Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 141 (всего у книги 176 страниц)

– Чертовы истребители нас едва не убили! Сам еще не верю, что прорвались!

Адмирал покачал головой:

– Повезло, «летуны», считайте, в рубашке родились! Нас тут обложили со всех сторон, так что муха не пролетит. Одновременно с высадкой десанта японцы установили полную блокаду полуострова. В Охотском море постоянно находится не меньше трех эсминцев с ракетами «Стандарт», регулярно сменяющих друг друга. Правда, к берегу близко не подходят – у нас ракетная бригада «Редутов» в боевой готовности, и еще несколько малых ракетных кораблей. Иначе бы «косые» давно уже в Петропавловске высадились, а так – просто рыщут вокруг, вынюхивают. Вроде, у японцев тут где-то еще подлодки есть, но за это не могу ручаться, да и не важно. Ну а вы напоролись на воздушный патруль. В воздухе господствуют истребители F-15. Они взлетают с баз где-то на острове Хоккайдо и по пути дозаправляются в воздухе, так что могут барражировать у побережья Камчатки по несколько часов. Правда, стараются держаться подальше от суши, где-нибудь над нейтральными водами. У нас тут полк С-300 стоит, и самураи к нему со всем уважением. Южную часть полуострова зенитчики закрыли надежно. После того, как десятого япошку свалили, остальные почти не суются, так, щупают иногда на прочность, войдут в зону – и сразу на форсаже обратно. Иной раз достаточно их радаром подсветить – и все, только их и видели, сразу драпают, суки! А больше мы ничего и не можем – на пусковую по две, а то и по одной ЗУР!

– Ничего, – ухмыльнулся Юдин. – С этим, авось, поможем!

Уже опустилась на землю кормовая аппарель, отошли в стороны створки грузового люка, и прибывшие с Гареевым люди начали разгружать объемистый трюм Ил-76. Увидев, как его бойцы извлекли массивный темно-зеленый ребристый цилиндр, адмирал заметно приободрился, сразу узнав в этом предмете транспортно-пусковой контейнер, в котором хранилась, надежно защищенная от практически любого воздействия окружающей среды, ракета «земля-воздух» 5В55Р комплекса С-300.

– У нас на борту пятнадцать зенитных ракет, – сообщил Юдин. – Еще авиационные ракеты «воздух-воздух», два десятка Р-33 и тридцать Р-60. Ну и по мелочи, гранатометы, ПТУР, «медицина» всякая.

– Ну, мужики, нет такого ордена, чтоб вас за ваш подвиг наградить! В Елизово стоит эскадрилья МиГ-31. Пилоты есть, горючки хватает, но ракет для них вообще на счет, и патронов к пушкам – по одному боекомплекту. Держим в готовности одно звено, остальные упрятали по капонирам, но теперь пойдет потеха!

– Как же вас «косые» не задавили, ведь прикрытия с воздуха почти нет?!

– Так и у них не лучше, – пожал плечами адмирал. – Конечно, «Иглы» досюда и с японских островов, пусть на одном характере, но долетают. Так это не ударные машины, да и ЗРК им особо безобразничать не дают, сразу валят, только самураи зазеваются. Потому япошки с самого начала на Сахалин и Курилы и нацелились, что там идеальное место для аэродромов подскока, а как вышибли их оттуда, остались только несколько «вертушек» здесь, на полуострове. Их с десантных кораблей перегнали. И все, больше никакой авиации нет. Конечно, их «Кобры» нам немало проблем создали. К Петропавловску, само собой, не суются, но на линии фронта головы поднять не дают нашим бойцам. Ну да, бог даст, и с ними разберемся! А вообще, мужики, нас освобождать-то собираются? Что там флот, скоро выйдет в море?

– Не знаю я, товарищ адмирал, – помрачнев, ответил Павел Юдин. – Флот весь стоит в гавани Владивостока, собирается куда выходить, или нет, об этом ничего не скажу. Да и осталось того флота…

Через несколько минут транспортно-десантный вертолет Ми-8 уже уносил экипаж прорвавшего кольцо блокады самолета к Петропавловску-Камчатскому. В иллюминатор Павлу Юдину с высоты чуть меньше ста метров открылась необычная панорама. Посреди тайги, на разбитом вдрызг шоссе возвышался стальной скалой огромный Ил-76, возле распахнутого грузового люка которого выстроились цепочкой несколько десятков человек, сверху напоминавших трудолюбивых муравьев. Откинувшись назад и чувствуя собственным затылком ощутимую вибрацию фюзеляжа вертолета, пилот закрыл глаза, только сейчас по-настоящему расслабившись. Его путешествие закончилось.

А далеко от места посадки «Ильюшина», вопреки всему достигшего цели, старший лейтенант Олег Бурцев с ненавистью и страхом взглянул в подернутое облаками небо, заслышав такой знакомый стрекот вертолетных винтов.

– Ложись, – отрывисто скомандовал офицер своему спутнику, замершему в растерянности, сопроводив свою команду резким толчком в спину. – Замри!

Два человека упали, словно подкошенные, распластавшись по поросшему жесткой травой склону сопки. Вжавшись в камни, покрытые крупными каплями росы, похожими на бриллианты, они неподвижно застыли, сами словно став камнями, и даже инстинктивно задержали дыхание. Надетые на обоих лохматые маскировочные накидки «гилли» совершенно размывали силуэты, лишая их очертания какого-либо сходства с человеческим телом. А уж лежать неподвижно, проводя в таком состоянии по несколько часов кряду, оба умели очень хорошо.

Вертолет, буквально выпрыгнув из-за вершины сопки, с грохотом промчался низко над землей. Молотя воздух лопастями установленных тандемом винтов тяжелый транспортный Кавасаки MH-47J, лицензионная копия американского «Чинука», плоским широким брюхом едва не скользил по земле. Благодаря серо-зеленому камуфляжу, покрывавшему его угловатый массивный фюзеляж, геликоптер было трудно сразу рассмотреть на фоне пасмурного неба. От гула турбин у лежавших на земле людей на миг заложило уши, а еще через пару секунд вертолет оказался сразу как-то далеко, наконец, исчезнув за склоном соседней горушки.

Проводив его взглядом, Олег Бурцев выдохнул:

– Отбой!

Плавным движением, будто перетекая из одной позы в другую, он поднялся на ноги. Рядом вскочил его напарник, второй член маленькой разведывательной группы, уже несколько часов пробиравшейся по тылам японских экспедиционных сил на полуострове Камчатка. Ефрейтор Андрей Стешин был родом из этих мест, охотник, лесовик, наверняка не брезговавший браконьерством, и сейчас его бесценный опыт недавней игры в прятки с егерями местного охотнадзора оказался очень кстати.

– Если у «косых» на «вертушке» тепловизор, нам хана! – с нервными нотками в голосе произнес Стешин, уставившись на горизонт, туда, где растворился в серой хмари тяжеловесный «Чинук». – Да достаточно, если какой-нибудь япошка просто вниз глянет!

– Отставить разговоры, боец! Прорвемся! Давай, ноги в руки – и вперед! Эти не зря разлетались, значит, аэродром где-то рядом!

К огромному счастью диверсантов, на борту СН-47J не было ни тепловизора, ни иных средств поиска. И никто из находившихся на борту людей, а их было лишь трое, не думал даже о том, чтобы смотреть вниз. Японские пилоты полностью сосредоточились на управлении своей машиной, ведь полет на малой высоте в гористой местности сам по себе является рискованным делом. Они спешили скорее доставить на место свой груз, восемь с лишним тонн полевых рационов, аптечек, патронов и гранат в ящиках, и все прочее, без чего невозможно выполнять боевой приказ армии, отделенной от постоянных баз тысячами километров океана, пришедшей на чужую землю завоевателями, но теперь превратившейся в ее пленников, запертых среди этих мрачных сопок.

Взглянув на вновь опустевшее хмурое небо, Бурцев поправил лямки увесистого ранца, рефлекторно коснувшись ладонью правой руки ствольной коробки висевшего на плече автомата АКМ, ствол которого «разбух» цилиндрической насадкой ПБС, прибора бесшумной стрельбы. Точно такой же был навинчен и на ствол АКМС, болтавшегося за спиной Стешина. Привычно проверив амуницию, оба разведчика рысцой припустили вниз по склону, скользя по мокрой траве и постоянно озираясь.

Кажущаяся безжизненность окружающей местности никого не обманывала. Вокруг была русская земля, но теперь на ней хозяйничал враг. И сейчас два человека готовились вступить в противостояние с целой армией, выполняя приказ, ценой которого были жизни десятков, сотен их товарищей, оставшихся где-то позади и тоже готовившихся вступить в бой.

– Стой! – Чувствуя, что вот-вот собьет дыхание, прыгая горным козлом по заросшим склонам, а перенапряженные мышцы ног сводит судорога, Бурцев скомандовал привал. Рядом остановился такой же запыхавшийся Стешин.

– Куда так несемся?

– Согласно данным радиоперехвата, где-то в этом квадрате должен быть японский аэродром. Мы его обнаружим и будем корректировать огонь артиллерии. Гаубичная батарея займет позицию ровно в девять ноль-ноль, мы к этому момент должны быть готовы дать им целеуказание.

– Не проще устроить артналет, накрыть весь квадрат?

– Чтоб перепахать несколько квадратных километров, потребуется несколько сотен снарядов калибра сто пятьдесят два миллиметра, а у нас боеприпасы на счет, не хуже меня знаешь. К тому же после первого же залпа «косые» просто поднимут свои вертушки в воздух, где никакой артналет не страшен, а их артиллеристы подавят наши батареи. Но благодаря нам с тобой штаб рассчитывает решить задачу с помощью нескольких снарядов.

Бурцев многозначительно хлопнул по висевшему за его спиной большому рюкзаку, явно увесистому, добавив:

– Все, боец, разговоры отставить! У нас меньше часа, а до места еще не меньше трех километров, если «слухачи» из радиоразведки ничего не попутали! Короче, вперед бегом марш!

Олег Бурцев бежал, плавно переставляя ступню с пятки на носок, скользя в зеленом сумраке девственного леса бесшумным призраком. Мерно билось сердце в груди, дыхание оставалось ровным, а сознание существовало как бы отдельно от тела, совершавшего привычные движения. Что-то в окружающем мире вдруг изменилось, заставив Олега замереть на месте, обращаясь в слух и жадно втягивая ноздрями наполненный влагой воздух. В зарослях, где обзор был ограничен, в лучшем случае, несколькими десятками метров, следовало полагаться на другие органы чувств, и они не подвели. Сперва обоняния разведчика коснулся знакомый запах авиационного керосина, принесенный легким дуновением ветерка, а затем он услышал человеческие голоса.

– Дальше ползком, – приказал Бурцев, обернувшись к напарнику. – Осторожно!

Они растянулись на земле, по-пластунски двинувшись вперед. Извиваясь между кочек, будто гигантские змеи, перетекая с места на место, словно все кости в их телах разом размякли, разведчики продолжили движение. За плечами каждого из них была серьезная подготовка, у кого-то – месяцы, а у кого-то и годы войны, и поэтому оба умели при необходимости передвигаться совершенно бесшумно. Ни одна сухая ветка не треснула от их прикосновения, ни один лист не оказался сдвинут больше, чем на пару миллиметров, выдавая их путь тому, кто может идти следом с отнюдь не добрыми намерениями.

Медленно, порой замирая надолго, вслушиваясь в доносившиеся с сопок звуки, пытаясь вычленить среди них те, что несут опасность, например, лязг металла, щелчок выключаемого предохранителя на оружии, просто человеческий голос, они двигались к цели. Их путь лежал по пологому склону сопки, дальше, в округлую лощину меж двух поросших хвойным лесом высоток. Наконец, оба выбрались на гребень, и Олег Бурцев, рассмотрев сквозь поредевшие заросли охваченную движением долину, начинавшуюся от самых его ног, довольно улыбнулся:

– Нашли!

Полевой аэродром японских войск был расположен идеально. Склоны сопок закрывали его от находящихся на земле наблюдателей, если только те не рискнут подобраться вплотную. Обнаружить этот место можно было с воздуха или из космоса, но командование врага знало, что работоспособных разведывательных спутников у продолжавших обороняться на камчатском полуострове русских не осталось, а любой самолет или вертолет, появившись здесь, просуществовал бы, в лучшем случае, минут пять. Да и мало их осталось, самолетов, слишком мало, чтобы рисковать драгоценной техникой.

Растянувшись на сырой от росы траве, Бурцев расстегнул карман разгрузочного жилета, пытаясь вытащить бинокль, а Стешин, поравнявшись с офицером, двинулся вперед. Выпростав руку, Олег ухватил напарника за штанину, громко прошипев:

– Замри! Совсем ослеп?!

Посмотрев в указанном Олегом направлении, ефрейтор увидел торчащий из земли металлический штырь с утолщением в верхней части. Прижатый к стволу молодой лиственницы, он был почти неразличим уже с нескольких шагов.

– Датчик движения, лазерный, – пояснил Бурцев Стешину, растерянно оглянувшемуся на командира. – Луч невидимый. Пересечешь его – и не заметишь, а у «косых» на пульте появится сигнал тревоги. Наверняка все подходы пристреляны артиллерией, так что парой залпов перемешают здесь все в кашу!

– Черт! А если здесь мины? Может, мы на минном поле?!

– На хрена японцам минировать? На косуль и росомах охотиться? Те быстро их минные поля протралят, только боекомплект переводить. Давай пройдем вдоль периметра, попробует подобраться ближе!

Разведчики передвигались осторожно, ощупывая землю вокруг себя, озираясь. Каждый несколько метров они замирали, обращаясь в слух. Ориентируясь на располагавшиеся через несколько десятков метров друг от друга датчиков движения, образовывавших причудливую ломаную линию, обрамлявшую вражескую авиабазу, они описали широкую дугу, выбравшись на склон невысокого холма. Над головами шелестели хвоей могучие пихты и лиственницы, чьи ветви сплетались в плотный шатер. Покосившись вверх, Бурцев удовлетворенно кивнул самому себе:

– Хорошо, с воздуха нас обнаружить практически невозможно. Лишь бы по земле не подобрались. Здесь могут быть пешие патрули и секреты, наверняка есть!

Разведчик стащил с плеч лямки рюкзака, положив рядом с собой на мягкий мох автомат. Поднеся к глазам бинокль, Олег смог рассмотреть японский аэродром во всех подробностях. Вместо штатного отечественного Б8х30, прочного, как молоток, и такого же тяжелого, так что можно было применять в рукопашной за неимением иного оружия, Олег пользовался немецким «Bushnell» с кратностью, изменяемой от восьми до двадцати четырех. Бинокль этот он нашел в одном из охотничьих магазинов Петропавловска-Камчатского, когда бригада, в рядах которой служил и он, прибыла на полуостров, прорвавшись сквозь кольцо блокады, в те декабрьские дни еще зиявшей множеством брешей. Теперь бывший гвардеец-десантник не расставался со своим трофеем.

– Неплохо устроились, суки! – зло прошипел Бурцев, осматривая выстроившиеся в ряд у дальнего края долины зеленые кубы многоместных палаток, рядом с которыми несколько десятков человек в японском камуфляже торопливо возводили модульные дома.

Работа была еще далека от завершения – явно аэродром здесь развернули считанные недели назад. Его близкое расположение к линии фронта позволяло базирующейся здесь авиации появляться на передовой в течение считанных минут, нанося стремительные точные удары по позициям российских войск. Дальнобойные ЗРК С-300 из-под Петропавловска досюда едва дотягивались своими ракетами «земля-воздух», к тому же, укрываясь в складках местности, японские вертолеты оставались невидимыми для радаров, а собственная ПВО пехоты, оборонявшей подступы к Усть-Камчатску, оказалась бессильна. И теперь вражеские геликоптеры, неуязвимые в небе, предстояло уничтожить, пока те оставались на земле.

Продолжая наблюдение, Олег увидел разбросанные по периметру огневые точки. Из-за брустверов, обложенных дерном, торчали длинные стволы крупнокалиберных пулеметов «Браунинг» М2, и, как минимум, возле половины из них дежурили расчеты. Тяжелые пулеметы могли залить свинцом прилегающее к аэродрому открытое пространство, где просто невозможно было укрыться от взора часовых, тем более, те полагались не только на свой острый глаз.

– Там РЛС! – Бурцев увидел торчавшие над брустверами на треногах пластины антенн портативных локаторов. С РЛС «Фара» был хорошо знаком еще по Кавказу, представляя возможности подобной техники, обнаруживавшей человека на равнинной местности с двух с половиной верст. Едва ли японские радары были хуже по своим параметрам. – Хорошо, что не сунулись дальше!

За спинами готовых отразить внезапную атаку пулеметчиков раскинулось летное поле. В центре его возвышалась серо-зеленая громада транспортного двухвинтового CH-47J «Чинук». Аппарель в хвосте вертолета была откинута, и по ней один за другим сбегали вниз солдаты, по двое тащившие короткие толстые трубы темно-зеленого цвета, укладывая их в аккуратный штабель. Присмотревшись, Олег Бурцев узнал ТПК противотанковых ракет «Тоу».

В отличие от «Чинука», пара стоявших поодаль легких многоцелевых UH-1 «Ирокез» явно не была готова подняться в воздух немедленно. Похожие на гигантских головастиков из-за широкого короткого фюзеляжа и тонкой балки хвоста, оканчивавшегося рулевым винтом, геликоптеры были укрыты таким количеством брезента, что только наметанный глаз профессионала мог опознать их с первого взгляда. А дальше выстроились в ряд три вертолета АН-1 «Кобра», для которых и предназначались выгружаемые японцами ПТУР.

Штурмовые геликоптеры американской разработки, самими американцами уже снимавшиеся с вооружения, производились японцами по лицензии, составляя основу боевой мощи армейской авиации Японии. Их сплюснутые с боков фюзеляжи, короткие узкие крылья, массивные прозрачные пузыри фонаря над кабиной пилотов были последним, увиденным в жизни для сотен русских солдат, сражавшихся среди сумрачных сопок Камчатки.

Рядом с боевыми вертолетами, стоявшими под натянутой высоко над землей маскировочной сетью, неторопливо прогуливался часовой. Тонкий ствол автоматической винтовки, торчавший из-за его плеча, покачивался в такт размеренным шагам солдата. Японец явно не ждал неприятностей, как и несколько человек в летных комбинезонах, ставших в круг возле новейшего легкого вертолета-разведчика ОН-1 «Ниндзя». О чем-то говоря, они смеялись, хлопая друг друга по плечам. Двое спокойно курили, глядя на небо и на вершины ближайших сопок.

Бурцев расстегнул свой ранец, вытащив из него массивную коробку лазерного целеуказателя ЛЦД-4. Установив на низкую треногу прибор, весивший двадцать семь килограммов, и заслуживший немало проклятий разведчика, тащившего его по горам и тайге на собственной спине, Олег направил его в сторону японского аэродрома, поймав в визир силуэт стоявшего ближе всех к краю летного поля вертолета. Тем временем Стешин, достав из своего ранца радиостанцию «Арбалет», нацепил на голову гарнитуру.

– Время! Выходи на связь, – приказал Бурцев, убедившись, что его напарник готов. – Передай наши координаты!

Ефрейтор лишь бросил быстрый взгляд на приемник спутниковой навигационной системы «Бэйдоу». Прошли времена, когда нужно было возиться с навигационными приборами, определяя долготу и широту по солнцу или звездам или искать хорошо узнаваемые ориентиры, сверяясь с картой. Сейчас где-то в ледяном безмолвии ближнего космоса над Евразией стремительно мчались китайские навигационные спутники. По запросу они передали на компактный прибор свои координаты, а там уже электроника, используя метод триангуляции, определила положение разведгруппы с поражающей воображение точностью.

Короткая радиограмма пронзила эфир, заставив нервно вскинуться японских специалистов электронной разведки. Но прежде чем те успели поднять тревогу, сообщение уже достигло русской артиллерийской батареи, занявшей позиции в двадцати километрах к югу. Полдюжины гаубиц «Мста-Б» калибра сто пятьдесят два миллиметра вытянули свои длинные стволы на север, а рядом с орудиями ждали команды расчеты.

Лишь полчаса назад вереница грузовиков «Урал», елозя рубчатыми покрышками по раскисшему проселку, превратившемуся в реку грязи, вытянула орудия на огневой рубеж на переднем крае, практически в прямой видимости японских наблюдателей. Русское командование сознательно шло на риск, подставляя под удар тяжелые орудия, сорокакилограммовые снаряды которых, летящие на тридцать верст со сверхзвуковой скоростью, были одной из причин, по которой японцам до сих пор не удалось сбросить обороняющихся в море. Но, по мнению многих, игра стоила свеч.

– К бою! – над позициями батареи раздался зычный голос комбата. – Зарядить орудия!

Обученные расчеты действовали, как единое целое, быстро, спокойно, без единого лишнего движения. В распахнутые казенники гаубиц скользнули массивные конусы снарядов, затем туда же затолкали гильзы с метательными зарядами.

– Первое – огонь!

Бухнул выстрел, похожий на внезапный раскат грома. Расширяющиеся в каморе орудия пороховые газы вытолкнули из ствола снаряд, разгоняя его до восьми с лишним сотен метров в секунду и посылая на север по крутой дуге. В этот момент сработал блок синхронизации, автоматически активировав целеуказатель, и невидимый луч лазера уткнулся в фюзеляж ближайшей «Кобры», подсвечивая цель.

Управляемый артиллерийский снаряд 2К25 «Краснополь» достиг верхней точки траектории. Головной обтекатель отделился, открывая объектив лазерной ГСН, а из корпуса выскользнули узкие пластины стабилизаторов. Скорость снаряда к этому моменту несколько снизилась от трения о воздух, но теперь, когда «Краснополь» двигался по нисходящей части траектории, и на него все сильнее воздействовало земное тяготение, вновь начала возрастать.

За несколько километров до цели полуактивная головка наведения захватила отраженный от борта японского вертолета лазерный луч. Стабилизаторы шевельнулись, корректируя направление, и через мгновение падавший абсолютно бесшумно снаряд ударил точно в середину фюзеляжа «Кобры», на месте которой в небо взметнулся фонтан пламени.

Земля под разведчиками ощутимо содрогнулась, а затем до них донесся грохот взрыва. Вертолет просто разорвало на куски, раскидав горящие клочья обшивки по всей территории аэродрома. Находившихся ближе всего людей ударная волна легко оторвала от земли, раскидав в стороны, будто тряпичные куклы. А лазерный луч уже ткнулся в другой вертолет, указывая цель следующему снаряду, уже покинувшему ствол орудия. Он упал с небольшим отклонением, разорвавшись между «Коброй» и ОН-1. Мощи шести с половиной килограммов взрывчатого вещества, начинявшего осколочно-фугасную боевую часть «Краснополя», хватило, чтобы опрокинуть на бок винтокрылый разведчик, а волна осколков буквально изрешетила борт ударного АН-1S. Раскаленный кусок металла прошил топливный бак, воспламеняя несколько сотен литров летучего керосина, и винтокрылый кошмар русской пехоты полыхнул, будто свечка. Огненные брызги посыпались на головы выскакивавших из палаток японских солдат, бестолково метавшихся среди дымящихся воронок и искореженных груд металла.

Разом ожили несколько пулеметов, с лязгом выпуская струи свинца по склонам сопок. Когда над головами зажужжали пули пятидесятого калибра, в щепу разбивая стволы деревьев, Олег Бурцев ткнулся лицом в землю, закрывая ладонями голову. «Браунинги» молотили, не останавливаясь, пережевывая набитые патронами ленты с колоссальной скоростью, выбрасывая в пространство десятки килограммов металла.

– Нужно уходить! – просипел Стешин, которому на голову посыпалась срезанная пулями с ветвей хвоя. – Задавят огнем!

– Бьют вслепую! Они не знают, где мы! Нужно уничтожить все «вертушки»! Только тогда уйдем! Давай сигнал!

Над аэродромом поднимались клубы черного дыма, в которых увязал лазерный луч целеуказателя. К грохоту пулеметов добавился частый треск штурмовых винтовок, но двое разведчиков не обращали на это внимания. Бурцев направил окуляр ЛЦД-4 на последнюю уцелевшую «Кобру», к которой уже бежали двое в летных комбинезонах и шлемах. Его напарник нажал тангету рации, собираясь дать батарее «зеленый свет» для очередного выстрела, болезненно сморщившись от треска и воя помех.

– Нас глушат! – Стешин окликнул командира. – Нет связи!

Пелена электронных помех, генерируемых японскими станциями РЭБ, защищавшими аэродром не менее надежно, чем пулеметы, окутала окрестные сопки, лишая разведчиков какой-либо связи с внешним миром.

– Мать их! – Олег зло скривился. – Все, теперь сваливаем!

Отделив целеуказатель от треноги, Бурцев принялся торопливо запихивать его в ранец, не собираясь оставлять противнику драгоценное оборудование. В этот момент координаты неопознанного передатчика, вышедшего в эфир перед самой атакой полевого аэродрома Сил самообороны Японии, поступили на минометную батарею, развернутую в нескольких километрах к югу. Полдюжины минометов М30 американского производства одновременно выстрелили, выбрасывая свои снаряды высоко в зенит, откуда те отвесно обрушились на предполагаемое укрытие русских диверсантов.

Извивавшийся змеей на сырой и скользкой земле Олег Бурцев вздрогнул, услышав надсадный вой, вдруг расколовший небо над головой. Гребень холма надежно укрыл двух разведчиков от огня продолжавших плеваться раскаленным свинцом «браунингов», но от новой угрозы рельеф местности не был спасением. Вскакивая на ноги, Бурцев только успел крикнуть:

– В укрытие! Мины!

Разведчики бросились к деревьям, чьи раскидистые кроны могли дать хотя бы иллюзию защиты от осколков. Вой, от которого ныли зубы, перешел в протяжный свист, оборвавшийся вдруг оглушительным грохотом. Земля под ногами вздыбилась, и Бурцев, не удержавшись, упал, кубарем покатившись по земле. Вокруг взметнулись фонтаны огня и вывороченной взрывами земли, зло взвизгнули осколки.

– А, черт! – Сев, Олег обхватил руками голову. – Андрюха, живой?

– Не уверен, – раздался из-за спины хриплый голос напарника. – Не слышу ни хрена!

– Пройдет! Давай, подымайся, ефрейтор! Нужно уходить, пока не перекрыли весь район!

Далеко уйти разведчики не успели. В нескольких километрах от них японские артиллеристы уже перезарядили свои минометы, дав второй залп. Вновь застонал рассекаемый перьями стабилизаторов воздух, и на тайгу обрушился смертоносный град. Стасемимиллиметровая осколочно-фугасная мина весом двенадцать килограммов разорвалась в считанных шагах от русских диверсантов. Перед глазами Олега Бурцева полыхнуло пламя, а затем тугая волна горячего воздуха толкнула солдата в грудь, опрокидывая его навзничь.

Сознание на какое-то время покинуло лейтенанта, а когда тот вновь пришел в себя, то почувствовал, что движется, причем, не шевеля ни руками, ни ногами. Он попытался окликнуть своего напарника, но из глотки вырвался неразборчивый хрип. Движение тотчас прекратилось, и Стешин появился в поле зрения. Он смешно открывал рот, и не сразу Бурцев разобрал слова, звучавшие, будто через толстый слой ваты.

– Командир, ты в рубашке родился! – от возбуждения ефрейтор округлил глаза и размахивал руками. – Мина под ногами прямо рванула, а на тебе ни царапины! Идти сможешь?

– Нормально! – Ухватившись за протянутую руку, Олег встал на ноги, чувствуя, как ходуном ходит под ним земля. Во рту ощущался металлический привкус крови. – Двигаем!

Минометная батарея сделала еще несколько залпов, засевая таежную землю раскаленным свинцом. А за много километров южнее над протянувшейся по вершинам сопок линией фронта разнесся рокот артиллерийской канонады. Развернутые вдоль передовой японские РЛС артиллерийской разведки русскую батарею после второго выпущенного снаряда. На определение точных координат ушло еще несколько минут. Но в это время расчеты, перекрывавшие все существующие нормативы, торопливо переводили гаубицы «Мста-Б» в походное положение, смыкая вместе массивные станины орудий и цепляя их к тягачам. Взревели двигатели мощных «Уралов», и, вторя им, с севера донеслись раскаты артиллерийских выстрелов. В тот момент, когда автоколонна пришла в движение, первые шестидюймовые снаряды, выпущенные японскими гаубицами FH-70, упали на опустевшие позиции. «Добычей» японских артиллеристов стали лишь несколько пустых снарядных ящиков.

А на летном поле разгромленного аэродрома раскручивал лопасти ударный вертолет AH-1S. Пилоты, уже занявшие места в кабине единственной чудом уцелевшей после внезапного артналета «Кобры», видели, как уцелевшие после обстрела техники цепляют на пилоны контейнеры с неуправляемыми реактивными снарядами. Когда вооружение было установлено, сидевший в кресле пилота капитан Накамура дернул рычаг управления двигателем. Турбина «Кавасаки» T53-K-703 мощностью тысяча восемьсот лошадиных сил за спиной летчика взвыла, легко отрывая вертолет весом четыре с половиной тонны от взлетной полосы.

Поднявшись в воздух, «Кобра» заложила вираж над затянутым дымом аэродромом, прижимаясь к земле. Ее пилот не забывал ни на миг о зенитных ракетах русских, которые те любили иногда выдвигать к самой линии фронта, устраивая засады на японские вертолеты. Да и перехватчики «Фоксхаунд», базировавшиеся под Петропавловском, тоже время от времени поднимались в воздух, и исход встречи с ними был определен со стопроцентной вероятностью.

– «Кобра-три», противник в южном секторе, – сообщил остававшийся на земле диспетчер. – Приказано обнаружить его и уничтожить!

– Вас понял! Приступаю к поиску!

Набравший скорость вертолет был похож на гончую, вставшую на след. Он не был оснащен тепловизором, облегчившим бы поиск людей, укрывавшихся в зарослях, и пилотам оставалось полагаться только на свое зрение. «Кобра», держась чуть выше верхушек могучих лиственниц, похожих на наконечники гигантских копий, нацеленных в небо. Налетевший с запада ветер тем временем разогнал облака, и с неба хлынули золотым водопадом яркие лучи, проникая во все закоулки лесных дебрей.

– Движение справа! – Сидевший впереди стрелок первым увидел бегущих между деревьев людей в лохматых маскировочных накидках, которые оказались почти бесполезны в движении. По земле метались четкие тени, отбрасываемые беглецами. – Это гайдзины!

«Кобра» развернулась на месте, заходя на цель. Бурцев и Стешин слышали грохот турбины, но не оглядывались. Вертолет был абсолютным оружием против двух человек, вооруженных только стрелковым оружием, и все, что оставалось разведчикам – бежать со всех ног, петляя между деревьями, чтобы выиграть хотя бы пару минут жизни и стрекочущей винтом железной машины.

– Держись деревьев, – прохрипел на бегу своему напарнику Бурцев. – Не суйся на открытые места!

Стрекот вертолетного винта вытеснил все другие звуки. Лязгая и рыча небесная машина нависала над испуганно метавшимися по лесу людьми. Японские пилоты сократили расстояние до километра, прежде, чем открыли огонь. Шевельнулась трехствольная пушка М197 в носовой турели, и на дульных срезах ее стволов вспыхнуло пламя, а к земле умчался поток трассеров. Двадцатимиллиметровые снаряды, метаемые со скоростью двадцать пять штук в секунду, окатили землю стальным дождем. Некоторые врезались в кроны деревьев, и их детонаторы сработали раньше времени. Другие встретили на своем пути древесные стволы, вонзаясь в них и разрываясь уже в толще древесины, так что могучие ели и лиственницы падали, словно подрубленные исполинским топором. Но часть снарядов, миновав все препятствия, достигли земли.