заставил вздрогнуть партизан. Басов, кинувшийся к китайцу, понял, что тот мертв, увидев кровавые ошметки на траве. Девятимиллиметровая пуля снесла Жэнь Цзимэню половину черепа, принеся мгновенную смерть.

Алексей Басов медленно опустился на колени рядом с телом своего товарища. Сзади растерянно охнул Азамат Бердыев:

– Как же так?! Зачем?!

– Он все правильно сделал, – глухо промолвил Басов. – Знал, что мы ничем не сможем помочь, а даже если бы и могли, кто захочет оставаться на всю жизнь калекой, уродом, обузой для других. Но с ним мы и сами могли бы погибнуть, став слишком медленными, слишком неповоротливыми, и первый же американский вертолет или беспилотник, случайно оказавшийся рядом, завершил бы наш рейд. Майор умер, но дал нам шанс выжить – и отомстить. И мы не можем осквернить его память!

Молчаливые партизаны наспех вырыли ножами канаву, за неимением лучшего могущую называться могилой. Туда опустили тело Жэнь Цзимэня, присыпав его сверху землей. Затем бойцы, вынув магазины из автоматов, все так же молча трижды передернули затворы – таким был их траурный салют. Это все, что они могли сделать для сына чужой земли, явившегося сюда не по своей воле и умершего, чтобы спасти их, сражавшихся за свободу своей родины. Неприметная поляна, где нашел покой майор китайской армии, осталась позади, но каждый из партизан унес в своем сердце память о его подвиге. И, не кривя душой, мало кто из них мог бы сказать, что готов сделать то же для своих товарищей.

Алексей Басов вел вперед уменьшившийся на треть отряд. Вновь, когда уже, казалось, опасность миновала, партизаны понесли обидные потери, потери, восполнять ковре становилось все труднее. И горечь от этой мысли не становилась меньше, несмотря на то, что группа выполнила приказ. Крепко сжав зубы, полковник вел уцелевших бойцов кратчайшим путем к укрытой в лесной глуши базе, чтобы там они могли придти в себя, восстановить силы – и снова отправляться в бой, верша свою месть за погибших товарищей и поруганную страну, которая была и оставалась их родиной.

Спустя сутки после обстрела «Гольфстрима» Рональда Говарда командир аэромобильной бригады отдал приказ о прекращении поисковой операции в своем секторе ответственности. Десятки вертолетов, висевших в небе над бескрайними русскими лесами, многочисленные беспилотные самолеты возвращались на свои аэродромы, а бродившие по дебрям десантники могли, наконец, хоть немного отдохнуть в уюте казарм. Только на дорогах еще оставались посты, просеивавшие сильно поредевший поток машин, курсировавших между немногочисленными поселками в этом глухом краю.

– Террористы или уже ушли, или затаились, слившись с местным населением, а устраивать тотальные проверки документов, обыскивать целые деревни бессмысленно, – сообщил полковник прибывшему в штаб Джим Уоллесу. – Эту партию мы проиграли русским. Диверсантов упустили, при этом понесли такие потери, каких я не припомню со дня окончания боевых действий. А как ваши успехи? Уже нашли «крота»?

– Ищу, полковник, – невозмутимо ответил Уоллес. – Есть два десятка человек, каждый из них может оказаться русским агентом, и каждый был хотя бы отчасти в курсе перемещений Говарда. В «Юнайтед Петролеум» работает много русских, нужно проверить каждого, а это потребует времени. Но я обязательно найду информатора, и тогда мы сможем выйти на террористов, чтобы ваши солдаты могли отомстить за смерть товарищей!

Лихорадка, царившая в штабе бригады все это время, стихала, уступая место привычной суете. Джим Уоллес решил навестить остававшегося в госпитале Говарда, рвавшегося в Москву вопреки требованиям медиков, опасавшихся за здоровье важного пациента. У агента ЦРУ были для него новости.

– Черт возьми, все планы коту под хвост, – выругался Рональд, когда Уоллес появился на пороге его палаты. – Я должен быть не здесь! А эти кретины тянут время!

– Остыньте, Рональд. Пока вы ходили на уколы и перевязки, в Москве тоже не все было спокойно. Возможно, вам чертовски повезло!

– Что вы хотите сказать? – нахмурился Говард.

– Пару часов назад в Москву прибыли инспекторы ООН. В столичном аэропорту их встречали члены русской администрации. По пути в Кремль их кортеж был атакован террористами. Есть жертвы, в том числе и среди людей из русского правительства.

– Вот дьявол, – потрясенно выдохнул Рональд Говард. – А они умеют удивлять! Кажется, русские собрались с силами, и перешли в наступление! Но все равно мое место сейчас – в Москве, и буду там!

Менеджер «Юнайтед Петролеум» всегда был сугубым прагматиком и рационалистом. Ни одна ошибка не может быть случайной, нет никаких неожиданностей, считал он, а есть лишь лень и некомпетентность исполнителей. И сейчас Говард впервые задумался о том, существует ли в действительности Провидение, и не оно ли сохранило ему жизнь ценой нескольких минут страха во время падения горящего самолета и пары дней, проведенных в тиши госпитальной палаты.

Глава 11. Взгляд в прошлое-4: Хаос

Ставропольский край, Россия 26 мая

Под ногами хрустело битое стекло, которым был сплошь усыпан пол торгового зала небольшого магазинчика. Лишь этот звук нарушал царившую всюду тишину, такую, словно уши оказались забиты ватой. Жанна Биноева осмотрелась, оставаясь на одном месте и не выпуская из рук трофейный АКС-74У, отнятый у ее неосторожного конвоира. Ствол автомата сейчас был направлен туда же, куда и внимательный, настороженный взгляд, и всюду Жанна видела лишь следы погрома. Выбитые стекла, сброшенный с прилавков и витрин товар, кассовый аппарат, перевернутый, скинутый на пол со стойки кассира. И среди всего этого девушка заметила самое важное – пулевые отметины на стенах. Кто бы ни разгромил магазин, сделали это не простые хулиганы – у тех все же редко бывает в руках боевое оружие.

– Шайтан!

Девушка выругалась раздраженно. Она проделала немалый путь в арестантской робе, и только всеобщая паника позволила ей избежать неприятностей. Словно вдруг исчезла вся до единого человека русская милиция, армия, прочие службы, занимавшиеся такими, как она, террористами и преступниками. Вернее, людей в форме и с разным количеством звезд на погонах хватало, но охватившее всех смятение распространилось и на них, и никому пока не было дела до одинокой беглянки, те же, кто проявлял интерес хоть на миг, при виде автомата в девичьих руках сразу находили более важные занятия. И все же так не могло продолжаться слишком долго, следовало слиться с толпой, чтобы в большей безопасности проделать остаток пути до родного аула, а для этого хотя бы следовало сменить робу с нашитым на груди порядковым номером на приличную одежду.

Жанна успела отойти от разрушенного наводнением Ростова на несколько километров, по пути вдоволь насмотревшись на то, что оставалось после того, как по земле прокатился вырвавшийся из водохранилища водяной вал. Из разговоров чудом уцелевших людей, встретившихся по дороге, она поняла, что это американцы разбомбили плотину. В подтверждение догадкам над головой не единожды с рокотом пролетали самолеты, в основном – на север. Шли они на большой высоте, над облаками, расчерчивая небосвод белым пунктиром инверсионных следов, и понять, чьи они, какого цвета звезды на плоскостях крылатых машин, не представлялось возможным.

На магазин Биноева набрела, когда город уже остался позади. Вдоль обочины уходившего на юго-запад шоссе выстроились рядами машины, гражданские легковушки и военные грузовики, стоявшие с распахнутыми дверцами, брошенные перепуганными людьми. На них девушка пока не смотрела, разыскивая более полезные вещи, и обрадовалась, увидев магазинчик. И лишь очутившись внутри, почувствовала бешенство при виде полнейшего разгрома. Ни одежды, ни пищи, если не считать таковой пакетики с жареным арахисом и семечками.

Собравшись уже, было, уходить, Жанна вдруг остановилась, услышав слабый стон откуда-то из подсобки, вход в которую находился как раз за стойкой кассира. Помедлив, девушка двинулась туда, поудобнее перехватив компактный автомат, сейчас оказавшийся как нельзя более кстати для действия в помещении. Ступать она старалась плавно и мягко, перекатываясь с пятки на носок, но все равно при каждом шаге под ногами предательски хрустело битое стекло.

Зайдя в кладовку, Жанна увидела в дальнем ее углу какую-то темную кучу тряпья, и лишь когда это «тряпье» зашевелилось, издав еще один негромки стон, поняла, что это женщина лежит, забившись к самой стенке и натягивая на себя разорванную, окровавленную одежду.

Наверное, это была продавщица, если судить по синему форменному халату, превратившемуся в лохмотья. Старше самой Жанны, лет тридцать, не меньше, наверное, довольно симпатичная… когда-то. А сейчас лицо превратилось в сплошной кровоподтек, губы разбиты. Лежит, сжавшись в позе эмбриона, притянув колени руками к самому подбородку, а под ней растекалась запекшаяся лужа крови.

– Ты слышишь меня? – Жанна подошла к избитой, изнасилованной женщине, склонившись над ней. – Не бойся! Кто это сделал? Здесь есть где-нибудь лекарства? Бинты, йод, что-нибудь? Я помогу?

Биноева не думала о том, насколько опасно оставаться на месте сейчас. Шок пройдет, и кто-то вспомнит о заключенной террористке, найдет пустой «автозак», и тогда ее станут искать по-настоящему. Но просто уйти, оставив эту женщину умирать, Жанна не могла. Их, чеченцев, русские называли зверями, и многие из тех, кто прежде сражался вместе с Жанной, такими и были. Безжалостные, жаждущие крови, способные отрезать голову пленнику и играть ею в футбол, словно мячом. Или отдать ее детям, чтобы те играли, привыкая к крови. Сама Жанна такой не была и не желала становиться. И чтобы убедить саму себя, что она все еще человек, сейчас Биноева должна была помочь, сделать то, что было в ее силах. Или хотя бы попытаться.

– Солдаты… – женщина, кое-как открыв один глаз, не совсем заплывший, прохрипела едва слышно: – Пришли… хотели водки, денег… а потом…

– Все будет хорошо! Где найти лекарства поблизости?

– Аптека… через дорогу…

– Сейчас я вернусь, и все будет хорошо!

Жанна, опустив автомат, вышла из подсобки, уже не заботясь о скрытности. Она так и не поняла, что здесь могло произойти, но это было неважно. Сейчас нужно найти лекарства, сделать хоть что-то для этой умирающей женщины, а потом – идти дальше, домой, туда, где заснеженные пики гор царапают небо.

– Ни с места! Стоять! Брось оружие!

Громкий злой окрик заставил Жанну вздрогнуть. А через миг она уже падала на землю, выжимая спусковой крючок автомата. АКС-74У дернулся, извергая струю свинца туда, откуда звучал голос, а Биноева, не чувствуя, как впиваются в тело осколки стекла, уже прыгнула за стойку кассира.

В ответ не стреляли, но Жанна была уверена, что ни в кого не попала, и тот, кто выкрикивал команды, был жив, был здесь, у входа, снаружи, укрывшись за стеной. Возможно, он был не один.

– Бросай оружие и выходи, – вновь прозвучал приказ, донесшийся со стороны распахнутой, повисшей на одной петле двери. – Считаю до пяти, потом бросаю гранату!

– Здесь раненый! Если бросишь, то убьешь всех сразу!

– Тогда на выход без оружия и с поднятыми руками! Живо!!!

Жанна поняла, что попала в ловушку. Можно ползком вернуться в подсобку, оттуда есть выход наружу, не может не быть, наверняка товар принимают именно там, а не в зале. Но если противник не один, там тоже ее ждут. А если один, запросто мог поставить растяжку, если только не врет про гранаты. А взрыв единственной Ф-1 или РГД-5 в такой тесноте – это наверняка контузия, даже если осколками не зацепит, и тогда бывшую снайпершу можно голыми руками взять. Да и не хочется воевать, не разобравшись, с кем именно.

Жанна встала, вышла из-за прилавка, осторожно положив автомат на пол, и двинулась к выходу. Стоило только переступить порог, в затылок ткнулось что-то холодное, Жанна сразу почувствовала запах оружейного масла.

– Стоять! Руки за голову!

Голос другой, значит, за ней пришло не меньше двух. Хорошо, что не стала рисковать, прорываясь через черный ход. Жанна выполнила приказ, замерев и положив ладони на затылок.

– На колени! – последовала новая команда.

Девушка опустилась на колени, чувствуя прикосновения ствола к затылку. К ней шагнул невысокий мужчина в странном комбинезоне, без ремня но с множеством карманов. Изможденное лицо покрыто пятнами копоти и машинного масла, в руке – вороненый ПМ, в глазах – готовность убивать.

– Шайтан! – прошептала девушка, поняв, что те самые «солдаты», надругавшиеся над продавщицей, далеко не ушли, зачем-то вернувшись. Что ж, с ней им придется повозиться.

– Ты кто такая? Что здесь делаешь? Где остальные? Отвечать живо!

– Да это чурка, – раздалось за спиной удивленное. – И роба тюремная!

– Что, звери, не терпится уже? – оскалился мужчина с пистолетом. – Нравится беззащитных резать?! Да только поторопились!

Он мог ее убить, это Жанна поняла сразу. Этот человек с покрытым сажей и копотью лицом, испачканными не то в масле, не то в грязи руками, источающий запах бензина, мог выстрелить в нее без колебаний и очень хотел сделать это. А на такое был способен мало кто и русских даже там, в Чечне, когда «федералы» входили в аул и отбирали у местных детей головы зарезанных своих товарищей, попавших прежде в плен. А этот человек мог и хотел убивать.

– Я ничего не знаю, – глухо произнесла Биноева. Верившая, что ради общего дела умрет без колебаний, сейчас она вдруг очень сильно захотела жить. – Я только искала одежду и еду. Там, в кладовке, раненая женщина, она сказала, что сюда приходили какие-то солдаты, они сделали это. Хочешь, пойди и спроси, только скорее, иначе она умрет.

– Врет, тварь!

Тот, кто стоял за спиной, был переполнен яростью, но его Жанна не боялась. Яркие чувства, бьющие через край – совсем не то же самое, что холодная решимость, граничащая с безразличием как к чужой жизни, так и к собственной.

– Охраняй, – приказал человек с пистолетом своему невидимому напарнику. – Если дернется, вали ее сразу!

– Есть!

Старший из двух непонятных людей, явно не милиция, но и на регулярную армию непохоже, исчез в магазине, и Жанна услышала хруст битого стекла под его ботинками. Отсутствовал он недолго, а появился не один – на руках у мужчины в комбинезоне, убравшего пистолет в поясную кобуру, и повесившего на плечо оставленный Биноевой автомат, лежала та самая женщина в синем халате продавца.

– Нужна помощь, – мрачно произнес старший. – Суки, что наделали! Черт, где же здесь врач?

– У вас нет лекарств? – спросила Жанна.

– Тебе что? – зло огрызнулся человек с пистолетом, но затем выдавил из себя: – Только перевязочные пакеты, даже промедола не осталось! Нужен доктор, в больницу нужно!

– Больница рядом, – Биноева вспомнила дорожный указатель. – По этому шоссе на север, не больше километра!

– А, черт, можем успеть! За мной!

Человек, по-командирски вооруженный пистолетом, бросился бегом, несмотря на тяжесть бесчувственного тела, оттягивавшего его руки. Его напарник, стоявший за спиной Жанны, ткнул стволом своего оружия ей под лопатку, и Биноева двинулась следом за русскими. Направлялись они, как оказалось, к укрытому в стороне от дороги УАЗу армейского образца, с брезентовым тентом. Конвоир Жанны подскочил к машине первым, открыв заднюю дверцу. Чеченка теперь только смогла рассмотреть его – невысокий но крепкий парень лет двадцати, коротко, почти наголо стриженый, в таком же, как у его командира комбинезоне и с висевшим за спиной автоматом АКМС со складным прикладом.

Командир осторожно опустил на заднее сидение тело найденной в магазине женщины, а сам уселся спереди, рядом с водителем. Его напарник, прежде чем занять место за баранкой, обратился к остановившейся в нерешительности Жанне:

– Что застыла? Давай назад тоже! Быстрее, твою мать!

Девушка послушалась, устроившись на самом краю жесткого сидения. А командир уже торопил своего бойца:

– Паша, торопись!

Молодой боец уже прыгнул за руль, поворачивая ключ зажигания и отжимая сцепление. Изношеннй мотор русского «джипа» со скрежетом завелся, и командир нетерпеливо подпрыгивавший на сидении, приказал:

– Гони!

УАЗ сорвался с места, выскочив на шоссе и помчавшись в указанном Жанной направлении. Сама чеченка, подпрыгивавшая на неудобном сидении каждый раз, когда колесо машины попадало в выбоину, придерживала голову потерявшей сознание продавщицы, лишь чувствуя, как слабо пульсирует жилка у той на шее, единственный признак теплившейся в изломанном теле жизни.

Водитель же, словно не замечая ухабов, только давил на газ да крутил баранку, так что УАЗ на поворотах едва не опрокидывался на бок. Мелькнул примеченный Жанной чуть раньше указатель с красным крестом, а затем впереди появилась и сама больница. Машина со скрипом затормозила у длинного одноэтажного кирпичного здания. На крыльце мелькнула фигура в белом халате, и старший из двух русских, высунувшись из окошка, крикнул, призывно взмахнув рукой.

– Что случилось? – немолодая женщина подошла к УАЗу. – Вы кто такие?

Полковник Басов, Российская армии, танковые войска, – представился старший. – У нас раненая в машине, нужна помощь!

– Что стряслось?

Полковник, выбравшись из УАЗа, распахнул заднюю дверцу. Врач, увидев Жанну, на которой все еще была роба «зека» с порядковым номером, нашитым на груди, растерялась, а Басов уже указывал ей на женщину, безвольно лежавшую на сидении рядом с чеченкой:

– Помогите ей!

– Несите внутрь, – распорядилась женщина в белом халате. – Я сейчас найду кого-нибудь!

Выполнить задуманное Басову помешал донесшийся откуда-то издалека металлический лязг. Такой знакомый звук, который могли издавать лишь мощный танковый дизель и стальные траки гусениц, нарастал, и через минуту перед замершим полковником появилась вывернувшая с перпендикулярной улицы боевая машина пехоты БМП-1. на бортах под слоем пыли можно было рассмотреть нанесенный по трафарету белой краской номер «902». Бронемашина затормозила в сотне метров от больницы, круглая крышка башенного люка стрелка-наводчика откинулась, и из-под брони показалась чья-то голова в шлемофоне.

– Это еще что? – растеряно пробормотал Басов.

А события развивались. Следом за БМП на небольшую площадь перед больницей выскочил милицейский УАЗ с синими полосками на пыльных бортах. Машина резко затормозила, и из нее выскочило сразу пять человек в серой униформе. Трое из них даже были вооружены автоматами, и на каждом был надет бронежилет.

Дальнейшее произошло очень быстро. Приплюснутая башня БМП-1 развернулась, и оба ствола спарки из гладкоствольной пушки 2А28 «Гром» и пулемета ПКТ уставились на милицейскую машину. Сухо застучал пулемет, и обшивка с синей краской брызнула во все стороны. Очередь в упор прошлась по кинувшимся врассыпную милиционерам, и те, кто был рядом с Басовым, видели, как двух человек сбило с ног.

– Что за херня?! – боец по имени Паша выпучив глаза смотрел на то, как пулеметные очереди косят разбегавшихся милиционеров.

– Все в укрытие, – приказал полковник. – Туда! – Он указал на жидкие кустики в двух десятках шагов от машины. – Бегом!

Милиционеры, встреченные шквалом огня, тем временем бежали, даже не думая вступать в бой с бронемашиной, а те, кто находились в БМП, забавлялись от всей души. Короткий ствол пушки шевельнулся, качнулся влево-вправо, громыхнул выстрел, и патрульный УАЗ разнесло вдребезги прямым попаданием осколочного снаряда ОГ-15В.

Тем временем русские, рядом с которыми держалась и Жанна Биноева, добрались до кустов, вломившись в заросли. Полковник Басов опустил на землю лишившуюся сознания женщину, нервно схватившись за пистолет и даже не понимая, насколько смешным выглядит этот жест. А бронемашина, продолжая огрызаться короткими очередями из спаренного пулемета, тронулась с места, навалившись всеми своими тринадцатью тоннами боевой массы на то, что осталось от милицейского уазика. Обугленный металл скрипел под гусеницами, когда БМП несколько раз по-танковому развернулась на одном месте. А затем шевельнулась ее башенка, и ствол пушки оказался нацелен на здание больницы.

– Господи! – выдохнул Басов, увидев, как из главного выхода выскочило несколько человек в белых халатах и еще кто-то в больничных пижамах.

Застучал пулемет, и метавшихся перед больницей людей накрыло свинцовой волной. Кто-то сразу замертво упал, другие были ранены и еще пытались бежать или хотя бы ползти, спасая свои жизни. Им не дали этого. Наводчик методично расстреливал всех из пулемета, кого видел в свой прицел, а когда мишеней больше не осталось, дважды выстрелил по больнице из пушки. Первый снаряд разворотил крыльцо, а второй стрелок смог положить точно в проем окна, и взрыв, грянувший внутри, вышвырнул наружу какую-то больничную утварь и изломанное тело, распластавшееся под стеной.

Завороженные картиной бессмысленной и жестокой расправы солдаты слишком поздно услышали шорох в кустах, и первой незваного гостя встретила Жанна. Вывалившийся из зарослей мужик в грязном милицейском кителе, с болтавшимся на боку АКС-74У, не успел ничего сделать, когда чеченка набросилась, одним ударом свалив противника с ног и через миг уже держа в руках увесистую «ксюху».

– Эй, положь автомат, – рыкнул Басов, вскидывая свой «Макаров». – Живо!

Биноева не успела бы ни прицелиться, ни тем более выстрелить – русский офицер наверняка опережал ее. Жанна выпустила оружие из рук, удерживая его за брезентовый ремень. Тем временем очнулся оглушенный милиционер. Кряхтя и матерясь, он медленно поднялся на ноги, и рука тотчас скользнула к кобуре.

– Даже не думай, – предупредил солдат Паша, уже державший стража порядка на прицеле АКМС. – Не дергайся!

– Вы кто? Что такое?

– Это ты объясни, – потребовал Басов, вполне удовлетворенный тем, как Биноева выполнила его приказ, и больше не видевший в ней угрозы. – Что все это значит?

– Эти суки, дезертиры, весь район на уши поставили, – зачастил милиционер, оказавшийся старшим лейтенантом, если судить по звездочкам на погонах. – На шоссе расстреляли несколько машин, устроили налет на банк, ограбили пару магазинов. Мы пытались их перехватить, но у тех же «бэха», куда нам с «калашами»! Две патрульные машины расстреляли… три то есть, – поправился милиционер, взглянув туда, где еще что-то могло остаться от расстрелянного в упор УАЗа. – И райотдел потом разнесли, твари!

– А где армейские части? Эта БМП только для ваших «окурков» неуничтожимая, а так ее даже из КПВТ можно взять, если в борт и не издалека. Где все остальные?

– А я знаю?! – истерично взвизгнул старлей, еще довольно молодой и не на шутку перепуганный. – Все разбежались, как объявили капитуляцию! А эти сволочи остались, захватили гарнизон, кучу оружия забрали и теперь что хотят, то и творят! Кажется, они вообще из дисбата, вот и отрываются! Да вы то сами кто?

– Полковник Басов, Российская Армия, – коротко представился офицер. – Это ефрейтор Морозов, а это… – он замялся, взглянув на Биноеву.

– Жанна.

Милиционер назвался, представившись старшим лейтенантом Киселевым. Кажется, единственным в райцентре представителем закона, если не верить в то, что озверевшие дезертиры на БМП кого-то могли пощадить.

– Да, старлей, проблемы у вас, – вздохнул Басов. Судя по звукам, бронемашина куда-то уехала, навряд ли высадив перед этим десант, и можно было просто поговорить, не опасаясь выпущенной на шум и движение пулеметной очереди.

– Они же совсем свихнулись! Как звери! То ли бухие, то ли обдолбанные!

– Не, под дурью так метко не получится стрелять, глюки прицелиться не дадут, – покачал головой полковник. – Значит, так, что-то делать нужно! Но сначала нужно раненой помочь, похоже, тоже эти сучата постарались!

Алексей Басов опоздал. Женщина, ради которой они чуть не погибли, столкнувшись с бандой дезертиров, уже не дышала, когда о ней вновь вспомнили. Прикоснувшись мозолистой ладонью к еще теплой шее, русский офицер не ощутил даже намека на пульсацию.

– Рассказывай все, что знаешь, – потребовал Басов, взглянув на милиционера. – Сколько этих козлов, чем вооружены, где их база, логово, короче, где их найти! Все!

– Так мы не знаем почти ничего. Видели пару БМП, БТР, еще машины, обычные УАЗы и грузовики. Может, их человек двадцать. Кажется, они в военном городке окопались, верст пятнадцать отсюда. Наверное, там и техникой разжились.

– Хреново! Когда на «восьмидесятке» ездил, мы эти БМП вообще за противника не считали, так, просто подвижные цели, хоть наши «копейки», хоть пиндосовскую «Брэдли». Защита только от пуль, вооружение только против пехоты, ну или те же «бэтэры» жечь. А теперь, хоть «картонная» броня, хоть нет, куда мы с голой жопой!

– Если нечем пробить броню, нужно просто дождаться, когда противник вылезет из нее, – неожиданно произнесла Жанна Биноева. – Нужно ждать врага там, где он почувствует себя в безопасности и выберется наружу из-под защиты своих машин. Жить в БМП никто не станет. У вас, «федералов», тоже были и танки, и другая техника, когда вы пришли в Чечню, но неуязвимыми вы не стали. Атаковать в лоб нельзя, сейчас время вести войну иначе. Если хочешь победить, потребуется немного терпения. И осторожность.

Басов смерил девушку пристальным взглядом, процедив сквозь зубы:

– А ведь я там был. И своих пацанов собственными руками из сгоревших танков вынимать приходилось, и «похоронки» писать на них. Значит, и ты там была? Тогда тебе повезло, а сейчас тебе некуда бежать, негде прятаться. Зачем ты нам нужна? Чтобы ударить в спину, когда я отвлекусь на секунду? Проще прикончить тебя прямо сейчас, в память о тех, кто навсегда остался в ваших проклятых горах и грязных аулах.

– Сейчас это сделать легко. Я безоружна, одна, а вас много. Что же раньше не сделал? Вы всегда казались сильными, и тогда, когда шли по нашей земле, сметая целые поселки, и сейчас, когда вас трое, сильных здоровых мужиков против одной женщины. Но и тогда, и теперь сильными вы только кажетесь. Если хочешь убить – убей, сейчас ты это можешь. С таким врагом тебе справиться по силам, но не с тем, что идет сюда с юга, и не с тем, что режет местных, расстреливает больницы ради собственного удовольствия. Вот потому, что за вас сражались такие солдаты, вы так и не смогли нас победить!

– Э, вы чего это? – растерянно протянул милицейский лейтенант, чувствовавший, что сейчас может произойти нечто. – Вы о чем?

– Так, о своем, старлей, о прошлом, – глухо выдавил Басов, отвернувшись от Жанны. – Не бери в голову.

– Ну а делать-то что будем?

– Смотреть будем. Потом думать.

Дав такой содержательный ответ, Басов, не оглядываясь, двинулся к оставленному возле больницы УАЗу, а увидев его, долго ругался. Дезертиры не пощадили машину, пулеметная очередь прошила ее насквозь, и сейчас под автомобилем, стоявшем на ободах – камеры были простреляны – уже скопилась источавшая резкий запах огромная лужа бензина, хлеставшего из пробитого бака.

Плюнув сквозь зубы, Басов достал из багажника пару пехотных лопаток, с этим грузом двинувшись обратно. Постояв несколько мгновений над телом умершей продавщицы, которой они так и не смогли помочь, полковник с яростью вонзил лопату в сухую, утоптанную землю, словно в плоть своего самого злейшего врага.

Неожиданно Жанна Биноева подхватила с земли вторую лопату, тоже принявшись кромсать землю. Басов лишь искоса глянул на нее, и боа продолжили свой труд в полном молчании, пока не была готова неглубокая могила. Все так же молча в нее опустили тело женщины, старательно засыпав яму, а потом полковник Басов произнес: